Огонь! Бомбардир из будущего

И верно, уже четыре часа дня. Покушать в самый раз. А, гулять так гулять!

– Аленка, собирайся, снова сходим в магазин.

Мы поехали в ближайший супермаркет. Накупили всякой вкуснятины, вроде черной и красной икры, балыка из семги, трех сортов сыра, хорошей копченой колбасы, маслин, ну а мне – пива.

Когда мы, пыхтя, затащили два здоровенных пакета домой, Анна Никитична долго охала и обнюхивала продукты.

– Это же сколько деньжищ все стоит? Небось не одну мою пенсию.

Я засмеялся

– У вас теперь появился богатый дядюшка, не на одну пенсию жить будете.

Анна Никитична недоверчиво качала головой, а Аленка захлопала в ладоши и принялась скакать по дивану.

Наконец, уселись за стол. Не спеша отведали деликатесов и, пока ели, беседовали с Анной Никитичной. Аленка бегала в свою комнату и каждый раз появлялась в новой одежде.

– Слава богу, хоть душа болеть не будет, в чем дите в школу отправить. Спасибо, Юрий Григорьевич, даже не знаю, чем смогу вас отблагодарить.

Я спохватился – обувь мы забыли купить, да и Анне Никитичне ничего из одежды не приобрели. Вытащил из кармана увесистую пачку рублей и положил на стол.

– Купите, что вам надо.

Анна Никитична стала отталкивать деньги, но вмешалась Аленка:

– Бабушка, у нас теперь дядюшка появился, чем я хуже других, мне тоже в обновках походить хочется.

Похоже, этот аргумент доконал Анну Никитичну, видимо, внучку она любила.

Вечером я стал собираться, но на ночь меня не отпустили. Я перетаскал сумки с золотом из багажника в квартиру и с легким сердцем улегся спать. Уложили меня на новом диване.

Спал долго и безмятежно – все-таки это не сиденье в машине. Утром после завтрака стал думать – куда деть золото, не ехать же мне с ним домой, до первого поста ГАИ. После некоторых раздумий решил абонировать ячейки в хранилище банка. Интересно, сколько ячеек мне надо снять, чтобы поместить все золото? Вариант, правда, не очень надежный, сколько банков банкротится? Решил не класть все яйца в одну корзину, а раскидать по сумке с золотом в разные банки. Возня с золотом заняла два дня, все четыре сумки лежали в подвалах разных банков, а у меня в кармане четыре ключа от ячеек. Правда, я сыпанул пригоршню монет в свою легкую сумку на расходы. Пока занимался золотом, возникла еще одна мысль

– Анна Никитична, а как вы отнесетесь к тому, что я еще поживу у вас с недельку?

– Да живите сколько хотите.

С утра я направился в институт Склифосовского, договорился с коллегами поприсутствовать на операциях, посмотреть технику и ход операций – в основном в травматологическом и хирургическом отделениях. Я хорошо помнил свой вояж в Средневековье, как мне тогда не хватало знаний по смежным специальностям. Чем был хорош Склиф, так это тем, что «Скорые» возят пациентов со всей Москвы и можно было увидеть сразу же разную патологию – ранения, травмы, острые заболевания живота. Пожалуй, единственное, чего здесь не было, так это пластической хирургии. Каждый день я ходил в Склиф, как на работу. Не скажу, что меня встречали приветливо, но «зеленые» рубли открывали любые двери. Меня интересовала только работа в операционных. Одну неделю я уделил пластической хирургии в частной клинике, мне не нужны были тонкости, я не собирался делать красивые носы и подтягивать подбородки, а также устраивать женщинам роскошные бюсты. Мне просто надо было понять принцип этой работы, ведь ранее я не сталкивался с ней никогда.

В один из дней я задумался – а зачем мне это надо? Неужели в глубине души я не терял надежды возвратиться обратно, в ставший для меня родным семнадцатый век, к Настеньке, Мише, Сидору? Я спрашивал себя и не находил ответа. Тогда к чему это рвение, хождение в операционные, долгие беседы с коллегами?

Незаметно, в хлопотах и учении, прошел отпуск, осталось три дня. Пора и честь знать, загостился я в нынешней Москве – совсем чужой для меня теперь, а как она мне нравилась прежняя, да уж не вернуть. На прощанье устроил своей вновь приобретенной родне праздничный ужин, оставил свой адрес и телефон и, клятвенно пообещав регулярно звонить, рано утречком поехал домой. Только рассвело, воздух чист и свеж, машин на дороге мало и чем дальше от Москвы, тем еще меньше. Проскочил Домодедово, вот и Кашира позади. Потянулись унылые поля Тульской области. Почти на каждом посту ГАИ машину останавливали, иногда заглядывали в багажник – ну не любят москвичей в провинции. Я мысленно себе поаплодировал за то, что положил золото в банковские ячейки, хорош бы я был сейчас на посту ГАИ с полными сумками золота, да и вряд ли бы его конфисковали официально, алчность гаишников перешла уже все границы, так же, как и их продажность. К концу дня, с небольшими остановками на заправку и еду в придорожных кафе, удалось добраться до Ростова-на-Дону. Пора было останавливаться на ночлег. Был у меня в Ростове давний знакомый – Жора Багдыков, тоже доктор, однако искать в потемках малознакомого города, и довольно немаленького к тому же, Двадцать Третью линию в армянской слободе я не рискнул и заночевал в мотеле. Утром, после завтрака, бодро рванул по трассе, пока она была пустой. Часа через два ее заполнят дальнобойщики на чадящих «КамАЗах», скорость упадет. Километр за километром оставался позади, и наконец я въехал в мой родной город. Оставил машину на платной стоянке, зашел в магазин и, набив сумку продуктами, пошел домой. Хотелось только одного – спать. Все-таки полторы тысячи километров за рулем за неполные два дня утомляют. Забросив продукты в холодильник, упал на диван и забылся глубоким сном. Проснулся часа через три, не спеша пожарил свиные отбивные с картошкой, обильно сдобрил пивом. Нет, разучились варить пиво большие компании. Рекламы много, а вкус не тот. То ли дело сваренный холопами в своем доме – плотный, слегка тягучий, пощипывающий язык прохладный напиток. К месту я вспомнил и о рыбке – и не о желтых сушеных полосатиках или анчоусах, а о расстегаях с рыбой или копченом угре, бывших в порядке вещей на любом постоялом дворе. Ладно, что бередить душу воспоминаниями, надо заняться хозяйственными делами – поутюжить рубашки и брюки, просмотреть деловые бумаги, все-таки завтра с утра на работу. А может, бросить к чертовой матери работу – нервотрепки больно много, а платят мало, а я ведь на сегодняшний день очень богат. Мысль, конечно, интересная. А главное – вовремя пришла. Я уселся на диван и задумался. Если уволиться, чем тогда заниматься буду? Можно попутешествовать немного, но обычно туристам в Лондоне или Париже показывают старину – замки, старинное оружие, доспехи, немцы угощают пивом по старинным рецептам. Я же все это видел, пользовался этим. А в музеях строгие смотрительницы будут шептать с придыханием: «Руками не трогать, это же восемнадцатый век!» Хм, нет, мне этого не надо. Уж лучше работать, все-таки какой-то интерес в жизни, в медицину я пошел по призванию, нравилась мне профессия, да и получалось. А на подработки и совместительство можно было начхать. Решив так, я включил телевизор и открыл бутылку пива. С экрана мордатый депутат бодро вещал о своем неустанном радении о благе народа, правительство с фанфарами в голосе радовалось росту Стабилизационного фонда. Тьфу, пустобрехи. Вас бы в Средневековье, где за каждое сказанное слово надо отвечать делом и честью. Наверное, так не рвались бы в слуги народа. Немного попереключав каналы, выключил эту тягомотину и лег спать.

Больница ничуть не изменилась за время моего отпуска – те же обшарпанные стены, так же сердито ворчали санитарки, ходячие больные кучковались на скамейках в парке – покурить, обсудить свои болезни и врачей. Мое родное урологическое отделение тоже ничуть не изменилось, да и что может измениться за месяц отпуска. В углу ординаторской, за письменным столом, готовил истории болезни к утренней планерке мой коллега Владимир Матвеевич, он отдежурил ночь и мечтал поскорее сдать дежурство и смыться отсыпаться. Судя по стопке историй болезней и синим кругам под глазами, ночь выдалась не из легких. Как всегда, только в восемь появился заведующий, в белом халате и высоченном колпаке. Поздоровавшись со всеми, кивнул отдельно мне.

– Вышел? Хорошо, а то я совсем зашился. Забирай истории пациентов из своих палат, пусть тебе их Владимир Матвеевич передаст.

Минут за двадцать мой коллега вкратце пересказал мне болезни уже моих пациентов, передал истории, и мы попрощались. Я пошел на обход. Экстренного ничего не было, в плановом порядке надо было оперировать двоих. Я подошел к заведующему, и мы согласовали время операций. Заведующий решил меня подстраховать, как-никак месяц не стоял за операционным столом – это как у летчиков вывозные полеты с инструктором. На следующий день я оперировал, заведующий стоял рядом, ассистировал, присматривал за ходом операции. После второй операции, снимая окровавленный халат, он бросил мне:

– Зайди ко мне в кабинет.

Переодевшись, зашел к начальству, тот милостиво разрешил закурить, что бывало с ним крайне редко. Обычно это свидетельствовало о предстоящей выволочке или о чем-то необычном. Я уселся в кресло, с удовольствием затянулся сигаретой. Никаких проколов я за собой не чувствовал и поэтому был спокоен.

Виктор Сергеевич побарабанил пальцами по столешнице, молчание затягивалось. Наконец заведующий заговорил:

– Кожин, ты где отпуск провел?

– В Москве, у родственников.

– Да? Вроде ты раньше о родственниках в Москве не упоминал.

– Если и не упоминал, то это не значит, что их нет. А в чем дело?

– Юрий Григорьевич, тут какая-то закавыка. Обычно после длительного перерыва навыки несколько теряются, а ты с таким мастерством и блеском провел обе операции, что я просто диву даюсь. Вот и подумал, может, в отпуске ты где-то в хорошей клинике стажировался? Может, перебежать в другую больницу хочешь? Так, по-моему, тебе и у нас неплохо. Просто раньше ты никогда так не оперировал, техника стала другой, подход другой, и все это за месяц отпуска. Так могут оперировать хирурги с очень большим стажем и даром Божьим.

Я скромно потупился – что есть, то есть. Не рассказывать же ему, что когда я был в отпуске, то полтора десятка лет набивал руку и набирался опыта, в том числе оперируя королей, а затем в отпуске еще и в Институте Склифосовского. Не поймет, подумает, что под него копаю. А зачем мне начальственная должность? Умение и навык у меня уже есть, деньги теперь тоже, а отвечать за чьи-то грехи не хочется. В отделении ведь всякое бывает, то медсестра назначения не все выполнит, то у благополучного больного, которого собирался на днях выписывать домой, начинается серьезное осложнение, которого и быть не должно. Нет, не мое это, не лежит душа.

– Ладно, иди работай.

Однако после этого разговора я стал замечать, что наш зав ко мне присматривается – то зайдет в операционную, то, совсем случайно, в перевязочную, да и истории болезни моих пациентов стал проверять чаще, чем у других врачей.

Я же сделался большим любителем искусств и истории, стал посещать книжные магазины в поисках исторических книг, покупал диски с историческими фильмами, ходил на художественные выставки. Было интересно узнать что-то новое, одновременно сравнить со своим личным опытом и ощущениями. Кое в чем наши уважаемые историки заблуждались, основывая свои выводы на результатах археологических раскопок. Иногда, когда я читал о Средневековье, мне остро хотелось вернуться туда. Там мужчины отвечали за свои слова, там защита Родины – честь, а не постылая обязанность. Конечно, судьба мне улыбнулась, как никому другому, я увидел свою Родину, какой она была триста лет назад, и мог сравнить с современностью, и не во всем сравнения были в пользу современности. Наверное, единственное, чего мне там не хватало, это картошка, ну, может, еще сигареты. Если мозги и руки имелись, можно было жить и там.

День шел за днем, я много оперировал, результаты были достаточно хорошими, пациенты старались попасть в мои палаты. Но, как водится в интеллигентной среде, у заведующего проснулась ревность. Я без титанических усилий выполнял объемные и сложные операции, осложнений было мало. По возможности я старался не обращать на придирки внимания, но морально было неприятно.

В один из вечеров, поставив машину на стоянку, я, не спеша, направился домой. Смеркалось, кое-где на улицах зажглись фонари. Кусты на аллее желтели листьями – осень скоро. Воздух был бодрящим – еще не холодно, но чувствовалось приближение осени. Дышалось легко, и потихоньку рабочее напряжение отпускало. Вдруг за кустами слева послышались какая-то возня, сдавленный писк – не молодежь ли устроила любовные игрища? Я усмехнулся и продолжил путь, но раздался сдавленный женский писк: «Помогите!», тут же оборвавшийся. Похоже, это не любовные игрища. Я ломанулся сквозь кусты. На небольшой полянке небольшой мужичок неопределенного возраста копался в дамской сумочке. Часть предметов: косметичка, телефон, носовой платок – валялись на траве. Второй соучастник, молодой парень с красной рожей, удерживал молодую женщину. Одной рукой завернул ей руку за спину, а второй зажимал рот. Шансов вырваться у красотки не было. С ходу выяснив ситуацию, я не стал задавать пустых вопросов. Ситуация понятна, я так сразу врезал ногой в лицо грабителю, что потрошил сумочку. Заверещав, он схватился за лицо. Второй детина бросил женщину и, вытащив нож, двинулся на меня.

– Что, козел вонючий, по рогам получить захотел? Сейчас я тебя попишу – мать родная не узнает.

Рожа при этом была у него довольно наглая. Кого другого бы испугал. Жаль, что даже ножа у меня не было. А сейчас бы и сабелька не помешала. Времени думать не было, сорвав с плеча сумку, я метнул ее в лицо бугаю, тот на секунду отвлекся, отмахиваясь от нее рукой. Этот шанс я не упустил и, ударив ногой под колено, тут же отскочил. Бугай не ожидал и упал, впрочем, из положения лежа попытался достать меня ножом. Как же, буду я ждать! Пока он не успел встать, я от души врезал ему ногой по мошонке. Бугай взвыл и схватился за причинное место, бросив нож. Мне удалось схватить его. Женщина в оцепенении стояла и смотрела, нет, чтобы уносить ноги, да, видно, за сумочку переживала – может, ключи, может, документы там нужные были. Сзади раздался шорох. Второй! Я о нем на время забыл. Резко обернулся, но к голове уже летел увесистый сук. Бах! Из глаз посыпались искры, сознание померкло.

Очнулся я, надо думать, не скоро. Рука под туловищем затекла, и пальцы кололо, как иголками. Перед лицом – вытоптанная трава. Тошнило. Черт! Опять по голове! Что за невезуха, это же мой рабочий инструмент. Медленно встал на четвереньки. Осмотрелся. Ни грабителей, ни женщины рядом не было. Сил подняться не было тоже. Постояв так немного, собрался с силами и встал. Подташнивало, в глазах двоилось. Видно, хорошо приложил, от души. Осмотрелся вокруг – где-то здесь должна быть моя сумка, черная такая, с плечевым ремнем. Побродив по полянке, пошарил по кустам. Сумки не было. Наверное, женщина успела сбежать, а грабители прихватили мою сумку, подумал я. Ладно, хоть не забили ногами или не зарезали. А может, женщина закричала, спугнула? Место хоть и не оживленное, но и не ночь еще, люди ходят. Надо двигать домой. Запасные ключи от моей квартиры есть у соседа Петровича. Жаль только, что в сумке и бумажник с правами был. Черт с ними, с деньгами, но восстанавливать водительское удостоверение такая морока! Меня слегка покачивало, но соображал я уже четко. Продравшись сквозь кусты, направился по тропинке к дому. Пройдя несколько минут, вдруг осознал – что-то не так. Не слышно шума проезжающих машин, а дорога-то рядом, не видно света фонарей, меж тем, когда я шел по аллее, фонари уже горели. Нехорошо засосало под ложечкой. Ешкин кот! Неужели опять куда-то влип? И за что судьба так на меня ополчилась?

Я продрался сквозь кусты на другую сторону тропинки. Вот оно – домов не было, а вдалеке стояла небольшая деревенька – пять-шесть бревенчатых домов. Я даже засмеялся – снова угораздило! Интересно, какой нынче год и куда я попал, какая хоть область. Судя по домам – Россия. Слабость и некоторая неуверенность походки остались, но я направился к домам. Есть дома – есть люди и дорога от деревни. У крайнего дома стоял мужичок в лаптях. Это меня уже не удивило.

– День добрый! – поздоровался я. Мужичок опасливо на меня покосился, слегка поклонился.

– Здрав будь, барин.

– Как деревенька называется?

– Мышонково.

– А до города далече?

– По этой дороге верст пятнадцать.

– А как город называется?

Мужичок удивленно на меня вытаращился.

– Так Алексин.

Ага, уже что-то знакомое. Это в Тульской губернии. Не хотелось спрашивать, да надо – удивляю мужичка еще раз:

– А год какой?

– От Рождества Христова одна тысяча шестьсот девяносто третий!

Тут пришла пора удивляться мне.

Мама моя, нет чтобы в знакомое место или хотя бы время, так нет, забросило на шестьдесят лет позднее. Какой уж тут Сидор, да и Настеньки в лучшем случае лет как тридцать нет. Одна надежда все-таки осталась – Миша уже вырос и если не сгинул где, то сейчас почти уже старик. Вот это завернуло! Я направился по дороге, мужик вслед крикнул: – Барин, лицо умой, лоб в крови! Я машинально дотронулся до лба и тут же отдернул руку – больно. Свежей крови не было, а засохшая короста была, да и шишка хорошая. Сильно врезал мерзавец, чтоб ему пусто было.

Через пару километров наткнулся на небольшую речушку с деревянным хлипким мостом – телегу с лошадью должен выдержать. Но машина уже вряд ли бы проехала. Прямо с мостков, благо они были низко, зачерпнул воды, обмыл лицо, напился. Да и поесть бы неплохо, только нечего, да и в карманах пусто. Ладно, у меня теперь была цель – добраться до Москвы, найти свой дом в Петроверигском переулке, встретиться с Мишей, если он жив и вспомнит меня – полдела сделано. Правда, сказать легко – добраться, а как добраться? Денег нет, поезда не ходят, дилижансов, как во Франции, нет. Если пешком, то это полторы сотни верст, или искать попутное судно, наниматься кем-нибудь за харчи и работу.

Решил идти по дороге, или на реку наткнусь, или в город приду. Часа через четыре хорошего хода, когда я уже слегка взмок, впереди заблестела речная гладь. Река, насколько я помнил, Ока. Вышел на берег, присел перевести дух. По реке проплывало суденышко, небольшое, с прямым парусом. В какую сторону Москва? Никаких ориентиров не было. Я постарался припомнить, встал спиной к солнцу – стало быть, Москва на север. Ну, точно, мне надо ловить попутное судно с правого берега, по течению реки. Выше по течению показался кораблик, нам по пути. Я стал размахивать руками, кричать – без толку. Может быть, не слышали, а может, не захотели приставать к берегу. Одет-то я по здешним меркам незамысловато, богатого кафтана нет, на голове шапки или тафьи нет, лицо бритое, а без бороды какой ты уважаемый человек, так, шпынь ненадобный. Борода-то хоть отрастет, а вот с одеждой пока проблема. Решено – потихоньку двинулся вниз по течению реки. Если повезет, наткнусь на стоянку какого-нибудь судна, должны же они останавливаться на ночевку. Правда, до вечера, похоже, еще часа два-три. Я посмотрел на часы – шесть вечера. Но еще не факт, что ход моих часов совпадает с местным временем. По тому, как солнце склонялось к горизонту, похоже, время совпадало. Вдоль берега, метрах в пятидесяти, тянулась тропинка, вот по ней я и шел, лучше, чем по траве идти. Когда солнце уже стало садиться, увидел небольшой затон и следы костров на берегу. Точно место стоянки судов, уходить отсюда не след, кто-нибудь пристанет. Попив воды из реки и смыв с лица дорожную пыль, уселся на пенек, буду ждать. Время тянулось медленно, но часа через два из-за пологого поворота показалась купеческая шхуна – с пузатыми бортами, низкой осадкой. Шхуна явно приближалась к берегу, мягко ткнулась в него носом.

– Эй, на берегу, держи конец.

Стоявший на мосту матрос кинул мне причальный канат, который я споро намотал на пенек, на котором сидел раньше. Со шхуны сбросили трап, сбежало несколько человек, начали собирать дрова для костра. Быстро темнело. Когда костер уже весело трещал дровами, освещая поляну, по трапу важно сошел купец, дородный, толстый, с окладистой бородой, одетый в шелковую рубашку, под распахнутым кафтаном – сразу видно, хозяин, солидный человек. Купец подошел к костру, кто-то услужливо подстелил коврик. Купец, пыхтя, уселся. Я подошел к купцу, поздоровался, поинтересовался – не в Москву ли путь держит.

Купец окинул меня неприязненным взглядом.

– А ежели и в Москву, тебе-то что?

– Да вот хочу в попутчики напроситься.

– Сам-то кто будешь? Немец?

– Почему немец? – слегка обиделся я.

– Одежа у тебя не нашенская, европейского покроя, да лицо голое, кто же ты после этого есть?

– Лекарь я, а что до одежды, так и в самом деле пришлось в дальних странах пожить.

– Деньги-то за провоз найдутся?

– Извини, почтенный, денег нет. Могу матросом отработать или в охране помочь.

Купец захохотал.

– Да какой из тебя охранщик, у тебя и оружия-то никакого нет. Да и в руках саблю али лук держать умеешь ли?

Тут уж засмеялась команда.

– Хорошо, пусть кто-нибудь против меня на кулаках выйдет. Уложу его – берешь меня, не смогу одолеть – видно, не судьба.

Купец немного подумал, кивнул.

– Федор, выйди супротив.

Со шхуны спустился здоровенный бугай. Под тонкой рубашкой переливались бугры мышц, на звероватом лице бродила ухмылка. Если не повезет и кулачищем угодит в лоб – о дальнейшей дороге можно не беспокоиться. Одна надежда – опыт в драках и навыки современного боя. Бугай подошел поближе, немного пригнулся и вдруг молнией метнулся ко мне, выкинув вперед здоровенный кулак. Мое счастье, успел уклониться и подставить ногу. Бугай растянулся на земле и пока сконфуженно поднимался, вокруг нас собралась вся команда шхуны. Федор поднялся, отблески костра бросали красноватый отблик на выпученные глаза. Мужик, видно, не привык обороняться, прицеливаться к противнику, просто дал в глаз или в лоб, и вся драка. Прошедшее падение ничему его не научило, подумал – случайность. Матрос снова кинулся на меня, я уклонился от удара, хотя кулак слегка задел мое плечо, и я с разворота врезал ребром ладони по шее.

Федор упал ничком. Бой закончился. Команда ждала развлечения на ночевке, а тут два удара – и конец боя. Люди разочарованно расходились, лишь один сердобольный попытался помочь Федору встать.

– Ну что же, уговор дороже денег, садись к костру. Уже и похлебка готова, повечеряем да спать. Работать будешь со всеми, спать на палубе. Будешь отлынивать, выкинем с борта. Понял?

Я кивнул. Это все же лучше, чем идти пешком. Один и без оружия я буду легкой добычей для лихих людишек. Правда, взять у меня нечего, так ведь они не знают. Обшарят теплый труп – а карманы пусты. Нет уж, я лучше на кораблике. Похлебали каши с мясом из одного котла, запили сытом, улеглись спать. Купец поставил двух людей на охрану. Утром быстро поели почти всухомятку – вареные яйца, подчерствевшие пироги – и тронулись в путь. Бизнес задержки не любит. С утра был небольшой ветерок, парус легко нес по течению наше суденышко. Я поглядывал на берега, иногда узнавая знакомые места – излучину, деревеньку на берегу. Работы пока не было, и я молил бога, чтобы ветер не стих. Идти на веслах – нелегкая задача. Корабельные мужики к такой работе привычны, а иметь руки с кровавыми мозолями на ладонях мне не хотелось. Сзади тихо подошел купец.

– Откуда будешь, из каких краев?

– Из Рязани, да только давно перебрался с семейством в Москву.

– А здесь как оказался?

– Судьба занесла, из дальних стран возвращался, да корабль наш на Днепровских порогах утюгом затонул, еле спастись удалось. Спасались, кто как может, потому ни денег, ни одежды справной на мне нет – на голубом глазу врал я. Нехорошо, конечно, врать, но не могу же я рассказать правду.

– А в Москве-то чем занимаешься? – не отставал купец.

– Лекарь я. Людям в болезнях помогаю, да дело небольшое у меня было, не знаю – все ли в порядке сейчас – не один год дома меня не было.

– Да, – вздохнул купец, – вона оно как. А я поначалу тебя чуть за бродягу не принял, токмо одежда чистая да не драная.

– Так откуда одеже хорошей взяться? Знакомец один отдал.

Купец постоял рядом, порассказывал разные истории о кораблекрушениях да и ушел к себе. Солнце стало высоко и уже пригревало, под форштевнем журчала вода. Хорошо! Вдали, по левому берегу, показался одинокий всадник, несколько минут скакал параллельно реке, однако к нам не приближался. Матросы на судне забегали, из каюты вышел купец.

– Опять казак, прости господи. Совсем Мазепа людишек своих распустил, хуже разбойников. Оружием владеют хорошо, да наглые, все на конях, подчистую обирают. Никакой управы на них нет.

Матросы, пригнувшись, спрятались за левым бортом, лишь рулевой стоял на корме, правда, к нему подскочил один из матросов и прикрыл небольшим щитом

– А что вы так всполошились? Всадник-то один.

– Да наверняка разведчик, ниже по течению жди засады. Есть там одно неудобное местечко, река сужается и делает правый поворот, нас течением немного сносит к левому берегу, наверное, там ждать будут.

– А ружья у вас есть?

– Так ты с фузеей обращаться умеешь?

– Приходилось.

– Вот и ладненько. Сейчас прикажу – принесут. Держу на всякий случай, да, мыслю, толку от нее не много, раз пальнет, а потом перезаряжать долго.

– Надо было купить несколько ружей, пока один стреляет, другой перезаряжает.

– Верно сказал, да только где я сейчас другие ружья возьму?

По распоряжению купца один матрос принес фузею. Состояние ее внушало опасение, на стволе мелкими точками ржавчина, кремень в замке болтается.