Мизери (пьеса Саймона Мура)

Пламя полыхает, и она смотрит на него, как маленький ребенок, разжегший огонь: одновременно со страхом и возбуждением…

Пол, смотрите — теперь Бруклин, действительно, в огне… Бог мой! Бог мой…

Пол: То же самое делали нацисты, если вы знаете. Они сжигали книги, которые им не нравились.

Энни: Нацисты? У вас, наверное, поднялась температура.

Творение Пола горит на его лазах. Энни добросовестно следит, чтобы ничего кроме пепла не осталось, а потом дает ему таблетки. Медленно гаснет свет.

9. Комната Пола. Прихожая. Ванная. Очень раннее утро

Слышны рождественские песни. На серебристой елке в комнате Пола светятся маленькие огоньки. Всюду лежат запакованные рождественские подарки. На улице еще темно. Энни стоит у его постели.

Энни: С Рождеством!

Пол (спросонок): О-о, который час? (Она трубит над ним в бумажную трубу.)

Энни: Пол шестого.

Пол: Утра?

Она уже ползает по полу вокруг елки и, словно свинья, которая ищет трюфели, ощупывает все пакетики.

Энни: Я знаю, что еще рано. Но ведь это Рождество и мне просто не терпится. Это всегда так волнительно! Пол, смотрите, что это у нас тут такое? (Она берет завернутый в дешевую бумагу пакетик и читает надпись.) Для Энни… с любовью от Пола. (Она поворачивается и смущенно смотрит на Пола.) Я знала, что вы ничего не сможете мне подарить, но это неважно! Мы сделаем так, как будто это от вас. (Она смеется) Ой, а что же здесь такое?

Пол (пожимает плечами): Я надеюсь, что угадал ваш вкус.

Она разворачивает пакетик и достает оттуда специальный окуриватель для пчеловода.

Энни: О, Пол, это же новый окуриватель для моих пчел! А откуда вы узнали, что мой старый совсем?

Пол: Я? Ну, как откуда… догадался.

Энни; Какой вы внимательный. Пол. Чудесный подарок! Вы очень-очень хороший. (Она целует его в щеку.) Подарок не останется, конечно, безответным. Вот и вам кое-что от меня. Могу поспорить, что вы уже знаете, что это.

Энни из-за елки начинает вытаскивать что-то очень большое.

Пол: Я думаю, это домашние тапочки?

Это инвалидная коляска, завернутая в упаковочную бумагу и с бантом на спинке, Энни ставит коляску перед постелью.

Энни: А вот и нет. Это кресло-каталка. С сегодняшнего дня нам очень надо, чтобы вы смогли передвигаться.

Пол: (нервно) Да, конечно. И для чего же нам это надо?

Энни: «Для чего»! А что там стоит под елкой? Ну-ка? О-о, да это что-то тяжелое!

Она тащит еще один запакованный предмет величиной с граммофон и ставит его перед Полом.

Энни: Ну, догадались, что это может быть? (Он пожимает плечами и читает надпись.)

Пол: «Самому лучшему в мире писателю от его Самого Великого Фаната».

Энни: Это от меня. Ну, откройте же.

Пол: Ну, давайте откроем.

Он распаковывает старую допотопную пишущую машинку. Энни сияет.

Пол: Королевский подарок… Бог мой, настоящий антиквариат!

Улыбка у Энни исчезает.

Энни: Я купила ее не как антиквариат, а просто, как бывшую в употреблении. Она ведь в очень хорошем состоянии!

Пол (торопливо): Я же не в этом смысле… упаси бог, хорошая машинка, на века. Просто класс!

Энни: Я купила ее в магазине «Всякая всячина». Дурацкое название, правда? Нэнси Дартмонд, которая в нем торгует, дура, каких не сыщешь. Она дважды была замужем, дважды разводилась, и сейчас снова сошлась в каким-то официантом из ночного клуба. Это я к тому, что вы говорите, что это антиквариат…

Пол: Да нет, она замечательная. Она мне очень нравится, честно.

Энни:…а она сперва хотела за нее сорок пять долларов. Но я ее заставила все-таки скинуть пять, потому что буква Н не печатается. Вот видите? Тут нет одного зубчика — это буква Н.

Она ставит машинку в сторону.

Пол (лицемерит): Ну, это пустяки!

Энни: Я ей сразу сказала, что Н — это очень важная буква. Это одна из букв в фамилии моего любимого автора.

Пол: А в имени моей любимой медсестры она встречается даже дважды!

Энни: (смущенно) Ой, вы, просто, льстец!

Пол: (дарит ей самую лучезарную улыбку) Энни, наверху в вашей комнате, кажется, слышен телевизор. Может, по случаю Рождества, принесете его сюда, а?

Энни: Что вы, я или надорвусь, или грохнусь вместе с ним на лестнице. (Хихикает.) Пол, это такая громадина!

Пол: Нет, я только так спрашиваю, потому что удивительно, что нет никаких сообщений о моем исчезновении. Ведь прошло столько недель, а никто меня не ищет… Ведь это странно, правда? (Энни молчит.) Может быть еще раз позвонить…

Энни: Пол, вы меня доведете с вашими телефонными звонками. Я звонила вашему агенту, я дала мой телефон. Если он не отзывается, то, причем здесь я?

Пол: Ну, может быть, Попробовать еще разок…

Энни: Нет, вы скажите, ПРИЧЕМ ЗДЕСЬ Я!?

Пол (пауза): Вы здесь ни причем.

Энни: Большое спасибо. А мы ведь еще не закончили с подарками! Я же купила целую пачку бумаги. Ой, ну вот, проболталась, и теперь это уже никакой не сюрприз. Ну, ничего. Открывайте!

Она приносит еще пакет, и он его вскрывает, обнаруживая в нем, действительно, толстую пачку бумаги.

Энни: Я устрою здесь все так, что у вас будет небольшой писательский кабинет. Правда, здорово?

Пол: Прекрасно. И что же, вы думаете, я буду писать?

Энни: О, Пол, я не думаю, я — знаю! Новый роман. Самый лучший, какой вы только писали в своей жизни. «Возвращение Мизери»!

Он с изумлением смотрит на нее.

Это будет мне наградой за то, что я вас выходила! И начать можете прямо сегодня!

Пол: Но сегодня ведь Рождество, Энни!

Энни: Вы знаете, сколько я на все это потратила денег?

Пол: Послушайте, но ведь Мизери умерла. Мне, конечно, жаль но…

Энни: Она не умерла. Даже, когда я из-за этого на вас сердилась, я знала, что на самом деле она не умерла. (Задумчиво.) Вы не могли ее по-настоящему убить, потому что вы добрый. И теперь вы это и докажете — как вы добры, уважаемый писатель. Мы поставим вашу новую машинку вот сюда на стол…

Пол: Я вообще-то не знаю, смогу ли я сидеть в инвалидной коляске.

Энни: А мы сейчас это посмотрим. Давайте?

Пол: Я не знаю, я ведь гораздо тяжелее, чем выгляжу. (Она берет его под руки и крепко обхватывает.)

Энни: Ну, не притворяйтесь ребенком. Вы что думаете, что сестре Энни Уилкес впервой усаживать мужчину в инвалидную коляску?

Для него все это — настоящая пытка. Он чуть не кричит, когда она поднимает его и пересаживает в коляску.

Энни: Я знаю — это больно! Терпите, Пол! Сначала всегда очень больно, но потом будет легче и легче.

Он пытается усесться поудобнее, а она укладывает его загипсованные ноги.

Ну вот, как заново родились. Я надеюсь, что, хотя вы и получили возможность передвигаться, вы не злоупотребите моим доверием?

Пол: Нет, конечно, нет. (Он, наконец, уселся.) Энни, вы можете пообещать мне одну вещь?

Энни: Конечно.

Пол: Если я напишу вам эту историю…

Энни: НЕ историю, а роман! Такой же Большой и прекрасный, как все другие! А, может, даже еще лучше!