Пограничные войска России в войнах и вооруженных конфликтах XX в.

Пример мобилизационного развертывания и служебно-боевого применения данной конной сотни показывает, что главной задачей пограничников-конников до 20 июля 1914 г. было наблюдение за противником, а с 20 июля — разведывательно-диверсионные действия на его территории.

Свои особенности имели развертывание и служебно-боевая деятельность пеших пограничных формирований.

Возьмем, к примеру, 3-ю пешую пограничную сотню 6-й Таурогенской пограничной бригады 2-го Виленского округа (Северный фронт). Приказы по сотне, датированные июлем-августом 1914 г., свидетельствуют о следующем. 18 июля, в первый день мобилизации, под руководством ротмистра Калмыкова в заранее намеченном пункте — местечке Юрбург Ковенской губернии — из постов 3-го отдела 6-й Таурогенской бригады была сформирована сотня в составе 3 обер-офицеров, 8 вахмистров и унтер-офицеров и 129 рядовых. Подразделение состояло из четырех взводов во главе с унтер-офицерами, имея на вооружении трехлинейные драгунские винтовки. Сотня в течение дня собралась на сборный пункт Юрбург. Личный состав сразу же приступил к выполнению поставленной задачи — охране и обороне позиции в районе Юрбурга в непосредственной близости от прусской границы до подхода армейских частей.

20 июля с объявлением войны Германией пограничники отрыли и замаскировали окопы для стрельбы стоя. Противник силой до роты занял свои позиции у прусского г. Шмальниккена, не предпринимая военных действий. 25 июля в Юрбург пришел дивизион 16-го гусарского Иркутского полка, а затем кавалерийская бригада генерала Орановского. На следующий день пешая сотня перешла в подчинение коменданта крепости Ковно. После этого личный состав сотни нес караульную службу в крепости, охранял мост через р. Неман и почтово-телеграфную контору в Юрбурге. В сентябре, спустя месяц после начала военных действий, сотня вела военное наблюдение и разведку[125].

Несколько иначе с началом войны пришлось действовать 2-й пешей пограничной сотне, созданной на базе одного из отделов 8-й Граевской пограничной бригады того же Виленского округа. Подчиненная командиру 104-го Устьюжского полка, сотня 3 августа 1914 г. вместе с полком в походном порядке перешла границу Пруссии, где ими практически без боя был взят г. Лыка. Затем сотня осталась в городе для его охраны. После неудачи 2-й армии генерала А.В. Самсонова в Восточно-Прусской операции она, как и другие части, отошла на свою территорию и в сентябре 1914 г. была прикомандирована к штабу 1-й армии (г. Гродно) для несения внутренней и караульной служб. В начале января 1915 г. по распоряжению начальника штаба 1-й армии 2-я Граевская пограничная пешая сотня прибыла в крепость Новогеоргиевск, где несла сторожевую службу[126]. Иными словами, пешие погранформирования в начале войны действовали в соответствии с предвоенными планами.

Таким образом, конные и пешие подразделения погранстражи западных округов с началом мобилизации и особенно с объявлением войны согласно своим мобилизационным планам выполняли совместно с армейскими частями и соединениями две главные задачи: первая — обеспечение стратегического развертывания российской армии, вторая — осуществление разведывательно-диверсионной деятельности на сопредельной территории противника в целях срыва его мобилизации.

В связи с этим небезынтересно привести воспоминания участника тех событий генерала Н.Н. Головина (в 1914 г. — полковник Генерального штаба): «По истечении первых суток мобилизации дивизии, расквартированные близ границы, выступили для образования завесы, прикрывающей нашу мобилизацию… При образовании завесы русская конница пользовалась частями пограничной стражи мирного времени, отряды которой вошли с объявлением войны в подчинение соответствующим начальникам конных дивизий»[127]. Следует отметить, что на западных рубежах России с началом войны по существу не было крупных приграничных сражений противостоящих армий, как, например, во Франции летом-осенью 1914 г. Германские войска не готовились в начальный период войны к крупным наступательным операциям в России, поскольку все основные силы были брошены на Францию. Они ограничились, где это было возможно, занятием пограничной полосы в Завислинском крае. Австрийцы, напротив, готовились к наступательным действиям по обе стороны верхней Вислы, и особенно на правом ее берегу, на участках границы Сандомирской и Томашевской погранбригад. Данное обстоятельство наложило свой отпечаток на характер развертывания и боевого использования войск российской погранстражи на западном театре военных действий.

Документальные источники показывают, что российские пограничники, защищая государственную границу, практически с первых дней войны вступили в боевые столкновения с неприятелем, демонстрируя при этом воинское мастерство и верность долгу. Несмотря на то что в начале войны германские армии обрушились на северную Францию, часть их сил (ландвер) проявила военную активность и на русско-германской границе. Так, уже через два дня после объявления войны передовые отряды неприятеля заняли наши пограничные пункты Вержболово, Калиш, Влоцлавск, Ченстохов, Бендин, Почаев, Заложцы и Каменец-Подольск. Однако вскоре из большинства этих пунктов австро-германцы были выбиты нашей кавалерией[128]. В ее состав входили и пограничные сотни. Отряды австрийской конницы, поддержанные ландштурмом, уже 25 июля, то есть за день до объявления Австро-Венгрией войны России, в нескольких местах перешли границу. Они, как и германские драгунские разъезды, были встречены ружейным огнем пограничных стражников и чинов жандармского корпуса[129].

Вместе с тем и войска, в составе которых находились пограничные формирования, проникали на вражескую территорию. В частности, русские конные отряды с началом войны вступили в пределы Восточной Пруссии со стороны Граева (участок границы 8-й Граевской бригады) и дошли до линии Бяла — Боржимен, причем противник отходил, сжигая населенные пункты.

Небольшие военные стычки на западной границе продолжались с 19 июля до 4 августа 1914 г. 5 августа период разведок конницы и мелких боевых столкновений закончился. С этого времени по инициативе российской стороны (прежде всего в Восточной Пруссии) начались масштабные военные действия. Приграничные столкновения сменились авангардными боями наших армий, перешедших на крайних флангах Восточной Пруссии и Галиции в наступление. Восточно-прусская наступательная операция, проводившаяся спешно по просьбе англо-французского командования силами двух русских армий (1-й — генерала П.К. Ренненкампфа и 2-й — генерала А.В. Самсонова) окончилась для России неудачей, хотя сами действия в стратегическом плане оказались для стран Антанты небезрезультатными. Этот шаг спас Францию и Россию от разгрома германскими армиями, которые после крушения французского фронта могли бы свободно наступать на восток[130].

Более благоприятно сложилась для России обстановка летом-осенью 1914 г. на русско-австрийской границе. Русские дивизии, вторгшись в Галицию, разбили во встречных боях противника и заняли Львов. Австро-венгерская армия потеряла половину своего состава — около 400 тыс. солдат и офицеров. Но, увлекшись осадой крепости Перемышль, наш Юго-Западный фронт не завершил разгром неприятеля.

Не ставя перед собой цели показать общую картину действий на русско-германо-австрийском фронте и не имея возможности рассказать о судьбе каждой пограничной сотни или полка, остановимся на боевом пути главных формирований корпуса погранстражи — сводной пограничной дивизии Варшавского пограничного округа и Заамурских пограничных дивизий.

Весной-летом 1915 г. при отходе наших войск из Царства Польского из сотен бывших Виленского, Варшавского и Киевского пограничных округов были созданы восемь отдельных пограничных конных полков, носивших номера и наименования соответствующих пограничных бригад. Это 5-й Горждинский, 6-й Таурогенский, 7-й Вержболовский, 9-й Ломжинский, 10-й Рыпинский конные пограничные полки. Из сотен 12, 13 и 14-й бригад был образован Калишский конный полк (без номера), 15-й и 16-й бригад — Сандомирский конный полк (без номера). 17-я и 20-я бригады 4-го Киевского пограничного округа создали Томашевский конный полк. На базе пеших сотен этого же пограничного округа были сформированы также два пехотных пограничных полка — Проскуровский и Хотинский, названные по месту формирования (без номеров).

В 3-м Варшавском пограничном округе, который в западном направлении находился на острие главного удара, из пеших сотен было создано единственное в тот период крупное формирование погранстражи — отдельная пограничная бригада. С мая 1915 г. она была развернута в сводную пограничную пехотную дивизию. В принципе это не противоречило предвоенным взглядам на военное применение погранвойск. Но поскольку вопрос создания крупных пограничных формирований ранее не был проработан, в условиях затянувшейся войны он решался, как говорится, с ходу.

Формирование отдельной пограничной бригады — основы будущей сводной пограничной дивизии — началось на базе пеших частей Варшавского пограничного округа с объявлением общей мобилизации в стране. С началом войны офицеры расформированного штаба пограничного округа, прибыв в крепость Новогеоргиевск, приступили к ускоренному формированию и боевому сколачиванию бригады. Начальником нового формирования был назначен генерал-майор Аксенов, бывший командир 10-й Рыпинской пограничной бригады, исполнявшим обязанности начальника штаба — полковник Шеломицкий. Из прибывших в крепость пеших сотен вначале были образованы три батальона по 400 человек (Александровский — под командованием ротмистра Абрамовича, Рыпинский — полковника Шеломицкого, Ломжинский — ротмистра Екимова) и одна отдельная сотня Калишской погранбригады.

До середины августа 1914 г., то есть до прибытия в бригаду мобилизованных запасных нижних чинов, это формирование, как свидетельствуют документы, занималось в основном охранной службой и пешей разведкой. Интересна в связи с этим переписка начальника пограничной бригады с комендантом Новогеоргиевской крепости по поводу боевого использования пограничников. В докладе генерала Аксенова, датированном 23 июля, сообщалось, что офицеров и нижних чинов пограничной стражи в силу специфики их службы целесообразно было бы использовать в наблюдении, разведке, сторожевом охранении и усилении резервов. Начальник бригады просил ускорить переход к боевой работе, сохранив пограничникам прежнюю оргструктуру — сотни, а не роты, как предлагалось свыше[131].

Штаб бригады, подчеркнув особенности служебно-боевой деятельности пограничников, сумел доказать армейскому командованию нецелесообразность и даже вредность смешения пеших пограничных сотен с армейской пехотой, а также выполнения пограничниками несвойственных им задач. До наступления немцев в 1915 г. личный состав бригады выполнял именно эти, характерные для него функции. Затем ситуация изменилась.

К середине августа 1914 г. с приходом в части личного состава из запаса завершилось развертывание бригады по штатам военного времени. В донесении исполняющего обязанности начальника бригады генерал-майора Троцкого говорилось: «…укомплектование частей временно вверенной мне отдельной пограничной бригады закончено и из 19 пеших сотен сформировано 32 сотни с общим составом 6738 человек, из коих кадровых 3904 и запасных 2834»[132].

Судя по документам, командование бригады в тот период волновало три главных вопроса: вооружение для запасных чинов; наличие среди прибывших из запаса нежелательных лиц немецкой и еврейской национальности; использование личного состава бригады не по назначению — на фортификационных работах. В дальнейшем, как показывают документы, эти вопросы были оперативно решены. Запасные получили винтовки, хотя и неотлаженные, немцев и евреев из погранстражи по указанию коменданта крепости отправили в пехотные части; время, отводимое на фортификационные работы, было сокращено в пользу боевой подготовки пограничников.

Безусловно, успех будущих боевых действий определялся профессиональными качествами офицерского корпуса. Отдельная пограничная бригада состояла из штаба, в который вошли офицеры штаба 3-го пограничного округа, двух полков (в каждом по четыре батальона, в батальоне — по четыре сотни) и подразделений обеспечения. Командиром бригады вместо генерала Аксенова, назначенного начальником 2-й пехотной дивизии Западного фронта, был поставлен генерал-майор Кренке, прибывший, как говорится в документах, из действующей армии. Командирами полков назначили опытных офицеров-пограничников: 1-го полка — полковника Бучерова, бывшего командира 13-й Велюнской погранбригады, 2-го полка — полковника Георгиева, в прошлом командовавшего 12-й Калишской погранбригадой. Первыми командирами батальонов были полковники Андерсон, Шеломицкий, ротмистры Екимов, Кокушкин, Абрамович, Александров, Мелентьев, Кюрениус. Все они являлись кадровыми пограничниками и в довоенное время входили в командный состав погранбригад и отделов.

К боевой деятельности бригада согласно записям в журнале военных действий приступила буквально с момента начала ее формирования. Причем в первый период действовала посотенно. Уже 31 июля 1914 г. 3-я пешая Александровская сотня во главе с ротмистром Друри, поручиками Поповым и Понятовским захватила в г. Плоцке 12 германских баркасов с углем и рожью. В Новогеоргиевской крепости пограничные сотни из состава бригады несли караульную службу, а также вели разведку, минировали Вислу, вместе с жандармской полицией проводили обыски в приграничных деревнях, обеспечивали связь высшего армейского командования.

Выполнение пограничниками Западного фронта этих служебно-боевых задач было прервано массированным германским наступлением, начавшимся весной 1915 г. Германия, перегруппировав свои силы, развернула наступательные операции на русском фронте в Галиции (в районе Горлицы) и в Польше. Целью наступления было военное поражение России, которое заставило бы царское правительство заключить сепаратный мир. Русские войска, испытывая острый недостаток в снарядах и тяжелой артиллерии, после двухмесячных боев вынуждены были оставить Польшу, в том числе Варшаву и Новогеоргиевскую крепость. В августе этого же года была сдана противнику другая сильная крепость, находившаяся на Северном фронте, — Ковно, где располагались пешие сотни бывшего Виленского пограничного округа.

Взяв Вильно, немцы исчерпали свой наступательный порыв. Контрударами русских войск в районе Ровно и Двинска германское наступление было остановлено. К середине октября 1915 г. обстановка на фронте вновь изменилась. Русская армия была вытеснена из Польши, Галиции, Литвы, но немцам не удалось окружить и уничтожить ее. Однако потери русских были велики. С начала войны Россия потеряла убитыми, ранеными и пленными более 3 млн. человек.

Многотрудный путь жестоких боев в 1915 г. вместе с действующей русской армией мужественно прошли пограничники бывшего Варшавского округа — отдельная пограничная бригада, которая в мае-июне 1915 г. согласно приказу Ставки она была развернута в сводную пограничную дивизию. Это диктовалось прежде всего чрезвычайно сложной обстановкой, сложившейся в то время на Западном фронте, большими потерями русских войск в весенних боях 1915 г. Наши войска, в том числе пограничные части, медленно отступая, оставляли места своей прежней дислокации в Польше и Литве. В резко осложнившихся условиях, в преддверии новых тяжелых боев необходимо было иметь более крупное формирование пограничных войск, усиленное в кадровом, материально-техническом и организационном отношении.

Командиром пограничной дивизии был назначен генерал-майор Г.М. Транковский. Бывший командир пограничной бригады генерал-майор Кренке стал начальником боевой части дивизии. Начальником штаба дивизии был утвержден кадровый пограничник подполковник Даниленко. Исторические формуляры называют нам и фамилии командиров полков: 1-го — полковник Шеметов, 2-го — полковник Бучинский, 3-го — полковник Лашин, 4-го — генерал-майор Карпов [В январе 1917 г. генерал-майор Карпов был назначен командиром бригады 46-го армейского корпуса. Его место занял полковник Арнольдов.][133].

Дивизии была придана 5-я армейская артиллерийская бригада в составе 104-го и 105-го артдивизионов. Таким образом, это было полноценное и вполне боеготовое пехотное соединение, полки которого, особенно 1-й и 2-й, имели опыт боевых действий.

На момент своего сформирования сводная пограничная дивизия организационно входила в состав 5-го Кавказского армейского корпуса (командир генерал-лейтенант Истомин) 10-й армии (командующий генерал Радкевич) Западного фронта (главнокомандующий генерал Эверт). На корпус, а следовательно, и на пограничную дивизию летом 1915 г. была возложена задача удержания позиций в районе Ковно и Вильно, недопущения прорыва германских войск на этом направлении.

Едва было завершено формирование дивизии, как ее полки пошли в бой. В начале августа 1915 г. в сражении за Ковно дивизия не только упорно защищала свои позиции, но и отчаянно контратаковала. Боевые донесения сообщают: «3 августа около 3 ч ночи генерал Кренке (заместитель командира дивизии), собрав и приведя в порядок части, отступавшие с охранительной позиции, перешел в наступление, сбил передовые части немцев и занял передовую позицию от Немана до форта № 2»[134].

Однако на виленском направлении немцы сосредоточили ударную группировку из трех дивизий — 76, 79 и 115-й пехотных, действовавших против нашей сводной пограничной дивизии. Поэтому пограничники, как и 5-й корпус в целом, вынуждены были отступать. Положение было тяжелым, а порой критическим. Так, 15 августа начальник штаба дивизии подполковник Даниленко докладывал в штаб 5-го корпуса о том, что в соединении нет ни одной целой пушки, ни одного пулемета, нет артиллерийских парков для подвоза патронов. К тому же в полки поступило пополнение, состоящее из необученных новобранцев[135].

В течение августа-сентября 1915 г. пограничники-пехотинцы практически не выходили из боев, о степени напряженности которых говорят следующие примеры. 30 августа с утра до 16.00 1-й пограничный полк, выдержав упорный бой у Гейдрицы, потерял 3 офицеров и 220 нижних чинов убитыми и ранеными; 3-й и 4-й погранполки, как отмечалось в донесении, «крайне изнурены целым рядом боев и понесли значительные потери, особенно 3-й пограничный полк, в котором в строю нет ни одного офицера, а нижних чинов — около 500 человек»[136].

«31 августа, — сообщается в боевом донесении командиру корпуса, — пограничники, удерживая Мейшопольские позиции, понесли большие потери… Мною (генерал-майором Транковским. — Авт.) доложено о тяжелом положении 3-го пограничного полка, занявшего часть окопов, оставленных гвардией, имевшего совершенно обнаженный фланг. Свято выполняя приказание держаться во что бы то ни стало, полк оставался на своей позиции, пока не был обойден с тыла… 4-й полк все время удерживает свои позиции… Ввиду подхода свежих частей 26-й дивизии прошу об отводе полков вверенной мне дивизии в тыл для приведения их в порядок, причем вновь доношу, что пограничники ведут бои в значительно более тяжелых условиях, чем простые части… Нет снарядов, часть людей не вооружена. 5-й полк имеет значительную часть людей без штыков, так как присланные берданочные штыки не подходят к трехлинейным винтовкам»[137].

Однако передышки не последовало. 1 сентября пограничные полки отражали многочисленные атаки немцев у местечка Антакольцы. Наступление велось не только днем, но и ночью при освещении ракетами и поддержке артиллерийским огнем. Личное мужество и героизм проявил в этих боях командир 1-го батальона 4-го полка ротмистр Белович, который первым бросился на немцев в штыковую атаку, увлекая за собой солдат. Противник не выдержал натиска и отступил, оставив Антакольцы[138]. 16 сентября пограничная дивизия была переподчинена командиру 3-го Сибирского корпуса Западного фронта и назначена в корпусной резерв. Через месяц она перешла в подчинение командования 26-го армейского корпуса 4-й армии генерала Рагозы. К этому моменту обстановка на Западном фронте, в том числе и на северном его фланге, стабилизировалась, обе стороны перешли к позиционной войне. Изменились и формы боевой деятельности пограничников.

Например, штаб 26-го корпуса использовал сотни пограничной дивизии в основном для проведения разведки боем — сложного вида боевых действий, к которому пограничники ранее не готовились. Так, 1 ноября 1915 г. в 15.45 5-я и 7-я сотни 3-го пограничного полка после артподготовки перешли в наступление. Сотни продвинулись под сильным пулеметным огнем к проволочным заграждениям противника, преодолеть которые из-за значительных потерь не смогли»[139].

16 ноября приказом главнокомандующего Западным фронтом генерала Эверта сводная пограничная дивизия, изрядно потрепанная в боях, была выведена из состава 26-го армейского корпуса и подчинена в качестве армейского резерва непосредственно командующему 3-й армии генералу Лешу. Объем боевой работы пограничников значительно сократился. В конце 1915 г. на фронте прочно окопавшейся сводной пограничной дивизии, которая активно доукомплектовывалась пополнением маршевых рот, наблюдалась, как отмечалось в журналах военных действий, «редкая оружейная перестрелка».

Оценивая итоги боевой деятельности сводной пограничной дивизии, приведем слова историка А.А. Керсновского: «Пограничная пехотная дивизия защищала в июле — августе 1915 г. Ковну — упорно, но без счастья, в сентябре дралась под Вильной и в дальнейшем вела позиционную борьбу на Западном фронте в Полесье»[140].

В начале 1915 г. в связи с тем что война приобрела затяжной характер, Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение о поэтапной переброске на фронт войск Заамурского пограничного округа, возглавляемого генерал-лейтенантом Дмитриевым. Штаб округа находился в Маньчжурии, в Харбине. На 1 января 1915 г. в состав округа входило шесть конных и шесть пехотных полков, отдельная пехотная рота и четыре конно-горные батареи. Эти формирования были образованы еще в 1909 г. и использовались для несения службы в Заамурье.

В начале 1915 г. по указу Николая II полкам Заамурского пограничного округа предписывалось отбыть в действующую армию на Юго-Западный фронт. В приказе начальника округа своим войскам специально подчеркивалось, что «сей именной Высочайший указ не определяет изъятия войск Заамурского округа от подчинения командиру Отдельного корпуса пограничной стражи»[141]. Иными словами, заамурцы, убывая на запад в действующую армию, оставались пограничниками. Пограничные сотни и полки, отправленные на фронт, заменялись дружинами государственного ополчения, набранными в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке.

Всего за годы войны Заамурский пограничный округ с учетом мобилизованных запасных нижних чинов дал фронту 15 пехотных пограничных полков, сведенных в 5 пограничных Заамурских пехотных дивизий, и 6 конных полков, составивших знаменитую Заамурскую пограничную конную дивизию. Приведем краткое описание боевых действий пограничников-заамурцев.

Приказ о сформировании Заамурской пограничной конной дивизии был подписан начальником штаба Ставки Верховного Главнокомандования 23 сентября 1915 г. Но Заамурские полки прибыли из Маньчжурии на Днестр еще в апреле 1915 г. Причем 1-й и 2-й пограничные конные полки вошли в состав сводной кавалерийской дивизии (генерал Аболешев) 11-й армии (генерал Сахаров) Юго-Западного фронта.

2-й Заамурской конной пограничной бригадой, объединявшей 3-й и 4-й полки, командовал генерал-майор Дроздовский. В ее состав входили два конных полка по пять сотен (численность 3-го полка — 426 человек, 4-го — 470 человек, хотя по штату в каждом полку должно было быть 720 нижних чинов) и конно-горная батарея (4 орудия, 109 человек). В бригаде насчитывалось 40 офицеров. Личный состав был вооружен мексиканскими карабинами. Боевые действия 2-я бригада начала с момента ее прибытия на Юго-Западный фронт и включения в состав 9-й кавалерийской дивизии 6-го армейского корпуса. 26 апреля 1915 г. бригада приняла первый бой у р. Прут, в мае-июне обороняла от австрийцев г. Коломыя[142].

28 мая 1915 г. была сформирована 3-я Заамурская пограничная конная бригада под командованием полковника Алексеева, в которую входили 5-й и 6-й конные полки и конно-горная батарея.

В апреле эти части вели самостоятельную боевую работу и находились: 5-й конный полк — при 74-й пехотной дивизии, 6-й — при 11-й пехотной дивизии 11-го армейского корпуса Юго-Западного фронта. Главным видом боевой деятельности конников-заамурцев было прикрытие отхода частей дивизии, которой они были приданы, на линии Днестра и заличских позиций.

В июне 1915 г. пограничная бригада полковника Алексеева с приданными ей двумя пехотными батальонами, подчиненная 74-й дивизии, упорно обороняла участок р. Днестр от устья р. Быстрицы до н.п. Дегова. Личный состав проявил мужество и героизм. 10 июня в ходе четырехчасового боя конные пограничники в пешем боевом порядке сорвали попытку австрийцев форсировать Днестр. С 19 июня заамурцы прикрывали отход 74-й пехотной дивизии с днестровских позиций. 21 июня, когда все пешие части 74-й дивизии отошли, бригада в 24.00 приняла на себя удар противника, начавшего внезапное наступление на фронте дивизии. В неравном бою части 3-й Заамурской бригады задержали противника до 10.00, дав пехоте возможность закрепиться, а затем отошли под сильным оружейным огнем[143].

Вместе с тем условия военной обстановки, сложившейся на Юго-Западном фронте осенью 1915 г., диктовали необходимость сведения двух Заамурских конных пограничных бригад в дивизию. Формирование штаба Заамурской конной дивизии осуществлялось в Киеве при штабе Киевского военного округа в октябре 1915 г. Эта работа была возложена на полковника Генерального штаба Давыдова, который впоследствии стал начальником штаба данного соединения. Командиром дивизии был назначен генерал-майор Розалион-Сошальский, который с 10 ноября 1915 г. приступил к исполнению своих обязанностей.

23 ноября после завершения формирования управления дивизии генерал Розалион-Сошальский представился командующему 11-й армией генералу Сахарову (г. Волочиск) и принял вверенные ему войска[144]. В состав дивизии входили: 2-я Заамурская конная бригада (3-й и 4-й полки), 3-я Заамурская конная бригада (5-й и 6-й полки), 3-я и 4-я конно-горные батареи, сведенные во 2-й Заамурский конно-горный артдивизион. Поскольку 1-й и 2-й Заамурские конные пограничные полки действовали отдельно в составе армейских дивизий на других участках Юго-Западного фронта, то с 1 января 1916 г. была изменена нумерация бригад: 2-я стала называться 1-й, а бывшая 3-я бригада — 2-й.

Говоря о боевой деятельности Заамурской конной дивизии осенью-зимой 1915 г., необходимо отметить, что ее полки, приданные разным стрелковым дивизиям (23-й, 1-й Финляндской), несли разведывательную, сторожевую и полицейскую службу, составляли резерв 11-й армии. Таким образом, в условиях относительной стабилизации фронта армейское командование вновь возложило на пограничные полки выполнение задач, наиболее для них характерных. Однако эти виды боевой деятельности (охрана, разведка) приводили к отрыву отдельных частей и подразделений и разобщенности их действий. Поэтому генерал Розалион-Сошальский в циркуляре командирам полков от 6 декабря 1915 г. подчеркивал: «Выделение высшим командованием полков из состава конной дивизии отнюдь не отрывает части от подчинения своему непосредственному начальнику»[145]. В декабре 1915 г. 11-я армия генерала Сахарова перешла в наступление. Пограничной конной дивизии была поставлена задача, свойственная любому кавалерийскому соединению, — устремиться в прорыв и, действуя в тылу противника в направлении Бржезаны — Поморжаны, парализовать тыловые коммуникации. В связи с этим интересна выдержка из приказа командующего 11-й армией: «Коннице не зевать и в момент прорыва — вперед и вихрем в тыл противника, где рушить, рубить все без остатка и до основания (кроме железной дороги и телеграфных линий), забирая штабы, начальников, артиллерию, автомобили, аэродромы, разнося обозы, склады и т. д.»[146]

Именно так и действовали пограничники — «зеленые черти», как их звали австрийцы, — на полях приднестровских сражений. В подтверждение сказанному приведем выписку из боевого донесения командира 5-го конного полка полковника Фуллона от 7 декабря 1915 г.: «Результаты боя с австрийцами у д. Панталиха: изрублено и переколото около 50 австрийцев. Взято в плен 40 здоровых и 14 раненых. Наши потери: убито 4 … ранено 5»[147].

Успешно действовала в 1915 г. заамурская пограничная пехота, прибывшая на Юго-Западный фронт одновременно с конниками. Вначале прибыли, войдя в состав 33-го корпуса 9-й армии, 1-я и 2-я Заамурские пограничные пехотные дивизии (1-й — 6-й полки) под командованием генералов Самойлова и Ступина. Они сразу же вступили в сражения. Затем по мере развертывания частей и соединений 2-й очереди подоспела 3-я Заамурская пехотная дивизия (7-й и 10-й полки).

Личный состав этих частей, закаленный в повседневной и многолетней войне с хунхузами (в Маньчжурии) был, по оценкам командования, исключительно боеспособен. Даже генерал Лечицкий (командующий 9-й армией), до войны служивший в Приамурье, имел слабое представление об этих «зеленых» полках Министерства финансов, опасаясь за их боевые качества[148]. Однако военные действия показали, что опасения были напрасны. 1-я Заамурская пехотная дивизия отличилась в апрельском наступлении 1915 г. у Залешников. 2-я дивизия генерала Ступина внесла в свой формуляр победы у населенных пунктов Дзвиняче, Обертынь и Снятынь. 3-я Заамурская пехотная дивизия прославила свое оружие на Черном Потоке, при Опуте, Окке и у Трояна.

В апреле-мае 1915 г. Заамурские пехотные полки вместе со сражавшимся рядом Проскуровским пехотным пограничным полком вели напряженные бои в районе городов Хотин и Каменец, находясь под непрерывным артиллерийским огнем[149].

Таким образом, в кампании 1915 г., тяжело и неудачно сложившейся для России, пограничные полки, как конные, так и пешие, проявили себя исключительно достойно. Упорно обороняя свои позиции, ни одна сотня не оставила их без приказа.

1916 г. в истории первой мировой войны был характерен тем, что немцы, видя бесперспективность своих наступательных действий на востоке, перешли здесь к позиционной войне, сконцентрировав усилия на западе. Русские армии, оправившись от поражений предыдущего года, нанесли противнику ряд чувствительных ударов, главным из которых был Брусиловский прорыв. В 1916 г. увеличилась протяженность фронта с 1200 до 1900 верст. Неудачным было вступление в августе в войну нашей союзницы Румынии. В результате Россия дополнительно получила Южный фронт, вскоре переименованный в Румынский.

В кампании этого года активное участие в составе действующей армии приняли пограничные формирования, прежде всего сводная пограничная пехотная дивизия, действовавшая, как и раньше, на Западном фронте, и заамурские пограничные дивизии Юго-Западного фронта.

Весной и летом 1916 г. сводная пехотная пограничная дивизия в прежнем боевом составе входила во 2-ю армию генерала Смирнова и вела позиционные бои в районе оз. Нарочь. В боевых донесениях за весенне-летние месяцы сообщается, что «на фронте дивизии временами велась ружейная и артиллерийская стрельба»[150]. Попытка 4-й армии Западного фронта нанести в июле удар по немцам из района Молодечны в направлении Вильно не дала результатов.

Шла позиционная война. Формы и способы боевой деятельности пограничных полков в принципе ничем не отличались от деятельности полков линейных. Пограничная дивизия в перерывах между боями доукомплектовывалась, довооружалась и перевооружалась. Так, в мае на вооружение пограничных полков поступили винчестеры — американские винтовки, которые через месяц были снова заменены на русские трехлинейные. В июне 1916 г. пограничное соединение было усилено отдельной штурмовой батареей (8 орудий, 3 офицера и 149 нижних чинов) и пулеметной командой (6 пулеметов «Кольт», 3 офицера и 71 рядовой)[151]. Российская военная промышленность при активном содействии общественных и коммерческих организаций («Земгор» и др.) смогла обеспечить фронт всем необходимым, и прежде всего дефицитными артиллерийскими снарядами. О том, что был ликвидирован «снарядный голод», свидетельствуют записи журналов боевых действий полков пограничной дивизии за 1916 г. На каждый немецкий артиллерийский выстрел теперь пограничники отвечали своим[152].

Главные события 1916 г. произошли на Юго-Западном фронте, командование которым принял генерал А.А. Брусилов. 22 мая четыре русские армии этого фронта перешли в наступление. Впервые в истории мировой войны позиционный фронт (австрийский) был прорван на всем его протяжении. К концу июня 1916 г. русские войска Юго-Западного фронта вышли на правом фланге на рубеж р. Стоход, а на левом заняли Буковину, создав угрозу вторжения в Венгрию. Только помощь германских дивизий и нерасторопность российского Генерального штаба предотвратили полный разгром австрийцев.

Заамурская пограничная конная дивизия, имея в своем составе 1-ю и 2-ю конные бригады, две конно-горные батареи, самокатную роту (всего около 3 тыс. человек) и приданный ей 3-й Уманский казачий полк, оказалась буквально на острие наступления 17-го корпуса генерала Яковлева (11-я армия), нацеленного на города Злочев и Броды. 22 мая пограничники в конном строю атаковали и вскоре отбросили противостоящую им 19-ю пехотную австрийскую дивизию, и только медлительность корпусного командования, упустившего момент ввода в прорыв конницы, помешала овладеть всей неприятельской артиллерией.

2 июня 11-я армия генерала Сахарова своим центром (32-й и 17-й армейские корпуса) нанесла сильный удар в стык двух австро-венгерских армий. Наши войска в упорном бою овладели городами Берестечко и Почаев. Преследовать врага была брошена Заамурская конная дивизия, которая практически на плечах противника ворвалась в г. Радзивиллов.

19 июня в боях у Нивы Золочевской вместе с архангелогородскими драгунами отличились заамурцы 1-го конного полка. Их героическая атака во главе с командиром полковником Моравицким спасла, по отзывам очевидцев, 11-ю армию. 2-й Заамурский конный полк успешно атаковал в конном строю укрепленную позицию у н.п. Кшаки. За это его командир полковник Карницкий получил орден Св. Георгия 3-й степени.

В июле 11-я армия продолжала наносить врагу короткие, но мощные удары, продвигаясь в направлении г. Броды. В ходе четырехдневного сражения 17-й корпус вместе с входившей в его состав Заамурской конной дивизией погранстражи овладел городом. Это была большая победа. Свой вклад в нее внесли и конные пограничные полки, которые в данном случае использовались в качестве обычной корпусной конницы.

Во время Брусиловского прорыва отлично зарекомендовала себя заамурская пограничная пехота, особенно 1-я Заамурская пехотная дивизия генерал-майора Самойлова. Находясь на острие главного удара 9-й армии генерала Лечицкого, пограничники 1, 2 и 3-й Заамурских пехотных пограничных дивизий в кровопролитных наступательных боях лета 1916 г. у Хоцимержа, Тлумача, при Нараевке, под Станиславом зарекомендовали себя стойкими и мужественными бойцами.

Вот как описал один из боев А.А. Керсновский: «25 июля, в полдень, после короткой, но могучей артиллерийской подготовки, зеленые полки заамурцев… подкрепленные 12-м корпусом на Пруте, рванули армию Кевеша (австрийский генерал. — Авт.)… Так началось сражение под Станиславом. Вечером 33-й корпус захватил Тлумач — оплот врага в Заднестровье… Осыпаемые бешеными ударами «зеленых чертей», германцы Кревеля (германский генерал. — Авт.) отдавали позицию за позицией… 25 июля — в первый день наступления — 9-й армией было взято 7500 пленных. Трофеи всего сражения под Станиславом составили 250 офицеров, 19 400 нижних чинов, 18 орудий, 11 бомбометов и 157 пулеметов. Кевеш намеревался было контратаковать, но германское командование… приказало отступать, чтобы как можно скорее оторвать германские войска Кревеля от заамурских штыков»[153].

Брусиловский прорыв, принесший славу русскому оружию, был оплачен дорогой ценой. Личный состав армий, корпусов и дивизий Юго-Западного фронта был выбит почти целиком. Больше половины своего состава потеряли и Заамурские пехотные пограничные полки.

Таким образом, 1916 г. явился для пограничных дивизий, как и для действующей армии в целом, временем блестящих побед и тяжелых потерь. Части погранстражи на третьем году войны использовались на направлении главных ударов как обычные армейские формирования, без особого учета их специфики. Участившееся переподчинение пограничных полков, как конных, так и пеших, командованию различных армейских корпусов не способствовало повышению эффективности боевого применения погранвойск. Лишь изредка пограничные сотни привлекались для выполнения специфических — охранно-разведывательных — задач.

В кампанию 1917 г. русская армия вступила в обстановке, когда страну лихорадило. 10-миллионная русская армия находилась в состоянии брожения. Неудачный ход войны, большие потери, недостаточное снабжение боеприпасами возбуждали недовольство и в народе, и в солдатской среде. Инфляция и дороговизна в тылу, перебои в снабжении городов усилили оппозиционные правительству движения. Все ожидали, когда «этой проклятой войне будет конец». Аналогичные настроения в той или иной мере проявлялись и в полках пограничной стражи действующей армии.

Сводная пограничная пехотная дивизия в прежнем боевом составе действовала в начале 1917 г. в составе 46-го корпуса 3-й армии генерала Леша в направлении Вильно. В условиях вялотекущей позиционной войны и при воздействии на солдат разлагающей пропаганды социалистов и анархистов уровень воинской дисциплины и боеспособности частей и подразделений дивизии постепенно падал. В связи с этим командир пограничной дивизии генерал-майор Транковский принял ряд мер. Прежде всего был усилен контроль за боевой и строевой подготовкой солдат и унтер-офицеров. Командование дивизии чаще обычного стало объявлять в батальонах тревоги. Так, 2–3 января 1917 г. генерал Транковский, побывав во 2-м Калишском и 4-м Неманском пограничных полках, выявил ряд недостатков, в их числе отсутствие должной боевой готовности батальонов, особенно находившихся в полковом резерве, низкое качество проведения занятий. Командир дивизии поставил на вид командиру Неманского полка генерал-майору Карпову, объявил 10 суток домашнего ареста с исполнением служебных обязанностей командиру 2-го батальона ротмистру Маковееву.

Особое внимание в этот период уделялось вопросам патриотического и нравственного воспитания пограничников. По дивизии был издан приказ (от 9 января 1917 г.), в котором говорилось: «Издаваемый в Петрограде военно-народный журнал «Вестник», служащий делу нравственного и патриотического воспитания войск и народа, является вполне желательным материалом для чтения нижних чинов, как по своему направлению, так и по подбору содержания… уделяющего должное внимание событиям и вопросам текущей войны»[154]. Рекомендация этого журнала для чтения солдатам была связана с тем, что специальных пограничных периодических изданий в войну не существовало (журнал «Пограничник» был закрыт в 1914 г.). А из Петрограда доставка прессы была несложной. В целях наведения порядка в феврале 1917 г. специальным приказом по Западному фронту были запрещены распространившиеся в окопах и блиндажах азартные игры в карты, кости и т. д. Военнослужащих, виновных в неисполнении приказа, предавали суду и ссылали на каторжные работы от 4 до 8 лет[155].

Важными с точки зрения командования в воспитательной работе с личным составом сводной пограничной дивизии были меры, связанные с поднятием боевого духа пограничников, развитием у них чувства профессиональной гордости. Так, в приказе генерала Транковского от 8 января 1917 г. личному составу дивизии напоминалось, что они — пограничники и поэтому им надлежало немедленно ввести, где этого нет, знаки отличия «по образцу стрелковых, но только не малинового цвета, а пограничного, зеленого, с крестообразными полосами… номерами батальонов и сотен»[156].

Принятые меры дали на короткое время положительные результаты — уровень дисциплины и боеспособности «зеленых» полков, по сведениям командиров, поднялся.

В данный период части дивизии активно занимались разведкой, охраняя участок фронта. Особенно умело проявили себя бойцы 2-го Калишского пограничного полка, которые почти ежедневно брали пленных.

В истории соединения памятным стал день 25 января 1917 г., когда командир пограничной дивизии торжественно вручал подчиненным нижним чинам Георгиевские медали. Во 2-м Калишском полку наград были удостоены 52 нижних чина. Младший унтер-офицер полка Иван Михайлович Емелин получил Георгиевскую медаль 4-й степени за то, что 15 октября 1916 г., будучи дежурным по окопам и контуженным разрывом германского снаряда, продолжал исполнять свои обязанности. Рядовые 4-го Неманского полка Клементий Полигневич, Степан Шашко, Алексей Руков и другие были награждены такой же медалью за храбрость и мужество, проявленные в атаке, за то, что стойко выбивали неприятеля из окопов в августе — сентябре 1915 г. под Ковно и Антакольцами[157].

Весь 1917 г., по данным исторических формуляров, сводная пехотная пограничная дивизия оставалась на своих позициях, действуя как обычное пехотное соединение. Пограничники-пехотинцы честно выполняли свой воинский долг. Конечно, встречались в 1917 г. случаи дезертирства и даже неповиновения, но массового ухода из окопов и открытия перед немцами фронта, как это случалось с соседними армейскими дивизиями, зафиксировано не было.

Заамурская конная дивизия после перегруппировки и пополнения в начале 1917 г. перешла на новый Румынский фронт и располагалась в районе Тирасполя, Кишинева, Бендер. В ее состав были введены, кроме штатных конных полков, стрелковый полк, которым командовал полковник Шкуратов, и мотоциклетное отделение.

Вместо генерал-майора Розалион-Сошальского начальником дивизии стал генерал-майор Волькенау, а начальником штаба — подполковник Никитин. Характер и формы боевых действий пограничников-конников в первой половине 1917 г. по сравнению с 1915–1916 гг. принципиально не изменились. Пограничные конные полки чаще всего действовали в отрыве от дивизии, в составе разных соединений 30-го корпуса: ходили в атаку, в прорыв, прикрывали отход, находились в резерве корпуса. В кампании 1917 г. военные историки отмечают конную атаку 1-го Заамурского пограничного полка 13 июня под Швейковцами. За Швейковцы командир этого полка полковник Мосцицкий получил орден Св. Георгия 3-й степени, став последним Георгиевским кавалером в мировую войну[158]. Боевые действия Заамурской конной дивизии на Румынском фронте в 1917 г. были последними конными действиями «германской» войны.

С лета 1917 г. в служебно-боевой деятельности заамурцев-конников появилось новое направление, постепенно становившееся преобладающим, — охрана тыла и подавление волнений в прифронтовых уездах. Впрочем, охранные задачи не были для пограничников новыми в отличие от полицейской функции — подавления волнений в ближайшем тылу.

В октябре 1917 г. для выполнения данных задач Заамурская конная дивизия, за исключением 3-го конного полка, была снята с фронта и передана в подчинение командующего Одесским военным округом. О напряженности этой работы свидетельствует телеграмма начальника дивизии Волькенау командующему 4-й армией от 24 октября 1917 г.: «Ввиду крайней необходимости и частых посылок для усмирения громил винных погребов и производящих аграрные беспорядки, прошу Вашего распоряжения о присылке в Кишинев 3-го Заамурского конного полка»[159]. Однако 3-й полк не отдали, он остался на Румынском фронте.

К осени 1917 г. в пограничной дивизии, как, впрочем, и во всей армии, резко упала дисциплина. Это выражалось прежде всего в дезертирстве, отказе солдат идти в окопы. Сказывалась разлагающая агитация социалистических партий. Командир стрелкового полка Заамурской конной дивизии полковник Шкуратов докладывал в штаб дивизии, что с 1 по 10 ноября 1917 г. из полка дезертировало 42 солдата. Расшатыванию воинской дисциплины и порядка в частях способствовала и деятельность полковых солдатских комитетов, рожденных в дни Февральской революции.

О настроениях солдатской массы пограничного соединения, прежде всего политических, можно судить по резолюции, принятой 15 ноября 1917 г. солдатским комитетом одной из частей. Она отражает отношение людей к октябрьскому восстанию большевиков в Петрограде. «Заслушав телеграмму на имя комиссариата Румфронта о выступлении партии большевиков, а также о нежелании Петроградского гарнизона занять позицию для обороны Петрограда, Комитет решительно протестует как против партийных выступлений, так и против нежелания гарнизона помочь истекающей кровью стране в трудной борьбе с врагом. Комитет всецело присоединяется к распоряжениям Временного правительства, желающего довести страну до Учредительного собрания, и всеми силами будет его поддерживать через свои войсковые организации» (Язык и стиль документа сохранены.)[160]. Документ свидетельствует о том, что заамурцы в осенние дни 1917 г. стояли на стороне Временного правительства, отвергая большевистскую власть как незаконную. Пограничники в своей основной массе были готовы вести войну до победного конца.

И тем не менее в начале 1918 г. вследствие чрезвычайной усталости от войны и особенно после призыва нового Советского правительства к солдатам расходиться по домам пограничные фронтовые части стали самораспускаться. Личный состав 4-го, а затем 3-го Заамурского конного полков на полковых собраниях 22 и 25 января 1918 г. принял постановления об увольнении всех желающих из армии в запас. «Общее собрание казаков 4-го Заамурского конного полка постановляет…

1) Уволить всех желающих казаков в запас; ввиду же заявления командира полка о невозможности провести это в законном порядке и отказа его подписать документы — избрать комиссию по казаку от каждой сотни и команды для проведения в жизнь настоящего постановления…

2) Увольняемым выдавать оружие, патроны, людское и конское снаряжение на 2 лошади…»[161]

1 апреля 1918 г. Советская Россия официально вышла из войны. А через две недели — 15 мая 1918 г. Заамурская пограничная конная дивизия была ликвидирована.

Примерно такие же процессы происходили в то время и в других пограничных формированиях, входивших в состав действующей армии. Это, в частности, касается 1, 2, 3-й Заамурских пехотных дивизий, которые после потерь, понесенных во время Брусиловского прорыва, в активных боевых действиях не участвовали. Спешно образованные в январе 1917 г. 4-я и 5-я Заамурские пехотные дивизии по причине неукомплектованности также фактически в боях участия не принимали. Лишь 15-й пехотный полк 4-й Заамурской дивизии под командой полковника Зайфуллы Мурзы успел недолго повоевать в составе 33-го корпуса на Юго-Западном фронте.

Войска ОКПС, сражавшиеся на западных фронтах, как и армия в целом, не смогли выдержать революционных потрясений. С выходом Советской России из войны остатки войск погранстражи прекратили боевые действия.

3. ВОЙСКА ПОГРАНИЧНОЙ СТРАЖИ В ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЯХ НА КАВКАЗЕ

С началом первой мировой войны основные силы российской армии приняли участие в тяжелых боях на западе. Этим решила воспользоваться Турция. На второй день войны она присоединилась к коалиции Центрального блока и 22 июня (4 августа) заключила соглашение с Германией. В нем, в частности, Германия взяла на себя следующие обязательства: «…2. В том случае, если бы Россия вмешалась при посредстве действительных военных мер в конфликт и сделала бы, таким образом, необходимым для Германии выполнение своего долга и своих обязанностей союзницы по отношению к Австро-Венгрии, то этот долг и эти обязанности подлежали бы выполнению также и для Турции…

4. Если оттоманские территории подвергнутся угрозе со стороны России, Германия защитит Турцию в случае нужды силой оружия…»[162]

В соответствии с данным соглашением Турция 27 сентября (10 октября) 1914 г. закрыла черноморские проливы для торговых кораблей Антанты.

16 (28) октября 1914 г. турецкие военные корабли бомбардировали Одессу и другие черноморские порты России. Командовал действиями турок под Одессой германский адмирал В. Сушоне. В бомбардировке Одессы приняли участие и корабли германского флота.

Попытки российской дипломатии не допустить вовлечения Турции в мировую войну на стороне Тройственного союза не увенчались успехом, и 2 (15) ноября 1914 г. Россия объявила, что она находится в состоянии войны с Турцией. 5(18) ноября это сделала Англия, на следующий день — Франция.

Сближение позиций Турции и Германии произошло значительно раньше. Уже в середине декабря 1913 г. в Стамбул прибыла новая германская военная миссия во главе с генералом Лиманом фон Сандерсом. На нее возлагалась задача реорганизации турецкой армии. Глава миссии получил назначение на должность командира 1-го корпуса, расположенного в столице Оттоманской империи. По сути, это означало, что Германия становилась хозяином проливов Босфор и Дарданеллы[163].

К началу военных действий две трети войск Кавказского военного округа было направлено на запад, в Закавказье остался лишь 1-й Кавказский корпус генерала Берхмана в составе 20-й и 39-й пехотных дивизий, усиленный 66-й пехотной дивизией. В Персии (Иран) находилась 2-я Кавказская стрелковая бригада. На новом театре военных действий также дислоцировались две бригады пластунов, более трех дивизионов конницы и пять пограничных бригад 6-го округа ОКПС.

В состав округа в 1914 г. входило пять пограничных бригад: 25-я Черноморская, 26-я Карсская, 27-я Эриванская, 28-я Елисаветпольская, 29-я Бакинская, насчитывавшие в своем составе 167 генералов, штаб— и обер-офицеров и 7476 нижних чинов — всего 7643 человека. Самой большой по численности была Карсская бригада (35 генералов и офицеров, 1855 нижних чинов), наименьшей — Елисаветпольская (29 генералов и офицеров и 1337 нижних чинов).

Из пограничных бригад было сформировано четыре пехотных и четыре (затем семь) конных Кавказских пограничных полков[164]. В последующем к ним добавились еще три конных пограничных полка.

Наибольший вклад в подготовку частей 6-го пограничного округа ОКПС к военным действиям в условиях Закавказья внесли начальник округа генерал-лейтенант В.Ф. Орлов и командиры частей полковники М.Н. Кальницкий, А.О. Тальковский, А.И. Андрушкевич, Н.И. Воронин, Н.З. Демьянов, Н.А. Городецкий и др.

На основе этих сил в Закавказье была развернута Кавказская армия под командованием наместника царя на Кавказе генерала от кавалерии графа И.И. Воронцова-Дашкова. А уже в середине ноября 1914 г. был создан Кавказский фронт.

Части и подразделения ОКПС участвовали в боях под руководством генерала от кавалерии И.И. Воронцова-Дашкова (ноябрь-декабрь 1914 г.), затем генерала от кавалерии брата царя великого князя Н.Н. Романова (сентябрь 1915 г. — февраль 1917 г.) и генерала от инфантерии Н.Н. Юденича (март-май 1917 г.).

В боевых действиях кроме бригад 6-го пограничного округа приняли участие подразделения 7-го пограничного округа, охранявшие русско-турецкий и русско-персидский участки государственной границы. Война шла на территории не только России и Турции, но и Персии. При этом военные операции на персидской территории проводили и русская, и турецкая стороны.

Условия несения службы и ведения боевых действий пограничными бригадами на Кавказе во многом отличались от таковых на Западно-Европейском и Северо-Западном театрах военных действий. И отличия эти были не только географического и климатического характера.

И в мирное время центр считал Закавказье второстепенным участком границы. Здесь у погранстражи практически постоянно не хватало боеприпасов и продовольствия. А значительная протяженность участков границы при малочисленности пограничных структур, безусловно, снижала качество ее охраны.