Скидамаринк

– И чем занимаются на этих фабриках? поинтересовался Магнус.

– Обычно, работа там не требует особой квалификации. В случае «Майкро-Глобал» речь идет о сборке комплектующих для компьютеров.

– Продолжайте, – сказал заинтересованный Джемерек.

– Эти заводы окружены колючей проволокой и охраняются коммандос. В основном там работают женщины, которые трудятся по семьдесят часов в неделю в отвратительных условиях. Были бесчисленные случаи злоупотреблений, угроз и даже изнасилования. Кроме того, если какая-нибудь девушка беременела, руководство заставляло ее увольняться.

– Почему? поинтересовался Витторио.

Вздохнув, Барбара пожала плечами.

– Потому что компании не хотят оплачивать время, пока женщина находится в декрете. Но некоторые девушки усиленно цепляются за свои места, и это приводит к выкидышам.

– Это нелегально, – заметил священник.

– Какова конкретно была Ваша работа? спросил Магнус.

– Координатор дочерней компании «Майкро-Глобал» в Центральной Америке, в Гондурасе и Никарагуа, но я приезжала на фабрики один или два раза в неделю. Два дня в Сан-Педро, два других – в Манагуа, оставшееся время – в Калифорнии.

Она надолго замолчала, размышляя, продолжать ей или нет. Барбара ушла на кухню за стаканом воды, потом, вернувшись, вновь села на диван, скрестив ноги, и продолжила:

– Сначала я предупреждала директоров о ситуации, но они сказали, что все в порядке, что, мол, это нормальные условия работы.

– И что Вы тогда сделали?

– Ничего, Магнус, я была подавлена, молода и амбициозна, это была моя первая серьезная работа. Тем не менее, однажды молодая женщина, которая в тот момент тоже была беременна, пожаловалась на острые боли в желудке и попросила отпустить ее к врачу на осмотр. Бригадир отказал ей и отправил работать без перчаток на несправную центрифугу, где были проблемы с проводкой. Через три часа она умерла, получив удар тока мощностью в 300 киловатт. На сей раз с меня было достаточно. Я записала все свидетельства, жалобы и отправила Стейнеру, но ответа так и не дождалась. Я пригрозила рассказать все прессе и Ассоциации защиты прав потребителей.

– И что за этим последовало?

– Конечно же, меня выгнали! Так что я внесла свой вклад в борьбу за человеческие права, отправив отчет в эту Ассоциацию. Удалось получить показания некоторых сотрудников, и Международная Организация Труда вместе с Министерством Труда США открыли дело. Они прислали своих инспекторов с проверкой на фабрики, но там уже все были в курсе. Привели все в порядок, и инспекторы ничего не нашли. Дело было закрыто.

– А Вы? спросил Кароса.

– Я теперь в черном списке у «Майкро-Глобал».

– Что за список?

– Это один из неофициальных списков, существующих в крупных компаниях. Туда вносят сотрудников, допустивших серьезные ошибки или не проявивших лояльности по отношению к компании.

– Потом трудно найти работы? спросил священник.

– Конечно.

Барбара взяла стакан обеими руками и, молча, склонив голову, стала смотреть на него. В тот момент она казалась очень одинокой, и было сложно не проникнуться к ней симпатией.

– Вы жалеете, что поступили подобным образом? спросил я.

– Разумеется, ведь я поступила как полная идиотка!

– Но что побудило вас поступить именно так?

– Не знаю. Может быть, юношеское бунтарство вкупе с феминистскими идеями и здоровой дозой наивности.

– Сегодня Вы бы так не поступили?

Она покачала головой.

– Нет. В моей нынешней должности я не хочу, чтобы мне задавали вопросы. Это закон конкуренции, нормального функционирования экономики. Я получаю деньги и все. У меня есть возможность много зарабатывать, делая то, что меня просят, и если я этого не сделаю, это сделает кто-то другой.

Магнус не мог сдержать улыбки, потому что не был введен в заблуждение такого рода аргументами. Витторио поднялся с дивана, давая всем понять, что настало время снять напряжение.

– Пора попробовать настоящую итальянскую пасту.

Все молча отправились на кухню.

Магнус еще раз тщательно помешал соус, Барбара стряхнула макароны и положила их в тарелку, Витторио натер сыр, я предложил накрыть на стол.

Недалеко от часовни росли три красивых дерева. У Магнуса возникла отличная идея перенести туда стол из кухни. Иногда, когда он был общительным и в хорошем настроении, в своей нелепой соломенной шляпе, он производил впечатление простого парня в отпуске, и было трудно представить, что он является одним из величайших генетиков в мире.

Витторио открыл бутылку Кьянти урожая 1988, его «персональное» церковное вино, как он любил говорить. Джемерек поразил нас тем, что разбирался в винах: немного пригубив нектар, он сообщил нам о его фруктовом аромате и послевкусии цветов и ванили. Барбара сначала отказывалась пробовать спагетти, она достала из своей сумки пачку пшеничных хлебцев и небольшую упаковку хлопьев.

Без лишних разговоров Магнус выбросил все это в мусорное ведро. Немного повозмущавшись для вида, Барбара, все-таки, попробовала спагетти. Тем не менее, она твердо отказалась от вина и пила только воду. Она не понимала, что потеряла, Кьянти оказалось превосходным.

Уже давно стемнело. Витторио зажег старую лампу, в то время как Барбара упорно жаловалась на комаров. Джемерек рассказывал нам о Советском Союзе. Я же смотрел и слушал молча. Уже три года, как принимаю пищу в полном одиночестве. Нет, я не жалуюсь, это мой осознанный выбор. Однако мне было хорошо в компании этих людей, которые еще несколько часов назад были для меня просто незнакомцами.

В церкви я и Магнус сидели на разных скамьях. Мы заняли свои места во второй половине дня. Витторио устроился на маленьком стуле возле исповедальни. На коленях у него была пепельница, он закурил сигару. Барбара ходила вокруг и прикасалась ко всему, что попадалось под руку.

– Чем ты ежедневно тут занимаешься, Витторио? спросил Магнус, – Это конечно милое здание, но хватает ли здесь овечек, которых нужно наставлять на путь истинный?

– Я сам попросил направить меня сюда, – ответил священник, – Это один из способов поразмышлять и обновиться духовно.

По его тону, которые впервые за день потерял свою спокойную уверенность, я догадался, что сейчас он переживает период сомнения в своем призвании. Мое впечатление подтвердилось, когда мы все задались вопросом, верил ли мы в Бога.

По данному вопросу я был очень категоричен. Каждый раз, когда мне задавали этот вопрос, я отвечал красивой фразой Симоны де Бовуар: «Легче вообразить мир без Творца, чем Творца, соединяющего в себе мир».

Казалось, Магнус почти извиняется за свое неверие. В качестве оправдания он апеллировал к культурно-социальным переменам:

– Как ученый из бывшего советского Союза, я не могу позволить себе верить в Творца.

Все с интересом ждали ответа Барбары.

– Я верю и в Бога, и в Будду.

Витторио улыбнулся. Я не мог критиковать ее за такой ответ.

Мадемуазель из того вида людей, которые берут из каждой религии, то что их устраивает, и затем создают свою собственную из этих частей.

– И не вижу в этом ничего плохого, – начала защищаться она.

– Вы хотите пользоваться преимуществами разных религия, не принимая их ограничений. Сегодня вы верите в буддизм, потому что это можно, а завтра вы вступите в секту египетских богов, и начнете делать подношения богу Ра.

– Я не представляла, что вы так консервативны.

– Я не консерватор, парировал я, – просто я представлял вас не как бизнес-леди, а скорее как манекен, девушку по вызову.

– Я выпускница Беркли!

– Возможно, но тем не менее, вы не знаете в какую эпоху жил Леонардо да Винчи, и я уверен, что вы не отличите Моне от Мане. В Беркли вам, видимо, забыли рассказать, как нужно одеваться, когда едешь в церковь.

– Я выгляжу достойно!

– Ладно, все, проехали.

Барбара двинулась к выходу, крича на ходу:

– Вы чертов мудак!

Магнус бросил на меня суровый взгляд, как будто я был провинившимся ребенком.

– Полегче, МакКоул, она все еще в шоке после взрыва машины, а вы были очень грубы.

Я только развел руками. Барбара была прекрасным манипулятором, и мои два друга попались на ее удочку.

– В то время, как вы сводите счета с друг другом, Стейнер медленно умирает, – заметил Витторио с упреком.

– Ну и что! вспылил я, – мы не ответственны за жизнь этого человека, которого каждый из нас считает настоящим ублюдком!

– Это говорите вы, вывший адвокат и человек, который любит справедливость? Я думал, что в условиях демократии у всех есть право на защиту, – сказал с упреком Магнус.

– Хотел бы заметить, что больше не практикую, – оправдывался я.

– Но это вас вовсе не извиняет, – сказал Витторио и протянул мне сигару.

Джемерек встал со своего места и заговорил тоном, которым он обычно говорил со своими студентами:

– Господа, если хотите, можно поразмышлять. Напоминаю, что нам нужно как-то связать между собой четыре события: кража Моны Лизы, похищение одного из богатейших предпринимателей мира, работу мисс Вебер на Стейнера в Южной Америке и цитату великого французского писателя: «Это ад для бедных, их которого состоит рай для богатых».

– Я думаю, что сообщение предельно ясно: капиталистическое общество представляет собой прогнившую систему, при которой обогащается привилегированное меньшинство за счет остального населения.

– Это похоже на речи коммуниста, – заметил Кароса.

– Нет Витторио, – парировал Магнус, – тут коммунизм не при чем, тут скорее речь о запрете детского труда и различных злоупотреблениях.

– Вы хотите сказать, что Стейнер был похищен, чтобы ответить за свои действия перед обществом?

– Именно это я и имею в виду, – подтвердил Магнус.

Тяжелая дверь церкви бесшумно открылась и появилась Барбара. Она была закутана в одеяло, которое скрывала ее ноги, бросив угрюмый взгляд в мою сторону, она пошла к скамье, где лежал ее портфель с компьютером и телефоном.

– Я должна предупредить коллегу о своем отсутствии. Который сейчас час?

– Почти час дня, – ответил Витторио, сверившись с часами. Это почти 17 часов в Сиэтле.

Она ушла. Вернувшись через три минуты, Барбара сказала, что все улажено.

– Барбара, кого вы обвинили в создании трудных условий работы на фабриках MicroGlobal? вежливо спросил Магнус.

– Вы потом узнаете.

Она включила свой компьютер, провела ряд манипуляций и менее чем через три минуты повернула экран в нашу сторону. Мы увидели сайт Национальной ассоциации труда, ассоциации защиты права трудящихся, которые регулярно осуждали эксплуатацию детского труда, мизерные зарплаты, репрессии всех видов. Сайт объяснил, что НОА неоднократно призывала к бойкоту продукции некоторых компаний – в том числе MicroGlobal, обвиняя их в поощрении эксплуатации рабочей силы.

Нажав на ссылку, Барбара показала нам целую галерею фотографий, сделанных на различных мероприятиях, направленных против MicroGlobal. На одной из них были запечатлены протестующие с огромным плакатом: «Потребуется 25 лет работы на подрядчика в Никарагуа, чтобы заработать 18000 долларов, которые Стейнер имеет в час».

4. Curriculum vitae

Прошла ночь спокойная, почти безмятежная. Барбара спала в гостевой, которую Витторио, как он сам заявил, убирал раз в неделю «на всякий случай». Несмотря на мои возражения, он довольствовался канапе в гостиной, предоставив в мое распоряжение свою небольшую, скромную комнату, где я отлично выспался. Магнус предпочел провести ночь в старом гамаке, натянутом меж двух оливковых деревьев в сердце обители. Когда я открыл глаза, над деревьями лениво поднималось солнце. Повсюду еще царила тишина. В своем гамаке Магнус, храпя как дьявол, сражался с фантомами, населявшими его сны. Барбара, бледная и задумчивая, пила кофе, опершись локтями на стол. Очевидно, вся враждебность дня минувшего оказалась забыта, однако глядя на нее, я подумал, что ее ночь была не столь приятна, как моя. Придвинув стул, я сел рядом с ней.

– Плохо спалось?

– Я не спала, – ответила она. Постоянно думала про взрыв машины. Впервые за всю жизнь мне угрожает опасность. А Вам?

– Ну, эта история кажется столь невероятной, что я мне почти плохо от того, что она коснулась и меня. Обычно меня редко что-то касается.

– Наверное, Вы очень несчастны, раз приехали сюда, – произнесла она четко, – но сегодня я Вам почти завидую.

Издалека мы увидели, что к нам направляется Витторио, одетый в шорты и футболку Armani. Тогда я подумал, что каким бы ни было продолжение, эта история по крайней мене, позволила мне увидеть человека Церкви в шикарном нижнем белье. Однако очень может быть, что учитывая мою более чем скромную можно сказать, никакую, – общественную жизнь, – я вряд ли смогу повеселить свое окружение этим анекдотом.

Он предложил нам отправиться вместе с ним в деревенскую пекарню – купить свежий хлеб и выпечку. Барбара пожаловалась на сильную головную боль и отказалась от приглашения. Она покопалась на дне сумки и проглотила маленькую оранжевую пилюлю, запив ее глотком кофе. Я быстро поднялся наверх, принял прохладный душ, оделся и присоединился к Витторио, ожидавшему меня на улице. Но почти сразу же мной овладело какое-то дурное предчувствие, заставившее бегом вернуться во дворик. Барбара раскинулась в кресле в каком-то странном бреду. Я изо всех сил бросился звать Магнуса. Он проснулся через минуту и, не сбросив с себя до конца остатки сна, склонился над Барбарой. Первое, что пришло мне в голову, – попытка самоубийства, однако Джемерек ни на секунду не поверил в отравление. Подобный тошнотворный бред был обычным явлением у людей, принимающих наркотики. В траве мы без труда подобрали оранжевые пилюли. Магнус поднес одну из них к глазам это оказался один из новых препаратов, в настоящее время наводнивших рынок: антидепрессанты, действующие с удесятеренной силой, снимающие как предполагалось стресс и придающие силы. Мы попытались поговорить с Барбарой, но она, казалось, была полностью отрезана от мира. Близкая к сосотянию нездорового экстаза, она бредила, временами разражаясь приступами смеха. Магнус заявил, что с этим ничего не поделаешь. Надо подождать, пока таблетки перестанут действовать это произойдет через час или два.

– Странно, не так ли? Вид у нее, скорее, счастливый, – произнес я, по-настоящему удивленный тем, что вижу молодую женщину в подобном состоянии.

Магнус пожал плечами, покачал головой и с высоты своего опыта бросил одну из тех фраз, которые в его устах звучали как вызов:

– Множество людей кажутся нам счастливыми только потому, что мы с ними не пересекаемся

Мы уложили Барбару в шезлонге, и Витторио накрыл ее клетчатым пледом. Я остался рядом с ней. Священник должен был идти служить первую в тот день мессу, а Магнус, казалось, не особенно беспокоился по поводу здоровья бизнесвумен. Он направился к выходу, пробормотав, что ему нужно уединиться и поразмышлять.

Я немного придвинул стул и посмотрел на Барбару. Время от времени ее тело сотрясали спазмы. Глаза иногда открывались, но, казалось, она меня не видит. Внезапно я почувствовал, что кроме меня в мире есть и другие несчастные, и почувствовал почти что стыд: как состояние страха, который испытывала девушка, могло меня утешить? Я остался один в доме: Витторио служил мессу, Барбара бредила своим наркотическим сном в саду, а Магнус вышел подышать. Возможно, это был мой последний шанс покопаться в квартире. Я должен был действовать осторожно: история была какой-то безумной и могла завести нас очень далеко. Я поспешно поднялся в комнату Витторио, где провел ночь, но которую не успел обыскать из уважения к хозяину, подчиняясь закону гостеприимства. Я быстро отмел все сомнения и тщательно прошерстил комнату. Шкафы были не заперты: в них хранилась груда одежды итальянских и французских брендов. Совершенно очевидно, Кароса был необычным кюре: красивая внешность и трехдневная бородка великолепно дополнялись гардеробом, которого хватило бы, чтобы организовать невероятное модное дефиле. Странно для человека, в обязанности которому вменяется испытывать лишения по крайней мере, избегать роскоши и материальных благ. Где он берет деньги, чтобы покупать эти шмотки и носить серебряный «Брайтлинг»? В одном из ящиков я нашел несколько фотографий, сделанных на улицах Рима и Генуи: они были похоже на те, что делают во время отпуска влюбленные кое-что я об этом знал. Похоже, наш священник недавно покорил двух женщин. На мгновение я действительно задумался, а священник ли он, этот тип, но потом вспомнил те слова, которые он произнес накануне.

Я посмотрел в сад через окно: Барбара все еще лежала в шезлонге, Магнус не возвращался. Значит, у меня еще было время.

В саквояже Магнуса не оказалось ничего интересного за исключением бутылки водки доказательства того, что русские традиции в нем все еще живы даже при том, что он провел вдали от матери-родины много лет. В гостиной я включил ноутбук Барбары, но тут же прекратил свои попытки: надо было ввести пароль. Я даже не пытался пробовать: она слишком недоверчива, чтобы выбрать в качестве пароля дату своего рождения или номер телефона. В портфеле у нее я нашел еще один пакетик с пилюлями. Значит, она не в первый раз экспериментировала с препаратом. Я выбросил эту отраву в унитаз и спустил воду, представляя себе гневные вопли, которыми она наградила бы меня, узнай, что я заглядывал в ее вещи.

Действие препарата довольно быстро закончилось, и лицо Барбары стало выглядеть чуть лучше. Она откинула одеяло и принялась разминать тело, стараясь восстановить гибкость членов и вернуть упругость своей великолепной фигуре.

– Что Вы принимаете? с любопытством спросил я ее.

– «Сюрексит», но обычно он не вызывает такого эффекта.