Помоги проекту - поделись книгой:
Выходит три раза в год
Председатель Редакционного совета
Борис Кагарлицкий
Редакционный совет
Анна Очкина (заместитель председателя)
Даниил Григорьев (ответственный секретарь)
Руслан Дзарасов
Василий Колташов
Редактор
Кирилл Волгин
Дизайн
Константин Девятов
Номер издан при поддержке филиала Фонда Розы Люксембург в Российской Федерации
E-mail редакции: journal.leftpolicy@gmail.com
Тираж 600 экз.
Содержание
5. Найти ответы
ДОКЛАД
8. Пенсионная система в России: Тупики бюрократических реформ и перспективы преобразования. Аналитический доклад ИГСО.
КОНФЕРЕНЦИИ
49. Российская экономика и общество на перепутье: преодоление неолиберализма или усугубление кризиса (обзор дискуссии)
71. Руслан Дзарасов. Неолиберализм и Россия
81. Владимир Пешков. Оптимизация кризиса
88. Анна Очкина. Агония социального государства
95. Даниил Григорьев. Математические модели планирования: воспоминание о будущем
100. Александр Мальцев. Технологическая стагнация в глобальной экономике
127. Дмитрий Литовка. Психопатологии и капитализм
ДИСКУССИИ
131. Даниил Эвер. Всё уже было
136. Борис Кагарлицкий. Класс не в себе
КНИГИ
142. Борис Романов. В защиту варваров
146. Юрий Угольников. Размышления по поводу «Щекотливого субъекта»
157. АВТОРЫ
Найти ответы
В преддверии майских праздников 2015 года ознаменовалось острой дискуссией внутри правительства. Спорили о будущем пенсионной системы и о том, как перераспределить имеющиеся ресурсы. Граждан, которые эти средства накапливали, у которых эти деньги вычитали из зарплаты, по обыкновению не спрашивали. Но общество постепенно осознаёт масштабы проблемы. И хотя активности особой по этому поводу не было заметно, то заинтересованность и понимание значения происходящего несомненно выросли.
Речь идёт прежде всего об экономическом кризисе и связанном с ним кризисом пенсионной системы. Рубеж 2014 и 2015 годов ознаменовался резким падением рубля, обесценившим значительную часть сбережений простых граждан, веривших обещаниям властей и накапливавших средства в национальной валюте. Последовательные судорожные усилия Центрального Банка и Министерства финансов по укреплению рубля лишь создали дополнительные факторы нестабильности и повторно обесценили накопления рядовых вкладчиков, которые, поняв масштабы девальвации меняли рубли на доллары по 56–60 рублей за одну зелёную бумажку, а затем вынуждены были конвертировать обратно доллары в рубли, чтобы делать текущие покупки по 50–53 рубля за доллар.
Однако на уровне государственного бюджета положение дел оказалось не лучшим. Спад производства и падение покупательной способности населения власти пытались компенсировать не ростом государственных расходов, а напротив, продолжением политики жёсткой экономии. Результат не заставил себя долго ждать
— кризис углубился, а поступления доходов в бюджет сократились ещё больше. Победные реляции об укреплении рубля не могли скрыть углубляющегося упадка реального сектора, причём рост национальной валюты лишь усугублял положение
— деньги, которые могли бы пойти на инвестиции или кредитование граждан и предприятий, уходили на финансовый рынок, в спекуляции. И винить в этом приходится именно Центральный Банк, политика которого однозначно делала спекулятивные вложения единственно прибыльными. Разумеется, подобные тенденции наблюдались по всему миру, но у нас они оказались особенно ярко выражены.
На этом фоне разразился очередной, уже не первый кризис Пенсионного Фонда Российской Федерации. Правительство начало искать спасения в попытках заморозить (фактически — конфисковать) средства, из которых формировалась накопительная часть пенсий, одновременно поставив вопрос о повышении пенсионного возраста. Министр финансов Антон Силуанов сообщил об этом в несколько гротескной форме, заявив: «Недавно мы встречались с экспертами в этой части, причём с международными экспертами. Эксперты рекомендуют нам увеличивать возраст до 65 лет и для мужчин, и женщин»1. Кто были эти загадочные эксперты, из каких они были стран и какие аргументы приводили, так и осталось государственной тайной. Как и полное содержание экспертного доклада о необходимости отмены накопительной части пенсии, который был заказан Пенсионным фондом России в конце сентября 2014 года за 9,85 млн рублей2. В таких условиях Институт глобализации и социальных движений подготовил собственный альтернативный доклад, обосновывающий необходимость иной политики — сочетания солидарной пенсии с формированием накопительного пенсионного фонда, создания рентной базы для обеспечения пенсионных накоплений вложениями в реальный сектор (прежде всего в жильё), предоставления гражданам выбора нескольких вариантов по срокам и условиям выхода на пенсию, а главное — необходимость независимого аудита и санации самого Пенсионного Фонда РФ.
22 апреля 2015 года правительство приняло решение не проводить конфискацию пенсионных накоплений граждан, но кризисное состояние всей пенсионной системы в целом этим никак не преодолели. Тем самым вопрос о будущем накопительной и солидарной пенсии так и остался нерешённым, провоцируя большую общественную дискуссию, в которой левые непременно должны принять участие.
Между тем, как бы ни были велики проблемы пенсионной системы или любой другой подсистемы современного российского общества, они просто не могут быть решены без радикального преобразования социальных отношений в целом, без отказа от неолиберальной политики, которая привела нас к глубочайшему кризису. Хуже того, при отсутствии внятной альтернативы, сам по себе кризис не только не приводит к отказу от этой политики, но, напротив, становится поводом для очередного усугубления неолиберальных реформ, как мы могли наблюдать не только на примере дискуссии о пенсионной системе, но, ещё более ярко, на примере здравоохранения и образования. В этих сферах декабрь 2014 года ознаменовался целой чередой новых правительственных инициатив, по сути означавших уже не только массовые сокращения работников, но и систематический погром — ликвидацию структур бесплатной медицинской помощи, специализированных государственных школ и т. д. В стране уже в 2014 резко выросла больничная смертность — и это при том, что в больницы по возможности старались не брать безнадёжных пациентов, чтобы не портить статистику.
Преодоление кризиса возможно только на основе систематической экономической реконструкции, предполагающей не только рост государственного участия в экономике, но и принципиального изменения направленности государственной политики, её принципов и приоритетов, а главное — структуры и природы самого этого государства. Таким образом, без политических перемен никакая кейнсианская или марксистская экономическая политика работать не будет. Однако отсюда отнюдь не следует, будто нет необходимости эту альтернативную политику обсуждать и вырабатывать — чему и была 23–24 апреля 2015 года посвящена конференция, проведённая в Российском экономическом университете при участии ИГСО и при поддержке Фонда им. Розы Люксембург. Материалы этой конференции вместе с докладом о пенсионной реформе публикуются в этом номере.
На протяжении многих лет мы анализировали противоречия неолиберализма, предсказывали его кризис, объясняли неизбежность подобного хода событий. Время полностью подтвердило нашу правоту. Все прогнозы, даже те, которые мы сами порой считали крайне радикальными, оказались верны. Однако время требует уже не прогнозов, а политических, экономических и социальных решений. Принимать их придётся, скорее всего, не в самых лучших условиях — неолиберализм оставляет за собой руины. Но даже для реконструкции руин всё равно нужен план.
ДОКЛАД
ПЕНСИОННАЯ СИСТЕМА В РОССИИ:
Тупики бюрократических реформ и перспективы преобразования
Составители:
Кагарлицкий Б. Ю.
Колташов В. Г.
Очкина А. В.
Григорьев Д. И.
21 апреля 2015 г. Москва
ВВЕДЕНИЕ
В 2002 году в России была проведена пенсионная реформа. Она была начата без санации Пенсионного фонда (ПФ), без аудиторской проверки. Уже 2008 году стало понятно, что она провалилась. Однако Правительство затевало новые и новые этапы реформы. Сейчас оно покушается на права граждан. Предложения Министерства Финансов, других правительственных ведомств и экспертов включают в себя повышение пенсионного возраста, отмену досрочного выхода на пенсию для представителей ряда профессий, отмену пенсий для работающих пенсионеров, зарабатывающих более 83 тысяч рублей в месяц, замораживание накопительной части пенсии и отказ от неё в ближайшем будущем и так далее. Фактически речь идёт о судорожных попытках любым способом заткнуть бреши, образовавшиеся в Пенсионном фонде. Расплачиваться за эти меры, являющиеся попыткой правительства справиться с последствиями своих собственных грубейших ошибок, как всегда, должно население.
Всё это вновь ставит вопрос о пенсионной реформе, которая должна быть проведена в интересах общества, обеспечив работоспособность ПФ и сохранение прав граждан. Чиновники уверяют, что выбора нет. Но это не так: прогрессивную и устойчивую пенсионную систему можно создать. Провал пенсионной реформы 2002 года должен быть не поводом для проведения «в пожарном порядке» новых бессистемных и антигуманных мер, обречённых на такой же провал в самом ближайшем будущем, а отправным пунктом серьёзной дискуссии, направленной на эффективную реорганизацию пенсионной системы в интересах граждан, стимулирующую развитие отечественной экономики.
Старые ошибки: перманентная реформа с 2002 года
В 2002 году в России стартовала пенсионная реформа. Официально она ставила во главу угла обеспечение финансовой сбалансированности ПФ на длительное время. К тому времени в России отмечалось ухудшение демографической ситуации. Соотношение пенсионеров к количеству работающих граждан России ежегодно ухудшалось за счёт возрастания доли граждан старших возрастов. Доля трудоспособных россиян, напротив, сокращалась. Такое положение дел оказалось результатом соединения долгосрочных тенденций демографического спада, начавшихся ещё в СССР, с последствиями неолиберальных реформ 1990-х годов, сломавших советскую модель экономики и резко снизивших уровень жизни. Результатом был спад рождаемости, дополненный резким ростом смертности мужчин трудоспособного возраста.
Однако уже в 1999 году в России начался новый экономический подъём, и реформа пенсионной системы должна была быть с ним долговременно увязана. Без этого было бы невозможно сформировать новую модель, в которой предусматривались как страховая, так и накопительная части пенсии. Основа её была представлена в Федеральном законе от 17 декабря 2001 г. N 173-ФЗ «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» (статья 5, п.2)1. Впоследствии целый ряд аспектов реформы корректировались дополнительными решениями и актами.
Формирование накопительной пенсии, однако, предусматривалось не для всех возрастов, а только для граждан 1967 года рождения и младше. По действующим на данный момент правилам, будущая пенсия россиянина, родившегося после 1967 года, складывается из трёх составляющих: суммы страховой части пенсии, накопленной к моменту выхода, поделённой на 228 месяцев, или 19 лет (ожидаемый период выплат пенсий по старости), фиксированной базовой страховой части, а также накопительной части на момент выхода на пенсию, поделённой на 228 месяцев.
Цели и задачи реформы не были сколько-нибудь последовательно и внятно разъяснены населению. В результате россияне отнеслись к реформе с недоверием. Показателем этого недоверия стало появление подавляющего большинства так называемых «молчунов» — граждан, так и не сделавших, в соответствии с новыми правилами, выбор в пользу какого-либо конкретного фонда, куда должны были бы поступать их пенсионные накопления. В стране развернулась «бумажная забастовка». Большинство граждан не откликнулось на письменные обращения Пенсионного фонда РФ и так и не выбрало способ размещения накопительной составной пенсии. Они не понимали сложных формул реформаторов, не представляли, как те могут работать, боялись риска финансового инвестирования (присвоения их денег) и были убеждены, что будет лучше, если государство продолжит за всё отвечать и далее.
Серьёзной проблемой реформы был отказ от санации ПФ. Правительство предполагало, что накопившиеся финансовые проблемы Фонда будут решены за счёт будущих пенсионеров в течение длительного времени. Реформа не задумывалась как быстрое качественное обновление, способное снять все старые проблемы пенсионной системы. Однако до 2008 года рост экономики долго маскировал неудовлетворительный характер реформы.
Осложняющим для реформы фактором была потребительская инфляция. Хотя экономика в 2002–2008 годах уверенно росла, происходило снижение покупательной способности рубля. Трудящиеся видели, что только постоянный рост цены их рабочей силы на рынке труду позволял увеличивать уровень потребления. Это приводило к высокой текучести кадров, а также способствовало сохранению серых схем оплаты труда. Граждане готовы были смириться с отказом работодателя от выплаты налогов и средств в пенсионные фонды в обмен на повышение наличной зарплаты, выдаваемой «в конверте» или по различным «серым» схемам. В результате недополучение средств ПФ стало хроническим. Подобная ситуация стала возможной именно потому, что значительная часть наёмных работников не верила в возможность получения «нормальной пенсии» в России. Они предпочитали получить наличными то, что должно было уходить на непонятные схемы ПФ. Таким образом реформа не только не стала способом разрешить финансовые проблемы пенсионной системы, но на первых порах даже усугубила их.
Однако по мере того как доверие к рублю возрастало, появился интерес к накопительной части пенсии. Это не снимало беспокойства граждан по поводу роста потребительских цен даже на фоне укрепления рубля к американской валюте. Обществом ощущалось, что ни один из денежных знаков не гарантирует им сохранности и ценности накопительной части пенсии. В 2008–2009 годах произошло падение на фондовом рынке, что объективно поставило вопрос о правильности и ошибочности вложения в них пенсионных накоплений. Само по себе колебание фондовых рынков является нормальным явлением в условиях капиталистической рыночной экономики. Подобные факторы власти должны были бы учесть при старте реформы, но они не учли их. Чиновники позаботились о превращении пенсионных накоплений в капитал, но не сделали тех, кто создал эти деньги, заинтересованными в управлении, не создали сколько-нибудь открытых и прозрачных схем доступа людей к контролю за собственными накоплениями.
Провал реформы стал очевиден в тот самый период, когда в российском обществе сформировались слои работников потенциально заинтересованные в накопительном формате пенсии. Это представители интеллектуально весомых профессий, квалифицированные рабочие, средний управленческий персонал, увлечённые своей работой и не стремящиеся к раннему выходу на пенсию люди. Их интересы не были учтены, их не собираются учитывать и на современном этапе реформы.
Пенсионная реформа представлялась обществу как способ избавить людей от необходимости отчислять средства ради других. Каждый гражданин должен был отныне накопить на собственную пенсию.
На первых порах правительство делало вид, будто проблемы не существует, а позднее сами же стали ссылаться нас низкую доходность накопительной части пенсии как основание для её отмены. Задним числом, когда обесценивание рубля уже стало очевидным, правительство предложило заменить рублёвый эквивалент некими баллами, конкретное наполнение и обеспечение которых остаётся категорически непонятным не только населению, но и значительной части экспертов.
Реформаторы также проигнорировали общеизвестную нестабильность экономического роста — его прерывистый характер. После периода подъёма наступил кризис мировой экономики, что с 2008 года привело к падению курса ценных бумаг, двум девальвация рубля (2008–2009 годы и 2014–2015 годы) и падению цен на нефть в 2015 году. Эти события окончательно выявили слабость и уязвимость российской пенсионной системы. Обнаружилось так же, что ПФ не имеет собственной рентной базы и всё время нуждается в государственных субсидиях. Это ставится в вину трудящимся и пенсионерам, которые якобы стремятся «паразитировать» на нефтяных доходах правительства. Между тем именно правительство должно было решить вопрос о создании рентной базы для пенсионных накоплений, независимой от нефтяных доходов.
Потому совершенно не случайно, что в 2008 году потребовался новый этап реформы — её коррекция. Для населения новая «пенсионная формула» оказалась полной загадкой. Пресса сообщала: «Новоиспечённые российские пенсионеры жалуются, что не могут узнать размер своей пенсии до того, как начинают её получать, а Пенсионный фонд требует дополнительные документы»3. При этом, однако, сам ПФ не может раскрыть всех расчётов.
Единый социальный налог был заменён на страховой платёж в 34 % для зарплаты до 415 000 рублей в год (463 000 рублей — 2011 год, 512 000 рублей — 2012 год). Правительство назвало это повышением независимости пенсионной системы, поскольку 26 % из общей суммы страховых платежей должно было напрямую идти в Пенсионный фонд, минуя федеральный бюджет. Ранее же единый социальный налог (отменён в 2010 году) составляла 26 %. Страховой платёж не удержался на 34 %, и затем сполз до 30 %4. Слишком большим оказалось возмущение работодателей. Формально же это повышение должно было приблизить пенсию к 40 % заработной платы, что установлено рекомендациями Международной организации труда5.
Это пенсионную реформу спасти не могло. Накопительная и страховая — только две этих части были оставлены. Было устранено разделение на базовую и страховую части. Новый вариант предполагал распределение пенсионных платежей по новой схеме. 6 % из общей суммы в 26 % должны были идти на накопительные персонифицированные лицевые счета. На страховую часть пенсии начислялись остальные 20 %. Лишь половина из них подлежала персонифицированному учёту. Другая часть шла на «солидарный компонент финансовой системы пенсионного обеспечения». Он включал выплаты нынешним пенсионерам, иные социальные расходы (включая досрочные пенсии)6.
Не успели граждане разобраться в тонкостях изменений, как чиновники сделали новый резкий поворот. Они объявили о необходимости отмены обязательной накопительной части пенсии, повышении пенсионного возраста и других неприятных для граждан мерах. Разворот реформы имеет ту же причину, что и её начало в 2002 году — нехватку средств. Как и в других случаях, россиянам доказывают, что иного способа сбалансировать Пенсионный фонд не существует. Между тем, подобные заявления означают, что более десяти лет реформы были бездарно потраченным временем.
Когда пенсионная реформа вводилась, обществу объясняли, что другого пути нет. Авторы реформы утверждали: не существует иной возможности обеспечить благосостояние пожилых людей, а главное, что Пенсионный фонд просто не удастся поддерживать в равновесии, если система не будет изменена соответствующим образом. Через десять лет те же ведомства, а зачастую и те же самые люди, которые с яростным напором доказывали россиянам необходимость введения накопительной пенсии, с не меньшей убеждённостью стали выступать за её отмену.
Никто при этом не собирается ни объясняться, ни извиняться. Считается, что общество забыло все споры и всю критику пенсионной реформы. Прогноз скептиков оправдался: вводившаяся более десяти лет система неминуемо должна была прийти к кризису, и этот кризис наступил. Сказались несбалансированность системы, наличие в ней нестыковок и противоречий. Но как часто бывает в нашей стране, во имя исправления старых ошибок, собираются совершить ошибки новые — не менее серьёзные.
Министерство труда и социальной защиты России и продвигающие ту же идею депутаты Государственной Думы предлагают заморозить пенсионные накопления граждан, используя их для затыкания дыр, возникших в бюджете Пенсионного Фонда России.
Чиновники годами поощряли граждан России вкладывать средства в накопительные фонды. А затем, даже не получив формального согласия от миллионов людей, зачисленных в «молчуны», сами разместили на рынке их пенсионные средства. Теперь таким же точно образом, никого не спрашивая, ни о чём с людьми не договариваясь и ничем их потери не компенсируя, предлагается эти накопления использовать для компенсации дефицита Пенсионного Фонда РФ. По сути дела государственная бюрократия в очередной раз пытается заставить население расплачиваться за свои ошибки, одновременно подрывая доверие к пенсионной системе как таковой. Причём расплачиваться в самом буквальном смысле, своими пенсионными деньгами.
Существенно важно в данном случае, что подрыв доверия к пенсионной системе затронет не только тех, кто утратит надежду на использование в будущем своих пенсионных накоплений. Общий фон недоверия к государству и ощущение ненадёжности, враждебности по отношению к пенсионной системе как таковой способствует тому, что граждане предпочитают получить «живые деньги» сегодня за счёт уклонения (вместе с работодателями) от налоговых и пенсионных выплат. Возникает порочный круг: ненадёжность пенсионной системы снижает поступления в ПФ, что в свою очередь усугубляет ненадёжность пенсионной системы и объективно подтверждает опасения граждан.
Согласно планам правительства, на покрытие дефицита Пенсионного фонда в 2013-15 годах выделено около 3 триллиона рублей7. В сложившейся ситуации нет оснований считать, будто дефицит ПФ будет ликвидирован за счёт предлагаемых министрами мер. Напротив, в долгосрочной перспективе он будет возрастать. Ни к какому повышению пенсий или долговременной устойчивости работы ПФ эти меры не приведут, как и повышение пенсионного возраста до 63 лет8. Даже если предположить, что в краткосрочной перспективе они обеспечат некоторую экономию средств, этого будет явно недостаточно, чтобы закрыть образовавшиеся дыры в ПФ, а в долгосрочной перспективе потеря доверия населения обернётся потерями, полный масштаб которых даже трудно предсказать.
Показательно, что уже на данном этапе объяснения и обещания правительства на вызывают в обществе доверия и одобрения. Большинство россиян — 72 %, опрошенных ВЦИОМ весной 2015 года — высказались за сохранение накопительной системы пенсий9. Это указывает не столько на одобрение людьми достоинств существующей с 2002 года системы, сколько на уверенность в том, что после очередных преобразований ситуация станет только хуже. Фактически недоверие к правительственным реформаторам является своеобразным национальным консенсусом. И не учитывая этого, правительство рискует нарваться на очень серьёзные проблемы, причём не только экономические, но и политические.
Если мы хотим прекратить систематическое повторение одного и того же цикла, когда непродуманные и ошибочные решения, приводя к плачевным последствиям, корректируются новой порцией таких же непродуманных и контрпродуктивных мер, нам необходимо серьёзно и критически проанализировать накопленный отечественный и международный опыт, использовав его для проработки стратегии, реально ориентированной на интересы большинства населения и на задачи развития экономики.
Российская пенсионная система в контексте мирового опыта
Любая реформа, затрагивающая материальное благополучие и, следовательно, жизни множества людей, нуждается в детальной и тщательной проработке. Не менее важным, чем логическая стройность доводов, является эмпирический анализ (особенно актуальным это требование становится для неолиберальных, дерегуляционных мер, которые за последние 40 лет раз за разом приводили к результатам, сильно отличным от декларируемых).
Нет сомнений, что это дважды верно относительно пенсионного обеспечения в России, где, согласно данным Росстата10, на 2013-й год 65, 3 % денежных доходов населения приходились на оплату труда, а 18, 6 % составляли социальные выплаты. Более того, данная динамика изменения структуры доходов является трендом — если в последние годы доля доходов от собственности и предпринимательской деятельности колеблется в районе 15 % и ниже, то ещё в 2005-м она превышала 20 %. Сокращающаяся доля относительно независимых от государства источников к существованию говорит о том, что эффективное управление пенсионной системой это не только вопрос престижа и успешных отчётных показателей, но вопрос социально-политической стабильности, сохранения и развития одного из столпов социального государства современного типа.
Поделиться книгой: