Юпитер смеётся

Друэтт. Моя? Я, знаете ли, привязан только к самому себе.

Старшая сестра (надувшись, встает). Сегодня вечером я дежурю в приемной. Пойду возьму свое вязанье. Простите… (Выходит в дверь налево.)

Друэтт (подходит к Мэри). Дорогая, поведение Веннера было непростительным. Не думайте, что я его оправдываю, но, знаете, жизнь у него была не из легких.

Мэри. В каком отношении?

Друэтт (сухо). Да во всех отношениях. Его отец — впечатлительный и беспомощный человек — вообразил себя вторым Моцартом и умер, пиликая на скрипке в кафе в Остенде. Его мать — он мне как-то показывал ее фотографию — была, по-видимому, необычайно красива (цинично), пока не заплясала под музыку своего скрипача… Она боролась с жизнью сколько могла, но, в конце концов, силы ее иссякли… Полю было десять лет, когда его отравленного газом, полумертвого вытащили из квартиры…

Мэри (растроганно). О бедный мальчик!

Друэтт. Это было только начало. Потом за его воспитание взялся дед…

Мэри (медленно, как бы размышляя вслух). Но он умен, не правда ли?

Друэтт. Несомненно. Наверно, вы не слышали историю о его работе с Рейтером в Будапеште?

Мэри. Нет.

Друэтт. Я иногда думаю, что этим отчасти объясняется озлобленность Веннера.

Мэри. Что там с ним случилось?

Друэтт. Видите ли, он работал над новым способом лечения шизофрении внутривенным вливанием диметилентетразола. Но шоковые реакции у больных были так жестоки, что почти сводили на нет благоприятные результаты лечения. По гипотезе Рейтера, шок был весьма существенной реакцией при этом методе лечения. Веннер же утверждал обратное — он был убежден, что успех лечения объяснялся каким-то ингредиентом в лекарстве, который пока не удалось установить. И он это утверждал. Началась жестокая борьба… Рейтер был важной персоной, ему удалось добиться изгнания Веннера из страны, причем Рейтер присвоил документы, аппаратуру и результаты всех экспериментов Веннера.

Мэри. Не удивительно, что он так озлоблен. Этого достаточно, чтобы опустошить любого.

Друэтт. Только не Веннера!.. Он вернулся на родину, поступил сюда и снова взялся за работу, решил доказать, что он прав. Теперь, после четырех лет неустанного труда он получил новое соединение — бетразол, которое, по его словам…

Мэри. Действует, не. вызывая шока?

Друэтт. Совершенно верно. Оно способствует восстановлению нервных клеток. Если только мой ум не окончательно одряхлел, скажу без ошибки, что Веннер стоит на пороге открытия, которое произведет переворот в лечении нервных болезней. Но, увы, это не изменило его характера. Иногда он бывает весьма неприятным. Вы на него не обиделись?

Мэри. Я не так легко обижаюсь. (Медленно.) Я рада, что вы мне все это рассказали. Теперь он, пожалуй, мне нравится.

Слышен звук зуммера.

Друэтт (вставая). И это каждый вечер перед обходом. (С гримасой.) Кстати, Брэгг просил вас зайти к нему в кабинет. Я покажу, как туда пройти.

Они вместе идут к двери налево.

Этот старый дом довольно бестолково распланирован, но скоро вы к нему привыкнете.

Мэри и Друэтт выходят. Справа входит Веннер, держа в руке маленькую склянку, наполненную желтыми кристаллами, горлышко ее заткнуто ватой. Идет к столику, ставит склянку, затем подходит к радиоле и открывает ее. В эту минуту в дверь слева входит старшая сестра. На руке у нее корзинка, из которой свисают мотки шерсти.

Веннер (проходя мимо). Добрый вечер, Фанни! Ведете собаку на прогулку?

Старшая сестра. Был звонок к вечернему обходу.

Веннер. Знаю.

Старшая сестра выключает свет.

Благодарю вас.

Старшая сестра выходит. Веннер не торопится идти на обход, он закуривает сигарету и ставит пластинку: сонату Шопена B-moil, op. 35. Слушает. В это время входит Глэдис Брэгг.

Глэдис. Алло, все трудитесь?

Веннер. Тсс!..

Глэдис. Почему вы всегда слушаете одну и ту же пластинку?

Веннер. Она помогает мне забыть всю трагическую бессмысленность нашего существования. А сам я, черт подери, не могу сыграть эту сонату!

Глэдис. Все это очень мило, но мне надо поговорить с вами. (Выключает радиолу.) Я принесла вам кое-что взамен. (Обвивает его шею руками и страстно целует.) Последние дни я совсем вас не вижу… Скажите, вы еще любите меня?

Веннер. Разве я когда-нибудь говорил, что люблю вас?

Глэдис. Поль! Я не знаю, как бы я выдержала здесь без вас!

Веннер. У вас есть Эдгар.

Глэдис. Эдгар! Он может часами, без конца толковать о своих совещаниях — просто реветь хочется. Можно подумать, он уже президент этого противного общества.

Веннер. «Психологического» общества, Глэдис.

Глэдис. Какая скука! Зачем я вышла за него замуж, Поль?

Веннер. Не спрашивайте меня. Я ведь вижу его только днем.

Глэдис. Он такой скучный…

Веннер. Об этом следовало подумать раньше.

Глэдис. Я думала. Но наш дом на Квин-Гей всегда был полон таких же скучных людей — мать признавала только «приличную» публику…

Веннер. Перестаньте притворяться, вы сами — сноб Глэдис.

Глэдис. Я не сноб! Может быть, мой снобизм заключается только в том, что я ненавижу здесь все. О боже, как я хочу опять жить в Лондоне! Милый, поедем туда хоть на один день! Мы можем отправиться разными поездами. Никто не узнает. Проведем вместе весь день. Великолепные рестораны, залитые светом, чудные кушанья… масса народу, музыка!..

Веннер. А на следующий день глотать соду?

Глэдис. Ну и что ж! Вечером пойдем в театр на какую-нибудь премьеру. Я надену для вас свое самое восхитительное платье…

Веннер. Не то ли, в котором вы меня соблазнили?

Глэдис. На этот раз я бы надела еще лучше.

Веннер. Какое же?

Глэдис. Увидите… Милый, давайте встретимся сегодня вечером.

Веннер. Вечером? Но вечером нет поезда.

Глэдис. Глупый, я говорю о свидании здесь, в обычном месте.

Веннер. Милая девочка, идет дождь.

Глэдис. Дождь перестал. Сейчас чудная погода Тучи рассеялись, и взошел молодой месяц. Мы можем погадать серебряными монетками, задумать какое-нибудь желание.

Веннер. Я не могу.

Глэдис. Почему?

Веннер. У меня нет серебра, и, кроме того, я буду занят.

Глэдис. О Поль!

Веннер. Бросьте хныкать.

Глэдис. Иногда вы бываете нестерпимо грубы.

Веннер. Ничего подобного. Я только хотел напомнить вам, что у меня есть и другие дела, кроме…

Глэдис. Кроме чего?

Веннер. Ну вот, не устраивайте же мне сцен!

Глэдис. Простите. Я не хотела злоупотреблять вашим драгоценным временем.

Веннер. Вы настроены саркастически?

Глэдис. А почему бы и нет?

Веннер. Нет никаких причин. Но, если это доставляет вам удовольствие, продолжайте в том же духе.

Глэдис. О Поль, прошу, пожалуйста, будьте со мной милым. Я одинока и несчастна, и я безумно люблю вас.

Веннер. Не ошибка ли с вашей стороны говорить мне это?

Глэдис. Мне все равно, раз это правда. Вы сделали меня счастливой, и я вам бесконечно благодарна. Не будь вас, я бы не вынесла жизни в этом ужасном месте… Ведь и вы со мной счастливы, правда?

Веннер. Конечно, был, дорогая.

Глэдис. Вы сказали «был»…

Веннер. Бывают минуты, когда мужчина говорит любой женщине, что обожает ее.

Глэдис. Я могу создать их и сейчас. Не так ли, скажите? (Немного помолчав, нежно.) Вы придете вечером, да? Пожалуйста, Поль!

Веннер (колеблется, затем целует ее). Хорошо.

Глэдис. В обычное время. За аптекой.

Глэдис хочет поцеловать Веннера, но в это время из глубины сцены появляется старшая сестра; она в плаще. Глэдис быстро отходит в сторону. Веннер берет со столика склянку с кристаллами и ставит обратно.

Ах, это вы, сестра? Доктор Веннер только что рассказывал мне о своем новом препарате. Как вы его назвали, доктор?

Веннер (коротко). Бетразол.

Глэдис. Да-да… Прелестный цвет, не правда ли, сестра?

Старшая сестра (стоит неподвижно с понимающим видом). Очень красиво, миссис Брэгг. (Идет к нише и берет недовязанный носок.)

Веннер. Ага! Забыли шерсть и пришлось вернуться? Еще одна пара носков для доктора Брэгга?

Старшая сестра (вызывающе). Да, для доктора Брэгга, они ему нравятся. И я вяжу ему носки открыто, от чистого сердца.

Веннер. Вернее, из чистой шерсти, а, сестра? (Берет склянку с бетразолом.) Доброй ночи, миссис Брэгг! (Уходит.)

Старшая сестра. Остроумен, не правда ли?

Глэдис. Я предпочитаю видеть его серьезным.