Вельяминовы. Век открытий. Книга 2

- Я поеду с ним, - она кусала губы, глядя на утреннюю толпу на тротуаре.

- Найду его, и поеду. Сяду в поезд, прямо сейчас. Волк..., - она сжала зубы и задрожала, - я не могу, не могу без него..., - Мирьям закрыла глаза:

- Он возьмет меня с собой, обязательно. Как подругу, как товарища, как бойца.

Она велела себе успокоиться. Достав из ридикюля простой, деревянный гребень, Мирьям стала приводить в порядок волосы. На Тоттенхем-корт-роуд они попали в пробку. Девушка едва не выскочила из кеба. На южном берегу, на оживленной площади перед вокзалом, она расплатилась и побежала к главному входу на станцию. Мирьям, кое-как, придерживала подол платья, не обращая внимания на недоуменные взгляды прохожих. Часы на башне вокзала пробили полдень.

Пожилая дама, вдова священника, сидевшая на бархатном диванчике отделения первого класса в поезде Дувр-Лондон, рассматривала свою соседку напротив. Молодая женщина в трауре была немногословна. Вдова ехала к сыну, тоже священнику, что служил на севере, с пересадкой в Лондоне. Едва поезд отошел от вокзала в Дувре, вдова, было, завела, разговор о благотворительности. Соседка коротко сказала, что это дело богоугодное. Потом она углубилась в блокнот. В нем, как подсмотрела вдова, не было ничего, кроме рядов цифр, написанных даже не в столбик, как считали хозяйственные расходы, а в строчку.

- Худая какая, - вздохнула пожилая дама, - в чем только душа держится.

Молодая женщина была больше похожа на мальчишку. Черное, глухое, шелковое платье не поднималось на плоской груди. Локти у нее были острые. Бледные запястья не украшены браслетами. На костлявых пальцах дама не носила ни одного кольца, даже обручального. Глаза у женщины были большие, прозрачные, цвета свежей травы. Из-под темного капора виднелась бронзовая прядь. Вдова принюхалась. Пахло от соседки тонко, едва уловимо, жасмином.

- В полдень прибудем, - Марта посмотрела на свой стальной хронометр: «Встречусь с его светлостью, отчитаюсь, утвердим план операции, и поеду к мальчикам».

Вдова с удивлением увидела, что соседка улыбается. Хмурое, сосредоточенное лицо женщины на мгновение изменилось. Пожилая женщина хмыкнула: «Словно солнечный зайчик на воде играет».

В детской на рю Мобийон - просторной, светлой комнате, с простыми, холщовыми обоями и мебелью из сосны, пахло молоком. Пьер, толстенький, белокурый, сидел в высоком стульчике, размахивая серебряной ложкой. «Мама, - ласково сказал мальчик, - мама сюда!»

Юджиния была в домашнем платье тонкого сукна, каштановые волосы стянуты в узел. Она взяла сына на руки. Ребенок сразу потянулся к груди.

Женщина улыбнулась, сажая сына на колени, расстегивая платье: «Еще просит, а я не отказываю».

- И не надо, - Марта приводила в порядок платьица мальчика, склонившись над плетеной корзинкой, с иглой в руках.

- Я Петеньку своего, - имя сына Марта сказала по-русски, - до двух лет кормила, в Сибири. Хотя, -Марта скосила глаза на грудь, - казалось бы, и нечем. Но у меня много молока было, - Пьер задремал, закрыв голубые глаза.

Марта потянулась и коснулась ее плеча:

- Что ты мне рассказала, милая, об этом только я знаю, и больше никто. Никто, кроме него, - Марта махнула в сторону окна, - этого не услышит. И то, - она помедлила, - если надо будет.

Юджиния поднялась и уложила сына. Марта заметила, как дергаются ее губы. Так же было, когда они сидели в спальне. Юджиния рассказывала кузине о Санкт-Петербурге. Марта держала наготове капли. Кузина все-таки разрыдалась, сжавшись в комочек на большой кровати:

- Не могу..., не могу, Марта, не могу даже говорить об этом..., Я до сих пор боюсь, что он меня найдет, убьет Анри, убьет Пьера, и заберет меня..., - всхлипнула Юджиния, - туда...

Марта вздернула бровь:

- Я тоже там была, дорогая. На Кавказе жила. Всю Сибирь проехала, из конца в конец. Если ты хочешь получить развод и обвенчаться с Анри, ты сейчас выпьешь это, - Марта ловко подсунула кузине ложку, - успокоишься и будешь говорить дальше.

Пьер поворочался, и зевнул. Юджиния походила по детской, сжав руки. Она, отчаянно, попросила: «Марта, не рискуй. Ты мать, у тебя ребенок..., И у Джона дети...»

Марта аккуратно сложила платьица и воткнула иглу в подушечку.

- Джон вообще ничем не рискует, - усмехнулась женщина, - он твоему мужу будет шампанское подносить, не больше. Да и я, - Марта почесала нос и поднялась, - в общем, тоже.

Во втором блокноте, спрятанном у Марты в тайнике, в подкладке саквояжа, ее четким, мелким почерком было составлено целое досье на Федора Петровича, со слов Юджинии. Марта знала о нем и его сыновьях все.

Марта смотрела на зеленые, летние поля южной Англии, на перроны маленьких станций. Экспресс шел без остановок: «Юджиния о них и вспоминать не хотела. Может, оно и к лучшему. Тяжело ей, до сих пор. Но муж у нее хороший, - ласково подумала Марта. Она услышала веселый голос кузена: «Только Эжени об этом не говори. Я хочу ей сюрприз сделать, к нашему венчанию».

Марта и Анри встретились на ступенях Национальной Библиотеки, на рю Вивьенн. Для хранилищ возводилось новое, просторное здание, на рю Ришелье. Анри сказал:

- Через три года обещают закончить.

Они прошли в отделанный мрамором вестибюль: «Пока документы здесь лежат. Я просто,- доктор де Лу развел руками, - заинтересовался историей семьи. Как ни странно, - он снял шляпу и пропустил Марту в отдельный кабинет читального зала, - ничего не пропало».

Они изучали баронский патент, с подписью и печатью королевы Марии Медичи и наследника престола, дофина Людовика. Марта осторожно прикоснулась мизинцем к рисунку герба под баронской короной, с тремя косыми полосками жемчуга.

- На лазоревом поле белый волк, идущий справа налево, - прочитала она, - с тремя золотыми лилиями. Je me souviens, - Марта улыбнулась: «Я помню».

Анри нашел все документы. Отец Жанны де Лу, казненный на Гревской площади Барон, происходил по прямой линии от Анри ле Лу, младшего сына барона Мишеля, отплывшего в Акадию, в царствование королевы Марии Медичи.

- Анри, - смешливо сказал его тезка, передавая Марте старую папку, - повесили на Мартинике, он был пиратом. Однако его сын, подросток, с отцом плавал. Он сбежал и добрался до Франции.

Марта вспомнила рассказы прабабушки: «Жена этого Анри была испанка, с Кубы, дочь тамошнего губернатора. Все, правда».

- В общем, - заключил доктор де Лу, - я подал прошение его величеству. Мы имеем полное право на этот титул.

Когда они вышли на рю Вивьенн, Марта лукаво сказала: «Признайся, ты просто хочешь видеть свою жену баронессой, дорогой кузен».

Пахло свежей травой, дул легкий ветер с реки. Анри, предложил Марте руку:

- Хочу. Она леди, но это новый титул, ему и полувека нет. А нашему баронству две сотни лет, даже больше.

На следующий день Марта поехала в экипаже на Северный Вокзал. В большом, безликом ресторане, она встретилась с невидным человечком в хорошем, но скромном костюме. Он провел три недели в Баден-Бадене и передал Марте блокнот, испещренный рядами цифр. По именам они друг друга не называли.

- Я только записывал, мадам. Это все, - человек вытер губы салфеткой и попросил счет, - надо еще анализировать. В зале шесть игорных столов. Здесь, - он оценивающе взглянул на блокнот, - очень много работы.

- У нас есть время, - спокойно отозвалась Марта. Она убрала тетрадь в черный, мягкой кожи ридикюль, устраив ее рядом с пистолетом:

- Мероприятие планируется на осень. Большое спасибо, - человечек положил счет в портмоне и раскланялся.

Марта пошла в Le Bon Marche, выбирать подарки детям. Она бродила по уставленным игрушками залам:

- А если он не появится в Бадене? Но Юджиния говорила, он почти каждый год ездил на рулетку. В любом случае, мне надо оказаться в городе первой. Осмотреться, создать себе репутацию, -Мартапокрутила красивую, деревянную куклу с набором бархатных и шелковых платьев.

- Это для Марии, - решила она, - а теперь мальчишкам надо что-то купить.

Она послала багаж отдельно. Марта любила путешествовать налегке. Увидев в окно южные предместья Лондона, женщина захлопнула блокнот и оправила свой капор. Марта сверилась с хронометром:

- Жаль, что я не успела к дяде Жану съездить, в Ренн. Ничего, следующим летом Элиза из монастыря выходит. Можно взять мальчиков и в Бретань отправиться. Дядя Жан приглашал. Им там хорошо будет.

Марта, в Ливерпуле, в отеле, сидя с Питером за обедом, вздохнула: «И что, никак детям Виллема не сообщить, что Грегори жив?»

Мужчина помолчал:

- Маргарита в монастыре, а младший Виллем в Гейдельберге учится. Он должен в следующем году закончить университет.

Лазоревые глаза погрустнели:

- Я не знаю, что кузен Виллем, детям говорил. Может быть, мальчик меня и слушать не захочет.

- Надо попробовать, - твердо сказала Марта: «Это их брат, а что барон де ла Марк думает, меня меньше всего интересует».

Она взглянула на поезд, что шел по соседнему пути в противоположную сторону, на юг:

- Удобно, что каждый час экспрессы. И в проливе паромы каждый час. У Фошона гостиница очень элегантная. Я помню, как меня дядя Мартин и тетя Сидония туда возили.

Марта услышала от Питера, что в Плимуте, у Берри, дела тоже шли отменно.

- Письмо Ворона теперь под стеклом лежит, - улыбнулся кузен, - Берри целый музей устроил. Документы Ворона, Фрэнсиса Дрейка, Уолтера Рэли..., К нему приезжали из Адмиралтейства, хотели купить их, но Берри отказался. Это его семейные реликвии, им почти триста лет. Тоже гостиницу открыл, процветает.

Марта объяснила вдове священника, как добраться от Лондонского моста до Юстонского вокзала, откуда шли поезда на север, и успокоила ее:

- Я много раз ездила на подземной железной дороге. Ничего страшного в этом нет, вам понравится. Хотя здесь ее пока нет, не проложили.

Марта поднялась, поезд въезжал на станцию. Она подхватила саквояж и вышла на перрон. Было многолюдно, пахло гарью, свистели локомотивы. До Марты донесся отчаянный, женский голос: «Нет, пустите, меня, пустите! Я должна его найти!»

Носильщик в форме железной дороги попытался взять у Марты саквояж: «Какая-то сумасшедшая пыталась бежать за дуврским экспрессом, полуденным. Чуть на пути не спрыгнула, еле ее удержали. Она не в себе. Вызвали карету, в Бетлемскую больницу ее отвезут».

- Нет, - кричала женщина, - нет, он не мог меня оставить, не мог уехать...

Марта вырвала у носильщика саквояж. Она решительным шагом направилась в конец перрона, к входу в зал ожидания, где виднелись темно-синие шлемы полисменов.

Стивен Кроу приехал на станцию Лондонский Мост рано утром. Ему надо было проверить площадку для предполагаемого строительства тоннеля. Кузен Питер давно сказал, что подземная железная дорога должна соединить все вокзалы Лондона. Они сидели в кабинете Питера, в новой конторе «К и К», в Сити, у церкви Святой Елены. Кузен провел его по светлым, высоким залам, они полюбовались с террасы видом на Темзу. Питер махнул рукой:

- Склады на южном берегу я продал. Они больше не понадобятся. И эмпориумы закрою.

Питер повернулся и взглянул на дубовые перегородки, что отделяли места для клерков, на аккуратные конторки: «Скоро у меня останется только уголь, сталь, химия и транспорт».

Здание выходило прямо на реку. Стивен усмехнулся, затянувшись папиросой: «Ты бы мог здесь пристань устроить, и паровой бот завести».

Питер кивнул на деревянные щиты, отделявшие часть берега ниже по течению. На них жирными, синими буквами было написано: «Частная собственность, швартовка запрещена».

- Это его светлости владения, - Питер стряхнул пепел, - а мне, зачем пристань? Я, дорогой мой, до метро пешком хожу. Сажусь в вагон, и за четверть часа оказываюсь в своем кабинете. И всем это советую.

- Он, наверное, и за проезд платит, - капитан глядел на серый купол собора Святого Павла.

- У меня сезонный билет, - будто услышав его, заметил Питер: «Очень выгодное вложение средств, рекомендую. Но ты нас бросаешь, едешь на Суэцкий канал».

Стивен, со следующего года, нанялся инженером на тамошнюю стройку. Он вздохнул:

- Хочется быть ближе к мальчику. От Порт-Саида до Яффо всего сутки пути, по морю. Я смогу его чаще видеть.

Сын писал каждый месяц, о своих занятиях в ешиве. Он, под крылом бабушки, начал вникать в дела торгового дома Судаковых. Стивен, сворачивая бумагу, каждый раз, ласково, думал: «Моше, конечно, на Святой Земле останется. И хорошо, Шуламит была бы рада». Он пока не говорил сыну, что хочет отправиться в Арктику, но успокаивал себя: «Это недолгая экспедиция. Два года всего лишь. Я пока и не собираюсь никуда. Надо все, как следует, подготовить».

Они вернулись в кабинет Питера , обставленный строгой, элегантной мебелью красного дерева, с королевскими патентами «К и К» на стенах, с большой картой Лондона и окрестностей. Стивен послушал скрип перьев, доносившийся из большого зала: «Сколько у тебя человек работает?»

- Двадцать, - Питер разлил кофе: «Не вижу смысла раздувать штат конторы. Есть своя телеграфная линия, курьеры..., Если бы вы, инженеры, придумали способ разговаривать по проводам из Сити с Ньюкаслом, мы все были бы вам благодарны.

Он пощелкал изящными пальцами: «Эти, вычислительные машины Бэббиджа, почему они не пошли в производство? - Питер, требовательно, взглянул на кузена.

Стивен покачал головой:

- Они очень сложны в постройке. В них только сам Бэббидж и может разобраться, а он, при всем уважении, старик. Я вообще не уверен, что есть хотя бы одна действующая модель аппарата.

- Прошлый век, - Питер перебросил костяшки счетов, черного дерева и слоновой кости, - на таких еще леди Констанца Холланд работала. Отправляйся на южный берег, - заключил он, - с железной дорогой мы договорились. Они, разумеется, заинтересованы в строительстве подземной станции.

- Скоро кебам придется плохо, - заметил Питер, но капитан Кроу расхохотался: «Поверь, мы и в следующем веке на них будем ездить. Есть пассажиры с багажом, с детьми, есть те, кому не нравится запах гари...»

Питер был в белой, льняной рубашке. Он забросил сильные руки за голову и потянулся: «Над вентиляцией мы работаем, а кебы уступят свое место самодвижущимся тележкам, мой дорогой, и довольно скоро. Ты сам говорил, что занимаешься, - Питер махнул куда-то в сторону Темзы, - таким механизмом».

Они действительно проверяли на южном полигоне работу электрических торпед. Стивен потер гладко выбритый подбородок и взглянул на карту Лондона: «Для того, чтобы протянуть метро на южный берег, надо будет строить тоннели. Или железнодорожные мосты».

- Тоннели, как в Гринвиче, - отрезал кузен: «Депутаты Парламента не проголосуют за то, чтобы за окнами Палаты каждые пять минут грохотали поезда».

Закончив осмотр участка, Стивен возвращался, вместе с главным инженером Юго-Восточной Железной Дороги, на вокзал. Они собирались вместе пообедать. Мужчина нахмурился:

- Мистер Морли, что это за крики, на платформе?

Они пошли быстрее.

Каждый инцидент на железной дороге, подземной или наземной, оборачивался плохой репутацией для компании. Газеты не интересовались тем, что свалившийся на рельсы человек был пьян. Они писали о трагической кончине отца семейства и честного труженика, обвиняя владельцев дорог, которые, в погоне за прибылью, экономят на расходах по безопасности перевозок.

Однако луж крови на путях видно не было. Мистер Морли, облегченно, выдохнул:

- Успели удержать. Иначе пришлось бы закрывать станцию, задерживать поезда...

Расписание Юго-Восточной Дороги было согласовано со временем отправления паромов из дуврского порта. При заминке транспортные компании, занимавшиеся перевозками через пролив, теряли доход, отправляя корабли полупустыми.

У входа в зал ожидания бурлила толпа. Они услышали женский визг: «Нет, нет, я не верю, пустите меня, пустите!». Мистер Морли, недовольно, пробормотал:

- Репортеры здесь, наверняка. Сегодня вечером во всех газетах напечатают о даме, потерявшей рассудок на станции Лондонский Мост. Пойду, проверю, насчет экипажа для ее перевозки, - он ушел, а Стивен насторожился. Голос был знакомым.

Он пробился через возбужденных людей, окружавших полисменов и замер. Ее черные волосы растрепались, она стояла на коленях, раскачиваясь, плача. Стивен увидел нежную, покрытую ссадинами и какой-то грязью, босую ступню. Она потеряла туфлю.

Он почувствовал резкий толчок в ребра. Еще один знакомый голос прошипел:

- Что ты застыл? Я сейчас отведу ее в умывальную. Немедленно найди кеб и подгони его к служебному выходу из вокзала.

Стивен, было, хотел сказать что-то. Маленькая, хрупкая женщина в трауре сунула ему саквояж. Она широко улыбнулась полисменам:

- Это моя родственница, у нее бывают, - Марта поискала слово, - случаи возбуждения. Меня зовут миссис Бенджамин-Вулф. Здесь мой кузен, инженер Кроу, - Марта кивнула в сторону Стивена. Он стоял, прижимая саквояж к холщовой, испачканной пылью, куртке:

- Мы о ней позаботимся. Расходитесь, пожалуйста, господа, - обратилась Марта к толпе.

- Нам нужно получить заключение врача, прежде чем..., - покашлял один из полицейских: «Дама хотела броситься на рельсы, бежала за поездом...»

- И получите, - уверила его Марта. Она наклонилась над Мирьям: «Милая, я здесь. Не бойся, все хорошо, все хорошо..., - она аккуратно взяла руку девушки.