Помоги проекту - поделись книгой:
Важно отметить, что в данном исследовании принимали участие студенты, в основном американцы – 71 % идентифицировали себя как представители американской культуры, 16 % – азиатской и 13 % – других культур. Наиболее привлекательные цвета, по крайней мере с точки зрения ассоциаций, могут отличаться в зависимости от культуры. Нужно не только выбрать цвета, привлекающие внимание, но и подобрать их в соответствии с аудиторией.
Как же выбрать подходящие цвета? Безошибочного ответа здесь нет, однако в книге Дэвида Маккэндлесса «Инфографика»[4] содержится одна из наиболее полных таблиц, отражающих корреляцию между цветами и их эмоциональными ассоциациями в разных культурах. Это лучшая таблица корреляции цветов, которую мне удалось найти, и она является отличным справочником. Я разместил эту таблицу, ссылку на книгу и простой инструмент корреляции цвета на www.Captivology.com/color.
И, наконец, при использовании активатора автоматизма значение имеет не только цвет, но и его яркость и насыщенность. В своем исследовании взаимосвязи между эмоциями и цветом Валдес и Меграбян также обнаружили, что более насыщенный цвет коррелирует с ростом возбуждения и доминирования (эмоций вроде гнева). В то же время повышение яркости коррелирует с ростом удовольствия и резким сокращением доминирования. Исследование, проведенное Academy of Marketing Science, привело к похожему выводу: бо`льшая насыщенность цвета повышала воспринимаемый энтузиазм по отношению к бренду, его компетенции и надежности и отрицательно коррелировала с искушенностью и искренностью.
Если вы хотите привлечь внимание людей, заставив их испытать ощущение контроля и доминирования, используйте насыщенные цвета в упаковке своего продукта, в своей одежде (предлагаю воспользоваться этим методом, когда вы будете убеждать начальника дать дорогу вашим идеям) или рекламных материалах для следующей кампании. Если же вы хотите привлечь внимание с помощью повышенного удовольствия, увеличьте яркость используемого цвета.
Когда речь идет о цвете, контраст является лучшим инструментом привлечения внимания, но также важно учитывать реакцию аудитории на насыщенность и яркость цвета.
Однако цвета – не единственные визуальные ориентиры внимания. Другие визуальные ориентиры могут упрощать или усложнять идею с помощью силы ассоциаций.
Почему символ не оставил нас равнодушными к Heartbleed
Ошибки программного обеспечения, как правило, неинтересны широкой общественности. Часто они носят технический характер, и пользователям просто надо дождаться, пока разработчики выпустят обновление с исправлениями. Редко какая из них заслуживает внимания. Но уязвимость OpenSSL – протокола с открытым исходным кодом, который обеспечивает безопасность конфиденциальной передачи информации между вашим браузером и серверами Facebook, Google, Yahoo и многими крупнейшими в мире сайтами, – совсем другое дело.
Специалисты Google и компании Codenomicon, занимающейся кибербезопасностью, обнаружили такую ошибку в OpenSSL. Она позволяла разработчику с начальным уровнем знаний программного обеспечения читать память сервера через расширение OpenSSL, которое посылает запросы между браузером и сервером при безопасном соединении – также известное как расширение heartbeat – и поддерживает это соединение. Теоретически любой хакер мог воспользоваться ошибкой для получения паролей, номеров кредитных карт и даже закрытых ключей серверов. Ошибка пряталась в недрах кода OpenSSL с начала 2012 г. Людей нужно было оповестить об ошибке, чтобы они могли сменить пароли, а владельцы сайтов – обновить серверы и установить исправленную версию SSL. Иначе последствия были бы катастрофическими{46}.
Официальное название ошибки, CVE-2014–0160, довольно сложно запомнить. Поэтому Codenomicon сделала нечто уникальное – она придумала для ошибки OpenSSL собственный бренд. Он включает в себя три вещи: название, символ и веб-сайт. Один из инженеров назвал его Heartbleed («Сердце, истекающее кровью»), намекая на утечку в расширении heartbeat, и быстро нарисовал простое симметричное красное сердце с пятью вытекающими каплями крови. На сайте, посвященном ошибке, Heartbleed.com, разместили ответы на часто задаваемые вопросы, информацию о сути ошибки и о том, почему она представляет серьезную угрозу интернет-безопасности.
«Информацию об уязвимости нужно было сделать очень заметной, – рассказывает Лина Снидейт, разработавшая логотип, в интервью журналу
Когда об ошибке объявили официально, новость распространилась повсюду. Логотип – красный, простой, ясный и симметричный – опубликовали практически на всех крупных новостных сайтах и блогах мира. В течение недели тысячи сайтов исправили ошибку Heartbleed, и миллионы получили предупреждение о необходимости сменить пароли. Ошибка программного обеспечения впервые захватила внимание публики так сильно и так быстро со времен небезызвестной «проблемы 2000 г.».
Символы, наряду с цветом, являются еще одним зрительным ориентиром, привлекающим непроизвольное внимание. Они притягивают нас через ассоциации (в отличие от цвета, где более значительную роль играет контраст). Одно из исследований, проведенных Университетом Дьюка и Университетом Ватерлоо, демонстрирует этот феномен. Исследователи кратко показали одной группе логотип Apple, а другой – логотип IBM. Затем исследователи попросили участников придумать как можно больше способов применения кирпича и записать их{47}.
Даже короткий взгляд на логотипы значительно влиял на творчество. Участники, которым демонстрировали логотип Apple, смогли придумать гораздо больше способов применения кирпича (в среднем примерно на 33 %), чем те, кто смотрел на логотип IBM, даже после короткого перерыва между показами логотипов и проведением мозгового штурма. В последующем эксперименте того же исследования участникам демонстрировали логотипы Disney Channel и E! Channel и проводили тест на правила поведения в обществе. Показ логотипа Disney Channel, который участники пилотного теста оценили как честный и искренний, увеличил количество честных ответов. Удивительно, что такие ассоциации оказали влияние на поведение, но еще более удивительно, что ассоциации возникали у испытуемых подсознательно.
Это называется прайминг-эффектом. В своей книге «Думай медленно… решай быстро» известный психолог Дэниел Канеман объясняет, что наш мозг является «ассоциативной машиной», которая бессознательно присваивает смысл и ассоциации различным словам, идеям, образам и даже цветам. Если бы я попросил вас прочитать абзац о старении, облысении и штате Флорида, то вы бы замедлили шаг и стали двигаться осторожнее, говорит Канеман{48}. Если вы читаете книги вроде «Силы мгновенных решений»[5], то уже знаете, что на наше мышление и поведение влияет много подсознательного. Мы знаем, что Apple – креативная компания, что красный – цвет любви и опасности, а во Флориде полно пожилых людей (извините, жители Флориды). Символы собирают несколько ассоциативных машин в одном месте.
С помощью символов можно привлечь внимание двумя способами. Первый – использовать уже существующие ассоциации. В случае Heartbleed логотип, на котором изображено красное сердце, истекающее кровью, говорит лучше, чем любая публикация в блоге: «Опасность! Обратите внимание на эту ошибку!» Ассоциации с красным цветом и текущей кровью автоматически заполняют пробелы.
У нас существуют глубоко укоренившиеся ассоциации, поэтому не надо изобретать колесо, когда речь идет о веб– или мобильном дизайне. Кнопка проигрывания, иконка камеры, красный кружок уведомления – мы уже усвоили эти ассоциации с помощью сотен веб-продуктов. Попытки быть оригинальными, придумывая собственные символы, могут привести к обратным результатам, когда люди ожидают, что видео начнет проигрываться после нажатия на указывающий вбок треугольник[6].
Второй метод привлечения внимания с помощью символов – это создание новых ассоциаций путем постоянства и брендинга. Вначале логотип Apple не ассоциировался с творческим подходом и превосходным дизайном, но такая ассоциация появилась благодаря многолетней практике искусного брендинга и успешного запуска продуктов. О развитии долгосрочной преданности бренду и положительных ассоциаций мы поговорим в главе, посвященной признанию, но достаточно сказать, что в выдающемся брендинге не бывает легких путей. Однако есть легкий путь понравиться людям. И здесь мы подходим к вопросу о том, как пользоваться прикосновением, наиболее интимным и личным сенсорным ориентиром, для привлечения внимания людей.
Почему всегда надо предлагать кофе своему спутнику
Гениальный Шелдон Купер, страдающий обсессивно-компульсивным расстройством, из популярного сериала канала CBS «Теория большого взрыва» лишен чуткости, но точно знает, когда человек расстроен, ему нужно предложить выпить чего-нибудь горячего.
Шелдон. Ты предложил ему выпить чего-нибудь горячего?
Леонард. Нет.
Шелдон. Леонард, в правилах этикета сказано, когда ваш друг расстроен, ему нужно предложить горячий напиток, например чай.
Говард. Да, выпить чайку было бы неплохо.
Шелдон. Ты слышал, что я сказал, Леонард. И, кстати, меня расстроило появление у нас неожиданного гостя, поэтому свари мне какао{49}.
Это может показаться простой вежливостью, в конце концов, чашечка кофе с друзьями – проверенный временем ритуал, но Шелдон не просто так предлагает горячее питье расстроенному гостю: наука говорит, что горячий предмет в руках вызывает у человека позитивные чувства в отношении окружающих.
В исследовании, опубликованном в журнале
Результаты оказались поразительными: студенты, которые держали в руках горячую чашку, наделяли гипотетического человека гораздо более приятным характером, чем те, которые держали холодную. Исследование провели еще раз, на этот раз с участием более пяти десятков студентов, но теперь исследователи давали участникам упаковки Icy Hot, чтобы они «оценили продукт». По окончании им предлагали на выбор бутылку сока Snapple или подарочный сертификат на мороженое стоимостью один доллар в качестве благодарности за участие. Сертификат подавался как подарок для друга, а Snapple – как личное вознаграждение.
Студенты, державшие холодную упаковку, в 75 % случаев выбрали Snapple. А большинство студентов, 54 %, державших теплую, – подарок для друга (подарочный сертификат на один доллар). Еще одно исследование, опубликованное в
Как демонстрирует эта история, тактильные ощущения могут оказаться важным сенсорным ориентиром, если говорить о привлечении внимания. Но если теплые предметы вызывают теплые чувства, ведущие к положительному вниманию, то боль отвлекает внимание и вызывает сильную отрицательную реакцию. Крис Экклстон, директор Центра исследований боли Батского университета, и Гирт Кромбез из Гентского университета занимаются исследованиями связи между болью и вниманием большую часть своей карьеры. Смоделировав взаимосвязь боли и внимания, Экклстон и Кромбез пришли к выводу, что боль является «неизбежным фактом жизни: она привлекает внимание в первую очередь»{52}.
Мы обращаем внимание на боль по той же причине, что и на звук выстрела, ярко-желтый знак или темно-красную кровь: в нас заложено стремление избегать боли во имя выживания. Именно поэтому боль захватывает наше внимание, даже если возникает на мгновение. Стоит обжечь язык горячим кофе, и приятная беседа перестает быть приятной. Вот почему людям, испытывающим хроническую боль, так трудно сконцентрироваться на сложной задаче – чем больше внимания требует задача, тем выше вероятность того, что боль нарушит концентрацию.
Чтобы привлечь внимание с помощью тактильных ощущений, важно усилить положительные ассоциации, сопровождающие их. Это особенно важно для установления близких отношений, доверия и связи с другим человеком. Удивительное исследование, проведенное Джуди Бургур из Аризонского университета, показало, что ощущение прикосновения коррелирует со спокойствием, близостью, доверием, неформальностью и равенством. Тип прикосновения также имеет значение – прикосновение к лицу или руке способствует большей близости и неформальности, в то время как рукопожатие наилучшим образом передает доверие. В другом исследовании ученые пришли к выводу, что зрительный контакт и взаимные прикосновения у случайным образом составленных пар незнакомых людей противоположного пола коррелируют с учащением пульса и усилением влечения{53}.
Прикосновение повышает внимание, создавая ощущение близости. Конечно, нужно учитывать социальный контекст. Совершенно нормально держаться за руки на свидании, но не с незнакомым человеком в очереди в магазине. Причина проста: поскольку прикосновение подразумевает близкие отношения, его нельзя навязывать. Желание должно быть взаимным. Пользуйтесь для привлечения внимания другими сенсорными ориентирами вроде цвета и звука. Приберегите прикосновение, пока не настанет момент выстраивания более глубоких и близких отношений. Поэтому, если вы наносите коммерческий визит и хотите привлечь внимание покупателя, принесите ему чашку горячего кофе. Если вы встречаетесь с друзьями и хотите привлечь внимание кого-то из знакомых, дотроньтесь до плеча. Будьте осторожны с прикосновениями к лицу, руке или бедру – для этого у вас уже должны существовать достаточно близкие отношения.
Мы обсудили, как автоматизм работает в случаях зрения (цвет и символы) и прикосновения, но у нас остался еще один сенсорный ориентир, крайне важный для систем внимания: звук.
Почему мы слышим свое имя в переполненном помещении
На многих курсах по самозащите инструкторы говорят ученикам, особенно женщинам, что не нужно кричать «На помощь!» или «Насилуют!» при нападении. Чтобы привлечь внимание окружающих, следует кричать «Пожар!». Я слышал этот совет много раз, и мне было интересно, действует ли он. И если да, то почему свистки и звуки пожара больше привлекают наше внимание в опасной ситуации, чем крики о помощи?
Кейт Маккали, блогер 20 с небольшим лет, которая пишет о путешествиях, ответила бы на первый вопрос положительно. Однажды она бодрым шагом шла из спортзала в Бостоне в 22:00 в наушниках. (Никогда не ходите по городу в наушниках поздно вечером!) В тот момент, когда она свернула к дому в районе Чарльзгейт-Ист, сзади на нее набросился человек в капюшоне и повалил на землю, пытаясь вырвать из руки iPhone. Она закричала «Пожар!» и укусила нападавшего, прежде чем он убежал с ее iPhone. К ней на помощь быстро пришли несколько человек, в том числе девушка, которой просто было любопытно посмотреть на пожар{54}.
Проблема в том, что крики «На помощь!» могут означать все что угодно от «На меня напали!» до «Я заблудился» или «У меня в машине остались ключи». Кроме того, не все хотят рисковать, если это нападение. Пожар – особая ситуация, в которой нет угрозы нарваться на нож или пистолет, поэтому люди не считают, что пострадают, если помогут.
Нас постоянно окружают тысячи звуков, но большинство из них мы просто не замечаем. Почему же тогда крик «Пожар!» пробивает этот барьер, даже если голова занята чем-то совершенно другим в тот момент?
Наш мозг автоматически реагирует на два типа слуховых раздражителей: неожиданные, необычные звуки, например звук фейерверка тихим летним днем, и заметные, содержательные звуки, например когда произносят ваше имя. (Крик «Пожар!» соответствует обоим типам, так как является неожиданным и заметным.) Когда кто-то произносит ваше имя, у вас немедленно активируется средняя лобная извилина и верхняя височная извилина мозга. Даже мозг маленьких детей, находящихся под воздействием успокоительных средств, автоматически реагирует, когда они слышат свое имя. Неважно, чем вы заняты, эти два типа звуков перенаправляют ваше внимание, хотя бы на мгновение. Громкие звуки или определенные частоты (вроде ненавистного мне звука ногтей, медленно царапающих школьную доску) привлекают наше внимание, потому что выделяются на фоне других окружающих нас звуков, часто предупреждая об опасности. Другие звуки, такие как произнесенное имя, полицейская сирена или первые ноты любимой песни, выделяются благодаря ментальным ассоциациям, которые связаны с ними. Это контраст и ассоциации в действии{55}.
Причина, по которой неожиданные звуки и заметные слова или шум привлекают внимание, связана с основной целью слуховой системы. По данным Майкла Познера, эксперта в области внимания, слуховое внимание тесно связано с поддержанием состояния настороженности. В отличие от зрительных ориентиров, цветов и символов, слуховое внимание выступает в роли круговой системы обнаружения, оповещающей об опасностях вокруг нас. Если раздается визг колес и на вас несется машина, когда вы переходите улицу, именно слуховая система предупреждает, что надо спасаться бегством{56}.
Тот факт, что мы все время анализируем окружающие нас звуки, фундаментальным образом отличает слуховое внимание от других видов внимания. Например, вы не только слышите свое имя, когда вас зовут (хотите вы этого или нет), но и автоматически пытаетесь установить источник звука. Даже в шумном помещении мы можем выделить отдельный звук или разговор и настроиться на него. Способность сосредоточиться на конкретном разговоре в шумном помещении является хорошо известным феноменом под названием «эффект вечеринки».
В 1950-х гг. британский когнитивный психолог Эдвард Колин Черри, открывший этот эффект, обнаружил, что испытуемые практически без труда «отметали» нежелательную речь, пытаясь настроиться на конкретный разговор. В этом широко цитируемом исследовании Черри попросил группу участников надеть наушники, в которых одновременно воспроизводились два разных сообщения, произносимые одним и тем же голосом. В первом эксперименте оба голоса звучали в обеих частях наушников, а во втором – в каждом ухе звучал один голос. Участники должны были сосредоточиться только на одном сообщении, произнести его вслух и записать{57}.
Черри обнаружил, что испытуемые, в конце концов, разбирали нужную фразу, когда в обоих ушах звучали одновременно два сообщения. Впрочем, это становилось практически невозможным, когда одно из сообщений представляло собой бессмысленную тарабарщину. Но во втором эксперименте, где в каждом ухе звучали разные сообщения, участники легко настраивались на нужное и игнорировали второе. Совсем как на вечеринке, где мы ориентируемся не только на частоту звука, но и на его расположение, чтобы быстро настроиться на него. Черри также обнаружил, что практически все звучавшее в другом ухе оставалось незамеченным – участники даже не замечали, когда не интересующее их сообщение переключалось с английского языка на немецкий. Мы можем очень хорошо концентрироваться, когда хотим или когда это нужно, – часто за счет всего остального, что находится вокруг нас.
В ходе последующих экспериментов, проведенных Энн Трейсман из Принстонского университета, выяснилось, что мы действительно игнорируем звуки в одном ухе и слушаем речь в другом, хотя наш мозг автоматически помнит некоторые звуки, даже если мы не уделяем им внимания{58}. Например, если кто-то произносит ваше имя, вы переключаетесь, даже если до того не обращали внимания на этого человека. Это явление известно как модель аттенюатора. Но все равно вы, скорее всего, упустите большую часть информации, если не направите внимание на источник. В другом эксперименте, опубликованном в
Используя автоматизм, нужно учитывать предубеждения аудитории, связанные с определенными звуками, в дополнение к их отчетливости и контрасту. Неожиданные звуки лучше всего привлекают внимание, но с ними должны быть связаны положительные ассоциации. Пронзительный звук вувузел стал полной неожиданностью для американцев и европейцев во время чемпионата мира по футболу 2010 г. и привлек всеобщее внимание. Я не знаю ни одного человека, который обрадовался бы этому звуку и был любезен с вами, если бы вы вошли в комнату, дуя в вувузелу. Но если бы, придя на вечеринку, я услышал, как кто-то играет на арфе, я бы обратил на это внимание и оценил.
Что мы имеем в итоге? Какие звуки автоматически привлекают внимание? Это зависит от того, чем вы заняты и что считаете важным или заметным. В случае немецкой армии во Второй мировой войне это был звук танков и артиллерии.
Как художники помогли победить
Брест, Франция. Август 1944 г. – несколько месяцев спустя после высадки десанта союзников в Нормандии. Союзные войска приближаются к самому западному порту Франции. Войска Гитлера контролируют Брест. Это один из центров базирования немецких подводных лодок. Союзникам необходимо взять город, чтобы обеспечить снабжение своих войск в Европе, но позиции хорошо укреплены, и немцы не собираются сдавать город без боя.
По счастью, в распоряжении союзников находятся тысячи солдат, танки и артиллерия, которые окружают город. Части вермахта, обороняющие Брест, слышат артиллерийскую канонаду, моторы танков и голоса офицеров союзных войск, отдающих приказы. Они видят сполохи артиллерийских залпов, передвижение войск. Более 35 000 солдат во главе с генералом Бернхардом Рамке решают обороняться, а не атаковать союзников.
Только Рамке и его солдаты не знают, что стреляют не по союзной армии. Звуки танков и движущиеся солдаты – ненастоящие. И артиллерийский огонь тоже – это эффект от канистр с зажигательной смесью, установленных 23-м отрядом специального назначения, сверхсекретным подразделением, состоящим из художников, дизайнеров и самых изобретательных бойцов армии союзников{60}.
23-й отряд, сегодня более известный как «Армия призраков», мастерски отвлекал внимание. Их оригинальные и натуралистичные декорации обманывали не только немцев, они выглядели настолько убедительно, что сбивали с толку своих. К середине сентября Брест перешел под контроль союзных войск, отчасти благодаря действиям «Армии призраков».
В «Армии призраков» служили 1100 человек, но им удавалось снова и снова обманывать гитлеровцев, которые думали, что имеют дело с гораздо более серьезной силой. В арсенале используемых средств были канистры с зажигательной смесью, надувные танки и самолеты, ложные радиосообщения и парашютный десант чучел. Когда в 1945 г. союзные войска форсировали Рейн, «Армия призраков» инсценировала переход в другом месте, чтобы отвлечь внимание от 9-й армии. С помощью 600 надувных танков и артиллерийских орудий 23-й отряд успешно отвлек на себя огонь и помог 9-й армии одержать решающую победу без значительных потерь.
Деятельность отряда в последние годы войны оставалась засекреченной еще полвека, прежде чем мир узнал о его вкладе в победу. С помощью своей отвлекающей тактики он спас множество жизней.
Почему «Армия призраков» так успешно справлялась с обманом? 23-й отряд был не первым, кто пользовался отвлекающей тактикой на поле боя, но его деятельность является одной из наиболее эффективных в военной истории. Хочу сказать, что его успех в действительности сводится к контрасту и ассоциациям.
Нельзя отрицать, что немецкие войска видели и слышали «Армию призраков» – более 30 грузовиков с мощными громкоговорителями, которые было слышно за 20 километров, и канистры с зажигательной смесью, освещавшие ночное небо. На всякий случай некоторые из актеров заходили в бары и громко обсуждали «приказы». Немцы видели и слышали болтающихся поблизости солдат, и это притягивало их внимание.
Однако правдоподобным обман становился за счет тонкостей. Акустическое подразделение «Армии призраков», в котором служили восемь человек, тщательно готовило записи, содержащие все звуки, которые ожидал услышать противник. Они не просто записывали звуки передвижения войск, а также каждый этап строительства мостов, запуск и выключение двигателей танков, движение грузовиков по грязи и шоссе, солдат, трогающихся в путь и останавливающихся, переговаривающихся и марширующих. Затем они формировали саундскейпы – тематические звуковые сцены, подходящие для каждой ситуации. Разные саундскейпы проигрывались, когда войска двигались, отдыхали и во время множества других ситуаций на театре военных действий.
Визуальная составляющая разрабатывалась так же тщательно. Подразделением командовал лейтенант, однако он носил генеральские знаки различия, чтобы создать впечатление крупного соединения. Во время последней операции «Армии призраков» на Рейне они сочетали настоящие танки с тщательно раскрашенными декорациями и маскировали их настолько хорошо, что немецкие самолеты-разведчики не смогли распознать обман. Немцам демонстрировали именно то, что те искали или, точнее, на что было запрограммировано их внимание. Представьте себя немецким солдатом, двигающимся к месту сражения, – какие звуки привлекли бы ваше внимание? Вы можете только догадываться, насколько характерным был звук движущихся танков или вид спускающихся на парашютах войск для солдат, генералов и офицеров разведки. «Армия призраков» успешно смогла привлечь непроизвольное внимание заметными звуками и завладеть кратковременным и продолжительным вниманием.
Привлечь непроизвольное внимание и двигаться дальше
В этой главе я постарался подчеркнуть тот потрясающий автоматизм, с которым наши органы чувств воспринимают происходящее вокруг и направляют внимание задолго до того, как мы осознаем это. Подсознательное влияние, которое цвет, звук, тактильные и другие ощущения оказывают на наше внимание, необходимо для выживания. Оно возникает автоматически, прежде чем мы или наша аудитория сможем осознать его.
Именно поэтому автоматизм – склонность обращать внимание на определенные сенсорные ориентиры из-за их контрастности или бессознательных ассоциаций – так эффективен, когда дело касается привлечения внимания или отвлечения. Некоторые воздействия сильнее привлекают внимание в определенном контексте. Мы сначала обращаем внимание на льва, а затем на антилопу. Мы скорее обратим внимание на звук выстрела, чем на чириканье птиц. Мы скорее посмотрим на красный, чем на синий, особенно в контексте романтических отношений или секса.
Нельзя отрицать, что опасность, влечение и боль привлекают наше внимание, но они не контролируют и не поддерживают его. Чтобы действительно захватить, поддержать и усилить внимание, необходимо завладеть сознанием людей. Вам нужно не только привлечь непроизвольное внимание и добиться реакции, но и добиться кратковременного внимания и заставить сконцентрироваться на вас, вашей идее или мысли.
Остальные активаторы относятся к кратковременному и продолжительному вниманию – типам внимания, действующим на сознательном уровне. Фрейминг является первым из активаторов, которые помогают перейти от непроизвольного внимания к кратковременному и продолжительному.
Глава 3
Фрейминг
В начале 1900-х гг. у антиперспирантов и дезодорантов не было рынка объемом $18 млрд, который существует сегодня. В продаже можно было найти дезодорант Mum и антиперспирант Everdry, но они встречались далеко не в каждой ванной. В те времена женщины решали проблему потоотделения с помощью комбинации духов, подмышников и ватных подушечек, а для мужчин в начале 1900-х, когда господствовал физический труд, запах пота являлся проявлением мужественности и силы. Многие тогда полагали, что борьба с потом вредит здоровью, а главное, говорить о функциях организма считалось неприличным. В результате рынок оставался в зачаточном состоянии{61}.
Однако это не смущало Эдну Мерфи, предпринимателя-подростка из Цинциннати. Она знала, что ее отец, работавший хирургом, изобрел продукт на миллион долларов – жидкий антиперспирант. Изначально отец использовал его, чтобы руки оставались сухими во время операций, но вскоре Эдна поняла, что благодаря этому изобретению у нее остаются сухими подмышки и в них не образуется липкий пот.
Эдна была настроена решительно, она заняла $150 у своего дедушки и в 1910 г. создала женский отдел продаж и выпустила антиперспирант Odorono. Старт продаж не был таким стремительным, как она ожидала, – старые привычки и убеждения, касающиеся гигиены и антиперспирантов, были слишком сильны. У антиперспирантов хромала репутация.
Приобретя некоторую уверенность после скромного успеха на летней выставке 1912 г. в Атлантик-Сити, Эдна обратилась к Джеймсу Уэббу Янгу, составителю рекламных текстов из J. Walter Thompson Company, с просьбой помочь ее бизнесу развернуться. Янг, в прошлом продававший Библию, понимал, что проблема не в самом Odorono, а в восприятии антиперспирантов рынком. Нужна была умная реклама, чтобы изменить ситуацию.
Сначала Янг и Мерфи решили преодолеть предубеждение в отношении вреда антиперспиранта для здоровья. Это было несложно. Рекламная кампания, в которой подчеркивалось, что Odorono создал врач, помогла удвоить продажи.
Однако настоящее чудо произошло в 1919 г., когда Янг решил сфокусироваться не на достоинствах Odorono, а на изменении отношения общества к антиперспирантам. Скандальная кампания Янга «Женские подмышки: откровенно о том, о чем не говорят вслух» была запущена в
– Многие из женщин, которые говорят: «Нет, меня не беспокоит пот», не знают фактов и не понимают, насколько более милыми и утонченными они казались бы, избавившись от него.
По данным журнала
В 1929 г., после двух десятилетий неустанного тяжелого труда, Эдна Мерфи продала компанию, которую основала на занятые $150. Джеймс Янг стал вице-президентом JWT, первым председателем Совета по рекламе, профессором Чикагского университета и одним из величайших умов в истории рекламы.
Почему Odorono нашел дорогу к покупателям, когда так много других попыток популяризировать дезодоранты и антиперспиранты провалились? И каким методам привлечения внимания мы можем поучиться у Мерфи и Янга?
Фрейминг как активатор внимания
Нередко активатором внимания служит событие, запах или какое-либо другое воздействие, однако по большей части наше внимание определяется целями: мы сознательно концентрируемся на задании, потому что наша цель – выполнить его и получить хорошую оценку, мы сознательно проверяем СМС, потому что наша цель – узнать, что пишут друзья. Мы направляем внимание по своему усмотрению, и от решения о том, как его распределить, зависит, с кем мы будем встречаться, какие фильмы и представления смотреть, какие идеи осуществлять, а какие – отбрасывать.
В выборе нам помогает система координат, фреймов. Мы опираемся на свой опыт и ранее приобретенные знания, чтобы разобраться в мире. «Мы обрабатываем информацию, отталкиваясь от существующей у нас системы координат, – говорит Дитрам Шефель, изучающий коммуникации в Висконсинском университете в Мадисоне. – Мы не начинаем каждый раз с нуля»{62}.
Чтобы понять, о чем рассуждает Шефель, попробуйте выполнить маленькое упражнение. Возьмите лист бумаги и нарисуйте дерево. Вот и все.
Что у вас получилось? Уверен, нечто с ветками, листьями, стволом и корой. Если бы к этой книге прилагались цветные карандаши, подозреваю, что листья были бы зелеными, а ствол – коричневым. Вы смогли нарисовать его, потому что уже имели представление о дереве. Когда вам попадается объект с толстым коричневым стволом и тысячами зеленых органов фотосинтеза, вы сразу классифицируете его как дерево – или более конкретно, как пальму или сосну, – поскольку уже обладаете знаниями о деревьях и их внешнем виде.
У всех есть общее представление о том, как должно выглядеть дерево, точно так же как любой знает, какая на вкус ваниль или какой звук издает мурлычущий кот. Эти ментальные структуры, схемы, помогают нам понимать мир и идентифицировать объекты вокруг нас. Годы опыта помогли нам создать фреймы, предубеждения и мнения о том, как должен функционировать мир. Адресные книги должны быть организованы в алфавитном порядке, а изменение климата является или доказанным фактом, или вымыслом. Таковы наши фреймы.
Предыдущий опыт, биологические связи, культурные ожидания, интересы, мнения и настроение влияют на фреймы. Они являются контекстом, в котором мы делаем выбор или реагируем, потому что ни выбор, ни реакция не происходит в вакууме. Если в детстве вас покусала собака, вы будете обходить собак стороной и видеть в них угрозу. Если вы устали, проголодались или эмоционально подавлены, вам будет безразлична лекция о Пелопоннесской войне или мое выступление на конференции South By Southwest (именно поэтому я предпочитаю выступать в начале дня или сразу после обеда).
Чтобы помочь направить внимание, мы полагаемся как на свой фрейм, когда сталкиваемся с какой-либо идеей или мыслью, так и на то, как эта идея или мысль сформулирована, – эффект фрейминга.
Эффект фрейминга – это когнитивное искажение, которое влияет на наше восприятие информации в зависимости от ее представления. Часто мы делаем разные выводы на основе одной и той же информации, когда объяснение меняется даже незначительно. Один из наиболее известных примеров эффекта фрейминга продемонстрировали Элизабет Лофтус и Джон Палмер, исследователи из Вашингтонского университета, которые в 1974 г. предложили 45 студентам, разбитым на пять групп, посмотреть несколько видеороликов с записью автомобильных аварий. После просмотра им задавали простой вопрос: «С какой примерно скоростью двигались машины, когда столкнулись друг с другом?»{63}
Правда, в каждой группе вопрос немного отличался. Одну группу спросили, с какой скоростью двигались машины, когда столкнулись друг с другом, другую – с какой скоростью двигались машины, когда врезались друг в друга, и т. д. Менялся глагол, и исследование показало, насколько сильно это простое изменение повлияло на ответы студентов. Группы, которые спрашивали, с какой скоростью двигались машины, когда разбились, называли 65 км/ч, а те, которым был задан вопрос, с какой скоростью двигались машины, когда задели друг друга, склонялись к 50 км/ч – огромная разница в 22 %, хотя демонстрировались одни и те же аварии.
Однако фреймы не являются незыблемыми. Подобно Эдне Мерфи и Джеймсу Янгу, вы можете менять чужие фреймы и влиять на них. Сначала Мерфи и Янг не могли продать свой продукт, потому что никто не желал говорить о потоотделении. Поэтому они занялись изменением характера разговоров об антиперспирантах. Вместо того чтобы навязывать продукт, который мало кто хотел покупать, они попытались разрушить табу, ассоциируемое не только с Odorono, но и с антиперспирантами вообще. Результатом стал коренной сдвиг в социальных предубеждениях. Всего через несколько лет, прошедших с кампании 1919 г., антиперспирант стал предметом первой необходимости для женщин – те из них, которые хотели быть изящными и привлекательными, пользовались антиперспирантами. Другие производители антиперспирантов и дезодорантов запустили свои рекламные кампании, связывая потные подмышки с «одиночеством» и называя их средством отпугивания мужчин. Это только способствовало увеличению рынка, делая Odorono еще более успешным.
Смысл фрейминга заключается в изменении подачи идеи и усилении восприимчивости аудитории к вашей мысли. Политики постоянно пользуются фреймингом, чтобы влиять на внимание и реакцию избирателей. Например, политик получит совершенно разную реакцию, если он назовет закон, ограничивающий владение определенными видами оружия, «мерой контроля» или «мерой безопасности». В первом варианте закон выглядит как вмешательство государства, во втором – ответ очевиден. Конечно, политические симпатии (или фреймы) аудитории политика имеют не меньшее значение. Неважно, как он назовет закон, ограничивающий владение оружием, мерой контроля или мерой безопасности, перед членами Национальной стрелковой ассоциации: внимание аудитории, без сомнения, политик привлечет, но тут же станет самым непопулярным человеком. Скажите ярому стороннику контроля над оружием о Второй поправке, которая гарантирует право на хранение и ношение оружия, и вы увидите похожую реакцию. И, конечно, есть люди, которым безразличны законы об оружии и которые не проявят интереса, как бы политик ни назвал этот закон. У каждой из этих групп разные фреймы.
Однако применять фрейминг не так легко, как может показаться, особенно потому, что люди обычно всеми силами держатся за старые фреймы – этот феномен я называю инерцией идей. Чтобы изменить чей-то фрейм и сделать людей более восприимчивыми или внимательными к вашей мысли, нужно сначала понять, почему фреймы так трудно менять.
Инерция идей
В течение года Марианн Бертран из Чикагского университета и Сендхил Муллайнатан из Массачусетского технологического института отправили 5000 резюме в ответ на объявления о работе в церкви, отделах по работе с клиентами и отделах продаж. Одна группа резюме содержала превосходные рекомендации, а другая – менее восторженные{64}.
Единственное, что Бертран и Муллайнатан меняли в каждом резюме, – это имя претендента. В одних резюме были указаны традиционные европейские имена (Эмили, Брендан и т. д.), в других – традиционные афроамериканские (Аиша, Латойя, Тирон и т. д.). Результаты показали шокирующий разрыв в количестве приглашений на собеседования. Несмотря на то что резюме были практически одинаковыми, те, что содержали афроамериканские имена, получили на 50 % меньше приглашений. Изменение квалификации показало аналогичное предубеждение: резюме с европейскими именами получили на 30 % больше приглашений, а с афроамериканскими – всего на 9 % больше, несмотря на те же улучшения.
Несмотря на прогресс, произошедший за последнее столетие, предубеждения по-прежнему существуют и исчезнут еще не скоро. Стереотипы ведут к тому, что люди делают поспешные выводы относительно представителей определенных групп, даже если не знают о них практически ничего. Мы можем по-разному судить о человеке, опираясь на такую простую вещь, как имя.
Стереотипы не уходят, потому что нам невероятно трудно изменить взгляд на мир – свой фрейм. Даже когда мы знаем, что у него есть недостатки, отказаться от своих взглядов на удивление трудно.
В долгосрочном плане наше внимание сосредотачивается на одних и тех же немногочисленных идеях, людях и шаблонах. Это ведет к явлению, которое я называю инерцией идей: если у человека сформировался фрейм, его невероятно трудно изменить. Наше мнение по политическим вопросам или представления о мире со временем затвердевают, как бетон, и их все труднее и труднее разбить. Инерция – физическое сопротивление, которое оказывают объекты при попытке изменить характер их движения, – применяется и к идеям.
Инерция идей возникает потому, что у нас нет ментальной энергии для постоянного изменения фреймов – и направленности внимания. В этом есть свой смысл – если вы уже видели доказательства и верите, что Земля круглая, то зачем тратить время и силы каждый раз, когда какой-то сумасшедший заявляет, что наша планета плоская, имеет форму пятиугольника или населена людьми-ящерицами? В этом случае инерция идей уместна, но из-за нее же наше общество держится за ужасные убеждения и системы вроде рабства, расизма и сексизма гораздо дольше, чем следовало бы. Неверные или устаревшие убеждения не исчезают, если просто предъявить человеку доказательства.
Из-за инерции идей благотворительные организации с трудом добиваются того, чтобы их цели стали приоритетными для общества, им не просто убедить тысячи людей принять незнакомую социальную цель и пожертвовать на нее деньги, когда намного легче пожертвовать деньги уже знакомой благотворительной организации (или не жертвовать совсем). Даже наиболее влиятельным фигурам с трудом удается менять ситуацию. Если всплеск интереса к благотворительной деятельности или политическому вопросу и возникает, он быстро рассасывается, и общество возвращается к своему статус-кво. Эдне Мерфи и Джеймсу Янгу пришлось решительно разрушить социальные запреты, чтобы дезодоранты стали приемлемыми. Шерил Сэндберг из Facebook понадобилась книга и многомиллионный фонд, чтобы дискуссия о женщинах на работе и на руководящих должностях стала приоритетной в обществе, однако мы по-прежнему далеки от равенства в трудовых отношениях.
Если вы хотите привлечь внимание с помощью фрейминга, нужно приготовиться к инерции идей, потому что она будет мешать аудитории воспринимать новые идеи, продукты и людей, которые могут улучшить жизнь. Люди будут невольно отвергать ваши идеи, так как они не вписываются в их фреймы или не соответствуют предубеждениям. Компании Pandora, онлайн-радиогиганту стоимостью миллиард долларов, отказал не один-два, а три сотни инвесторов. Одни не верили, что Pandora может зарабатывать деньги, другие считали, что у нее мало шансов на успех, а третьи ожидали падения музыкальной индустрии, которая стабильно сокращалась с закатом эры CD{65}. С одной стороны, фрейм, основанный на опыте, помогает инвесторам избегать повторения ошибок, но, с другой, не дает рассмотреть новые возможности, которые на первый взгляд кажутся абсурдными. (Томас Уотсон из IBM в 1943 г. произнес знаменитую фразу, из которой следовало, что «мировой рынок компьютеров составляет примерно пять штук»{66}.)
Однако инерция идей не всесильна, вы можете привлечь внимание, несмотря на фреймы. В ходе своих исследований я обнаружил два инструмента, с помощью которых можно преодолеть ее и завладеть вниманием аудитории. Это адаптация и формирование повестки дня. Адаптация связана с выявлением фрейма вашей аудитории и приспособлением к нему. Формирование повестки дня – это феномен, который помогает сделать определенную тему более заметной и важной в глазах аудитории и таким образом изменить ее фрейм, заставить обращать больше внимания на эту тему каждый раз, когда она всплывает.
Начнем с адаптации. Прежде всего, я хочу рассказать вам историю о двух скрипачах и о том, как один из них смог привлечь больше внимания, чем другой.
История о двух скрипачах
Холодным январским утром скрипач Джошуа Белл в течение 43 минут сыграл шесть бессмертных шедевров на своей уникальной скрипке Страдивари для тысячи человек в Вашингтоне. Всего за три дня до этого 39-летний музыкант собрал на свой концерт в Бостоне 2500 человек{67}.
Можно не сомневаться в том, что билеты в Бостонский Symphony Hall разошлись без труда, хотя хорошие места продавались по сотне долларов. Его представления трогают аудиторию до слез еще с тех пор, как скрипачу исполнилось четыре года. Он является обладателем премии Grammy.
Однако выступление в Вашингтоне – совсем другая история. На этом концерте не нужно было платить за билеты. Но, несмотря на этот невероятный факт, Белла никто не слушал. Никто не плакал от радости и не аплодировал. Никто не обращал внимания на одного из величайших музыкантов в мире.
Чем же концерт в Вашингтоне отличался от бостонского концерта? Только одним – скрипач выступал не в переполненном концертном зале, а играл «Чакону» Баха у станции метро «Л’Энфант плаза», одного из центральных транспортных узлов Вашингтона. В утренний час пик мимо него прошли 1070 человек. На Белле были не смокинг и бабочка, а бейсболка и джинсы. Он не объявлял о своем выступлении, а играл инкогнито.
Из 1070 человек, видевших его, всего 27 бросили ему мелочь. Еще удивительнее то, что всего семь человек задержались и слушали более чем минуту. А узнал артиста всего один человек, Стейси Фурукава. (Она была поражена, увидев Белла в метро.) Один из самых блестящих музыкантов смог заставить всего 0,7 % проходивших мимо людей остановиться и послушать его.
Поделиться книгой: