Эммануэль. Танцовщица с бульвара Сен-Жермен

Терраса, с которой открывался вид на море, на самом деле была крышей дома, цепляющегося за склон. Жад наклонилась через перила и увидела бассейн в форме полумесяца, а еще ниже с полдюжины острых крыш, покрытых тканью.

— Это номера, — пояснила Бьянка, проследив за ее взглядом (она говорила по-французски с сильным испанским акцентом). — Я вас туда отведу. Вы сможете там освежиться. А потом я познакомлю вас с остальными помещениями.

Жад последовала за ней. Голые плечи Бьянки блестели, как медь, а ее бедра раскачивались под пестрым парео. Она была похожа на женщин, которые носят тяжелые кувшины на голове — незаметный контроль над телом, внутреннее равновесие, скольжение пяток по земле. Жад попыталась ей подражать. И она снова увидела себя маленькой девочкой, наблюдающей за примой-балериной и мечтающей походить на нее.

Бьянка открыла дверь одного из домиков.

— Это ваш casita[8], — произнесла она. — Здесь ваш дом. Я сейчас пришлю к вам Отилию, чтобы она помогла распаковать багаж.

— Не стоит, — ответила Жад, которой хотелось самой внимательно рассмотреть наряды, которые выбрал для нее Ролан.

Два больших кожаных чемодана были размещены на полу около входа, и Жад сгорала от нетерпения проверить их содержимое. Для этого, однако, она хотела остаться одна и иметь достаточно времени.

— Вам нравится ваше жилище? — равнодушно поинтересовалась Бьянка.

Жад предпочла промолчать. Буквально на несколько секунд ее окутала ностальгия по ее парижской комнате: изъеденный жучками паркет, беспорядок… Открытые ящики, из которых вываливается их содержимое — легинсы и купальники, книги и журналы. Все разбросано по полу. К стенам кнопками прикреплены фотографии и открытки. Ее комната напоминала жилище маленькой девочки… В ее новом владении стены были побелены, симметрично возвышались колонны из красного кирпича, комната была обставлена мебелью из темной древесины. В глубине помещения виднелись складные двери, они вели в прихожую и ванную комнату. Бьянка показала ей, как работает кондиционер, открыла небольшой бар и похлопала по большой мягкой кровати, покрытой огромным гватемальским одеялом.

— Вы живете в соседнем бунгало? — спросила Жад.

— Каждая из нас имеет свой casita.

— Каждая?

— Ролан не сказал вам? Нас трое, точнее, четверо, если вместе с вами. А два других casita — для гостей.

— Кто остальные девушки?

— Вы встретитесь с ними в самое ближайшее время. Это Ольга, она перуанка, и Берит — она норвежка. Вы быстро разберетесь, кто из них кто.

Бьянка засмеялась, и от ее темных глаз по щекам пробежали тонкие линии. Однако они вовсе не лишили ее лицо красоты, а сделали его более эмоциональным; морщинки обозначили жизненный путь Бьянки — и радости и горести.

— Кто из них появился здесь первой? — спросила Жад.

Бьянка вновь засмеялась.

— Хотите знать, кто фаворитка? Таковых нет. Ролан не принадлежит ни одной из нас, и мы не принадлежим ему. Ролан — дирижер, а мы — музыканты. И симфония, которую мы исполняем, зависит от всех нас.

— А Алехандро?

— Есть несколько правил, которые ты должна знать. Можно я буду называть тебя на ты? Алехандро происходит из другой среды, и он мыслит иначе, чем мы. Таким образом, Отилия, его невеста, принадлежит только ему одному. Ролан уважает принципы других. Здесь каждый свободен в своих желаниях и в своих запретах. Ты можешь делать то, что хочешь, но при условии, что это будет искренне. Ролан не допускает ни лжи, ни лицемерия. И потом, зачем лгать, ведь он любит видеть нас развратными.

Бьянка обняла Жад своей тонкой рукой за талию. Ее взгляд загорелся, а губы набухли. Жад представила себе, как та занимается любовью, и смутилась.

— Ты все увидишь сама. Тебе здесь понравится. Я вижу это по твоим глазам, ты — одна из нас.

Получается, что облик Жад тоже демонстрировал ее чувственность? Девушка слегка покраснела и отступила. Бьянка почему-то напугала ее, она увидела в ней свою копию, довольно непредсказуемую.

— Отдыхай, — сказала Бьянка. — Ужин будет в восемь часов. Я позвоню в семь тридцать, чтобы тебя разбудить.

* * *

Жад открыла глаза, не понимая, где она находится, и лишь потом вспомнила, что она в Коста-Рике. Она вскочила с кровати и посмотрела на часы. Было всего четыре часа. Из своего окна она увидела длинный песчаный пляж и Тихий океан. Какая-то женщина играла в волнах. И Жад тоже захотелось окунуться.

Ее купальник, который Ролан считает слишком строгим, остался в сумке, которую она оставила в аэропорту в Париже. Она взяла большое полотенце и соорудила из него некое подобие купального костюма, потом вышла из помещения и побежала вниз по склону, отделявшему ее от пляжа.

Девушка, которая играла в волнах, сделала ей знак рукой и поплыла к ней. Жад пошла ей навстречу по полосе прибоя. Девушка засмеялась, и морская вода попала ей в рот.

— Что за наряд! Этот купальник никуда не годится — совсем не возбуждает! — хрипло засмеялась она, поднимаясь и показывая свое обнаженное загорелое тело.

По акценту и цвету кожи Жад узнала в ней Ольгу. Ее живое лицо светилось радостью, миндалевидные глаза блестели от удовольствия. Смуглое лицо, чуть приплюснутый нос, крупный, чувственный рот. Каштановые волосы ниспадали на крупные груди. Ее талия была узкой, а живот почти плоским, но бедра и ягодицы — округлы и сексуальны.

Ольга прижалась к Жад своим мокрым телом.

— Бьюсь об заклад, твое тело прекрасно, — сказала она. — Мы неплохо позабавимся. А для начала мне нужно твое полотенце. Дай-ка мне его.

Она набросилась на узел, опоясывающий талию Жад. Жад начала сопротивляться, и они обе, барахтаясь, упали на землю. Ольга воспользовалась неразберихой, чтобы сорвать верхнюю часть полотенца, и груди Жад открылись солнечному теплу.

— Какие они красивые, — воскликнула Ольга. — Позволь мне к ним прикоснуться. Подожди. Встань. Давай сравним наши груди.

Она подняла две своих огромных груди и пощекотала их соски, которые тут же увеличились в размерах.

— Мои — телескопические. Покажи-ка свои.

В то время как Жад весело начала ласкать свои маленькие коричневые соски, Ольга вырвала у нее остальную часть полотенца.

— Ты бреешься! — воскликнула она. — Я хочу потрогать. Я еще никогда не трогала выбритый лобок.

Жад отступила на шаг назад и прикрыла низ живота руками. Ольга бросилась к ней и положила руки на бедра, ласково оглаживая их. Жад наклонилась, споткнулась и упала на песок, увлекла Ольгу. Когда они покатились по песку, Жад почувствовала упругие груди Ольги на своем теле и захотела ее. Невольно она коснулась ее лобка, густо поросшего волосами.

Ольга прищурилась, откинула голову назад и положила свою руку на живот Жад. Ее пальцы скользнули в ее промежность, но Ольга вдруг резко встала.

— Я не имею права ласкать тебя, — призналась она Жад. — Дело в том, что нужно дождаться вечера. Я только немного коснусь тебя губами.

С удивительной гибкостью Ольга наклонилась и прижалась лицом к низу живота Жад.

— Но тут царапается! — она сделала вид, что возмущается.

Жад вспомнила, что не брилась с момента последнего выхода на сцену, и почувствовала себя смущенной. Ей никогда не нравились волосы на лобке.

Ольга потерлась губами по щетинистому лобку Жад и добавила:

— Это даже лучше, чем щека мужчины после ночи любви. Смотри, я уже возбудилась. Я очень хочу ослушаться Ролана и насладиться этой маленькой бритой киской.

Ольга начала ласкать половые губы Жад, добираясь до клитора. Жад выгнулась, отдаваясь страстным ласкам и вся дрожа от нетерпения, и в этот момент заметила стройную фигуру, идущую вниз по дюне.

Ольга вскочила и замахала руками миловидной девушке.

— Это Берит, — объявила она Жад, которая, впрочем, и сама догадалась об этом.

По сравнению с Ольгой высокое обнаженное тело, позолоченное солнцем, казалось совсем белым. Ее руки и ноги были настолько тонкими и стройными, что выглядели как-то нереально. Светлые коротко подстриженные волосы подчеркивали небольшое треугольное лицо, на котором выделялись глубокие голубые глаза, обращенные вниз.

Берит чмокнула Жад в кончик носа. Жад же внимательно изучала Берит: почти прозрачные светлые кудряшки, покрывавшие лобок, маленькая упругая грудь, торчащая вверх, плоский живот, почти невесомое тело. Красота Берит была не женственная, а какая-то ангельская. Она казалась существом, пришедшим из снов поэта Франкенштейна. Жад нестерпимо захотелось прикоснуться к светлой коже скандинавки. Ольга наклонилась к Берит. Она держала в руке маленькую бутылку.

— Aceite de almendras[9], — объяснила она Жад, начав длинными медленными движениями массировать ноги Берит.

Вслед за ногами она покрыла маслом живот Берит, а потом грудь и плечи. Берит оставалась неподвижной, но Жад заметила дрожь удовольствия, пробежавшую по ее глянцевому и блестящему телу.

— Эта противная Жад мучила меня, — продолжала болтать Ольга, проходя раз за разом своими пухлыми ручками по маленьким острым грудям Берит. — Она пришла на пляж и начала меня провоцировать, показывая свой бритый лобок. Я не смогла сопротивляться. К счастью, пришла ты. Я теперь так возбуждена, что ты мне просто необходима.

Ольга налила немного жидкости на соски Берит и помассировала их пальцами.

— А разве ты, моя маленькая антилопа, — прошептала она достаточно громко, чтобы Жад могла услышать, — не хочешь поиграть со мной?

Берит не ответила, но презрительно раздвинула ноги, как будто от скуки уступая просьбам Ольги.

— Тут где-то есть кнопочка, какую нужно обязательно смазать маслом, — сказала Ольга, положив руку на вульву Берит. — Посмотри, — добавила она, обращаясь к Жад.

Она раздвинула длинные и тонкие губы норвежки и показала Жад ее бледный клитор.

— Вот здесь находится переключатель, который необходимо смазать, — повторила Ольга, выливая на влагалище содержимое бутылки.

Пальцы Ольги стали исследовать губы Берит и надавливать на возбудившийся клитор. Жад почувствовала, как розовая плоть начала пульсировать. Она и сама почувствовала жар в промежности. Ей очень захотелось поласкать себя, но она не решилась сделать это. Жад посмотрела на Ольгу, которая легла на Берит, совершенно бесстрастную, лишь бедра ее слегка подрагивали. Перуанка впилась в намасленное тело, трогала его и покусывала, возбуждая в нем желание.

Постепенно Берит начала терять самообладание. Она приподняла таз, ее руки начали мять груди Ольги, длинная шея отогнулась назад.

— Я твой любовник, — прошептала Ольга ей на ухо. — Посмотри, какой большой у меня член, он хочет тебя.

Ольга сунула бутылку во влагалище Берит и начала двигать ее туда-сюда. Берит застонала, напрягла мышцы, и ее охватил оргазм.

— Еще, — прошептала она, хватая Ольгу за ягодицы. — Сделай это коленом.

Берит просунула тонкую руку под тело Ольги и нашла ее влажное влагалище. Она засунула в него большой палец, а потом попыталась вставить кулак. Ольга вскрикнула от боли, но даже не подумала сопротивляться жестокой ласке подруги. Она приложила колено к влагалищу Берит, как если бы хотела войти туда, и две женщины начали тереться друг об друга, пока спазм не пробежал по ним обеим почти одновременно, и они не откинулись, полностью исчерпанные и пресыщенные.

4

Было шесть часов, и солнце уже клонилось к закату. Два пеликана уселись на скале, выступившей при отливе, и их силуэты четко вырисовывались в свете заходящего солнца. Песок вдруг ожил. Маленькие лапки повылезали из тысяч ракушек, которые Жад считала пустыми, и вся эта масса начала двигаться по берегу. Маленьких обитателей пляжа было так много, что шум, производимый ими, напоминал стук дождя по крыше.

Жад засмотрелась на танец раков-отшельников. Она видела, как пробуждается спящая природа, в которой, как в зеркале, отражалось ее собственное состояние. Смущение, которое она чувствовала чуть раньше, наблюдая за действиями Ольги и Берит, пришло к ней из самой глубины, как если бы она переживала какой-то волнующий момент из своего прошлого.

Она поднялась на дюну, чтобы добраться до своего домика. Когда она открывала дверь, солнце уже было за горизонтом. Она захотела полежать в темноте и поласкать себя, но вспомнила, что было сказано Ольгой. «Дело в том, что нужно дождаться вечера». Что готовил ей Ролан? Она хотела отдать себя ему, она была сломлена желанием, но любое желание должно было быть подавлено, чтобы угодить любимому.

Жад открыла чемоданы, чтобы посмотреть на одежду, которую Ролан выбрал для нее. Мягкие ткани приятных полутонов и крайне неприличного кроя — от таких нарядов у нее закружилась голова. «Золушка собирается на бал, — подумала она. — И когда же наступит конец мечте? Ведь ей придется вернуться к своему тряпью и жалкому очагу?»

В дверь постучали, и вошла молодая девушка. Она была затянута в красное платье с шарообразными рукавами, которое явно было ей маловато — она походила на Алису, откусывающую с разных сторон гриб. Изящным движением головы она отбросила назад длинные каштановые волосы, выбившиеся из-под голубой ленты. Она была боса, и у нее были очень красивые ноги, на которые явно не часто надевали обувь. Между ее коричневыми крошечными пальцами застряла травинка, а под ногтями была грязь. Эта деталь явно дисгармонировала с милым обликом, и это так напрягло Жад, что она даже подумала, что было бы неплохо предложить девушке помыть ноги.

— Я — Отилия, — сказала девушка на ломаном английском. — Господин просил передать, чтобы вы надели белое платье.

Потом она исчезла. И Жад увидела, как она спешит по дороге, ведущей к вилле. Значит, это будет белое платье…

Жад приняла ванну и энергично растерла тело мочалкой. Она хотела выглядеть идеально. Она понюхала духи, которые нашла в чемодане, и нанесла несколько капель на грудь и на лобок. Этот запах был ей незнаком, но напоминал засахаренные фиалки, которые ее мать привезла как-то из Тулузы, где у нее был любовник. Фиолетовые фиалки, любовник… Она представила себя красавицей начала ХХ века, готовящейся к галантному свиданию, может быть, Одеттой де Креси[10] или Лианой де Пужи[11], у которых чулки поддерживались непослушными подвязками, а под декольтированными платьями были надеты корсеты. Желание подсказало Жад, что ей следовало выбрать старинные кружева и сапоги. Но тем не менее, она подчинилась требованию своего любовника и надела белое платье, длинную атласную тунику, которая скрывала ее тело, но дивно ласкала его при каждом движении.

Удивленная тем, что Ролан избрал столь целомудренный наряд для ее первой ночи в Finca Verde, она вспомнила, что он сказал ей в аэропорту: некоторые вещи надевают для того, чтобы потом их было приятно снимать. И она решила добавить к своей скромной одежде нижнее белье. Она выбрала то, что было украшено английской вышивкой — оно подходило к ее настроению. Жад понравился контраст между девственным видом ткани и смелостью его фасона. Ареолы ее сосков выглядывали из бюстгальтера, а трусики свободно размещались на бедрах, оставляя свободный доступ к влагалищу. Девушка походила перед высоким зеркалом, которое стояло перед кроватью, любуясь линиями своего тела. Соблазн помастурбировать был почти невыносимым, ей так хотелось скользнуть рукой под белое белье и помассировать себе горящую вульву, чтобы выгнать клитор из его уютного гнезда… И она уже почти приступила к этому, как вдруг зазвонил телефон.

— Мы ждем тебя, — сказала Бьянка. — Ты готова?

— Да, — солгала Жад.

— Тогда приходи немедленно.

Жад надела платье, идеально подходящие к нему маленькие белые атласные туфли и мелкими шажками отправилась по аллее к месту встречи.

* * *

Из дома доносилось танго в исполнении Астора Пьяццоллы. Жад направилась к звукам музыки, обогнула бассейн, спустилась вниз по лестнице и, наконец, оказалась в огромной комнате, представлявшей собой салон, в котором росли деревья. На длинных черных кожаных диванах сидели ее новые друзья.

Ролан при ее приближении поднялся. Он был одет в белый костюм и соломенно-желтую рубашку, расстегнутую на шее. Он был так красив, что Жад даже поразилась. Он излучал спокойную и безмятежную силу, как будто был полностью уверен в Жад и ее любви.

Она, замерев, смотрела на Ролана. Он подошел к ней и целомудренно поцеловал в лоб. Жад прикрыла глаза. «Мой отец, — подумала она. — Это мой отец, которого я, наконец, нашла».

Затем обрели форму и другие силуэты. Бьянка была одета и причесана в стиле ампир, точно как мадам де Рекамье кисти Давида, а красное шелковое платье открывало ее плечи и шею. Ольга словно сошла с картины Рубенса — плавные изгибы тела, задрапированные опаловой тканью, скрепленной на талии золотой лентой. Что же касается Берит, то она была одета в какие-то одежды, которые, казалось, обнажали ее. Ее босые ноги были украшены браслетами. Даже малышка Отилия, подававшая напитки в старинных хрустальных бокалах с гравировкой и позолотой, переоделась. На ней была униформа горничной: черная юбка и белый фартук, на ногах — сандалии на плоской подошве. Жад с удовлетворением отметила, что ее ногти были теперь чистыми. Вечер казался гармоничным.

Стол, поверхность которого была вырезана из лавы соседнего вулкана и покоилась на трех сферических серых камнях, был накрыт на пять персон. Он был окружен пышной растительностью — папоротниками, кактусами, орхидеями, которые росли в свете стеклянного купола, нависавшего над ними. Небольшие статуи доколумбовой эпохи были выставлены в дуплах деревьев и под цветами — лягушки с фаллическими носами, боги с огромными членами… На стеле, почти скрытой за кустом молочая, возвышалась фигура, изображавшая ольмекского[12] детеныша ягуара.

Ролан посадил Бьянку справа от себя, а Жад — слева. Пока они ели, Ролан объяснил Жад смысл художественных произведений, которые их окружали. Большинство статуй было незаконно привезено из Мексики или Гватемалы. Но они были так красивы, что невозможно было устоять, — словно извинился он. Как он мог сопротивляться? Сферические камни, на которых покоился стол, были найдены на юге Коста-Рики, на полуострове Оса. Их совершенные формы были связаны с оккультными течениями одной исчезнувшей цивилизации.

Ольга, сидевшая рядом с Жад, смаковала блюда с восторгом настоящего гурмана. Ткань ее радужного платья не скрывала ее коричневые груди. При каждом восторженном вздохе она немного отклонялась, приоткрывая прозрачную завесу и поднимая свою полную шею.

— Я люблю поесть, — призналась она Жад. — Эта вырезка привезена с соседнего ранчо. Необыкновенно нежная и сочная, не так ли?

Ольга съела две порции flan de tres leches[13] — торта, к которому Жад лишь прикоснулась и оставила на своей тарелке. Несмотря на превосходное качество еды, Жад могла думать только о желании, которое с каждой минутой росло в ней. Несколько раз Ролан клал руку ей на бедро, и она сквозь прохладную ткань чувствовала тепло его кожи. Напротив Жад сидела Берит, которая едва притронулась к еде, ее странные голубые глаза отражали свет, словно зеркала. Каждое ее движение обрисовывало контуры ее тела. Жад мечтала погрузиться в нее. Она хотела открыть таинственную пещеру, где прятались неизведанные ощущения этого непостижимого двуполого существа. Она представила себе загадочное лицо Берит, искаженное спазмом — она уже видела это на пляже.

Когда Отилия убрала со стола, все расположились на кожаных диванах, и Ролан сказал:

— Сегодня вечером Жад будет нашей общей женой. Она отдастся по очереди каждому из нас, и каждый раз она должна испытать оргазм. До сих пор ею не овладевала ни одна женщина, и я дарю ее вам троим — Бьянка, Берит и Ольга. У первой будет меньше времени, чем у других. А я буду последним.

Жад скромно опустила глаза, но ощутила чувственные волны внизу живота. Скромное белое платье скрывало ее тело. А ей хотелось, чтобы его сорвали, чтобы она обнаженной предстала перед этой компанией, чтобы ее взяли силой. А Отилия пусть наблюдает.

— Я начну, — флегматично объявила Берит. — Я хочу взять ее одетой, чистой, как в подвенечном платье.

Она опустилась на ковер у ног Жад и надела ей на лодыжку браслет. От прикосновения длинных пальцев Берит девушка вздрогнула. Рука Берит заскользила по ноге Жад, поднимаясь все выше и выше. Пальцы скандинавки приподняли ее трусики, пощупали лобок и коснулись половых губ. Жад, полностью одетая, расставила ноги, чтобы показать всем игру Берит.

— Ты слишком взволнована, — раздраженно заметила Берит. — Если я начну тебя ласкать, ты тут же кончишь. И я лишу тебя девственности, как неуклюжий муж в день свадьбы.

Она ввела три пальца во влагалище Жад и стала двигать ими, зарываясь все глубже и глубже, но не касаясь верхней части губ, разбухших от прилива крови. Жад попыталась выгнуть спину, чтобы потереться о запястье Берит, но та решительным движением руки остановила ее. Тогда Жад поняла, что она возбуждает ее вульву, а клитор приятно трется о вышивку трусиков. Жад задвигалась быстрее, представляя, что пальцы Берит — это пенис эгоиста-любовника, и она тут же кончила.

— Я оставляю ее вам, — с сожалением произнесла Берит.

— Мне, — сказала Ольга. — Но ее платье уже не нужно.