Мир плавающих театров

— Мой счет? Я оплачу счет, когда оставлю помещение.

— Это будет неправильно. Вайлайвиг уже забронировал помещение, которое я ошибочно сдал вам.

Замп опустил руку на рукоять рапиры.

— Три возможности выбора открываются вам для рассмотрения. Вы можете вернуться к Вайлайвигу сказав, что сумма платы вдвое больше, чем то, что он заплатил вам; вы можете снять для меня лучшую свободную и имеющуюся в распоряжении комнату в "Джолли Стеклодуве"; или вы можете решить пролить какое-то количество вашей крови на этот пол.

Хозяин гостиницы сделал шаг назад.

— Ваши обвинения оскорбительны! Я не тот человек, что благосклонно относится к угрозам! Однако, как я сейчас поразмыслил над этим делом, приют, который я пообещал Вайлайвигу не "Речной вид", который вы заняли, а секция "Палат покоя" — общих комнат выходящих на задворки. Все в порядке.

— Очень хорошо, — сказал Замп. — Я полагаю, больше я не сделаю ошибки.

Когда они подошли к двери, Замп столкнулся с Вайлайвигом — фокусником направлявшимся в бар. Вайлайвиг сказал резким голосом:

— Пожалуйста, будьте осторожны, только что сейчас вы наступили на мою ногу.

— Попридержите язык, Вайлайвиг, — сказал Замп, больше уныло, чем радостно. — Ваши жалобы на меня не производят впечатления.

Вайлайвиг наградил его надменным взглядом, потом отвернулся. Замп и Дамсель Бланч-Астер вышли на веранду. Они сели как можно дальше от группы стеклодувов, которые сидели попивая пива и наслаждаясь вечерним воздухом. Перед ними огромная река Лант текла — глубокая и спокойная к своему соединению с Висселом. На дальнем берегу реки горело несколько мерцающих желтых ламп. На борту "Золотистого концерта Фиронзелля" горели только лампы на вершине мачт и воровские фонари, но огни вдоль эспланады от различных будок и таверн, являли собой оживленное зрелище. Завывания, разговоры и смех заглушали звучание концертины до полу-приятных нижних тонов. Замп спросил:

— Желаете ли вы средство стимулирующее сердечную деятельность или бокал Дульсинато?

Получив ее молчаливое согласите, он сделал знак мальчику, прислуживающему в кабаке, который только что принес пива стеклодувам.

— Принеси нам два кубка Качественного Стимулятора Ясандера, холодного, но не ледяного.

Мальчик покачал головой:

— У нас есть резервуар "Синих развалин" и другое — "Мятежный напиток". На ваш выбор.

— Принеси нам бутылку хорошего вина, — сказал Замп. Он откинулся на спинку своего стула. — Вернемся к нашей беседе…

— Я предпочитаю посидеть молча.

Замп сжал ручки стула.

— Но так много нужно обсудить! Я абсолютно ничего не знаю про вас, кроме того что вы милы и горды.

— Мне не хочется говорить обо мне.

— Скажите мне одну вещь, — настаивал Замп. — Вы замужем, обручены или верны какому-то далекому любовнику? Это — причина вашего поведения?

— Не одна из выше перечисленных.

— Тогда, почему вы отказываете мне?

Дамсель Бланч-Астор сфокусировала свой взгляд на Зампе.

— Если мы должны поговорить, давайте будем практичными до конца. Во-первых, как вы собираетесь получить под свою команду другое судно?

— Когда доберемся до Кобла посмотрим.

— И сколько времени понадобится для того, чтобы подготовить это судно для путешествия по Висселу?

Замп пожал плечами.

— На это влияет дюжина факторов. Если бы я имел пять фунтов железа, не больше недели или двух. Но мне любопытно узнать, почему вы так заинтересованны в том, чтобы достичь Морнуна.

— Это не тайна. Кто бы не победил на соревнованиях Вольдемара, он получит дворец и огромное богатство. Я хочу выйти замуж за такого человека, и до конца жизни жить как принцесса.

Замп с удивлением потряс головой и налил вина, которое подал мальчик-прислуга.

— Вы с дотошной заботой рассчитали течение своей жизни.

— Почему нет? Разве у меня есть другая жизнь?

— Я не придерживаюсь конкретной веры, — сказал Замп. Много было сказано с одной стороны и с другой. Вопрос остается открытым. Однако, люди, которые планируют свою жизнь со слишком большой точностью, часто промахиваются на крутых поворотах, а по проселочным дорогам проходит более живописный маршрут, в конечном счете к тому же пункту назначения.

— Сколько пройдет времени, прежде чем мы отправимся в Кобл?

— Скоро то или другое судно покинет Лантин отправившись вниз по реке. Мы сядем на него пассажирами.

— Сколько это будет стоить? Сможете ли вы заплатить?

— Определенно! Я спас все свои драгоценности, которые обладают значительной стоимостью, — И Замп ударил по карману своей куртки, и обнаружил, что он пуст. Он сел на стуле. — Я ограблен! Как это случилось? ОН огляделся вокруг и посмотрел прямо на дверь. — Когда Вайлайвиг столкнулся со мной он сделал жест сожаления. Теперь и драгоценностей нет!

— А как же серебряная пластина?

Замп дотронулся до своего внутреннего кармана.

— Она в безопасности.

— Давай посмотрим на нее.

Замп вытащил сверкающую платину. Дамсель Бланч-Астер взяла ее в руку и облегченно вздохнула:

— Та самая.

Замп взял табличку и вернул ее в карман.

— Это также мой последний ресурс. Я должен использовать его, чтобы заплатить за нашу постель и за поездку.

Дамсель Бланч-Астер покачала головой.

— Я заплачу хозяину гостиницы. У меня также есть средства для того, чтобы мы добрались до Кобла.

Замп с удивлением посмотрел на нее.

— Я не знал, что у вас так много железа!

Дамсель Бланч-Астер игнорировала замечание.

— Мы также можем прямо сейчас уладить дела на деловой основе. Я могу помочь нашему путешествию в Кобл, но я прошу исключить меня из ваших эротических фантазий.

— Ба, — проворчал Замп. — Что если я решу бросить пластинку в реку?

— Я не стану мешать вам.

— Вы можете отговорить меня.

Дамсель Бланч-Астер ничего не ответила. Замп вынул пластину и положил ее на ладонь, задумчиво взвешивая. Дамсель Бланч-Астер встала и вошла в таверню, отправившись вероятно в свою постель в "Речном виде".

Замп сжал зубы и посмотрел в небо. Он вернул пластину в карман и в одиночестве сидел в темноте.

Внутри, звуки пира нарастали и затихали. Вайлвавиг шатаясь вышел через дверь и остановился у перил. Замп, спокойно приблизился, схватил фокусника за ноги и швырнул его через перила вниз в грязь.

Замп в дурном настроении вошел в "Речной вид". Лампа горела низко на столе. Дамсель Бланч-Астер лежала под своим плащом в углу комнаты. Ее сверкающие светлые волосы покоились на вышитом жилете.

Замп знал, что она не спит. Он сказал грубовато:

— Вы можете разделить матрац без мук относительно бесценной святости вашего тела, которое после всего очень похоже на многие другие. Сейчас оно значит для меня, не больше, чем стол.

Глава 7

Кобл, расположенный в том месте, где главное русло Виссела впадало в Залив Догадка, был городом высоких, с крутыми двускатными крышами зданий из дерева и черного кирпича; городом пойманным в сеть сотни каналов, затененным тысячами пышных дендронов, с бессчетными лантанами, пальмами и перистыми ивами. Дела в Кобле в основном велись в Бирже — маленьком квадратном, выглядевшем скрючившимся старом здании, с окнами, с возрастом получившими пурпурный и зеленый оттенок. В сотне ярдов к востоку протекала река Виссел, и тут на пристани Байнама пришвартовался "Универсальный Панкомиум" — плавающий музей принадлежащий Троудоурасу Гассуну. "Универсальный Панкомиум" некогда считалось красивым судном с тонкими обводами, с кормовым колесом приводимым в движение восемнадцатью быками на трех капстанах, в дополнение к парусам, которые Гассун использовал только в оптимальных условиях.

Гассун был так же худ и неграциозен как и его судно. Его лицо было длинным и бледным, глаза бледными, маленькими и близко посаженными рядом с его длинным лошадиным носом. Его волосы были буйно всклоченными белыми пучками. Обычно он носил плотный и потертый костюм из черной саржи с черными носками и черными туфлями являвшими сильный контраст с его бледной кожей и седыми волосами. Его руки и ноги были тощими. Он ходил вприпрыжку. Останавливаясь, он дергал свим вытянутым лицом, словно лошадь.

У Гассуна было несколько друзей. Он посвящал вусе свое время любви и внимательному отношению к курьезам, реликтам и странностям своей коллекции. Путешественники издалека удивлялись "Универсальному Панкомиуму". Они никогда не видели ничего, с чем можно было бы сравнить удивительные экспонаты Гассуна. Его витрины демонстрировали самые разные предметы: костюмы из далеких районов Большой Планеты; оружие и музыкальные инструменты; модели космических кораблей и воздушных судов; диаграммы мифических сцен; карты, глобусы различных обитаемых миров; фотографии, книги и репродукции произведений искусства земного происхождения, принесенные на Большую Планету во время первой волны эмиграции; тут была и периодическая таблица со стеклянными сосудами содержащими каждый из первоначальных элементов; коллекция минералов и кристаллов; игрушечная паровая машина, построенная из меди, которую Гассун иногда запускал забавляя детей.

Дважды в год в интервале между муссонами, когда воздух был спокойным и тяжелым, он выводил "Универсальный Панкомиум" с реки и совершал осторожное путешествие вкруговую по городам дельты, иногда поднимаясь вверх по Висселу до Вигтауна или даже Ратвика, а однажды, не обращая внимание на ветра дошел до Бедбурга. Больше всего путешествовал он крутя свое кормовое колесо. Плаванье под парусами давалось ему нелегко. Он не доверял прихотям страшных и неконтролируемых сил неба, и по-настоящему удобно себя чувствовал только когда уютно пришвартовывался у пристани Байнама.

На борту "Универсального Панкомиума" собрались люди всех сортов, разных рас и градаций каст. Гассун считал себя экспертом по идентификации и классификации этих людей, настолько насколько может это сделать человек. Он также высоко ценил красивых женщин, и его интерес, следовательно, возрос вдвое, когда он увидел стройную молодую женщину в сером плаще, чья прямая осанка выдавала аристократку, но чью расовую принадлежность сразу нельзя было определить. Гассун одобрил ее холодность и позу, ее гладкие, светлые волосы, восхитительную форму ее черт. Гассун часто предавался великим дневным мечтам, в которых завоевывал империи, закладывал величественные города и делал имя Троудоураста Гассуна почитаемым через ланы Большой Планеты. Эта особая, молодая женщина могла выйти из одной из таких дневных фантазий, столь ясноглазой и романтично задумчивой она была, столь насыщенна необъяснимой стремительностью.

Определенно очень интересная молодая женщина. Гассун рассмотрел ее черты, ее одежды, ее позу, когда она блуждала среди его экспонатов. Она выказала интерес к его картам, морским картам и глобусам, что понравилось Гассуну. Это была не вульгарная, маленькая нахальная девка воркующая и хихикающая над диковинками и безделушками.

Гассун из всех своих профессиональных знаний, присоединялся к общему заблуждению: он предполагал что все те, с кем он встречался, расценивали его в тех же терминах как и он сам. Для Гассуна его узкий черный костюм означал просто элегантность. Когда он видел свое бледное, длинноносое лицо с дикими кустами белых волос в зеркало, он видел лицо бросающего вызов Прометея, лицо фантастичного эстета. Размышляя среди своих реликтов, Гассун любил, страдал, обретал славу и впадал в отчаянье. Он познавал взлеты и крахи империй. Он прислушивался к музыке титанов. Он бродил в далеких пространствах. Простой взгляд должен сообщать чувствительному разуму об удивительном богатстве, которое Гассун носил под благородным выступом своего лба.

Поэтому без скромности и робости, он приблизился к молодой женщине в сером плаще.

— Я вижу, вы интересуетесь картами. Я это одобряю. Карты развивают воображение, обогащают душу.

Молодая женщина посмотрела на него оценивающе, с искренним интересом. Гассун одобрил то, как она владела собой: не хихикала, глупо не улыбалась, не делала искусных признаний в полной невежественности. Она спросила:

— Вы — владелец этого корабля?

— Да. Я Троудоурас Гассун. Вы нашли мои экспонаты стоящими?

Молодая женщина кивнула скорее отсутствующе:

— Ваши экспонаты достаточно интересны. Я думаю они уникальны на Лане ХХIII.

— И где угодно! Вы никогда раньше не слышали об "Универсальном Панкомиуме"?

— Никогда.

— Ха, ха! По крайней мере вы искренни. А где, могу я спросить, ваш дом?

Молодая женщина отсутствующе посмотрела на карту.

— В данный момент, я нахожусь здесь, в Кобле. Вы часто водите ваше судно на далекие расстояния?

— Время от времени. Я посещал Ратвик и Вигтаун в устье Марна, и я часто курсирую по водам дельты.

— Вы, в известном смысле, благодетель всех тех людей, они иначе могли никогда и не увидеть этих вещей.

Гассун привычно взмахнул большой, белой рукой.

— Это может быть и правда. Я никогда не думал о себе в таком аспекте. Я наслаждаюсь своей работой. Я показываю людям свою коллекцию. Подойдите сюда, посмотрите этот кабинет: скелет ископаемого оела! А эта маска для транса шамана Калкара! Здесь серебряные монеты из Средних веков Земли. Они были антикварными уже тогда, когда их привезли сюда, на Большую Планету!

— Замечательно! Из всех плавучих театров этот и впрямь самый великолепный!

Гассун поднял брови.

— "Плавучих театров"? Ладно, почему нет? Я отказываюсь обижаться на это название.

— Вы очевидно не одобряете другие плавучие театры?

Гассун поджал губы.

— Не сомневаюсь, что они служат своей цели.

— В Лантине я побывала на представлениях на борту "Очарования Миральдры" и "Золотистого концерта Фиронзелля". И там, и там представление было разработанно в мельчайших деталях и тщательно поставлено.

— Совершенно верно. Однако, на каком-нибудь судне вы видели блеск интеллектуального содержания? Нет? Я думаю нет. Аполлон Замп — фат, Ашгайл — позер. Их зрители уходят не став лучше по сравнению с тем, какими они пришли. Разве удивительно, что много людей живущих на Висселе полу варвары?

— Вы кажется верите, что плавучие театры могут служить более конструктивным целям.

— Это без разговоров. Примите во внимание человеческий разум! Он способен на удивительные вещи, когда используется разумно. С другой стороны, без упражнений он атрофируется в кусок серо-желтого жира. Но почему бы вам не прийти в мою контору, где мы можем продолжить нашу беседу в более удобных условиях?

— С благодарностью.

Гассун не стал извиняться за беспорядок в своем кабинете, который был завален бумагами, фолиантами, книгами, деревянными ящиками, разрозненными предметами лежащими тут и там, разложенными в равной степени на столе и двух кожаных стульях которые, хотя немного пострадали во время дубильного процесса, некогда не прекращали издавать неприятный запах.

Гассун очистил один из стульев.

— Садитесь, если хотите. Вы выпьете чашечку чая? Извините меня, мне нужно предупредить своего доверенного слугу, Гассун вышел из кабинета и крикнул вниз по трапу. — Берард, ты там? Будь добр, откликнись, когда я зову! Приготовь горшок свежего чая и принеси в кабинет. Заварку возьми из красной банки.