Удар в сердце (сборник)

– Большая может быть премия?

– Вот, смотрите.

Лыков протянул собеседнику свежий приказ обер-полицмейстера. Из него следовало, что за содействие полиции в поимке шайки убийц объявлена награда в тысячу рублей. Таковую награду могут получить как обыватели, давшие важные сведения, так и чины полиции, сделавшие ключевые шаги в ликвидации шайки.

Мойсеенко задумался. Надворный советник наблюдал за ним. Штучный человек! Сидит спокойно, ничего не боится, кумекает, как деньги заработать…

– Мы можем устроить так, что сообщника Безносого арестуют как бы случайно. Он и не подумает на вас.

– Еще чего! – насмешливо фыркнул Мойсеенко. – Плевать я на них хотел! Вот где всех держу! Назём, тюремная моторыга![48]

– Значит, согласны? Знаете такого человека?

– Как на духу, Алексей Николаевич! Никак я не думал, что вас в опасность ввергаю…

– Что было, то прошло. Пронесло, и слава богу.

Сыскной надзиратель торопливо перекрестился на окно и добавил:

– Вроде парень надежный, всегда мне помогал… И на тебе! Век живи, век учись.

– Кто он?

Мойсеенко бросил на сыщика недоверчивый взгляд. Тот сразу протянул ему лист бумаги.

– Пишите рапорт на имя начальника отделения. Текст такой: есть человек в преступной среде, которого имею причины подозревать в близком знакомстве с Безносым. Фамилия, кличка, место жительства. Подпись, дата. Это и станет основанием к получению вами премии.

Надзиратель быстро написал рапорт. Лыков сам зарегистрировал его в журнале, поставил отметку на копии и вручил бумагу Мойсеенко.

– Теперь рассказывайте.

Лучший в отделении сыщик откашлялся и начал:

– Зовут его Пашка Бородин, и он вор…

Со слов Мойсеенко, Бородин проживает в «Сережкиной крепости», что во Втором Ильинском переулке. Считается мазом[49] шайки шниферов. Шнифера обкрадывают квартиры, и ремесло это требует ума и ловкости. Помогает Пашке его маруха, Агриппина Затейникова. Она нанимается горничной в богатый дом, примечает обычаи, привычки хозяев и где они держат ценности. А потом впускает воров… Делается это всегда в праздник, по требованию маза. Тот не любитель лить кровь и ждет, когда люди уйдут в церковь или на гуляние. Кто-то из прислуги обычно остается караулить. Его аккуратно связывают и даже не бьют. Вот такой добряк Пашка. Груша над ним смеется, в копейку не ставит и зовет тряпкой. Но не уходит, потому что Бородин – ловкий вор и всегда при деньгах. Баба гуляет где-то на стороне, по ее словам, с «настоящими разбойниками». Пашка, когда напьется, ее бьет. Но несильно, чтобы не донесла в полицию. Вообще, он свою маруху даже побаивается, и не он один… А может, и любит – черт их разберет.

Тут Лыков прервал надзирателя:

– Полагаете, это Агриппина служит наводчицей при Безносом?

– Ох, злая стерва! – ответил Мойсеенко. – Не удивлюсь, если она и Безносым крутит. Баба с двойным дном! Затейникова стоит за многими кражами. Самые удачные налеты придумывает она. Красивая и молодая, лет двадцати шести, и уже испорченная донельзя. Не человек, дьявол в юбке…

– А почему ее до сих пор не привлекли? Связь же очевидна! Налет за налетом, одна и та же прислуга всякий раз…

– Следователи не берут. Прямых доказательств нет и не будет никогда. А на косвенных что построишь? Оставят в сильном подозрении. Следователю минус: не сумел доказать вину. Тот передаст этот минус нам: не представили улик. Пистон от обер-полицмейстера… Кому это надо?

– Понятно. Что у вас с Бородиным?

– Он мой осведомитель.

– Много интересного сообщает?

– Бывает. Пашка – личность популярная, свой на любой «малине». Его шайка бомбит Белый город, а иногда наведывается и в Земляной. Тут-то он и выдает мне своих недоброхотов.

– То есть вы ему расчищаете место?

– Можно сказать и так. А можно и по-другому, – хладнокровно парировал надзиратель. – Я ловлю воров, а каким образом, это начальство не интересует. Главное, вор обезврежен! Или вы знаете другой способ работы с агентами в уголовной среде? Чтобы они и сведения давали, и закон не нарушали? Научите!

– Я много лет общаюсь с осведомителями, и ничего, грань дозволенного соблюдаю. Но сейчас спорить не будем. Некогда, надо торопиться. Вы рассказали Пашке обо мне?

– Да.

– И о тех военных случаях?

– И о них.

– Затейникова при этом присутствовала?

– Глаз не сводила! Я все не мог понять, почему ей так интересно? Теперь ясно. Про вас расспрашивала: где живете, как выглядите. Я еще подумал: вот шалава, решила нашего гостя подцепить. Прошу прощения, ваше высокоблагородие…

– Ничего, Дмитрий Петрович, продолжайте. А Бородин? Он что?

– Он тоже на это подумал! Показал Груше кулак и говорит: узнаю, что с сыщиком снюхалась, – зарежу! Баба только посмеялась… Ты, говорит, комара на роже убить не смеешь, а пытаешься со мной совладать! Я ежели захочу, тебя враз не станет. Или на Сахалин поплывешь, или тебя настоящие разбойники в ножи примут. Сиди и не чирикай! Начали тут они лаяться, и я ушел.

– И все?

– И все.

– Ну как же! – нахмурился Лыков. – А ваши мысли? Кто якшается с Безносым, Пашка или его баба? И как нам распорядиться этим?

Мойсеенко убежденно ответил:

– Якшаться могут оба, но действовать лучше через Пашку. Агриппина хитрая, ее не проведешь. Зачем ей атамана выдавать? Чтобы он ее в наводчицы записал в показаниях? А Пашка никак с убийствами не связан.

– Логично. Но если маз с Безносым не общается? И при делах лишь Затейникова?

– Тогда худо. Пойдет на суде как наводчица. Это каторжные работы. Нет, не выдаст она Безносого… Разве только запугать?

– А как?

Мойсеенко встал.

– Алексей Николаевич! Поехали прямо сейчас в «Сережкину крепость»! Я стану их колоть, а вы мне подыгрывайте. Обещайте награду или каторгу, в зависимости от того, как дело пойдет. А?

– Согласен!

Лыков взял с собой «веблей» и бронзовый кастет. Его спутник мало походил на человека, которому можно доверять… Но настрой у Мойсеенко был решительный, он определенно хотел получить обещанную награду. Такой момент нельзя было упускать.

Второй Ильинский переулок отходит от Остоженки к Москве-реке. Другим концом он упирается в Нижний Лесной переулок, названный так за расположенные там лесные склады. Место грязное и убогое, хотя совсем рядом особняки Волхонки и храм Христа Спасителя. «Сережкина крепость», или дом номер два, стоит как раз на углу, близко к складам. Это трехэтажный угрюмый корпус, очень длинный и очень запущенный.

Сыщики шли вниз к реке в полной темноте. Ни одного фонаря! Из подворотен на незваных гостей смотрели какие-то люди и молча исчезали во дворах. Мойсеенко не обращал на них внимания. Он уверенно ступал по загаженной мостовой – видимо, часто тут бывал.

Вот и дом на углу. Надзиратель поднялся по левой лестнице на второй этаж, не останавливаясь, толкнул дверь.

Сыщики ворвались в узкую комнату с одним окном. На диване сидел мужчина, кучерявый, в пестрой жилетке. Красивая молодуха играла с ним в лото. Она вскрикнула и бросила карточки.

– Ах! Дмитрий Петрович, пошто вы нас так пугаете?

Мойсеенко, не говоря ни слова, схватил мужчину за волосы, подтащил к печке и с размаху приложил лицом о кафель. Из разбитой губы хлынула алая кровь.

– Сволочь! Из-за тебя господина Лыкова чуть не зарезали! Говори, где Безносый?

Баба наблюдала происходящее, не думая вмешаться. У нее был вид человека, бывавшего в переделках…

– Говори, не то до смерти забью!

– Ты чего? Ты чего? – заскулил Пашка. – Какой Безносый, о чем ты? Не бей, слышишь? Объясни!

– Объяснить? На!

Сыщик сильно ударил вора кулаком по лицу, так, что тот упал.

– На каторгу захотел, сморчок неудельный? Сейчас выпишу! Говори, иначе хуже будет!

Маз сидел на полу, растирая по лицу кровь, и не решался встать. Вид у него был обескураженный.

– Дмитрий Петрович… – попросил он снизу вверх. – Скажи, за ради бога, за что ты меня тиранишь? В толк ведь не возьму!

– Это надворный советник Лыков, – кивнул на начальство Мойсеенко. – Третьего дня я рассказал тебе о его догадке насчет Безносого. Помнишь? Про казака, которому конь нюхало откусил. Смекаешь?

– Был такой разговор, и что?

– А то, воровская твоя душа, что тот казак Безносый и есть!

– Да ну?

– Вот тебе и ну, скотина! Безносый понял, что Лыков скоро откроет его личность. И напал на него средь бела дня. Едва не убил! От кого узнал он об господине Лыкове? Только от тебя мог. Признавайся, как ты с ним сообщаешься?

Пашка сидел на полу и сосредоточенно думал. Потом, что-то сообразив, перевел взгляд на свою бабу.

– Груша! Ты что, сука, творишь?

– Знать не знаю и ведать не ведаю! – отрезала та. – Ничего не докажете.

Мойсеенко подскочил к марухе и схватил ее за волосы.

– Дрянь! Ты знаешь, что бывает за покушение на полицейского чиновника? Говори, покуда цела!

– Вы, господин Мойсеенко, не забывайтесь, – хладнокровно ответила Затейникова. – А то ведь я расскажу следователю, как вы ворам потакаете! Он, господин Лыков, с Паши процент берет. И дозволяет бомбить, сколь хошь!

Мойсеенко побледнел. Он наклонился к уху бесстрашной бабы и прошептал так тихо, что Лыков едва расслышал:

– Если ты еще раз… хоть во сне… ты меня знаешь!

– А что я?

– Знаешь, стерва! Я слов на ветер не бросаю. Тебя не убьют, нет. Подловят на улице и ножичком по морде погуляют. Так погуляют, что потом ни один мужчина к тебе не подойдет. Поняла?

Теперь побледнела баба. Вид у сыскного надзирателя действительно был страшный. Он вовсе не шутил.

– Что, задумалась? Ты ведь по мужским головам, как по лестнице, наверх лезешь. Стала марухой самого Бородина, денег куры не клюют. А тебе мало? Хочешь быть владычицей морскою?

– Не пойму я вас, Дмитрий Петрович, – совсем другим тоном заговорила баба. – Какой владычицей?

– С Безносым связалась. Наводчицей у него служишь. Слышь, Пашка! Она у тебя часто из дому по ночам уходит?

– Бывает… А что?

– А то! Баба твоя при шайке Безносого состоит. В клубах, где играют в карты на деньги, тот ловит дураков. И убивает. А Груша твоя – наводчица.

– Врешь!

Маз вскочил, подошел к своей сожительнице:

– Он правду сказал?

Та отвернулась к окну и молчала. Надзиратель дернул вора за рукав:

– Эй! Ты сам-то знаешь атамана?

– Что? А… Нет, токмо слыхал о нем.

– Где его искать?

– Вот те крест, Дмитрий Петрович! Знал бы – сказал. Чего мне его беречь? В глаза не видал и знакомых не имею, кого спросить!

– Ваше высокоблагородие, давайте обыск делать, – обратился надзиратель к Лыкову. – Арестуем обоих, может, там по-другому запоют.

– Приступайте, а я сейчас пошлю кого-нибудь за извозчиком.

Надворный советник изловил в соседней квартире какого-то оборванца, дал ему полтинник и велел доставить экипаж. Когда он вернулся, Мойсеенко складывал на стол добычу. Сверху лежала дорогая шуба из куницы.

– Знакомая вещь? – спросил сыщик.

– Украдено у баронессы Боде-Колычевой, – ответил надзиратель. – Ай да Пашка!

– А понятые где?