Школа Добра

Все три стены помещения были сделаны из стекла, открывая нам совершенно фантастический вид. Я заметила, что Зарянка только скользнула взглядом по залитым красным солнечным светом горам, и поняла, что она здесь не впервые. Я же глаз от сказочного пейзажа оторвать не могла. Пока фейка спорила с Богом, я, не дожидаясь предложения, уселась на одну из разложенных повсюду подушек и просто наслаждалась красотой, не особо прислушиваясь к беседе.

Отвлекла меня от созерцания прекрасного, как ни странно, тишина. Оглянулась на спорщиков. Зарянка недовольно пыхтела, насупившись, а бог поджал губы и руки в бока упер. Когда я повернулась к ним, он меня словно только тогда и заметил, улыбнулся вдруг и спросил, кивнув на окна:

– Нравится?

– Обалденно просто! – искренне призналась я. – Я ничего красивее в жизни не видела!

Бань Лу сощурил на меня и без того узкие глаза и задумчиво пожевал правый ус, а потом вдруг решительно щелкнул пальцами и объявил:

– А ладно! Полетели к вам! – недовольно глянул на Зарянку. – Но только потому что девочка больно хороша! – и подмигнул вмиг растерявшейся мне.

Ох, ты ж!.. Я и забыла, что назад тоже придется лететь. И настроение сразу как-то упало.

Бань Лу подхватил нас с Зарянкой под руки и потащил из комнаты. И если моя спутница шла сама, то меня Богу приходилось реально тянуть волоком.

– Летать боишься? – догадался он.

– Ага! – я кивнула и добавила кисло:

– Ваши драконы еще месяц, наверное, будут ухохатываться, вспоминая мое феерическое приземление...

– Ай! Ерунда! На циновке вообще только феям и нравится передвигаться. Самоубийцы! Вот я тебе свою птичку покажу – и ты сразу поймешь, что полет – это совсем не страшно.

Зарянка фыркнула недовольно и проворчала:

– Ну, это уж без меня! Летите в вашем деревянном гробу, а я своим ходом, спасибо! – вырвалась из захвата Бань Лу и добавила:

– Встретимся у Школы.

После чего рванула по коридору в сторону люка на крышу, а грустная я и довольный Бог, наоборот, отправились вниз. Спустя несколько шагов моя грусть сменилась злостью. Значит, сюда Зарянка одна лететь не могла? Значит, ей необходим кто-то для равновесия, да? А обратно, получается, я уже не была нужна? Ну, Динь-Дон!!! Вот же нехороший фей! Нарочно меня отправил, я уверена, чтобы отомстить за мои неосторожные слова. И так мне стало обидно, ну прямо до слез.

– О чем задумалась? – окликнул меня Бань Лу.

– О непорядочности разных джиннов... – хмуро ответила я, в ужасе рассматривая огромную деревянную сороку, стоявшую в центре нарисованного на земле круга. Лично мне все равно, на чем подниматься в воздух: на дрожащей циновке, на деревянной птице, на драконе или еще черт знает на чем... Меня ужасал сам факт полета. Но Бань Лу я благоразумно решила об этом не говорить.

– Джинны – да, – согласился Бог, помогая мне забраться внутрь птицы через небольшую круглую дверь в основании шеи. – Непорядочны, коварны, а уж злопамятны... Ну, и феи не лучше.

– А как же Зарянка? – удивилась я, устраиваясь на небольшой скамеечке в голове птицы.

– Так племянница она моя! – широко улыбнулся Бог. – Только не говори никому, ладно?

Так вот почему фейка так спокойно и раскованно вела себя в обществе Бань Лу!

– А как же должок? – спросила я, почти уверенная в том, что никакого долга нет и в помине, и Бог решил нашей школе помочь просто так, по-родственному.

– Проспорил я, – нахмурил черные брови. – Думал, она без семейной поддержки с первого курса вылетит, а видишь, как оно получилось? – Бань Лу щелкнул пальцами, и мы полетели.

Было страшно. Не так, как на циновке, которая с восседавшей верхом на ней предательницей Зарянкой мелькала впереди. Но все равно.

Когда на горизонте появились очертания Школы, я вдруг обратилась к Богу с просьбой об автографе. Если честно, хотелось нос хотя бы одному из братцев утереть. Они-то все пятеро в один голос кричали о том, как мне хорошо будет учиться в Шамаханской. И не допускали даже, что я способна на большее. Представила себе в красках Кешкино выражение лица, когда расскажу ему о своем полете в легендарной сороке и чуть не замурлыкала от удовольствия.

– У меня брат в вас просто влюблен... Он известный Архитектор. Иннокентий Волчок. Не слышали? Он мне про вас истории рассказывал, когда я маленькая была...

Сказать, что это польстило Бань Лу – ничего не сказать. Внутри него словно лампочка включилась, круглые красноватые щеки надулись, а усы радостно затопорщились.

– Правда, что ли?

– Ага. Все книжки в доме про ваши приключения перечитал.

– Что, правда? – и чуть не лопается от довольства.

Удивительный бог. В том плане, что удивить его очень легко.

– Да. Он теперь мосты строит.

– Молодец какой! – похвалил Бань Лу моего среднего братца. – Обязательно надо будет к нему наведаться. А сейчас держись. Идем на посадку.

Я двумя руками вцепилась в края скамейки, на которой сидела, и мы со страшным свистом понеслись к земле, прямо к куче камней, недавно бывшей барбаканом. Интересно, почему за время нашего отсутствия эта куча не уменьшилась в размерах? И где все?

Ни у школьных ворот, ни у развалин барбакана, ни на полигоне не было ни души. Мы с Бань Лу удивленно оглядывались по сторонам, и вскоре к нам присоединилась Зарянка.

– А что происходит? – возмутилась она. – Мы что, зря летали?

Я недоумевала, а Бог с сокрушенным видом рассматривал руины.

– Кто ж это так нехорошо сделал? – нахмурился он. – Некрасиво... Надо исправить.

Он взмахнул руками, и камни зашевелились, задвигались сами по себе, закрутились на месте, вытягиваясь, уменьшаясь, увеличиваясь и изменяя свою форму по велению бога-строителя. Мы с фейкой глаз от Бань Лу и того, что он творил, оторвать не могли. А посмотреть было на что.

Великий зодчий взлетел над землей, подхваченный легким порывом ветра, и словно дирижер руководил невидимым оркестром. Заплакали скрипки – и из земли выросли круглые стены, вступила флейта – и башня для лучников появилась сама по себе, ударные выбили пунктирную дробь – и в сторону школы от уже почти готового барбакана отпрыгнул коротенький кирпичный коридор. Грянули духовые – коридор расширился и в две стороны побежал вокруг Школы, огибая ее высокой неприступной стеной. Зазвенел клавесин – и крепость готова.

Бань Лу опустил руки – наступила тишина.

– С ума сойти! – выдохнула я.

– О, мой бог! – подхватила меня Зарянка.

– Это правда, – скромно кивнул головой Бань Лу, когда его ноги вновь коснулись земли.

Я все еще в легком шоке смотрела на крепостную стену, которая теперь опоясывала школу. Не знаю, сколько времени прошло от начала строительства и до его конца: миг или вечность, но то, что в итоге получилось – выглядело потрясающе. Красиво, мощно, неприступно.

– Значит так, – начал свое объяснение Бань Лу. – Я подумал и решил немного тут все улучшить. Стены у вас были больно хлипкие, поэтому я возвел новые, из заговоренного камня, ага. Симпатичненько так... По углам – наблюдательные башни, между ними дозорные будки, куда без них. По краям фонари – обратите внимание, в виде летящих птичек... Бойницы тут вот сделал, видите, в шахматном порядке. По-моему, очень красиво получилось... Так, теперь барбакан. Башня для лучников только одна, но здесь больше и не надо, опять-таки бойницы... Коридор к главным воротам... Здесь механизм для подъема решетки... А, совсем забыл!

Бог снова взмахнул рукой, и над тяжелой решеткой появилась красивая вывеска "Школа Добра".

– Ну, и последний штрих! – у ворот возник красивый маленький домик. – Сторожка, – пояснил Бань Лу и, наконец, замолчал, глядя на нас в ожидании оваций, которые не замедлили последовать. И следовали минут пятнадцать от нас с прибалдевшей фейкой.

Еще полчаса ушли на восхищение талантом и воздаяние словесных благодарностей. К моменту прощания с Бань Лу я уже пребывала в состоянии дикой тревоги, потому что до сих пор так никто и не появился: ни из студентов, ни из преподавателей. Даже сторожа нигде не видно. Минут пять мы с Зарянкой махали вслед улетающей сороке, а потом, не сговариваясь, помчались в сторону общежития, выяснять, что тут без нас произошло.

Леденящее кровь хищное рычание доносилось из рододендронов, кустившихся у входа в АД. Мы притормозили и обменялись испуганными взглядами.

– Думаешь, там животное? – спросила я шепотом.

– Уж точно, не человек... Пойдем, посмотрим, а? – выдвинула нерациональное предложение Зарянка, и я, вместо того, чтобы броситься наутек, согласилась.

Мы раздвинули мясистые зеленые листья и наклонились вперед.

– Я сплю... – прошептала фейка.

– Ты – нет, а вот он – так точно, – возразила я, глядя на капитана Зервана Да Ханкара, издающего жуткое рычание, которое заменяло ему храп.

Он лежал в позе эмбриона, подложив левую руку под щеку и прикрывая правой свой голый живот. Из одежды на нем были только белые трусы и розовые тапки без задников с загнутыми кверху носами. И я была почти уверена, что в начале вечера я видела эту обувь на Динь-Доне.

– Что тут произошло? – озвучила мои мысли фейка.

Я ничего не успела ответить, потому что в окне АДа появилось испуганное бледное лицо Ирэны, а потом раздался свистящий шепот, перекрикивающий даже храп нашего преподавателя:

– БЕГИТЕ!!!!

– Сейчас, вот только разгон возьму... – проворчала Зарянка, с восторгом глядя на скрюченную фигуру полевого командира.

А я подумала, что прав оказался Динь-Дон: бояться надо было раньше, а сейчас нужно жить.

– Он опасен! – вещала из-за стекла Ирэна. – Опасен и невменяем! А Вельзевул Аззариэлевич, как назло, в отъезде!

– А что случилось-то? – воскликнули мы с фейкой в один голос.

– Зайдите внутрь, хотя бы... – неуверенно предложил адский секретарь. – Неудобно через стекло разговаривать...

Мы поднялись по крылечку, послышался лязг цепи и щелканье ключа, а затем дверь распахнулась. Ирэна пропустила нас внутрь и немедленно заперлась на все засовы.

История внезапного помутнения рассудка, рассказанная ответственным секретарем АДа за рюмкой кофе

Вечер не предвещал ничего из ряда вон выходящего. Рабочий день закончился, но домой идти не хотелось. Ирэна сидела у окна с маленькой чашечкой кофе, в которой кофе было ровно половина, а остальную часть прекрасно заменял ректорский ароматный коньяк. Благо, сам Вельзевул Аззариэлевич изволили отбыть в страшной спешке и в неизвестном направлении сразу после обеда. То есть, конечно, это для студентов и преподавательского состава направление было неизвестным, а уж Ирэна-то прекрасно знала, что директор отправился на военные переговоры в Институт Годрика Воинственного.

Кофе был горяч и восхитителен, погода, несмотря на первый месяц осени, все еще по-летнему расслабляюща. Над Школой парили тишина и покой. Где-то далеко слышался смех, кто-то пел... И было так покойно и хорошо...

А потом все закрутилось. Сначала в сторону студенческого общежития мимо окна промелькнул розовый батист формы фей. И Ирэна только проворчала в спину:

– Ходить ногами надо, разлетались тут... – ее почему-то ужасно раздражала природная особенность учащихся розового факультета. Возможно, это связано с тем, что ответственному секретарю АДа так и не удалось освоить левитацию.

Эхо от возмущенных мыслей еще не успело умолкнуть, а феи снова промчались мимо окна. На этот раз, целой толпой.

Ирэна нахмурилась и поджала губы.

Когда же спустя пять минут мимо того же многострадального окна табуном пронеслись предметники и химики в сопровождении нового не очень приятного преподавателя по тактике и стратегии, женщина раздраженно захлопнула ставни и ушла вглубь здания.

Ушла, обновила кофе коньяком и, движимая любопытством, вернулась назад для того, чтобы увидеть, как мимо снова мелькнула фейка, а за ней следом тощий химик, и еще через секунду лохматый внук профессора Фростика.

В Школе явно происходило что-то нехорошее. А ректор отсутствовал... Должен ли ответственный секретарь предпринять что-то в этой ситуации? Ирэна сделала задумчивый глоток, когда под окном снова появился Вениамин Фростик. И под мышкой он тащил летающую циновку. Летающую циновку!!! Ну, это уж точно ни в какие ворота!

Женщина решительно отставила чашечку в сторону и направилась к выходу, размышляя, идти ли разбираться с нерадивыми студентами самой, или позвать на помощь кого-нибудь из преподавателей. А на крыльце она замерла немым изваянием, потому что со стороны полигона донеслось жуткое рычание, а следом за ним многократно усиленный чудовищный мат, заставивший Ирэну заалеть маковым цветом.

– Да что ж такое?

Мат повторился... Нет, не так. Он НЕ повторился, потому что говоривший был исключительно изобретателен и очень хорошо подкован в этом вопросе.

– Твою ж ма-а-а-ать! – раздалось очень близко за спиной, и ответственный секретарь громко взвизгнул и подпрыгнул на месте.

Тот самый тощий химик, но уже украшенный симпатичненьким синяком во всю скулу, задыхался и нецензурным шепотом вспоминал чью-то маму.

– Что тут происходит? – спросила Ирэна, но парень, не снижая скорости, только махнул рукой и произнес непонятное:

– Непредвиденный побочный эффект, – и уже издалека и извиняющимся голосом. – Я же на орках опытов не ставил...

И растворился в направлении общежития.

А потом в поле зрения появился Зерван Да Ханкар. Он шел быстрым шагом, матерился и при этом на ходу срывал с себя одежду.

– Е...ть! – воскликнул он радостно, заметив ответственного секретаря. – Иди сюда, голуба, я тебя поцелую!

Ирэна сдавленно пискнула и ринулась назад в АД, захлопывая за собой все двери, замыкая замки и активируя защитные заклинания. Затем женщина, с ужасом слушая, как грохочут и стонут массивные дубовые двери под ударами взбесившегося преподавателя, пробежала в кабинет ректора и распахнула дверцы шкафа, в котором находилось огромное зеркало в золотой раме.

Она хлопнула в ладоши и почти провизжала:

– Заводись, давай, зараза!!!!

– Что за хамство? – возмутилось зеркало и пошло рябью.

– Ты мне потом все выскажешь, ладно. А сейчас покажи крыльцо администрации.

Да Ханкар все еще топтался там. Не то что бы Ирэна в этом сомневалась, ибо в дверь молотили непрестанно. Но зато теперь стало заметно, что бывший легионер полностью разоблачился, оставив на себе из одежды только белые трусы, которые смотрелись весьма экстравагантно, оттеняя черноту волосяного покрова преподавателя. Да. Недостаток волос на голове капитана Зервана с избытком компенсировался густой порослью по всему телу.

– Омерзительно... – брезгливо пробормотала Ирэна, с интересом рассматривая мужчину.

А тот вдруг замер, словно прислушиваясь к чему-то. А потом, наконец, оставил многострадальную дверь в покое и, смешно виляя белым задом, умчался в сторону ворот.

– Ой, мамочки! – простонала Ирэна. – Хоть бы он за территорию не вышел. Позору же не оберемся...

– Переключить? – живо поинтересовалось зеркало.

– Спрашиваешь... Твою ж... Это что такое? А где барбакан?..

Черно-белая группа студентов вяло копошилась на развалинах, розовые следили за ними издалека. Летающая циновка нигде не наблюдалась.

– Ох, не нравится мне все это... – задумчиво протянуло зеркало одновременно с появлением недообнаженного полуорка.

– Ох, и не только тебе... – согласилась Ирэна, наблюдая за тем, как на картинке все замерли.