Восточное путешествие

— Ну и ну! А этот старый ловелас времени зря не теряет!

— Вы о ком?

— О султане, разумеется. Вы же, кажется, тоже его узнали. Хотя не представляю, как вам это удалось.

В этот момент тот, которого королева назвала султаном, обернулся, видимо, почувствовав на себе чужой взгляд, и граф узнал в нем пирата, который, стоило виконтессе Бри де Мелен и ее спутнице появиться в танцевальном зале, выделил из толпы рослую красавицу и без малейших колебаний взял ее на абордаж.

«Похоже, не зря говорят, что на ловца и зверь бежит», — подумал граф, хотя не мог бы с полной уверенностью сказать, кто в этой ситуации был охотником, а кто добычей.

Султан что-то сказал своей спутнице и, выслушав ее ответ, жестом владельца обвил ее необъятную талию и вместе с ней подошел к двум дамам, своим внезапным появлением прервавшим их тайное свидание.

— Добрый вечер, мадам! Здравствуйте, виконтесса! — сказал он, сопровождая каждое приветствие наклоном головы. — Позвольте представиться: Махмуд ибн Фаре, повелитель мышей Востока.

Голову восточного владыки все еще украшал красный платок, но повязка, прикрывавшая правый глаз, исчезла. Концы ее выглядывали из карманов его широких шаровар. Из-за пояса торчал пистолет, судя по всему, не бутафорский.

Граф сделал легкий реверанс и, стараясь придать как можно больше очарования своему голосу, промолвил:

— Несказанно рада знакомству, Ваше Величество.

Королева между тем не сводила глаз со спутницы султана, лишь краем уха следя за завязавшейся беседой.

— Просто страшно подумать, что я мог покинуть этот прекрасный город, так и не познакомившись с такой его очаровательной обитательницей, как вы, виконтесса, — продолжал заливаться соловьиной трелью восточный Казанова.

— Не могу не согласиться с Вашим Величеством. Покинуть город, не познакомившись со мной, это все равно, что побывать в Египте и не взглянуть на пирамиду Хеопса, — ответила виконтесса, выпрямляясь во весь свой рост. — Но вы зря переживаете, такого шанса я бы вам все равно не предоставила. Дело в том, что я сама искала встречи с Вашим Величеством.

— Вот как? — только и успел сказать султан.

— Ты не возражаешь, дорогая Марселина, если я на время похищу твоего спутника? — прервала его виконтесса. Не дожидаясь ответа, она оттеснила племянницу, сгребла Его Величество в охапку и поволокла вниз по ступенькам. Тот молча покорился судьбе. Он уже давно усвоил, что спорить с представительницами так называемого слабого пола, особенно когда они настроены столь решительно, бесполезно. Имея трех жен и более ста наложниц, такие уроки усваиваешь быстро. У основания лестницы он сделал попытку обернуться, но лишь уткнулся в необъятный бюст виконтессы.

— Ну вот мы и одни, — сказала виконтесса, когда они оказались в сумраке парка. В ее голосе не было и тени прежнего кокетства. — Простите меня за неожиданное похищение, Ваше Величество, но нам действительно предстоит серьезный разговор, а здесь нам никто не помешает.

— Может быть, вы все же выпустите меня, сударыня? Мне немного тесно в ваших крепких объятиях. Не бойтесь, я не убегу.

— Разумеется, не убежите, — ответила виконтесса, освобождая свою жертву. — Еще ни одной мышиной особи мужского пола не удалось от меня убежать.

— Охотно верю, — ответил султан, окидывая свою спутницу боязливо- восторженным взглядом. — И о чем же вы хотели со мной поговорить?

— О моей племяннице. Бедная девочка призналась мне, что неравнодушна к Вашему Величеству. Я слышала, что и вы проявили к ней некоторый интерес. Это так?

— Ваша племянница меня просто очаровала, виконтесса, — оживился султан. — Она самая необыкновенная девушка из всех, которых я когда-либо встречал. И очень целомудренна.

— И тем не менее, вы не собираетесь на ней жениться. Вы ведь не можете не понимать, какое оскорбление вы наносите семье этой глупышки, сделав ее рабой своих прихотей. Ее родители слишком благородны и слишком преданны королю, чтобы выступить в ее защиту, но я таким благородством не отличаюсь. Запомните: Марселина Сен Жюльен никогда не будет ходить в наложницах или я не виконтесса Бри де Мелен! — торжественно произнес граф, мощной грудью надвигаясь на султана.

— Я бы с радостью женился на мадемуазель Сен Жюльен, но закон султаната не позволяет. У меня уже есть три жены. Во времена моих предков это не послужило бы препятствием, но сейчас … Сейчас это невозможно, — попытался оправдаться султан.

— Ну, этими сказками вы можете морочить голову кому угодно, только не мне. Уж я-то знаю вашего брата вдоль и поперек. Не первый год да и — чего греха таить — не первый раз замужем. Все это только отговорки. Из любого положения есть выход. Нужно только захотеть его найти.

— Я его не вижу.

— Значит, и мадемуазель Сен Жюльен вам не видать как своих ушей.

— Не губите меня, виконтесса! Я люблю мадемуазель Сен Жюльен. Я полюбил ее со всей страстью уже не молодого и многоопытного сердца. Я уже давно не живу полноценной жизнью, если вы понимаете, о чем я говорю. Мой гарем — это лишь дань традициям. Но как только я увидел Марселину, я словно заново родился. Я понял, что эта мышка способна продлить мне молодость. Она для меня все равно что эликсир бессмертия.

— Очень волнующий рассказ. Но меня не так легко разжалобить. Последний раз я плакала, когда мой первый супруг — царствие ему небесное! — сломал мою куклу. И поверьте, ему пришлось горько раскаиваться в своем жестоком поступке. Поэтому, если я все же соглашусь пойти вам навстречу, то не ради Вашего Величества, а только ради моей любимой крошки, которая вбила себе в голову, что жить не может без Вашего Величества и готова на все, лишь бы не быть разлученной с вами.

— Неужели это правда?

— К моему величайшему сожалению. Бедняжка еще очень неопытна и не знает, что любовь к царственной особе, как правило, заканчивается трагически. Чтобы предотвратить трагедию, я и затеяла этот неприятный разговор.

— У вас есть какое-то конкретное предложение?

— Да. Я предлагаю заключить брак, который у нас называют гражданским. По правовым последствиям такой брак приравнивается к церковному, а все дети, появившиеся в результате него, считаются законными наследниками. Ему предшествует церемония обручения, во время которой жених и невеста обмениваются кольцами и заключают брачный договор. Если в течение двух месяцев договор не будет расторгнут, жених и невеста считаются мужем и женой.

— Мне никогда не приходилось слышать о таком обычае, — заметил султан.

— Это неудивительно. Такой брак — большая редкость. Впервые он был заключен четыре столетия назад между дочерью маркиза Монтаньоло и китайским императором. После этого к нему прибегали еще несколько раз в тех случаях, когда по тем или иным причинам церковный брак был невозможен. Полагаю, что нас всех он тоже должен устроить. Мадемуазель Сен Жюльен взойдет на брачное ложе султаншей, семья герцога Сен Жюльена не покроет себя позором, а Вашему Величеству удастся избежать размолвки с представителями высшего духовенства. Во всяком случае, вам не понадобится их согласия на брак. Если захотите, вы можете даже внести в закон султаната небольшую поправку, допускающую гражданский брак между членом королевской семьи и простым смертным. Представьте себе, сколько разбитых сердец вам удастся спасти в будущем одним только росчерком пера! Что вы на это скажете?

— Скажу, что вы просто чудо. Я преклоняюсь перед вашим умом, виконтесса. Вы спасли мне жизнь, — ответил султан, который ни на минуту не усомнился в правдивости слов виконтессы (которые, скажу вам по секрету, были чистейшим вымыслом от первого слова до последнего), и, зажмурившись от удовольствия, процитировал часть лекции, которая произвела на него наибольшее впечатление:

— Я женюсь на мадемуазель Сен Жюльен и она взойдет на брачное ложе султаншей.

— А вот с последним вам придется подождать, — вернула его на землю виконтесса. — Не забывайте, что это может произойти не раньше, чем через два месяца со дня подписания брачного договора. А до тех пор невеста обязана соблюдать обет целомудрия, который берет на себя, дав согласие стать вашей женой. Нарушение обета ведет к расторжению договора. Я понимаю, это очень суровое испытание, но Вашему Величеству придется через него пройти.

— А я тоже должен соблюдать целомудрие все это время? — спросил султан осторожно.

— Нет, на жениха это требование не распространяется, — сжалился над ним граф. — Вы можете продолжать предаваться любовным утехам.

Султан согласно закивал. Видимо, он уже успел позабыть, что всего несколько минут назад объявил свой гарем лишь данью традициям.

— Но только не в компании своей невесты, — напомнила безжалостная виконтесса. — И не думайте, что здесь вам удастся меня перехитрить. В течение двух месяцев невеста не может сделать ни шагу без своей дуэньи, основная задача которой — оберегать целомудрие своей подопечной, а уж я постараюсь, чтобы дуэньей назначили меня. Поверьте, более бдительного стража не сыскать во всем мышином королевстве.

— Верю.

— Что ж, я рада, что мы пришли к взаимопониманию. Думаю, нам не составит труда уговорить Его Величество Мауса XХV скрепить ваш брачный договор с Марселиной Сен Жюльен королевской печатью.

* * *

Через день жители Маусвиля узнали о том, что Марселина Сен Жюльен, дочь кузена короля герцога Сен Жюльена, стала невестой мышиного султана. На церемонии обручения присутствовали лишь самые родовитые представители мышиной знати. Стало также известно, что жених преподнес невесте сказочный подарок в виде невиданной красоты алмазной подвески с изумрудными прожилками, по форме напоминающей кусочек рокфора и стоимостью почти с полкоролевства. Это, конечно, было преувеличением, подвеска обошлась султану лишь в один фрегат и два клипера, но, согласитесь, что это, тем не менее, был поистине царский подарок. На следующий день жениху предстояло отправиться в обратный путь, но без невесты, которая последует за ним через неделю в компании своей дуэньи виконтессы Бри де Мелен.

4. Мадам Пуазон

Те, кто хотя бы в общих чертах знакомы с историей мышиного королевства, не могли не слышать о маркизе Мари Мадлен Пуазон, знаменитой целительнице и отравительнице, которая в течение нескольких лет была самой популярной дамой в королевстве после королевы. К сожалению, в анналы истории эта необыкновенная мышка вошла лишь в последнем качестве, а именно в качестве отравительницы. Что же до ее способности облегчать физические и душевные раны страждущих мышей, то о них в официальных хрониках не говорится ни слова. Об этом, как утверждают, позаботился Маус XХV. Еще при его рождении некий астролог предсказал, что Маус XХV умрет во время пира, отведав специально приготовленного для него блюда. (Кстати сказать, предсказания астролога не оправдались, за что он впоследствии был казнен преемником Мауса XХV, Маусом XХVI). Король, как и многие просвещенные обитатели мышиного королевства, не был суеверен, но давно замечено, что в дурные предсказания и предзнаменования верят даже рационально мыслящие мыши, поэтому неудивительно, что Маус XХV не одобрял дружбу королевы с маркизой Пуазон, о которой ходили самые разные слухи. В частности, поговаривали, что эта благородная дама принимала очень близко к сердцу страдания женской половины королевства и помогала страдалицам избавиться от извергов-мужей, снабжая своих клиенток рецептами чудесных блюд, вкусив которые, злодеи уже не вставали из-за стола. Поначалу король просто предпочитал не прикасаться к некоторым блюдам, если его соседкой по столу оказывалась маркиза, но по мере того, как время шло, его страх перед этой миниатюрной мышкой стал превращаться в манию, и в один прекрасный день мадам Пуазон оказалась в застенках тюрьмы Катценберг, откуда ей был уготован один путь — на костер. Маус XХV не нашел лучшего способа раз и навсегда избавиться от наваждения, как возродить обычай предков и сжечь причину своих ночных кошмаров на костре, объявив маркизу колдуньей. И сжег бы, не вмешайся в это дело королева. Неизвестно каким образом, но Ее Величеству удалось добиться для своей подруги помилования, которое было заменено заточением в родовом замке маркизы, где она и прожила до самой смерти.

Бежать из замка было практически невозможно — его охраняли две роты солдат, которым было строго-настрого приказано не выпускать никого за пределы замка. Войти же туда можно было только по предъявлению письма за подписью и печатью самого короля.

Но маркиза и не помышляла о бегстве. В полуподвальном этаже замка располагалась лаборатория, в которой еще до рождения маркизы колдовала ее бабка, снабжая всю округу целебными снадобьями, а, случалось, и зельями более сомнительного свойства. Свои знания старая мышка передала смышленой внучке вместе с лабораторией и несколькими толстенными томами знахарских рецептов.

В этой самой лаборатории и коротала время опальная маркиза. Здесь же она принимала своих редких гостей, не опасаясь, что им могут помешать. Смельчаков, которые осмелились бы пересечь порог лаборатории, в замке не было. И слуги и стражники боялись гнева маркизы, особенно после одного случая. Еще в самом начале своего заточения маркиза застала одного из стражников роющимся в ее записях. На следующий день он скончался от «несварения желудка». Было ли то случайным совпадением или нет, так и осталось невыясненным, но с тех пор нижний этаж замка был полностью в распоряжении его хозяйки.

Время от времени маркизу навещала таинственная дама. Она всегда прибывала в дорожной карете с занавешенными окнами и почти всегда одна. Поговаривали, что это сама королева, хотя лица дамы никто никогда не видел.

Но вот однажды — это было вскоре после нашумевшей помолвки дочери герцога Сен Жюльена с мышиным султаном — в замок пожаловал новый гость. Он предъявил пропуск и был проведен в одну из гостиных на первом этаже замка.

— Боюсь, вам придется немного подождать, пока я доложу Ее Светлости о вашем визите, — сказал слуга и вышел, оставив посетителя одного.

Ждать пришлось довольно долго. Но вот наконец послышались легкие шаги, один из гобеленов, которые гость принял за элемент убранства гостиной, приподнялся, и в комнату вошла небольшая мышка.

Маркизу было трудно узнать. Годы вынужденного затворничества не прошли для нее даром. Ее некогда цветущая мордочка осунулась, шкурка потускнела, глаза утратили прежний блеск.

— Какими судьбами? — спросила маркиза, не обращаясь к нежданному гостю по имени. — Хотя что за глупый вопрос. Сюда не приезжают на чашку чая или ради того, чтобы осведомиться о моем здоровье.

Посетитель молча протянул ей запечатанный конверт.

Глаза маркизы забегали по строчкам, потом вновь остановились на лице посетителя.

— Я все поняла. Следуйте за мной, — сказала она сухо.

Маркиза приподняла гобелен, за которым скрывался дверной проем, и пошла, не оглядываясь, по длинному узкому коридору, в который не выходила ни одна дверь. Дойдя до конца коридора, хозяйка замка и ее гость по винтовой лестнице спустились на нижний этаж и оказались в огромном помещении, стены которого были сплошь уставлены банками и склянками всевозможных форм и размеров. С потолка свисали пучки пахучих трав. «Ни дать, ни взять, обитель колдуна», — подумал посетитель. Не дав ему оглядеться, маркиза провела его в следующее помещение, меблированное в более традиционном стиле. Здесь было несколько шкафов с книгами, восточный диван с мягкими подушками, несколько кресел и старинное бюро.

— Присаживайтесь, граф, — сказала хозяйка, указывая на одно из кресел.

— А здесь довольно уютно, — ответил граф де Грюйер, озираясь. — Как вы поживаете, маркиза?

— Молитвами Его Величества.

— Не скучаете по двору?

— Очень редко. Мне достаточно воспоминаний.

Блуждающий взгляд графа остановился на скомканных листках бумаги, валявшихся на полу возле раскрытого бюро.

— Уж не надумали ли вы писать мемуары, маркиза?

— Вы, как всегда, очень проницательны, граф. Представьте себе, я действительно решила записать свои впечатления о некоторых встречах, пока эти мрачные стены не стерли последнюю память о них. Никогда не ожидала, что это такое интересное занятие. Сейчас сожалею, что никогда не вела дневник. При моем, скажем так, увлечении, это было бы довольно опасно. Но теперь-то мне уже нечего страшиться. Все, что могло произойти, уже произошло. Если мне чего-то и не достает, так это общения. Знаете, иногда хочется просто посплетничать.

— Ну так посплетничайте со мной.

— Ну какой из вас сплетник, граф? Вы и при дворе-то бываете раз в сто лет. Расскажите лучше, что у вас стряслось. Ее Величество написала лишь, что я должна вам непременно помочь. О самом же деле в письме нет ни слова.

— Но вы должны обещать мне, что о цели моего сегодняшнего визита к вам в ваших мемуарах не появится ни строчки.

— Обещаю.

— Взамен по возвращении я расскажу вам во всех подробностях о своих приключениях.

— Вы куда-то отправляетесь?

— Да, на Восток, в царство мышиного султана. И вернусь ли я оттуда живым, во многом зависит от вас.

— Вы меня очень заинтриговали.

— То ли еще будет.

И граф рассказал маркизе о событиях последних дней, о задуманной им брачной афере, закончившейся помолвкой повелителя мышей Востока с мнимой Марселиной, и вкратце изложил свой план спасения.

— Если мой план не удастся, — закончил граф, — то конец у этой истории будет довольно печальным. Восточные владыки скоры на расправу. Султан вряд ли простит нам с Марселем наш обман, а уж чем наше разоблачение грозит мышиному королевству, и подумать страшно.

— Я восхищаюсь вашим умом и вашей смелостью граф, и буду рада вам помочь. По счастью, у меня есть то, о чем вы просите, — сказала маркиза, выслушав рассказ. — Но мне кажется, что вы все же кое-чего не учли. Как, к примеру, вы собираетесь отбиваться от домогательств султана и других вельмож?

— Султан обещал мне, что никаких поползновений на нашу девичью честь не будет.

— Ваша беда в том, граф, что вы на редкость порядочны, и оттого склонны преувеличивать порядочность других мышей. Уверяю вас, такие поползновения будут, и вы должны быть к ним готовы. У меня есть кое-какие задумки на этот счет, но чтобы их осуществить, мне понадобится не менее суток.

* * *

Замок маркизы граф покинул лишь следующим вечером. С собой он увозил небольшой деревянный ящичек, в котором на мягком бархате покоились три небольших флакончика. В кармане камзола похрустывал кусочек пергамента, на котором симпатическими чернилами мелким почерком маркизы были выведены подробные инструкции по применению содержимого флакончиков.

5. Прибытие

Через несколько дней мадемуазель Сен Жюльен и виконтесса Бри де Мелен уже поднимались по трапу небольшого парусного судна, которое должно было доставить их в Пармезанополь. Всю дорогу до морского порта их сопровождал почетный эскорт, далее дамы следовали одни под присмотром капитана. С собой они везли несколько сундуков с подарками для султана и одеждой для себя. Последняя состояла из европейских и восточных нарядов, изготовленных по особому заказу.

Морское путешествие длилось семь дней и семь ночей. Для двух путешественниц оно было полно новых впечатлений, которые я, тем не менее, не стану описывать во всех подробностях, потому что они блекнут по сравнению с тем великолепием, в которое путешественницы окунулись, переступив порог восточного дворца.

Граф, который не раз бывал в покоях королевы и думал, что знает, что такое роскошь, был сражен красотой обители мышиного султана и его жен. Это белоснежное чудо, казалось, было выстроено по образу и подобию легендарного дворца халдейских царей, вошедшего в историю благодаря садам, украшавшим его террасы. На одну из таких террас, на которой был разбит настоящий парк, выходили покои, отведенные по приказу султана новому украшению его гарема.

— Ущипни меня, Марселина, — сказал граф, когда к нему вернулся дар членораздельной речи. — Мне кажется, я грежу.

— Меня бы самого… я хотела сказать, меня бы саму кто ущипнул. Никогда не видела ничего подобного, — ответил Марсель, протягивая лапу, чтобы пощупать воздушный узор, окаймлявший одну из ниш: он не мог поверить, что это украшение вырезано из камня.

— Я рад, что госпожа довольна, — пропищал старший евнух, семеня за своей новой хозяйкой. — Эта комната предназначается для отдыха и для приема гостей. Сегодня сюда придут придворные поэты, чтобы прочесть госпоже свои замечательные стихи, которые они написали специально в ее честь. Хотя я не могу себе представить, где они найдут слова, способные описать ее неземную красоту.

— А что там? — спросил Марсель, указывая на двустворчатую резную дверь с вкраплениями из драгоценных камней.

— Там находится опочивальня госпожи. Размерами она уступает гостиной, но ведь там госпожа будет принимать только одного гостя. За ней — комната для омовений. Там же госпожа найдет душистый порошок для лица, краску для бровей и усиков, а также другие предметы туалета, которые заключают в себе тайну неувядающей женской красоты и свежести и которые я по ошибке приказал приготовить для моей госпожи, потому что теперь вижу, что она в них не нуждается. Сейчас служанки как раз готовят для госпожи ванную с благовониями, чтобы смыть с нее дорожную усталость. Желаете взглянуть?

Евнух распахнул створки двери и, прижав лапки к груди, с поклоном отошел в сторону, пропуская дам вперед.

Большую часть опочивальни занимало огромное ложе, скрытое от посторонних взоров прозрачным розовым пологом, расшитым золотыми нитями. В одной из резных ниш граф заметил старинную курильницу с изображением пышной восточной красавицы в прозрачных одеждах, с таинственной улыбкой на устах восходящей на ложе любви. Граф слегка повернул курильницу, чтобы разглядеть весь рисунок — и вздрогнул. На секунду ему показалось, что с рисунка на него смотрит ухмыляющаяся мордочка Марселя. Видение сразу всколыхнуло рой тревожных мыслей, но их вовремя прервал голос евнуха.

Хлопнув в ладоши, главный страж гарема негромко позвал: «Мимоза, Мелиса, Мелахат!», и тотчас в двери, ведущей в комнату для омовений, возникли три фигурки.

— Это Мимоза, Мелиса и Мелахат, — представил служанок евнух. — До сих пор они были в услужении у госпожи Мелике, теперь будут прислуживать Вашей Светлости.

— Они ей чем-то не угодили? — спросил Марсель.

— Ну что вы! Если бы это было так, их бы здесь уже не было. С непослушными служанками у нас особо не церемонятся, их просто вышвыривают на улицу на забаву бродячим котам. Тут как раз все наоборот. Это госпожа Мелике не угодила Его Величеству, и он продал ее заезжему купцу.

— А где находятся покои моей дуэньи?