У волшебства запах корицы

— Хорошо, что ты быстро очнулась. Надо отсюда уходить, и чем скорее, тем лучше, так что… — Тут усатый дуэнья, пробежав прямо по трупу, ринулся ко мне и в мгновение ока вскарабкался по платью на плечо. В прическу Фир соваться не рискнул. То ли ему было так удобнее, то ли боялся, что опять оттуда может упасть.

Я неслась по коридору привидением, безмолвным и тихим. Юбки, которые подобрала как можно выше, чтобы не мешали бегу, даже не шуршали, проникнувшись важностью момента. Мозг лихорадочно думал, как же выкрутиться, а самое главное, как найти «папеньку» и улизнуть из дворца. Уже начал формироваться план: запустить Фира в зал, чтобы он незаметно нашел Глиберуса и сообщил ему о моем местонахождении, потом… Потом не получилось, потому как на очередном повороте меня бесцеремонно схватили за многострадальную руку и рывком притянули к себе.

— Вот где моя ненаглядная женушка.

Я успела лишь подумать о деде, который Капец, причем полный.

Новоявленный супруг тащил меня по коридорам, нимало не заботясь о том, успеваю ли я элементарно перебирать ногами. Его хромота, почти незаметная при столь стремительном передвижении, ничуть не мешала дракону. И все это не произнося ни слова. Единственное, на что он расщедрился, так это фраза:

— Если еще раз попробуете от меня сбежать — вам не поздоровится.

Угроза, усиленная эффектом недавно пережитого, произвела впечатление, и я даже не сопротивлялась. В мозгу лишь засела мысль: «А что, если этот Арий — один из убийц архимага?» Таракан, успевший спрятаться при появлении новоявленного муженька в мою слегка растрепавшуюся прическу, сидел тише воды, ниже травы.

Наконец мы вернулись в тот злополучный янтарный зал. Столы, которые до моего исчезновения ломились яствами, сейчас больше напоминали бородинское поле после сражения: пустые тарелки и подносы, пунш, сиротливой лужей прикрывающий дно широкой чаши, веселые гости. Я уже грешным делом подумала, что мы останемся здесь, но мой супружник был иного мнения на сей счет и потянул меня дальше, в тронный зал. Как оказалось, и в нем было достаточно народу. Вот только очень уж мне не понравилась группа, что была по центру. Драконы. И каждый под руку с молодой супругой. У всех молодоженов лица были далеко не радостные. Оно и понятно, если выходишь замуж не по любви, а по указке, да еще и непонятно за кого — отсутствие радостной эйфории закономерный итог. И если девицы в силу природной склонности и воспитания мирились с таким положением вещей, то драконы… У некоторых из них аршинными буквами на лбу было высечено все, что они думают об этих браках. Но именно что думают, но не говорят. Арий был мрачен и молчалив. А в моей голове невольно возник еще один вопрос (их уже набрался целый список, и все без ответов): «А почему со стороны драконов только мужчины, а с нашей — девушки? Надо будет хоть Фира расспросить». Таракан, словно почуявший, что я о нем думаю, подал признаки жизни, начав копошиться в прическе. Похоже, что ему удалась визуальная рекогносцировка, ибо у самого уха я услышала:

— Сбежать не удалось… жаль. Сейчас они попрощаются с королем и пойдут к залу телепортаций.

— Вот черт! — вырвалось у меня.

— Вы что-то сказали? — это уже Арий проявил внимание.

— Нет, ничего. — Я усиленно захлопала ресничками, словно пыталась взлететь. Знаю, что выглядела при этом дура-дурой, зато к таким меньше вопросов. Главное, потом не забыть выйти из созданного образа.

Меж тем вереница из оженившихся посланцев потянулась к трону: прощаться с Нериусом Седьмым, не иначе. Поклоны и реверансы, сдержанные кивки правителя, и пары устремляются к выходу из зала. Тут не сбежишь, да и попытка упасть в обморок, полагаю, успеха не возымеет. Дракону ничего не стоит, поудобнее перехватив меня, бесчувственную, доволочь до трона, «поклонить» и отбуксировать в зал телепортаций. Судя по его решительному профилю, выкини я финт в стиле «мне дурно», именно так все и будет.

Даже таракан, подтверждая мои мысли, тихо произнес:

— Даже не думай дергаться — бесполезно. Будем думать, как выкручиваться, по обстоятельствам, а пока просто изобрази приличную девушку.

«Почему именно „изобрази“? А сама я, значит, не приличная?» — так и захотелось ответить таракану, но поздно. Мы добрались уже до трона. Присела в реверансе (на этот раз он получился гораздо лучше — вот что значит практика), а затем, после одобрительного королевского кивка, выпрямилась. Вот и вся аудиенция. Засим, по примеру других «счастливых» молодых жен, положив руку супругу на согнутый локоть, я поплыла к выходу.

Стоя в зале телепортаций, покидала дворец, утешая себя лишь одной мыслью: «Несмотря ни на что, я жива — а это главное».

* * *

То ли Арий был галантным драконом, то ли просто опасался, что я дам задний ход, если он пройдет через рамку телепортаций первым, но, так или иначе, его короткое: «Прошу» проигнорировать было сложно. Я зажмурилась, как перед прыжком, и сделала шаг в неизведанное. В этот раз не жгло, лишь приятно щекотало, что не могло не радовать.

Комната, где я оказалась после перемещения, была небольшой, сумрачной и типично холостяцкой. Не знаю уж, как выглядят покои английской знати, но здесь присутствовали небрежно брошенный на выгнутую спинку стула камзол, бумаги, в беспорядке лежащие на секретере, портрет миловидной юной особы, стоящий на столе. Ни ваз с цветами, ни вычурной лепнины и витиеватых канделябров, да даже кружевных салфеток — ничего, что бы говорило о женской руке. Простота и аскетизм — вот наиболее точные эпитеты для этой комнаты. Я, погруженная в созерцание комнаты, замешкалась, и в спину мне буквально влетел новоявленный супруг. Я бы упала, не подхвати он меня за плечи.

— Вас никто не учил, что, как только вы пройдете через рамку телепортаций, следует отойти в сторону?

— Нет, — на автомате выдала я.

— Не знал, что в Татрии девушкам не объясняют даже элементарных вещей, — устало произнес он и добавил: — Пойдемте.

Но прежде чем покинуть комнату, Арий щелкнул пальцами, и телепорт свернулся. Свет закрутился в нем подобно воронке водоворота, образовавшейся по центру рамы, и начал истаивать по краям. «Словно кудели пряжа» — влезло в голову невесть откуда взявшееся сравнение. Воронка, собрав в себя весь свет, просто-напросто исчезла небольшой вспышкой. Вот и все. Даже призрачного пути назад нет.

Муженек меж тем, стоя на пороге, кашлянул, напоминая, что следует поторопиться. Что же, не нужно злить новоявленного супружника почем зря, и я посеменила к выходу, ощущая себя копной сена, в которой копошился мышиный выводок. Юбки немилосердно шуршали, а поднять подол я боялась, памятуя о комментарии «папеньки».

Мы шли по коридорам, темным и неприветливым. Когда мои глаза смогли привыкнуть к сумраку, я стала украдкой осматривать убранство, к слову, небогатое: гобелены, побитые в неравном бою молью, вазы с таким слоем пыли, что там вполне можно высаживать рассаду. Похоже, здесь правило бал запустение.

Мой провожатый шел не оглядываясь, в полной уверенности, что я безропотно следую за ним. Подумалось: «Не буду его разочаровывать, поиграю пока в приличную девушку, глупую и милую». Хотя с «милой», как показало время, — погорячилась.

Тут же некстати вспомнилось, что мы как-никак молодые супруги, а на дворе — вечер, который, судя по закатному солнцу, увиденному из окна покинутой комнаты, вступает в свои права. Небо раскрашивалось во все цвета от лазури до индиго. Следовательно, скоро наступит и ночь, та самая, первая брачная. Сразу стало как-то нехорошо. Вспомнился Лихославский и полет из окна.

Опыт прерывания настойчивых постельных намеков и действий, таким образом, вроде как имелся, но повторять его желания не было. Навряд ли найдется еще один сумасшедший алхимик, который решит спасти мне жизнь. А посему сделала мысленную пометку: «Держаться от всяческих окон и витражей подальше».

Голова начала соображать, как избежать выплаты по супружескому долгу. Два классических варианта: слезы вместе с мольбами или поведение в стиле «совсем блондинка», когда тычешь пальчиком в твердое мужское достоинство, невинно вопрошая: «Ой, какой смешной, а он что, еще и шевелится?» Остановилась на втором, потому как, подозреваю, к слезам этот гордый тип морально приготовился, а вот к глупости — скорее всего нет. Она, бестолковость, как сосед с перфоратором утром в выходной, — всегда неожиданная.

Пока я размышляла, мы добрались до гостиной. Здесь было больше света и меньше запустения, что было заслугой дородной женщины в белом чепце и фартуке. Служанка протирала пыль, наводя порядок, при нашем появлении она повернулась и сделала книксен.

— Простите, господин, мы не думали, что вы вернетесь столь рано…

Дракон устало махнул рукой, разрешая женщине выпрямиться.

— Ничего, Алоизия, распорядись, чтобы подготовили спальню. Сегодня был тяжелый день.

«А ночь будет еще тяжелее», — мысленно завершила его короткую речь. Не знаю, как Арий, но я без боя сдаваться не планировала. Дракон между тем продолжал давать распоряжения:

— Пусть принесут что-нибудь поесть, и да, завтра к утру все должно быть готово. С рассветом я уезжаю.

Служанка, поклонившись, отправилась выполнять приказания господина, и мы с Арием остались вдвоем. Потекли томительные минуты ожидания. Хозяин, повернувшись ко мне боком, созерцал пламя камина. Я же стояла посреди комнаты, не решаясь присесть в кресло. За время нашего молчания родился, наверное, не один гаишник, а целая рота. Первым нарушил тишину дракон.

— Я думаю, нам надо объясниться, чтобы вы, юная леди, уяснили границы дозволенного.

Мне оставалось лишь кивнуть на такое заявление. Что же, послушаем, но сделаем, как в поговорке, все наоборот.

— Понимаю, что в браке нашем нет ничего, кроме политики, а юным особам свойственен романтический склад натуры, но я прошу не совершать необдуманных поступков. Помните о своем долге перед государством, перед вашим отцом, о сути своего женского предназначения, — чувствовалось, что Арий тщательно подбирает слова.

Я, противореча первоначальному плану, не выдержала — к политесам была не приучена, да и «дрессировки этикетом» в подкорочке не имелось.

— Говорите прямо, к чему лишние витиеватости, и давайте перейдем на «ты» без брудершафта, мы как-никак супруги, — на этих словах я усмехнулась.

— Хм, в вас есть и достоинства: всегда ценил прямоту. Возможно, мы и сумеем найти общий язык. — Арий повернулся ко мне лицом.

В мозгу пронеслось: «И что мне стоило промолчать? Язык мой — друг мой, но только когда он за зубами».

— Если вы… — тут дракон сделал паузу, словно переступая через что-то, — ты хочешь голой правды, то она такова: мне навязали этот брак в наказание. Я впал в немилость владыки. Такое порою случается, если отказываешься следовать глупому приказу, исполнение которого унесет сотню жизней твоих подчиненных. У драконов есть одна особенность: наследника мужского пола можно зачать лишь от любимой, твоей единственной истинной пары, в противном случае провидение может расщедриться лишь на девочку. И то если повезет. Поэтому наследника я от, — он вновь замялся, но тут же выправился: — тебя требовать не вправе. Но если подаришь мне хотя бы дочь — считай, что ты свободна. Свободна в выборе любовника, но так, чтобы в свете об этом ничего не знали. И я тоже не знал. Желательно. В остальном же ты будешь полностью обеспечена. Мое состояние позволит тебе вести тот образ жизни, к которому ты привыкла при дворе Нериуса Седьмого: платья, украшения, балы. Но учти, развлекаться ты можешь, не переходя границ дозволенного.

Он замолчал. Я тоже обдумывала услышанное.

— И да, последнее. Я не позволю навлечь позор на свое имя. Так что сбежать не пытайтесь. К тебе будет приставлен соглядатай.

«Не было печали, насосом накачали», — констатировала я. Конечно, по-человечески я Ария понимала. И то, что со своей стороны он предлагал, было бы вполне приемлемо для дочери алхимика, но, увы, я ею не была. Да еще мой старомодный принцип, что в постель нужно ложиться если не по любви, то хотя бы по обоюдному желанию. Вот последнего-то не было ни капли. Как и становиться детородной машиной, пусть и создающей лишь единичный экземпляр продукции.

В дверь негромко постучали, и после утвердительного «да» дракона в комнату вошла уже знакомая Алоизия с подносом. Закуски, вино, фрукты, аппетитный запах свежеиспечённой сдобы и корицы. Вспомнила, что последний раз мой желудок был осчастливлен едой лишь утром. Да и то кофе с кубиком шоколада за полноценный завтрак не считается. Живот, помимо воли хозяйки, выдал заунывную руладу. Стало жутко неудобно.

— А могла хотя бы перекусить в янтарном зале вместо того, чтобы убегать, — прокомментировал Арий.

Да уж, может, в душе он и благородный, но на практике… джентльмен бы промолчал, глупец бы попросту не обратил внимания на мою «голодную серенаду».

Рядом с камином стояли два кресла из мореного дуба, основательные, лишенные помпезности ампира и вычурности барокко. Простые, надежные, но не лишенные своеобразного изящества и красоты. А меж ними — столик, на который Алоизия и поставила поднос.

— Спальни готовы, князь, — служанка выпрямилась в ожидании дальнейших приказаний.

— Хорошо, вы свободны.

Женщина с достоинством поклонилась и бесшумно удалилась.

— Можешь присаживаться. — Широкий жест рукой на одно из кресел.

— Благодарю. — О том, как подобает вести себя в подобной ситуации, жизненный опыт молчал. Таракан, засевший в голове, впрочем, тоже.

Арий взял в руки бутылку и разлил вино по бокалам.

— Надеюсь, мы сумеем найти компромисс в нашем браке, — тост, граничащий с хамством, но как нельзя лучше отражающий реалии.

Звон бокалов. Я пригубила вино, оказавшееся неожиданно тягучим, со знойным и терпким букетом и приятным цветочным послевкусием. Такого пробовать никогда не доводилось.

— Итак, о себя я рассказал, поведай и ты что-нибудь.

— Что именно? — Это была самая опасная тема, но свернуть с нее сейчас — значит вызвать подозрения.

— Не знаю… о твоих подругах, увлечениях, воспоминаниях…

Я оценила тактику: умеренный интерес (ага, игра в заботливого мужа), за которым, как за чахлым частоколом, скрыт танк. В роли Т-34 — классическое изучение сильных и слабых сторон противника, в моем случае «чего от этой девки ждать». То, что я умудрилась сбежать во время приема, у большинства мужчин должно было вылиться не в такую вот светскую беседу, а в «разбор полетов» словесный или не только оный, это уже вопрос воспитания. Хотя, может, здесь менталитет другой.

— Говори обобщенно, лучше опиши подругу какую-нибудь, их он навряд ли знает, а вот увлечения у тебя с Кесс наверняка различаются. Она, например, обожает вышивать… — К муженьку я сидела боком, поэтому таракан, свесившись с одного из локонов прически, шептал мне в ухо с противоположной от дракона стороны.

«О подругах так о подругах», — решила я про себя, взяв за прообраз всю нашу группу с химфака. Описания двадцати трех девушек за раз этот Арий наверняка не запомнит. И понеслась душа в рай. Единственное, меняла наши русские (в большинстве своем) имена. Так Тамарка Кузнецова стала Тамерией, Регинка Скорлупкина — Регинурелизой. Внешний портрет, привычки (вплоть до манеры постукивать ногтями по столешнице) я описывала с тщательностью бабки-пенсионерки, которую опрашивал следователь. На седьмой барышне Арий сдался, а я поймала себя на мысли, что еще немного, и сама бы выдохлась.

— Я понял, что подруг у тебя было много. Надеюсь, и здесь ты сможешь завести знакомства подобного рода.

— Всенепременно, — вовремя вспомнила я словечко из лексикона дворян девятнадцатого века. Хоть в чем-то пригодились знания, полученные на уроках литературы.

Арий же продолжил допрос, замаскированный под супружеский интерес:

— И все же, чем ты увлекаешься?

«Вот ведь настырный, — подумалось на новую его реплику. — Но это все же лучше, чем брачные скачки по пуховой лужайке».

— Вышивка, музицирование, прогулки, — тихо подсказывал таракан.

Из всего названного я без проблем могла лишь гулять. Помню, как-то пробовала вышить белочку. Результат моих усилий с иголкой и мулине на канве мог бы назвать «белочкой» лишь абсолютно слепой. Хотя, может, именно такая и приходит по утрам с похмелья. Играть же я умела только на нервах, да и то не профессионально, а по-дилетантски, когда сильно доведут.

— Люблю гулять. Особенно когда погода этому сопутствует.

Сказала и поняла, что, увлекшись витиеватым построением речи, ляпнула (транскрипция: «да шляюсь я и в дождь, и в снег, и в бурю»). Хотя прогулки я и вправду уважала.

— Не хотел бы показаться навязчивым, задавая вопросы, но я хочу хоть что-нибудь узнать о тебе, прежде чем мы поднимемся разделить супружеское ложе. Признаюсь, что не привык ложиться в постель, зная лишь имя. Тем более, ты мать моей будущей дочери.

«Тонко», — оценила я: не настраивать ту, что будет носить под сердцем твою наследницу, с первых мгновений против себя. Еще раз окинула моего супруга внимательным взглядом.

Длинные волосы, заплетенные в косу, широкие плечи, высокий лоб, упрямый подбородок. Типаж мужчины, который не привык прогибаться. Таким бывает в жизни тяжело.

— А есть ли у вас способности к магии? — Арий все же гнул свою линию.

— Что вы, природа меня ими не одарила. — Я скромно потупила взор, умолчав, что не далее чем два часа назад эту самую возможность, судя по воплям таракашки, приобрела.

Мне показалось, что дракон, посмотрев зачем-то на перстень, вздохнул с облегчением. Похоже, таракашка как-то углядел этот жест, ибо на ухо мне зашипел, комментируя:

— Вот ведь, ящерица хвостатая, без амулета правды никуда. Смотри, будь осторожна. При откровенной лжи камень в перстне поменяет цвет.

«Хорошо, что про одногруппниц я не врала, просто чуть недоговаривала», — пронеслось у меня в голове.

Тем временем Арий поднялся, протягивая мне руку. Фир ужом юркнул в недра прически. Судя по всему, наступал час икс.

В спальню я входила, чувствуя себя Штирлицем, которого знаменитый Мюллер — Леонид Броневой — просит остаться. Пройдя вперед, оказалась в центре комнаты, перед огромной кроватью, балдахин которой был откинут. Арий, еще мгновение назад закрывавший дверь, вдруг очутился за моей спиной.

— Не бойся, я постараюсь быть аккуратным, чтобы тебе было не так больно… — прошептал он мне на ухо.

Полумрак комнаты, разбиваемый лишь пламенем пары свечей и сиянием луны, стоящей в зените.

Дракон осторожно опустил голову мне на плечо и глубоко вздохнул. Я ощутила тяжесть этого мужчины, крупную голову на своем плече, его нежные поцелуи в шею, когда губы едва касаются кожи, дыхание, от которого все словно замирает внутри. Руки мужчины начали неспешно исследовать мою талию, поднимаясь выше, туда, где край корсета, сжимавшего грудь, граничил с кожей.

Вторая рука дракона ловко справлялась с крючками платья и шнуровкой корсета. Когда бархат поверженным рыцарем упал к ногам, я почувствовала спиной его грудь. Арий, притянув меня рукой за талию, прижал еще теснее, а потом развернул лицом к себе. Его рука ласкала мое лицо, моя грудь коснулась его, и я почувствовала, как быстро под тонким батистом рубашки стучит сердце дракона.

Он подхватил меня и понес к постели. Сильные руки, плечи, все словно в паутине белесых ниточек шрамов. Я почувствовала себя пленницей, которую отпускают на свободу, когда Арий положил меня на простынь. Сам мужчина в мгновение ока стянул с себя рубашку и бриджи. Еще миг — и он остался в костюме Адама.

Когда он лег рядом, я почувствовала, как жар разливается по комнате, проникая в щели паркета, под кровать, пропитывает ткань балдахина и портьер, как он обжигает легкие при каждом вдохе. Арий притянул меня к себе, и мы оказались еще ближе. Безликий лунный свет запутался в резном изножии кровати, как и мои мысли в голове. Единственное, что я отчетливо понимала: первоначальный план летит к чертям.

Арий, убрав руку, повернулся на бок и приподнялся на левом локте. Его правая ладонь застыла на моем бедре, а потом поднялась выше, скользнув по животу и груди, и наконец, добравшись до моего левого плеча, слегка надавила. Он приподнялся, нависая надо мной, опираясь руками, чтобы не раздавить. А потом, сжимая коленями мои колени, стал опускаться всей своей тяжестью, медленно, словно давая привыкнуть.

Я задрожала, но отнюдь не от возбуждения. Перед глазами стоял Лихославский, который еще сегодня утром выдыхал мне в лицо слова: «Хотели, еще как хотели…» Голос аспиранта стучал в ушах набатом. Меня начало трясти. Истерика, копившаяся все это время, нашла выход. Уже срываясь в банальные слезы, я поняла: побыть в спальне смешливой дурочкой, как первоначально задумала, мне не удастся.

Арий, почувствовав, что со мной что-то не так, зашептал:

— Не бойся, то, что мы делаем, — естественно для супругов.

Но, видя, как меня колотит, он откатился в сторону, ругаясь сквозь зубы.

Затем сел, повернувшись ко мне неестественно прямой спиной, и замолчал. Ждал, пока моя истерика пойдет на спад. После того, как всхлипы стали реже, он, не поворачиваясь, произнес:

— Я никогда не был насильником и презирал тех мужчин, которые берут женщин против их воли, но, зияющая бездна небес, наш брак должен быть консумирован! — Под конец своей короткой речи Арий все же повернулся.

В ответ на его слова я лишь натянула одеяло до самого подбородка.

Наверное, что-то было написано на моем лице, раз дракон, плюнув на все, подошел к куче своей одежды, небрежно брошенной на козетку, и начал спешно одеваться.