Время-не-ждет - английский и русский параллельные тексты

And yet, if such a clean, healthy woman as she went in for naked women crouching on her piano, it must be all right.	Что ж, если такая чистая, цветущая женщина, как она, хочет, чтобы у нее на пианино стояла голая баба, да еще в такой позе, следовательно, это не может быть плохо.
Dede made it all right.	Это хорошо, потому что так делает Дид.
She could come pretty close to making anything all right.	Все, что бы она ни сделала, хорошо.
Besides, he didn't understand culture anyway.	А кроме того, что он понимает в культуре?
She reentered the room, and as she crossed it to her chair, he admired the way she walked, while the bronze slippers were maddening.	Она вошла в комнату и направилась к своему креслу, а он любовался ее походкой и пожирал глазами бронзовые туфельки.
"I'd like to ask you several questions," he began immediately	- Я хочу задать вам несколько вопросов, - начал он сразу, как только она села.
"Are you thinking of marrying somebody?"	- Вы собираетесь замуж за кого-нибудь другого?
She laughed merrily and shook her head.	Она весело засмеялась и покачала головой.
"Do you like anybody else more than you like me?-that man at the 'phone just now, for instance?"	- Кто-нибудь вам нравится больше меня? Ну, к примеру, тот, что звонил сейчас?
"There isn't anybody else.	- Никого другого нет.
I don't know anybody I like well enough to marry.	Я никого не знаю, кто бы нравился мне настолько, чтобы выйти за него замуж.
For that matter, I don't think I am a marrying woman.	И вообще, мне кажется, я не создана для замужества.
Office work seems to spoil one for that."	Должно быть, работа в конторе оказывает такое действие.
Daylight ran his eyes over her, from her face to the tip of a bronze slipper, in a way that made the color mantle in her cheeks. At the same time he shook his head sceptically.	Харниш недоверчиво покачал головой и окинул ее столь выразительным взглядом от волос до носка бронзовой туфельки, что Дид покраснела.
"It strikes me that you're the most marryingest woman that ever made a man sit up and take notice.	- Сдается мне, что нет на свете другой женщины, которой бы так подходило замужество, как вам.
And now another question.	Но ответьте мне еще на один вопрос.
You see, I've just got to locate the lay of the land.	Видите ли, мне необходимо точно знать границы моей заявки.
Is there anybody you like as much as you like me?"	Есть кто-нибудь, кто нравится вам так же, как я?
But Dede had herself well in hand.	Но Дид крепко держала себя в руках.
"That's unfair," she said.	- Это уж нечестно, - сказала она.
"And if you stop and consider, you will find that you are doing the very thing you disclaimed-namely, nagging.	- И если вы немного подумаете, то сами поймете, что вы делаете как раз то, от чего только что отрекались, - именно пилите меня.
I refuse to answer any more of your questions.	Я отказываюсь отвечать на дальнейшие вопросы.
Let us talk about other things.	Поговорим о чем-нибудь другом.
How is Bob?"	Как поживает Боб?

Half an hour later, whirling along through the rain on Telegraph Avenue toward Oakland, Daylight smoked one of his brown-paper cigarettes and reviewed what had taken place.	Полчаса спустя, возвращаясь под проливным дождем в Окленд по Телеграф-авеню, Харниш закурил и попытался отдать себе отчет: что же, собственно, произошло?
It was not at all bad, was his summing up, though there was much about it that was baffling.	Не так уж плохо, подытожил он, хотя многое ставило его в тупик.
There was that liking him the more she knew him and at the same time wanting to marry him less.	И прежде всего ее заявление, что чем больше она его узнает, тем больше он ей нравитсяя и тем меньше она хочет за него замуж.
That was a puzzler.	Просто головоломка какая-то!
But the fact that she had refused him carried with it a certain elation.	Она отказала ему, но в ее отказе есть и хорошая сторона.
In refusing him she had refused his thirty million dollars.	Отвергая его любовь, она отвергла и его тридцать миллионов.
That was going some for a ninety dollar-a-month stenographer who had known better ties.	Это не пустяк для стенографистки, которая живет на девяносто долларов в месяц и к тому же видела лучшие времена.
She wasn't after money, that was patent.	За деньгами она не гонится, это ясно.
Every woman he had encountered had seemed willing to swallow him down for the sake of his money.	Все женщины, которых он знавал, зарились на его миллионы и в придачу к ним готовы были взять и его.
Why, he had doubled his fortune, made fifteen millions, since the day she first came to work for him, and behold, any willingness to marry him she might have possessed had diminished as his money had increased.	А ведь с тех пор, как она поступила к нему на службу, он удвоил свой капитал, нажил еще пятнадцать миллионов. И вот поди ж ты! Если у нее и было когда-нибудь желание стать его женой, то это желание убывало по мере того, как он богател.
"Gosh!" he muttered.	- Черт! - пробормотал он.
"If I clean up a hundred million on this land deal she won't even be on speaking terms with me."	- А вдруг я сорву сотню миллионов на продаже земли, тогда она и говорить со мной не захочет.
But he could not smile the thing away.	Но шутками делу не поможешь.
It remained to baffle him, that enigmatic statement of hers that she could more easily have married the Elam Harnish fresh from the Klondike than the present Elam Harnish.	Она задала ему трудную задачу, сказав, что ей куда легче было бы выйти за Элама Харниша, только что явившегося с Клондайка, чем за теперешнего Элама Харниша.
Well, he concluded, the thing to do was for him to become more like that old-time Daylight who had come down out of the North to try his luck at the bigger game.	Выходит, опять надо стать похожим на того Время-не-ждет, который когда-то приехал с Севера попытать счастья в крупной игре.
But that was impossible.	Но это невозможно.
He could not set back the flight of time.	Нельзя повернуть время вспять.
Wishing wouldn't do it, and there was no other way.	Одного желания тут мало, об этом и мечтать нечего.
He might as well wish himself a boy again.	С таким же успехом он мог бы пожелать снова стать ребенком.

Another satisfaction he cuddled to himself from their interview.	И еще одна мысль утешала его, когда он припоминал их разговор.
He had heard of stenographers before, who refused their employers, and who invariably quit their positions immediately afterward.	Ему случалось слышать о стенографистках, которые отказывали своему хозяину, и все они немедля уходили с работы.
But Dede had not even hinted at such a thing.	Но Дид даже словом об этом не обмолвилась.
No matter how baffling she was, there was no nonsensical silliness about her.	Какие бы загадки она ни загадывала, бабьего жеманства за ней не водится.
She was level headed.	Головы не теряет.
But, also, he had been level-headed and was partly responsible for this.	Но тут есть и его заслуга, - он тоже не терял голову.
He hadn't taken advantage of her in the office.	Он не навязывался ей в конторе.
True, he had twice overstepped the bounds, but he had not followed it up and made a practice of it.	Правда, он дважды нарушил это правило, но только дважды, и больше этого не делал.
She knew she could trust him.	Она знает, что ему можно доверять.
But in spite of all this he was confident that most young women would have been silly enough to resign a position with a man they had turned down.	Но все равно, большинство молодых девушек по глупости не остались бы на службе у человека, которого они отвергли.
And besides, after he had put it to her in the right light, she had not been silly over his sending her brother to Germany.	Дид не чета им. Когда он толком объяснил ей, почему хочет помочь ее брату, она тоже не стала ломаться и позволила ему отправить его в Германию.
"Gee!" he concluded, as the car drew up before his hotel.	- Ну и ну! - заключил он свои рассуждения, выходя из машины у подъезда гостиницы.
"If I'd only known it as I do now, I'd have popped the question the first day she came to work.	- Жаль, что я раньше этого не знал, а то бы в первый же день, как она пришла на работу, предложил ей руку и сердце.
According to her say-so, that would have been the proper moment.	Послушать ее - в самую точку бы попал.
She likes me more and more, and the more she likes me the less she'd care to marry me!	Я, видите ли, нравлюсь ей все больше и больше, и чем больше ей нравлюсь, тем меньше она хочет выходить за меня!
Now what do you think of that?	Ну что вы на это скажете?
She sure must be fooling."	Да она просто пошутила, вот и все.
CHAPTER XIX	ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Once again, on a rainy Sunday, weeks afterward, Daylight proposed to Dede.	Прошло несколько недель, и снова в дождливый воскресный день Харниш сделал предложениеДид.
As on the first time, he restrained himself until his hunger for her overwhelmed him and swept him away in his red automobile to Berkeley.	Как и в первый раз, он крепился до тех пор, пока тоска по ней не овладела им с такой силой, что он кинулся к красному автомобилю и помчался в Беркли.
He left the machine several blocks away and proceeded to the house on foot.	Он остановил машину за несколько кварталов и пешком пошел к ее крыльцу.

But Dede was out, the landlady's daughter told him, and added, on second thought, that she was out walking in the hills. Furthermore, the young lady directed him where Dede's walk was most likely to extend.	Но Дид не было дома, о чем сообщила ему дочь хозяйки; подумав немного, она прибавила, что Дид пошла погулять в горы, и даже объяснила, где он скорее всего найдет ее.
Daylight obeyed the girl's instructions, and soon the street he followed passed the last house and itself ceased where began the first steep slopes of the open hills.	Харниш последовал совету девушки и вскоре вышел на окраину, где начинались крутые горные склоны.
The air was damp with the on-coming of rain, for the storm had not yet burst, though the rising wind proclaimed its imminence.	Воздух был влажный, ветер усиливался, предвещая грозовой дождь.
As far as he could see, there was no sign of Dede on the smooth, grassy hills.	Харниш оглядел поросшее травой подножие горы, но Дид нигде не было видно.
To the right, dipping down into a hollow and rising again, was a large, full-grown eucalyptus grove. Here all was noise and movement, the lofty, slender trunked trees swaying back and forth in the wind and clashing their branches together.	Справа от него, по краям и на дне небольшой лощины, густо росли эвкалипты; высокие стройные деревья раскачивались на ветру, громко шумела листва.
In the squalls, above all the minor noises of creaking and groaning, arose a deep thrumming note as of a mighty harp.	Но и шум листвы, и скрип, и стоны гнущихся стволов покрывал низкий прерывистый звук, словно дрожала струна гигантской арфы.
Knowing Dede as he did, Daylight was confident that he would find her somewhere in this grove where the storm effects were so pronounced.	Хорошо зная Дид, Харниш не сомневался, что найдет ее именно в этой эвкалиптовой роще, где так неистово бушевала буря.
And find her he did, across the hollow and on the exposed crest of the opposing slope where the gale smote its fiercest blows.	И он не ошибся. Он увидел ее сквозь деревья на открытом всем ветрам гребне противоположного склона.
There was something monotonous, though not tiresome, about the way Daylight proposed.	Если манера Харниша предлагать руку и сердце и отличалась некоторым однообразием, все же ее никак нельзя было назвать банальной.
Guiltless of diplomacy subterfuge, he was as direct and gusty as the gale itself.	Не искушенный в дипломатии и притворстве, он пошел напролом, не уступая в стремительности самому ветру.
He had time neither for greeting nor apology. "It's the same old thing," he said.	- Я опять с тем же, - сразу начал он, не теряя времени на извинения и приветствия.
"I want you and I've come for you.	- Я вас люблю, и я пришел за вами.
You've just got to have me, Dede, for the more I think about it the more certain I am that you've got a Sneaking liking for me that's something more than just Ordinary liking.	Ничего вам не поможет, Дид: сдается мне, что я вам нравлюсь, и не просто нравлюсь, а побольше.
And you don't dast say that it isn't; now dast you?"	Посмейте сказать, что нет! Ну, посмейте!
He had shaken hands with her at the moment he began speaking, and he had continued to hold her hand. Now, when she did not answer, she felt a light but firmly insistent pressure as of his drawing her to him.	Дид молчала. Он все еще не выпускал ее - руки, которую она протянула ему; и вдруг она почувствовала, что он мягким, но решительным движением привлекает ее к себе.

Involuntarily, she half-yielded to him, her desire for the moment stronger than her will. Then suddenly she drew herself away, though permitting her hand still to remain in his.	Невольно, на одно мгновение, она поддалась его порыву, потом резко отстранилась, но руки не отняла.
"You sure ain't afraid of me?" he asked, with quick compunction.	- Вы боитесь меня? - спросил он виновато.
"No."	- Нет.
She smiled woefully.	- Она грустно улыбнулась.
"Not of you, but of myself."	- Не вас я боюсь, а себя.
"You haven't taken my dare," he urged under this encouragement.	- Вы мне не ответили, - сказал он, ободренный ее словами.
"Please, please," she begged.	- Пожалуйста, не спрашивайте.
"We can never marry, so don't let us discuss it."	Мы никогда не будем мужем и женой. Не надо об этом говорить.
"Then I copper your bet to lose." He was almost gay, now, for success was coming faster than his fondest imagining.	- А я ручаюсь, что вы не угадали, - сказал он почти весело, ибо даже в самых смелых мечтах не мнил себя так близко к цели.
She liked him, without a doubt; and without a doubt she liked him well enough to let him hold her hand, well enough to be not repelled by the nearness of him.	Она любит его, это ясно; ей не противно, что он держит ее руку в своей, не противно, что он стоит так близко от нее.
She shook her head.	Она отрицательно покачала головой.
"No, it is impossible.	- Нет, это невозможно.
You would lose your bet."	Не ручайтесь - проиграете.
For the first time a dark suspicion crossed Daylight's mind-a clew that explained everything.	Впервые у Харниша мелькнула страшная догадка: не в этом ли причина ее упорного сопротивления?
"Say, you ain't been let in for some one of these secret marriages have you?"	- Уж не состоите ли вы с кем-нибудь в тайном браке?
The consternation in his voice and on his face was too much for her, and her laugh rang out, merry and spontaneous as a burst of joy from the throat of a bird.	Такой неподдельный ужас прозвучал в его голосе и отразился на лице, что Дид не выдержала и расхохоталась весело и звонко, - казалось, ликующая птичья трель рассыпалась по лесу.
Daylight knew his answer, and, vexed with himself decided that action was more efficient than speech.	Харниш понял, что сказал глупость, и в досаде на самого себя решил лучше помолчать и заменить слова делом.
So he stepped between her and the wind and drew her so that she stood close in the shelter of him.	Поэтому он стал вплотную к Дид, загораживая ее от ветра.
An unusually stiff squall blew about them and thrummed overhead in the tree-tops and both paused to listen.	Как раз в эту минуту ветер с такой силой налетел на них и так громко зашумел в верхушках деревьев, что оба подняли головы и прислушались.
A shower of flying leaves enveloped them, and hard on the heel of the wind came driving drops of rain.	Листья целыми охапками посыпались на них; как только ветер пронесся, упали первые капли дождя.

He looked down on her and on her hair wind-blown about her face; and because of her closeness to him and of a fresher and more poignant realization of what she meant to him, he trembled so that she was aware of it in the hand that held hers.	Харниш посмотрел на Дид, увидел ее лицо, растрепанные ветром волосы, и оттого, что она была так близко и от мучительно острого сознания, что он не в силах отказаться от нее, по телу его прошла дрожь, и дрожь эта передалась Дид, которую он все еще держал за руку.
She suddenly leaned against him, bowing her head until it rested lightly upon his breast.	Она вдруг прижалась к нему и положила голову ему на грудь.
And so they stood while another squall, with flying leaves and scattered drops of rain, rattled past.	Снова налетел порыв ветра, осыпая их листьями и брызгами дождя.
With equal suddenness she lifted her head and looked at him.	Дид подняла голову и посмотрела ему в лицо.
"Do you know," she said, "I prayed last night about you.	- Знаете, - сказала она, - я ночью молилась о вас.
I prayed that you would fail, that you would lose everything everything."	Я молилась о том, чтобы вы разорились, чтоб вы все, все потеряли.
Daylight stared his amazement at this cryptic utterance.	Харниш только глаза вытаращил, услышав такое неожиданное и загадочное признание.
"That sure beats me.	- Хоть убей, не понимаю.
I always said I got out of my depth with women, and you've got me out of my depth now.	Я всегда чувствую себя дураком, когда разговариваю с женщинами, но уж это - дальше ехать некуда!
Why you want me to lose everything, seeing as you like me-"	Как же можно, чтобы вы желали мне разориться, когда вы меня любите...
"I never said so."	- Никогда я вам этого не говорила.
"You didn't dast say you didn't.	- Но вы не посмели сказать, что не любите.
So, as I was saying: liking me, why you'd want me to go broke is clean beyond my simple understanding.	Так вот, посудите: вы меня любите, а сами желаете, чтобы я разорился дотла. Воля ваша, тут что-то не то.
It's right in line with that other puzzler of yours, themore-you-like-me-the-less-you-want-to-marry-meone.	Это под стать другой вашей головоломке: мол, чем больше я вам нравлюсь, тем меньше вы хотите за меня замуж.
Well, you've just got to explain, that's all."	Ну, что ж, придется вам объяснить мне, только и всего.
His arms went around her and held her closely, and this time she did not resist.	Он обнял ее и привлек к себе, и на этот раз она не противилась.
Her head was bowed, and he had not see her face, yet he had a premonition that she was crying.	Голова ее была опущена, он не видел ее лица, но ему показалось, что она плачет.
He had learned the virtue of silence, and he waited her will in the matter.	Однако он уже знал цену молчанию и не торопил ее.
Things had come to such a pass that she was bound to tell him something now.	Дело зашло так далеко, что она должна дать ему точный ответ.
Of that he was confident.	Иначе быть не может.

"I am not romantic," she began, again looking at him as he spoke.	- Я слишком трезвый человек, - заговорила она, подняв на него глаза.
"It might be better for me if I were.	- Я и сама не рада.
Then I could make a fool of myself and be unhappy for the rest of my life.	Не будь этого, я могла бы очертя голову сделать глупость и потом всю жизнь каяться.
But my abominable common sense prevents.	А меня удерживает мой несносный здравый смысл.
And that doesn't make me a bit happier, either."	В том-то и горе мое.
"I'm still out of my depth and swimming feeble," Daylight said, after waiting vainly for her to go on.	- Вы меня совсем запутали, - сказал Харниш, видя, что она не намерена продолжать.
"You've got to show me, and you ain't shown me yet.	- Нечего сказать - объяснили!
Your common sense and praying that I'd go broke is all up in the air to me.	Хорош здравый смысл, если вы молитесь, чтобы я поскорей остался на мели.
Little woman, I just love you mighty hard, and I want you to marry me.	Маленькая женщина, я очень, очень люблю вас и прошу вас быть моей женой.
That's straight and simple and right off the bat.	Просто, понятно и без обмана.
Will you marry me?"	Ну как, согласны?
She shook her head slowly, and then, as she talked, seemed to grow angry, sadly angry; and Daylight knew that this anger was against him.	Она медленно покачала головой, потом заговорила не то с грустью, не то с досадой, и Харниш почувствовал, что в этой досаде кроется какая-то опасность для него.
"Then let me explain, and just as straight and simply as you have asked."	- Хорошо, я отвечу вам, отвечу так же просто и ясно, как вы спросили.
She paused, as if casting about for a beginning.	- Она помолчала, словно не зная, с чего начать.
"You are honest and straightforward.	- Вы человек прямодушный и честный.
Do you want me to be honest and straightforward as a woman is not supposed to be?-to tell you things that will hurt you?-to make confessions that ought to shame me? to behave in what many men would think was an unwomanly manner?"	Так вот решайте: хотите вы, чтобы и я говорила так прямодушно и откровенно, как женщине не полагается говорить? Чтобы я не щадила вас? Призналась в том, в чем признаваться стыдно? Словом, чтобы я позволила себе то, что многие мужчины назвали бы неженским поведением? Хотите?
The arm around her shoulder pressed encouragement, but he did not speak.	В знак согласия он только крепче сжал ее плечи.
"I would dearly like to marry you, but I am afraid.	- Я ничего бы так не желала, как стать вашей женой, но я боюсь.
I am proud and humble at the same time that a man like you should care for me.	Я с гордостью и смирением думаю о том, что такой человек, как вы, мог полюбить меня.
But you have too much money.	Но вы слишком богаты.
There's where my abominable common sense steps in.	Вот против чего восстает мой несносный здравый смысл.

Even if we did marry, you could never be my man-my lover and my husband.	Даже если бы я вышла за вас, вы никогда не стали бы для меня мужем, возлюбленным, никогда не принадлежали бы мне.
You would be your money's man.	Вы принадлежали бы своему богатству.
I know I am a foolish woman, but I want my man for myself.	Я знаю, что это глупо, но я хочу, чтобы муж был мой, и только мой.
You would not be free for me.	А вы собой не располагаете.
Your money possesses you, taking your time, your thoughts, your energy, everything, bidding you go here and go there, do this and do that.	Богатство владеет вами, оно поглощает ваше время, ваши мысли, энергию, силы. Вы идете туда, куда оно вас посылает, делаете то, что оно вам велит.
Don't you see?	Разве не так?
Perhaps it's pure silliness, but I feel that I can love much, give much-give all, and in return, though I don't want all, I want much-and I want much more than your money would permit you to give me.	Быть может, это чистейший вздор, но мне кажется, что я способна любить очень сильно, отдать всю себя и в обмен я хочу получать если не все, то очень много, - гораздо больше, чем ваше богатство позволит вам уделить мне.
"And your money destroys you; it makes you less and less nice.	А кроме того, ваше богатство губит вас. Вы становитесь все хуже и хуже.
I am not ashamed to say that I love you, because I shall never marry you.	Мне не стыдно признаться вам, что я вас люблю, потому что я никогда не буду вашей женой.
And I loved you much when I did not know you at all, when you first came down from Alaska and I first went into the office.	Я уже тогда любила вас, когда совсем вас не знала, когда вы только что приехали с Аляски и я в первый раз пришла в контору.
You were my hero.	Вы были моим героем.
You were the Burning Daylight of the gold-diggings, the daring traveler and miner.	Вы были для меня Время-не-ждет золотых приисков, отважный путешественник и золотоискатель.
And you looked it.	И вы были таким - стоило только взглянуть на вас.
I don't see how any woman could have looked at you without loving you-then.	Мне кажется, ни одна женщина, увидев вас, не могла бы устоять перед вами тогда.
But you don't look it now.	Но теперь вы уже не тот.
"Please, please, forgive me for hurting you.	Простите меня, не сердитесь, - я знаю, что вам больно это слушать.
You wanted straight talk, and I am giving it to you.	Но вы сами требовали прямого ответа, и я отвечаю вам.
All these last years you have been living unnaturally.	Все последние годы вы вели противоестественный образ жизни.
You, a man of the open, have been cooping yourself up in the cities with all that that means.	Вы привыкли жить среди природы, а закупорили себя в городе и переняли все городские привычки.
You are not the same man at all, and your money is destroying you.	Вы уже совсем не тот, что были когда-то, и это потому, что ваше богатство губит вас.

You are becoming something different, something not so healthy, not so clean, not so nice.	Вы становитесь другим каким-то, в вас уже меньше здоровья, чистоты, обаяния.
Your money and your way of life are doing it.	В этом повинны ваши деньги и ваш образ жизни.
You know it. You haven't the same body now that you had then.	Вы сами знаете - у вас и наружность изменилась.
You are putting on flesh, and it is not healthy flesh.	Вы полнеете, но это нездоровая полнота.
You are kind and genial with me, I know, but you are not kind and genial to all the world as you were then.	Со мной вы добры и ласковы, это верно; но когда-то вы были добры и ласковы со всеми, а теперь этого нет.
You have become harsh and cruel.	Вы стали черствым и жестоким.
And I know.	Я хорошо это знаю.
Remember, I have studied you six days a week, month after month, year after year; and I know more about the most insignificant parts of you than you know of all of me.	Не забудьте, я месяц за месяцем, год за годом вижу вас шесть дней в неделю. И я больше знаю о малейших ваших черточках, чем вы вообще знаете обо мне.
The cruelty is not only in your heart and thoughts, but it is there in face.	Жестокость не только в вашем сердце и в мыслях - она видна на вашем лице.
It has put its lines there.	Это она проложила на нем морщины.
I have watched them come and grow.	Я видела, как они появились, как становились все глубже.
Your money, and the life it compels you to lead have done all this.	Виной тому ваше богатство и та жизнь, которую оно заставляет вас вести.
You are being brutalized and degraded.	Вы огрубели, опустились.
And this process can only go on and on until you are hopelessly destroyed-"	И чем дальше, тем будет все хуже и хуже, пока вы не погибнете безвозвратно...
He attempted to interrupt, but she stopped him, herself breathless and her voice trembling.	Он попытался прервать ее, но она остановила его и продолжала говорить, задыхаясь, дрожащим голосом:
"No, no; let me finish utterly.	- Нет, нет, дайте мне досказать до конца.
I have done nothing but think, think, think, all these months, ever since you came riding with me, and now that I have begun to speak I am going to speak all that I have in me.	Все последние месяцы, с тех самых пор, когда мы стали вместе ездить верхом, я все думаю, думаю, думаю - и теперь, раз уж я заговорила, я выскажу вам все, что у меня на душе.
I do love you, but I cannot marry you and destroy love.	Я люблю вас, но я не могу выйти за вас и погубить свою любовь.
You are growing into a thing that I must in the end despise.	Вы постепенно превращаетесь в человека, которого в конечном счете я вынуждена буду презирать.
You can't help it.	Вы бессильны изменить это.
More than you can possibly love me, do you love this business game.	Как бы вы ни любили меня, свою игру в бизнес вы любите больше.
This business-and it's all perfectly useless, so far as you are concerned-claims all of you.	Этот ваш бизнес, который, в сущности, совсем вам не нужен, безраздельно владеет вами.

I sometimes think it would be easier to share you equitably with another woman than to share you with this business.	Я иногда думаю, что мне легче было бы делить вас с другой женщиной, чем с вашим бизнесом.
I might have half of you, at any rate.	Тогда хоть половина принадлежала бы мне.
But this business would claim, not half of you, but nine-tenths of you, or ninety-nine hundredths.	Но бизнес потребует не половину, а девять десятых или девяносто девять сотых.
"Remember, the meaning of marriage to me is not to get a man's money to spend.	Поймите, для меня смысл замужества не в том, чтобы тратить деньги мужа.
I want the man.	Мне нужны не его деньги, а он сам.
You say you want ME.	Вы говорите, что я нужна вам.
And suppose I consented, but gave you only one-hundredth part of me.	Допустим, я согласилась бы выйти за вас, но только на одну сотую принадлежала бы вам.
Suppose there was something else in my life that took the other ninety-nine parts, and, furthermore, that ruined my figure, that put pouches under my eyes and crows-feet in the corners, that made me unbeautiful to look upon and that made my spirit unbeautiful.	А девяносто девять сотых принадлежали бы чему-то другому в моей жизни, и вдобавок я бы от этого растолстела, под глазами появились бы мешки, у висков - морщины, и весь облик, и внешний и внутренний, утратил бы всякую привлекательность.
Would you be satisfied with that one-hundredth part of me?	Согласились бы вы, чтобы я принадлежала вам на одну сотую?
Yet that is all you are offering me of yourself.	А вы только одну сотую себя и предлагаете мне.
Do you wonder that I won't marry you?-that I can't?"	Почему же вас удивляет, что я не хочу, не могу быть вашей женой?
Daylight waited to see if she were quite done, and she went on again.	Харниш молчал, не зная, все ли она высказала; и Дид опять заговорила:
"It isn't that I am selfish.	- Не думайте, что это эгоизм с моей стороны.
After all, love is giving, not receiving.	В конце концов любить - это значит отдавать, а не получать.
But I see so clearly that all my giving could not do you any good.	Но я слишком ясно вижу, что, сколько бы я ни отдавала вам, пользы от этого не будет никакой.
You are like a sick man.	Вас словно гложет какой-то недуг.
You don't play business like other men.	Вы и бизнесом занимаетесь не как другие.
You play it heart and and all of you.	Вы предаетесь ему сердцем, душой, всем своим существом.
No matter what you believed and intended a wife would be only a brief diversion.	Вопреки вашему желанию, вопреки вашей воле жена для вас была бы только мимолетным развлечением.
There is that magnificent Bob, eating his head off in the stable.	Вспомните, как вы восхищались Бобом. А сейчас этот великолепный конь томится в конюшне.
You would buy me a beautiful mansion and leave me in it to yawn my head off, or cry my eyes out because of my helplessness and inability to save you.	Вы купите мне роскошный особняк и бросите меня там. А я буду либо зевать до одурения, либо слезами обливаться оттого, что не могу, не умею спасти вас.

This disease of business would be corroding you and marring you all the time.	Вы одержимы своей игрой в бизнес, и эта болезнь будет неуклонно точить вас, разъедать, как ржавчина.
You play it as you have played everything else, as in Alaska you played the life of the trail.	Вы играете в бизнес с таким же азартом, с каким вы делаете все. На Аляске вы точно так же играли в трудную жизнь снежной тропы.
Nobody could be permitted to travel as fast and as far as you, to work as hard or endure as much.	Вы во всем хотели быть первым: никто не смел ездить с такой быстротой, забираться так далеко, как вы, никто, кроме вас, не мог выдержать столь тяжкого труда и суровых лишений.
You hold back nothing; you put all you've got into whatever you are doing."	Вы отдаетесь весь до конца, вкладываете все без остатка во всякое дело...
"Limit is the sky," he grunted grim affirmation.	- Играю без лимита, - мрачно подтвердил он.
"But if you would only play the lover-husband that way-"	- И если бы вы так же могли играть в любовь...
Her voice faltered and stopped, and a blush showed in her wet cheeks as her eyes fell before his.	Голос у нее дрогнул, она опустила глаза под его взглядом, и краска залила ее мокрые от слез щеки.
"And now I won't say another word," she added.	- Больше я не скажу ни слова, - помолчав, заключила она.
"I've delivered a whole sermon."	- Я и так прочла вам целую проповедь.
She rested now, frankly and fairly, in the shelter of his arms, and both were oblivious to the gale that rushed past them in quicker and stronger blasts.	Они стояли обнявшись, не замечая влажного порывистого ветра, налетавшего все чаще и стремительнее, и Дид, уже не скрываясь и не борясь с собой, доверчиво прижималась к его плечу.
The big downpour of rain had not yet come, but the mist-like squalls were more frequent.	Ливня все еще не было.
Daylight was openly perplexed, and he was still perplexed when he began to speak.	Харниш в полном смятении молчал. Наконец он заговорил нерешительно:
"I'm stumped.	- Даже и не знаю, что сказать.
I'm up a tree.	Ум за разум заходит.
I'm clean flabbergasted, Miss Mason-or Dede, because I love to call you that name. I'm free to confess there's a mighty big heap in what you say.	Брожу, как в потемках. Мисс Мэсон... нет - Дид, я люблю ваше имя... я признаю, что вы попали в самую точку.
As I understand it, your conclusion is that you'd marry me if I hadn't a cent and if I wasn't getting fat.	Стало быть, я так понимаю: если бы я остался без гроша и не толстел, вы бы вышли за меня.
No, no; I'm not joking.	Нет, нет, я не шучу.
I acknowledge the corn, and that's just my way of boiling the matter down and summing it up.	Я просто добираюсь до сути, вытаскиваю ее и говорю, как оно есть.
If I hadn't a cent, and if I was living a healthy life with all the time in the world to love you and be your husband instead of being awash to my back teeth in business and all the rest-why, you'd marry me.	Значит, если бы у меня не было ни гроша и я жил бы здоровой жизнью и мог бы сколько душе угодно любить вас и нежить, вместо того чтобы по уши залезать в дела и все прочее, вы бы вышли за меня.

"That's all as clear as print, and you're correcter than I ever guessed before.	Это ясно, как дважды два четыре. Ваша правда, только мне это никогда в голову не приходило.
You've sure opened my eyes a few.	Ничего не скажешь - глаза вы мне открыли.
But I'm stuck.	Но где же выход?
What can I do?	Как мне теперь быть?
My business has sure roped, thrown, and branded me. I'm tied hand and foot, and I can't get up and meander over green pastures.	Вы верно сказали: бизнес заарканил меня, повалил и клеймо поставил; я связан по рукам и ногам, где уж мне пастись на зеленой лужайке.
I'm like the man that got the bear by the tail.	Вы знаете про охотника, который поймал медведя за хвост?
I can't let go; and I want you, and I've got to let go to get you.	Вот и я так. Мне нельзя его выпустить... а я хочу жениться на вас; а чтобы жениться на вас, я должен выпустить хвост медведя.
"I don't know what to do, but something's sure got to happen-I can't lose you.	Ума не приложу, что делать, но как-нибудь это устроится. Я не могу отказаться от вас.
I just can't.	Просто не могу, и все тут.
And I'm not going to.	И ни за что не откажусь!
Why, you're running business a close second right now.	Вы уже сейчас нагоняете мой бизнес, того и гляди выйдете на первое место.
Business never kept me awake nights.	Никогда не бывало, чтобы из-за бизнеса я ночи не спал.
"You've left me no argument.	Вы приперли меня к стене.
I know I'm not the same man that came from Alaska.	Я и сам знаю, что не таким я вернулся с Аляски.
I couldn't hit the trail with the dogs as I did in them days.	Мне бы сейчас не под силу бежать по тропе за упряжкой собак.
I'm soft in my muscles, and my mind's gone hard.	Мышцы у меня стали мягкие, а сердце - жесткое.
I used to respect men.	Когда-то я уважал людей.
I despise them now.	Теперь я их презираю.
You see, I spent all my life in the open, and I reckon I'm an open-air man.	Я всю жизнь жил на вольном воздухе, и, надо думать, такая жизнь как раз по мне.
Why, I've got the prettiest little ranch you ever laid eyes on, up in Glen Ellen.	Знаете, в деревушке Глен Эллен у меня есть ранчо, маленькое, но такое красивое - просто загляденье.
That's where I got stuck for that brick-yard.	Это там же, где кирпичный завод, который мне подсунули.
You recollect handling the correspondence.	Вы, наверное, помните мои письма.
I only laid eyes on the ranch that one time, and I so fell in love with it that I bought it there and then.	Только увидел я это ранчо, прямо влюбился в него и тут же купил.
I just rode around the hills, and was happy as a kid out of school.	Я катался верхом по горам без всякого дела и радовался, как школьник, сбежавший с уроков.
I'd be a better man living in the country.	Живи я в деревне, я был бы другим человеком.

The city doesn't make me better. You're plumb right there.	Город мне не на пользу, это вы верно сказали.
I know it.	Сам знаю.
But suppose your prayer should be answered and I'd go clean broke and have to work for day's wages?"	Ну, а если бог услышит вашу молитву и я вылечу в трубу и буду жить поденной работой?
She did not answer, though all the body of her seemed to urge consent.	Она ничего не ответила, только крепче прижалась к нему.
"Suppose I had nothing left but that little ranch, and was satisfied to grow a few chickens and scratch a living somehow-would you marry me then, Dede?"	- Если я все потеряю, останусь с одним моим ранчо и буду там кур разводить, как-нибудь перебиваться... вы пойдете за меня, Дид?
"Why, we'd be together all the time!" she cried.	- И мы никогда бы не расставались? - воскликнула она.
"But I'd have to be out ploughing once in a while," he warned, "or driving to town to get the grub."	- Совсем никогда - не выйдет, - предупредил он. -Мне и пахать придется и в город за припасами ездить.
"But there wouldn't be the office, at any rate, and no man to see, and men to see without end. But it is all foolish and impossible, and we'll have to be starting back now if we're to escape the rain."	- Зато конторы уж наверняка не будет, и люди не будут ходить к вам с утра до вечера... но все это глупости, ничего этого быть не может, и надо поторапливаться: сейчас дождь польет.
Then was the moment, among the trees, where they began the descent of the hill, that Daylight might have drawn her closely to him and kissed her once.	И тут-то, прежде чем они стали спускаться в лощину, была такая минута, когда Харниш мог бы под сенью деревьев прижать ее к груди и поцеловать.
But he was too perplexed with the new thoughts she had put into his head to take advantage of the situation.	Но его осаждали новые мысли, вызванные словами Дид, и он не воспользовался представившимся случаем.
He merely caught her by the arm and helped her over the rougher footing.	Он только взял ее под руку и помог ей пройти по неровной каменистой тропинке.
"It's darn pretty country up there at Glen Ellen," he said meditatively.	- А хорошо там, в Глен Эллен, красиво, -задумчиво проговорил он.
"I wish you could see it."	- Хотелось бы мне, чтобы вы посмотрели.
At the edge of the grove he suggested that it might be better for them to part there.	Когда роща кончилась, он сказал, что, может быть, им лучше расстаться здесь.
"It's your neighborhood, and folks is liable to talk."	- Вас тут знают, еще сплетни пойдут.
But she insisted that he accompany her as far as the house.	Но она настояла на том, чтобы он проводил ее до самого дома.
"I can't ask you in," she said, extending her hand at the foot of the steps.	- Я не прошу вас зайти, - сказала она, остановившись у крыльца и протягивая ему руку.
The wind was humming wildly in sharply recurrent gusts, but still the rain held off.	Ветер по-прежнему со свистом налетал на них, но дождя все не было.
"Do you know," he said, "taking it by and large, it's the happiest day of my life."	- Знаете, - сказал Харниш, - скажу вам прямо, что нынче - самый счастливый день в моей жизни.
He took off his hat, and the wind rippled and twisted his black hair as he went on solemnly,	- Он снял шляпу, и ветер взъерошил его черные волосы.

"And I'm sure grateful to God, or whoever or whatever is responsible for your being on this earth.	- И я благодарю бога, - добавил он проникновенно, - или уж не знаю, кого там надо благодарить... за то, что вы живете на свете.
For you do like me heaps.	Потому что вы меня любите.
It's been my joy to hear you say so to-day.	Большая радость - услышать это от вас.
It's-" He left the thought arrested, and his face assumed the familiar whimsical expression as he murmured:	Я... - Он не договорил, и на лице его появилось столь знакомое Дид выражение задора и упрямства.
"Dede, Dede, we've just got to get married.	- Дид, - прошептал он, - мы должны пожениться.
It's the only way, and trust to luck for it's coming out all right-".	Другого выхода нет. И положись на счастье - все будет хорошо.
But the tears were threatening to rise in her eyes again, as she shook her head and turned and went up the steps.	Но слезы опять выступили у нее на глазах, и, покачав головой, она повернулась и стала подниматься по ступенькам крыльца.
CHAPTER XX	ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
When the ferry system began to run, and the time between Oakland and San Francisco was demonstrated to be cut in half, the tide of Daylight's terrific expenditure started to turn.	Когда открылось новое сообщение между Оклендом и Сан-Франциско и оказалось, что на переправу требуется вдвое меньше времени, чем раньше, огромные суммы, затраченные Харнишем, стали притекать обратно.
Not that it really did turn, for he promptly went into further investments.	Впрочем, деньги у него не залеживались - он немедленно вкладывал их в новые предприятия.
Thousands of lots in his residence tracts were sold, and thousands of homes were being built.	Тысячи участков раскупались под особняки, возводились тысячи домов.
Factory sites also were selling, and business properties in the heart of Oakland.	Хорошо сбывались участки и под заводы на окраине и под торговые постройки в центре города.
All this tended to a steady appreciation in value of Daylight's huge holdings.	Все это привело к тому, что необъятные владения Харниша стали неуклонно подниматься в цене.
But, as of old, he had his hunch and was riding it.	Но, как некогда на Клондайке, он упорно следовал своему чутью и шел на еще больший риск.
Already he had begun borrowing from the banks.	Он уже раньше брал ссуды в банках.
The magnificent profits he made on the land he sold were turned into more land, into more development; and instead of paying off old loans, he contracted new ones.	На баснословные прибыли, которые приносила ему продажа участков, он увеличивал свою земельную собственность и затевал новые предприятия; и вместо того чтобы погашать старые ссуды, он еще больше залезал в долги.
As he had pyramided in Dawson City, he now pyramided in Oakland; but he did it with the knowledge that it was a stable enterprise rather than a risky placer-mining boom.	Так же как в Доусоне, он и в Окленде громоздил издержки на издержки, с тою, однако, разницей, что здесь он знал, что это солидное капиталовложение, а не просто крупная ставка на непрочные богатства россыпного прииска.
In a small way, other men were following his lead, buying and selling land and profiting by the improvement work he was doing.	Другие, более мелкие дельцы, идя по его стопам, тоже покупали и перепродавали земельные участки, извлекая прибыль из его работ по благоустройству города.

But this was to be expected, and the small fortunes they were making at his expense did not irritate him. There was an exception, however.	Но Харниш это предвидел и без злобы взирал на то, как они за его счет сколачивали себе скромные состояния - за одним только исключением.
One Simon Dolliver, with money to go in with, and with cunning and courage to back it up, bade fair to become a several times millionaire at Daylight's expense.	Некий Саймон Долливер, располагавший достаточным капиталом, человек изворотливый и не трусливый, явно задался целью за счет Харниша нажить несколько миллионов.
Dolliver, too, pyramided, playing quickly and accurately, and keeping his money turning over and over.	Долливер умел рисковать не хуже Харниша, действуя быстро и без промаха, снова и снова пуская деньги в оборот.
More than once Daylight found him in the way, as he himself had got in the way of the Guggenhammers when they first set their eyes on Ophir Creek.	Харниш то и дело натыкался на Долливера, как Гугенхаммеры натыкались на Харниша, когда их внимание привлек ручей Офир.
Work on Daylight's dock system went on apace, yet was one of those enterprises that consumed money dreadfully and that could not be accomplished as quickly as a ferry system.	Строительство гавани подвигалось быстро; но это предприятие поглощало громадные средства и не могло быть закончено в такой короткий срок, как новый мол для переправы.
The engineering difficulties were great, the dredging and filling a cyclopean task.	Было много технических трудностей, углубление морского дна и земляные работы требовали поистине циклопических усилий.
The mere item of piling was anything but small.	На одни сваи пришлось затратить целое состояние.
A good average pile, by the time it was delivered on the ground, cost a twenty-dollar gold piece, and these piles were used in unending thousands.	Каждая свая, доставленная на строительство, стоила в среднем двадцать долларов, и забивали их тысячами.
All accessible groves of mature eucalyptus were used, and as well, great rafts of pine piles were towed down the coast from Peugeot Sound.	На сваи пошли все окрестные рощи старых эвкалиптов, и, кроме того, приводили на буксире большие сосновые плоты из Пыоджет-Саунда.
Not content with manufacturing the electricity for his street railways in the old-fashioned way, in power-houses, Daylight organized the Sierra and Salvador Power Company. This immediately assumed large proportions.	Сначала Харниш, по старинке, снабжал свой трамвайный транспорт электрической энергией, вырабатываемой на городских силовых станциях, но этого ему показалось мало, и он учредил Электрическую компанию Сиерра и Сальвадор -предприятие огромного масштаба.
Crossing the San Joaquin Valley on the way from the mountains, and plunging through the Contra Costa hills, there were many towns, and even a robust city, that could be supplied with power, also with light; and it became a street- and house-lighting project as well.	За долиной Сан-Хоакин, по холмам Контра-Коста, было расположено много поселков и даже один городок покрупнее, которые нуждались в электрической энергии для промышленных целей и для освещения улиц и жилищ.
As soon as the purchase of power sites in the Sierras was rushed through, the survey parties were out and building operations begun.	Таким образом, для компании открылось широкое поле деятельности. Как только покупка земли под электростанции была в срочном порядке узаконена местными властями, начались съемки и строительные работы.
And so it went.	Так оно и шло.
There were a thousand maws into which he poured unceasing streams of money.	Деньги Харниша непрерывным потоком текли в тысячу ненасытных утроб.

But it was all so sound and legitimate, that Daylight, born gambler that he was, and with his clear, wide vision, could not play softly and safely.	Но это было вполне разумное и к тому же полезное помещение капитала, и Харниш, завзятый игрок, прозорливый и расчетливый, смело шел на необходимый риск.
It was a big opportunity, and to him there was only one way to play it, and that was the big way.	В этой азартнейшей игре у него были все шансы на выигрыш, и он не мог не увеличивать ставку.
Nor did his one confidential adviser, Larry Hegan, aid him to caution.	Его единственный друг и советчик, Ларри Хиган, тоже не призывал к осторожности.
On the contrary, it was Daylight who was compelled to veto the wilder visions of that able hasheesh dreamer.	Напротив, Харнишу зачастую приходилось удерживать в границах необузданное воображение своего отравленного гашишем поверенного.
Not only did Daylight borrow heavily from the banks and trust companies, but on several of his corporations he was compelled to issue stock.	Харниш не только брал крупные ссуды в банках и трестах, дело дошло до того, что он скрепя сердце выпустил акции некоторых своих предприятий.
He did this grudgingly however, and retained most of his big enterprises of his own.	Однако большинство учрежденных им крупных компаний осталось полностью в его руках.
Among the companies in which he reluctantly allowed the investing public to join were the Golden Gate Dock Company, and Recreation Parks Company, the United Water Company, the Uncial Shipbuilding Company, and the Sierra and Salvador Power Company.	В числе компаний, куда он открыл доступ чужому капиталу, были: Компания гавани Золотых ворот, Компания городских парков, Объединенная водопроводная компания, Судостроительная компания и Электрическая компания Сиерра и Сальвадор.
Nevertheless, between himself and Hegan, he retained the controlling share in each of these enterprises.	Но даже и в этих предприятиях Харниш - один или в доле с Хиганом - оставлял за собой контрольный пакет акций.
His affair with Dede Mason only seemed to languish.	О Дид он, казалось, и думать забыл, но это только так казалось.
While delaying to grapple with the strange problem it presented, his desire for her continued to grow.	Его, напротив, все сильнее тянуло к ней, хоть он и отложил на время все попытки найти выход из тупика.
In his gambling simile, his conclusion was that Luck had dealt him the most remarkable card in the deck, and that for years he had overlooked it.	Он говорил себе, пользуясь своим любимым сравнением, что по прихоти Счастья ему выпала самая лучшая карта из всей колоды, а он годами не замечал ее.
Love was the card, and it beat them all.	Карта эта - любовь, и она бьет любую другую.
Love was the king card of trumps, the fifth ace, the joker in a game of tenderfoot poker. It was the card of cards, and play it he would, to the limit, when the opening came.	Любовь - наивысший козырь, пятый туз, джокер; сильней этой карты нет ничего, и он все поставит на нее, когда начнется игра.
He could not see that opening yet.	Как она начнется, он еще не знал.
The present game would have to play to some sort of a conclusion first.	Сперва ему предстояло так или иначе закончить финансовую игру, которую он вел сейчас.

Yet he could not shake from his brain and vision the warm recollection of those bronze slippers, that clinging gown, and all the feminine softness and pliancy of Dede in her pretty Berkeley rooms.	И все же, как он ни гнал от себя воспоминания, он не мог забыть бронзовых туфелек, мягко облегающего платья, женственной теплоты и кротости, с какой Дид принимала его в своей уютной комнате.
Once again, on a rainy Sunday, he telephoned that he was coming.	Еще раз, в такой же дождливый воскресный день, предупредив ее по телефону, он поехал в Беркли.
And, as has happened ever since man first looked upon woman and called her good, again he played the blind force of male compulsion against the woman's secret weakness to yield.	И, как это бывает всегда, с тех самых пор, когда мужчина впервые взглянул на женщину и увидел, что она хороша, снова произошел поединок между слепой силой мужской страсти и тайным желанием женщины уступить.
Not that it was Daylight's way abjectly to beg and entreat. On the contrary, he was masterful in whatever he did, but he had a trick of whimsical wheedling that Dede found harder to resist than the pleas of a suppliant lover.	Не в привычках Харниша было просить и вымаливать, властность натуры сказывалась во всем, что бы он ни делал; но Дид куда легче было бы устоять перед униженными мольбами, чем перед его забавной напористостью.
It was not a happy scene in its outcome, for Dede, in the throes of her own desire, desperate with weakness and at the same time with her better judgment hating her weakness cried out:-	Свидание кончилось нерадостно: Дид, доведенная до отчаяния внутренней борьбой, готовая сдаться и презирая себя за эту готовность, крикнула в запальчивости:
"You urge me to try a chance, to marry you now and trust to luck for it to come out right.	- Вы уговариваете меня пойти на риск: стать вашей женой и положиться на счастье - будь что будет!
And life is a gamble say.	Жизнь, по-вашему, азартная игра.
Very well, let us gamble.	Отлично, давайте сыграем.
Take a coin and toss it in the air.	Возьмите монету и подбросьте ее.
If it comes heads, I'll marry you.	Выпадет орел, я выйду за вас.
If it doesn't, you are forever to leave me alone and never mention marriage again."	А если решка, то вы оставите меня в покое и никогда больше не заикнетесь о нашей женитьбе.
A fire of mingled love and the passion of gambling came into Daylight's eyes.	Глаза Харниша загорелись любовью и игорным азартом.
Involuntarily his hand started for his pocket for the coin.	Рука невольно потянулась к карману за монетой.
Then it stopped, and the light in his eyes was troubled.	Но он тотчас спохватился, и взгляд его затуманился.
"Go on," she ordered sharply.	- Ну, что же вы? - резко сказала она.
"Don't delay, or I may change my mind, and you will lose the chance."	- Скорей, не то я могу передумать, и вы упустите случай.
"Little woman." His similes were humorous, but there was no humor in their meaning. His thought was as solemn as his voice.	- Маленькая женщина, - заговорил он проникновенно и торжественно, и хотя слова его звучали шутливо, он и не думал шутить.

"Little woman, I'd gamble all the way from Creation to the Day of Judgment; I'd gamble a golden harp against another man's halo; I'd toss for pennies on the front steps of the New Jerusalem or set up a faro layout just outside the Pearly Gates; but I'll be everlastingly damned if I'll gamble on love.	- Я могу играть от сотворения мира до Страшного суда; могу поставить золотую арфу против ангельского сияния, бросать кости в преддверье святого града; метать банк у его жемчужных ворот; но будь я проклят во веки веков, если стану играть любовью.
Love's too big to me to take a chance on.	Любовь для меня слишком крупная ставка, я не могу идти на такой риск.
Love's got to be a sure thing, and between you and me it is a sure thing.	Любовь должна быть верным делом; и наша любовь - дело верное.
If the odds was a hundred to one on my winning this flip, just the same, nary a flip."	Будь у меня хоть сто шансов против одного, все равно на это я не пойду.
In the spring of the year the Great Panic came on.	Весной того года разразился кризис.
The first warning was when the banks began calling in their unprotected loans.	Первым предвестником его явилось требование банков возвратить ссуды, не имеющие достаточного обеспечения.
Daylight promptly paid the first several of his personal notes that were presented; then he divined that these demands but indicated the way the wind was going to blow, and that one of those terrific financial storms he had heard about was soon to sweep over the United States.	Харниш поспешил оплатить несколько предъявленных ему долговых обязательств, но очень скоро догадался, куда ветер дует, и понял, что над Соединенными Штатами вот-вот понесется одна из тех страшных финансовых бурь, о которых он знал понаслышке.
How terrific this particular storm was to be he did not anticipate. Nevertheless, he took every precaution in his power, and had no anxiety about his weathering it out.	Какой ужасающей силы окажется именно эта буря, он не предвидел, но тем не менее принял все доступные ему меры предосторожности и ничуть не сомневался, что устоит на ногах.
Money grew tighter.	С деньгами становилось туго.
Beginning with the crash of several of the greatest Eastern banking houses, the tightness spread, until every bank in the country was calling in its credits.	После краха нескольких крупнейших банкирских домов в Восточных штатах положение настолько ухудшилось, что по всей стране не осталось ни единого банка, который не потребовал бы возврата выданных ссуд.
Daylight was caught, and caught because of the fact that for the first time he had been playing the legitimate business game.	Харниш очутился на мели, и очутился потому, что впервые в жизни решил стать солидным финансистом.
In the old days, such a panic, with the accompanying extreme shrinkage of values, would have been a golden harvest time for him.	В былые дни такая паника с катастрофическим падением ценных бумаг означала бы для него золотую пору жатвы.
As it was, he watched the gamblers, who had ridden the wave of prosperity and made preparation for the slump, getting out from under and safely scurrying to cover or proceeding to reap a double harvest.	А сейчас он вынужден был смотреть со стороны, как биржевые спекулянты, воспользовавшись волной ажиотажа и обеспечив себя на время кризиса, теперь либо прятались в кусты, либо готовились собрать двойной урожай.
Nothing remained for him but to stand fast and holdup.	Харнишу оставалось только не падать духом и стараться выдержать бурю.
He saw the situation clearly.	Картина была ему ясна.

When the banks demanded that he pay his loans, he knew that the banks were in sore need of the money.	Когда банки потребовали от него уплаты долгов, он знал, что они сильно нуждаются в деньгах.
But he was in sorer need.	Но он нуждался в деньгах еще сильнее.
And he knew that the banks did not want his collateral which they held. It would do them no good.	И он также знал, что банкам мало пользы от ценных бумаг, которые лежали на его онкольном счету.
In such a tumbling of values was no time to sell.	При таком падении курсов продажа этих бумаг ничего бы не дала.
His collateral was good, all of it, eminently sound and worth while; yet it was worthless at such a moment, when the one unceasing cry was money, money, money.	Акции, положенные Харнишем в банки в обеспечение взятых им ссуд, никому не внушали тревоги; это было вполне надежное, прочное обеспечение; но оно не имело никакой цены в такое время, когда все в один голос кричали: денег, денег, наличных денег!
Finding him obdurate, the banks demanded more collateral, and as the money pinch tightened they asked for two and even three times as much as had been originally accepted.	Натолкнувшись на упорное противодействие Харниша, банки потребовали дополнительного обеспечения, и по мере того как нехватка наличных денег становилась все ощутимее, они начинали требовать вдвое и втрое больше того, на что соглашались раньше.
Sometimes Daylight yielded to these demands, but more often not, and always battling fiercely.	Иногда Харниш удовлетворял их требования, но это случалось редко и то лишь после ожесточенного боя.
He fought as with clay behind a crumbling wall.	Он точно сражался под прикрытием обваливающейся стены, вместо щита пользуясь глиной.
All portions of the wall were menaced, and he went around constantly strengthening the weakest parts with clay.	Вся стена была под угрозой, и он только и делал, что замазывал самые уязвимые места.
This clay was money, and was applied, a sop here and a sop there, as fast as it was needed, but only when it was directly needed.	Глиной ему служили деньги, и он то там, то сям залеплял новые трещины, но лишь в тех случаях, когда иного выхода не было.
The strength of his position lay in the Yerba Buena Ferry Company, the Consolidated Street Railways, and the United Water Company. Though people were no longer buying residence lots and factory and business sites, they were compelled to ride on his cars and ferry-boats and to consume his water.	Его главными опорными пунктами оказались Компания Йерба Буэна, Трамвайный трест и Объединенная водопроводная компания, никто теперь не покупал землю под жилые дома, заводы и торговые помещения, но люди не могли не ездить на его трамвае, не переправляться через бухту на его катерах, не потреблять его воду.
When all the financial world was clamoring for money and perishing through lack of it, the first of each month many thousands of dollars poured into his coffers from the water-rates, and each day ten thousand dollars, in dime and nickels, came in from his street railways and ferries.	Между тем как весь финансовый мир задыхался от нехватки денег, в первый день каждого месяца в мошну Харниша текли тысячи долларов, взимаемые с населения за воду, и каждый день приносил ему десять тысяч долларов, собранных по грошам за проезд на трамвае и за пользование переправой.
Cash was what was wanted, and had he had the use of all this steady river of cash, all would have been well with him.	Наличные деньги - вот что требовалось постоянно; и если бы Харниш мог располагать всей своей наличностью, он не знал бы забот.

As it was, he had to fight continually for a portion of it.	Но беда была в том, что ему непрерывно приходилось драться за нее.
Improvement work ceased, and only absolutely essential repairs were made.	Всякие работы по благоустройству прекратились, производили только самый необходимый ремонт.
His fiercest fight was with the operating expenses, and this was a fight that never ended. There was never any let-up in his turning the thumb-screws of extended credit and economy.	Особенно ожесточенно воевал Харниш с накладными расходами, цепляясь буквально за каждый цент.
From the big wholesale suppliers down through the salary list to office stationery and postage stamps, he kept the thumb-screws turning.	Издержки безжалостно урезались - начиная от смет на поставку материалов, жалованья служащим и кончая расходом канцелярских принадлежностей и почтовых марок.
When his superintendents and heads of departments performed prodigies of cutting down, he patted them on the back and demanded more.	Когда директора его предприятий и заведующие отделами совершали чудеса бережливости, он одобрительно хлопал их по плечу и требовал новых чудес.
When they threw down their hands in despair, he showed them how more could be accomplished.	Когда же у них опускались руки, он поучал их, как можно достигнуть большего.
"You are getting eight thousand dollars a year," he told Matthewson.	- Я плачу вам восемь тысяч долларов в год, -сказал он Мэтьюсону.
"It's better pay than you ever got in your life before.	- Такого жалованья вы в жизни не получали.
Your fortune is in the same sack with mine.	Мы с вами одной веревочкой связаны.
You've got to stand for some of the strain and risk.	Вы должны взять на себя часть риска и кое-чем поступиться.
You've got personal credit in this town.	В городе у вас есть кредит.
Use it.	Пользуйтесь им.
Stand off butcher and baker and all the rest.	Гоните в шею мясника, булочника и прочих.
Savvee?	Понятно?
You're drawing down something like six hundred and sixty dollars a month.	Вы получаете ежемесячно что-то около шестисот шестидесяти долларов.
I want that cash.	Эти деньги мне нужны.
From now on, stand everybody off and draw down a hundred.	С сегодняшнего числа вы будете забирать все в долг, а получать только сто долларов.
I'll pay you interest on the rest till this blows over."	Как только окончится эта заваруха, я все верну вам и заплачу проценты.
Two weeks later, with the pay-roll before them, it was:-	Две недели спустя, сидя с Мэтьюсоном над платежной ведомостью, Харниш заявил:
"Matthewson, who's this bookkeeper, Rogers?	- Кто этот бухгалтер Роджерс?
Your nephew?	Ваш племянник?
I thought so.	Так я и думал.
He's pulling down eighty-five a month.	Он получает восемьдесят пять долларов в месяц.
After-this let him draw thirty-five.	Теперь будет получать тридцать пять.

The forty can ride with me at interest."	Остальные пятьдесят я верну ему с процентами.
"Impossible!" Matthewson cried.	- Это немыслимо! - возмутился Мэтьюсон.
"He can't make ends meet on his salary as it is, and he has a wife and two kids-"	- Он и так не может свести концы с концами, у него жена и двое детей...
Daylight was upon him with a mighty oath.	Харниш яростно выругался.
"Can't!	- Немыслимо!
Impossible!	Не может!
What in hell do you think I'm running? A home for feeble-minded?	Что у меня - приют для слабоумных?
Feeding and dressing and wiping the little noses of a lot of idiots that can't take care of themselves?	Вы что думаете - я стану кормить, одевать и вытирать носы всяким сопливым кретинам, которые не могут сами о себе позаботиться?
Not on your life.	И не воображайте.
I'm hustling, and now's the time that everybody that works for me has got to hustle.	Я верчусь как белка в колесе, и пусть все, кто у меня работает, тоже малость повертятся.
I want no fair-weather birds holding down my office chairs or anything else.	Очень мне нужны этакие пугливые пташки -капли дождя боятся.
This is nasty weather, damn nasty weather, and they've got to buck into it just like me.	Сейчас у нас погода скверная, хуже некуда, и нечего хныкать. Я же вот не хнычу.
There are ten thousand men out of work in Oakland right now, and sixty thousand more in San Francisco.	В Окленде десять тысяч безработных, а в Сан-Франциско - шестьдесят тысяч.
Your nephew, and everybody else on your pay-roll, can do as I say right now or quit.	Ваш племянник и все, кто у вас тут в списке, сделают по-моему, а не желают, могут получить расчет.
Savvee?	Понятно?
If any of them get stuck, you go around yourself and guarantee their credit with the butchers and grocers.	Если кому-нибудь придется совсем туго, вы самолично обойдете лавочников и поручитесь за моих служащих.
And you trim down that pay-roll accordingly.	А платежную ведомость извольте урезать.
I've been carrying a few thousand folks that'll have to carry themselves for a while now, that's all."	Я достаточно долго содержал тысячи людей, могут месяц-другой и без меня прожить.
"You say this filter's got to be replaced," he told his chief of the water-works.	- По-вашему, этот фильтр надо заменить новым? -говорил он управляющему водопроводной сетью.
"We'll see about it.	- И так обойдутся.
Let the people of Oakland drink mud for a change. It'll teach them to appreciate good water.	Пусть оклендцы раз в жизни попьют грязную водицу: лучше будут понимать, что такое хорошая вода.
Stop work at once.	Немедля приостановите работы.
Get those men off the pay-roll.	Прекратите выплату жалованья рабочим.
Cancel all orders for material.	Отмените все заказы на материалы.
The contractors will sue?	Подрядчики подадут в суд?

Let 'em sue and be damned.	Пусть подают, черт с ними!
We'll be busted higher'n a kite or on easy street before they can get judgment."	Раньше чем суд вынесет решение, мы либо вылетим в трубу, либо будем плавать деньгах.
And to Wilkinson: "Take off that owl boat.	- Отмените ночной катер, - заявил он Уилкинсону.
Let the public roar and come home early to its wife.	- Ничего, пусть пассажиры скандалят - пораньше к жене будут возвращаться.
And there's that last car that connects with the 12:45 boat at Twenty-second and Hastings.	И последний трамвай на линии Двадцать Вторая -Гастингс не нужен. Как люди попадут на катер, который отходит в двенадцать сорок пять?
Cut it out. I can't run it for two or three passengers.	Наплевать, я не могу пускать трамвай ради двух-трех пассажиров.
Let them take an earlier boat home or walk.	Пусть идут пешком или едут домой предыдущим катером.
This is no time for philanthropy.	Сейчас не время заниматься благотворительностью.
And you might as well take off a few more cars in the rush hours.	И заодно подсократите еще малость число трамваев в часы пик.
Let the strap-hangers pay.	Пусть едут стоя.
It's the strap-hangers that'll keep us from going under."	Пассажиров от этого меньше не станет, в них-то все наше спасение.
And to another chief, who broke down under the excessive strain of retrenchment:- "You say I can't do that and can't do this.	- Вы говорите, этого нельзя, того нельзя, - сказал он другому управляющему, восставшему против его свирепой экономии.
I'll just show you a few of the latest patterns in the can-and-can't line.	- Я вам покажу, что можно и чего нельзя.
You'll be compelled to resign?	Вы будете вынуждены уйти?
All right, if you think so I never saw the man yet that I was hard up for.	Пожалуйста, я вас не держу. Не имею привычки цепляться за своих служащих.
And when any man thinks I can't get along without him, I just show him the latest pattern in that line of goods and give him his walking-papers."	А если кто-нибудь думает, что мне без него не обойтись, то я могу сию минуту вразумить его и дать ему расчет.
And so he fought and drove and bullied and even wheedled his way along.	И так он воевал, подстегивая, запугивая, даже улещая.
It was fight, fight, fight, and no let-up, from the first thing in the morning till nightfall.	С раннего утра до позднего вечера шли беспрерывные бои.
His private office saw throngs every day.	Целый день в его кабинете была толчея.
All men came to see him, or were ordered to come.	Все управляющие приходили к нему, или он сам вызывал их.
Now it was an optimistic opinion on the panic, a funny story, a serious business talk, or a straight take-it-or-leave-it blow from the shoulder.	Одного он утешал тем, что кризис вот-вот кончится, другому рассказывал анекдот, с третьим вел серьезный деловой разговор, четвертого распекал за неповиновение.
And there was nobody to relieve him.	А сменить его было некому.

It was a case of drive, drive, drive, and he alone could do the driving.	Он один мог выдержать такую бешеную гонку.
And this went on day after day, while the whole business world rocked around him and house after house crashed to the ground.	И так это шло изо дня в день, а вокруг него весь деловой мир сотрясался, и крах следовал за крахом.
"It's all right, old man," he told Hegan every morning; and it was the same cheerful word that he passed out all day long, except at such times when he was in the thick of fighting to have his will with persons and things.	- Ничего, друг, ничего, выкрутимся, - каждое утро говорил он Хигану; и весь день он этими словами подбадривал себя и других, за исключением тех часов, когда он, стиснув зубы, силился подчинить своей воле людей и события.
Eight o'clock saw him at his desk each morning.	В восемь часов он уже сидел за письменным столом.
By ten o'clock, it was into the machine and away for a round of the banks.	В десять ему подавали машину, и начинался ежедневный объезд банков.
And usually in the machine with him was the ten thousand and more dollars that had been earned by his ferries and railways the day before. This was for the weakest spot in the financial dike.	Почти всегда он прихватывал с собой десять тысяч долларов, а то и больше, полученные накануне за пользование трамваем и катерами переправы, - этими деньгами он затыкал самые опасные бреши своей финансовой дамбы.
And with one bank president after another similar scenes were enacted.	Между Харнишем и каждым директором банка по очереди разыгрывалась приблизительно одна и та же сцена.
They were paralyzed with fear, and first of all he played his role of the big vital optimist.	Директора дрожали от страха, и Харниш прежде всего напускал на себя несокрушимый оптимизм.
Times were improving.	Горизонт проясняется.
Of course they were. The signs were already in the air.	Верно, верно, никаких сомнений.
All that anybody had to do was to sit tight a little longer and hold on.	Это чувствуется по всему, нужно только немного потерпеть и не сдаваться.
That was all.	Вот и все.
Money was already more active in the East.	На Востоке уже наблюдается некоторое оживление.
Look at the trading on Wall Street of the last twenty-four hours.	Достаточно посмотреть на сделки Уолл-стрита за истекшие сутки.
That was the straw that showed the wind.	Сразу видно, что ветер переменился.
Hadn't Ryan said so and so? and wasn't it reported that Morgan was preparing to do this and that?	Разве не сказал Райан то-то и то-то? И разве не стало известно, что Морган готовится к тому-то и тому-то?
As for himself, weren't the street-railway earnings increasing steadily?	А что до него, так ведь трамвай с каждым днем приносит все больше дохода.
In spite of the panic, more and more people were coming to Oakland right along.	Вопреки тяжелым временам население города увеличивается.
Movements were already beginning in real estate.	Даже появился спрос на недвижимость.

He was dickering even then to sell over a thousand of his suburban acres.	Он уже закинул удочку: думает продать кое-какую мелочь - с тысячу акров в пригородах Окленда.
Of course it was at a sacrifice, but it would ease the strain on all of them and bolster up the faint-hearted.	Разумеется, убытка не миновать, зато всем немного легче станет, а главное - трусы приободрятся.
That was the trouble-the faint-hearts. Had there been no faint-hearts there would have been no panic.	Ведь от трусов все и пошло; без них никакой паники бы не было.
There was that Eastern syndicate, negotiating with him now to take the majority of the stock in the Sierra and Salvador Power Company off his hands.	Вот только что один из восточных синдикатов запросил его, не продаст ли он контрольный пакет Электрической компании Сиерры и Сальвадора.
That showed confidence that better times were at hand.	Значит, уже чуют, что подходят лучшие времена.
And if it was not cheery discourse, but prayer and entreaty or show down and fight on the part of the banks, Daylight had to counter in kind. If they could bully, he could bully.	Если директора банков не поддавались на оптимистический тон и, начав с просьб и уговоров, теряли терпение и пускали в ход угрозы, Харниш отвечал им тем же. Пугать он умел не хуже их.
If the favor he asked were refused, it became the thing he demanded.	Когда ему отказывали в отсрочке, он уже не просил, а требовал ее.
And when it came down to raw and naked fighting, with the last veil of sentiment or illusion torn off, he could take their breaths away.	А когда они, отбросив всякую видимость дружелюбия, вступали с ним в открытый бой, он задавал им такую баню, что они только отдувались.
But he knew, also, how and when to give in.	Но он знал также, где и когда надо уступать.
When he saw the wall shaking and crumbling irretrievably at a particular place, he patched it up with sops of cash from his three cash-earning companies.	Если часть стены шаталась слишком сильно и грозила обвалиться, он подпирал ее наличностью, которую черпал из своих трех доходных предприятий.
If the banks went, he went too.	Судьба банков - его судьба.
It was a case of their having to hold out.	Во что бы то ни стало они должны выдержать.
If they smashed and all the collateral they held of his was thrown on the chaotic market, it would be the end.	Если банки лопнут и все его акции с онкольного счета будут выброшены на рынок, где царит полный хаос, он пропал.
And so it was, as the time passed, that on occasion his red motor-car carried, in addition to the daily cash, the most gilt-edged securities he possessed; namely, the Ferry Company, United Water and Consolidated Railways.	И чем дольше продолжался кризис, тем чаще Харниш увозил в красном автомобиле, помимо наличных денег, самое ценное свое обеспечение -акции все тех же компаний.
But he did this reluctantly, fighting inch by inch.	Но расставался он с ними неохотно и только в случае крайней нужды.
As he told the president of the Merchants San Antonio who made the plea of carrying so many others:-	Когда директор Коммерческого банка "Сан-Антонио" указал Харнишу, что у банка и так много клиентов, не возвращающих ссуды, Харниш возразил:
"They're small fry.	- Это все мелкая рыбешка.

Let them smash.	Пусть разоряются.
I'm the king pin here.	Гвоздь вашего дела - я.
You've got more money to make out of me than them.	С меня вы возьмите больше, чем с них.
Of course, you're carrying too much, and you've got to choose, that's all.	Конечно, вы не можете давать отсрочку всем. Надо давать с разбором. Вот и все.
It's root hog or die for you or them.	Ясно: либо они выживут, либо вы.
I'm too strong to smash.	Со мной вы ничего не сделаете.
You could only embarrass me and get yourself tangled up.	Вы можете прижать меня - и только.
Your way out is to let the small fry go, and I'll lend you a hand to do it."	Но тогда вам самим несдобровать.
And it was Daylight, also, in this time of financial anarchy, who sized up Simon Dolliver's affairs and lent the hand that sent that rival down in utter failure.	У вас один выход: выбросить вон рыбешку, и я помогу вам это сделать.
The Golden Gate National was the keystone of Dolliver's strength, and to the president of that institution Daylight said:-	Заодно, пользуясь анархией в мире бизнеса, Харниш приложил руку к окончательному разорению своего соперника Саймона Долливера; собрав все нужные сведения о состоянии его дел, он отправился к директору Национального банка Золотых ворот, главной опоры финансовой мощи Долливера, и заявил ему:
"Here I've been lending you a hand, and you now in the last ditch, with Dolliver riding on you and me all the time.	- Мне уже случалось выручать вас.
It don't go.	Теперь вы сели на мель, а Долливер ездит на вас, да и на мне тоже.
You hear me, it don't go.	Так дальше не пойдет.
Dolliver couldn't cough up eleven dollars to save you.	Я вам говорю: не пойдет.
Let him get off and walk, and I'll tell you what I'll do.	Долливер и десяти долларов не наскребет, чтобы поддержать вас.
I'll give you the railway nickels for four days-that's forty thousand cash.	Пошлите его ко всем чертям.
And on the sixth of the month you can count on twenty thousand more from the Water Company."	А я вот что сделаю: уступлю вам трамвайную выручку за четыре дня - сорок тысяч наличными.
He shrugged his shoulders.	А шестого числа получите еще двадцать тысяч от Водопроводной компании.
"Take it or leave it.	- Он пожал плечами.
Them's my terms."	- Вот мои условия.
"It's dog eat dog, and I ain't overlooking any meat that's floating around," Daylight proclaimed that afternoon to Hegan; and Simon Dolliver went the way of the unfortunate in the Great Panic who were caught with plenty of paper and no money.	Не хотите - не надо.

Daylight's shifts and devices were amazing.	- Такой уж закон: кто кого съест; и я своего упускать не намерен, - сказал он Хигану, вернувшись в контору.
Nothing however large or small, passed his keen sight unobserved.	И Саймон Долливер разделил горькую участь всех дельцов, которых паника застала с грудой бумаг, но без денег.
The strain he was under was terrific.	Харниш проявлял поразительную изобретательность.
He no longer ate lunch.	Ничто, ни крупное, ни мелкое, не укрывалось от его зорких глаз.
The days were too short, and his noon hours and his office were as crowded as at any other time.	Работал он как каторжный, даже завтракать не ходил; дня не хватало, и в часы перерыва его кабинет так же был битком набит людьми, как и в часы занятий.
By the end of the day he was exhausted, and, as never before, he sought relief behind his wall of alcoholic inhibition.	К закрытию конторы, измученный и одуревший, он едва мог дождаться той минуты, когда опьянение воздвигнет стену между ним и его сознанием.
Straight to his hotel he was driven, and straight to his rooms he went, where immediately was mixed for him the first of a series of double Martinis.	Машина кратчайшим путем мчалась к гостинице, и, не медля ни секунды, он поднимался в свой номер, куда ему тотчас же подавали первый, но отнюдь не последний стакан мартини.
By dinner, his brain was well clouded and the panic forgotten.	К обеду в голове у него уже стоял туман, и кризиса как не бывало.
By bedtime, with the assistance of Scotch whiskey, he was full-not violently nor uproariously full, nor stupefied, but merely well under the influence of a pleasant and mild anesthetic.	При помощи шотландского виски к концу вечера он был готов: не шумел, не буянил, даже не впадал в отупение, - он просто терял чувствительность, словно под воздействием легкого и приятного анестезирующего средства.
Next morning he awoke with parched lips and mouth, and with sensations of heaviness in his head which quickly passed away.	Наутро он просыпался с ощущением сухости во рту и на губах и с тяжелой головой, но это быстро проходило.
By eight o'clock he was at his desk, buckled down to the fight, by ten o'clock on his personal round of the banks, and after that, without a moment's cessation, till nightfall, he was handling the knotty tangles of industry, finance, and human nature that crowded upon him.	В восемь часов он во всеоружии, готовый к бою, сидел за письменным столом, в десять объезжал банки и потом до самого вечера без передышки распутывал сложное переплетение осаждавших его промышленных, финансовых и личных дел.
And with nightfall it was back to the hotel, the double Martinis and the Scotch; and this was his program day after day until the days ran into weeks.	А с наступлением вечера - обратно в гостиницу, и опять мартини и шотландское виски; и так день за днем, неделя за неделей.
CHAPTER XXI	ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Though Daylight appeared among his fellows hearty voiced, inexhaustible, spilling over with energy and vitality, deep down he was a very weary man.	Со стороны казалось, что Харниш все тот же -неизменно бодрый, неутомимый, преисполненный энергии и кипучих жизненных сил, но в глубине души он чувствовал себя донельзя усталым.

And sometime under the liquor drug, snatches of wisdom came to him far more lucidity than in his sober moments, as, for instance, one night, when he sat on the edge of the bed with one shoe in his hand and meditated on Dede's aphorism to the effect that he could not sleep in more than one bed at a time.	И случалось, что в его одурманенном коктейлями уме мелькали мысли куда более здравые, чем те, которыми он был поглощен в трезвом состоянии. Так, например, однажды вечером, сидя с башмаком в руке на краю постели, он задумался над изречением Дид, что никто не может спать сразу в двух кроватях.
Still holding the shoe, he looked at the array of horsehair bridles on the walls. Then, carrying the shoe, he got up and solemnly counted them, journeying into the two adjoining rooms to complete the tale.	Он посмотрел на уздечки, висевшие на стенах, потом встал и, все еще держа в руке башмак, сосчитал уздечки сначала в спальне, а затем и в двух других комнатах.
Then he came back to the bed and gravely addressed his shoe:-	После этого он опять уселся на кровать и заговорил вдумчиво, обращаясь к башмаку:
"The little woman's right.	- Маленькая женщина права.
Only one bed at a time.	В две кровати не ляжешь.
One hundred and forty hair bridles, and nothing doing with ary one of them.	Сто сорок уздечек - а что толку?
One bridle at a time!	Больше одной уздечки ведь не нацепишь.
I can't ride one horse at a time.	И на две лошади не сядешь.
Poor old Bob.	Бедный мой Боб!
I'd better be sending you out to pasture.	Надо бы выпустить тебя на травку.
Thirty million dollars, and a hundred million or nothing in sight, and what have I got to show for it?	Тридцать миллионов; впереди - либо сто миллионов, либо нуль. А какая мне от них польза?
There's lots of things money can't buy.	Есть много такого, чего не купишь на деньги.
It can't buy the little woman.	Дид не купишь.
It can't buy capacity.	Силы не купишь.
What's the good of thirty millions when I ain't got room for more than a quart of cocktails a day?	На что мне тридцать миллионов, когда я не могу влить в себя больше одной кварты мартини в день?
If I had a hundred-quart-cocktail thirst, it'd be different.	Вот если бы я выдувал по сто кварт в день - ну, тогда разговор другой.
But one quart-one measly little quart!	А то одна кварта, одна разнесчастная кварта!
Here I am, a thirty times over millionaire, slaving harder every day than any dozen men that work for me, and all I get is two meals that don't taste good, one bed, a quart of Martini, and a hundred and forty hair bridles to look at on the wall."	У меня тридцать миллионов, надрываюсь я на работе, как ни один из моих служащих не надрывается, а что я за это имею? Завтрак и обед, которые и есть-то неохота, одну кровать, одну кварту мартини и сто сорок никому не нужных уздечек.
He stared around at the array disconsolately.	- Он уныло уставился на стену.
"Mr. Shoe, I'm sizzled.	- Мистер Башмак, я пьян.
Good night."	Спокойной ночи.

Far worse than the controlled, steady drinker is the solitary drinker, and it was this that Daylight was developing into.	Из всех видов закоренелых пьяниц худшие те, кто напивается в одиночку, и таким пьяницей именно и становился Харниш.
He rarely drank sociably any more, but in his own room, by himself. Returning weary from each day's unremitting effort, he drugged himself to sleep, knowing that on the morrow he would rise up with a dry and burning mouth and repeat the program.	Он почти перестал пить на людях; вернувшись домой после долгого изнурительного дня в конторе, он запирался в своей комнате и весь вечер одурманивал себя; потом ложился спать, зная, что, когда утром проснется, будет горько и сухо во рту; а вечером он опять напьется.
But the country did not recover with its wonted elasticity.	Между тем страна вопреки присущей ей способности быстро восстанавливать свои силы все еще не могла оправиться от кризиса.
Money did not become freer, though the casual reader of Daylight's newspapers, as well as of all the other owned and subsidised newspapers in the country, could only have concluded that the money tightness was over and that the panic was past history.	Свободных денег по-прежнему не хватало, хотя принадлежавшие Харнишу газеты, а также все другие купленные или субсидируемые газеты в Соединенных Штатах усердно убеждали читателей, что денежный голод кончился и тяжелые времена отошли в прошлое.
All public utterances were cheery and optimistic, but privately many of the utters were in desperate straits.	Все публичные заявления финансистов дышали бодростью и оптимизмом, но зачастую эти же финансисты были на краю банкротства.
The scenes enacted in the privacy of Daylight's office, and of the meetings of his boards of directors, would have given the lie to the editorials in his newspapers; as, for instance, when he addressed the big stockholders in the Sierra and Salvador Power Company, the United Water Company, and the several other stock companies:-	Сцены, которые разыгрывались в кабинете Харниша и на заседаниях правления его компаний, освещали истинное положение вещей правдивее, чем передовицы его собственных газет; вот, например, с какой речью он обратился крупным держателям акций Электрической компании, Объединенной водопроводной и некоторых других акционерных обществ:
"You've got to dig.	- Ничего не попишешь - развязывайте мошну.
You've got a good thing, but you'll have to sacrifice in order to hold on.	У вас верное дело в руках, но пока что придется отдать кое-что, чтобы продержаться.
There ain't no use spouting hard times explanations.	Я не стану распинаться перед вами, что, мол, времена трудные и прочее.
Don't I know the hard times is on?	Кто же этого не знает?
Ain't that what you're here for?	А для чего же вы пришли сюда?
As I said before, you've got to dig.	Так вот надо раскошелиться.
I run the majority stock, and it's come to a case of assess.	Контрольный пакет принадлежит мне, и я заявляю вам, что без доплаты не обойтись.
It's that or smash.	Либо доплата, либо труба.
If ever I start going you won't know what struck you, I'll smash that hard.	А уж если я вылечу в трубу, вы и сообразить не успеете, куда вас занесло.
The small fry can let go, but you big ones can't.	Мелкая рыбешка - та может отступиться, а вам нельзя.
This ship won't sink as long as you stay with her.	Корабль не пойдет ко дну, если вы останетесь на нем.

But if you start to leave her, down you'll sure go before you can get to shore.	Но если сбежите - потонете как миленькие, и не видать вам берега.
This assessment has got to be met that's all."	Соглашайтесь на доплату - и дело с концом.
The big wholesale supply houses, the caterers for his hotels, and all the crowd that incessantly demanded to be paid, had their hot half-hours with him.	Крупным оптовым фирмам, поставщикам провизии для гостиниц Харниша и всей армии кредиторов, неустанно осаждавших его, тоже приходилось несладко.
He summoned them to his office and displayed his latest patterns of can and can't and will and won't.	Он вызывал представителей фирм в свою контору и по-свойски разъяснял им, что значит "можно" или "нельзя", "хочу" или "не хочу".
"By God, you've got to carry me!" he told them.	- Ничего, ничего, потерпите! - говорил он им.
"If you think this is a pleasant little game of parlor whist and that you can quit and go home whenever you want, you're plumb wrong.	- Вы что думаете - мы с вами в вист по маленькой играем? Захотел - встал из-за стола и домой пошел? Ничего подобного!
Look here, Watkins, you remarked five minutes ago that you wouldn't stand for it.	Вы только что сказали, Уоткинс, что больше ждать не согласны.
Now let me tell you a few. You're going to stand for it and keep on standin's for it.	Так вот, послушайте меня: вы будете ждать, и очень даже будете.
You're going to continue supplying me and taking my paper until the pinch is over.	Вы будете по-прежнему поставлять мне товар и в уплату принимать векселя, пока не кончится кризис.
How you're going to do it is your trouble, not mine.	Как вы ухитритесь это сделать - не моя забота, а ваша.
You remember what I did to Klinkner and the Altamont Trust Company?	Вы помните, что случилось с Клинкнером и Алтамонтским трестом?
I know the inside of your business better than you do yourself, and if you try to drop me I'll smash you.	Я лучше вас знаю всю подноготную вашего дела. Попробуйте только подвести меня - изничтожу.
Even if I'd be going to smash myself, I'd find a minute to turn on you and bring you down with me.	Пусть я сам загремлю - все равно, уж я улучу минутку, чтобы вас зацепить и потащить за собой.
It's sink or swim for all of us, and I reckon you'll find it to your interest to keep me on top the puddle."	Тут круговая порука, и вам же хуже будет, если вы дадите мне утонуть.
Perhaps his bitterest fight was with the stockholders of the United Water Company, for it was practically the whole of the gross earnings of this company that he voted to lend to himself and used to bolster up his wide battle front.	Но самый ожесточенный бой ему пришлось выдержать с акционерами Водопроводной компании, когда он заставил их согласиться на то, чтобы почти вся огромная сумма доходов была предоставлена в виде займа лично ему для укрепления его широкого финансового фронта.
Yet he never pushed his arbitrary rule too far. Compelling sacrifice from the men whose fortunes were tied up with his, nevertheless when any one of them was driven to the wall and was in dire need, Daylight was there to help him back into the line.	Однако он никогда не заходил слишком далеко в деспотическом навязывании своей воли; хотя он и требовал жертв от людей, чьи интересы переплетались с его собственными, но если кто-нибудь из них попадал в безвыходное положение, Харниш с готовностью протягивал ему руку помощи.
Only a strong man could have saved so complicated a situation in such time of stress, and Daylight was that man.	Только очень сильный человек мог выйти победителем из таких сложных и тяжелых передряг, и таким человеком оказался Харниш.

He turned and twisted, schemed and devised, bludgeoned and bullied the weaker ones, kept the faint-hearted in the fight, and had no mercy on the deserter.	Он изворачивался и выкручивался, рассчитывал и прикидывал, подстегивал и подгонял слабых, подбадривал малодушных и беспощадно расправлялся с дезертирами.
And in the end, when early summer was on, everything began to mend.	И вот наконец с приходом лета по всей линии начался поворот к лучшему.
Came a day when Daylight did the unprecedented. He left the office an hour earlier than usual, and for the reason that for the first time since the panic there was not an item of work waiting to be done.	Настал день, когда Харниш, ко всеобщему удивлению, покинул контору на час раньше обычного по той простой причине, что впервые с тех пор, как разразился кризис, к этому времени все текущие дела были закончены.
He dropped into Hegan's private office, before leaving, for a chat, and as he stood up to go, he said:-	Прежде чем уйти, он зашел поболтать с Хиганом в его кабинет.
"Hegan, we're all hunkadory.	Прощаясь с ним, Харниш сказал: - Ну, Хиган, можем радоваться.
We're pulling out of the financial pawnshop in fine shape, and we'll get out without leaving one unredeemed pledge behind.	Много мы снесли в эту ненасытную ссудную кассу, но теперь выкрутимся и все заклады до единого выкупим.
The worst is over, and the end is in sight.	Худшее позади, и уже виден конец.
Just a tight rein for a couple more weeks, just a bit of a pinch or a flurry or so now and then, and we can let go and spit on our hands."	Еще недельки две пожмемся, еще нас встряхнет разок-другой, а там, глядишь, отпустит, и можно будет опять настоящие дела делать.
For once he varied his program. Instead of going directly to his hotel, he started on a round of the bars and cafes, drinking a cocktail here and a cocktail there, and two or three when he encountered men he knew.	В тот день он нарушил обычный порядок - не поехал прямо в гостиницу, а стал ходить из кафе в кафе, из бара в бар, выпивая у каждой стойки по коктейлю, а то и по два и по три, если попадался знакомый или приятель.
It was after an hour or so of this that he dropped into the bar of the Parthenon for one last drink before going to dinner.	Так продолжалось с добрый час, пока он не забрел в бар отеля Парфенона, где намеревался пропустить последний стакан перед тем, как ехать обедать.
By this time all his being was pleasantly warmed by the alcohol, and he was in the most genial and best of spirits.	От выпитого вина Харниш чувствовал приятное тепло во всем теле и вообще находился в наилучшем расположении духа.
At the corner of the bar several young men were up to the old trick of resting their elbows and attempting to force each other's hands down.	На углу стойки несколько молодых людей по старинке развлекались тем, что, поставив локти и переплетя пальцы, пытались разогнуть руку соперника.
One broad-shouldered young giant never removed his elbow, but put down every hand that came against him.	Один из них, широкоплечий, рослый силач, как поставил локоть, так и не сдвигал его с места и по очереди прижимал к стойке руки всех приятелей, желавших сразиться с ним.
Daylight was interested.	Харниш с любопытством разглядывал победителя.
"It's Slosson," the barkeeper told him, in answer to his query.	- Это Слоссон, - сказал бармен в ответ на вопрос Харниша.
"He's the heavy-hammer thrower at the U.C.	- Из университетской команды метателей молота.

Broke all records this year, and the world's record on top of it.	Все рекорды побил в этом году, даже мировой.
He's a husky all right all right."	Молодец, что и говорить!
Daylight nodded and went over to him, placing his own arm in opposition.	Харниш кивнул, подошел к Слоссону и поставил локоть на стойку.
"I'd like to go you a flutter, son, on that proposition," he said.	- Давайте померяемся, сынок, - сказал он.
The young man laughed and locked hands with him; and to Daylight's astonishment it was his own hand that was forced down on the bar.	Тот засмеялся и переплел свои пальцы с пальцами Харниша; к великому изумлению Харниша, его рука тотчас же была прижата к стойке.
"Hold on," he muttered.	- Постойте, - пробормотал он.
"Just one more flutter.	- Еще разок.
I reckon I wasn't just ready that time."	Я не успел приготовиться.
Again the hands locked.	Пальцы опять переплелись.
It happened quickly.	Борьба продолжалась недолго.
The offensive attack of Daylight's muscles slipped instantly into defense, and, resisting vainly, his hand was forced over and down.	Мышцы Харниша, напруженные для атаки, быстро перешли к защите, и после минутного противодействия рука его разогнулась.
Daylight was dazed.	Харниш опешил.
It had been no trick.	Слоссон победил его не каким-нибудь особым приемом.
The skill was equal, or, if anything, the superior skill had been his.	По умению они равны, он даже превосходит умением этого юнца.
Strength, sheer strength, had done it.	Сила, одна только сила - вот что решило исход борьбы.
He called for the drinks, and, still dazed and pondering, held up his own arm, and looked at it as at some new strange thing.	Харниш заказал коктейли для всей компании, но все еще не мог прийти в себя и, далеко отставив руку, с недоумением рассматривал ее, словно видел какой-то новый, незнакомый ему предмет.
He did not know this arm.	Нет, этой руки он не знает.
It certainly was not the arm he had carried around with him all the years.	Это совсем не та рука, которая была при нем всю его жизнь.
The old arm?	Куда девалась его прежняя рука?
Why, it would have been play to turn down that young husky's.	Ей-то ничего бы не стоило прижать руку этого мальчишки.
But this arm-he continued to look at it with such dubious perplexity as to bring a roar of laughter from the young men.	Ну, а эта... Он продолжал смотреть на свою руку с таким недоверчивым удивлением, что молодые люди расхохотались.
This laughter aroused him.	Услышав их смех, Харниш встрепенулся.
He joined in it at first, and then his face slowly grew grave.	Сначала он посмеялся вместе с ними, но потом лицо его стало очень серьезным.
He leaned toward the hammer-thrower.	Он нагнулся к метателю молота.

"Son," he said, "let me whisper a secret. Get out of here and quit drinking before you begin."	- Юноша, - заговорил он, - я хочу сказать вам коечто на ушко: уйдите отсюда и бросьте пить, пока не поздно.
The young fellow flushed angrily, but Daylight held steadily on.	Слоссон вспыхнул от обиды, но Харниш продолжал невозмутимо:
"You listen to your dad, and let him say a few.	- Послушайте меня, я старше вас и говорю для вашей же пользы.
I'm a young man myself, only I ain't.	Я и сам еще молодой, только молодости-то во мне нет.
Let me tell you, several years ago for me to turn your hand down would have been like committing assault and battery on a kindergarten."	Не так давно я посовестился бы прижимать вашу руку: все одно что учинить разгром в детском саду.
Slosson looked his incredulity, while the others grinned and clustered around Daylight encouragingly.	Слоссон слушал Харниша с явным недоверием; остальные сгрудились вокруг него и, ухмыляясь, ждали продолжения.
"Son, I ain't given to preaching.	- Я, знаете, не любитель мораль разводить.
This is the first time I ever come to the penitent form, and you put me there yourself-hard.	Первый раз на меня покаянный стих нашел, и это оттого, что вы меня стукнули, крепко стукнули.
I've seen a few in my time, and I ain't fastidious so as you can notice it.	Я кое-что повидал на своем веку, и не то, чтоб я уж больно много требовал от жизни.
But let me tell you right not that I'm worth the devil alone knows how many millions, and that I'd sure give it all, right here on the bar, to turn down your hand.	Но я вам прямо скажу: у меня черт знает сколько миллионов, и я бы все их, до последнего гроша, выложил сию минуту на эту стойку, лишь бы прижать вашу руку.
Which means I'd give the whole shooting match just to be back where I was before I quit sleeping under the stars and come into the hen-coops of cities to drink cocktails and lift up my feet and ride.	А это значит, что я отдал бы все на свете, чтобы опять стать таким, каким был, когда я спал под звездами, а не жил в городских курятниках, не пил коктейлей и не катался в машине.
Son, that's that's the matter with me, and that's the way I feel about it. The game ain't worth the candle.	Вот в чем мое горе, сынок; и вот что я вам скажу: игра не стоит свеч.
You just take care of yourself, and roll my advice over once in a while.	Мой вам совет - поразмыслите над этим и остерегайтесь.
Good night."	Спокойной ночи!
He turned and lurched out of the place, the moral effect of his utterance largely spoiled by the fact that he was so patently full while he uttered it.	Он повернулся и вышел, пошатываясь, чем сильно ослабил воздействие своей проповеди на слушателей, ибо было слишком явно, что говорил он с пьяных глаз.
Still in a daze, Daylight made to his hotel, accomplished his dinner, and prepared for bed.	Харниш вернулся в гостиницу, пообедал и улегся в постель.
"The damned young whippersnapper!" he muttered.	Но понесенное им поражение не выходило у него из головы. - Негодный мальчишка! -пробормотал он.
"Put my hand down easy as you please.	- Раз - и готово, побил меня.
My hand!"	Меня!

He held up the offending member and regarded it with stupid wonder.	Он поднял провинившуюся руку и тупо уставился на нее.
The hand that had never been beaten!	Рука, которая не знала поражения!
The hand that had made the Circle City giants wince!	Рука, которой страшились силачи Серкла!
And a kid from college, with a laugh on his face, had put it down-twice!	А какой-то молокосос, безусый студент, шутя прижал ее к стойке, дважды прижал!
Dede was right.	Права Дид.
He was not the same man.	Он стал не тем человеком.
The situation would bear more serious looking into than he had ever given it.	Дело дрянь, теперь не отвертишься, пора вникнуть серьезно.
But this was not the time.	Но только не сейчас.
In the morning, after a good sleep, he would give it consideration.	Утро вечера мудренее.
CHAPTER XXII	ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Daylight awoke with the familiar parched mouth and lips and throat, took a long drink of water from the pitcher beside his bed, and gathered up the train of thought where he had left it the night before.	Харниш проснулся с привычным ощущением сухости в горле, во рту и на губах, налил себе полный стакан воды из стоявшего возле кровати графина и задумался; мысли были те же, что и накануне вечером.
He reviewed the easement of the financial strain.	Начал он с обзора финансового положения.
Things were mending at last.	Наконец-то дела поправляются.
While the going was still rough, the greatest dangers were already past.	Самая грозная опасность миновала.
As he had told Hegan, a tight rein and careful playing were all that was needed now.	Как он сказал Хигану, теперь нужно только немножко терпения и оглядки, и все пойдет на лад.
Flurries and dangers were bound to come, but not so grave as the ones they had already weathered.	Конечно, еще будут всякие бури, но уже не такие страшные, как те, что им пришлось выдержать.
He had been hit hard, but he was coming through without broken bones, which was more than Simon Dolliver and many another could say.	Его изрядно потрепало, но кости остались целы, чего нельзя сказать о Саймоне Долливере и о многих других.
And not one of his business friends had been ruined.	И ни один из его деловых друзей не разорился.
He had compelled them to stay in line to save himself, and they had been saved as well.	Он ради своего спасения заставил их не сдаваться, и тем самым они спасли самих себя.
His mind moved on to the incident at the corner of the bar of the Parthenon, when the young athlete had turned his hand down.	Потом он вспомнил о вчерашнем случае в баре Парфенона, когда молодой чемпион прижал его руку к стойке.
He was no longer stunned by the event, but he was shocked and grieved, as only a strong man can be, at this passing of his strength.	Неудача уже не поражала Харниша, но он был возмущен и опечален, как всякий очень сильный человек, чувствующий, что былая сила уходит.
And the issue was too clear for him to dodge, even with himself.	И он слишком ясно видел причину своего поражения, чтобы хитрить и увиливать от прямого ответа.

He knew why his hand had gone down.	Он знал, почему его рука сплоховала.
Not because he was an old man.	Не потому, что он уже не молод.
He was just in the first flush of his prime, and, by rights, it was the hand of the hammer-thrower which should have gone down.	Он только-только достиг первой поры зрелости, и понастоящему не его рука, а рука Слоссона должна была лечь на стойку.
Daylight knew that he had taken liberties with himself.	Он сам виноват - распустился.
He had always looked upon this strength of his as permanent, and here, for years, it had been steadily oozing from him.	Он всегда думал, что сила его нечто непреходящее, а она, оказывается, все последние годы убывала капля за каплей.
As he had diagnosed it, he had come in from under the stars to roost in the coops of cities.	Как он накануне объяснил студентам, он променял ночлег под открытым небом на городские курятники.
He had almost forgotten how to walk.	Он почти разучился ходить.
He had lifted up his feet and been ridden around in automobiles, cabs and carriages, and electric cars.	Ноги его давно не касались земли, его катали в машинах, колясках, вагонах трамвая.
He had not exercised, and he had dry-rotted his muscles with alcohol.	Он забыл, что значит двигаться, и мышцы его разъело алкоголем.
And was it worth it?	И ради чего?
What did all his money mean after all?	На что ему, в сущности, его миллионы?
Dede was right.	Права Дид.
It could buy him no more than one bed at a time, and at the same time it made him the abjectest of slaves.	Все равно больше чем в одну кровать сразу не ляжешь; зато он сделался самым подневольным из рабов.
It tied him fast.	Богатство так опутало его, что не вырваться.
He was tied by it right now.	Вот и сейчас он чувствует эти путы.
Even if he so desired, he could not lie abed this very day. His money called him.	Захоти он проваляться весь день в постели -богатство не позволит, потребует, чтобы он встал.
The office whistle would soon blow, and he must answer it.	Свистнет - и изволь ехать в контору.
The early sunshine was streaming through his window-a fine day for a ride in the hills on Bob, with Dede beside him on her Mab.	Утреннее солнце заглядывает в окна; в такой день только бы носиться по горам - он на Бобе, а рядом Дид на своей кобыле.
Yet all his millions could not buy him this one day.	Но всех его миллионов не хватит, чтобы купить один-единственный свободный день.
One of those flurries might come along, and he had to be on the spot to meet it.	Может случиться какая-нибудь заминка в делах, и он должен быть на своем посту.
Thirty millions!	Тридцать миллионов!
And they were powerless to persuade Dede to ride on Mab-Mab, whom he had bought, and who was unused and growing fat on pasture.	И они бессильны перед Дид, не могут заставить ее сесть на кобылу, которую он купил и которая пропадает даром, жирея на подножном корму.

What were thirty millions when they could not buy a man a ride with the girl he loved?	Чего стоят тридцать миллионов, если на них нельзя купить прогулку в горы с любимой девушкой?
Thirty millions!-that made him come here and go there, that rode upon him like so many millstones, that destroyed him while they grew, that put their foot down and prevented him from winning this girl who worked for ninety dollars a month.	Тридцать миллионов! Они гоняют его с места на место, висят у него на шее, точно жернова, губят его, пока сами растут, помыкают им, не дают завоевать сердце скромной стенографистки, работающей за девяносто долларов в месяц.
Which was better? he asked himself.	"Что же делать?" - спрашивал он себя.
All this was Dede's own thought.	Ведь это и есть то, о чем говорила Дид.
It was what she had meant when she prayed he would go broke.	Вот почему она молилась о его банкротстве.
He held up his offending right arm.	Он вытянул злополучную правую руку.
It wasn't the same old arm.	Это не прежняя его рука.
Of course she could not love that arm and that body as she had loved the strong, clean arm and body of years before.	Конечно, Дид не может любить эту руку и все его тело, как любила много лет назад, когда он еще весь был чистый и сильный.
He didn't like that arm and body himself.	Ему самому противно смотреть на свою руку и на свое тело.
A young whippersnapper had been able to take liberties with it.	Мальчишка, студентик, походя справился с ней.
It had gone back on him.	Она предала его.
He sat up suddenly.	Он вдруг сел в кровати.
No, by God, he had gone back on it! He had gone back on himself.	Нет, черт возьми, он сам предал себя.
He had gone back on Dede.	Он предал Дид.
She was right, a thousand times right, and she had sense enough to know it, sense enough to refuse to marry a money slave with a whiskey-rotted carcass.	Она права, тысячу раз права, и у нее хватило ума понять это и отказаться выйти замуж за раба тридцати миллионов, насквозь пропитанного виски.
He got out of bed and looked at himself in the long mirror on the wardrobe door.	Он встал с постели и, подойдя к зеркальному шкафу, посмотрел на себя.
He wasn't pretty.	Хорошего мало.
The old-time lean cheeks were gone. These were heavy, seeming to hang down by their own weight.	Исчезли когда-то худые щеки, вместо них появились одутловатые, обвисшие.
He looked for the lines of cruelty Dede had spoken of, and he found them, and he found the harshness in the eyes as well, the eyes that were muddy now after all the cocktails of the night before, and of the months and years before.	Он поискал жестокие складки, о которых говорила Дид, и нашел их; он отметил также черствое выражение глаз, мутных от бесчисленных коктейлей, которые он выпил накануне, как выпивал каждый вечер, из месяца в месяц, из года в год.
He looked at the clearly defined pouches that showed under his eyes, and they've shocked him.	Он посмотрел на очень заметные мешки под глазами и ужаснулся.
He rolled up the sleeve of his pajamas.	Потом он засучил рукава пижамы.

No wonder the hammer-thrower had put his hand down.	Неудивительно, что метатель молота одолел его.
Those weren't muscles.	Разве это мускулы?
A rising tide of fat had submerged them.	Да они заплыли жиром.
He stripped off the pajama coat.	Он скинул пижамную куртку.
Again he was shocked, this time but the bulk of his body.	И опять ужаснулся, увидев, как он растолстел.
It wasn't pretty.	Глядеть противно!
The lean stomach had become a paunch.	Вместо подтянутого живота - брюшко.
The ridged muscles of chest and shoulders and abdomen had broken down into rolls of flesh.	Выпуклые мышцы груди и плеч превратились в дряблые валики мяса.
He sat down on the bed, and through his mind drifted pictures of his youthful excellence, of the hardships he had endured over other men, of the Indians and dogs he had run off their legs in the heart-breaking days and nights on the Alaskan trail, of the feats of strength that had made him king over a husky race of frontiersmen.	Он отвернулся от зеркала, и в памяти его замелькали картины минувших дней, когда все было ему нипочем; вспомнились лишения, которые он переносил лучше всех; индейцы и лайки, загнанные им в суровые дни и ночи на снежной тропе; чудеса силы и ловкости, поставившие его королем над богатырским племенем первооткрывателей.
And this was age.	Итак - старость.
Then there drifted across the field of vision of his mind's eye the old man he had encountered at Glen Ellen, corning up the hillside through the fires of sunset, white-headed and white-bearded, eighty-four, in his hand the pail of foaming milk and in his face all the warm glow and content of the passing summer day.	И вдруг перед его внутренним взором возник образ старика, которого он встретил в Глен Эллен; восьмидесятичетырехлетний старец, седовласый и седобородый, поднимался по крутой тропинке в лучах пламенеющего заката; в руке он нес ведерко с пенящимся молоком, а на лице его лежал мирный отблеск уходящего летнего дня.
That had been age.	Вот то была старость!
"Yes siree, eighty-four, and spryer than most," he could hear the old man say.	"Да, сударь, восемьдесят четыре годочка, а еще покрепче других буду! - явственно слышал он голос старика.
"And I ain't loafed none.	- Никогда не сидел сложа руки.
I walked across the Plains with an ox-team and fit Injuns in '51, and I was a family man then with seven youngsters."	В пятьдесят первом перебрался сюда с Востока на паре волов. Воевал с индейцами. Я уже был отцом семерых детей".
Next he remembered the old woman of the chaparral, pressing grapes in her mountain clearing; and Ferguson, the little man who had scuttled into the road like a rabbit, the one-time managing editor of a great newspaper, who was content to live in the chaparral along with his spring of mountain water and his hand-reared and manicured fruit trees.	Вспомнилась ему и старуха, которая жила в горах и делала вино на продажу; и маленький Фергюсон, точно заяц, выскочивший на дорогу, бывший заведующий редакцией влиятельной газеты, мирно живущий в глуши, радостно смотрящий на свой родничок и ухоженные плодовые деревья.
Ferguson had solved a problem.	Фергюсон нашел выход из тупика.
A weakling and an alcoholic, he had run away from the doctors and the chicken-coop of a city, and soaked up health like a thirsty sponge.	Заморыш, пьянчуга, он бросил врачей и курятник, именуемый городом, и, словно сухая губка, с жадностью начал впитывать в себя здоровье.

Well, Daylight pondered, if a sick man whom the doctors had given up could develop into a healthy farm laborer, what couldn't a merely stout man like himself do under similar circumstances?	Но если больной, от которого отказались врачи, мог превратиться в здорового хлебопашца, рассуждал Харниш, то чего только не добьется он сам в таких условиях, раз он не болен, а только растолстел?
He caught a vision of his body with all its youthful excellence returned, and thought of Dede, and sat down suddenly on the bed, startled by the greatness of the idea that had come to him.	Он уже мысленно видел себя стройным, помолодевшим; потом подумал о Дид и вдруг резким движением сел на кровать, потрясенный величием осенившей его идеи.
He did not sit long.	Сидел он недолго.
His mind, working in its customary way, like a steel trap, canvassed the idea in all its bearings.	Ум его всегда действовал, как стальная пружина, и он мгновенно обдумал свой замысел со всеми его последствиями.
It was big-bigger than anything he had faced before.	Идея была грандиозная - грандиознее всех когда-либо осуществленных им планов.
And he faced it squarely, picked it up in his two hands and turned it over and around and looked at it.	Но он не оробел перед нею и, смело взяв в руки, поворачивал во все стороны, чтобы лучше рассмотреть.
The simplicity of it delighted him.	Простота ее восхитила его.
He chuckled over it, reached his decision, and began to dress.	Он засмеялся от радости, окончательно принял решение и начал одеваться.
Midway in the dressing he stopped in order to use the telephone.	Но ему не терпелось приступить к делу, и он, полуодетый, подошел к телефону.
Dede was the first he called up.	Первой он вызвал Дид.
"Don't come to the office this morning," he said.	- Не приходите сегодня в контору, - сказал он.
"I'm coming out to see you for a moment."	- Я сам заеду к вам на минутку.
He called up others.	Он позвонил еще кое-кому.
He ordered his motor-car.	Велел подать машину.
To Jones he gave instructions for the forwarding of Bob and Wolf to Glen Ellen.	Джонсу он дал поручение - отправить Боба и Волка в Глен Эллен.
Hegan he surprised by asking him to look up the deed of the Glen Ellen ranch and make out a new one in Dede Mason's name.	Хигана он ошеломил просьбой: разыскать купчую на ранчо и составить новую на имя Дид Мэсон.
"Who?" Hegan demanded.	- На чье имя? - переспросил Хиган.
"Dede Mason," Daylight replied imperturbably the 'phone must be indistinct this morning.	- Дид Мэсон, - невозмутимо ответил Харниш. -Телефон, должно быть, плохо работает.
"D-e-d-e M-a-s o-n.	Ди-ид Мэ-сон.
Got it?"	Поняли?
Half an hour later he was flying out to Berkeley.	Полчаса спустя он уже мчался в Беркли.
And for the first time the big red car halted directly before the house.	И впервые большая красная машина остановилась у самого дома.

Dede offered to receive him in the parlor, but he shook his head and nodded toward her rooms.	Дид попросила его в гостиную, но он замотал головой и показал подбородком на дверь ее комнаты.
"In there," he said. "No other place would suit."	- Только там, - сказал он, - и больше нигде.
As the door closed, his arms went out and around her.	Едва за ними закрылась дверь, как он протянул к Дид руки и обнял ее.
Then he stood with his hands on her shoulders and looking down into her face.	Потом он взял ее за плечи и заглянул ей в лицо.
"Dede, if I tell you, flat and straight, that I'm going up to live on that ranch at Glen Ellen, that I ain't taking a cent with me, that I'm going to scratch for every bite I eat, and that I ain't going to play ary a card at the business game again, will you come along with me?"	- Дид, если я скажу вам прямо и честно, что я решил поселиться на своем ранчо в Глен Эллен, что я не возьму с собой ни цента и буду жить на то, что сумею заработать, и никогда больше и близко не подойду к игре в бизнес, - вы поедете со мной?
She gave a glad little cry, and he nestled her in closely.	Она вскрикнула от радости, и он крепко прижал ее к себе.
But the next moment she had thrust herself out from him to the old position at arm's length.	Но уже в следующее мгновение она отстранилась, и он опять положил ей руки на плечи.
"I-I don't understand," she said breathlessly.	- Я... я не понимаю, - задыхаясь, проговорила она.
"And you ain't answered my proposition, though I guess no answer is necessary.	- Вы не ответили ни да, ни нет, но, пожалуй, можно обойтись и без ответа.
We're just going to get married right away and start.	Мы просто-напросто сейчас обвенчаемся и уедем.
I've sent Bob and Wolf along already.	Я уже послал вперед Боба и Волка.
When will you be ready?"	Когда вы будете готовы?
Dede could not forbear to smile.	Дид не могла сдержать улыбки.
"My, what a hurricane of a man it is.	- Да это какой-то ураган, а не человек!
I'm quite blown away.	Вы меня совсем завертели.
And you haven't explained a word to me."	Объясните хоть толком, в чем дело?
Daylight smiled responsively.	Глядя на нее, улыбнулся и Харниш.
"Look here, Dede, this is what card-sharps call a show-down.	- Видите ли, Дид, у шулеров это называется -карты на стол.
No more philandering and frills and long-distance sparring between you and me.	Довольно уж нам финтить и водить друг друга за нос.
We're just going to talk straight out in meeting-the truth, the whole truth, and nothing but the truth.	Пусть каждый скажет начистоту - правду, всю правду и одну только правду.
Now you answer some questions for me, and then I'll answer yours."	Сначала вы ответьте на мои вопросы, а потом я отвечу на ваши.
He paused.	- Он помолчал.
"Well, I've got only one question after alname = "note" Do you love me enough to marry me?"	- Так вот, у меня к вам, собственно, только один вопрос: любите ли вы меня, хотите быть моей женой?
"But-" she began.	- Но... - начала было Дид.

"No buts," he broke in sharply.	- Никаких "но", - резко прервал он ее.
"This is a show-down.	- Я уже сказал - карты на стол.
When I say marry, I mean what I told you at first, that we'd go up and live on the ranch.	Стать моей женой - это значит поехать со мной на ранчо и жить там.
Do you love me enough for that?"	Ну как, идет?
She looked at him for a moment, then her lids dropped, and all of her seemed to advertise consent.	Она с минуту смотрела ему в лицо, потом опустила глаза, всем своим существом выражая согласие.
"Come on, then, let's start."	- Тогда едем.
The muscles of his legs tensed involuntarily as if he were about to lead her to the door.	- Он сделал движение, словно хотел немедля повести ее к двери.
"My auto's waiting outside.	- Моя машина ждет внизу.
There's nothing to delay excepting getting on your hat."	Надевайте шляпу.
He bent over her.	- Он наклонился к ней.
"I reckon it's allowable," he said, as he kissed her.	- Теперь, я думаю, можно, - сказал он и поцеловал ее.
It was a long embrace, and she was the first to speak.	Поцелуй был долгий; первой заговорила Дид:
"You haven't answered my questions.	- Но вы не ответили на мои вопросы.
How is this possible?	Как это мыслимо?
How can you leave your business?	Разве вы можете бросить свои дела?
Has anything happened?"	Что-нибудь случилось?
"No, nothing's happened yet, but it's going to, blame quick.	- Нет, пока ничего не случилось, но случится, и очень даже скоро.
I've taken your preaching to heart, and I've come to the penitent form.	Недаром вы меня отчитывали, вот я и раскаялся.
You are my Lord God, and I'm sure going to serve you.	Вы для меня господь бог, и я хочу послужить вам.
The rest can go to thunder.	А все остальное - ну его к шуту!
You were sure right.	Вы верно рассудили, ничего не скажешь.
I've been the slave to my money, and since I can't serve two masters I'm letting the money slide.	Я был рабом своих денег, а раз я не могу служить двум господам, то пусть пропадают деньги.
I'd sooner have you than all the money in the world, that's all."	Я вас не променяю на все богатства мира, вот и все.
Again he held her closely in his arms.	- Он крепче прижал ее к себе.
"And I've sure got you, Dede. I've sure got you.	- И теперь ты моя, Дид, моя.
"And I want to tell you a few more.	И знаешь, что я тебе скажу?
I've taken my last drink.	Пить я больше не стану.
You're marrying a whiskey-soak, but your husband won't be that.	Ты выходишь за пьянчугу, но муж твой будет трезвенник.

He's going to grow into another man so quick you won't know him.	Он так переменится, что ты его не узнаешь!
A couple of months from now, up there in Glen Ellen, you'll wake up some morning and find you've got a perfect stranger in the house with you, and you'll have to get introduced to him all over again.	Не проживем мы и полгода в Глен Эллен, как ты проснешься в одно прекрасное утро и увидишь, что у тебя в доме какой-то чужой мужчина и надо заново с ним знакомиться.
You'll say,	Ты скажешь:
' I'm Mrs. Harnish, who are you?'	"Я миссис Харниш, а вы кто такой?"
And I'll say,	А я отвечу:
' I'm Elam Harnish's younger brother.	"Я младший брат Элама Харниша.
I've just arrived from Alaska to attend the funeral.'	Я только что приехал с Аляски на похороны".
'What funeral?' you'll say.	"Чьи похороны?" - спросишь ты.
And I'll say,	А я скажу:
'Why, the funeral of that good-for-nothing, gambling, whiskey-drinking Burning Daylight-the man that died of fatty degeneration of the heart from sitting in night and day at the business game	"Да на похороны этого бездельника, картежника, пьяницы, которого звали Время-не-ждет, того самого, что умер от ожирения сердца, потому что день и ночь играл в бизнес.
'Yes ma'am,' I'll say, 'he's sure a gone 'coon, but I've come to take his place and make you happy.	Да, сударыня, - скажу я, - ему крышка, но я пришел, чтобы занять его место, и вы будете счастливы со мной.
And now, ma'am, if you'll allow me, I'll just meander down to the pasture and milk the cow while you're getting breakfast.'"	А сейчас, сударыня, с вашего позволения, я схожу на лужок и подою нашу корову, пока вы будете собирать завтрак".
Again he caught her hand and made as if to start with her for the door. When she resisted, he bent and kissed her again and again.	Он опять схватил ее за руку и хотел потащить к двери, но Дид не поддавалась; тогда он стал осыпать ее лицо поцелуями.
"I'm sure hungry for you, little woman," he murmured	- Стосковался я по тебе, маленькая женщина, -прошептал он.
"You make thirty millions look like thirty cents."	- Рядом с тобой тридцать миллионов все равно что тридцать центов.
"Do sit down and be sensible," she urged, her cheeks flushed, the golden light in her eyes burning more golden than he had ever seen it before.	- Сядьте, ради бога, и будьте благоразумны, -сказала Дид, вся раскрасневшаяся, глядя на него сияющими глазами, в которых ярко, как никогда, вспыхивали золотистые огоньки.
But Daylight was bent on having his way, and when he sat down it was with her beside him and his arm around her.	Однако Харниша уже нельзя было остановить, и хотя он согласился сесть, но только посадив Дид подле себя и обняв ее одной рукой за плечи.
"'Yes, ma'am,' I'll say,	- "Да, сударыня, - скажу я.
'Burning Daylight was a pretty good cuss, but it's better that he's gone.	- Время-не-ждет был славный малый, но это к лучшему, что он помер.
He quit rolling up in his rabbit-skins and sleeping in the snow, and went to living in a chicken-coop.	Когда-то он спал на снегу, завернувшись в заячий мех, а потом забрался в курятник.

He lifted up his legs and quit walking and working, and took to existing on Martini cocktails and Scotch whiskey.	Он разучился ходить, разучился работать и стал накачиваться коктейлями и шотландским виски.
He thought he loved you, ma'am, and he did his best, but he loved his cocktails more, and he loved his money more, and himself more, and 'most everything else more than he did you.'	Он воображал, что любит вас, сударыня, и старался изо всех сил, но и коктейли, и свои деньги, и самого себя, и еще много-много другого он любил больше, чем вас".
And then I'll say,	А потом я скажу:
'Ma'am, you just run your eyes over me and see how different I am.	"Теперь взгляните на меня, и вы сразу увидите разницу.
I ain't got a cocktail thirst, and all the money I got is a dollar and forty cents and I've got to buy a new ax, the last one being plumb wore out, and I can love you just about eleven times as much as your first husband did.	Никаких коктейлей мне не нужно, а денег у меня -один доллар и сорок центов, и те уйдут на новый топор, потому старый вконец иступился; а любить я буду этак раз в одиннадцать сильнее, чем ваш первый муж.
You see, ma'am, he went all to fat.	Понимаете, сударыня, он весь заплыл жиром.
And there ain't ary ounce of fat on me.'	А на мне и капли жиру нет".
And I'll roll up my sleeve and show you, and say,	Потом я засучу рукав, чтобы показать мышцы, и скажу:
'Mrs. Harnish, after having experience with being married to that old fat money-bags, do you-all mind marrying a slim young fellow like me?'	"Миссис Харниш, после того, как вы побывали за старым жирным денежным мешком, вы, может быть, не откажетесь выйти за такого статного молодца, как я?"
And you'll just wipe a tear away for poor old Daylight, and kind of lean toward me with a willing expression in your eye, and then I'll blush maybe some, being a young fellow, and put my arm around you, like that, and then-why, then I'll up and marry my brother's widow, and go out and do the chores while she's cooking a bite to eat."	Ну, а ты прольешь слезу над покойничком, потом ласково взглянешь на меня и протянешь мне губы, а я, надо быть, зальюсь краской, потому что больно молод, и обниму тебя... вот так... потом возьму да и женюсь на вдове своего брата и пойду хлопотать по хозяйству, а она пока приготовит нам поесть.
"But you haven't answered my questions," she reproached him, as she emerged, rosy and radiant, from the embrace that had accompanied the culmination of his narrative.	- Но вы все еще не ответили на мои вопросы, - с упреком сказала Дид, розовая и сияющая, высвобождаясь из объятия, которым он сопроводил заключительные слова своего рассказа.
"Now just what do you want to know?" he asked.	- Ну, что ты хочешь знать? - спросил он.
"I want to know how all this is possible?	- Я хочу знать, как это возможно?
How you are able to leave your business at a time like this?	Как вы можете бросить свои дела в такое время?
What you meant by saying that something was going to happen quickly?	Что вы имели в виду, когда сказали, что очень скоро что-нибудь случится?
I-" She hesitated and blushed.	Я... - Она запнулась и покраснела.
"I answered your question, you know."	- Я-то ведь ответила на ваш вопрос.
"Let's go and get married," he urged, all the whimsicality of his utterance duplicated in his eyes.	- Поедем венчаться, - весело сказал он, и глаза его блеснули задором.

"You know I've got to make way for that husky young brother of mine, and I ain't got long to live."	- Ты же знаешь, я должен уступить место своему лихому братцу, и мне недолго осталось жить.
She made an impatient moue, and he continued seriously. "You see, it's like this, Dede.	- Она досадливо надула губы, и он заговорил серьезно: - Сейчас я тебе объясню, Дид.
I've been working like forty horses ever since this blamed panic set in, and all the time some of those ideas you'd given me were getting ready to sprout.	С самого начала этой чертовой паники я работал не как лошадь, а как сорок лошадей, и все время твои слова пускали ростки в моей голове.
Well, they sprouted this morning, that's all.	Ну, а нынче утром ростки вылезли на свет божий, вот и все.
I started to get up, expecting to go to the office as usual.	Я проснулся и стал подыматься с постели, чтобы, как всегда, ехать в контору.
But I didn't go to the office.	Но в контору я не поехал.
All that sprouting took place there and then.	Все перевернулось в одну минуту.
The sun was shining in the window, and I knew it was a fine day in the hills.	Солнце светило в окна, и я подумал, что хорошо бы такой день провести в горах.
And I knew I wanted to ride in the hills with you just about thirty million times more than I wanted to go to the office.	И я подумал, что в тридцать миллионов раз приятнее кататься с тобой в горах, чем сидеть в конторе.
And I knew all the time it was impossible.	Потом я подумал, что хоть и приятнее, но нельзя.
And why?	А почему нельзя?
Because of the office.	Из-за конторы.
The office wouldn't let me.	Контора не пустит.
All my money reared right up on its hind legs and got in the way and wouldn't let me.	Все мои миллионы сразу встанут на дыбы и не пустят.
It's a way that blamed money has of getting in the way. You know that yourself.	Деньги это хорошо умеют, сама знаешь.
"And then I made up my mind that I was to the dividing of the ways. One way led to the office. The other way led to Berkeley.	И тогда я понял, что я на распутье: одна дорога - в контору, другая - в Беркли.
And I took the Berkeley road.	И я выбрал дорогу в Беркли.
I'm never going to set foot in the office again.	Ноги моей больше не будет в конторе.
That's all gone, finished, over and done with, and I'm letting it slide clean to smash and then some.	С этим покончено, и пропади оно пропадом.
My mind's set on this.	Я уж так решил.
You see, I've got religion, and it's sure the old-time religion; it's love and you, and it's older than the oldest religion in the world.	Видишь ли, я человек верующий и верую по старине - в тебя и в любовь, и старее этой веры нет на земле.
It's IT, that's what it is-IT, with a capital I-T."	Это и есть то - "То" с большой буквы.
She looked at him with a sudden, startled expression.	Она почти с испугом смотрела на него.
"You mean-?" she began.	- Вы хотите сказать... - начала она.
"I mean just that.	- Я хочу сказать то, что говорю.

I'm wiping the slate clean.	Начинаю жить сызнова.
I'm letting it all go to smash.	Все пошлю к черту.
When them thirty million dollars stood up to my face and said I couldn't go out with you in the hills to-day, I knew the time had come for me to put my foot down.	Когда мои тридцать миллионов встали передо мной и запретили мне погулять с тобой в горах, я понял, что пришло время действовать.
And I'm putting it down.	И вот я действую.
I've got you, and my strength to work for you, and that little ranch in Sonoma.	У меня есть ты, есть сила, чтобы работать для тебя, и маленькое ранчо в долине Сонома.
That's all I want, and that's all I'm going to save out, along with Bob and Wolf, a suit case and a hundred and forty hair bridles.	Это все, что мне нужно, и это все, что я сохраню, не считая Боба, Волка, чемодана и ста сорока уздечек.
All the rest goes, and good riddance.	Остальное к черту - туда ему и дорога.
It's that much junk."	Мусор это - и больше ничего.
But Dede was insistent.	Но Дид не унималась.
"Then this-this tremendous loss is all unnecessary?" she asked.	- Так, значит, в потере вашего огромного состояния нет никакой необходимости? -спросила она.
"Just what I haven't been telling you.	- Как это нет необходимости?
It IS necessary.	Именно есть.
If that money thinks it can stand up right to my face and say I can't go riding with you-"	Уж если дошло до того, что мои деньги запрещают мне кататься с тобой...
"No, no; be serious," Dede broke in.	- Бросьте шутить, - прервала его Дид.
"I don't mean that, and you know it.	- Вы отлично понимаете, о чем я говорю.
What I want to know is, from a standpoint of business, is this failure necessary?"	Я спрашиваю вас: вызвано ли ваше банкротство состоянием ваших дел?
He shook his head.	Он отрицательно покачал головой.
"You bet it isn't necessary.	- Ничего подобного.
That's the point of it.	В этом-то вся соль.
I'm not letting go of it because I'm licked to a standstill by the panic and have got to let go.	Я не потому бросаю свой бизнес, что паника меня разорила и я должен все бросить.
I'm firing it out when I've licked the panic and am winning, hands down.	Наоборот, я одолел панику и расправился с ней.
That just shows how little I think of it.	А бизнес я просто вышвырнул, потому что мне плевать на него.
It's you that counts, little woman, and I make my play accordingly."	Только ты мне нужна, маленькая женщина, вся моя ставка на тебя.
But she drew away from his sheltering arms.	Но Дид выскользнула из его объятий и отодвинулась.
"You are mad, Elam."	- Элам, ты с ума сошел.

"Call me that again," he murmured ecstatically.	- Еще раз назови меня так, - прошептал он с нежностью.
"It's sure sweeter than the chink of millions."	- Это куда приятнее для уха, чем звон долларов.
All this she ignored.	Но она не слушала его.
"It's madness.	- Это безумие.
You don't know what you are doing-"	Ты сам не знаешь, что делаешь...
"Oh, yes, I do," he assured her.	- Не беспокойся, отлично знаю.
"I'm winning the dearest wish of my heart.	Исполняется самое заветное мое желание.
Why, your little finger is worth more-"	Мизинца твоего не стоит...
"Do be sensible for a moment."	- Образумься хоть на одну минуту.
"I was never more sensible in my lie.	- В жизни своей не делал ничего разумнее.
I know what I want, and I'm going to get it.	Я знаю, что мне нужно, и добьюсь этого.
I want you and the open air.	Мне нужна ты и вольный воздух.
I want to get my foot off the paving-stones and my ear away from the telephone.	Не желаю больше ходить по мощеным улицам, не желаю говорить в телефонную трубку.
I want a little ranch-house in one of the prettiest bits of country God ever made, and I want to do the chores around that ranch-house-milk cows, and chop wood, and curry horses, and plough the ground, and all the rest of it; and I want you there in the ranch-house with me.	Я хочу иметь домик на маленьком ранчо в самой что ни на есть красивой местности, и я хочу работать около этого домика - доить коров, колоть дрова, чистить лошадей, пахать землю и прочее; и я хочу, чтобы в доме со мной была ты.
I'm plumb tired of everything else, and clean wore out.	А все другое мне осточертело, с души воротит.
And I'm sure the luckiest man alive, for I've got what money can't buy.	И счастливее меня нет человека на свете, потому что мне досталось такое, что ни за какие деньги не купишь.
I've got you, and thirty millions couldn't buy you, nor three thousand millions, nor thirty cents-"	Ты мне досталась, а я не мог бы купить тебя ни за тридцать миллионов, ни за три миллиарда, ни за тридцать центов...
A knock at the door interrupted him, and he was left to stare delightedly at the Crouched Venus and on around the room at Dede's dainty possessions, while she answered the telephone.	Стук в дверь прервал поток его слов. Дид пошла к телефону, а Харниш, оставшись один, погрузился в созерцание, Сидящей Венеры, картин и безделушек, украшавших комнату.
"It is Mr. Hegan," she said, on returning.	- Это мистер Хиган, - сказала Дид, появляясь в дверях.
"He is holding the line.	- Он ждет у телефона.
He says it is important."	Говорит, что дело очень важное.
Daylight shook his head and smiled.	Харниш с улыбкой покачал головой.
"Please tell Mr. Hegan to hang up.	- Пожалуйста, скажи мистеру Хигану, чтобы он повесил трубку.
I'm done with the office and I don't want to hear anything about anything."	С конторой я покончил, и я ничего и ни о чем знать не хочу.

A minute later she was back again.	Через минуту Дид вернулась.
"He refuses to hang up.	- Он отказывается повесить трубку.
He told me to tell you that Unwin is in the office now, waiting to see you, and Harrison, too.	Он просит передать вам, что в конторе вас дожидается Энвин и что Гаррисон тоже там.
Mr. Hegan said that Grimshaw and Hodgkins are in trouble.	Мистер Хиган сказал, что с "Гримшоу и Ходжкинс" плохо.
That it looks as if they are going to break.	Похоже, что лопнет.
And he said something about protection."	И еще он что-то сказал о поручительстве.
It was startling information.	Такая новость хоть кого ошеломила бы.
Both Unwin and Harrison represented big banking corporations, and Daylight knew that if the house of Grimshaw and Hodgkins went it would precipitate a number of failures and start a flurry of serious dimensions.	Энвин и Гаррисон были представителями крупных банкирских домов; Харниш знал, что если банк "Гримшоу и Ходжкинс" лопнет, то это повлечет за собой крах и нескольких других банков и положение может стать весьма серьезным.
But Daylight smiled, and shook his head, and mimicked the stereotyped office tone of voice as he said:-	Но он только улыбнулся и, покачав головой, сказал официальным тоном, каким еще накануне говорил с Дид в конторе:
"Miss Mason, you will kindly tell Mr. Hegan that there is nothing doing and to hang up."	- Мисс Мэсон, будьте любезны, передайте мистеру Хигану, что ничего не выйдет и что я прошу его повесить трубку.
"But you can't do this," she pleaded.	- Но нельзя же так, - вступилась было Дид.
"Watch me," he grimly answered.	- Ах, нельзя? Увидим! - с угрозой посулил он.
"Elam!"	- Элам!
"Say it again," he cried.	- Повтори еще раз! - воскликнул он.
"Say it again, and a dozen Grimshaws and Hodgkins can smash!"	- Повтори, и пусть десять Г римшоу и Ходжкинсов летят в трубу!
He caught her by the hand and drew her to him.	Он схватил ее за руку и притянул к себе.
"You let Hegan hang on to that line till he's tired.	- Хиган может висеть на телефоне, пока ему не надоест.
We can't be wasting a second on him on a day like this.	В такой день, как нынче, мы не станем тратить на него ни секунды.
He's only in love with books and things, but I've got a real live woman in my arms that's loving me all the time she's kicking over the traces."	Он влюблен только в книги и всякое такое, а у меня есть живая женщина, и я знаю, что она меня любит, сколько бы она ни брыкалась.
CHAPTER XXIII	ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
"But I know something of the fight you have been making," Dede contended.	- Я ведь знаю, какую ты вел войну, - возражалаДид.
"If you stop now, all the work you have done, everything, will be destroyed.	- Если ты сейчас отступишься, все пропало.
You have no right to do it.	Ты не имеешь права это делать.
You can't do it."	Так нельзя.

Daylight was obdurate.	Но Харниш стоял на своем.
He shook his head and smiled tantalizingly.	Он только качал головой и снисходительно улыбался.
"Nothing will be destroyed, Dede, nothing.	- Ничего не пропадет, Дид, ничего.
You don't understand this business game.	Ты не понимаешь этой игры в бизнес.
It's done on paper.	Все делается на бумаге.
Don't you see? Where's the gold I dug out of Klondike?	Подумай сама: куда девалось золото, которое я добыл на Клондайке?
Why, it's in twenty-dollar gold pieces, in gold watches, in wedding rings.	Оно в двадцатидолларовых монетах, в золотых часах, в обручальных кольцах.
No matter what happens to me, the twenty-dollar pieces, the watches, and the wedding rings remain.	Что бы со мной ни случилось, монеты, часы и кольца останутся.
Suppose I died right now. It wouldn't affect the gold one iota.	Умри я сию минуту, все равно золото будет золотом.
It's sure the same with this present situation.	Так и с моим банкротством.
All I stand for is paper.	Богатства мои - на бумаге.
I've got the paper for thousands of acres of land.	У меня имеются купчие на тысячи акров земли.
All right.	Очень хорошо.
Burn up the paper, and burn me along with it.	А если сжечь купчие и меня заодно с ними?
The land remains, don't it?	Земля-то останется, верно?
The rain falls on it, the seeds sprout in it, the trees grow out of it, the houses stand on it, the electric cars run over it.	По-прежнему будет поливать ее дождь, семя будет прорастать в ней, деревья пускать в нее корни, дома стоять на ней, трамвай ходить по ней.
It's paper that business is run on.	Все сделки заключаются на бумаге.
I lose my paper, or I lose my life, it's all the same; it won't alter one grain of sand in all that land, or twist one blade of grass around sideways.	Пусть я лишусь бумаги, пусть лишусь жизни - все едино. Ни одна песчинка на этой земле не сдвинется, ни один листок не колыхнется.
"Nothing is going to be lost-not one pile out of the docks, not one railroad spike, not one ounce of steam out of the gauge of a ferry-boat.	Ничего не пропадет, ни одна свая в порту, ни один костыль на трамвайных путях, ни одна унция пара из пароходного котла.
The cars will go on running, whether I hold the paper or somebody else holds it.	Трамваи будут ходить, у кого бы ни хранились бумаги, у меня или у другого владельца.
The tide has set toward Oakland.	В Окленде все на ходу.
People are beginning to pour in.	Люди стекаются сюда отовсюду.
We're selling building lots again.	Участки опять раскупают.
There is no stopping that tide.	Этот поток ничем не остановишь.
No matter what happens to me or the paper, them three hundred thousand folks are coming in the same.	Меня может не быть, бумаги может не быть, а триста тысяч жителей все равно явятся.

And there'll be cars to carry them around, and houses to hold them, and good water for them to drink and electricity to give them light, and all the rest."	И для них готовы трамваи, которые будут возить их, и дома, где они поселятся, и хорошая вода для питья, и электричество для освещения, и все прочее.
By this time Hegan had arrived in an automobile.	Но тут с улицы донесся автомобильный гудок.
The honk of it came in through the open window, and they saw, it stop alongside the big red machine.	Подойдя к открытому окну, Харниш и Дид увидели машину, остановившуюся рядом с большим красным автомобилем.
In the car were Unwin and Harrison, while Jones sat with the chauffeur.	В машине сидели Хиган, Энвин и Гаррисон, а рядом с шофером Джонс.
"I'll see Hegan," Daylight told Dede. "There's no need for the rest.	- С Хиганом я поговорю, - сказал Харниш, -остальных не нужно.
They can wait in the machine."	Пусть дожидаются в машине.
"Is he drunk?" Hegan whispered to Dede at the door.	- Пьян он, что ли? - шепотом спросил Хиган, когда Дид открыла ему дверь.
She shook her head and showed him in.	Она отрицательно покачала головой и провела его в комнату.
"Good morning, Larry," was Daylight's greeting.	- Доброе утро, Ларри, - приветствовал гостя Харниш.
"Sit down and rest your feet.	- Садитесь и отдохните.
You sure seem to be in a flutter."	Я вижу, вы малость не в себе.
"I am," the little Irishman snapped back.	- Да, не в себе, - огрызнулся щуплый ирландец. -
"Grimshaw and Hodgkins are going to smash if something isn't done quick.	"Гримшоу и Ходжкинс" грозит крах, надо немедленно что-то предпринять.
Why didn't you come to the office?	Почему вы не приехали в контору?
What are you going to do about it?"	Как вы думаете помочь банку?
"Nothing," Daylight drawled lazily.	- Да никак, - лениво протянул Харниш.
"Except let them smash, I guess-"	- Крах так крах.
"But-"	- Но...
"I've had no dealings with Grimshaw and Hodgkins.	- Я никогда не был клиентом "Гримшоу и Ходжкинс".
I don't owe them anything.	Я ничего им не должен.
Besides, I'm going to smash myself.	А кроме того, я сам вылетаю в трубу.
Look here, Larry, you know me.	Послушайте, Ларри, вы меня знаете.
You know when I make up my mind I mean it.	Вы знаете, что если я что-нибудь решил, то так и будет.
Well, I've sure made up my mind. I'm tired of the whole game.	Так вот, я решил окончательно: вся эта возня мне надоела.
I'm letting go of it as fast as I can, and a smash is the quickest way to let go."	Я хочу как можно скорей выйти из игры, а самый скорый способ - банкротство.

Hegan stared at his chief, then passed his horror-stricken gaze on to Dede, who nodded in sympathy.	Хиган с ужасом уставился на своего патрона, потом перевел взгляд на Дид; она сочувственно кивнула ему.
"So let her smash, Larry," Daylight went on.	- Так пусть Гримшоу и Ходжкинс лопнут, -продолжал Харниш.
"All you've got to do is to protect yourself and all our friends.	- А вы, Ларри, позаботьтесь о себе и обо всех наших друзьях.
Now you listen to me while I tell you what to do.	Я вам скажу, что нужно сделать.
Everything is in good shape to do it.	Все пойдет как по маслу.
Nobody must get hurt.	Никто не пострадает.
Everybody that stood by me must come through without damage.	Все, кто был верен мне, должны сполна получить свое.
All the back wages and salaries must be paid pronto.	Немедленно выдать задержанное жалованье.
All the money I've switched away from the water company, the street cars, and the ferries must be switched back.	Все суммы, которые я отобрал у водопровода, у трамвая и у переправы, возвратить.
And you won't get hurt yourself none.	И вы лично тоже не пострадаете.
Every company you got stock in will come through-"	Все компании, где у вас есть акции, уцелеют...
"You are crazy, Daylight!" the little lawyer cried out.	- Вы с ума сошли, Харниш! - крикнул Хиган.
"This is all babbling lunacy.	- Это же буйное помешательство.
What is the matter with you?	Что с вами стряслось?
You haven't been eating a drug or something?"	Белены объелись, что ли?
"I sure have!" Daylight smiled reply.	- Объелся, - с улыбкой ответил Харниш.
"And I'm now coughing it up.	- Вот дурь-то теперь и выходит из меня.
I'm sick of living in a city and playing business-I'm going off to the sunshine, and the country, and the green grass.	Не хочу больше жить в городе, не хочу играть в бизнес. Брошу все и уйду туда, где солнце, воздух и зеленая травка.
And Dede, here, is going with me.	И Дид уйдет со мной.
So you've got the chance to be the first to congratulate me."	Так что вам повезло - можете первый поздравить меня.
"Congratulate the-the devil!" Hegan spluttered.	- Черта с два - повезло! - вырвалось у Хигана.
"I'm not going to stand for this sort of foolishness."	- Я отказываюсь потакать такому безумию.
"Oh, yes, you are; because if you don't there'll be a bigger smash and some folks will most likely get hurt.	- Не откажетесь, будьте покойны. Не то крах будет еще страшнее, и кое-кому несдобровать.
You're worth a million or more yourself, now, and if you listen to me you come through with a whole skin.	У вас у самого миллион с хвостиком. Вы только слушайте меня и останетесь целехоньки.
I want to get hurt, and get hurt to the limit.	А я хочу все потерять, все, до последнего гроша.
That's what I'm looking for, and there's no man or bunch of men can get between me and what I'm looking for.	Такое у меня желание. И хотел бы я посмотреть, кто мешает мне поступить так, как я желаю.

Savvee, Hegan? Savvee?"	Понятно, Хиган, понятно?
"What have you done to him?"	- Что вы с ним сделали?
Hegan snarled at Dede.	- Хиган свирепо глянул на Дид.
"Hold on there, Larry."	- Стойте, Ларри!
For the first time Daylight's voice was sharp, while all the old lines of cruelty in his face stood forth.	- В голосе Харниша зазвучали резкие нотки, на лице появилось выражение жестокости.
"Miss Mason is going to be my wife, and while I don't mind your talking to her all you want, you've got to use a different tone of voice or you'll be heading for a hospital, which will sure be an unexpected sort of smash.	- Мисс Мэсон - моя невеста. Пожалуйста, разговаривайте с ней сколько угодно, но я попрошу вас изменить тон. Иначе как бы вам нечаянно не попасть в больницу.
And let me tell you one other thing. This-all is my doing.	К тому же она тут ни при чем.
She says I'm crazy, too."	Она тоже говорит, что я сумасшедший.
Hegan shook his head in speechless sadness and continued to stare.	Хиган только помотал головой и снова в горестном молчании уставился на Харниша.
"There'll be temporary receiverships, of course," Daylight advised; "but they won't bother none or last long.	- Конечно, будет назначено конкурсное управление, - продолжал Харниш, - но это ненадолго и ничему не помешает.
What you must do immediately is to save everybody-the men that have been letting their wages ride with me, all the creditors, and all the concerns that have stood by.	Самое главное, что нужно сделать немедля, - это выплатить жалованье служащим за все время и спасти от краха всех моих кредиторов и все акционерные общества, которые поддержали меня.
There's the wad of land that New Jersey crowd has been dickering for.	Кончайте с этими агентами из Нью-Джерси на счет покупки земли.
They'll take all of a couple of thousand acres and will close now if you give them half a chance.	Уступите им чуть-чуть, и они возьмут две-три тысячи акров.
That Fairmount section is the cream of it, and they'll dig up as high as a thousand dollars an acre for a part of it.	Самые отборные участки в Фэрмонте, - там есть такие, что пойдут по тысяче долларов за акр.
That'll help out some.	Это будет большая подмога.
That five-hundred acre tract beyond, you'll be lucky if they pay two hundred an acre."	А пятьсот акров за Фэрмонтом - те похуже, больше двухсот долларов с акра не возьмете.
Dede, who had been scarcely listening, seemed abruptly to make up her mind, and stepped forward where she confronted the two men.	Дид, которая едва прислушивалась к разговору мужчин, вдруг встала и, видимо, приняв внезапное решение, подошла к ним.
Her face was pale, but set with determination, so that Daylight, looking at it, was reminded of the day when she first rode Bob.	Лицо ее было бледно, губы упрямо сжаты, и Харниш, взглянув на нее, вспомнил тот день, когда она в первый раз села на Боба.
"Wait," she said.	- Погодите, - проговорила она.
"I want to say something.	- Дайте мне слово сказать.
Elam, if you do this insane thing, I won't marry you.	Элам, если ты не откажешься от своей безумной затеи, я не выйду за тебя.

I refuse to marry you."	Ни за что не выйду.
Hegan, in spite of his misery, gave her a quick, grateful look.	Хиган встрепенулся и бросил ей быстрый благодарный взгляд.
"I'll take my chance on that," Daylight began.	- Это мы еще посмотрим, - начал было Харниш.
"Wait!" she again interrupted.	- Подожди! - прервала она.
"And if you don't do this thing, I will marry you."	- А если откажешься, я выйду за тебя.
"Let me get this proposition clear."	- Давайте разберемся как следует.
Daylight spoke with exasperating slowness and deliberation.	- Харниш говорил с нарочитым спокойствием и рассудительностью.
"As I understand it, if I keep right on at the business game, you'll sure marry me?	- Значит, так: если я останусь при своем бизнесе, ты выйдешь за меня?
You'll marry me if I keep on working my head off and drinking Martinis?"	Ты хочешь, чтобы я работал, как каторжный? И пил коктейли?
After each question he paused, while she nodded an affirmation.	После каждого вопроса он делал паузу, а она отвечала кивком головы.
"And you'll marry me right away?"	- И ты немедля выйдешь за меня?
"Yes."	- Да.
"To-day?	- Сегодня?
Now?"	Сейчас?
"Yes."	- Да.
He pondered for a moment.	Он на минуту задумался.
"No, little woman, I won't do it.	- Нет, маленькая женщина. Не согласен.
It won't work, and you know it yourself.	Ничего хорошего из этого не будет, сама знаешь.
I want you-all of you; and to get it I'll have to give you all of myself, and there'll be darn little of myself left over to give if I stay with the business game.	Мне нужна ты, нужна вся. А для этого я должен отдать тебе всего себя. А что же я тебе отдам, если не выйду из игры? Что для тебя останется?
Why, Dede, with you on the ranch with me, I'm sure of you-and of myself.	Видишь ли, Дид, с тобой вдвоем на ранчо я буду знать, что я твой, а ты моя.
I'm sure of you, anyway.	Правда, я и так знаю, что ты моя.
You can talk will or won't all you want, but you're sure going to marry me just the same.	Можешь сколько угодно говорить "выйду", "не выйду" - все равно будешь моей женой.
And now, Larry, you'd better be going.	Ну, а вам, Ларри, пора идти.
I'll be at the hotel in a little while, and since I'm not going a step into the office again, bring all papers to sign and the rest over to my rooms.	Я скоро буду у себя в гостинице. В контору я больше ни ногой, так что приносите все бумаги на подпись и прочее ко мне в номер.
And you can get me on the 'phone there any time.	Можете в любое время звонить по телефону.
This smash is going through.	Мое банкротство - дело решенное.
Savvee?	Понятно?
I'm quit and done."	Я вылетел в трубу, меня больше нет.

He stood up as a sign for Hegan to go.	Он встал, давая понять Хигану, что разговор окончен.
The latter was plainly stunned. He also rose to his feet, but stood looking helplessly around.	Адвокат, окончательно сраженный, тоже поднялся, но не трогался с места и растерянно озирался.
"Sheer, downright, absolute insanity," he muttered.	- Безумие! Чистое безумие! - пробормотал он.
Daylight put his hand on the other's shoulder.	Харниш положил ему руку на плечо.
"Buck up, Larry.	- Не унывайте, Ларри.
You're always talking about the wonders of human nature, and here I am giving you another sample of it and you ain't appreciating it.	Вы всегда толковали мне о чудесах человеческой природы, а когда я вам показал такое чудо, вы отворачиваетесь.
I'm a bigger dreamer than you are, that's all, and I'm sure dreaming what's coming true.	Я лучше умею мечтать, чем вы, вот и все. И моя мечта наверняка сбудется.
It's the biggest, best dream I ever had, and I'm going after it to get it-"	Такой великолепной мечты я еще не знал, и уж я добьюсь того, что она исполнится...
"By losing all you've got," Hegan exploded at him.	- Потеряв все, что вы имеете! - крикнул Хиган ему в лицо.
"Sure-by losing all I've got that I don't want.	- Верно - потеряв все то, что мне не нужно.
But I'm hanging on to them hundred and forty hair bridles just the same.	Но сто сорок уздечек я не отдам.
Now you'd better hustle out to Unwin and Harrison and get on down town.	А теперь забирайте Энвина и Гаррисона и отправляйтесь с ними в город.
I'll be at the hotel, and you can call me up any time."	Я буду у себя, звоните мне в любое время.
He turned to Dede as soon as Hegan was gone, and took her by the hand.	Как только Хиган вышел, Харниш повернулся к Дид и взял ее за руку.
"And now, little woman, you needn't come to the office any more.	- Ну, маленькая женщина, можешь больше не ходить в контору.
Consider yourself discharged.	Считай, что ты уволена.
And remember I was your employer, so you've got to come to me for recommendation, and if you're not real good, I won't give you one.	И помни: я был твоим хозяином, и ты придешь ко мне за рекомендацией. И если ты будешь плохо вести себя, я тебе рекомендацию не дам.
In the meantime, you just rest up and think about what things you want to pack, because we'll just about have to set up housekeeping on your stuff-leastways, the front part of the house."	А пока что отдохни и подумай, что ты хочешь взять с собой, потому что нам придется обставить дом твоими вещами, во всяком случае, парадные комнаты.
"But, Elam, I won't, I won't!	- Нет, Элам, ни за что!
If you do this mad thing I never will marry you."	Если ты не передумаешь, я никогда не буду твоей женой.
She attempted to take her hand away, but he closed on it with a protecting, fatherly clasp.	Она хотела вырвать свою руку, но он с отеческой лаской сжал ее пальцы.
"Will you be straight and honest? All right, here goes. Which would you sooner have-me and the money, or me and the ranch?"	- Скажи мне правду, по-честному: что ты предпочитаешь - меня и деньги или меня и ранчо?

"But-" she began.	- Но... - начала она.
"No buts.	- Никаких "но".
Me and the money?"	Меня и деньги?
She did not answer.	Она не ответила.
"Me and the ranch?"	- Меня и ранчо?
Still she did not answer, and still he was undisturbed.	Она опять не ответила, но и это не смутило его.
"You see, I know your answer, Dede, and there's nothing more to say.	- Видишь ли, Дид, мне твой ответ известен, и больше говорить не о чем.
Here's where you and I quit and hit the high places for Sonoma.	Мы с тобой уйдем отсюда и будем жить в горах Сонома.
You make up your mind what you want to pack, and I'll have some men out here in a couple of days to do it for you.	Ты отбери, что взять с собой, а я на днях пришлю людей, и они все упакуют.
It will be about the last work anybody else ever does for us.	И уж больше никто за нас работать не будет.
You and I will do the unpacking and the arranging ourselves."	Мы сами с тобой все распакуем и расставим по местам.
She made a last attempt.	Она сделала еще одну, последнюю попытку.
"Elam, won't you be reasonable?	- Элам, ну будь же благоразумен.
There is time to reconsider.	Еще не поздно.
I can telephone down and catch Mr. Hegan as soon as he reaches the office-"	Я могу позвонить в контору, и как только мистер Хиган приедет...
"Why, I'm the only reasonable man in the bunch right now," he rejoined.	- Да я самый благоразумный из всех, - прервал он ее.
"Look at me-as calm as you please, and as happy as a king, while they're fluttering around like a lot of cranky hens whose heads are liable to be cut off."	- Посмотри на меня: я спокоен, и весел, и счастлив, а они все прыгают и кудахчут, как испуганные куры, которым вот-вот перережут горло.
"I'd cry, if I thought it would do any good," she threatened.	- Я сейчас заплачу, может быть, хоть это поможет,- пригрозила она.
"In which case I reckon I'd have to hold you in my arms some more and sort of soothe you down," he threatened back.	- Тогда мне придется обнимать тебя и целовать, пока ты не утешишься, - пригрозил он в ответ.
"And now I'm going to go.	- Ну, мне пора.
It's too bad you got rid of Mab. You could have sent her up to the ranch.	Жаль, жаль, что ты продала Маб, а то мы отправили бы ее на ранчо.
But see you've got a mare to ride of some sort or other."	Да уж я достану тебе какую-нибудь кобылку.
As he stood at the top of the steps, leaving, she said:-	Прощаясь с ним на крыльце, Дид сказала:
"You needn't send those men.	- Никаких людей ко мне не присылай.
There will be no packing, because I am not going to marry you."	Им нечего будет упаковывать, потому что я за тебя не пойду.

"I'm not a bit scared," he answered, and went down the steps.	- Да неужто? - сказал он и стал спускаться по ступенькам.
CHAPTER XXIV	ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Three days later, Daylight rode to Berkeley in his red car. It was for the last time, for on the morrow the big machine passed into another's possession.	Прошло три дня, и Харниш поехал в Беркли в своем большом красном автомобиле - в последний раз, ибо назавтра машина переходила к новому владельцу.
It had been a strenuous three days, for his smash had been the biggest the panic had precipitated in California.	Трудные это были три дня: банкротство Харниша оказалось самым крупным в Калифорнии за все время кризиса.
The papers had been filled with it, and a great cry of indignation had gone up from the very men who later found that Daylight had fully protected their interests.	Все газеты кричали об этом событии, вызвавшем ярость даже тех финансистов, которые впоследствии убедились, что Харниш полностью оградил их интересы.
It was these facts, coming slowly to light, that gave rise to the widely repeated charge that Daylight had gone insane.	По мере того как это обстоятельство становилось известно, в деловых кругах все шире распространялось мнение, что Харниш потерял рассудок.
It was the unanimous conviction among business men that no sane man could possibly behave in such fashion.	Все твердили в один голос, что так поступить мог только сумасшедший.
On the other hand, neither his prolonged steady drinking nor his affair with Dede became public, so the only conclusion attainable was that the wild financier from Alaska had gone lunatic.	Ни его многолетнее упорное пьянство, ни любовь к Дид не получили огласки, поэтому оставалось только предположить, что дикарь с Аляски внезапно помешался.
And Daylight had grinned and confirmed the suspicion by refusing to see the reporters.	В ответ на эту сплетню Харниш весело смеялся и еще подливал масла в огонь, отказываясь принимать репортеров.
He halted the automobile before Dede's door, and met her with his same rushing tactics, enclosing her in his arms before a word could be uttered.	Машина остановилась у крыльца, и Харниш, войдя в дом, приветствовал Дид со своей обычной стремительностью, заключив ее в объятия, раньше чем она успела слово вымолвить.
Not until afterward, when she had recovered herself from him and got him seated, did he begin to speak.	Только после того, как она выскользнула из его рук и усадила его на стул, он наконец заговорил.
"I've done it," he announced.	- Дело сделано, - объявил он.
"You've seen the newspapers, of course.	- Ты, небось, читала в газетах.
I'm plumb cleaned out, and I've just called around to find out what day you feel like starting for Glen Ellen.	У меня не осталось ничего, и я приехал узнать, в какой день ты хочешь перебраться в Глен Эллен.
It'll have to be soon, for it's real expensive living in Oakland these days.	Надо поторапливаться: в Окленде уж больно дорога стала жизнь.
My board at the hotel is only paid to the end of the week, and I can't afford to stay after that.	В гостинице за номер и стол у меня заплачено только до конца недели, а оставаться дольше мне не по карману.
And beginning with to-morrow I've got to use the street cars, and they sure eat up the nickels."	Да и с завтрашнего дня я буду ездить на трамвае, а это тоже денег стоит.

He paused, and waited, and looked at her.	Он умолк и выжидательно посмотрел на нее.
Indecision and trouble showed on her face.	На лице Дид отразились смущение и растерянность.
Then the smile he knew so well began to grow on her lips and in her eyes, until she threw back her head and laughed in the old forthright boyish way.	Потом мало-помалу столь знакомая ему сияющая улыбка заиграла на ее губах, глаза заискрились, и, откинув голову, она, как бывало, залилась задорным мальчишеским смехом.
"When are those men coming to pack for me?" she asked. And again she laughed and simulated a vain attempt to escape his bearlike arms.	- Когда ты пришлешь людей упаковывать вещи? -спросила она и, когда он стиснул ее в медвежьем объятии, опять засмеялась, делая вид, что тщетно пытается вырваться из его рук.
"Dear Elam," she whispered; "dear Elam." And of herself, for the first time, she kissed him. She ran her hand caressingly through his hair.	- Элам, милый Элам, - прошептала она и, в первый раз сама поцеловав его, ласково взъерошила ему волосы.
"Your eyes are all gold right now," he said.	- У тебя глаза отливают золотом, - сказал он.
"I can look in them and tell just how much you love me."	- Вот я гляжусь в них и вижу, как ты меня любишь.
"They have been all gold for you, Elam, for a long time.	- Они давно такие для тебя, Элам.
I think, on our little ranch, they will always be all gold."	Я думаю, что на нашем маленьком ранчо они всегда будут, как золото.
"Your hair has gold in it, too, a sort of fiery gold."	- И в волосах у тебя золото, какое-то огнистое золото.
He turned her face suddenly and held it between his hands and looked long into her eyes.	- Он повернул к себе ее лицо и, сжав его ладонями, долго смотрел ей в глаза.
"And your eyes were full of gold only the other day, when you said you wouldn't marry me."	- В прошлый раз, когда ты говорила, что не выйдешь за меня, глаза у тебя все равно так и сверкали золотом.
She nodded and laughed.	Она кивнула головой и засмеялась.
"You would have your will," she confessed.	- Ну, конечно, ты добился своего, - созналась она.
"But I couldn't be a party to such madness.	- Но я не могла участвовать в твоей безумной затее.
All that money was yours, not mine.	Ведь деньги были не мои, а твои.
But I was loving you all the time, Elam, for the great big boy you are, breaking the thirty-million toy with which you had grown tired of playing.	Но как я любила тебя, Элам, за то, что ты, словно расшалившийся ребенок, взял да и сломал свою тридцатимиллионную игрушку, когда она тебе надоела!
And when I said no, I knew all the time it was yes.	Я говорила "нет", но я уже знала, что скажу "да".
And I am sure that my eyes were golden all the time.	И, наверно, глаза мои все время были золотистые.
I had only one fear, and that was that you would fail to lose everything.	Я только одного боялась - как бы у тебя не застряло несколько миллионов.
Because, dear, I knew I should marry you anyway, and I did so want just you and the ranch and Bob and Wolf and those horse-hair bridles.	Потому что я ведь знала, что все равно выйду за тебя, милый, а я так мечтала, чтобы был только ты, и ранчо, и Боб, и твои пресловутые уздечки.

Shall I tell you a secret?	Открыть тебе тайну?
As soon as you left, I telephoned the man to whom I sold Mab."	Как только ты уехал, я позвонила тому человеку, который купил Маб.
She hid her face against his breast for an instant, and then looked at him again, gladly radiant.	Она спрятала лицо у него на груди, потом опять посмотрела на него лучистым взглядом.
"You see, Elam, in spite of what my lips said, my mind was made up then. I-I simply had to marry you.	- Видишь ли, Элам, что бы ни говорили мои губы, сердцем я уже решилась... Я... я просто не могла отказать тебе.
But I was praying you would succeed in losing everything.	Но я горячо молилась, чтобы ты все потерял.
And so I tried to find what had become of Mab.	И вот я стала разыскивать Маб.
But the man had sold her and did not know what had become of her.	Но ведь тот человек перепродал ее и так и не мог мне сказать, куда она девалась.
You see, I wanted to ride with you over the Glen Ellen hills, on Mab and you on Bob, just as I had ridden with you through the Piedmont hills."	Понимаешь, мне хотелось поехать с тобой в Глен Эллен верхом на Маб, а ты на Бобе - в точности так, как мы ездили по Пиедмоитским горам.
The disclosure of Mab's whereabouts trembled on Daylight's lips, but he forbore.	Харнишу стоило больших усилий не сказать Дид, где ее любимица, но он устоял перед соблазном.
"I'll promise you a mare that you'll like just as much as Mab," he said.	- Обещаю достать тебе кобылу, которую ты будешь любить не меньше Маб, - сказал он.
But Dede shook her head, and on that one point refused to be comforted.	Но Дид покачала головой - с утратой Маб она отказывалась мириться.
"Now, I've got an idea," Daylight said, hastening to get the conversation on less perilous ground.	- Знаешь, что мне пришло в голову? - сказал Харниш, торопясь ввести разговор в более безопасное русло.
"We're running away from cities, and you have no kith nor kin, so it don't seem exactly right that we should start off by getting married in a city.	- Мы решили бросить городскую жизнь, и у тебя нет никакой родни, так чего ради мы станем венчаться в городе?
So here's the idea: I'll run up to the ranch and get things in shape around the house and give the caretaker his walking-papers.	Вот что я придумал: я поеду на ранчо, приберу там вокруг дома и отпущу сторожа.
You follow me in a couple of days, coming on the morning train.	А ты приедешь через два дня утренним поездом.
I'll have the preacher fixed and waiting.	Я условлюсь со священником, он будет ждать нас.
And here's another idea. You bring your riding togs in a suit case.	И вот что еще: уложи в чемодан свой костюм для верховой езды.
And as soon as the ceremony's over, you can go to the hotel and change.	После венчания ты переоденешься в гостинице.
Then out you come, and you find me waiting with a couple of horses, and we'll ride over the landscape so as you can see the prettiest parts of the ranch the first thing.	А я буду ждать тебя у входа с лошадьми, и мы сразу поедем осматривать ранчо. Я покажу тебе самые красивые места.
And she's sure pretty, that ranch.	Вот увидишь, как там хорошо!

And now that it's settled, I'll be waiting for you at the morning train day after to-morrow."	Ну, как будто все. Значит, я жду тебя послезавтра с утренним поездом.
Dede blushed as she spoke. "You are such a hurricane."	- Ты просто вихрь какой-то! - краснея, сказалаДид.
"Well, ma'am," he drawled,	- Да, сударыня, - наставительно ответил он.
"I sure hate to burn daylight.	- Я всегда говорил, что время не ждет.
And you and I have burned a heap of daylight.	Но надо сознаться, что мы заставили его ждать возмутительно долго.
We've been scandalously extravagant. We might have been married years ago."	Мы могли уже давным-давно быть мужем и женой.
Two days later, Daylight stood waiting outside the little Glen Ellen hotel.	Два дня спустя Харниш дожидался Дид у дверей скромной гостиницы в деревушке Глен Эллен.
The ceremony was over, and he had left Dede to go inside and change into her riding-habit while he brought the horses.	Обряд венчания кончился, и Дид поднялась в номер, чтобы переодеться в костюм для верховой езды, пока Харниш приведет лошадей.
He held them now, Bob and Mab, and in the shadow of the watering-trough Wolf lay and looked on.	Он держал под уздцы Боба и Маб, а Волк разлегся в тени водопойной колоды и лениво посматривал по сторонам.
Already two days of ardent California sun had touched with new fires the ancient bronze in Daylight's face. But warmer still was the glow that came into his cheeks and burned in his eyes as he saw Dede coming out the door, riding-whip in hand, clad in the familiar corduroy skirt and leggings of the old Piedmont days.	Под палящим калифорнийским солнцем на лице Харниша уже снова начал проступать былой смуглый румянец, но он вспыхнул еще ярче, когда Харниш устремил загоревшийся взор на Дид, которая появилась в дверях с хлыстом в руке, одетая в вельветовый костюм, столь знакомый по памятным прогулкам в Пиедмонте.
There was warmth and glow in her own face as she answered his gaze and glanced on past him to the horses.	Глаза их встретились, и на ее лице румянец тоже заиграл ярче.
Then she saw Mab.	Потом она посмотрела на лошадей и увидела Маб.
But her gaze leaped back to the man.	Но взгляд ее мгновенно опять обратился на Харниша.
"Oh, Elam!" she breathed.	- Ах, Элам!
It was almost a prayer, but a prayer that included a thousand meanings Daylight strove to feign sheepishness, but his heart was singing too wild a song for mere playfulness.	- Больше она ничего не прибавила, но имя его прозвучало в ее устах, как молитва, и эта молитва имела тысячу значений. Он пытался разыграть непонимание, но сердце его было слишком переполнено, и шутка не шла с языка.
All things had been in the naming of his name-reproach, refined away by gratitude, and all compounded of joy and love.	Она только назвала его по имени, и в это имя она вложила и нежный упрек, и признательность, и радость, и всю свою любовь.
She stepped forward and caressed the mare, and again turned and looked at the man, and breathed:-	Она подошла ближе, погладила кобылу, опять повернулась к Харнишу, посмотрела ему в лицо и, вздохнув от счастья, еще раз сказала:
"Oh, Elam!"	- Ах, Элам!

And all that was in her voice was in her eyes, and in them Daylight glimpsed a profundity deeper and wider than any speech or thought-the whole vast inarticulate mystery and wonder of sex and love.	И все, что прозвучало в ее голосе, отразилось в ее глазах, и Харниш увидел в них глубину, которой не вместит ни мысль, ни слово, - увидел неизъяснимое таинство и волшебство земной любви.
Again he strove for playfulness of speech, but it was too great a moment for even love fractiousness to enter in. Neither spoke.	И опять Харниш тщетно пытался ответить шуткой; минута была слишком торжественная, и шутливые слова, хотя бы и нежные, казались неуместными.
She gathered the reins, and, bending, Daylight received her foot in his hand. She sprang, as he lifted and gained the saddle.	Дид тоже молча взялась за поводья, оперлась ногой на подставленные руки Харниша и вскочила в седло.
The next moment he was mounted and beside her, and, with Wolf sliding along ahead in his typical wolf-trot, they went up the hill that led out of town-two lovers on two chestnut sorrel steeds, riding out and away to honeymoon through the warm summer day.	Харниш мигом очутился верхом на Бобе. Волк пустился вперед мелкой волчьей рысью, и оба всадника, окрыленные любовью, в ласковых лучах летнего солнца, на одинаковых скакунах гнедой масти, умчались в горы, навстречу своему медовому месяцу.
Daylight felt himself drunken as with wine.	Харниш опьянел от счастья, словно от хмельного вина.
He was at the topmost pinnacle of life.	Он достиг наивысшей вершины жизни.
Higher than this no man could climb nor had ever climbed.	Выше никто не мог бы взобраться и никогда не взбирался.
It was his day of days, his love-time and his mating-time, and all crowned by this virginal possession of a mate who had said	Это его день, его праздник, его пора любви и обладания, обладания той, что так проникновенно сказала:
"Oh, Elam," as she had said it, and looked at him out of her soul as she had looked.	"Ах, Элам!" - и посмотрела на него взглядом, в котором светилась вся ее душа.
They cleared the crest of the hill, and he watched the joy mount in her face as she gazed on the sweet, fresh land.	Они поднялись в гору, и Харниш с радостью следил за тем, как просияло лицо Дид, когда перед ними открылся чудесный вид на окрестные долины и склоны.
He pointed out the group of heavily wooded knolls across the rolling stretches of ripe grain.	Он показал на густо поросшие лесом холмы по ту сторону волнистых лугов.
"They're ours," he said.	- Это наше, - заговорил он.
"And they're only a sample of the ranch.	- И это только начало.
Wait till you see the big canon. There are 'coons down there, and back here on the Sonoma there are mink.	Погоди, увидишь большой каньон, там водятся еноты; а тут, в горах Сонома, - норки.
And deer!-why, that mountain's sure thick with them, and I reckon we can scare up a mountain-lion if we want to real hard.	И олени! Вон та гора прямо кишит оленями. И если нам очень приспичит, пожалуй, и пуму можно вспугнуть.
And, say, there's a little meadow-well, I ain't going to tell you another word.	И знаешь, там есть одна такая полянка... Нет, больше ни слова не скажу.
You wait and see for yourself."	Сама скоро увидишь.

They turned in at the gate, where the road to the clay-pit crossed the fields, and both sniffed with delight as the warm aroma of the ripe hay rose in their nostrils.	Они свернули в ворота, где начиналась дорога на глинище, между скошенными лугами, и оба с наслаждением вдохнули ударивший им в лицо запах свежего сена.
As on his first visit, the larks were uttering their rich notes and fluttering up before the horses until the woods and the flower-scattered glades were reached, when the larks gave way to blue jays and woodpeckers.	Как и в тот раз, когда Харниш впервые побывал здесь, жаворонки взлетали из-под копыт лошадей, оглашая воздух звонким пением, а когда начался лес, на испещренных цветами прогалинах их сменили дятлы и ярко-синие сойки.
"We're on our land now," he said, as they left the hayfield behind.	- Теперь мы на своей земле, - сказал Харниш, когда скошенные луга остались позади.
"It runs right across country over the roughest parts.	- Она тянется через самую гористую часть.
Just you wait and see."	Вот погоди, увидишь.
As on the first day, he turned aside from the clay-pit and worked through the woods to the left, passing the first spring and jumping the horses over the ruined remnants of the stake-and-rider fence.	Как и в первый раз, он свернул влево, не доезжая глинища: миновав родничок и перескочив через остатки забора, они стали пробираться лесом.
From here on, Dede was in an unending ecstasy. By the spring that gurgled among the redwoods grew another great wild lily, bearing on its slender stalk the prodigious outburst of white waxen bells.	Дид была вне себя от восхищения: у ключа, тихо журчащего среди стволов секвойи, росла новая дикая лилия на высоком стебле, вся осыпанная белыми, словно восковыми, цветами-колокольцами.
This time he did not dismount, but led the way to the deep canon where the stream had cut a passage among the knolls.	Но Харниш не спешился, а поехал дальше - туда, где ручей пробил себе дорогу в холмах.
He had been at work here, and a steep and slippery horse trail now crossed the creek, so they rode up beyond, through the somber redwood twilight, and, farther on, through a tangled wood of oak and madrono.	Харниш здесь потрудился, - теперь через ручей вела проложенная им крутая, скользкая дорожка для верховой езды, и, переправившись на ту сторону, они углубились в густую тень под исполинскими секвойями, потом пересекли дубовую рощу.
They came to a small clearing of several acres, where the grain stood waist high.	На опушке открылось пастбище в несколько акров; травы стояли высоко - по пояс.
"Ours," Daylight said.	- Наше, - сказал Харниш.
She bent in her saddle, plucked a stalk of the ripe grain, and nibbled it between her teeth.	Дид наклонилась с седла, сорвала спелый колосок и погрызла зубами стебель.
"Sweet mountain hay," she cried.	- Сладкое горное сено! - воскликнула она.
"The kind Mab likes."	- Любимый корм Маб!
And throughout the ride she continued to utter cries and ejaculations of surprise and delight.	Все восхищало Дид, и возгласы радостного изумления то и дело срывались с ее губ.
"And you never told me all this!" she reproached him, as they looked across the little clearing and over the descending slopes of woods to the great curving sweep of Sonoma Valley.	- И ты ничего не говорил мне! - укоризненно сказала она, любуясь пастбищем и лесистыми склонами, которые спускались к широко раскинувшейся долине Сонома.

"Come," he said; and they turned and went back through the forest shade, crossed the stream and came to the lily by the spring.	- Поедем, - сказал Харниш, и они, повернув лошадей, опять миновали тенистую рощу, переправились через ручей и опять увидели дикую лилию.
Here, also, where the way led up the tangle of the steep hill, he had cut a rough horse trail.	Здесь тоже стараниями Харниша была прорублена узенькая дорога; сильно петляя, она вилась вверх по крутому склону.
As they forced their way up the zigzags, they caught glimpses out and down through the sea of foliage.	Харниш и Дид с трудом продирались сквозь густую чащу, и лишь изредка сбоку или под ними открывались просветы в бескрайнем море листвы.
Yet always were their farthest glimpses stopped by the closing vistas of green, and, yet always, as they climbed, did the forest roof arch overhead, with only here and there rifts that permitted shattered shafts of sunlight to penetrate.	И как далеко ни проникал их взгляд, он неизменно упирался в зеленую стену, и неизменно над головой простиралась сводчатая кровля леса, лишь кое-где пропускавшая дрожащие лучи солнца.
And all about them were ferns, a score of varieties, from the tiny gold-backs and maidenhair to huge brakes six and eight feet tall.	А вокруг них, куда ни глянь, росли папоротники всех видов - крохотные, с золотистыми листочками, венерины волосы и огромные -высотой в шесть и восемь футов.
Below them, as they mounted, they glimpsed great gnarled trunks and branches of ancient trees, and above them were similar great gnarled branches.	Внизу виднелись узловатые стволы и сучья старых, мощных деревьев, а вверху, над головой, смыкались такие же могучие ветви.
Dede stopped her horse and sighed with the beauty of it all.	Дид остановила лошадь, словно у нее дух захватило от окружающей ее красоты.
"It is as if we are swimmers," she said, "rising out of a deep pool of green tranquillity.	- Мы точно пловцы, - сказала она, - и мы попали в тихую зеленую заводь.
Up above is the sky and the sun, but this is a pool, and we are fathoms deep."	Там, в вышине, небо и солнце, а здесь - заводь, и мы глубоко, на самом дне.
They started their horses, but a dog-tooth violet, shouldering amongst the maidenhair, caught her eye and made her rein in again.	Они тронули лошадей, но Дид вдруг увидела среди папоротника цветок кандыка и опять осадила Маб.
They cleared the crest and emerged from the pool as if into another world, for now they were in the thicket of velvet-trunked young madronos and looking down the open, sun-washed hillside, across the nodding grasses, to the drifts of blue and white nemophilae that carpeted the tiny meadow on either side the tiny stream.	Наконец, достигнув гребня горы, они выбрались из зеленой заводи и словно очутились в другом мире: теперь вокруг них стояли молодые земляничные деревца с бархатистыми стволами, и взгляд свободно блуждал по открытому, залитому солнцем склону, по волнующейся траве, по узеньким лужкам белых и голубых немофил, окаймляющим узенький ручеек.
Dede clapped her hands.	Дид от восторга даже захлопала в ладоши.
"It's sure prettier than office furniture," Daylight remarked.	- Малость покрасивее, чем конторская мебель, -заметил Харниш.
"It sure is," she answered.	- Малость покрасивее, - подтвердила она.
And Daylight, who knew his weakness in the use of the particular word sure, knew that she had repeated it deliberately and with love.	И Харниш, который знал за собой пристрастие к слову "малость", понял, что она нарочно, из любви к нему, повторила его словечко.

They crossed the stream and took the cattle track over the low rocky hill and through the scrub forest of manzanita, till they emerged on the next tiny valley with its meadow-bordered streamlet.	Перебравшись через ручей, они по каменистой коровьей тропе перевалили через невысокую гряду, поросшую мансанитой, и оказались в новой узкой долине, где тоже протекал ручеек, окаймленный цветами.
"If we don't run into some quail pretty soon, I'll be surprised some," Daylight said.	- Г олову даю на отсечение, что мы сейчас вспугнем перепелку, - сказал Харниш.
And as the words left his lips there was a wild series of explosive thrumming as the old quail arose from all about Wolf, while the young ones scuttled for safety and disappeared miraculously before the spectators' very eyes.	И не успел он договорить, как послышался отрывистый, испуганный крик перепелов, вспорхнувших из-под носа Волка; весь выводок бросился врассыпную и, словно по волшебству, мгновенно скрылся из глаз.
He showed her the hawk's nest he had found in the lightning-shattered top of the redwood, and she discovered a wood-rat's nest which he had not seen before.	Харниш показал Дид ястребиное гнездо, которое он нашел в расколотом молнией стволе секвойи; а она увидела гнездо лесной крысы, не замеченное им.
Next they took the old wood-road and came out on the dozen acres of clearing where the wine grapes grew in the wine-colored volcanic soil.	Потом они поехали дорогой, по которой когда-то вывозили дрова, пересекли вырубку в двенадцать акров, где на красноватой вулканической почве рос виноград.
Then they followed the cow-path through more woods and thickets and scattered glades, and dropped down the hillside to where the farm-house, poised on the lip of the big canon, came into view only when they were right upon it.	И опять они ехали коровьей тропой, опять углублялись в лесную чащу и пересекали цветущие поляны и наконец, в последний раз спустившись под гору, очутились на краю большого каньона, где стоял фермерский домик, который они увидели только тогда, когда оказались в двух шагах от него.
Dede stood on the wide porch that ran the length of the house while Daylight tied the horses.	Пока Харниш привязывал лошадей, Дид стояла на широкой веранде, тянувшейся вдоль всего фасада.
To Dede it was very quiet.	Такой тишины она еще не знала.
It was the dry, warm, breathless calm of California midday.	Это была сухая, жаркая, недвижная тишь калифорнийского дня.
All the world seemed dozing.	Весь мир казался погруженным в дремоту.
From somewhere pigeons were cooing lazily.	Откуда-то доносилось сонное воркованье голубей.
With a deep sigh of satisfaction, Wolf, who had drunk his fill at all the streams along the way, dropped down in the cool shadow of the porch.	Волк, всласть напившийся из всех ручьев, попадавшихся по дороге, с блаженным вздохом улегся в прохладной тени веранды.
She heard the footsteps of Daylight returning, and caught her breath with a quick intake.	Дид услышала приближающиеся шаги Харниша, и у нее пресеклось дыхание.
He took her hand in his, and, as he turned the door-knob, felt her hesitate.	Он взял ее за руку; поворачивая дверную ручку, он почувствовал, что она медлит, словно не решаясь войти.
Then he put his arm around her; the door swung open, and together they passed in.	Тогда он обнял ее, дверь распахнулась, и они вместе переступили порог.
CHAPTER XXV	ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Many persons, themselves city-bred and city-reared, have fled to the soil and succeeded in winning great happiness.	Многие люди, родившиеся и выросшие в городе, бежали от городской жизни и, живя среди природы, находили свое счастье.
In such cases they have succeeded only by going through a process of savage disillusionment.	Однако, прежде чем достигнуть этого счастья, они испытывали немало жестоких разочарований.
But with Dede and Daylight it was different.	Не то Харниш и Дид.
They had both been born on the soil, and they knew its naked simplicities and rawer ways.	Оба они родились в сельской глуши, и суровая, подчас нелегкая простота сельской жизни была им хорошо знакома.
They were like two persons, after far wandering, who had merely come home again.	Они чувствовали себя, словно странники, после долгих скитаний наконец возвратившиеся домой.
There was less of the unexpected in their dealings with nature, while theirs was all the delight of reminiscence.	Для них близость к природе не таила в себе никаких неожиданностей, она только приносила радость воспоминаний.
What might appear sordid and squalid to the fastidiously reared, was to them eminently wholesome and natural.	Все то, что избалованным людям показалось бы грязным и низменным, представлялось им естественным и благотворным.
The commerce of nature was to them no unknown and untried trade.	Общение с природой не явилось для них чуждым, неизведанным делом.
They made fewer mistakes.	Поэтому они редко ошибались.
They already knew, and it was a joy to remember what they had forgotten.	Они уже прошли эту науку и теперь с радостью восстанавливали в памяти позабытые знания.
And another thing they learned was that it was easier for one who has gorged at the flesh-pots to content himself with the meagerness of a crust, than for one who has known only the crust.	И еще они поняли, что тот, кому жизнь щедро расточала свои дары, легче довольствуется малым, чем тот, кто всегда был ею обделен.
Not that their life was meagre. It was that they found keener delights and deeper satisfactions in little things.	Не то чтобы Харниш и Дид чувствовали себя обделенными, но они научились находить большую радость и более глубокое удовлетворение в малом.
Daylight, who had played the game in its biggest and most fantastic aspects, found that here, on the slopes of Sonoma Mountain, it was still the same old game.	Харниш, изведавший азарт в его самых грандиозных и фантастических проявлениях, убедился, что здесь, на склонах горы Сонома, продолжается все та же игра.
Man had still work to perform, forces to combat, obstacles to overcome.	И здесь, как всюду, человек должен трудиться, бороться против враждебных сил, преодолевать препятствия.
When he experimented in a small way at raising a few pigeons for market, he found no less zest in calculating in squabs than formerly when he had calculated in millions.	Когда он, ради опыта, вывел нескольких голубей на продажу, он заметил, что с таким же увлечением пускает в оборот птенцов, как раньше - миллионы.
Achievement was no less achievement, while the process of it seemed more rational and received the sanction of his reason.	Успех в малом - все равно успех, а само дело представлялось ему более разумным и более согласным со здравым смыслом.

The domestic cat that had gone wild and that preyed on his pigeons, he found, by the comparative standard, to be of no less paramount menace than a Charles Klinkner in the field of finance, trying to raid him for several millions.	Одичавшая домашняя кошка, добирающаяся до его голубей, была в своем роде не меньшей угрозой, чем финансист Чарльз Клинкнер, пытавшийся ограбить его на несколько миллионов.
The hawks and weasels and 'coons were so many Dowsetts, Lettons, and Guggenhammers that struck at him secretly.	А ястребы, ласки и еноты - чем не Даусеты, Леттоны и Гугенхаммеры, напавшие на него из-за угла?
The sea of wild vegetation that tossed its surf against the boundaries of all his clearings and that sometimes crept in and flooded in a single week was no mean enemy to contend with and subdue.	С буйной растительностью, которая, словно волны прибоя, подступала к границам всех его просек и вырубок и зачастую в одну неделю затопляла их, тоже приходилось вести ожесточенную войну.
His fat-soiled vegetable-garden in the nook of hills that failed of its best was a problem of engrossing importance, and when he had solved it by putting in drain-tile, the joy of the achievement was ever with him.	Огород, разбитый на защищенной горами площадке, доставлял Харнишу много забот, так как давал меньше овощей, чем сулила жирная почва; и когда он догадался проложить черепичный желоб и добился успеха, огород стал для него источником постоянной радости.
He never worked in it and found the soil unpacked and tractable without experiencing the thrill of accomplishment.	Каждый раз, как он там работал и его лопата легко входила в рыхлую, податливую землю, он с удовольствием вспоминал, что этим он обязан самому себе.
There was the matter of the plumbing.	Много трудов стоил ему водопровод.
He was enabled to purchase the materials through a lucky sale of a number of his hair bridles.	Для того чтобы купить трубы, он решил расстаться с половиной своих уздечек, - на счастье, нашелся покупатель.
The work he did himself, though more than once he was forced to call in Dede to hold tight with a pipe-wrench.	Прокладывал он трубы сам, хотя не раз приходилось звать на помощь Дид, чтобы она придержала гаечный ключ.
And in the end, when the bath-tub and the stationary tubs were installed and in working order, he could scarcely tear himself away from the contemplation of what his hands had wrought.	И когда наконец вода была подведена к ванне и раковинам, Харниш налюбоваться не мог на дело рук своих.
The first evening, missing him, Dede sought and found him, lamp in hand, staring with silent glee at the tubs.	В первый же вечер Дид, хватившись мужа, нашла его с лампой в руке, погруженным в созерцание.
He rubbed his hand over their smooth wooden lips and laughed aloud, and was as shamefaced as any boy when she caught him thus secretly exulting in his own prowess.	Он с нежностью проводил ладонью по гладким деревянным краям ванны и громко смеялся. Уличенный в тайной похвальбе собственной доблестью, он покраснел, как мальчишка.
It was this adventure in wood-working and plumbing that brought about the building of the little workshop, where he slowly gathered a collection of loved tools.	Прокладка водопроводных труб и столярничание навели Харниша на мысль завести маленькую мастерскую, и он стал исподволь, со вкусом, подбирать себе инструменты.

And he, who in the old days, out of his millions, could purchase immediately whatever he might desire, learned the new joy of the possession that follows upon rigid economy and desire long delayed.	Привыкнув в бытность свою миллионером безотлагательно покупать все, чего бы он ни пожелал, он теперь понял, как радостно приобретать желаемое ценой жесткой бережливости и долготерпения.
He waited three months before daring the extravagance of a Yankee screw-driver, and his glee in the marvelous little mechanism was so keen that Dede conceived forthright a great idea.	Три месяца он выжидал, пока наконец решился на такое мотовство, как покупка автоматической отвертки. Это маленькое чудо техники приводило Харниша в неописуемый восторг, и, заметив это, Дид тут же приняла великое решение.
For six months she saved her egg-money, which was hers by right of allotment, and on his birthday presented him with a turning-lathe of wonderful simplicity and multifarious efficiencies.	Полгода она копила деньги, которые выручала с продажи яиц, - эти деньги, по уговору, принадлежали лично ей, - и в день рождения мужа подарила ему токарный станок необыкновенно простой конструкции, но со множеством разнообразнейших приспособлений.
And their mutual delight in the tool, which was his, was only equalled by their delight in Mab's first foal, which was Dede's special private property.	И она так же чистосердечно восторгалась станком, как он восторгался первым жеребенком Маб, составлявшим личную собственность Дид.
It was not until the second summer that Daylight built the huge fireplace that outrivalled Ferguson's across the valley.	Прошел целый год, прежде чем Харниш сложил огромный камин, затмивший камин в домике Фергюсона по ту сторону долины.
For all these things took time, and Dede and Daylight were not in a hurry.	Все эти новшества требовали времени, а Дид и Харнишу спешить было некуда.
Theirs was not the mistake of the average city-dweller who flees in ultra-modern innocence to the soil. They did not essay too much.	Не в пример наивным горожанам, которые ищут сельской простоты, не имея о ней ни малейшего понятия, они не брали на себя слишком много.
Neither did they have a mortgage to clear, nor did they desire wealth.	За деньгами они не гнались: ранчо было свободно от долгов, а богатство не прельщало их.
They wanted little in the way of food, and they had no rent to pay.	Жили они скромно, довольствуясь самой простой пищей; за аренду не нужно было платить.
So they planned unambiguously, reserving their lives for each other and for the compensations of country-dwelling from which the average country-dweller is barred.	Поэтому они не утруждали себя сверх меры и все свободное время посвящали друг другу, извлекая из сельской жизни те преимущества, которыми не умеет пользоваться исконный сельский житель.
From Ferguson's example, too, they profited much.	Многому научил их и пример Фергюсона.
Here was a man who asked for but the plainest fare; who ministered to his own simple needs with his own hands; who worked out as a laborer only when he needed money to buy books and magazines; and who saw to it that the major portion of his waking time was for enjoyment.	Трудно было представить себе человека менее прихотливого; все, что ему требовалось, он делал сам, своими руками, лишь изредка, когда не хватало денег на книги и журналы, нанимался в работники; и весь свой досуг тратил на то, что доставляло ему удовольствие.
He loved to loaf long afternoons in the shade with his books or to be up with the dawn and away over the hills.	Он мог полдня просидеть в холодке с книгой в руках; а другой раз подымался на рассвете и уходил в горы.

On occasion he accompanied Dede and Daylight on deer hunts through the wild canons and over the rugged steeps of Hood Mountain, though more often Dede and Daylight were out alone.	Иногда он вместе с Харнишем и Дид охотился на оленя в глухих ущельях и на каменистых кручах горы Худ, но чаще Харниш и Дид ездили вдвоем.
This riding was one of their chief joys.	Прогулки верхом были их любимым развлечением.
Every wrinkle and crease in the hills they explored, and they came to know every secret spring and hidden dell in the whole surrounding wall of the valley.	Они изучили каждую складку, каждый выступ окрестных гор, исследовали все скрытые ключи и укромные лощинки в горных кряжах, замыкающих долину.
They learned all the trails and cow-paths; but nothing delighted them more than to essay the roughest and most impossible rides, where they were glad to crouch and crawl along the narrowest deer-runs, Bob and Mab struggling and forcing their way along behind.	Не оставалось ни одной неведомой им дорожки или коровьей тропы; но больше всего они любили забираться в самые дебри, где приходилось чуть ли не ползком продвигаться по узким оленьим тропкам, а Боб и Маб следовали за ними, еле продираясь сквозь чащу.
Back from their rides they brought the seeds and bulbs of wild flowers to plant in favoring nooks on the ranch.	С этих прогулок они привозили семена и луковички диких цветов и сажали их в излюбленных уголках своего ранчо.
Along the foot trail which led down the side of the big canon to the intake of the water-pipe, they established their fernery.	Вдоль тропинки, ведущей вниз, на дно большого каньона, где начиналась водопроводная труба, они развели папоротники.
It was not a formal affair, and the ferns were left to themselves. Dede and Daylight merely introduced new ones from time to time, changing them from one wild habitat to another.	Но они не насиловали растения, а позволяли им свободно развиваться и только время от времени подсаживали новые разновидности, не вырывая их из привычного дикого состояния.
It was the same with the wild lilac, which Daylight had sent to him from Mendocino County. It became part of the wildness of the ranch, and, after being helped for a season, was left to its own devices they used to gather the seeds of the California poppy and scatter them over their own acres, so that the orange-colored blossoms spangled the fields of mountain hay and prospered in flaming drifts in the fence corners and along the edges of the clearings.	Так же поступили они и с дикой сиренью, которую Харниш выписал из округа Мендосино: только в первый год они ухаживали за ней, а потом предоставили самой себе, и она жила вольно, как все цветы на ранчо. Собирали они семена калифорнийского мака и рассыпали их по своим владениям - оранжевые головки сверкали в траве лужаек, огнем горели вдоль изгороди и по краям просек.
Dede, who had a fondness for cattails, established a fringe of them along the meadow stream, where they were left to fight it out with the water-cress.	Дид, питавшая пристрастие к рогозу, посеяла его вдоль ручья, пересекавшего лужок, и предоставила ему самостоятельно бороться с жерухой.
And when the latter was threatened with extinction, Daylight developed one of the shaded springs into his water-cress garden and declared war upon any invading cattail.	Но когда Харниш обнаружил, что жерухе грозит полное уничтожение, он подвел один из ручейков к своим грядкам жерухи и объявил войну рогозу.
On her wedding day Dede had discovered a long dog-tooth violet by the zigzag trail above the redwood spring, and here she continued to plant more and more.	У ключа под секвойями, где в самый первый день Дид залюбовалась цветком кандыка, росшим подле извилистой тропинки, она посадила еще много этих цветов.
The open hillside above the tiny meadow became a colony of Mariposa lilies.	Открытый косогор над узенькой долиной был отведен под марипозы.

This was due mainly to her efforts, while Daylight, who rode with a short-handled ax on his saddle-bow, cleared the little manzanita wood on the rocky hill of all its dead and dying and overcrowded weaklings.	Это была преимущественно заслуга Дид; но и Харниш, со своей стороны, разъезжал с топориком на луке седла и прореживал мансанитовую рощу на скалистом склоне, очищая ее от мертвых или отмирающих деревцев.
They did not labor at these tasks.	Ни Дид, ни Харниш не надрывались на работе.
Nor were they tasks.	Да и трудно было назвать это работой.
Merely in passing, they paused, from time to time, and lent a hand to nature.	Они только мимоходом, время от времени, оказывали помощь природе.
These flowers and shrubs grew of themselves, and their presence was no violation of the natural environment.	Все цветы и травы росли своими силами и не казались пришельцами из чужой среды.
The man and the woman made no effort to introduce a flower or shrub that did not of its own right belong.	Ни он, ни она не пытались разводить цветы или растения, которым бы по праву не принадлежало место на ранчо.
Nor did they protect them from their enemies. The horses and the colts and the cows and the calves ran at pasture among them or over them, and flower or shrub had to take its chance.	Но зато их и не ограждали от врагов; лошади и жеребята, коровы, телки паслись среди них, топтали копытами; одни растения выживали, другие - нет.
But the beasts were not noticeably destructive, for they were few in number and the ranch was large.	Впрочем, большого вреда скотина не причиняла: ее было немного, и на ранчо для нее хватало места.
On the other hand, Daylight could have taken in fully a dozen horses to pasture, which would have earned him a dollar and a half per head per month.	Харниш мог бы пустить на свое пастбище с десяток лошадей, что приносило бы ему ежемесячно полтора доллара с головы.
But this he refused to do, because of the devastation such close pasturing would produce.	Но он этого не делал именно потому, что не хотел опустошения своих лугов.
Ferguson came over to celebrate the housewarming that followed the achievement of the great stone fireplace.	Когда кладка огромного камина была закончена, Харниш и Дид справили новоселье, пригласив на него в качестве единственного гостя Фергюсона.
Daylight had ridden across the valley more than once to confer with him about the undertaking, and he was the only other present at the sacred function of lighting the first fire.	Не раз, оседлав Боба, Харниш ездил к нему за советом, и торжественный обряд возжигания первого огня совершился в его присутствии.
By removing a partition, Daylight had thrown two rooms into one, and this was the big living-room where Dede's treasures were placed-her books, and paintings and photographs, her piano, the Crouched Venus, the chafing-dish and all its glittering accessories.	Они стояли перед камином в просторной гостиной: сняв перегородку между двумя комнатами, Харниш сделал из двух одну: здесь находились все сокровища Дид - ее книги, картины и фотографии, пианино. Сидящая Венера, жаровня, чайник и фарфор.
Already, in addition to her own wild-animal skins, were those of deer and coyote and one mountain-lion which Daylight had killed.	К звериным шкурам, привезенным Дид, уже прибавились новые - шкуры оленей, койотов и даже одной пумы, убитых Харнишем.
The tanning he had done himself, slowly and laboriously, in frontier fashion.	Дубил он шкуры собственноручно по способу охотников на Западе, затрачивая на это много времени и усилий.

He handed the match to Dede, who struck it and lighted the fire.	Харниш вручил Дид спичку, она зажгла ее и поднесла к сложенным в камине дровам.
The crisp manzanita wood crackled as the flames leaped up and assailed the dry bark of the larger logs.	Сухие ветки мансаниты вспыхнули, и языки пламени с веселым треском забегали по сухой коре поленьев.
Then she leaned in the shelter of her husband's arm, and the three stood and looked in breathless suspense.	Дид прижалась к мужу, и все трое, затаив дыхание, ждали с надеждой и страхом.
When Ferguson gave judgment, it was with beaming face and extended hand.	Но вот Фергюсон, сияя улыбкой, протянул Харнишу руку и громогласно объявил:
"She draws!	- Тянет!
By crickey, she draws!" he cried.	Честное слово, тянет!
He shook Daylight's hand ecstatically, and Daylight shook his with equal fervor, and, bending, kissed Dede on the lips.	- Он горячо пожал Харнишу руку, тот ответил тем же, потом наклонился к Дид и поцеловал ее в губы.
They were as exultant over the success of their simple handiwork as any great captain at astonishing victory.	Сознание успешно завершенного, хоть и скромного труда переполняло их сердца не меньшей радостью, чем та, которую испытывает полководец, одержавший славную победу.
In Ferguson's eyes was actually a suspicious moisture while the woman pressed even more closely against the man whose achievement it was.	В глазах Фергюсона появился подозрительно влажный блеск, а Дид еще крепче прижалась к мужу - главному виновнику торжества.
He caught her up suddenly in his arms and whirled her away to the piano, crying out:	Внезапно Харниш подхватил ее на руки и, покружившись с ней по комнате, посадил перед пианино.
"Come on, Dede!	- Давай, Дид! - закричал он.
The Gloria!	- Играй Славу!
The Gloria!"	Славу!
And while the flames in the fireplace that worked, the triumphant strains of the Twelfth Mass rolled forth.	И в то время как пламя все ярче разгоралось в камине, из-под пальцев Дид полились ликующие звуки Двенадцатой литургии.
CHAPTER XXVI	ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Daylight had made no assertion of total abstinence though he had not taken a drink for months after the day he resolved to let his business go to smash.	Харниш не давал обета воздержания, хотя месяцами не брал в рот хмельного после того, как решился на крах своего бизнеса.
Soon he proved himself strong enough to dare to take a drink without taking a second.	Очень скоро он приобрел достаточную власть над собой, чтобы безнаказанно выпить стакан мартини, не испытывая желания выпить второй.
On the other hand, with his coming to live in the country, had passed all desire and need for drink.	К тому же жизнь среди природы быстро исцелила его от потребности одурманивать себя.
He felt no yearning for it, and even forgot that it existed.	Его уже не тянуло к спиртному, и он даже забывал о его существовании.

Yet he refused to be afraid of it, and in town, on occasion, when invited by the storekeeper, would reply:	С другой стороны, когда ему случалось бывать в городе и хозяин лавки, где Харниш закупал припасы, предлагал ему выпить, он, чтобы доказать самому себе, что не боится соблазна, охотно принимал приглашение:
"All right, son. If my taking a drink will make you happy here goes.	"Ну что же, если это может доставить вам удовольствие, пожалуйста.
Whiskey for mine."	Налейте стаканчик виски".
But such a drink began no desire for a second. It made no impression. He was too profoundly strong to be affected by a thimbleful.	Но один стакан виски, выпиваемый время от времени, не вызывал желания напиться и не оказывал никакого действия, - Харниш слишком окреп и поздоровел, чтобы опьянеть от такого пустяка.
As he had prophesied to Dede, Burning Daylight, the city financier, had died a quick death on the ranch, and his younger brother, the Daylight from Alaska, had taken his place.	Как он и предсказывал Дид, Время-не-ждет -городской житель и миллионер - скоропостижно скончался на ранчо, уступив место своему младшему брату, путешественнику с Аляски.
The threatened inundation of fat had subsided, and all his old-time Indian leanness and of muscle had returned. So, likewise, did the old slight hollows in his cheeks come back.	Жирок уже не грозил затопить его, упругость мышц и вся былая индейская худощавость и проворство вернулись к нему, и под скулами опять появились небольшие впадины.
For him they indicated the pink of physical condition.	Для Харниша это было самое наглядное свидетельство восстановленного здоровья.
He became the acknowledged strong man of Sonoma Valley, the heaviest lifter and hardest winded among a husky race of farmer folk.	Он уже прославился на всю округу своей силой, ловкостью и выдержкой и тягаться с ним не могли даже самые дюжие фермеры долины Сонома.
And once a year he celebrated his birthday in the old-fashioned frontier way, challenging all the valley to come up the hill to the ranch and be put on its back.	А раз в год, в день своего рождения, он, по старой памяти, приглашал к себе всех окрестных жителей, предлагая любого положить на обе лопатки.
And a fair portion of the valley responded, brought the women-folk and children along, and picnicked for the day.	И многие соседи принимали его вызов, приводили жен и детей и на весь день располагались на ранчо.
At first, when in need of ready cash, he had followed Ferguson's example of working at day's labor; but he was not long in gravitating to a form of work that was more stimulating and more satisfying, and that allowed him even more time for Dede and the ranch and the perpetual riding through the hills.	Сначала, когда у Харниша бывала нужда в наличных деньгах, он, по примеру Фергюсона, нанимался на поденную работу; но вскоре он нашел более интересное и приятное занятие, которое к тому же отнимало меньше времени и не мешало ему трудиться на ранчо и ездить с женой в горы.
Having been challenged by the blacksmith, in a spirit of banter, to attempt the breaking of a certain incorrigible colt, he succeeded so signally as to earn quite a reputation as a horse-breaker.	Как-то раз местный кузнец шутки ради предложил Харнишу объездить норовистого жеребенка, слывшего неисправимым, и Харниш с таким блеском выполнил это, что сразу завоевал славу отличного объездчика.
And soon he was able to earn whatever money he desired at this, to him, agreeable work.	С тех пор он с легкостью зарабатывал таким путем любую нужную ему сумму, да и сама работа нравилась ему.

A sugar king, whose breeding farm and training stables were at Caliente, three miles away, sent for him in time of need, and, before the year was out, offered him the management of the stables.	В трех милях от Глен Эллен, в Калиенте, находился конный завод и скаковые конюшни одного сахарного короля; время от времени он посылал за Харнишем, а меньше чем через год предложил ему заведование конюшнями.
But Daylight smiled and shook his head.	Но Харниш только улыбнулся и отрицательно покачал головой.
Furthermore, he refused to undertake the breaking of as many animals as were offered.	Объезжать лошадей он соглашался тоже далеко не всякий раз, когда его об этом просили.
"I'm sure not going to die from overwork," he assured Dede; and he accepted such work only when he had to have money.	"Уж кто-кто, а я надрываться не стану", - заверял он Дид и брался за работу, только когда ему требовались деньги.
Later, he fenced off a small run in the pasture, where, from time to time, he took in a limited number of incorrigibles.	Позже он отгородил угол пастбища и там иногда объезжал нескольких лошадей из самых норовистых.
"We've got the ranch and each other," he told his wife, "and I'd sooner ride with you to Hood Mountain any day than earn forty dollars.	- У меня есть наше ранчо и есть ты, - говорил он жене, - и я не променяю прогулку с тобой к горе Худ на сорок долларов.
You can't buy sunsets, and loving wives, and cool spring water, and such folderols, with forty dollars; and forty million dollars can't buy back for me one day that I didn't ride with you to Hood Mountain."	За сорок долларов не купишь ни захода солнца, ни любящей жены, ни холодной ключевой водицы -ничего, чем жизнь красна. Что мне сорок миллионов долларов, если ради них я должен хоть один-единственный раз не поехать с тобой к горе Худ?
His life was eminently wholesome and natural.	Жизнь он вел самую здоровую и естественную.
Early to bed, he slept like an infant and was up with the dawn.	Ложился рано, спал, как младенец, вставал на рассвете.
Always with something to do, and with a thousand little things that enticed but did not clamor, he was himself never overdone.	Он постоянно что-то делал, тысячи мелочей занимали его, но не требовали больших усилий, и поэтому он никогда не чувствовал усталости.
Nevertheless, there were times when both he and Dede were not above confessing tiredness at bedtime after seventy or eighty miles in the saddle.	Впрочем, когда ему с женой случалось проехать семьдесят или восемьдесят миль, не слезая с седла, они иногда признавались друг другу, что выбились из сил.
Sometimes, when he had accumulated a little money, and when the season favored, they would mount their horses, with saddle-bags behind, and ride away over the wall of the valley and down into the other valleys.	Время от времени, если погода стояла ясная и в кармане бывало немного денег, они садились на лошадей, приторачивали седельные сумки и отправлялись в дальний путь, за пределы своей долины.
When night fell, they put up at the first convenient farm or village, and on the morrow they would ride on, without definite plan, merely continuing to ride on, day after day, until their money gave out and they were compelled to return.	Когда наступал вечер, они останавливались на первой попавшейся ферме или в деревушке, а наутро ехали дальше - без определенной цели, лишь бы ехать; и так день за днем, пока не кончались деньги, - тогда они поворачивали обратно.
On such trips they would be gone anywhere from a week to ten days or two weeks, and once they managed a three weeks' trip.	Поездки эти продолжались неделю, десять дней, иногда две недели, а однажды они проездили целых три.

They even planned ambitiously some day when they were disgracefully prosperous, to ride all the way up to Daylight's boyhood home in Eastern Oregon, stopping on the way at Dede's girlhood home in Siskiyou.	Они даже мечтали о том, чтобы в будущем, когда они разбогатеют до неприличия, проехать верхом в Восточный Орегон и посетить родину Харниша, а по дороге остановиться в округе Сискийу, на родине Дид.
And all the joys of anticipation were theirs a thousand times as they contemplated the detailed delights of this grand adventure.	Предвкушая радости этого заманчивого приключения, они сто раз пережили в мечтах все его увлекательные подробности.
One day, stopping to mail a letter at the Glen Ellen post office, they were hailed by the blacksmith.	Однажды, когда они заехали на почту в Глен Эллен, чтобы отправить письмо, их окликнул кузнец.
"Say, Daylight," he said, "a young fellow named Slosson sends you his regards.	- Послушайте, Харниш, - сказал он. - Вам кланялся один паренек по фамилии Слоссон.
He came through in an auto, on the way to Santa Rosa.	Он проехал на машине в Санта-Роса.
He wanted to know if you didn't live hereabouts, but the crowd with him was in a hurry.	Спрашивал, не живете ли вы здесь поблизости, но остальные ребята не хотели задерживаться.
So he sent you his regards and said to tell you he'd taken your advice and was still going on breaking his own record."	Так вот, он велел передать вам поклон и сказать, что он послушался вашего совета и ставит рекорд за рекордом.
Daylight had long since told Dede of the incident.	Харниш уже давно рассказал Дид о своем состязании в баре отеля Парфенон.
"Slosson?" he meditated,	- Слоссон? - повторил он.
"Slosson?	- Слоссон?
That must be the hammer-thrower.	Так это, должно быть, метатель молота.
He put my hand down twice, the young scamp."	Он, мерзавец, дважды прижал мою руку.
He turned suddenly to Dede.	- Вдруг он повернулся к Дид.
"Say, it's only twelve miles to Santa Rosa, and the horses are fresh."	- Знаешь что? До Санта-Роса всего двенадцать миль, и лошади не устали.
She divined what was in his mind, of which his twinkling eyes and sheepish, boyish grin gave sufficient advertisement, and she smiled and nodded acquiescence.	Дид тотчас догадалась, что он задумал: об этом достаточно красноречиво говорили задорный огонек, блеснувший в его глазах, и мальчишеская смущенная усмешка. Она с улыбкой кивнула головой.
"We'll cut across by Bennett Valley," he said.	- Поедем прямиком через долину Беннет, - сказал он.
"It's nearer that way."	- Так будет ближе.
There was little difficulty, once in Santa Rosa, of finding Slosson.	Найти Слоссона в Санта-Роса оказалось нетрудно.
He and his party had registered at the Oberlin Hotel, and Daylight encountered the young hammer-thrower himself in the office.	Вся компания остановилась в отеле Оберлин, и в конторе отеля Харниш столкнулся лицом к лицу с молодым чемпионом.
"Look here, son," Daylight announced, as soon as he had introduced Dede, "I've come to go you another flutter at that hand game.	- Ну вот, сынок, - объявил Харниш, как только он познакомил Слоссона с Дид, - я приехал, чтобы еще раз потягаться с вами.

Here's a likely place."	Тут место подходящее.
Slosson smiled and accepted.	Слоссон улыбнулся и принял вызов.
The two men faced each other, the elbows of their right arms on the counter, the hands clasped.	Они стали друг против друга, оперлись локтями на конторку портье и переплели пальцы.
Slosson's hand quickly forced backward and down.	Рука Слоссона мгновенно опустилась.
"You're the first man that ever succeeded in doing it," he said.	- Вы первый, кому это удалось, - сказал он.
"Let's try it again."	- Давайте еще раз попробуем.
"Sure," Daylight answered.	- Пожалуйста, - ответил Харниш.
"And don't forget, son, that you're the first man that put mine down.	- И не забывайте, что вы первый, кому удалось прижать мою руку.
That's why I lit out after you to-day."	Вот почему я и пустился за вами вдогонку.
Again they clasped hands, and again Slosson's hand went down.	Опять они переплели пальцы, и опять рука Слоссона опустилась.
He was a broad-shouldered, heavy-muscled young giant, at least half a head taller than Daylight, and he frankly expressed his chagrin and asked for a third trial.	Это был широкоплечий, крепкий молодой человек, на полголовы выше Харниша; он не скрывал своего огорчения и предложил померяться в третий раз.
This time he steeled himself to the effort, and for a moment the issue was in doubt.	Он собрал все свои силы, и на одно мгновение исход борьбы казался гадательным.
With flushed face and set teeth he met the other's strength till his crackling muscles failed him.	Побагровев от натуги, стиснув зубы, Слоссон сопротивлялся яростно, до хруста в костях, но Харниш все же одолел его.
The air exploded sharply from his tensed lungs, as he relaxed in surrender, and the hand dropped limply down.	Долго задерживаемое дыхание с шумом вырвалось из груди Слоссона, мышцы ослабли, и рука бессильно опустилась.
"You're too many for me," he confessed.	- Нет, с вами мне не сладить, - сознался он.
"I only hope you'll keep out of the hammer-throwing game."	- Одна надежда, что вы не вздумаете заниматься метанием молота.
Daylight laughed and shook his head.	Харниш засмеялся и покачал головой.
"We might compromise, and each stay in his own class. You stick to hammer-throwing, and I'll go on turning down hands."	- Мы можем договориться - каждый останется при своем деле: вы держитесь метания молота, а я буду прижимать руки.
But Slosson refused to accept defeat.	Но Слоссон не хотел признавать окончательного поражения.
"Say," he called out, as Daylight and Dede, astride their horses, were preparing to depart.	- Послушайте! - крикнул он, когда Харниш и Дид, уже сидя в седле, готовились тронуться в путь.
"Say-do you mind if I look you up next year?	- Вы разрешите мне заехать к вам через год?
I'd like to tackle you again."	Я хотел бы еще раз сразиться с вами.
"Sure, son.	- Милости просим, сынок.
You're welcome to a flutter any time.	В любое время я к вашим услугам.

Though I give you fair warning that you'll have to go some.	Но предупреждаю, придется вам малость потренироваться.
You'll have to train up, for I'm ploughing and chopping wood and breaking colts these days."	Имейте в виду, что я теперь и пашу, и дрова колю, и лошадей объезжаю.
Now and again, on the way home, Dede could hear her big boy-husband chuckling gleefully.	На обратном пути Дид то и дело слышала счастливый смех Харниша, который, словно мальчишка, радовался своей победе.
As they halted their horses on the top of the divide out of Bennett Valley, in order to watch the sunset, he ranged alongside and slipped his arm around her waist.	Когда же они выбрались из долины Беннет и осадили лошадей на гребне горы, чтобы полюбоваться закатом, он подъехал вплотную к жене и обнял ее за талию.
"Little woman," he said, "you're sure responsible for it all.	- А все ты, маленькая женщина, - сказал он.
And I leave it to you, if all the money in creation is worth as much as one arm like that when it's got a sweet little woman like this to go around."	- Ну скажи сама, разве не стоит отдать все богатство мира за такую руку, когда она обнимает такую жену!
For of all his delights in the new life, Dede was his greatest.	Сколько бы радости ни приносила Харнишу его новая жизнь, самой большой радостью оставаласьДид.
As he explained to her more than once, he had been afraid of love all his life only in the end to come to find it the greatest thing in the world.	Как он неоднократно объяснял ей, он всю жизнь страшился любви. И что ж? Оказалось, что именно любовь - величайшее благо на земле.
Not alone were the two well mated, but in coming to live on the ranch they had selected the best soil in which their love would prosper.	Харниш и Дид, казалось, были созданы друг для друга; поселившись на ранчо, они избрали наилучшую почву, где любовь их могла расцвести пышным цветом.
In spite of her books and music, there was in her a wholesome simplicity and love of the open and natural, while Daylight, in every fiber of him, was essentially an open-air man.	Несмотря на склонность Дид к чтению и к музыке, она любила все здоровое, естественное и простое, а Харниш самой природой был предназначен для жизни под открытым небом.
Of one thing in Dede, Daylight never got over marveling about, and that was her efficient hands-the hands that he had first seen taking down flying shorthand notes and ticking away at the typewriter; the hands that were firm to hold a magnificent brute like Bob, that wonderfully flashed over the keys of the piano, that were unhesitant in household tasks, and that were twin miracles to caress and to run rippling fingers through his hair.	Ничто в Дид так не пленяло Харниша, как ее руки - умелые руки, которые с такой быстротой стенографировали и печатали на машинке; руки, которые могли удержать могучего Боба, виртуозно порхать по клавишам, уверенно справляться с домашней работой; руки, которые становились чудом из чудес, когда они ласкали его и ерошили ему волосы.
But Daylight was not unduly uxorious.	Но Харниш отнюдь не был рабом своей жены.
He lived his man's life just as she lived her woman's life.	Он жил независимой мужской жизнью, так же как она жила своей жизнью женщины.
There was proper division of labor in the work they individually performed.	Каждый делал свое дело самостоятельно.
But the whole was entwined and woven into a fabric of mutual interest and consideration.	Взаимное уважение и горячее сочувствие друг к другу переплетало и связывало воедино все их труды.

He was as deeply interested in her cooking and her music as she was in his agricultural adventures in the vegetable garden.	Он с таким же вниманием относился к ее стряпне и к ее музыке, с каким она следила за его огородничеством.
And he, who resolutely declined to die of overwork, saw to it that she should likewise escape so dire a risk.	И Харниш, твердо решивший, что он не надорвется на работе, заботился о том, чтобы и Дид избегла этой участи.
In this connection, using his man's judgment and putting his man's foot down, he refused to allow her to be burdened with the entertaining of guests.	Так, например, он строго-настрого запретил ей обременять себя приемом гостей.
For guests they had, especially in the warm, long summers, and usually they were her friends from the city, who were put to camp in tents which they cared for themselves, and where, like true campers, they had also to cook for themselves.	А гости у них бывали довольно часто, особенно в жаркую летнюю пору; по большей части приезжали ее городские друзья, и жили они в палатках, сами убирали их и сами готовили для себя еду.
Perhaps only in California, where everybody knows camp life, would such a program have been possible.	Вероятно, такой порядок был возможен только в Калифорнии, где все приучены к лагерной жизни.
But Daylight's steadfast contention was that his wife should not become cook, waitress, and chambermaid because she did not happen to possess a household of servants.	Но Харниш и слышать не хотел о том, чтобы его жена превратилась в кухарку, горничную и официантку только потому, что у нее нет штата прислуги.
On the other hand, chafing-dish suppers in the big living-room for their camping guests were a common happening, at which times Daylight allotted them their chores and saw that they were performed.	Впрочем, Харниш не возражал против общих ужинов в просторной гостиной, во время которых Дид пускала в ход сверкающую медную жаровню, а он каждому из гостей поручал какую-нибудь работу и неуклонно следил за ее выполнением.
For one who stopped only for the night it was different.	Для единичных гостей, остающихся только на одну ночь, правила были другие.
Likewise it was different with her brother, back from Germany, and again able to sit a horse.	Исключение делалось и для брата Дид, который вернулся из Германии и уже опять ездил верхом.
On his vacations he became the third in the family, and to him was given the building of the fires, the sweeping, and the washing of the dishes.	Во время каникул он жил у них на правах третьего члена семьи, и в его обязанности входила топка камина, уборка и мытье посуды.
Daylight devoted himself to the lightening of Dede's labors, and it was her brother who incited him to utilize the splendid water-power of the ranch that was running to waste.	Харниш постоянно думал о том, как бы облегчить Дид работу, и ее брат посоветовал использовать воду, которая на ранчо имелась в избытке и пропадала зря.
It required Daylight's breaking of extra horses to pay for the materials, and the brother devoted a three weeks' vacation to assisting, and together they installed a Pelting wheel.	Пришлось Харнишу объездить несколько лишних лошадей, чтобы добыть деньги на необходимый материал, а его шурину потратить трехнедельные каникулы - и вдвоем они соорудили водяное колесо.
Besides sawing wood and turning his lathe and grindstone, Daylight connected the power with the churn; but his great triumph was when he put his arm around Dede's waist and led her out to inspect a washing-machine, run by the Pelton wheel, which really worked and really washed clothes.	Сначала колесо только приводило в движение пилу, токарный станок и точило, потом Харниш присоединил к нему маслобойку; но самое большое торжество наступило в тот день, когда он, обняв Дид, повел ее к колесу и показал соединенную с ним стиральную машину, которая в самом деле работала и в самом деле стирала белье.

Dede and Ferguson, between them, after a patient struggle, taught Daylight poetry, so that in the end he might have been often seen, sitting slack in the saddle and dropping down the mountain trails through the sun-flecked woods, chanting aloud Kipling's	Дид и Фергюсон ценой долгой и терпеливой борьбы мало-помалу привили Харнишу вкус к поэзии, и теперь нередко случалось, что, небрежно сидя в седле, шагом спускаясь по лесистым тропам, испещренным солнечными бликами, он вслух читал наизусть
"Tomlinson," or, when sharpening his ax, singing into the whirling grindstone Henley's	"Томлинсона" Киплинга или, оттачивая топор, под жужжание наждачного колеса распевал
"Song of the Sword."	"Песню о мече" Хенли.
Not that he ever became consummately literary in the way his two teachers were.	Однако обоим наставникам так и не удалось окончательно обратить его в свою веру.
Beyond "Fra Lippo Lippi" and	Поэзия Браунинга, кроме стихов "Фра Филиппе Липпи"и
"Caliban and Setebos," he found nothing in Browning, while George Meredith was ever his despair.	"Калибан и Сетебос", ничего не говорила ему, а Джордж Мередит просто приводил его в отчаяние.
It was of his own initiative, however, that he invested in a violin, and practised so assiduously that in time he and Dede beguiled many a happy hour playing together after night had fallen.	Зато он по собственному почину выучился играть на скрипке и упражнялся с таким усердием, что в короткий срок добился больших успехов; много счастливых вечеров провел он с Дид, разыгрывая с ней дуэты.
So all went well with this well-mated pair.	Итак, успех во всем сопутствовал этой удачно подобранной супружеской чете.
Time never dragged.	Скуки они не знали.
There were always new wonderful mornings and still cool twilights at the end of day; and ever a thousand interests claimed him, and his interests were shared by her.	Каждое утро начинался новый чудесный день, каждый вечер наступали тихие прохладные сумерки; и неизменно тысяча забот осаждала его, и эти заботы она делила с ним.
More thoroughly than he knew, had he come to a comprehension of the relativity of things.	Яснее прежнего он понял, насколько все на свете относительно.
In this new game he played he found in little things all the intensities of gratification and desire that he had found in the frenzied big things when he was a power and rocked half a continent with the fury of the blows he struck.	В новой игре, затеянной им, маленькие радости и огорчения волновали и радовали его с не меньшей силой, чем перипетии чудовищно азартной игры, которую он вел прежде, когда обладал могуществом и властью и пол-континента сотрясалось от его убийственных ударов.
With head and hand, at risk of life and limb, to bit and break a wild colt and win it to the service of man, was to him no less great an achievement.	Сломить сопротивление непокорного жеребца, твердой волей и твердой рукой, рискуя жизнью или увечьем, заставить его служить человеку -Харнишу казалось не менее блестящей победой.
And this new table on which he played the game was clean.	А главное - карточный стол, за которым велась эта новая игра, был чистый.
Neither lying, nor cheating, nor hypocrisy was here.	Ни лжи, ни обмана, ни лицемерия.
The other game had made for decay and death, while this new one made for clean strength and life.	Та, прежняя, игра утверждала грязь, разложение и смерть, эта - чистоту, здоровье и жизнь.

And so he was content, with Dede at his side, to watch the procession of the days and seasons from the farm-house perched on the canon-lip; to ride through crisp frosty mornings or under burning summer suns; and to shelter in the big room where blazed the logs in the fireplace he had built, while outside the world shuddered and struggled in the storm-clasp of a southeaster.	И Харниш не имел других желаний, кроме как вместе с Дид следить за сменой дней и времен года из своего домика на краю глубокого ущелья; скакать по горам ясным морозным утром или в палящий летний зной или укрыться в большой, уютной гостиной, где ярко горели дрова в сложенном его руками камине, меж тем как снаружи весь мир содрогался и стонал от юго-восточного ветра.
Once only Dede asked him if he ever regretted, and his answer was to crush her in his arms and smother her lips with his.	Только однажды Дид спросила его, не жалеет ли он о прошлом, и в ответ он схватил ее в объятия и прижался губами к ее губам.
His answer, a minute later, took speech.	Минуту спустя он пояснил свой ответ словами:
"Little woman, even if you did cost thirty millions, you are sure the cheapest necessity of life I ever indulged in."	- Маленькая женщина, хоть я и отдал ради тебя тридцать миллионов, так дешево я еще не покупал ничего, в чем имел бы такую крайнюю нужду.
And then he added, "Yes, I do have one regret, and a monstrous big one, too.	- Немного погодя он прибавил: - Да, об одном я жалею, и как еще жалею!
I'd sure like to have the winning of you all over again.	Чего бы я ни дал, чтобы сызнова добиваться твоей любви!
I'd like to go sneaking around the Piedmont hills looking for you.	Хотелось бы мне порыскать по Пиедмонтским горам, надеясь встретить тебя.
I'd like to meander into those rooms of yours at Berkeley for the first time.	Хотелось бы мне в первый раз увидеть твою комнату в Беркли.
And there's no use talking, I'm plumb soaking with regret that I can't put my arms around you again that time you leaned your head on my breast and cried in the wind and rain."	И - что уж говорить - я до смерти жалею, что не могу еще разок обнять тебя, как в тот день, когда ты под дождем и ветром плакала у меня на груди.
CHAPTER XXVII	ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
But there came the day, one year, in early April, when Dede sat in an easy chair on the porch, sewing on certain small garments, while Daylight read aloud to her.	Но настал такой год, когда в апрельский день Дид сидела в кресле на веранде и шила какие-то -очень маленькие предметы одежды, а Харниш читал ей вслух.
It was in the afternoon, and a bright sun was shining down on a world of new green.	Время было за полдень, и солнце ярко светило на зазеленевший по-весеннему мир.
Along the irrigation channels of the vegetable garden streams of water were flowing, and now and again Daylight broke off from his reading to run out and change the flow of water.	По оросительным канавкам огорода струйками текла вода, и Харниш иногда откладывал книгу, сбегал со ступенек и передвигал шланг.
Also, he was teasingly interested in the certain small garments on which Dede worked, while she was radiantly happy over them, though at times, when his tender fun was too insistent, she was rosily confused or affectionately resentful.	Кроме того, чтобы подразнить Дид, он проявлял повышенный интерес к тому, что она шила, на что она отвечала счастливой улыбкой; но когда его нежные шутки становились слишком нескромными, она краснела от смущения или чуть обиженно надувала губы.
From where they sat they could look out over the world.	С веранды им хорошо был виден окружающий мир.

Like the curve of a skirting blade, the Valley of the Moon stretched before them, dotted with farm-houses and varied by pasture-lands, hay-fields, and vineyards.	Перед ними изогнутая, точно турецкая сабля, лежала Лунная долина с разбросанными по ней фермерскими домами, с пастбищами, полями и виноградниками.
Beyond rose the wall of the valley, every crease and wrinkle of which Dede and Daylight knew, and at one place, where the sun struck squarely, the white dump of the abandoned mine burned like a jewel.	Долину замыкал горный кряж, где Харнишу и Дид знакома была каждая складка и каждый выступ; белые отвалы заброшенной шахты, на которые падали отвесные солнечные лучи, сверкали, точно алмазы.
In the foreground, in the paddock by the barn, was Mab, full of pretty anxieties for the early spring foal that staggered about her on tottery legs.	На переднем плане этой картины, в загоне возле сарая, Маб с трогательной заботой следила за жеребенком, который, пошатываясь на дрожащих ногах, терся около нее.
The air shimmered with heat, and altogether it was a lazy, basking day.	В мерцающем от зноя воздухе разливалась дремотная лень.
Quail whistled to their young from the thicketed hillside behind the house.	С лесистого косогора позади дома доносился крик перепелок, сзывающих птенцов.
There was a gentle cooing of pigeons, and from the green depths of the big canon arose the sobbing wood note of a mourning dove.	Тихо ворковали голуби, а из зеленых недр каньона поднимался горестный стон дикой горлицы.
Once, there was a warning chorus from the foraging hens and a wild rush for cover, as a hawk, high in the blue, cast its drifting shadow along the ground.	Куры, расхаживающие перед крыльцом, внезапно закудахтали и бросились врассыпную, а по земле скользнула тень ястреба, высоко парившего в небе.
It was this, perhaps, that aroused old hunting memories in Wolf. At any rate, Dede and Daylight became aware of excitement in the paddock, and saw harmlessly reenacted a grim old tragedy of the Younger World.	Быть может, именно это пробудило в Волке давние охотничьи воспоминания, - как бы то ни было, но Харниш и Дид заметили, что в загоне поднялось какое-то волнение: там заново разыгрывалась ныне безобидная, а некогда кровавая сцена из древней, как мир, трагедии.
Curiously eager, velvet-footed and silent as a ghost, sliding and gliding and crouching, the dog that was mere domesticated wolf stalked the enticing bit of young life that Mab had brought so recently into the world.	Припав к земле, вытянув морду, молча и бесшумно, словно призрак, собака, как будто забыв, что она приручена человеком, выслеживала соблазнительную дичь - жеребенка, которого Маб столь недавно произвела на свет.
And the mare, her own ancient instincts aroused and quivering, circled ever between the foal and this menace of the wild young days when all her ancestry had known fear of him and his hunting brethren.	И кобыла, тоже во власти первобытного инстинкта, вся дрожа от страха и тревоги, кружила между своим детенышем и грозным хищником, во все времена нагонявшим ужас на ее предков.
Once, she whirled and tried to kick him, but usually she strove to strike him with her fore-hoofs, or rushed upon him with open mouth and ears laid back in an effort to crunch his backbone between her teeth.	Один раз она повернулась, чтобы лягнуть Волка, но больше старалась ударить его передней ногой или наскакивала на него, прижав уши и оскалив зубы, в надежде перегрызть ему хребет.
And the wolf-dog, with ears flattened down and crouching, would slide silkily away, only to circle up to the foal from the other side and give cause to the mare for new alarm.	А Волк, повесив уши и еще больше припадая к земле, отползал прочь, но тут же, сделав круг, подбирался к добыче с другой стороны, и кобыла опять начинала волноваться.

Then Daylight, urged on by Dede's solicitude, uttered a low threatening cry; and Wolf, drooping and sagging in all the body of him in token of his instant return to man's allegiance, slunk off behind the barn.	Наконец Харниш, по просьбе Дид, прикрикнул на собаку; услышав низкий, угрожающий голос, она тотчас покорно отказалась от охоты и с виноватым видом ушла за сарай.
It was a few minutes later that Daylight, breaking off from his reading to change the streams of irrigation, found that the water had ceased flowing.	Несколько минут спустя Харниш, прервав чтение, чтобы передвинуть шланг, обнаружил, что вода перестала течь.
He shouldered a pick and shovel, took a hammer and a pipe-wrench from the tool-house, and returned to Dede on the porch.	Он достал из мастерской молоток и гаечный ключ и, вскинув на плечо кирку и заступ, вернулся к веранде.
"I reckon I'll have to go down and dig the pipe out," he told her.	- Придется мне сойти вниз и откопать трубу, -сказал он Дид.
"It's that slide that's threatened all winter.	- Всю зиму я боялся оползня.
I guess she's come down at last."	Видно, трубу завалило.
"Don't you read ahead, now," he warned, as he passed around the house and took the trail that led down the wall of the canon.	- Только, смотри, не читай дальше без меня, -крикнул он, уходя, и, обогнув дом, начал спускаться по тропинке, которая вела на дно каньона.
Halfway down the trail, he came upon the slide.	На полпути Харниш увидел оползень.
It was a small affair, only a few tons of earth and crumbling rock; but, starting from fifty feet above, it had struck the water pipe with force sufficient to break it at a connection.	Он был невелик - всего-то несколько тонн земли и раскрошенного камня. Но они двинулись с высоты пятидесяти футов, и трубопровод, не выдержав тяжести, разошелся на стыке.
Before proceeding to work, he glanced up the path of the slide, and he glanced with the eye of the earth-trained miner.	Прежде чем приступить к работе, Харниш посмотрел вверх, на путь, проделанный оползнем, посмотрел наметанным глазом рудокопа.
And he saw what made his eyes startle and cease for the moment from questing farther.	И вдруг взгляд его остановился, зрачки расширились.
"Hello," he communed aloud, "look who's here."	- Вот те на! - сказал он вслух.
His glance moved on up the steep broken surface, and across it from side to side.	Он водил взглядом по неровной поверхности крутого склона, сначала вдоль, потом поперек.
Here and there, in places, small twisted manzanitas were rooted precariously, but in the main, save for weeds and grass, that portion of the canon was bare.	В этом месте, если не считать травы и сорняков, да редких искривленных деревцев мансаниты, склон каньона был голый.
There were signs of a surface that had shifted often as the rains poured a flow of rich eroded soil from above over the lip of the canon.	Харниш заметил признаки частого перемещения почвы, вызванного тем, что сильные ливни смывали выветренную почву через край ущелья.
"A true fissure vein, or I never saw one," he proclaimed softly.	- Самая заправская жила, лучше не бывает, -объявил он вполголоса.
And as the old hunting instincts had aroused that day in the wolf-dog, so in him recrudesced all the old hot desire of gold-hunting.	И как час назад в Волке проснулся древний охотничий инстинкт, так и в Харнише с новой силой ожил страстный охотник за золотом.
Dropping the hammer and pipe-wrench, but retaining pick and shovel, he climbed up the slide to where a vague line of outputting but mostly soil-covered rock could be seen.	Бросив ключ и молоток, он с киркой и лопатой вскарабкался по оползню к тому месту, где виднелся смутно очерченный, прикрытый землей выход коренной породы.

It was all but indiscernible, but his practised eye had sketched the hidden formation which it signified.	Он был едва заметен, но опыт Харниша подсказал ему, что скрывается под слоем земли.
Here and there, along this wall of the vein, he attacked the crumbling rock with the pick and shoveled the encumbering soil away.	Он принялся то здесь, то там пробивать киркой крошившийся камень и отваливать лопатой мешавшую ему землю.
Several times he examined this rock.	Несколько раз он брал породу в руки и разглядывал ее.
So soft was some of it that he could break it in his fingers.	Попадались куски такие мягкие, что он легко разламывал их пальцами.
Shifting a dozen feet higher up, he again attacked with pick and shovel.	Он поднялся выше футов на десять и опять заработал киркой и лопатой.
And this time, when he rubbed the soil from a chunk of rock and looked, he straightened up suddenly, gasping with delight.	И на этот раз, очистив кусок породы и присмотревшись к нему, он вдруг выпрямился и судорожно перевел дыхание.
And then, like a deer at a drinking pool in fear of its enemies, he flung a quick glance around to see if any eye were gazing upon him.	Потом, словно олень у водопоя, опасающийся врагов, он быстро глянул вокруг - не видит ли его посторонний глаз.
He grinned at his own foolishness and returned to his examination of the chunk.	Посмеиваясь над собственной глупостью, он снова принялся рассматривать кусок породы.
A slant of sunlight fell on it, and it was all aglitter with tiny specks of unmistakable free gold.	Косой луч солнца упал на него, и он весь засверкал крупицами чистого золота.
"From the grass roots down," he muttered in an awestricken voice, as he swung his pick into the yielding surface.	- Под самым верховиком, - с благоговейным трепетом пробормотал Харниш, вгоняя кирку в податливую почву.
He seemed to undergo a transformation.	Он весь преобразился.
No quart of cocktails had ever put such a flame in his cheeks nor such a fire in his eyes.	Никогда, сколько бы он ни выпил коктейлей, у него так не пылали щеки, не горели глаза.
As he worked, he was caught up in the old passion that had ruled most of his life.	Давняя страсть золотоискательства, которой он подчинялся столько лет своей жизни, опять овладела им.
A frenzy seized him that markedly increased from moment to moment.	Лихорадочное возбуждение усиливалось с каждой минутой.
He worked like a madman, till he panted from his exertions and the sweat dripped from his face to the ground.	Он работал, как одержимый, задыхаясь от усталости; пот ручьями стекал с его лица и капал на землю.
He quested across the face of the slide to the opposite wall of the vein and back again.	Он исследовал поверхность оползня от одного края до другого и стал возвращаться обратно.
And, midway, he dug down through the red volcanic earth that had washed from the disintegrating hill above, until he uncovered quartz, rotten quartz, that broke and crumbled in his hands and showed to be alive with free gold.	Дойдя до середины, он начал спускаться, вскапывая красную вулканическую почву, намытую сверху, с выветрившегося склона, и обнаружил кварц, кварц с золотыми прожилками, который крошился у него под руками.
Sometimes he started small slides of earth that covered up his work and compelled him to dig again.	Иногда кучи земли сползали сверху и засыпали вырытые им ямы, и тогда он начинал копать сызнова.

Once, he was swept fifty feet down the canon-side; but he floundered and scrambled up again without pausing for breath.	Один раз, не удержавшись на ногах, он скатился вниз на пятьдесят футов, но тут же вскочил и опять полез наверх, даже не передохнув.
He hit upon quartz that was so rotten that it was almost like clay, and here the gold was richer than ever.	Он наткнулся на пласт, где кварц оказался податливым, почти как глина, и здесь золота было особенно много.
It was a veritable treasure chamber.	Подлинная сокровищница!
For a hundred feet up and down he traced the walls of the vein.	Харниш проследил жилу на сто футов вверх и вниз от оползня.
He even climbed over the canon-lip to look along the brow of the hill for signs of the outcrop.	Он даже вскарабкался на край каньона, чтобы поглядеть, нет ли там выхода месторождения.
But that could wait, and he hurried back to his find.	Но это после, после, - и опять кинулся к своей находке.
He toiled on in the same mad haste, until exhaustion and an intolerable ache in his back compelled him to pause.	Он работал все так же исступленно, до полного изнеможения, пока нестерпимая боль в спине не заставила его остановиться.
He straightened up with even a richer piece of gold-laden quartz.	Он выпрямился, держа в руке поблескивающий золотом кусок кварца.
Stooping, the sweat from his forehead had fallen to the ground. It now ran into his eyes, blinding him.	Когда он работал согнувшись, пот капал с его лба на землю, теперь он заливал ему глаза.
He wiped it from him with the back of his hand and returned to a scrutiny of the gold.	Харниш вытер лицо рукой и опять принялся разглядывать найденное им золото.
It would run thirty thousand to the ton, fifty thousand, anything-he knew that.	Никаких сомнений - тридцать тысяч долларов на тонну, пятьдесят тысяч, - нет, больше, гораздо больше!
And as he gazed upon the yellow lure, and panted for air, and wiped the sweat away, his quick vision leaped and set to work.	Тяжело переводя дух, смахивая капли пота с ресниц, он, как зачарованный, смотрел на желтый металл, и в его воображении мгновенно возникла заманчивая картина.
He saw the spur-track that must run up from the valley and across the upland pastures, and he ran the grades and built the bridge that would span the canon, until it was real before his eyes.	Он уже видел подъездные пути, проложенные по долине и нагорным пастбищам, насыпи, мост через каньон, - видел так ясно, словно они были у него перед глазами.
Across the canon was the place for the mill, and there he erected it; and he erected, also, the endless chain of buckets, suspended from a cable and operated by gravity, that would carry the ore across the canon to the quartz-crusher.	Промывочную он поставит по ту сторону каньона, - и вот уже бесконечная цепь ковшей, подвешенных к канату, переправляет кварцевую руду через каньон и доставляет ее в толчею.
Likewise, the whole mine grew before him and beneath him-tunnels, shafts, and galleries, and hoisting plants. The blasts of the miners were in his ears, and from across the canon he could hear the roar of the stamps.	А здесь уже вырос весь рудник - наземные строения, шахты, штольни, забои, подъемные машины; слышится грохот взрывов, а из-за каньона доносится оглушительный стук пестов.

The hand that held the lump of quartz was trembling, and there was a tired, nervous palpitation apparently in the pit of his stomach. It came to him abruptly that what he wanted was a drink-whiskey, cocktails, anything, a drink.	Рука Харниша, сжимавшая кусок кварца, задрожала, он ощутил судорожное подергивание и сосущую пустоту под ложечкой - и вдруг понял, что ему смертельно хочется выпить - виски, коктейль, все равно что, лишь бы выпить.
And even then, with this new hot yearning for the alcohol upon him, he heard, faint and far, drifting down the green abyss of the canon, Dede's voice, crying:-	И в ту же минуту, когда в нем проснулось неудержимое желание одурманить себя, до него сверху, сквозь зеленую чащу каньона, донесся далекий, едва уловимый голос Дид:
"Here, chick, chick, chick, chick, chick!	- Цып, цып, цып, цып, цып!
Here, chick, chick, chick!"	Цып, цып, цып!
He was astounded at the lapse of time.	Как? Уже? Сколько же прошло времени?
She had left her sewing on the porch and was feeding the chickens preparatory to getting supper.	Значит, она уже не шьет на веранде, она кормит кур и сейчас будет готовить ужин.
The afternoon was gone.	День кончался.
He could not conceive that he had been away that long.	Неужели он пробыл здесь так долго?
Again came the calname = "note"	Снова послышался ее голос:
"Here, chick, chick, chick, chick, chick!	- Цып, цып, цып, цып, цып!
Here, chick, chick, chick!"	Цып, цып, цып!
It was the way she always called-first five, and then three.	Так она всегда сзывала кур - сначала пять раз, потом три раза.
He had long since noticed it.	Он давно это приметил.
And from these thoughts of her arose other thoughts that caused a great fear slowly to grow in his face.	Харниш улыбнулся, думая о жене, но улыбка медленно сползла с его лица, и оно исказилось от страха.
For it seemed to him that he had almost lost her.	Он почувствовал, что чуть не потерял Дид.
Not once had he thought of her in those frenzied hours, and for that much, at least, had she truly been lost to him.	Ни разу не вспомнил он о ней в долгие часы лихорадочных поисков; все это время она поистине была потеряна для него.
He dropped the piece of quartz, slid down the slide, and started up the trail, running heavily.	Он выронил кусок кварца, спустился с оползня и кинулся бежать вверх по тропинке.
At the edge of the clearing he eased down and almost crept to a point of vantage whence he could peer out, himself unseen.	Выйдя на опушку, он замедлил шаг и почти ползком, крадучись, подобрался к большому дереву и посмотрел из-за него в сторону дома.
She was feeding the chickens, tossing to them handfuls of grain and laughing at their antics.	Дид пригоршнями бросала курам зерно и весело смеялась, глядя на их суматошную возню.
The sight of her seemed to relieve the panic fear into which he had been flung, and he turned and ran back down the trail.	Чем дольше Харниш смотрел на жену, тем спокойнее становилось его лицо; он повернулся и сбежал вниз по тропинке.
Again he climbed the slide, but this time he climbed higher, carrying the pick and shovel with him. And again he toiled frenziedly, but this time with a different purpose.	Опять он вскарабкался на оползень, но на этот раз он поднялся выше; и опять он, как одержимый, работал киркой и лопатой, но цель у него была другая.

He worked artfully, loosing slide after slide of the red soil and sending it streaming down and covering up all he had uncovered, hiding from the light of day the treasure he had discovered.	Он слой за слоем подкапывал красноватую землю и сбрасывал ее вниз, тщательно засыпая разрытые места, пряча от дневного света найденное им богатство.
He even went into the woods and scooped armfuls of last year's fallen leaves which he scattered over the slide.	Он даже пошел в лесную чащу, набрал охапку прошлогодних листьев и раскидал их.
But this he gave up as a vain task; and he sent more slides of soil down upon the scene of his labor, until no sign remained of the out-jutting walls of the vein.	Но он скоро бросил эту затею и все сыпал и сыпал землю, пока от выступающих краев жилы не осталось и следа.
Next he repaired the broken pipe, gathered his tools together, and started up the trail.	Потом он починил трубу, собрал свои инструменты и стал подыматься по тропинке.
He walked slowly, feeling a great weariness, as of a man who had passed through a frightful crisis.	Он шел медленно, чувствуя бесконечную усталость, как человек, избежавший страшной опасности.
He put the tools away, took a great drink of the water that again flowed through the pipes, and sat down on the bench by the open kitchen door.	Он убрал инструменты, напился воды из починенного водопровода и сел на скамью перед открытой дверью в кухню.
Dede was inside, preparing supper, and the sound of her footsteps gave him a vast content.	Там хозяйничала Дид, и он с огромным облегчением прислушивался к ее шагам.
He breathed the balmy mountain air in great gulps, like a diver fresh-risen from the sea.	Он жадно глотал душистый горный воздух, словно водолаз, только что поднявшийся со дна морского.
And, as he drank in the air, he gazed with all his eyes at the clouds and sky and valley, as if he were drinking in that, too, along with the air.	Он впивался взглядом в облака, в синеву неба, в зелень долины, как будто все это он вдыхал вместе с воздухом.
Dede did not know he had come back, and at times he turned his head and stole glances in at her-at her efficient hands, at the bronze of her brown hair that smouldered with fire when she crossed the path of sunshine that streamed through the window, at the promise of her figure that shot through him a pang most strangely sweet and sweetly dear.	Дид не знала, что он вернулся, и время от времени он поворачивал голову и украдкой взглядывал на нее - на ее умелые руки, на отливающие бронзой каштановые волосы, в которых вспыхивали огоньки, когда на них из открытого окна падал солнечный луч; он видел ее отяжелевшую фигуру будущей матери, - и сердце сжималось у него от не испытанной доселе сладостной боли и нежности.
He heard her approaching the door, and kept his head turned resolutely toward the valley.	Он услышал ее шаги у самой двери, но не оглянулся и упорно продолжал смотреть на долину.
And next, he thrilled, as he had always thrilled, when he felt the caressing gentleness of her fingers through his hair.	Дид подошла к нему, и он затрепетал от счастья, как всегда, когда она ласково ерошила ему волосы.
"I didn't know you were back," she said.	- А я и не заметила, как ты пришел, - сказала она.
"Was it serious?"	- Ну что, серьезное повреждение?
"Pretty bad, that slide," he answered, still gazing away and thrilling to her touch.	- Да, довольно сильный оползень, - ответил он, все еще не поворачивая головы.
"More serious than I reckoned.	- Хуже, чем я ожидал.
But I've got the plan.	Но я уже придумал.

Do you know what I'm going to do?-I'm going to plant eucalyptus all over it.	Знаешь, что я сделаю? Я посажу там эвкалипты.
They'll hold it.	Они будут держать его.
I'll plant them thick as grass, so that even a hungry rabbit can't squeeze between them; and when they get their roots agoing, nothing in creation will ever move that dirt again."	Я так густо посажу их, что даже голодный заяц не продерется. А когда они пустят корни, никакая сила не сдвинет эту землю с места.
"Why, is it as bad as that?"	- Неужели это так опасно?
He shook his head.	- Да нет, не очень.
"Nothing exciting.	- Он помотал головой.
But I'd sure like to see any blamed old slide get the best of me, that's all.	- Но я не желаю, чтобы какой-то несчастный оползень издевался надо мной, вот и все.
I'm going to seal that slide down so that it'll stay there for a million years.	Я так припечатаю его, что он миллион лет не тронется с места.
And when the last trump sounds, and Sonoma Mountain and all the other mountains pass into nothingness, that old slide will be still a-standing there, held up by the roots."	И когда в последний раз затрубит труба и гора Сонома и все другие горы рассыплются прахом, этот оползень никуда не денется, так и будет держаться за корни.
He passed his arm around her and pulled her down on his knees.	Он обнял Дид и посадил ее к себе на колени.
"Say, little woman, you sure miss a lot by living here on the ranch-music, and theatres, and such things.	- Скажи, маленькая женщина, ты, наверно, скучаешь в нашей глуши? Ни театра, ни концертов, ничего такого.
Don't you ever have a hankering to drop it all and go back?"	Тебе никогда не приходит на ум, что хорошо бы все это бросить и вернуться в город?
So great was his anxiety that he dared not look at her, and when she laughed and shook her head he was aware of a great relief.	Он с такой тревогой ждал ее ответа, что боялся смотреть ей в глаза; но она только засмеялась и покачала головой, и у него отлегло от сердца.
Also, he noted the undiminished youth that rang through that same old-time boyish laugh of hers.	И еще он с радостью подумал о том, что смех ее по-прежнему звучит молодо и по-мальчишески задорно.
"Say," he said, with sudden fierceness, "don't you go fooling around that slide until after I get the trees in and rooted.	- Слушай! - заговорил он с внезапной горячностью. - И близко не подходи к оползню, пока я не засажу его деревьями и они не пустят корни.
It's mighty dangerous, and I sure can't afford to lose you now."	Это очень, очень опасно, а я и подумать не могу, чтобы теперь потерять тебя.
He drew her lips to his and kissed her hungrily and passionately.	Он притянул к себе ее голову и поцеловал в губы долгим, страстным поцелуем.
"What a lover!" she said; and pride in him and in her own womanhood was in her voice.	- Как ты меня любишь! - шепнула она с гордостью за него и за себя.
"Look at that, Dede."	- Взгляни-ка, Дид.
He removed one encircling arm and swept it in a wide gesture over the valley and the mountains beyond.	- Он выпустил ее из объятий и широким взмахом руки обвел долину и окрестные горы.

"The Valley of the Moon-a good name, a good name.	- Лунная долина - это хорошее название, очень хорошее.
Do you know, when I look out over it all, and think of you and of all it means, it kind of makes me ache in the throat, and I have things in my heart I can't find the words to say, and I have a feeling that I can almost understand Browning and those other high-flying poet-fellows.	Знаешь, когда я вижу все это и думаю о тебе и о том, как все это мне дорого, у меня комок подступает к горлу и в душе такое творится, что я не умею сказать словами, и я начинаю понимать Браунинга и всех твоих замысловатых поэтов.
Look at Hood Mountain there, just where the sun's striking.	Посмотри на гору Худ - видишь, где солнце светит на нее?
It was down in that crease that we found the spring."	Вот в этом самом месте мы нашли ключ.
"And that was the night you didn't milk the cows till ten o'clock," she laughed.	- Да, и в тот вечер ты подоил коров только в десять часов, - сказала она, смеясь.
"And if you keep me here much longer, supper won't be any earlier than it was that night."	- И если ты сейчас не отпустишь меня, то мы и сегодня будем ужинать не раньше, чем тогда.
Both arose from the bench, and Daylight caught up the milk-pail from the nail by the door.	Они встали со скамьи, и Харниш снял ведерко с гвоздя возле, двери.
He paused a moment longer to look out over the valley.	Он еще помедлил немного, любуясь красотой долины.
"It's sure grand," he said.	- Хорошо! - сказал он.
"It's sure grand," she echoed, laughing joyously at him and with him and herself and all the world, as she passed in through the door.	- Ничего не скажешь. - Ничего не скажешь! -повторила она и повернулась к двери, радостно улыбаясь ему, и своим мыслям, и всему миру.
And Daylight, like the old man he once had met, himself went down the hill through the fires of sunset with a milk pail on his arm.	И Харниш, как тот старик, который однажды повстречался ему, стал спускаться под гору в лучах пламенеющего заката, держа в руке ведерко для молока.