04-Мор, ученик Смерти

помощи, как огня.

Казалось, он является источником какой-то заразы, возможно даже смертельной.

Мор был высок, рыжеволос и весь обляпан веснушками. В дополнение к этим

особенностям, своим телом он управлял лишь чисто условно. Да и как можно управлять

штуковиной, состоящей из одних колен?

В данный конкретный день эта «штуковина» во весь опор неслась по полю, размахивая

руками и вопя во всю глотку. Отец и дядя Мора наблюдали сию неутешительную картину,

стоя на высокой каменной стене.

— Что у меня не укладывается в голове, — произнес отец (которого звали Лезек), —

так это то, что птицы даже не улетают. Я бы непременно улетел, если бы увидел, что в

моем направлении движется такой ужас.

— Эх… Удивительная вещь — человеческое тело. Я имею в виду, ноги у него

заплетаются, и при всем при том он умудряется набрать порядочные обороты.

Мор достиг границы вспаханной части поля. Обожравшийся до полной невозможности

передвигаться голубь, кренясь, лениво уступил ему дорогу.

— Знаешь, с сердцем-то у него все в порядке, — тщательно подбирая слова, произнес

Лезек.

— Ага. Неполадки со всем остальным.

— Он очень аккуратен. Всегда убирается в доме. Ест немного, — добавил Лезек.

— Да что там, я и сам это вижу. Лезек скользнул взглядом в сторону брата, который не

отрываясь смотрел на небо.

— Слышал, у тебя на ферме освободилось местечко, Хамеш, — сказал Лезек.

— Ага. Так я уже взял подмастерье, разве ты не знаешь?

— А-а-а, — разочарованно протянул Лезек. — И когда?

— Вчера. — Ложь Хамеша была молниеносна, словно гремучая змея. — Все

договорено и подписано. Так что извини. Послушай, я ничего не имею против молодого

Мора. Хороший паренек, такие нечасто встречаются. Дело лишь в том, что…

— Знаю, знаю, — махнул рукой Лезек, — просто у него не только руки, но и все

остальное растет из задницы.

Оба уставились на виднеющуюся в отдалении фигуру. Фигура упала.

Несколько голубей вперевалку подошли к ней с целью выяснения подробностей.

— Знаешь, он ведь не дурак, — нарушил молчание Хамеш. — Ну, то есть, дураком его

не назовешь.

— Мозги у него на месте, — подтвердил Лезек. — Правда, иногда он начинает думать

так усердно, что приходится колотить его по голове. Только это и помогает. Глядишь —

уже очнулся, смотрит на тебя и даже видит что-то.

Бабушка, на беду, научила его читать. Я так считаю, мозги его от этого малость

перегрелись.

Мор наконец поднялся на ноги и принялся отряхиваться.

— Тебе нужно пристроить его к какому-нибудь ремеслу, — задумчиво произнес

Хамеш. — Он может стать жрецом, например. Или волшебником. Они много читают,

волшебники эти…

Братья переглянулись. Обоих охватило одинаково недоброе предчувствие при мысли о

том, что может наворочать Мор, попади в его жаждущие добрых дел руки магическая

книга.

— Ладно, оставим, — поспешно заявил Хамеш. — Можно придумать что-нибудь

другое. На свете столько всего, к чему Мор может приложить свои таланты.

— Он слишком часто думает, в этом вся беда, — отозвался Лезек. — Вот сейчас,

посмотри на него. Никто не размышляет о том, как пугать птиц. Их просто пугают. Я имею

в виду, нормальные мальчишки.

Хамеш задумчиво поскреб подбородок.

— Ты можешь переложить эту проблему на другие плечи, — наконец произнес он.

Выражение лица Лезека не изменилось, лишь морщинки вокруг его глаз приняли

какой-то новый изгиб.

— Это ты о чем? — спросил он.

— На будущей неделе в Овцекряжье состоится ярмарка по найму работников.

Отдашь его в подмастерья, и вся недолга. Пускай новый хозяин выбивает дурь из его

башки. Это закон такой. Отдаешь его в ученики, заключаешь контракт, и хозяину уже

никуда не деться.

Лезек посмотрел вдаль, на своего сына, погрузившегося в изучение какого-то

булыжника.

— Я бы не хотел, чтобы с ним случилось что-то плохое, — с сомнением в голосе

пробормотал он. — Мы здорово любим его, мать и я. Привыкаешь как-то к людям…

— Но ведь ради его же собственного блага. Сделай из него мужчину.

— Ага. Да уж. Необработанного сырья тут хоть отбавляй, — вздохнул Лезек.

* * *

Камень попался страшно интересный. К его поверхности приросли изогнутые

ракушки, реликтовые останки первых дней мира, когда Создатель по никому не ведомой

причине занимался творением существ из камня.

Мора много что интересовало. Почему, например, зубы у людей так точно подогнаны

один к другому. Над этой задачей он размышлял долго и упорно. И вот еще головоломка —

почему солнце светит днем, а не ночью, когда свет совсем не помешал бы. Он знал

стандартное объяснение, но оно его не удовлетворяло.

Короче говоря, Мор относился к категории людей более опасных, чем мешок, набитый

гремучими змеями. Он был полон решимости докопаться до логической основы

вселенной. План, при всей своей похвальности, вряд ли осуществимый, поскольку

логикой здесь и не пахло. Собирая мир, Создатель выдал на-гора массу выдающихся,

оригинальных и вообще прекрасных идей.

Однако сделать мир понимаемым в его задачу не входило.

Трагические герои вечно стенают, когда боги проявляют к ним интерес.

Однако круче всех приходится как раз тем, кого боги игнорируют.

Отец, как обычно, принялся драть глотку. Мор бросил камнем в голубя.

Обожравшаяся птица решила было не реагировать, однако в конце концов все-таки

убралась с пути Мора. Паренек уныло побрел к дому.

* * *

Вот как случилось, что вскоре, в канун Дня Всех Пустых, погрузив скудные пожитки

сына на ослика, отец повел Мора в Овцекряжье. Размеры городка в основном

ограничивались размерами центральной, выложенной булыжником площади, по

периметру которой выстроились мастерские, обеспечивавшие окрестные фермерские

хозяйства всем необходимым.

Не прошло и пяти минут, как Мор вышел из мастерской портного уже в обновке. Она

представляла собой болтающееся одеяние коричневого цвета и неопределенного

предназначения. Очевидно, предыдущий обладатель, надев новое платье, скинул старое и

прямо в мастерской его и оставил, испытывая облегчение и радость — чувства в данном

случае более чем понятные.

По-видимому, главной целью приобретения было не лишить Мора возможности

вырасти именно в этой одежде. Причем явно исходили из предпосылки, что вырасти ему

предстоит в девятнадцатиногого слона. Отец окинул сына критическим взглядом.

— Очень прилично, — хмыкнул он, — тем более за такие деньги.

— У меня все чешется, — ответил Мор, — мне кажется, кроме меня, там есть кто-то