Российская нация. Этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях

Прочтите внимательно декларацию прав народов России, изданную в 1917 г., и осознайте гуманистическую суть этнонациональной политики, которая провозглашалась, и сравните с тоталитарным вариантом, который утверждался позже в нашей стране. Но при этом навязывалась все же дружба, а не вражда. Главная традиция нашей власти в том, чтобы доказывать отсутствие этнонациональностей и этнонационального вопроса как такового. И потом скорый переход на отмену этнонациональной политики или, как мы называем привычно, национальной политики. Почему мы убегаем, прячемся, боимся этнонаций? И при этом рядом насаждаем полное невежество и полное непонимание того, что же такое, в конце концов, этнонациональная политика в многонациональной России. Оказывается, называть Россию многонациональной – это этницизм Абдулатипова1. Да, Россия так называется по Конституции страны, которая принята от имени многонационального народа. И кто ее отрицает – тот первый разрушитель единства нашего Отечества. Если дела так дальше пойдут, то скоро мне, видимо, будет запрещено называть Россию своим Отечеством как аварцу, дагестанцу, кавказцу и, тем более, мусульманину. Так нельзя.

Для многих людей, и в том числе для Василия Кузьмича Бочкарева, тоже получается самое высшее благо – это отсутствие этносов-наций, а соответственно отсутствие необходимости в наличии самой этнонациональной политики. Ибо этнонациональная политика – это прежде всего самобытное этнонациональное развитие русского народа, раскрытие его потенциала. «Этнический мусор» – так говорят о народах России новоявленные расисты, шовинисты[349]. И главное, отрицая этнонациональности и их права В.К. Бочкарев как бы выражает позицию своей национальности, навязывает свое этнонациональное самочувствие русским и другим. При этом он не хочет понять хотя бы в малой степени этнонациональное самочувствие татарина, чукчи, чеченца и других соотечественных народов. Хочется обратиться: не свергайте друг друга, а поймите и дружите, ибо вы народы единого Отечества. Конечно, можно сегодня иронизировать по поводу подхода В.И. Ленина в том, что в национальном вопросе лучше пересолить, чем недосолить. Он, кстати, неоднократно говорил о необходимости относиться очень внимательно к национальному вопросу. Кроме того, редко, когда В.И. Ленин подчеркивает в своих сочинениях слово трижды, четырежды, а в слове «быть архиважно» внимательным и корректным в национальном вопросе, он это сделал. Даже В.И Ленин, которого сегодня многие считают извергом. К сожалению, многое, что было написано В.И. Лениным, это тоже была политика конъюнктурная. Но многих нынешних руководителей, в том числе губернаторов на местах, даже на это не всегда хватает. Речь же в данной сфере должна вестись о серьезной, долгосрочной работе по обустройству народов внутри одного государства, а значит об обустройстве исторически русского, российского государства. А обустраивать этнонации надо крайне внимательно и корректно, не навязывая друг другу свое понимание, а находя баланс интересов. И в этом плане огромная работа была проведена в годы Советской власти. Но как только отступали от этого, жизнь страны сопровождалась трагедиями. И не отдельных этнонаций, а граждан всех национальностей страны, советского народа как государственно оформляемой нации. Нация оформляется там, где люди объединяются как соотечественники: в своей духовности, культуре, самочувствии, развитии и участии. Мы в формировании российской нации такие шаги стали предпринимать, но очень скоро вновь устали и проявляем нетерпение и пренебрежение друг другу.

Право наций на самоопределение и право народов на организацию своего государства или объединение в составе крупного государства – все это В.И. Ленин рассматривал только через призму революционной целесообразности интересов пролетариата, но вместе с тем нельзя отрицать то, что хотя бы в лозунгах, призывах В.И. Ленин шел к демократической этнонациональной политике. Целью большевиков, по большому счету, было формирование крупной социалистической советской нации. Царское самодержавие же, несмотря на величайшую объединительную роль русской нации, загнало просто-таки этнонациональную политику в тупик колониально-имперской системы, которая уже внутри Европы нигде не оставалась в таком диком виде, кроме как в колониальных территориях вне государства. Многовариантность развития народов и территорий внутри страны были сведены на нет. «Россия – единое государство, поскольку в ней должна быть одна нация, и эта нация – великороссы», – отрезал в 1907 г. полякам, хохлам и другим народам М. Меньшиков. И каков результат? Любовь к империи своей национальности приводит Отечество к трагедиям и борьбе национальностей1. Некоторые самые демократичные хотели загнать все проблемы в национально-культурные автономии. Это опять-таки попытки кого-то сделать нацией, а кому-то дать культурную автономию. Не удалось, ибо народы – это не Большой театр. И сейчас вновь эти же попытки. Кроме того, большевики загнали в тупик национальный вопрос не потому, что обозначили его, и не потому, что не свели его к национально-культурной автономии, а фактически потому, что пренебрегли природой этнонации и не стали проводить соответствующую реальную политику решения национального вопроса, поставили его в жесткую, тоталитарную зависимость от решения классового вопроса. Зачастую этнонациональная политика становилась конъюнктурной, чисто идеологической, порой развращающей народы, без их достойного обустройства в едином государстве. Нации-этносы России фактически с начала XX в. окончательно были взбудоражены, а потом они были взорваны Октябрьской революцией. Половинчатые меры, двойные стандарты, провозглашение одних принципов и осуществление других привели к тому, что как бы все и были обустроены, но вместе с тем каждый чувствовал свою необустроенность. В отношении русских возобладал подход в сторону «самоотречения» в пользу реализации коммунистического идеала дружбы народов, а в отношении нерусских народов, их постепенная ассимиляция с сохранением каких-то культурных потребностей. Как известно, еще Вл. Соловьев считал человечество более значимой общностью, чем нация[350]. А П.С. Астафьев писал, что «русский народ всего лучше послужит и общечеловеческим задачам, оставаясь верным своему духу и характеру»[351]. Марксисты-ленинисты пришли к выводу, что рабочий класс более существенен по отношению к нации. И поэтому в реальности этнонациональное бунтовало. И сегодня вновь этнонациональное объявляется вторичным, зависимым, ничтожным по сравнению с нацией политической.

В конечном итоге «железный имперский обруч» был прорван неоднократно, под каким бы соусам он не предлагался. И каждый раз кризисы в России сопровождаются этнонациональными взрывами и спорами. Тут власть начинает что-то предлагать, что-то делать – чисто конъюнктурно. И так до первых признаков стабилизации, где вновь высокомерное пренебрежение этнонациональным во имя более великих идей и общностей. И самое главное, это сопровождается попытками уйти от обозначения этнонациональной природы русских, чтобы потом исподтишка объявить, что только русские являются нацией. Или вызывать массу подозрений, стереотипов и предрассудков, прежде всего, в том числе и со стороны русского народа.

В результате такой солидный человек, как губернатор В.К. Бочкарев не знает, что не только Татарстан является государственным образованием, но не только для татар, а для всех национальностей, проживающих здесь в Татарстане. Так должно быть и в Пензенской области. У нас нет персональных в этническом и в губернаторском смысле субъектов Федерации. Главное для нас, чтобы Татарстан и Пенза соблюдали Конституцию и законы страны и там равноправно и благополучно проживали граждане всех национальностей России. А как эти субъекты называются – это уже второй вопрос. Здесь больше истории, чем реалий. В Пензенской области есть Устав (основной закон), есть парламент, который принимает законы, есть флаг, герб. Если бы Пензенская область не имела бы признаков государственности, то она как субъект Федерации не могла бы самостоятельно осуществлять законотворчество даже в рамках своих полномочий. Поэтому отличия между субъектами Федерации чаще могут быть лишь в названиях. Повторюсь, но у нас нет так называемых этнонациональных и безнациональных субъектов Федерации. Я даже не понял, почему губернатор В.К. Бочкарев приводит в пример Тамбовскую, когда есть своя Пензенская область. И почему В.К. Бочкарев считает, что Пензенская область, где в большинстве живет русское население, менее «национально-этнизированный» субъект Федерации, чем Татарстан, где только чуть более 50 % населения составляют татары. В чем вообще суть той «этнизации», о которой рассуждает В.К. Бочкарев, в таком случае? Единственное, может быть, Пензенская область не называется пензенско-русской или русско-пензенской областью. Но русская этнонациональность преобладающего большинства населения Пензенской области от этого не меняется, область и губернатор созданы, чтобы обслуживать русский и другие народы области. Почему рядом по соседству Аяцкову удается все это понять и спокойно управлять этими процессами? Принята даже социальная программа «Народы Саратовской области».

Нельзя смотреть на этнонацию как на что-то лишнее, не имеющее самостоятельного значения, вечно мешающее. В этом как раз-таки и вечная ошибка российской государственной этнонациональной политики. Таким подходам при кризисах противопоставляется самодовлеющая роль этнонаций, отрывая их от контекста общества и государства. Это крайности, и прежде всего от того, что некоторые министры и губернаторы не могут, не хотят понять диалектику этих процессов. Хотят управлять, как при царе Горохе. Любая область Российской Федерации, повторюсь, не менее этнонациональна или «этнизированна», если пользоваться терминологией Василия Кузьмича, чем республики Российской Федерации. Но там и тут видны крайние формы проявления суверенизации и сепаратизма внутри Российской Федерации. А в областях этнонационализм проявляется не в плане сепаратизма, а шовинизма, ибо русская нация сосредоточена по всей стране. И, кроме того, этнонационализм проявляется здесь против конкретных национальностей, в попытках власти самоутверждать как бы русских в борьбе с ними.

Губернатор В.К. Бочкарев приводит цитату из X съезда РКП(б), в которой говорится о развитии федерализма в России. Опыт России с применением различных видов федерации отмечался в частности на съезде с переходом от Федерации, основанной на советской автономии (Киргизия, Башкирия, Татария, Дагестан), к Федерации, основанной на договорных отношениях с независимыми советскими республиками (Украина, Азербайджан) и с допущением промежуточных ступеней между ними (Туркестан, Белоруссия) целиком подтвердили всю целесообразность и гибкость Федерации как общей формы государства Союза Советских Социалистических Республик. Как там в 20-е гг. обвинили Султангалиева автоматически в буржуазном национализме, когда он вел речь лишь о форме обустройства татар и башкир в новой Федерации, так и сегодня В. Бочкарев обвиняет М. Шаймиева, М. Рахимова и других в сепаратизме, не понимая, с одной стороны, что федерализм на том и основывается, что он допускает формирование внутри данного государства различных форм обустройства народов и территорий (субъектов Федерации) в зависимости от исторических традиций, потребностей, различных образований, территориальных или этнонациональных общностей внутри данного государства, в рамках единого правового поля. И это потому, что люди понимают, что эта форма не реализуется внутри единого государства, то идет поиск самоутверждения как бы вне. Так что тот, кто провоцирует такой поиск, фактически свергает федеративную демократию? Именно из-за отсутствия такой гибкости в конечном итоге развалилась и Российская империя, и Советский Союз. Целесообразность и гибкость государственного устройства, поиск моделей многовариантного развития в едином государстве – существенная характеристика самого федерализма как формы государственности в целом и для различных государственных образований внутри. Если бы не было бы этой гибкой формы, никогда бы не собрали Советский Союз после гражданской войны. Да и саму Российскую Федерацию после развала Советского Союза не так легко было собрать. Об этом знает уважаемый Василий Кузьмич, но имперско-унитарный инстинкт ему кажется работает на русских, на Россию, а наделе – против. И в этом его самое главное заблуждение. Попытки выстроить всех в одну шеренгу и шаг влево или вправо объявлять сепаратизмом или шовинизмом – это деструктивная модель государственного устройства.

Нельзя забывать, что в самой России исторически есть разные территории и народы. И не у всех одинаково исторически складывалась судьба в России. Следовательно, много разных особенностей надо учитывать в государственном устройстве этнонаций и формировании нации гражданской, российской нации. И не из одной, а из общности всех. И такой подход работает на Россию, а значит и на русских, прежде всего.

Субъекты Федерации, в том числе и с этнонациональными признаками, есть внутри почти большинства федераций в мире. А штаты в переводе на русский язык означает государства. Даже в Федеративной Республике Германии, где как бы одна немецкая нация, Бавария называется суверенным государством внутри Германской федерации. А Швейцария до сих пор называется конфедерацией, хотя давно федерация. И там тоже есть субъекты, построенные в том числе по этнолингвистическому признаку. Я уже не говорю об Индии, Нигерии и т. д. Таких примеров очень много почти по всем федеративным государствам. Мы очень плохо знаем, что у нас делается, но еще хуже знаем, что делается в мире. При этом обобщения делаем только исходя из собственных предрассудков. И воспроизводим предрассудки и конфликты вместо знаний и согласия. Незнание почему-то освобождает политиков, государственных деятелей от ответственности, в отличие от простого гражданина.

Многие страны и государства вынуждены согласиться с необходимостью учета этнонациональных, местных, географических особенностей. Формирование и функционирование государственной власти тоже проходит с участием всех этнонациональностей страны, ибо эта страна для всех родина. Вообще, это понятие по поводу «этнизации», которое применяет В.К. Бочкарев, достаточно искусственное. В Дагестане нет этнонаций, которые осуществляли бы свою какую-то особую власть. Но участие и развитие каждой учитывается исторически. И в Пензенской области русские имеют в тысячу раз больше возможностей осуществления своей, как говорит Василий Кузьмич, «национальной власти», чем все дагестанцы, вместе взятые. В Дагестане 33 местных народа. И еще многие другие – как и во всей России. И чья же это власть? Это власть в такой же степени аварская, даргинская, лакская, лезгинская, кумыкская, табасаранская, цахурская, рутульская, татская, русская, азербайджанская и т. д. Но в целом это коллективная форма государственности для всех. Еще раз подчеркиваю, если и говорить о «национальной власти», то в тысячу раз больше моментов этих в Пензенской области, чем даже в Татарстане, потому что нет у татар таких возможностей осуществления своей татарской культуры, татарских традиций, татарской истории, татарского языка, в какой степени русские обладают в Пензенской области. В этом плане на русских работает вся страна. А чем обладают татары в Пензенской области с точки зрения удовлетворения своих этнонациональных потребностей? Почему-то об этом фактически В.К. Бочкарев не пишет. Хотя бы исходя из Европейской Концепции о национальных меньшинствах, где предусмотрены культурные и политические права. И не потому, что он – плохой человек, плохой руководитель. Нет, наоборот, – один из доброжелательных губернаторов. Все от недопонимания, незнания, от предрассудков. Он говорит о том, что у него болит, но не знает, почему, что и как болит у других. Он проявляет свой нынешний уровень этнонационального самосознания и самочувствия, но не поднимает до национального сознания россиянина. Кроме того, надо ли бесконечное число раз придираться к терминологии, которая фактически была по жесткой необходимости вмонтирована в Федеративный договор. Ведь в Конституции России уже нет слов «суверенных республик». Да, написано было о Татарстане – «Республика Татарстан – суверенное государство, субъект международного права, ассоциированный с Российской Федерацией – на основе Договора о взаимном делегировании полномочий и предметов ведения». Жизнь подтвердила наши прогнозы, что это временно. Все подправилось в соответствии с федеральной конституцией при совместной работе в едином государстве. Надо проявлять терпение, а не агрессивность, понимание, а не озлобленность. Бесконечные выступления и обвинения в адрес Татарстана без понимания многих особенностей и сложностей переходного периода в самой республике, отношений к формированию новой федерации способствуют тому, что фактически мы своим недопониманием бесполезно будоражим народ, республику, не даем М.Ш. Шаймиеву до конца обеспечить эволюционный возврат Татарстана в федерацию. Это сделано под руководством Президента России. И от того, что через день мы все будем писать обвинения о том, что Татарстан является «суверенным национальным государством», «ассоциированным с Российской Федерацией на основе Договора», и даже справедливо видеть в этом противозаконные его действия, от этого пользы нет. Убежден, что М.Ш. Шаймиев, Мухаметшин – не меньшие патриоты России и не меньше заботятся о единстве Российской Федерации, чем В.К. Бочкарев. Изменилась же ситуация после избрания в России нового Президента в сторону нормальной, более прогнозируемой работы с Татарстаном. Тут неминуема была дорога возврата к единой Конституции. Если понимать самочувствие другого, считать его другом, а не врагом. А В.К. Бочкарев своими рассуждениями в большей степени навязывает, предлагает вхождение Татарстана в состав союзного российско-белорусского государства на правах равноправного члена. Об этом даже М.Ш. Шаймиев ни разу не говорил. Какие бы основания ни были для придирок, ясно одно – Республика Татарстан – составная часть Российской Федерации. Притом, почему-то все забывают о том, что при подписании еще Федеративного Договора там была выверена статья 8 о том, что кто не подписывает Федеративный Договор, осуществляет разграничение полномочий, соответственно и свое нахождение, статус в составе Федерации, в рамках действующей Конституции. Правовая сила Договоров по сравнению с Конституцией совершенно ничтожна. И так было всегда. Татарстан не подписал Федеративный Договор. Это значит, что он в большей степени, чем любой другой субъект Федерации должен был находиться в конституционном поле. Именно для Татарстана наша Федерация является стопроцентно конституционной и Татарстан в меньшей степени затрагивает конституционные основы нашей федерации, чем другой субъект федерации, который подписал Федеративный Договор. Договор с Татарстаном – это двусторонний политический акт. Конституция стоит выше Договора. И время это доказало.

Кроме того, губернатору В.К. Бочкареву и всем нашим друзьям, товарищам должно быть понятно, что никакой договор, ни федеративный, не двусторонний не формирует нашу Федерацию. Российская Федерация учреждена давным-давно как российское государство, как русское государство, и она продолжает те традиции и в советское время и сейчас. Договорами фактически временно регулировались отдельные пункты лишь одной статьи (72) Конституции о разграничении полномочий и предметов ведения между федеральным центром и субъектом Федерации в части прежде всего совместных полномочий. Поэтому только пункты этой одной статьи расшифровываются частично двусторонним и федеративным договорами. Это все нетрудно понять тому, кто знает Конституцию России. А бесконечные обвинения в адрес Татарстана или в адрес других так называемых «этнонациональных» субъектов Федерации – пустая трата времени и будоражение людей и народов. Дело даже не в том, что Татарстан должен быть не татарской, прикамской, приобской или приволжской республикой. Совершенно не в этом дело. Если бы даже Вы ее назвали приволжской республикой, все равно там были бы татары, все равно надо было бы учитывать их общностные и государственные интересы в составе Российской Федерации. Если мы ведем речь о федеративной демократии, а не об империи. Надо думать о самобытности, истории, исторической позиции всех этнонаций, обеспечивая обустройство каждой из них в России с учетом самочувствия всех – русского и других народов. И в Пензе, и в Казани. Нельзя не видеть реальные вещи. Татары не просто компактно проживают вокруг Казани, а татары испокон веков проживают на этой территории. Это – их Родина, родная земля. Татары – наследники великой Булгарии, народ с тысячелетней историей. Торжество этнонациональной политики будет тогда, когда без кавычек мы сможем произнести эти слова и когда мы будем понимать друг друга с уважением и обустраиваться внутри единого государства, учитывая особенности каждой составляющей части каждого народа, каждой земли нашего государства. Еще столетия эти проблемы будут, потому что речь идет о разных народах, культурах, о стыковке, сожительстве, общности. Это – проблемы не очень тяжелые для учета, но с крайне тяжелыми последствиями при пренебрежении к ним.

Кстати, и в Косово происходит вся эта трагедия не потому, уважаемый Василий Кузьмич, что какой-то народ плохой, а другой хороший, а из-за того, что в Югославии отошли в свое время от провозглашенных принципов этнонациональной политики и попытались установить господство доминирующей сербской нации. И на этой основе стали пренебрегать и уходить от федерализма, а начали говорить о количестве населения, коренного и не очень, живущего в Косово и далее, боясь автономии Косово. Более того, в начале была даже попытка отмены и так достаточно формальной автономии в Косово, что в целом взорвало ситуацию и привело к войне. Сербы и албанцы – не генетические враги. Их сделали врагами политики, которые должны были не будоражить проблемы, а налаживать, искать компромиссы и обеспечивать единство. А теперь что обвинять тех или других. И там, и там нашлись провокаторы, экстремисты и убийцы.

Известно, что в свое время С. Милошевич, посланный для того, чтобы отрегулировать ситуацию в Косово, в самой Приштине выступил явно с антиалбанскими лозунгами и фактически призвал сербов к тому, что они должны господствовать, что они являются хозяевами этой земли, и т. д. Разве можно было провоцировать эту старую проблему. И это было сделано не ради сербского народа, а в своих корыстных интересах. Экстремисты стали героями, а народы пострадали. Наивно думать, что «россияне в начале XX в. в решении национального вопроса, кажется, порой были ближе к истине, чем мы». Если бы так, то не было бы проблем, может быть, не было бы революции и трагедий. Так не было, прежде всего, с точки зрения самочувствия самой русской нации, среди которой 65 % было безлошадных крестьян. Спровоцировать бунт в таком масштабе в справедливом обществе невозможно. Конечно, была империя и имперские подходы, жесткая полицейская система, но оказалось, что она не исключала конфликты, как Вы думаете, а накапливала и довела до их взрыва. И этнонациональный вопрос, зря Вы так думаете, придуман вовсе не большевиками. Спросите русских, которые на своей родине жили часто как изгои. Я уже не говорю об инородцах. Главное, что никто не может сказать, что русские благоденствовали на этом фоне. Но эта проблематика, повторяю, в своей основе не этнонациональная, а социально-политическая. Именно недовольство русского и других народов своим социальным, политическим положением, состоянием своих прав и свобод создали мощную базу для революционного движения, раскола страны. Из-за того, что не учитывались особенности этнонационального вопроса в начале XX в., большевики использовали в революционной борьбе как огромный резерв национально-освободительных революций против царизма, начиная от Армении, Грузии, Дагестана, Татарстана, Туркестана и других мест, когда выступления против царизма начал русский рабочий класс. И это означало одновременно поддержку большевиков во многих регионах. Наверное 200–300 лет тому назад в России было больше толерантности. Посмотрите историю Российского государства, посмотрите историю государств, которые были внутри нынешней территории России, начиная от хазар, аланов, булгар и т. д. Благодаря многовариантности развития Россия стала крупнейшим государством в мире.

Русские люди никогда не отказывались от своего рода, народа, национальности. Как говорил И.А. Аксаков: «Не от национальности отрекались наши предки, а от похоти властвования и командования друг над другом». Но при этом, как отмечал Вл. Соловьев: «нравственный долг требует от народа, прежде всего, чтобы он отрекся от национального эгоизма, преодолел свою природную ограниченность и вышел из своего обособления»[352]. Но это все в России не должно означать, как писал П.Е. Астафьев, «отрицание национального начала как начала и политической жизни, и культуры вообще…»[353].

Василий Кузьмич берет период 1917–1922 гг., когда якобы зарождалось много «неэтнизированных» государственных образований. Но надо ли брать период революции и гражданской войны как пример созидания чего-то там такого. В этих условиях наоборот происходила этнизация. Это не пример создания чего-то там такого, а существование десятка образований, в том числе и казачьих республик, дальневосточных и других республик, вплоть до суверенных хуторов. Разве пример развала и полной анархии в государственном строительстве можно приводить как пример братства. Да, была попытка формирования некой Горской республики. Были попытки даже формирования единой исламской республики. Но вместе с тем в Горскую республику не входил Дагестан – самая большая республика на Северном Кавказе. И Горская республика очень скоро показала свою нежизнеспособность. Даже чекисты не сумели ее сохранить. Кроме того, я еще раз подчеркиваю, что армянская, азербайджанская, грузинская, т. е. Закавказская федерация, тоже были независимыми, но жизнеспособность обрели в составе СССР. Потом создали «еще один этаж федерации» – Советский Союз. Многие народы в этот период возвращали свои исторические названия, обороняли свои этнонациональные интересы. Почему мы должны сегодня чего-то переименовывать, отменять. Нужно ли отменять название Дагестан? Надо учитывать все разумные, созидательные этнонациональные начала так, как сами народы их понимают, и умело обустраивать всех в едином государстве, в целостности и согласии. Народы – это категории исторические. И они образовались не в 1917–1922 гг., как думают некоторые. Конечно, был и национально-освободительный и революционный энтузиазм. В зависимости от этого все менялось. Тогда была совершенно другая идеология – классовая, но даже в самые жесткие годы классовое, политическое не смогли растворить этнонациональное. Тогда даже говорилось о том, что какие-то государственные границы никакого значения не имеют, потому как в ближайшее время будет мировая революция. Раз не будет никаких границ, то не будет никакого Татарстана, никакой Пензы и даже России. Будет одна всемирная коммунистическая нация и революционная целесообразность вместо этнонационального, национального самосознания. Разве можно различные образования этого периода выводить как образования, якобы, отражающие нормальные процессы? Совершенно нет. В.К. Бочкарев боится не только этнонациональностей, но и всяких иных особенностей. И по нему оказывается, что даже выносить наименование этносов территориальных и государственных образований, определять внутренние (административные) границы не только вредно, но и опасно. Но искусственное отрицание, как и искусственное обозначение этнонациональных проблем разрыхляет многонациональное государство. Именно такие подходы к искусственному появлению «национальных проблем», главное, «резко снижают устойчивость существования самого основного этноса» (В.К. Бочкарев). Но если говорить о существовании «основного» в целом в России, с чем в принципе я согласен, то появляются «основные народы» и по регионам. Значит, надо и к ним терпеливее относиться.

Подходы к формированию государства и возможность устойчивого существования любого этноса-нации только в рамках независимого многонационального государства могут отвечать интересам всех. Главное – обустроить и учесть максимально интересы всех народов и территорий внутри единого федеративного государства? Провокационно и недальновидно утверждать, что любое проявление этничности, этнонациональности даже в названии республики, субъекта Федерации уже угрожает целостности российского государства. Не надо пугать Россию ее народами. Народы, культуры, религии – не угроза для государства, оно состоит из них. Оказывается попытки других народов добиться «устойчивого существования «как этноса» автоматически приводят к тому, что такая попытка «резко снижает устойчивость существования самого основного этноса». Ясно, что «основным этносом» не только для Василия Кузьмича является русский этнос, а развитие других этносов по нему – угроза для России, русских. Точно как у Баркашова. Если не хуже. Короче, речь идет о восстановлении не просто империи, а этнизированной империи от имени русской нации, где все остальные этносы не могут претендовать на право устойчивого развития как народа, потому что это попытка нарушает якобы право на устойчивое существование самого основного этноса. Как у политика-эстонца – на первое место этнократия эстонцев. Власть, которая так думает, точно может развалить Россию. При таких друзьях-шовинистах тут нечего делать врагам-сепаратистам.

Решение национального вопроса для Василия Кузьмича – это ассимилирование, исчезновение всех этносов, этнонаций с их названиями, с их Татарстанами, Дагестанами и Башкортостанами с карты Российской Федерации якобы для того, чтобы обеспечить устойчивое развитие одного основного – русского этноса. При этом как это отразится на судьбе «основного этноса» – ничего не говорится. Данный подход – циничный и недальновидный для России, для русских. Это отход от той роли, которую русские исторически играли в судьбах народов России. К величайшему удовлетворению «основного этноса» русские так не думали никогда, если они так думали бы, не было бы России – крупной, мощной, многонациональной.

Следующий вопрос, который задает Василий Кузьмич: «Если обозначаемый этнос дозрел до государственности и приобрел ее, то в каком положении находятся остальные проживающие на этой территории национальности и народности?». Наконец-то он обозначил исходные позиции своих рассуждений. Принципиальное непонимание сущности самого национального вопроса и многонационального государства. Нигде ни в одном субъекте Федерации, повторяю, у нас нет персональной «этнической государственности». Это все коллективные формы государственности, как, впрочем, и сама Россия. Непонятно, какие опасности мерещатся В.К. Бочкареву и почему ставится под сомнение то, что «обозначаемые этносы» в республиках Российской Федерации «дозрели до государственности». Давным-давно. Некоторые даже еще столетия до вступления в состав России. По В.К. Бочкареву же, фактически все народы Российской Федерации – это народы, которые не дозрели до государственности и, соответственно, не имеют права на государственность. Они имеют право только обустроиться в России, удовлетворяя минимум своих культурных прав, и будучи обреченными на исчезновение, чтобы не мешать хотя бы в перспективе «устойчивому существованию самого основного этноса». Это – пример полнейшего и вредного для единого государства невежественного, а значит антирусского, антироссийского подхода в национальном вопросе, который будоражит этнонационализм, переходящий в нацизм. Это фактически оскорбление достоинства народов, которые считаются почему-то все время недоразвитыми, хотя это народы с величайшими культурами, историей и традициями. Почему считает В.К. Бочкарев, что аланы, тысячелетия назад создававшие свое государство, сегодня вдруг стали недозревшими. Булгария – известнейшее государство, и оказывается – здесь тоже не дозрели. Дагестан недавно отметил 5-тысячелетие Дербента. Как может быть, что все эти народы, живущие на этой территории, создавшие крупнейшие государства, известные в мировой истории, теперь стали «недозревшими народами» для формирования даже коллективных государственных образований. Это – старый шовинистический, расистский взгляд, когда народы делили на полноценных и неполноценных, исторических и неисторических, перспективных и обреченных.

Принципиальнейшая ошибка всех этих подходов в том, что других считаем второсортными, которым достаточно дать национально-культурную общину, клуб интересов на уровне бывшего дома просвещения обкома партии и пусть собираются там, если хотят. Именно такие подходы поставили русских в Эстонии, Латвии, Литве, Туркмении в статус второсортных. Русским вместо равноправия предлагается культурный центр, вместо русской школы – только урок русского языка как иностранный. В соответствии с рекомендациями своих Кузьмичей. Почему-то считается, если народы вступают в состав России, то эти народы должны терять в уровне своей государственности, в уровне своей зрелости, в сохранении самобытности, в уровне своего исторического самоопределения и т. д. По-моему должно быть наоборот. Именно в составе федеративной России они получают возможность сохранить свою государственность, свою самобытность, повысив уровень своего самоопределения в составе мощной державы вокруг великого народа. И на территории России мы не должны допускать ухудшения положения и самочувствия любого этноса как нации, который находится в составе Российской Федерации и является частью гражданской, российской нации. У нас общая государственность, общая зрелость, общий уровень развития и самоопределения, мы являемся представителями отдельных религий, территорий, национальностей. Не надо радоваться в поисках недоразвитых и незрелых в собственной семье – таковых среди народов России нет.

Не хочется думать, что в Пензенской области различные этнонациональные общины чувствуют себя ущемленными и второсортными по сравнению с русским населением, которое там проживает, ибо по сути, повторяю, Василий Кузьмич – добропорядочный человек, но, видимо, влез со своими патриотическими чувствами в дело, которое он не знает. И вредит, как слон в лавке, сам того не ведая, стране, народам России, их единству. Думаю, что не надо никому ничего приписывать, а надо добиваться равноправия и справедливости граждан, независимо от национальности и территории проживания в Российской Федерации. Во всех субъектах Федерации у нас проживают разные народы. И все вместе в едином государстве мы есть единый народ.

Почему-то говорится об ущемлении прав человека в этнизированных республиках по этнонациональному признаку, а получается, что многие этнонациональные общины в Пензенской области чувствуют себя не очень уютно. Более того, целый ряд губернаторов в своих предвыборных речах обещают даже очистить свои субъекты Федерации от «криминальных народов», «бандитских национальностей», кавказцев, жидомасонов и прочих. Милиционеры тут же добиваются полной чистки «русской земли» от «этнического элемента». Это все имеет место. Вот против чего надо бороться совместными усилиями всем патриотам России, ибо где-то таким методом и русских выживали из республик. Это – трагедия.

Василия Кузьмича интересует, в каком состоянии будут находиться иноверцы, к примеру, в «исламской республике»? Вопрос интересный. Но сначала надо найти эту «исламскую республику», которую придумал В.К. Бочкарев. Нет такой республики. Да и государств таких в мире мало. Более того, мусульмане ни одним словом не обмолвились подобными подозрениями из-за того, что на гербе России – пять крестов. Представляю себе, если бы где-то в республиках у нас появилось бы пять полумесяцев.

Дорогой Василий Кузьмич! Они будут находиться в таком же положении, в котором в Пензенской области находятся мусульмане, иудеи, буддисты. Вы посмотрите, в каком положении они находятся у Вас, сколько мечетей, какое отношение к мечетям, к мусульманам, какое отношение к строительству синагоги и т. д. Вот примерно в таком положении и будут находиться. С чего мы подозреваем друг друга. В Дагестане нет исламской республики, и вместе с мечетями в Дагестане строятся и церкви тоже, они функционируют, да и в самой России функционировали столетиями. Много мечетей было внутри самой России в дореволюционный период, хотя немало было попыток христианизации мусульман. Но не будем ворошить историю. Важно, как себя чувствуют русские и не русские в родной стране сегодня и в перспективе. Но я еще раз подчеркиваю, что мы должны в современных условиях переходить к современным формам бытия. Не понимаю, в связи с чем Василий Кузьмич приводит статью 2 Конвенции о предупреждении преступлений, геноциде и наказании за него, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1948 г., которая говорит о том, что геноцид – это намерение уничтожить полностью, частично какую-то национальную или религиозную группу. И это приводится после того, как закончились осуждения о нациях и «национальных республиках». Это – уже не глупость, а провокация геноцида и расизма. В какой из республик Российской Федерации происходит уничтожение народа? И бесконечные и безосновательные обвинения в адрес республик Российской Федерации, что там якобы идет настоящий геноцид. При этом сам же автор говорит, что «мы далеки от того, чтобы арифметически подсчитывать, насколько уменьшилось число «инородцев» в этнизированных субъектах Российской Федерации, скажем за последние 10 лет реформ». Так нельзя. Тем более, в этнонациональном измерении. В России идут сложные социально-экономические процессы. В последние годы возникло много межнациональных конфликтов и даже войн. Следовательно, из различных территорий уходят люди разных национальностей. Это трагедия. В разных частях России есть факты преследования людей по этнонациональному признаку. Такие примеры есть и в Пензенской области. Но нельзя говорить о каком-то геноциде в рамках российского государства. Это – явный перебор. Нельзя разбрасываться такими категориями, тем более государственному деятелю.

Национализм, расизм, фундаментализм и т. д. – это проблемы не одной республики, не одной области, не какого-то народа, это проблемы общегосударственные, всех народов. Да, к сожалению, Россия стала в эти сложные годы полем массового нарушения прав человека по этнонациональному признаку, но обвинять какой-то народ в том, что он проявляет геноцид по отношению к другому народу, при этом в бесконечный раз приводя в пример республику Татарстан, не корректно. Я не знаю таких примеров. А если он об этом знает, то как губернатор почему не выступит, почему не доложит Президенту. Вместо этого пишет статью, не ведая, что творит.

Подозрения, что от имени государства правят религиозные фундаменталисты, националисты, расисты или сторонники классового подхода, не знаю таких примеров внутри Российской Федерации. Попытки наверное есть. От Баркашова, Удугова, Севастьянова, Тагаева – таких идеологов везде хватает. Но с ними надо бороться, а не помогать им обвинять целые республики и народы в геноциде и т. д. Такие обвинения автоматически могут быть повернуты против России. К таким вещам надо крайне осторожно подходить. Никакой «естественной обреченности на геноцид» внутри Российской Федерации не существует. Ни в одном из субъектов Федерации, особенно по отношению к русским. Это невозможно. И после всей этой демагогии делается вывод о возможности развала Российской Федерации по этническим признакам, т. е. не из-за состояния экономики, права, практики, не из-за социального, духовного, нравственного самочувствия людей и территорий, а автоматически выводится из этнического признака. Даже то, что происходит в Чечне, – происходит не по этнонациональному признаку, а в силу конфликтности целой кучи факторов социально-экономических, политических, исторических, которые наращивались из-за полнейшего непонимания, из-за ущербности логики и действий отдельных политиков-провокаторов.

Читая В.К. Бочкарева, я даже пришел к выводу другому, что может быть именно многонациональность страны, наличие Татарстана, Чечни спасли Россию саму, русскую нацию от развала, от Сибири до Дальнего Востока. И этнонациональность и многонациональность – это генетическое состояние России, которое скрепляет ее разнообразием. Распад Российской Федерации автоматически нельзя выводить из признаков этнонациональных. При этом, говоря об укрупнении субъектов Федерации, якобы, А. Тулеев исключает республики. Или, говоря об административно-территориальном устройстве, губернаторы Новгородской, Белгородской, Курганской областей призывают пока не трогать республики Российской Федерации. Именно это и возмущает Василия Кузьмича. Он предлагает начать именно с республик. Надо с ними рассчитаться, провести их губернизацию, уйти от этносов, народов. И это на фоне, когда сама Пензенская область не способна сегодня объединиться с рядом стоящей прекрасной и старинной Саратовской областью, которая более эффективно развивается. А тут осторожность, которую проявляют А. Тулеев, М. Прусак, Богомолов и Савченко, оказывается, что они такими подходами приводят к развалу Российской Федерации. И притом сам же и говорит: «Кому-то опять захотелось экспериментов, ах как хочется резать по живому». И далее предлагает не резать, а отрезать чужое, иное, чтобы не мучаться самому. Как он говорит: «А ведь можно было бы начать и с другой стороны, самого малого….» Интересно, что является самым малым для Василия Кузьмича, он не очень четко расшифровывает, хотя из многих его рассуждений самое малое – это чтобы не было национальных республик, чтобы назвать Татарстан Приволжской республикой или Прикамской республикой, Дагестан назвать все-таки, может быть, Прикаспийской губернией, а Кабардино-Балкарию – Эльбрусской республикой, т. е. надо начать с малого для него означает – начать с малочисленных народов. По Бочкареву, надо «с ними» (с этнонациями) что-то делать: кого ассимилировать, кого переименовать, кого распустить. Именно так он и предлагает, что надо «обязательно ввести запрет на обозначение (название) новых субъектов по «титульным религиям, нациям, расам», поскольку это логически ведет к геноциду «инородцев», т. е. именно это малое и есть борьба с этими названиями. Конечно же, в первую очередь надо разобраться со всеми 32 «этнизированными» субъектами Федерации, которые находятся в составе Российской Федерации. Предлагает вновь начать перетряску – «в каждом таком субъекте надо провести референдумы о возможном переименовании его. Сами жители республик пусть решают – сам народ». Как будто без подсказки Василия Кузьмича народ еще не решил. Очень интереснейшее предложение – провести референдум как будет называться Башкортостан, Татарстан, Дагестан, Кабардино-Балкария, как будет называться Хакасия, как будет называться Тува. Потом – как будет называться Россия. Представляю себе чехарду. Тем более что все остальные проблемы решены, действительно, осталась эта очень живая, освежающая, взбадривающая всех этнонациональная проблема. Особенно в Пензенской области. Удивительно гениальное проявление такого традиционного, народного ума, здравого смысла, которое в лучшем случае годится для губернаторской дачи в Пензенской области. Реализация таких проектов даже на территории Пензенской области будет чревата десятками и сотнями конфликтов. Неминуемо. Хватит реформировать, надо создавать, хватит разговаривать, пахать надо!

К сожалению «Независимая газета» со статьей Владимира Кузьмича, выходит не только в Пензенской области – и это самое трагичное последствие. Будем надеяться, что люди не прочтут. Но, судя по росту нацизма и экстремизма в России, читают провокаторы и бандиты.

А в заключении. «Считаю, – пишет Василий Кузьмич, – надо хотя бы ратифицировать Конвенцию № 169 1989 г. «О коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни». Это прекрасное предложение, ибо перечеркивает все его рассуждения, ибо в Конвенции совершенно другие идеи, чем те, о которых он вещал. Это еще раз показывает, что человек-то В.К. Бочкарев незлобный. Но «ранний» и «поздний» Бочкарев не знает предмет своих рассуждений. Он просто взялся говорить то, о чем не ведает сам. А в России, к сведению Василия Кузьмича, нет условий для ратификации указанной Конвенции. И еще долго не будет. Она не ратифицирована почти нигде полностью. Давайте создавать, а не разрушать. Собирать народы, а не разгонять. Патриот, как сказал Л.Н. Толстой, это тот, кто любит свой народ, а националист – это тот, кто не любит другие народы. А без любви и понимания друг друга не бывает ни семьи, ни народа, ни государства. Статья губернатора В.К. Бочкарева – лишь частный случай общего состояния нашего сознания и политики. И потому ей уделено так много внимания. Но статей и книг похлеще намного больше. И если мы живем в одной стране, в одном Отечестве, надо постараться понимать друг друга, а не только подозревать, свергать. Вести себя как соотечественники. Вся древнегреческая мораль в основе своей имела одну заповедь: «Каждый делай свое». И в этой мудрой заповеди мало иррационального и много разумного. Из чего и нам всем желательно исходить в своих рассуждениях и делах. Я так думаю.

Цель моих рассуждений – помочь патриотам России понять суть нашей многонациональности, ее огромный потенциал, который должен работать на благополучие России, всех ее народов, всех граждан.

Глава V Формирование российской нации: история и перспективы

§ 1. Создание российской нации: проект для XXI века

Судьбы наций-этносов и судьба формирования российской нации в нашей стране являются ключевыми из всех проблем общественного и государственного развития России в современных условиях[354]. Когда я опубликовал эту статью, то много критики было в мой адрес: одни в этом видели подмену русской нации, а другие – пренебрежение ко многим другим этнонациям. Ни того, ни другого в феномене «российская нация» нет, это – объективный процесс нашего государственного единства и межнациональной гражданской общности. О формировании российской нации на основе общности, единства многонационального народа страны неоднократно говорил за эти годы Президент Российской Федерации В.В. Путин (Уфа, Чебоксары, Беслан и т. д.). Главной задачей после Бесланской трагедии он назвал «упрочение нации». Терминология такого рода – это не случайность, а объективная потребность и в еще большей степени пока объективная необходимость.

Генезис исторического процесса формирования этносоциальных общностей таков, что они развиваются от рода, племени, союза племен, этноса-народа, этноса-нации к межэтническому, гражданскому объединению, доходя до уровня нации-государства как политической нации, гражданской нации. Если нации-этносы создают государства, то государство создает гражданскую нацию. Хотя возможны ситуации, когда и государство помогает созданию этнонаций[355].

Человечество давно преодолело чисто родовые, этнические корни своей общности и перешло к формированию этнонаций и на основе их государственного (гражданского) единства к созданию нации-государства как согражданства. Более того, классической нацией на Западе уже в XIX в. и начале XX в. считается нация политическая, гражданская. Но это вовсе не означает «конец нации»

(В. Тишков) в этническом измерении, а означает лишь качественное состояние межнационального единства граждан различных национальностей в едином государстве. И от умения подойти к этому новому качеству с учетом всех его составляющих, политики ее реализации на практике зависят и перспективы формирования нации уже как силы, способной к межэтнической, гражданской, политической общности. Россия как многонациональный народ, как нация создает качественно новые характеристики нашего межнационального, гражданского единства. При этом важно понимать, что нация-государство и гражданская нация – это не одно и тоже, а скорее форма и содержание этого процесса. Государство можно образовать политической волей, правовыми актами, а нацию как согражданство создает лишь историческая общность людей, общность их чувств, духовности, радостей и печали.

Есть два подхода в освещении проблем формирования российской нации. Одни политики и ученые считают, что этот процесс закономерный, который ведет к «концу наций» (В.А. Тишков) как этносов. Другие политики и ученые придерживаются эволюционного подхода, утверждая, что формирование российской нации идет и будет идти за счет исторической общности народов России, граждан различных национальностей, но это не «конец наций», а лишь этап раскрытия и полноправного использования потенциала каждой этнонации, граждан России в единой общности российской нации. Это – феномен гражданской общности представителей различных национальностей страны. Такова и позиция автора данной работы. Это – модернистская, современная точка зрения в отличие от постмодернизма, где главное – отрицание этнонаций, их свержение и сочинение «реквиема по этносу». Это – своего рода атрибутика коммунистической идеи отмирания наций. На деле это процесс исторический, эволюционный. В частности, на примере Германии видно, что, будучи в большинстве своем представленной немецкой этничностью, все равно довольно долго сохранялись различные княжества и общины вплоть до середины XIX века. И только примерно с 1871 г. можно говорить об обозначении единой немецкой нации, хотя окончательно этот процесс завершился лишь к 1990 г. после нового объединения двух частей Германии. И то пока не окончательно. Это все свидетельствует, насколько сложен процесс превращения населения страны, различных народов в единую нацию. Тем более он сложен для России, страны исторически полиэтничной, где часто прерывался процесс как этнонационального развития, так и формирования нации-государства. И вообще невозможно прогнозировать, как и в каком амплуа будут выступать этнонации в конце XXI века. Возможны возвраты к усилению роли этнонационального, а возможна и глобальная ассимиляция.

М.Н. Росенко считает, что родоначальником идеи создания «российской нации» является американский политолог 3. Бжезинский[356], немало потрудившийся в свое время для развала Советского Союза, а теперь делающий все возможное для обострения противоречий в СНГ и в России. Призывая российских политиков к «решительному созданию благоприятной обстановки в России», он высказал мнение, что только превращение в нацию-государство позволит ей «стать нормальным государством»[357]. Это было понятно и без 3. Бжезинского, ибо это – объективный процесс. Но 3. Бжезинский пытается противопоставить таким образом русскую нацию всем остальным этнонациям страны, отождествляя понятия «русская нация» и «российская нация». С одной стороны, отождествление «нации-этноса» и «нации-государства», а с другой, их противопоставление друг другу – это как раз те ошибки, которые допускают и наши нациостроители. Нельзя забывать, что этнонациональная и гражданская общность в едином государстве состоит из одних и тех же людей, которые выступают, с одной стороны, как представители тех или иных этнонаций, а с другой, как граждане единой страны. Это главное. Совершенно справедливое по сути замечание 3. Бжезинского имеет под собой и другой контекст. Он ведет речь, как и наши доморощенные национал-шовинисты, о русской нации, намекая на неизбежность такого же процесса и для многих других национальностей: татар, чеченцев, дагестанцев, тувинцев, саха, якутов и других. Он хочет навязать нам создание не одной российской, а нескольких политических этнонаций. Думаю, что у нас процесс создания российской нации пойдет немного по-другому, на основе свойственных для России этнонационального и многонационального развития, на основе этнонациональной и гражданской общности людей.

Еще в «Повести временных лет» указывается на полиэтничность, многонациональность России, где наряду с руссо-славянами проживали десятки других национальностей – «племена и других языцы…». Здесь основы перехода Руси к России. Многонациональность России возрастала в ходе формирования Российской Империи, которая имела свои особенности, но и отождествляла себя только с русской нацией, смотря на большинство окраинных народов как на колониально зависимых. Инородцы же имели свой особый статус в России и потому не могли быть русской нацией. Хотя если в Великобритании колониально зависимые народы начали признавать подданными только в результате национально-освободительных движений, то в России процесс присоединения народов и земель автоматически означал вступление в подданство. Новые территории и народы включались в состав Российского государства с единой государственной границей. Таким образом, исторически создавались условия для формирования российской нации. Кроме того, в России не было явно выраженного статуса имперской нации у великороссов, русских. Но и это не давало равноправный статус для многих инородцев с русскими. И говорить о формировании российской нации в условиях Российской империи можно было лишь частично.

Царское самодержавие активно проводило политику ассимиляции, русификации и разобщения инородцев, но она не имела больших успехов, ибо такая политика была чужда русским людям. На уровне гражданского общества, как говорится, на уровне простых людей, приобщение к русскому языку, к русской культуре шло достаточно активно и без принуждения. Российская общность народов и граждан формировалась несмотря ни на что. Только неоправданно резкий переход последних двух царских режимов к политике ограничения в правах на самостоятельность и самобытность инородцев, окраинных народов и территорий усилил в стране влияние национал-шовинистических и национал-сепаратистских сил, которые во многом и разорвали страну. Это противостояние раскололо этнонации, возбудило целый ряд противоречий и претензий. В результате последовавший вскоре революционный взрыв фактически прервал исторический процесс формирования «старой исторической общности людей – российский народ». Примерно тоже самое произошло и с советским народом, который формировался в статусе российской нации советского типа. Анализ этого опыта говорит о следующем: 1) если различные этносы, их представители столетиями живут в одном государстве, в общей социально-экономической и культурной среде, то формирование их общности как народа, как граждан, как соотечественников, а значит и как единой нации объективно неизбежно; 2) в России есть свои особенности, которые определяют формирование нации как межэтнонациональной и гражданской общности. Поэтому образование российской нации возможно на основе как свободного и равноправного развития каждой этнонации в своей самобытности, равноправного участия в государственных и общественных делах через своих представителей; 3) при этом все более определяющую в формировании, становлении нации играет роль и статус человека как гражданина, его права и свободы, возможности реализации в государственной и общественной жизни своего человеческого потенциала, где определяющими становятся не его родовые, этнические признаки, а гражданственность, гражданская общность людей различных этнонациональностей. Мешает этому объективному процессу активизация крайних сил этнонационализма, этношовинизма, которая разрывает межнациональную общность, отрывает людей от общих гражданских основ развития общества, происходит где-то искусственная этнизация политики, а следовательно, и всей общественной практики.

Самое опасное для многонационального, полиэтнического государства – это разрыв между этнонациональной и политико-гражданской сущностью человека-гражданина, их противопоставление в самом человеке. В этом случае разворачивается дискриминация людей в родном государстве то по этнонациональному, то по гражданскому признакам. А за этим следуют революции, конфликты, развалы и разрыхления государств, что прерывает в целом процесс развития этносов, формирование из них этнонаций и их объединение в межэтнонациональную историческую общность – российский народ, российскую нацию.

Исторически Россия так и не сформировалась до конца «государством-нацией». В большей степени были попытки закрепления такой роли за русской нацией. И главное то, что становление государства как единой нации граждан различных национальностей ставит заслон на пути возвращения России в состояние империи[358]. Он же говорит, что России нужна федерация, а вовсе не государство-нация[359]. Я не стал бы их противопоставлять. Если в течение длительного периода будет стабильная федерация, то общность людей, этнонаций в единую нацию-государство с сохранением внутри него всего многообразия неизбежна.

А. Янов может быть прав в том случае, если создание нации-государства приведет не к углублению федеративной демократии, а к отказу от нее. В этом случае не будет возможна и жизнеспособная нация-государство, российская нация. Федеративная демократия – самый современный и самый эффективный способ формирования российской нации из всего многообразия народов, культур, традиций в гражданском единстве людей.

«Федеративная система в том виде, как она сформировалась за годы советской власти, в ряде сфер общественной жизни ущемляла права русского народа», – пишет Е. Троицкий[360]. Так примерно, если не похлеще, пишут все национальности о «своих» народах, хотя в их высказываниях речь идет не о федеративной системе, а о ее глубокой деформации. А тезисы вроде «великий русский народ сам-то оказался наиболее ущемленным в национальном аспекте, не имеющим ни своей компартии, ни академии наук…»[361] – опять-таки, как мы уже отмечали, оказались дешевым трюком этнонационалистов, которые и спровоцировали таким образом развал СССР, а значит исторической России. Сами того не ведая. А теперь борются за воссоздание СССР. И. Аксаков в свое время отмечал: «живая, личная, индивидуальная народность должна быть заменена отвлеченной национальностью государственной…». Точно также и сейчас хотят строить «национальность государственную», «гражданскую нацию» на основе «отрицания наций», их «роспуска». В этом плане, прежде всего, и возражения звучат как бы от имени русских. «Русское и российское начало одинаково ценны и дороги, должны взаимно дополнять, обогащать друг друга»[362]. Но их нельзя противопоставлять. Российская нация должна утверждаться не вместо русской, татарской, аварской, хакасской, а как их гражданская общность, солидарность, единство, сплоченность духа и дел практических.

В начале XX в. на фоне кризиса царского самодержавия стало невозможным формирование, хотя и подготовленной исторически по многим параметрам, общности народов России, российского народа в российскую нацию. Следовательно, в силу неспособности гражданской общности Россия как государство развалилось. Оно не смогло эффективно ответить на вызовы времени, прежде всего, из-за отсутствия внутреннего гражданского единства. Государство нежизнеспособно, если оно не имеет перспектив как единой нации на основе гражданской гармонизации интересов всех составляющих ее частей, в том числе и этнонаций, обеспечения нормального самочувствия граждан страны всех национальностей. Главный вопрос – в соотношении этнонаций и нации-государства как способ регулирования гражданских отношений на обоих уровнях их общностей. Или нация-государство будет строиться по схеме, навязываемой сверху силовыми методами, подавляя и ассимилируя в том числе и этнонациональное многообразие или сохраняя и развивая многообразие, согласовывая интересы каждой составляющей и всей общности, выстраивая демократические механизмы их стыковки и единства на уровне самочувствия, прав и свобод, в том числе и этнонациональных на уровне граждан.

Советский Союз, как известно, предпринял попытку объединения народов и социальных групп на основе общей идеологии, государственной собственности и репрессивного государственного аппарата. Но общность этнонаций как государства – политической нации – даже при таких основах не удалось сформировать. И прежде всего потому, что в основу этнополитики был заложен пагубный принцип: «в каждой нации есть две нации: нация-пролетариат и нация-буржуазия», а вовсе не принцип самоопределения, как пишут многие. Конечно, если доводить его до абсурда: «каждый этнос должен иметь свое государство», но такого никто и не предлагает. Более того, таким образом изначально была разрушена историческая этнонациональная основа и межнациональной российской, советской общности как политической нации. Вместо формирования межнациональной общности заново надо было выстраивать общность в ее новом качестве. Надо сказать, что в межнациональном объединении народов и граждан преобладали неестественные механизмы и устремления, исходящие из их интересов, а не только насильственно навязываемые ценности и ориентации, как об этом пишут многие. Кроме того, всем хотелось отчитаться о полном и окончательном решении национального вопроса, как и ныне, объявляя «конец нации». Но, несмотря на это, в деле становления общности людей – советского народа – на единых экономических и духовных основах, бесспорно, было многое достигнуто. Удалось сделать немало в формировании российской общности народов в советском варианте на основе, прежде всего, подчеркиваю, достижений и ценностей исторического прошлого общности наших народов и граждан. И потому не получилось создать советскую нацию. А нация-государство без гражданской нации – это формальное и нежизнеспособное образование.

Концепция о формировании новой исторической общности людей – советского народа – действительно имела под собой в тех исторических условиях серьезные основания. Общность народов Советского Союза, российского народа в культурно-языковой и в социально-экономической сферах, а также как граждан единого государства советских людей существенно укрепилась за годы совместной жизни, несмотря на все трудности и трагедии политических процессов. Примером жизненности и жизнеспособности этой общности, бесспорно, стала победа советского народа как целостного образования в Великой Отечественной войне. Удалось мобилизовать советский народ на защиту единого Отечества как единой нации. Советский народ как межнациональная общность людей обрел, таким образом, достаточную устойчивость как нация, прежде всего, к внешним угрозам. Это один из важных признаков политической нации. Взаимное притяжение и духовная общность русских, украинцев, белорусов, казахов, таджиков, туркменов, татар, узбеков, дагестанцев, грузин, азербайджанцев, армян, абхазов, молдаван, эстонцев, латышей, литовцев, башкир, осетин, чеченцев, кабардинцев, карачаевцев, черкесов, балкар, тувинцев, бурят, хакасов и других стало реальным фактом нашего общего советского бытия, нашего советского сознания. При всех проблемах, обидах, претензиях, которые нам наследовали политические режимы и политиканы различных мастей, историческая общность людей и народов сформировалась в российско-советско-российском варианте и настолько, что в нас было уже больше общего, российско-советского, чем «чисто» этнонационального. Но советский народ как политическая нация оказался неустойчивым к внутренним угрозам, ибо многое во внутренних связях было искусственным, незавершенным, запрещенным, искаженным. Прежде всего, не восстановилась разорванность этнонациональной общности на антагонистические классы. И это – как попытка опять-таки избавиться от этнонационального. Крах Советского Союза – это, прежде всего, доказательство неспособности политических режимов обеспечивать развитие государства, общества с учетом реальных потребностей каждого человека-гражданина и каждой этнонации. Главное то, что народы исторической России доказали, что они способны жить и развиваться в статусе суперэтнического и межэтнического единства. Но при соответствующем политическом оформлении демократического толка этого единства наши народы подготовлены к статусу общей гражданской российской нации. В конечном итоге, решающим фактором национального единства является самочувствие и идентичность граждан страны.

Советский народ как политическая общность, как нация-государство в ее гражданской, социально-духовной составляющей довлела к статусу межэтнической общности, гражданской нации. Но на фоне образования новой исторической общности народов России было снижено внимание к родовым, этническим основам составляющих частей этой общности. Ослабление чиновничье-политического каркаса политической общности привело в движение эту стихию в поисках именно в сторону родовых, этнонациональных способов самоутверждения и идентичности. При этом этнонациональный фактор сам по себе не был основной причиной разрушения общности советского народа и Советского Союза, как об этом любят писать многие и говорить. Главное, повторяю, заключалось в неспособности политического режима адаптироваться к новым условиям, а также к современным потребностям демократического развития этнонациональных основ народов и политической надстройки их общности как граждан единой страны. Несмотря на все это, многие общностные черты человеческой и межнациональной солидарности стали составной частью культуры и психологии советских людей. Можно даже сказать, что, несмотря на развал СССР, во многих своих проявлениях советский народ, старый российский народ как общность не развалились. В этом убеждаешься, когда бываешь в Баку, Астане, Бишкеке, Душанбе, Кишиневе, Киеве, Минске и далее. И это несмотря на крайне деструктивные измышления и действия части этнократической бюрократии, вчера преданной, якобы, партии и первой предавшей ее, а ныне также рьяно преданной, якобы, демократии, своей нации-этносу и суверенитету, но опять преданной идее захвата собственности. Именно этнократическая бюрократия, работавшая еще вчера на их унификацию в угоду партийно-классовым догмам, и сегодня нередко загоняет свой народ в этнократизм, этнонационализм, всеми силами стремясь уничтожить остатки былой общности наших людей ради удовлетворения своих корыстных интересов. Гражданские чувства чиновников часто привязаны к занимаемой должности, а у простых граждан – к Отечеству.

На фоне отрицания этнонаций в современной России, с одной стороны, достаточно активна этнизация истории, где во всех бедах прошлого нередко (в том числе и в развале СССР) обвиняются инородцы, и самой угнетаемой и пострадавшей называется русская нация, а с другой – в ряде республик крайние этнонационалисты в ответ во всех бедах страны обвиняют русских, русскую империю, перенося на них вину политических режимов. Недавно Президент Узбекистана И. Каримов написал, что узбеки были второсортным населением в СССР. Так же пишут многие авторы из Прибалтики, с Кавказа, а рядом – сотни работ, которые пишут, что русские были самыми угнетаемыми. Это говорит лишь о том, что общая ситуация была не такой радужной. Это все ясно, но надо было бы сказать, что была одна страна, один народ, следовательно, общими были и многие достижения и трагедии, несмотря на политическую надстройку как царского самодержавия, так и советского режима. Историю единой страны, единого народа нельзя делить на русскую и нерусскую, на что многие толкают. Это наша общая история, общая судьба.

Параллельно разные этнонации в своих уже новых государствах тоже проводят «этническую чистку» своей истории, утверждая, что имперское, советское утверждалось в том числе и за счет русского. Думаю, что за счет русского утверждалось больше доброго, созидательного во всех сферах жизни наших народов, да и нерусские вносили свой немалый вклад в экономическое и духовное развитие и в безопасность России. Тут нет необходимости свергать людей по этнонациональному признаку. Кроме того, старая общность людей «российский народ» и новая общность людей «советский народ», а теперь и новейшая, «многонациональный народ Российской Федерации» строятся и будут выстраиваться как нации неизбежно и закономерно в преобладающем своем большинстве на русской языковой, государственной и культурной основах. Тем более, что многие наши народы спаслись и возродились в условиях диктаторских режимов, в том числе благодаря свободе и духовности русского человека, русского мира.

Многонациональный народ как политическая, гражданская нация пока не закреплен соответствующего уровня интегрированной экономикой, которая ставила бы регионы и народы в гражданской солидарности в зависимость и общность. Может быть, целому ряду предприятий выгоднее сотрудничать. Не сформировано и общее измерение социального самочувствия и социальной ответственности народов и граждан страны. Уровень социальной обеспеченности в межрегиональном измерении варьируется с разницей в десятки раз, да и ценности духовно-политической идентичности не стали определяющими для различных групп населения и национальностей. Этнонациональные, региональные, конфессиональные различия часто превалируют над идеей общности, солидарности. От имени русских, а не только их врагов пропагандируется и «антироссиянство», утверждая вновь, как перед развалом СССР, что у русских в России нет своей государственности, а россияне – «химера». На деле это – великая нация, которая создала мощную государственность.

В целом же следует полнее, не боясь этнонационального многообразия, подключать весь его потенциал многонационального развития к процессу формирования многонационального народа, нации-государства в Российской Федерации. Стратегическая задача для России, всех ее народов – это, не впадая в крайности имперского унитаризма или конфедеративного сепаратизма, настойчиво и мудро собирать Отечество, народ российский в российскую нацию, сохраняя все этнонациональное многообразие страны, обеспечивая его самоутверждение и сотворчество на основе принципов демократии и федерализма. У российских народов, объединенных в единый многонациональный народ Российской Федерации, – общая история, общие социально-политические традиции, взаимно адаптированная ментальность, восприятие явлений и процессов, общая экономическая база, от состояния которой зависит реализация социально-экономических прав и свобод каждого гражданина-россиянина, взаимосвязанная культура и общий русский язык и многие другие общностные признаки, которые в едином государстве отражаются в общегражданских чувствах и ценностных ориентациях. И главное то, что единое волеизъявление многонационального народа Российской Федерации является в нашей стране источником власти и носителем суверенитета. Не какая-то одна этнонация (в общероссийском или в региональном измерении), а многонациональный народ России. Единство многообразия – вот формула жизнедеятельности российского народа, российской нации-государства в перспективном плане. Для этого, прежде всего, нужна политика строительства солидарного народа и солидарного общества, где каждый человек, независимо от национальной принадлежности, и каждый народ, независимо от численности, будут себя чувствовать членами одной семьи, одной нации, одной гражданской национальности. Без этого бесконечно будут возбуждаться чувства ущемленности и недоверия к другому человеку другой национальности. Такая тенденция, к сожалению, стала особенно модной в постсоветском пространстве, хотя ясно, что таким образом уважение к себе никто не заработает и свое возрождение не обеспечит. Наш путь – это крепкое единство нашей гражданской общности за счет раскрытия потенциала всего его этнонационального многообразия и человеческого таланта.

Для выстраивания будущего важно, какие выводы мы делаем из прошлого и настоящего, особенно в нынешний переходный период – период утверждения качественно новой личностной, этнонациональной и гражданской идентичности. Трагедия русских в бывших союзных республиках не стала трагедией для всех, хотя это была и есть общая трагедия. Трагедия Чечни не стала трагедией, понятной и близкой для всех, даже когда она стала «влезать» к нам в окна и двери. В результате все интерпретируется так, что в одном месте во всем виноваты русские, а в другом – чеченцы, кавказцы, мусульмане и другие. Следовательно, это все говорит об одном – мы не стали единой нацией, нацией-государством, гражданской нацией. Отсюда и простор для проявления деструктивности и дискриминации в деятельности чиновников, многих работников правоохранительных органов в сфере этнонациональных отношений. Этнонациональная принадлежность при этом проявляется не только как красота, потенциал многообразия, но и используется порой для покрытия воровства, насилия и бесчестия. И тут же такая же принадлежность в другом месте становится поводом для преследования человека, оскорбления его чести и достоинства. Следовательно, современное российское общество переполнено фобиями всех мастей, которых беззастенчиво демонстрируют не только скинхеды и баркашовцы, но и отдельные депутаты Государственной Думы, министры, губернаторы, президенты и мэры, а государство в целом и, прежде всего, федеральные органы власти оказываются часто не способными обеспечивать конституционные гарантии прав и свобод человека, равноправие и равное достоинство всех национальностей, проваливают выполнение государственной этнонациональной политики во всех сферах общества и государства. Все занялись ЖКХ, поставили на него Госсовет, министерство с министром, вице-премьера, Думу и Совет Федерации со всеми мэрами и губернаторами. Это тоже очень важно, но не только ЖКХ формирует народ, нацию-государство. Совет Национальностей Верховного Совета расстреляли, вице-премьера, который курировал этнонациональную и федеративную политику, сократили, Миннац разогнали. И так до очередной трагедии, и никак не понять, что в России этнонациональная политика имеет стратегическое значение для судеб народов и государства. Это – политика и в том числе и усилия государства и общества по формированию российской нации.

Главное для современной России – это собирание граждан, Отечества, народ, государства в нацию. Шовинизм или этнонационализм не создают нацию, а расщепляют ее на части. Нацию создает свобода и патриотизм, солидарность и сотворчество всех национальностей. Стране нужны убедительные общие для всех национальностей идеи российского патриотизма, способные сплачивать российскую нацию, мобилизовать ее в целом на возрождение Отечества. Не бывает единой нации без общих переживаний и побед, без общего понимания национального (этнонационального и государственного) и человеческого достоинства. Мне не нужна этнонация, если она довлеет надо мной, над моим человеческим достоинством. Как нет необходимости и в государстве, которое будет подавлять мои права и свободы вместо того, чтобы их защищать. Но я буду чувствовать себя плохо в этой стране, если не обустроен мой род, мой народ, а значит, и моя родина, мое государство, мои сограждане-соотечественники. Единая нация – это, прежде всего, одна семья, единый дух, общие праздники и огорчения. «Рождение нации» (фильм Грифитта – США) – это не единство белых, а единство всех жителей, граждан страны. Стране нужна политика собирания России, ее народов и территорий, а не проекты укрупнения субъектов, объединения автономий и «роспуска» республик. Эти все меры при необходимости должны вытекать из состояния экономики, потребности людей и местных сообществ, самочувствия граждан в родной стране. Рьяно занимаясь объединением вышедших из России народов в СНГ, евразийское и иные сообщества на уровне власти и общества, почему-то у нас забывают заниматься объединением и солидарностью народов самой России. Навязывается разрушительная дудаевская логика: чтобы почувствовать себя нацией, нужно выйти из состава России. И более уважительнее относятся к тем, кто вышел из России, а не к тем, кто делит ее судьбу. «Общая судьба – это и есть нация», – писал Н. Бердяев.

Самоопределение моего дагестанского народа в составе России дает ему, по-моему, в тысячу раз больше шансов для его благополучия, безопасности и достоинства, чем отделение от России. Дагестанцы на 99,9 % на референдуме подтвердили свою волю быть вместе с Россией. Но такое ли отношение власти в Москве и далее в разных городах к дагестанцам? Всегда ли бережное отношение в Дагестане к русским? Нужна соответствующая ориентированная на укрепление многонациональности социально-экономическая и этнонациональная политика, объединяющая граждан, социальные й этнические группы в единую семью сограждан, нацию-государство. Это не будет достигнуто никакой вертикалью даже с самым грозным генерал-губернаторством феодального типа без развитой федеративной демократии, доходящей до местных сообществ, до граждан. Гарантировать единство Федерации в перспективе трудно, если 10 субъектов Федерации из 89 являются донорами, когда граждане, к примеру, в Ханты-Мансийске получают социальные блага в сотни раз больше, чем такой же гражданин в Туве (Тыве) или в Ингушетии. Формальные преобразования Федерации, которые на деле означают отказ от конституционного для России принципа федерализма – паритета интересов и партнерства всех национальностей, ни к чему хорошему не приведут дела в Отечестве.

Президент Российской Федерации В.В. Путин неоднократно говорил об эффективности и единстве нашего федеративного многонационального государства, связывая это в том числе и с федерализмом, и с разумной политикой государственной общности народов. В конечном итоге, главным образом эффективность государства – это еще его способность обеспечить права и свободы гражданина независимо от его национальной принадлежности, народа-этноса, независимо от его численности, обеспечивая таким образом на деле собирание многонационального народа Российской Федерации в единую общность, нацию-государство. Это – самая перспективная линия развития российской государственности в XXI веке. От способности политической элиты и общества успешно решать эту задачу зависит наше будущее, будущее наших народов, а значит, и каждого из нас, всей российской нации, нации-государства. Объединяя Коми-Пермятскую или Бурят-Агинскую автономию с областями, надо думать не только о вертикали власти, но и о самочувствии каждого гражданина, всех национальностей по горизонтали.

В США нация-государство формировалась на основе пришлого населения, этнический состав которого постоянно перемешивался и ассимилировался на протяжении двух столетий. Для народов России при наличии уже исторически сложившихся наций и многовековой истории сотрудничества этносов модель нации-государства является тоже перспективной, но если будет зиждется на учете всего потенциала этнонациональной самобытности и солидарности. Попытки замаскировать не имеющие каких-либо оснований в реальной действительности демарши в отношении основ национально-государственного устройства России такими околонаучными терминами, как «демократия согласия», «многокультурность», «двойная невзаимоисключающая идентичность: культурно-этническая и государственно-гражданская» и др., – отнюдь не добавляют демократичности в стране. Деэтнизация наций и личности, превращение наций в этносы, искусственное создание единой российской нации – все это звенья одной цепи в достижении весьма прозрачной цели, как бы ее ни упаковывали в «демократические» термины, – превратить нации из субъектов исторического действия в объекты чиновнического произвола, лишить их права на самоопределение, ликвидировать основы национального самоуправления[363]. В настоящее время, по мнению специалистов-аналитиков, «этнологическая наука не располагает хотя бы самой общей методологией и интерпретацией этнического»[364]. Однобокое заимствование западной терминологии и следующее за ним произвольное толкование этнонациональных проблем приводят к формированию субъективистской методологической основы, оторванной от разработки современной теории этнонациональных процессов, за которыми следует обоснование «конца наций», «реквием по этносу». Западные теории для России не всегда подходят. У нас другой этап развития этнонациональных и межнациональных процессов, другие особенности проявления общностного и индивидуального.

Отрицание необходимости рассмотрения нации с точки зрения ее этнической основы как этнонации сопровождается утверждением ее чисто политического значения. Исторический процесс формирования наций в этих странах в XV–XVII вв. в форме национальных государств используется как доказательство тождественности понятий нации и государства. Нацию как «сообщество граждан», «согражданство», «гражданскую идентичность» нельзя внедрять как удобный прием для оправдания политики насильственной ассимиляции. Западная цивилизация именно насильственным путем уничтожила этнонации и многонациональность. Теория «плавильного тигля», реализуемая в США и других странах Запада, отрицает возможности этнонациональной идентификации народов. На этой основе нельзя строить теорию «нации-государства». Остро проявляющие себя и в настоящее время этнонационализм, противоречия и конфликты на этнонациональной основе свидетельствуют, что «утверждения о языковом и волевом единстве (наций – Р.А.) ложны, что выясняется, если, например, проанализировать этническую ситуацию в Европе»[365].

Несмотря на конкретную привязанность такой концепции «нации-государства» и ее социально-политический смысл, в последнее время предпринимаются настойчивые попытки навязать ее странам Восточной и Юго-Восточной Европы, а также России[366]. Это процесс эволюционный и решается лишь на основе развития и солидарности потенциала этнонациональной самобытности. Трудно не согласиться с тем, что в настоящее время «этнология в своем политизированном популистском варианте стала одним из элементов идеологического механизма разрушения общества, оправдания этнического насилия»[367]. «Взрываются» живые этносы, которым теоретики и политики начинают исполнять заупокойную мессу вместо того, чтобы изучать их состояние и найти им достойную перспективу в многонациональной общности, в российской нации.

Только на основе раскрытия потенциала самобытности и солидарности этнонационального можно формировать вначале многонациональный народ или многонародную нацию, нацию-государство, а потом, в перспективе, и нацию как согражданство. В России необходимо проявить мудрость и терпение, чтобы прийти к этому варианту эволюционным путем. Великий Г.В.Ф. Гегель в эпоху образования в Европе национальных государств сравнивал государство с Солнечной системой[368]. Как Солнечная система состоит из многих планет – звезд, так и нация-государство формируется на основе многонациональной общности. Глупо оставлять одно солнце, а остальные звезды отменить.

Прежде всего, базовое значение здесь имеет формирование русской нации. «Нельзя обеспечивать единство государства, если ослабевает сила основного племени», – писал Л.А. Тихомиров[369]. Это важно учесть.

Состояние русской нации непосредственно затрагивает интересы и самочувствие не только русского человека, но и всех, кто живет в Российской Федерации. Отсюда важность понимания, прежде всего, сущности и перспектив русской нации, без чего невозможно говорить о формировании российской нации. По реальному самочувствию, а не по разного рода «национальным идеям», которые русским навязывались, приписывались или провозглашались от ее имени. Важно оценить состояние русской нации, становление русской, российской государственности в современных условиях. Русский народ – народ государственный, какие бы страдания ни шли от государства, от его имени. Он всегда был предан государству. Не только для России, ее народов, но и для Европы, всего мира важно осознать положение русской нации и состояние, в котором она вступает в XXI век. Эти вопросы, конечно, должны быть непосредственно состыкованы как с геополитикой, так и с судьбой самой России, с цивилизационной, этнонациональной и национально-государственной ролью русского и других народов страны.

Фундаментальное значение имеет и понимание роли русского народа как основного субъекта в становлении российской нации, многонационального народа Российской Федерации. Для нас несомненно то, что русская нация является не только количественно, но и исторически главной государственно-россиеобразу – ющей нацией. От этого никуда не денешься, хотя и все народы России, независимо от их численности, бесспорно, тоже имеют такой же статус. Это равноправные народы единого Российского государства. Русская нация, прежде всего, определяет характер и перспективы развития тех процессов, которые происходят в самой России в современных условиях. И однозначно ясно, что «судьба России – это, прежде всего, судьба русской нации». Но на этом недопустимо ограничиваться, как это делают многие, кто пишет на эту тему. Важно каждый раз не формально, а по сути подчеркивать в братском союзе, единство со всеми народами Российской Федерации. И если мы говорим о глубоких реформаторских преобразованиях в России, то это преобразования, которые происходят и должны происходить, прежде всего, в русской среде.

Если мы говорим о кризисе современной России, ее идентичности, значит, речь идет о кризисе, прежде всего, русской нации, о кризисе ее идентичности в современных цивилизационных процессах. Причины развала Советского Союза опять-таки означают, что, прежде всего, русская нация была доведена до кризисного состояния. Следовательно, осмысление всех этих процессов, которые происходили и происходят в России, вокруг России, должно осуществляться, прежде всего, через призму осмысления состояния культуры, духовности, самочувствия и истории русского народа. Русская нация – один из активных и главных объектов и субъектов всех этих процессов. Быть русским в самой России в моем представлении означает быть одновременно россиянином.

В этом плане, как ни странно, иногда представители нерусских народов в своей идентичности с Россией более определеннее выражают свое россиянство, хотя и там есть противники. Видимо, это объясняется тем, что русский человек как бы в большей степени вынужден «раствориться» в россиянстве, ибо это его родня, а нерусский сочетает идентичность российскую как русскую и свою этнонациональную. Национальность русского человека приводит его к более интимному, генетическому сочувствию и соучастию с Россией. Осознание состояния России тоже приводит к большей чувствительности и к крайностям. Отсюда и «русский бунт» как возбуждение этношовинизма, который навязывается русским. Состояние нерусского человека в России непосредственно зависит от состояния русской нации, самочувствия русского народа, его духовности. Крайности для русского в этих вопросах, которые проявляются как бы в поиске своей идентичности и даже патриотичности, а крайности для нерусского – это, прежде всего, уход от русского мира, конфликт с русскими, а значит, и с Россией одновременно. Россия и русские для русского человека – одно и то же. Для нерусского человека эти понятия тоже также взаимосвязаны, но не так сильно сопряжены с его этнонациональностью основ России. Она для него многонациональна. Различия подобных возможных восприятий не учитываются в политике, да и сама этнонациональная политика, направленная якобы на обустройство только нерусских, разделяет, а где-то и противопоставляет русских и нерусских. Нация – это духовный организм, «члены которого находятся во внутренней, живой связи с ним», – писал С.Н. Булгаков[370]. Без такой «живой связи» каждого с общностью этнонациональной и гражданской нет нации.

Именно глубокий кризис русской нации привел к тяжелейшим социально-политическими катаклизмам XX века. Но та огромная роль, которую, несмотря ни на что, русская нация все же сыграла в двадцатом столетии в российской и мировой истории, привели русского человека, с одной стороны, к глубокому восхищению, а с другой – к разочарованиям одновременно. И то, что в трагической нити истории России в своей беспомощности найти ответ на вопрос: «Кто виноват?», его поиск направляют одни в сторону поиска виновных преимущественно среди евреев, кавказцев и других, а другие сводят всю вину политических режимов на русских. Пора перейти к вопросу: «Что делать?». Пагубное, кризисное проявление состояния этнонационального сознания и так приводит к крайностям. Трагические радикальные изменения XX в. деформировали природу этнонационального. Но при этом ясно, что субъектом, объектом этих трагических процессов стали русская и другие этнонации. Это – общая история страны, ее народов. «Жизнь государства слагается не арифметически, а органически», – отмечал П. Сорокин[371]. Нация – это органическое соединение граждан различных национальностей в общее Отечество, а не просто многонациональность. Многонациональный народ – это еще не российская нация, а ее общностная основа.

Национал-шовинисты противоречиво доказывают, с одной стороны, ничтожную состоятельность и роль нерусских народов в России, но при этом тут же потом, при первом удобном случае всю ответственность за трагическую судьбу России тоже перекладывают на них. Это достаточно серьезный идеологический раскол по основным вопросам судьбы нашего Отечества, который нередко обретает в своих крайностях этнонациональные окраски, и главная задача этнонациональной политики государства – преодоление этого раскола. Без этого невозможно решить задачу формирования и укрепления российской нации.

Однобокое истолкование этих вопросов, к сожалению, свойственно и для специалистов, которые начинают обвинять то русскую, то другие этнонации в тех или иных процессах вместо подробного их комплексного анализа. Ученые тоже в интерпретации этих проблем проявляют не научную объективность, а собственное этнонациональное самочувствие. Тяжело выявить социально-экономическую и политическую природу общественных процессов и явлений, и потому многие впадают в этнонациональную стезю чувственного, иррационального их восприятия. Социально-экономические процессы состыкованы на этнонациональное начало, но не так жестко и не так однозначно, как отражаются в сознании людей.

Главное в России то, что в результате глубоких ломок социальных и духовных основ жизнедеятельности русского народа даже русская этнонация оказалась фактически лишенной во многих появлениях истоков своего этнонационального духа, этнонациональной самобытности и возможностей самобытного этнонационального развития. Но русская культура вновь пробилась и через «железный занавес» диктатуры пролетариата и обеспечила такой духовный уровень, что удалось избежать, смягчить многие последствия диктаторского государства. Тысячи гениальных имен подарила Россия миру в XX веке. К началу 80-х гг. русская, российская духовность уже победила диктатуру пролетариата. Вновь Россия потеряла социально-политический стержень своего бытия. Теперь новое испытание, более изощренное и развращенное, и прежде всего – это «массовая культура», которая направлена на разрушение гуманистической сути российской, русской духовности. В борьбе с диктатурой эта духовность выстояла, выстоит ли против хаоса свободы и вседозволенности? Не только в хорошем, но и в плохом. На этом фоне господства маргинальной «массовой культуры» создается основа для отчуждения русской этнонации от других национальностей, но и других национальностей от русской этнонации в результате неудовлетворенности и перекладывания вины за весь разврат духовности и озлобленности друг на друга.

Многим национальностям на периферии представляется, что атрибуты «массовой культуры» и есть современная русская культура, которая им навязывается сверху. Вместе с тем, прежде всего, в русской среде в результате маргинализации культуры идет ее отрыв от основ русской духовности этнонационального бытия. Прекрасные и талантливейшие люди разных национальностей не могут пробиться на телевизионный экран, который переполнен мастерами поп-культуры с голыми «попами» и кличками (псевдонимами). Следовательно, искажается суть духовности самой русской нации, которую пытаются крайние силы исправлять, проявляя на деле кризис духа в своих крайних формах. В результате подобных разломов в общей духовности народа, страны теряется генетический код народа. Отсюда взбудораженность этнонационального сознания русского и всех других народов России. Одновременно это и проявление исторического заблуждения, которое основывается на том, что национальный вопрос в России – это вопрос нерусских, и этнонациональная политика России – это, прежде всего, политика по обустройству нерусских народов, оставляя как бы над, а на деле вне этих проблем главную, самую большую русскую этнонацию. Стремление поставить русский народ в особый «имперский статус» на деле входило в глубокое противоречие с его действительным состоянием, обусловливая этот кризис в национальном самосознании русских, а значит, и в сфере межнациональных отношений в целом. Постоянное «убегание» от русских проблем, якобы, во благо русской нации обернулось против русских, а значит, всех других народов. Русские подверглись постепенному лишению этнонациональных основ бытия в большей степени, чем самый малочисленный народ страны, хотя в стране господствовала русская культура в виде литературы, языка и других атрибутов. В результате русская этнонация вместе с другими народами России оказались открытыми и не защищенными к интервенции чуждых и бездуховных элементов «массовой культуры», не понимая, что в России любой национальный вопрос рано или поздно, так или иначе все равно становится русским вопросом, вопросом для России. Недопустимо уводить русскую этнонацию, даже благими намерениями, от этнонациональной политики. Без русских эта политика не возможна. Есть историческая необходимость усиления внимания к русскому вопросу в России именно как к национальному[372].

Забвение русского вопроса как национального не в угоду и не в пользу, как пишут целый ряд исследователей, русским или нерусским. Это есть, прежде всего, пережиток имперского сознания и имперских подходов, боязнь «онемеченных» царей самой России. И повод, чтобы потом за все деяния самих политических режимов по отношению к русским и другим народам в оправдание, а точнее, чтобы отвести удар, можно было бы привести список евреев или еще кого-то, кто якобы виноват, за двести лет преступлений этих же политических режимов. Кроме того, это последствия исторической попытки, начиная с Петра Первого и далее до М.С. Горбачева, изменить суть русской нации под немцев или французов, а теперь еще и американцев. Отсюда и генетически болезненное отношение властей ко всему, что касается цивилизованного определения сути национального вопроса в России, стремление уйти от него. Тем более, что это невозможно без определения сути и роли, прежде всего, русского вопроса, квалификации его с точки зрения как позитивного, так и трагического опыта развития русского народа и других народов России.

Вместо этого попытки отделить русскую этнонацию от российской нации-государства, чтобы все проблемы многонациональных отношений решить, «когда русский народ станет субъектом международного права, когда он обретет свою национальную государственность». Как будто она таковой не стала. Субъективность международного права – это не этнонациональное, а гражданское проявление. В результате подобных однобоких подходов естественная динамика развития русского народа и его взаимоотношений с другими народами в процессе государственного, а точнее, политического и идеологического строительства фактически будет искажена и преломлена. Произошло катастрофическое ослабление реальной, естественной, этногенетической энергетики духа идентичности и воздействия русских на развитие самой России и России в мировых цивилизационных процессах. Говоря о России, надо подчеркнуть, что это – не Германия, Франция и даже не США, как бы ни старались исторически разные политические режимы и лидеры изменить ее сущность в угоду политической моде. Русские и другие народы, каждый сам по себе, занимают свое место как в России, так и в мире. Кроме того, народы России, начиная, конечно же, с русского, – это не безродные национальности, а часть природы, ландшафта, энергетики и всей этносферы бытия общности людей. Они находятся в России в своей этнопривычной, родной среде обитания, на своей родной земле, с ее энергетикой, со всем национальным бытием и духовностью, которые произрастают из биологического и географического состояния, социального и духовного опыта. Эта глубокая этногенетическая связь со средой обитания, но и взаимосвязь друг с другом, взаимообусловленность в единой социально-политической среде и исторически противоречащей и не очень состыкованной в общей национальной политике государства, общества. Следовательно, враждебность самого бытия этнонаций, которая определяется многими моментами неполноценности и несостыкованности политики, культур и традиций, часть отчужденных и отчуждаемых от бытия естественного, остается непознанной. Отсюда и непонятная для сознания иррациональная неудовлетворенность и враждебность, которые направляются чаще всего в межнациональное русло, и редко в русло возрождения, реабилитации этнонационального бытия каждого и всех, их созидательного взаимодействия. Самое главное, что этнонациональные основы человеческой и общественной жизни нередко подвергались разрушению историческими катаклизмами и противоречиями цивилизационного самоопределения, когда попытались этнонациональное самоопределение подменить классовым самоопределением, если в имперской политике этнонациональное самоопределение и развитие пытались подавлять провозглашением диктата одного этноса и одной религии. А теперь этнонациональное самоопределение общности, духа соборности этнонационального сотворчества и ответственности подменяется самоопределением личности, отрывая очередной раз индивидуальность человека от его родовых корней. Важно и то, и другое.

Петровские преобразования, а потом февраль и октябрь 1917 г., а теперь и развал Советского Союза фактически неоднократно прерывали естественный процесс этногенеза русского и других народов страны. Фактически ни один народ в Российской Федерации, в том числе и русский, не прошел в классическом смысле этап капиталистического этнонационального становления. Прерывистость и прерванность этого процесса существенно деформировали этнонациональное самосознание, этнонациональное самочувствие, прежде всего, русского этноса, а значит, и всех российских этнонациональных общностей в различных ориентациях. Русских превращали то в немцев, то во французов, делая все для того, чтобы они прекратили быть русскими. На этом фоне нерусские в большей степени становились русскими, чем сами русские. Это цивилизационные разломы, которым была подвергнута Россия, а значит, и русский народ. Создался этнокультурный вакуум, который стал заполняться элементами не родового, не этногенетического, а привнесенного характера. Произошло насильственное социально-политическое вторжение в этнонациональное русского и других народов. Разрушение России – это, прежде всего, разрушение самобытности ее народов, их общности, солидарности, разрушение единой российской нации.

Социал-демократические идеи еще были не адекватны не только для российской действительности, но и для достигнутого уровня социально-экономической и этнонациональной консолидации. Насаждение этих идей шло достаточно искусственно, что разрушило формирующиеся новые социальные и этнонациональные основы российского общества. Кроме того, Россия располагала чрезмерно обширной территорией, большим количеством различных этносов и культур, которые не в одинаковой степени были развиты в социально-экономическом смысле. Они не были адаптированы в должной степени как друг к другу, так и к меняющимся условиям социально-экономического бытия. Они как бы представляли из себя цивилизационные единицы, не в одинаковой степени идентичные самой России. Да и сама Россия, оказалось, не всегда себя могла идентифицировать даже с русскими. Процесс развития и взаимодействия народов оказался очень сложным и противоречивым. Нужна была политика не противопоставления интересов этнонациональностей, а их согласования и стыковки, прежде всего, с целью адаптации их к этногенетическим основам совместного бытия для формирования своей общности в российской нации. Нужно стремиться не ассимилировать или, наоборот, загонять народы в патриархальность, а необходимо создавать соответствующие правовые и социально-политические механизмы для сохранения самобытности и равноправного и равнодостойного развития и взаимодействия каждой этнонации, культуры, личности в согражданстве. Без этого сам процесс этнонационального развития рано или поздно ведет к историческому разлому многонациональной общности, каковой является Россия, российская нация. Следовательно, в результате искаженная суть этнонационального развития, его кризис ведут и к межнациональным кризисам. И это все потому, что простые и естественные явления не доходят до понимания и реализации в политике и в социальной практике.

Можно сказать, что царское самодержавие так и не дало четкую модель ни ассимиляционного, ни интеграционного развития народов России. Декларируя одно, а действуя по-иному, администрация самодержавия сталкивала национальности. Также примерно поступало и руководство Советского Союза. Хотя в смысле развития и равноправия здесь было сделано многое, но опять-таки, борясь подспудно против самобытности, не доверяя этнонациональным проявлениям, продолжая на деле имперскую политику. Отсюда и подозрительность народов к политике государства, которая заканчивалась подозрениями и враждебностью самих народов друг к другу, поставленных в такую ситуацию.

Многое было упущено и в смысле нахождения формы идентичности многих национальностей России, их самоидентификации, сохранения себя в более самостоятельном состоянии, но в дружбе, содружестве. Казаху трудно было быть полностью казахом, но вместе с тем казах не стал и русским в полной мере. Русским навязывалась мысль «старшего брата», главного, самодостаточного, не нуждающегося ни в какой инонациональной культуре и языке, а на деле он оказался где-то оторван и от собственного этнонационального бытия. Политические режимы России сделали все для того, чтобы в постоянной борьбе превратить, довести этнонациональный фактор до маргинального состояния, а это оказалось самым благоприятным полем для «массовой культуры», насаждения отчужденности и недоверия даже в единых цивилизационных процессах. Именно такое маргинальное состояние мешает становлению этнонационального бытия, его взаимодействию с объективными законами развития народов и индивидов в их социальном и духовном становлении.

Все же в России жизненность этноэнергетики была сохранена культурно-цивилизационной идентичностью русского и других составляющих этнонаций, хотя не были найдены прочные и долгосрочные интеграционные политико-правовые механизмы сохранения этнонациональной самобытности каждого народа, и прежде всего русского народа, и их всестороннего, созидательного взаимодействия. Не одинаковым для различных национальностей оказался и уровень их вмонтированности в российскую государственность. Мы уже отмечали, что борьба с этнонациональной самобытностью разных народов, попыткой их русификации обернулась борьбой с национальной самобытностью русского народа, на ценностях и духовности которого исторически выстраивалась сама Россия, российское содружество народов и российская государственность, а абстрактно классовые и даже общечеловеческие, узконациональные или наднациональные ценности оказались непригодными для обеспечения полноценного развития этнонационального бытия конкретных народов и этнонационального самоопределения и интеграции в составе единого суверенного государства. Вот почему не состоялась советская или российская нация. Государство и общество так и не смогли определить свои подлинные ценности и духовный смысл своей жизнедеятельности в сфере этнонациональных отношений. Национальность как собственная этническая идентичность, собственная базовая структура автономного развития зачастую оказывалась оторванной от единого общероссийского цивилизационного пространства. Этнонации как бы были взбудоражены, оторваны от своих корней, среды обитания и остались в висячем состоянии над пропастью, объединяясь не по сути, а в хаотичном движении, карабкаясь в поисках своей идентичности.

Но исторический процесс этого движения в сторону взаимодействия в рамках одной страны народов уже пошел, автоматически повернуть назад и отойти уже от интеграционных процессов и ценностей взаимодействия оказалось тоже делом тяжелым. Мучения объединения и адаптации закончились не меньшими страданиями развода и расхождения. И главное в том, что исторический процесс самобытного, эволюционного, этнонационального становления народов России, их интеграционной общности был неоднократно и насильственно прерван. Как нигде легко вторгались в российскую действительность на различных этапах, под различными лозунгами и геополитические процессы, которые стали достаточно разрушительны для основ этнонационального бытия, этнонациональной идентичности и этнонациональной самобытности. Многие этнонациональности оказались ослабленными из-за отделения друг от друга, будучи изначально не в одинаковой степени адаптированными к единой нации-государству. После развала Советского Союза около 18–20 млн. русских и более 4 млн. остальных национальностей России опять-таки остались как бы вне общей среды обитания единой страны. Это оказался процесс достаточно сложный с точки зрения как этнонационального, так и социального бытия, формирования нового потенциала внутринационального и межнационального сожительства. А если нет внутринационального единства, народ не может определить свои ценностные ориентации для полноценной интеграции с другими народами. Именно в таком состоянии оказались все советские этнонации. Русские в конце 80-х гг. составляли 40 % населения Казахстана, 32 % Латвии, 27 % Эстонии, 25 % Киргизии, 12 % Туркмении, 12 % Белоруссии, 12 % Молдавии, 10 % Узбекистана, 5 % Таджикистана, 7 % Азербайджана, 7 % Грузии. Следовательно, достаточно сложными в силу их нового статуса оказались и возможности их этнонационального развития, исторической связи с Россией и с местными национальностями. Никто, и прежде всего русские, не были подготовлены к такой ситуации и к такому статусу. Тем более что к старой исторической цивилизационной оторванности этих стран и народов прибавилась и новая социально-политическая оторванность от России, одновременно бесконечно резкие переходы от одной идентичности к другой. Это достаточно сложный феномен очередной ломки сознания людей, целых народов, который имеет кризисные последствия. Если вчера русская нация как бы считалась самой влиятельной и имела свою определяющую нишу политической поддержки в Латвии, Литве, Эстонии, Грузии и т. д., то она эту нишу потеряла автоматически после того, как рухнул Советский Союз. Русские, конечно же, не были готовы к такому изменению своего статуса, хотя проблемы адаптации и прав были и до этого. Изменилась ситуация и в самой России. В той или иной степени эти процессы отразились, прежде всего, и на народах, которые остались внутри самой России. Часть из них стали копировать народы союзных республик, объявляя суверенитет вплоть до требований выхода из состава России. Другие добивались равноправия и более убедительного представительства в составе российского государства. Русские в самой России тоже стали стремиться к традиционным своим историческим корням и идеям русской государственности и к своей государствообразующей роли. Недоверие к эстонцам, грузинам, молдаванам и другим обернулось потом острым недоверием к татарам, чеченцам, дагестанцам, тувинцам и другим. Обеспечение же равноправного участия всех народов в целом в деле государственного строительства в новых исторических условиях с учетом всех исторически накопившихся противоречий этнонационального развития и межнационального сотрудничества в рамках многонационального народа Российской Федерации оказалось тоже процессом весьма сложным. Как бы там ни было, но объективно начался новый этап развития этнонаций в многонациональном обществе, когда актуализируется этнонациональная самобытность в самых различных измерениях в большей степени, чем межнациональная солидарность. На повестке дня неминуемо встала и проблема не только этнонационального самоопределения русских в бывших республиках Союза, но и этнонационального самоопределения русских и других национальностей в самой России. Это все происходило в ходе становления российской государственности с достаточно тяжелыми наслоениями прошлого и идеализацией будущего каждого народа в его суверенном развитии, упуская солидарные, общностные интересы.

Проблема этнонационального самоопределения, которое не было актуальным десятилетиями, столетиями, в том числе и для русского народа, встала реально перед ним. И трудно было найти четкую формулу этнонационального самоопределения русских внутри России, как и для всех народов страны. Попытки этого самоопределения РСФСР от СССР и привели к развалу исторической России, которая исторически была единым организмом. Федеративный договор и Конституция 1993 г. более или менее были для всех компромиссным вариантом, нашли достаточно разумную форму этнонационального самоопределения всех народов страны внутри Российской Федерации. Это было важно на фоне взбудораженных стремлений к реализации прав республик и народов бывшего Советского Союза и разворачивавшихся на этой почве войн и конфликтов. Изменилось и этнонациональное самочувствие других народов, которые остались внутри Российской Федерации. Русских в составе новой России стало около 82 %. Следовательно, по-новому начали ставиться и проблемы этнонационального развития в стране. Закономерно вновь на повестке дня встал вопрос об их большинстве и меньшинстве. Это вносило свои коррективы в перспективы русских и других национальностей. Данный вопрос непростой и весьма актуальный. Противоречивое многообразие возможностей реализации этнонациональной самобытности и этнонационального самоопределения русских и нерусских в единой Российской Федерации стало одним из базовых противоречий, которое в перспективе необходимо было согласовать в этнонациональной политике государства и общества. Частично он нашел свое решение в Федеративном договоре и в Концепции государственной национальной политики. В Концепции государственной национальной политики было подчеркнуто, что русский народ является «основой российской государственности»[373]. Но за этим должна была следовать конкретная работа по обустройству русского и других народов, а этого не последовало.

Осмысливать суть современной России и происходящих в ней этнонациональных процессов и их развития, значит, думать о состоянии и перспективах народов России, нашего Отечества. Искусственный отрыв этнонационального от своих исторических и социально-политических корней, отрицание реалий этнонационального в жизни людей, общества, государства, противопоставление этнонационально-самобытного друг другу ведут к нарушению целостности как самого этнонационального, так и многонационального в российской действительности. Этнонациональное – это не абстрактное, не оторванное от других факторов социально-экономического и духовного развития общества, государства явление, а, прежде всего, целостное историческое представление о народе с его этническими, социальными, духовными и даже природными корнями и перспективами. Государство тоже вырастает из политической организации этноса-нации или их сообщества в нацию-государство. Кроме того, важно понять, что невозможно знать интересы нации-государства как России, если мы не знаем природу и интересы русской и других наций, которые исторически вмонтированы в российскую цивилизацию, в многонациональный народ Российской Федерации. И. Ильин в свое время обращал внимание на более углубленное изучение природы нации и национального государства в смысле сбережения, возрождения и развития народа[374]. Суть самой России – это, прежде, суть исторической общности этнонациональной и многонациональной истории. Суть России – это одновременно и суть природы понимания и перспектив русского и других народов, которые исторически совместно проживают в этом государстве «верностью сердца, чувством долга, исполнением законов»[375].

Самобытность, развитие и перспективы любой нации внутри России в той или иной степени затрагивают проблемы, прежде всего, развития русской нации, и наоборот – перспективы и интересы любого народа в России затрагивают или исходят из интересов русского народа. И наоборот. Таким образом, этнонациональное бытие русской нации России и других народов Российской Федерации теснейшим образом взаимосвязаны друг с другом. Они обретают общую природу, общую душу и идентифицируют себя с Россией, хотя, быть может, пока еще в разной степени. Но в перспективе только в единстве возможна идентификация самой России, ее становление как государства, как нации.

Этнонациональная история, этнонациональное бытие народов в России было искажено в той или иной степени попытками их переноса на природу и сущность якобы одной нации, а потом природу и сущность этнонационального пытались полностью загнать, растворить в социально-классовом. Таким образом политически разрушена была логика этногенеза, этнонационального, а значит, и межнационального, многонационального развития. Этнонациональное во многом оказалось лишенным как бы своих корней. Следовательно, искажены многие стороны жизнедеятельности народов, их внутренней консолидации и сотворчества. Отсюда – революционные взрывы и войны, развалы и конфликты. Этническое переходит в этнонациональное в смысле преодоления прямого диктата связи кровнородственных отношений и ввиду усиления роли социальности и политичности в самой этнонации, расширения границ ее самоутверждения. Переход как бы от дополитического этапа развития к этапу политическому. В данном случае уже этническое воспринимается не только как кровнородственные отношения, но и как мировоззрение и практика, отношения в целом к природе, обществу, к другому человеку, к другим национальностям, как часть, вошедшая в самоидентификацию самого человека и национальности в более широком социальном и политическом понимании. Здесь этнонациональное уже не может находиться в отрыве от интеграционных процессов межнационального развития, развития многонационального общества, государства, «деятельность и политика которых весьма ощутимо определяют ход исторических процессов, жизнь и судьбу миллионов людей»[376] единого Отечества.

Этнонациональное развитие – это более высокий уровень эволюции самого этноса. Переход от более примитивных орудий к более сложным, от узконациональных социально-экономических и культурных связей и отношений к более широким. Это возможности экономического и технического развития, переход от натурального хозяйства к более развитой экономике. Это уже не собирательство и охота, а масштабное производство, определенная социализация в общественном разделении труда. Период сосуществования с природой сменяется этапом социального освоения природы, и это постепенно заставляет человека производить средства своего собственного развития. И соответственно возникают условия для становления широкой социально-культурной основы общности людей, этносов.

Возникновение истории человека, истории этноса – это важнейшая сторона деятельности самого человека, его отношения к природе и обществу. Кровнородственная зависимость постепенно сменяется определенными социальными отношениями, которые обусловливают более широкое распространение ареала этой общности, объединение различных родо-племенных и иных общностей, преодоление несущественных различий и поиск общих социальных и культурных корней общностей. более масштабного толка. На этапе превращения этноса в этнонацию более развитым становится отношение к собственности, которое обрастает и политическими отношениями, ценностями, которые определяют эти отношения в более широком понимании. Интеграция людей и общества определяется уже не кровнородственными и даже не земляческими отношениями, а экономическими, социальными, культурными и иными интересами всей общности. Этнонациональная общность тут дополняется еще и территориальной общностью, которая стремится к расширению своего поля деятельности. Этнонация – это интеграция и солидарность между людьми более высокого уровня, следовательно, и возрастание влияния этнического на отношения, деятельность политических, правовых и социальных институтов. И соответственно возникает новый этап развития этнической общности в общность этнонациональную, со всеми атрибутами: экономическими, социально-политическими и прочими.

Народ консолидируется, преодолевая многие несущественные этнические и иные барьеры, в том числе за счет солидарности экономических, социальных, политических, правовых и иных интересов внутри самого этноса и между ними. Этнонациональное развитие обусловливает принципиально новый тип социальных отношений, отношений между людьми, отношений к другим этносам, т. е. моменты и этнического характера получают более широкое социальное воспроизводство, расширяются рамки этих отношений. Этнонациональное развитие – это уже новый, более высокий тип этносоциальности, этнических общностей, который позволяет воспроизводить более широкие связи и отношения, в том числе в утверждении и реализации этнической сущности, соединяя ее с социальной, культурной, политической сущностью. Соответственно создаются условия для воспроизводства социальной сущности человека, что порождает и отношения более высокого уровня, чем кровнородственные. Этнонациональное – это еще и более высокий уровень социальной солидарности, когда расширяется пространство отношений и контактов. И в этом смысле он более и свободен, не так привязан к выполнению родовых обязательств и родовых отношений. Решается на более высоком уровне задача производства и воспроизводства человека как социального типа, его социально-духовной и политической сущности. И, кроме того, нужно говорить о внутреннем единстве культуры и этнонационального развития, потому что в культуре и в духовности, прежде всего, воплощается материально сам этнос. Этнонациональное, в конечном итоге, исторически выступает как один из рычагов более пространственного бытия этнокультуры. Благодаря этнонациональному повышается многообразие самобытности культуры и различные формы ее существования. Культура чаще всего выступает формой проявления этнонационального в его интегрированном духовном выражении со всеми элементами этнонационального развития народов и их исторических контактов с другими этнонациями. Этнонациональное создает единство различных культурных проявлений в этнородовой сущности. Это единство культуры и этноса, социума не только в этническом, но и в более широкой общественной политической ипостаси.

Этнонациональное – это более высокосоциализированный и интегрированный уровень базовой родовой этнической культуры, это культура как духовность, которая создает основы для развития интеграции самого общества. Этнонациональное – важнейший уровень интеграции базовых этнических культур, когда их социальные функции произрастают и перерастают и становятся основой для обслуживания более интегрированной культуры в высшей степени консолидации этнонациональной общности. Этнос в своей основе и в конечном итоге есть определенный культурный исторический тип жизнедеятельности общности людей на определенной территории. Он воплощает в себе огромный потенциал «этнографического периода» развития человеческого сообщества. Этнонациональный же период есть продолжение этнографической природы развития культур – на более высоком уровне общности, самосознания, самоощущения, консолидации, интеграции и формирования культурной целостности. Нет культурного феномена вне этнокультурных особенностей. Вместе с тем нет и культуры как целостного явления без расширения пространства жизнедеятельности самого этноса, его этнонационального и гражданского становления. Ни один народ сам по себе в полностью изолированном состоянии не создает развитую культуру в современном понимании – это как результат длительного культурного взаимовлияния, заимствования и сотворчества. Истоки цивилизационного развития находятся в этнокультурных особенностях, этнокультурные особенности составляют в своей интегрированности цивилизационную целостность. Этнокультурное всегда генетически и непосредственно стремится к более или менее общему цивилизационному полю. Мера состояния человека и возможности воздействия человека на окружающий мир определяются, в конечном итоге, уровнем культуры того или иного этноса, в результате которого обеспечивается саморазвитие и человеческой личности. Этнонациональное же – это другой уровень субстанциональности человека, его общности, когда он расширяет свое пространство духовного осмысления, духовного освоения окружающего мира. Этнонациональное вырабатывает уже общие критерии ценностных ориентаций, которые достаточно универсальны для человеческих отношений. Поэтому и этнонациональное складывается в большей степени из сущности родового, самобытного бытия.

Чем выше этот уровень отражения, тем выше степень его субстанциональности, значит, и духовности, общности и человека. Поэтому самобытность духовного развития – это своеобразная стадия взаимодействия с природой, характерная для данной общности, приобретение человеческого в самом человеке на уровне этнонациональной субстанциональности. Самая главная идея культуры – это осознание себя и «блага себе только такого, которое было бы благом и других людей». В этом отличие человека «духовного» от «животного», ищущего «блага только себе и для этого блага готового пожертвовать благом всего мира» (Л.Н. Толстой), т. е. именно степень очеловечивания самого человека есть результат эволюции, в том числе и этнонационального, этнического, родового, до более высоких уровней социальности и духовности. Духовная жизнь не может определяться только по этнонациональному признаку, потому что в конечном итоге духовная сущность есть отражение особенностей сущего во всех измерениях. Духовное освоение мира самобытно для каждой этнонациональной общности, оно отражает специфику того исторического творчества, к которому подключена данная человеческая общность.

Самобытность заключается в исторически конкретных проявлениях тех или иных коллективных качеств человеческой личности данной общности. Опыт человечества уникален и форма отражения этого опыта тоже уникальна на уровне каждого этноса, как и личности. Отсюда и уникальность этнонационального как опыта духовного освоения мира данной общности людей на определенном историческом этапе, ибо «все это в совокупности ведет к формированию уникальных этнокультурных общностей людей со своим уникальным отношением к миру, со своим уникальным опытом освоения мира, а потому и с уникальной духовностью». Именно в этой особенности опыта человека – это определенные переживания, отражения, освоения, свойственные, прежде всего, для данной определенной общности. Это самостоятельный исторический опыт. И нет необходимости его отрицать. Это богатство многообразия человеческого бытия. Поэтому бесполезно говорить о том, что какая-то культура более величественна или менее величественна. Культура в той или иной степени все равно обслуживает человека, обслуживает общность людей, определяет их взаимодействие друг с другом, с окружающим миром, т. е. выполняет фактически все основные базовые функции жизнедеятельности человека и общности людей. В этом призвание культуры. Но цивилизационная целостность этнической культуры в ее этнонациональном измерении – это всегда результат взаимодействия десятков и сотен элементов различных базовых этнографических культур, из которых формируется культура нации, Отечества.

Этнонациональная культура определяет и характер идентичности и самой нации, всего ее исторического опыта. Поэтому, рассуждая о более развитых или не очень развитых культурах, надо исходить из того, что все они имеют ценностный статус, определяя отношение человека и его духовность с точки зрения измерения добродетельности, жизнедеятельности, общности или отдельного человека. Поэтому этнонациональное есть тот уровень общности людей, который не только базируется, но и выходит за рамки этнографической культуры. Он уходит в более широкие просторы цивилизационного этнонационального и межэтнического развития. И, прежде всего, он определяется богатством социальных отношений, взаимоотношений с природой, друг с другом, уровнем организации человеческой жизни, т. е. это более глубокое освоение культуры и его вхождение во все элементы социальной общности людей. Общности в этом случае включают в себя дополнительные элементы объективизации истории, социальности, социального опыта и духовности.

Не всегда цивилизационное развитие этноса, этнонаций определяется формационными признаками, потому что такие древнейшие народы, как египетский, ассирийский, курдский, майя, ацтеки и т. д., проявляются на достаточно ранних этапах развития человеческой общности и осознают себя как этнические общности со своей культурой, традициями, языком и средой обитания. Но и здесь многообразны заимствования и воздействия различных культур. Самое главное, в каждом этническом и в этнонациональном есть в той или иной степени моменты как саморазвития, основанные на собственных этнокультурных особенностях, так и результат взаимодействия. Генетический код этнонациональной самобытности таким образом постепенно взаимодействует и расширяет формы своего воздействия и взаимодействия с культурами и этносами, образуя исторически новые и новые этнонациональные общности. Поэтому этническое развитие невозможно узко привязать к формационным признакам и стадиям развития, ибо этнокультурные особенности и традиции имеют попытки саморазвития и реализации всех трудов и опыта социальной жизнедеятельности. В результате взаимодействия, вторжения, интервенции возможна и потеря этнонациональной идентичности, когда разрушаются основы этнонационального бытия и возможности самобытной исторической деятельности в человеческом сообществе. Отсюда и этническая обусловленность целого ряда процессов развития человеческой цивилизации и становления человеческой истории.

С этногенезом достаточно четко связана логика исторического развития и становление проблем локальных цивилизаций, без которых цивилизационное развитие в целом не может без этнокультурных, этносоциальных корней. Это обусловливает своеобразие жизнедеятельности, развитие конкретных этносов и их влияние на цивилизационное развитие. И при этом надо иметь в виду, что этническая самобытность, этническое многообразие при всей их объединяющей целостности являются тем, что все их процессы основаны на человеческой цивилизации и являются продуктами жизнедеятельности самого человека, объединенного в различных общностях. И, мне кажется, что в большей степени цивилизационные признаки формируются в результате взаимодействия разных культур и сохранения самобытности. Хотя прежде всего элементом цивилизационного развития является богатство самобытности. Но их целостность, в том числе и в межнациональном измерении, есть нация.

Неотъемлемый элемент этого взаимодействия – интеграция, но бережно сохраняя этническое в развитии человеческого общества. Это условие богатства самой человеческой личности. Замкнутых цивилизаций в современных условиях почти нет. Все цивилизации многообразны в своем этническом, этнонациональном измерении. Они все взаимодействуют, заимствуют, а порой взаимопоглощают друг друга. Исследования О. Шпенглера, А. Тойнби и П. Сорокина в той или иной степени различают цивилизационное развитие и этнические корни, этнические ценности, этническую обусловленность, этническую зависимость. Это признаки культурного этногенеза. Но все эти процессы взаимовлияют, взаимодополняют, взаимозависимы друг от друга, и происходит это в той или иной степени на этнокультурной почве, обеспечивая далее единство многообразия, формирование этнонаций и нации-государства.

Этнонация в отличие от базового этноса – это цивилизационная общность, которая обладает единством природно-географических, экологических, социально-культурных факторов развития человеческого сообщества, определенных элементов их единства и исторического взаимодействия. Именно единство и взаимодействие многообразия факторов цивилизационного развития определяет этнонациональное развитие. Это процесс исторический, результат взаимодействия людей и их общностей. Исторические общности постепенно формируются, изменяются стандарты деятельности, менталитета, идентичность поведения, но при этом границы комплиментарности расширяются, а не расширяется развитие самого этноса. В замкнутом режиме этнос – это историческое творчество взаимодействия людей, которое отражается на их лице – в антропологии, на их культуре, этнографической, на их социально-политической консолидации как национального уровня, т. е. много черт на лице этнонации. И все они формируют природу этой этнонации. Исторически формируются стереотип поведения, ценностные ориентации, традиции и культуры, которые свойственны для данной этнонациональной общности. В процессе своего развития этнонациональная общность может сама адаптироваться к другим или адаптировать других в соответствии с ценностными ориентациями, но все равно она в той или иной степени учитывается и входит в общность, в том числе и со своими стереотипами поведения и ценностными ориентациями. В конечном итоге, этногенез – это процесс исторического становления этнонации, формирования и расширения пространства их взаимодействия. Этногенез – это не только история развития этноса, но это всегда и интеграция достаточно большого количества этнических составляющих в единую этнонациональную общность, а их солидарность в гражданскую, политическую нацию. Это отражается на поведении людей, на стереотипах их поведения, на их характере, нравственности и т. д. В результате этнонациональная идентичность дополняется еще и гражданской идентичностью. Это закономерный и глубоко эволюционный процесс развития человеческого общества.

§ 2. Этнонациональное и многонациональное в российской нации

Конституционное положение «Мы, многонациональный народ Российской Федерации» со всех сторон подвергается сомнению, хотя отражает, казалось бы, генетический код нашей государственной, гражданской общности. Одни считают, что надо было писать «мы, русские и другие народы», другие пишут, что «многонациональный народ – абстракция» и т. д. Это все говорит лишь о том, что процесс этот – неустоявшийся, имеет тенденции к достаточной противоречивости диалектики становления. Усложняют возможности достижения устойчивости процессов и понятий и не очень благополучный ход трансформационных процессов в России.

Кроме того, известно, что много вопросов становятся спорными не из-за того, что они находятся в спорном состоянии, а из-за непонимания или различного понимания объективных реалий разными людьми, разницы интерпретации и понимания ими тех или иных вещей и явлений, сути и перспектив развития. В Конституции Российской Федерации зафиксировано положение о том, что «многонациональный народ Российской Федерации» является главным источником власти. Следовательно, власть и реализующая ее политическая система нашего государства есть результат волеизъявления «многонационального народа Российской Федерации». Одновременно это означает, что формой существования этнонационального многообразия в нашей стране является многонациональный народ, который состоит из сути этнонационального многообразия и гражданского единства в общем государстве. Отсюда и формула основы этнонациональной политики государства. Россия, преодолев многие ошибки и трагедии, развалы и единство, подошла к этой демократической формуле единства многообразия, где этнонациональное и гражданское, государственное (как общенациональное), взаимодействуя, взаимодополняя и взаимообогащая друг друга, составляют общность – российскую нацию.

Конституция Российской Федерации, Президент страны говорят о «многонациональном народе России», о «многонациональном государстве», о «многонациональной России», о «единстве нации». Во всех этих понятиях четко фиксируется единство многонациональности, которое имеет базовое значение как для понимания сути этнонационального, так и индивидуального, гражданского. Многонациональный народ Российской Федерации – это политическое единство граждан и этнонаций в «нации-государстве». Российская Федерация есть «нация-государство» как политически оформленная воля многонациональной общности граждан. Этот феномен отражает суть реально существующей многонациональности, исторических традиций общности и единства этой многонациональности, а также граждан Российской Федерации. Некоторые предлагают вместо «многонациональный народ» применять термин «многонародная нация» (В.А. Тишков), что не очень по-русски, ибо народ в России – понятие шире своего этнического, этнонационального содержания. Кроме того, от названия мало что зависит. Не обязательно все подгонять под какие-то трафареты. Есть Россия как общее государство наших народов и граждан, но есть еще Якутия, Бурятия, Чувашия, Дагестан, Татарстан, Башкортостан – исторические территории расселения народов, как и территории расселения русского народа, – Ярославская, Саратовская, Орловская, Смоленская, Ростовская области, Краснодарский, Красноярский, Ставропольский края со своими субкультурными особенностями, Ханты-Мансийский, Ямало-Ненецкий и другие автономные округа и т. д. и многие другие самобытные земли и народы со своей спецификой, составляющие единое государство. Как справедливо пишет В. А. Тишков, «смутный язык приводит к смутной политике»[377], поэтому дело ученых не вносить смуту не только в понятия и категории, но и, прежде всего, в суть явлений и процессов, помогая если не найти истину, то хотя бы приблизиться к ней, не замыкаясь на терминологии и на формальных признаках. Некоторых же больше беспокоит «чистота» терминов, категорий и понятий, чем истина отражения реальных процессов и явлений. Одно государство, один народ для многих из нас идеал. Важно из этого исходить, но познавая и признавая существование различных государственных образований и самобытных народов в составе Российской Федерации. Для меня тоже идеал – единое государство, единый многонациональный народ при свободном и всестороннем развитии народов и земель российских, солидарность и единство граждан Российской Федерации. И это все не моя выдумка, как интерпретируют некоторые расисты из группы Авдеева, а конституционные положения.

Кроме того, в России важно отмечать тот факт, что большинство наших народов в нашей стране не пришли откуда-то, как в Америке, а являются действительно коренными, живущими вместе столетиями на своей земле. Это – не мигранты – и термин «национальные меньшинства» тоже для нас подходит достаточно относительно.

Российские народы в преобладающем большинстве вошли в состав России не с дорожными чемоданами, а со своими землями, родниками, полями, реками, т. е. этнонациями. Это надо учитывать и не путать опять-таки с Америкой. Поэтому неоправданно применение к «истинно отечественным» народам терминологии «диаспор». Они в реальности есть «живые этносы», этнонации, составляющие в своей государственной общности многонациональный народ, единую для всех нацию-государство – Российскую Федерацию. Соответствующим должно быть и отношение к этим народам, к их роли и месту в Российской Федерации. Если татарин в Башкортостане чувствует себя хуже, чем в Башкортостане башкир, а башкир также в Казани, а дагестанцы в Москве чувствуют себя хуже, чем в Дагестане, а русский в Дагестане чувствует себя хуже, чем в Краснодаре, и т. д. – значит, мы еще не нация, не народ, мы – население. Об этом говорил Президент России В.В. Путин на Всемирном конгрессе татар в Казани (2003 г.). Этнонациональная политика – это позиция, меры, деятельность государства, чтобы население стало народом, а многонациональный народ – нацией. Государство обязано создавать условия для равноправного и равнодостойного обустройства страны с учетом прав и свобод всех национальностей и каждого человека – гражданина, независимо от этнонациональной принадлежности. Быть единым государством, способным формировать единую волю, реализовать волеизъявление как всего народа, так и каждой составной части страны – это политически важная задача создания российской нации. Вот почему важно закреплять конституционный принцип федерализма в многонациональной России. Российскому государству жизненно необходимо быть демократическим федеративным государством, способным функционировать на базе учета и проявления всего многообразия интересов многонационального российского общества. Совершенно правильно в связи с этим пишут специалисты о том, что, «для России проблема федерализма является на сегодня главной, основополагающей из всех, с которыми столкнулась она на пороге XXI века. Все другие являются по отношению к проблемам федерализма частными. Судьба федерализма – это сегодня судьба России и государственного существования, и, в конечном итоге, судьба миллионов людей»[378]. Это исходит из основополагающей роли для судеб Отечества проблемы обустройства народов и земель в едином российском государстве, и ее можно успешно решить только через укрепление федеративной модели государственного устройства Российской Федерации. Соответственно основные принципы федеративного устройства направлены, по сути, на гармонизацию в том числе и этнотерриториальных, региональных, местных и общегосударственных параметров развития государства, регионов, народов и граждан. Федерализм содержит внутренние механизмы как учета самобытных интересов каждой составной части страны, так и сохранения целостности всего единого государства. Пути унитаризма и сепаратизма являются крайними в наших условиях и потому не годятся для России. За последние десятилетия мы увлекались то самостоятельностью до конфедерализма, а теперь перед нами навис унитаризм с жестким укреплением вертикали государственной власти, упуская при этом необходимость самостоятельности и самобытности многообразия. Наше государство уже дважды в XX в. было разрушено чрезмерным единством и жестким унитаризмом. За этим последует сепаратизм, который может привести к очередному разрыхлению российской государственности. Как показывает российский опыт, с сепаратизмом мы еще как бы справляемся, а унитаризм – это хроническая болезнь нашего государства и чиновничества. Этот «инстинкт разрушения единства», как и попытки его чрезмерного укрепления ура-патриотическим лозунгами бесперспективны. Укрепление вертикали власти за счет централизации полномочий, как известно, приводит к потере самостоятельности местных сообществ. Параллельно и над обществом зависает опасность власти авторитарной как атрибут унитарной формы государственности. Те, кто из благих намерений укрепляет вертикаль власти, должны все же понимать, что Российское государство неоднократно разрушали, прежде всего, из центра, не оставляя шансов для его защиты на местах, в регионах. Именно республики, края, области, округа удержали единство РСФСР после развала СССР. А многонациональность России – это исторический процесс внутренних связей и взаимосвязей, сотрудничества (действий и взаимодействий), переплетения корней, многоцветия самобытности и гармонии общности. Наконец, многонациональность – это возможность объединения ресурсов и усилий для решения общих задач обороны, безопасности, науки, культуры, образования, духовного и экономического развития в целом.

Чрезмерно много незаслуженных обвинений направлено политиками и исследователями в адрес этнонационального фактора (в адрес народов страны) за развал Советского Союза и последующие процессы в России, за конфликты и трагедии, хотя на деле народы чаще лишь жертвы факторов совершенно другой социально-экономической и политической природы. При этом в условиях кризисов и смут, развала и конфликтов этнонациональный фактор – еще и способ самосохранения общности людей. Этнонациональный фактор в системе общественных отношений никогда не выступает полностью в самостоятельном качестве. Он вмонтирован в ткань общества, государства, как и государство, общество не могут функционировать вне этнонационального. Но исходной точкой и конечным проявлением диалектики их соотношения является человек, гражданин Российской Федерации.

Совершенно не корректен часто применяемый у нас термин «этнический федерализм» с его автоматическим переносом на автономии и республики, будто русская нация – не этнос, а Ярославская, Саратовская, Самарская, Рязанская и другие области менее этничны по своей природе, духу, культуре и традициям. Подходы, где одни – только этнические группы, другие – малочисленные этносы-нации, а только избранные – нация-государство, в общероссийском и в региональном понимании деструктивны. Федеральная власть в своем определяющем большинстве не способна пока понять эту деструктивность и тоже ведет политику не на преодоление кризисных явлений в этнонациональной, многонациональной среде, а на преодоление этничности, свержение этнонаций, «роспуск» республик и т. д.