Эммануэль. Танцовщица с бульвара Сен-Жермен

Она сорвала с Жад одежду из белого атласа. Ее руки затрепетали по телу Жад, словно колибри на цветущем кусте. Они проникли в ее нижнее белье, лаская влагалище. Жад схватила Ольгу и обнажила ее грудь. Она хотела испытать то самое чувство, которое почувствовала при посадке на Кубе. Но Ольга оттолкнула ее на диван. Она присела между коленями Жад, отвела в сторону ткань ее трусиков и открыла ее бритый лобок.

— Посмотрите, как тут все прекрасно, — сказала она, — как сладко, какое все розовое. А внутри половые губы такие гладкие, как жемчужины. Ах, вот и маленькая кнопочка, но она что-то совсем сухая.

Она приложила губы к вульве Жад, и та почувствовала, что сейчас упадет в обморок. Этот контакт, больше чем любой другой, приводил ее в смятение. Когда язык Ольги начал лизать и сосать, а зубы — покусывать, Жад сдалась. Она, закрыв глаза, уступила наслаждению.

— Открой глаза, — приказал Ролан.

Жад увидела, что он сидит перед ней между Берит и Бьянкой, а те ласкают друг друга, глядя на нее. Она подумала, что слюна Ольги — это сперма, которая распирает набухший пенис Ролана, и Жад посвятила этот свой оргазм ему.

«Все, — подумала она, лишившись сил. — Больше я не смогу кончить». Но Бьянка уже приближалась к ней, а Ольга заняла ее место рядом с Роланом.

— Сука, — сказала она. — Ты думаешь, что провела нас со своим нижним бельем с вышивкой? Раздевайся и покажи себя, какая ты есть, собака.

Жад была удивлена таким обращением, грубым языком, но снова почувствовала дрожь, которая уже было утихла. Бьянка была права. Ей нравилось разыгрывать спектакль. Она сняла трусики и лифчик, ей нравилось быть обнаженной перед зрителями.

— Иди, — приказала Бьянка. — Пройдись по комнате. Поднимись на стол и раздвинь ноги, чтобы все тебя видели.

Несмотря на стыд, Жад не посмела отказаться. Она вскочила на стол, но при этом сжала бедра.

— Делай то, что она говорит, — гневно приказал Ролан.

Жад подчинилась со слезами на глазах и выставила напоказ свое влагалище. Бьянка приоткрыла пышный черный бархат своего платья и вытащила продолговатую скульптуру из полупрозрачного камня.

— Я накажу тебя, — сказала она с оттенком коварной нежности в голосе.

Она мягко смазала маслом промежность Жад, а также фаллический предмет, который она держала в руке, а затем ввела его во влагалище Жад. Эффект, произведенный этим предметом, покончил с замешательством Жад. Она поддалась на ласку с ощущением счастья, когда смазанный маслом палец Бьянки вонзился ей в анус, куда ей еще никто не входил. Ей было немного больно, и она вскрикнула, но боль постепенно прошла, и Жад почувствовала удовольствие от того, что ее как будто прокололи с двух сторон. Движения пальцев Бьянки и псевдофаллоса словно захватили ее в плен.

Ее третий оргазм был более сильным, чем два предыдущих. Он обрушился на нее, но не уничтожил совсем. Она хотела отдаться Ролану, но не для того, чтобы удовлетворить потребность своих ожиданий, а потому, что она хотела его больше, чем кого-либо другого.

Он уже нежно ласкал ее промежность, а его блестящий от крема детородный орган был направлен в ее сторону. Он заставил ее встать на четвереньки и вошел в анус, который приоткрыла для него Бьянка. Боль была невыносимой до тех пор, пока Ролан не провел рукой под ее животом и слегка не помассировал ей влагалище, еще увлажненное маслом. И тогда желание воскресло и успокоило боль.

— Мне так хорошо, — пробормотала она.

Она чувствовала движения его пениса и наслаждалась. И кончила еще раз.

— Сегодня вечером ты будешь спать со мной, — прошептал Ролан ей на ухо.

5

— Научите меня, — прошептала Жад своему любовнику, лежащему рядом с ней.

— Ласкам не обучают. Просто расслабься и делай то, что хочешь.

Жад подчинилась Ролану. Она впервые трогала член мужчины. Она коснулась крайней плоти, отодвинула кожу и пощупала пальцами волосатую мошонку. Пенис затвердел и напрягся под ее неумелыми пальцами. Она поцеловала кончик члена, подразнила языком, потом обхватила губами головку и начала сосать. Она думала о грудях кубинки и о ее больших набухших сосках. Сейчас все было более твердое, гладкое, жесткое, как резина, но все равно было хорошо. Нужно было попробовать все: она провела языком по пенису вверх и вниз и тут же по лицу Ролана поняла, что она — способная ученица.

— Представь теперь, что это большой кусок ячменного сахара, — сказал Ролан, задыхаясь.

Жад обхватила ртом пенис и наполовину заглотила его, потом поднялась вверх. Она сконцентрировалась, чтобы почувствовать контуры члена под кожей. Она хотела знать его наизусть.

— Возьми его полностью, — пробормотал Ролан.

Жад попробовала, но чуть не подавилась.

— Я не могу. Он слишком большой.

— Расслабься и вообрази, что ты хочешь проглотить его. Вытяни шею.

На этот раз член Ролана вошел в ее горло, вышел из него, затем снова вошел. После нескольких таких движений он стал еще больше, начал пульсировать, и из него изверглось семя. Жад проглотила, и вкус ей понравился.

— Теперь делай так и другим мужчинам, — сказал Ролан. — Нужно научиться распознавать, какие ласки им нравятся. Некоторые любят, чтобы все происходило быстрее и чтобы нажатие было сильным, другие предпочитают медленный темп, когда члена едва касаются. По их лицу ты должна понимать, что им нравится. Для хорошей любовницы важна не техника. Дело в интуиции, которая позволяет адаптироваться к желаниям каждого. Ты, мне кажется, в этом весьма талантлива. Но меня поражает твоя неопытность.

— Пока я не встретила вас, я ненавидела мужчин. Их глаза раздевали меня, а руки тянулись потрогать мое тело… Я ненавидела всех любовников моей матери. Один из них лишил меня девственности, когда мне было пятнадцать лет. Вы первый, кому я об этом рассказываю. И еще я все время думала о своем пропавшем отце. Я хотела, чтобы Милен оделась в черное и плакала вечно.

— Что изменилось, когда мы встретились?

— У меня появились новые ощущения, и я не хочу им сопротивляться. Я отказалась вам отдаться, используя те же слова, что и обычно, но в этот раз я сама себе не верила. Я очень хотела, чтобы вы овладели мной силой. Когда мы занимались любовью в первый раз, я испытала удовольствие, которое и не могла себе представить, и оно стало моей неотъемлемой частью. Как будто я внутри себя открыла некий тайник и нашла там красивый загадочный предмет… До вас я не кончала ни с одним мужчиной.

— А теперь ты открыта для других мужчин?

— Не знаю. Я должна попробовать.

— Я тоже, Жад. Ты становишься для меня особенной. Лишь немногие женщины так много значили для меня. Я хочу тебя, но я так же хочу обладать тобой полностью. Пообещай мне, что пока ты будешь жить в моем доме, ты не отдашься ни одному мужчине без моего ведома.

— Я вам вот что скажу: я ваша. Мое удовольствие зависит только от вас. Посмотрите, как я вас хочу. Возьмите меня, как вам хочется, в самой унизительной позе. Отдайте меня другим. Я хочу быть вашей рабыней.

— Ты готова отдаться с завязанными глазами?

— Да, если я услышу ваш голос, который попросит меня об этом.

— Ты позволишь связать себя, чтобы тобой овладели все мужчины деревни?

— Да, если вы этого хотите.

— А теперь ты, — сказал Ролан, — скажи мне, что я должен делать.

Такой поворот событий немного озадачил Жад.

— Я предпочитаю, чтобы вы угадали, — запнулась она. — Мои желания — это ваши желания.

— Мое желание состоит в том, чтобы командовала ты.

— Я хочу, чтобы вы вошли в меня, — прошептала Жад.

— Как? Каким образом?

— Во влагалище, но сзади, как будто берете меня силой.

Ролан раздвинул ей ноги и вошел в нее. Жад была невероятно возбуждена.

— Как мне двигаться: быстро или медленно? — спросил Ролан.

— Очень медленно, — прошептала она. — И одновременно ласкайте мне грудь.

— Так хорошо?

— Да.

— Скажи мне, что ты чувствуешь.

— Ваш член такой твердый, и он так глубоко… Это лучше, чем мой палец, лучше, чем язык женщины. Ваш пенис я предпочитаю всему остальному.

— Я кончу, когда ты захочешь. Ты мне скажешь, когда будешь готова.

Это неожиданное подчинение опьянило Жад. Она почувствовала себя все более и более раскрепощенной.

— Давайте быстрее, — сказала она. — Прижмитесь животом к моим ягодицам. Войдите в меня до конца.

— Тебе нравится, что я делаю?

— Да, как хорошо… Я сейчас кончу.

Когда Жад успокоилась и вновь нежно прижалась к Ролану, она поняла силу слов. То, что мы получаем, становится гораздо лучше, если кто-то откликается на нашу просьбу. Ролан осторожно погладил ее грудь.

— Ты такая красивая, когда занимаешься любовью. Твое наслаждающееся тело — это живое произведение искусства. Это момент, который я хотел бы запечатлеть. Ты согласишься, если я буду снимать?

Жад покраснела.

— Все, что вы хотите. Вы же знаете, что я принадлежу вам, и я сделаю все, чтобы порадовать вас.

— После того как я сниму тебя на пленку, будет уже поздно отступать. Я смогу показывать кассету тому, кому я захочу, и тогда, когда я захочу. Я даже смогу ее продать.

Жад согласилась. Этот подарок для Ролана показался ей смешным.

На следующее утро она решила возобновить свои ежедневные тренировки. Одетая в красный купальник, демонстрирующий ее мускулистые ягодицы и узкие бедра, она пробежала несколько километров вдоль пляжа, счастливая, молодая, красивая, спортивная и свободная.

На обратном пути она остановилась около загона для лошадей и использовала его в качестве балетного станка. Ощущение от упражнений на открытом воздухе без колготок и обычной обуви было необычным и очень приятным. Жад выгнула спину, вытянула ногу и с большим изяществом подняла ее к плечу, держа равновесие, как она умела это делать.

Когда она наклонилась вперед и откинула ногу назад, ее купальник сдвинулся и приоткрыл бритый лобок. Приседание-плие, стойка на носках, полукруг… каждое движение все больше и больше открывало ее тело ласкам солнечных лучей.

В это время к ней приблизились два всадника. Жад продолжила свои упражнения, понимая, что этот спектакль устраивает для них. Но в последний момент она одумалась и резко поправила купальник.

Когда лошади были в нескольких шагах, Жад узнала всадников — это были Бьянка и Ролан. Они были очень похожи друг на друга: янтарная кожа, надменный вид, джинсы, майки и мексиканские сапоги. У Жад от ревности сжалось сердце. На Бьянке была черная шляпа, прикрывающая тугой пучок на затылке, она закреплялась на подбородке ремешком. Прямая и неприступная на своем арабском жеребце, она была похожа на Кончиту Цинтрон, знаменитого тореадора послевоенных лет, старую фотографию которой Жад пришпилила к стене своей девичьей комнаты.

— Ты умеешь ездить? — спросил Ролан у Жад.

Она кивнула, и Ролан спешился.

— Возьми мою кобылу, — сказал он.

Жад поправила свое крошечное трико, поставила одну ногу в стремя и оседлала рыжую лошадь, которая заметно занервничала. Она была удивлена формой седла, сильно отличавшегося от тех, к которым она привыкла. Передняя часть его поднималась вверх и терла ей промежность. Ощущение кожи через тонкую лайкру купальника, запах животного и соприкосновение его теплых боков с ее ногами возбуждало.

Свистнул кнут Бьянки и обрушился на шею ее лошади, которая тут же пустилась в галоп. Жад сжала колени, наклонилась вперед, стараясь уловить своим телом ритм лошади.

Бьянка скакала рядом с прямой спиной, эдакая женщина-кентавр из Испании, мифическое создание, заставлявшее дрожать индейцев. Жад вдруг страшно захотела ее. Ее кобыла стала Бьянкой. Жад напрягла все мышцы, чтобы приручить ее. Она сжала туловище лошади икрами и подтянула короткие поводья, чтобы та понимала, кто тут хозяин. Лошадь тут же перешла на рысь, и Жад направила ее к вилле.

Подошел Алехандро, он нес видеокамеру.

— Но Жад одета, — недовольно объявил Ролан.

Жад тут же соскочила на землю и сняла трико. Ей не привыкать показывать свое обнаженное тело. Кроме того, она гордилась им и хотела его показать.

— А Бьянка? — смело спросила она. — Разве она не должна раздеться?

— Нет, — решительно вмешалась Бьянка. — Я останусь одетой.

«Я не ошиблась. Она меня ненавидит», — подумала Жад.

— Давайте вместе с Бьянкой, — приказал Ролан. — Я сниму вас обеих.

Жад прыгнула за спину Бьянки, обхватила ее талию руками и прижалась голой грудью к ее мокрой от пота футболке. Тот факт, что она была голой, а Бьянка с ног до головы одета, вызвал у Жад сладострастное смущение. Ей нравилось находиться обнаженной рядом с этой гордой амазонкой, которую она страстно желала. Парадоксально, но эта разница их объединяла. Теперь они с Бьянкой уже не были соперницами.

Бьянка стегнула своего жеребца и быстро понеслась галопом. Крепко прижавшись к бедрам Бьянки и к ее спине, Жад вновь почувствовала, как возбудился ее клитор. Она погладила грудь Бьянки и ощутила, как та напряглась под ее руками. Тогда она попыталась скользнуть пальцами между ног своей спутницы. Но напрасно, ибо Бьянка сидела крепко, с восторгом отдаваясь трению о седло. Жад обнажила грудь Бьянки и провела по ней кончиками ногтей. И по почти незаметному дрожанию ее таза Жад сразу поняла, что та кончает.

Потом она увидела, что Алехандро их снимает. Бьянка спешилась и легла на песок. Она расстегнула штаны и начала ласкать себя под зорким объективом «Бетакама».

— Хорошо, очень хорошо, — повторяла она по-испански, а Жад в это время устроилась в седле.

Второй оргазм был более зрелищным. Он сопровождался криками, судорогами и вращением головы. Бьянка произвела столько шума и движений, что напугала лошадей. Лошадь Жад бросилась вскачь, и той пришлось уцепиться ей за шею, чтобы не упасть. «Бьянка притворяется для камеры», — сурово подумала Жад.

— А теперь ты, — сказал Ролан, обращаясь к ней.

Она вопросительно посмотрела на него. Ей было немного стыдно делать вид, что она не понимает, что он просит, но она захотела услышать все из его уст.

— Помастурбируй перед камерой, — сказал он, схватив лошадь под уздцы.

Жад наклонилась вперед и обняла шею лошади, упершись грудью в ее гриву. Затем она откинулась в седле назад, помня об объективе, который следил за малейшим движением ее плоти. Понимание того, что ее снимают, приумножало все ощущения: трение вульвы о седло, груди — о конский волос, и даже случайный контакт ее ануса с неровностями седла. Она чуть опустила таз, чтобы ягодицы терлись еще сильнее, и почувствовала приближение оргазма. Она тоже закричала и напугала лошадь, которая вновь пустилась вскачь, на этот раз сбросив ее на землю.

Жад заметила, что Алехандро явно не в себе. Он явно разрывался между своими принципами и внутренними порывами. А объектив камеры будто бы олицетворял возбужденный член оператора.

— Ты хочешь ее? — спросил Ролан.

Алехандро заколебался.

— Это ни к чему тебя не обязывает, — пояснил Ролан. — Если ты сделаешь это с Жад, это не значит, что ты будешь обязан поделиться с нами своей женой. Если хочешь ее, бери немедленно.

Алехандро быстро снял штаны и улегся на Жад, стараясь войти в нее.

— Сначала пососи, — приказал Жад Ролан.