Помоги проекту - поделись книгой:
…Этот оригинальный город весь будто построен на воде. Вместо блестящих экипажей по водяным улицам города скользят черные гондолы (лодки). Посреди гондолы находится маленькая каютка, в которой устроено мягкое сиденье. Летом вместо темной каютки на многих гондолах можно видеть простой навес из материи ярких цветов. К большинству домов в Венеции можно подъехать в гондоле (лодке, которая заменяет экипаж). Во времена венецианской республики богатые люди тратили на гондолы громадные суммы: их строили с золочеными носами, снаружи каюты отделывали атласом и шелком, а внутри – бархатом, окаймляя золотой бахромой; гребешки на носу украшали страусовыми перьями, рукоять весла покрывали серебром, а гребцов наряжали в бархат, шитый золотом. Щит с гербом хозяина, которому принадлежала гондола, нередко горел драгоценными камнями. Когда сделалось известным, что многие разоряются на гондолах, явился закон, требовавший, чтобы все строили и украшали их по одному образцу. Так делается и в настоящее время, но все же одни из гондол попроще, другие побогаче, но все обыкновенно черного цвета. Эта узкая, легкая, длинная черная лодка с маленькой черной каютой быстро и тихо скользит по воде. В гондоле стоит гондольер в рубахе, вложенной в штаны, и опоясанный красным кушаком, или в куртке и в красном колпаке с оголенными по колена ногами…
…Здания, которые стоят точно на воде, уцепились за невидимые, плоские, песчаные островки, вследствие этого и кажется, что все эти постройки как будто вышли прямо из моря. Часто около здания нет даже самой узкой полосы земли, и венецианец, выходя из дому, должен сесть прямо в гондолу. В Венеции не существует ни извозчиков, ни экипажей. Появление лошади на одной из улиц или, точнее сказать, в невообразимо узеньких переулочках Венеции произвело бы немалый переполох. Благодаря отсутствию экипажей в Венеции нет ни шума, ни пыли. Вместо грохота и шума, с которыми катят экипажи, стучат колеса и каблуки пешеходов по каменным мостовым, – здесь тихо, без малейшего стука и шума, переправляются в барках и гондолах. Все здесь в высшей степени оригинально: и архитектура зданий, омываемых голубыми волнами, и чудное небо, и необыкновенная тишина в таком большом городе.
Чтобы полюбоваться общим видом города, нужно взглянуть на него с верхней галереи какой-нибудь колокольни. У ваших ног вы увидите огромный город, точно волшебной силой опущенный среди моря, изрезанный водяными улицами, канальчиками и окруженный то зеленоватой, то голубой поверхностью лагун. Но что такое лагуны? Это низменное морское побережье, отделяющееся от моря то песчаными, то болотистыми островками. Чтобы зыбкая почва болотистых и песчаных островов могла выдержать тяжесть громадных зданий, ее пришлось укреплять всевозможными подземными сооружениями. Более четырехсот мостов, перекинутых с островка на островок, соединяют между собою улицы и площади Венеции, а превосходные гранитные плотины защищают этот оригинальный город от ярости моря.
В этом городе так много величайших исторических памятников, и все, что есть в нем, до такой степени носит следы прошлой жизни венецианцев, что познакомиться с Венецией можно, только узнав, хотя бы в главных чертах, ее историю.
Население, разбросанное на многочисленных островах, расположенных в лагунах северо-западного угла Адриатического моря, не имело в давно прошедшее время никакого общего, связующего всех их правительства. В самом конце VII столетия представители этих островных поселков решили объединиться в один союз под главенством дожа, который охранял бы их от вражьего нападения. Но как в это время, так и гораздо позже, когда эти островные поселки назывались уже Венецианской республикой, дожи не были неограниченными монархами.
Венецианская республика быстро развивалась и скоро сделалась могущественной морской державой. Соединенная морскими путями с Далмацией и с торговыми пунктами Византии, имея под руками речные пути и альпийские проходы, соединяющие ее владения с северной Европой, Венеция сделалась центром Торгового обмена между западом и востоком, и ее торговля все более процветала. Венецианцам нередко приходилось помогать своим флотом Византии, за что они каждый раз получали от нее всевозможные торговые привилегии.
В ХI в. венецианские купцы пользовались уже громадными преимуществами: имели право свободного входа во все гавани Византийской империи, ввозной и вывозной торговли без всяких пошлин. Силы, богатство и могущество Венецианской республики были так велики, что она растянула свои колонии по всему Ближнему Востоку и получила право заводить во всех подвластных христианам сирийских и палестинских городах свои торговые поселки, конторы, церкви, причем венецианские купцы освобождались от уплаты обычных налогов.
Наряду с торговлей развивалась и промышленность: венецианское правительство принимало всевозможные предосторожности, чтобы секреты производства страны не перешли за границу, а обогащали бы только родину. В ХIII столетии в Венеции уже вырабатывались шелковые и бумажные материи, бархат, парча, знаменитый венецианский хрусталь, стекло, кружева. Могущество Венеции усиливается и после этого: в ее руки переходит торговля с северными народами и с Малой Азией, она заключает выгодные торговые договоры с Сирией, Палестиной, Тунисом и Египтом; жители Венецианской республики чрезвычайно обогащаются.
Во времена могущества Венеции в ней строили и украшали роскошные, дивные по архитектуре, баснословные по цене того времени дворцы, собор св. Марка, дома, церкви, всевозможные постройки, из которых многие существуют и в настоящее время. В этот блестящий период в ней процветали и искусства: величайшие художники такие, как Беллини, Карпачио, Тициан, Тинторетто, Веронезе, Сансовино, Пальма и др., создали в ней замечательные произведения.
Открытие морского пути в Индию (1498 г.) было величайшим бедствием для Венеции: с этого времени торговля с востоком должна была перейти в руки других наций. Изделиями своей промышленности она тоже начинает торговать все меньше: Франция все лучше выделывает шелковые ткани, а Англия скоро не имела соперников по выделке сукон. Однако хотя с этого времени могущество Венеции и богатство ее жителей уже не возрастали, но сила республики не померкла сразу. Аристократы и богачи Венеции с конца XIII–XIV столетия под звуки гитар и мандолин безумным весельем и неописуемой расточительностью проживали свои баснословные состояния и прожигали свою жизнь… Жизнь богатых венецианцев походила на сплошной карнавал: монастыри превратились в увеселительные заведения, в места для свиданий. Маскарады, театры, балы, посещения игорных домов и различные удовольствия чередовались одно с другим. А между тем несчастья продолжали преследовать Венецию: в 1718 г. она окончательно потеряла свои восточные владения, а в 1797 г. была занята французами, и последний ее дож отрекся от власти. Таким образом …царица Адриатики была окончательно развенчана и перешла к Австрии, которая два раза ее теряла, но опять захватывала. Наконец, в 1866 г. Венеция присоединена была к Итальянскому королевству…
…В Венеции множество каналов и канальчиков, которые то омывают подножие домов, то отделены от них переулками. Некоторые из них до такой степени узки, что две гондолы с трудом в них разъезжаются. По каналам возят целые горы томатов, цветов, зелени, мебель тех, кто меняет квартиру, багаж путешественников. Воздух в наиболее отдаленных узких каналах зловонный и спертый: в их мутной воде плавают всевозможные предметы, иногда даже дохлые крысы. Если бы не существовало морского прилива и отлива, которыми уносятся все нечистоты и приносится свежая вода, венецианцы подвержены были бы смертельным заразным болезням.
Парадная лестница венецианских домов, в большинстве случаев, выходит на канал, а черная – обращена в переулок. Большинство этих переулков так узки, что напоминают коридоры. В них обыкновенно царят полумрак, зловоние и смрад. Тут над головой не всегда даже небо; его нередко загораживает развешенное для просушки белье. По обе стороны этих переулков-коридоров высятся высокие каменные стены домов. Среди них иногда встречаешь фасад старинного дворца; но здесь такая темнота, стены домов с той и с другой стороны так высоки, что рассмотреть его просто невозможно. Прогуливаясь по этим узким переулкам, иногда неожиданно для себя, выходишь на площадку с цистерной (водохранилищем), загородка которой украшена различными фигурами, но чаще всего изображением льва. Лев – герб Венеции, и его изображениями украшают колонны, столбы, всевозможные безделушки, часто спичечные коробки.
Двери и окна в нижних этажах домов этих узких переулков открыты: сапожники, лудильщики, портные, швеи, работают у окна или у открытой двери. Солнечный свет редко заглядывает в конурки здешнего рабочего люда, и, как ни темно на открытом воздухе в этих переулках, все же светлее, чем в его жилищах. Здесь и там в открытых лавчонках продают плоды, рыбу, крабов; тут же на низенькой железной печке готовится обед…
…Площадь св. Марка, которого считают патроном (покровителем) Венеции, самая большая в Венеции. Она вымощена порфировыми и мраморными плитами с трех сторон, окружена зданиями, в нижнем этаже которых – блестящие магазины. Венеция еще со времен республики славится своими зеркалами, украшенными рамками из хрустальных цветов художественной работы, разнообразными произведениями из тонкого стекла и мозаикой – все это продается в здешних магазинах.
На площади всегда огромная толпа народа. Голуби тучами носятся в воздухе; они здесь почти ручные, по преданию они однажды доставили венецианской республике важные депеши, и с тех пор их содержат за государственный счет, или, точнее сказать, их прокармливают иностранцы, которые тут же покупают зерна кукурузы и бросают им. По всем направлениям двигаются гуляющие, раздаются крики разносчиков, пение артистов, шарманка и звучный венецианский говор…
…Как собор св. Марка, так и Дворец дожей представляет замечательный памятник искусства. Кроме величайших произведений даровитейших художников, этот дворец хранит воспоминания прошлой жизни Венецианской республики. Вот мраморные ступени лестницы Гигантов, которая так названа потому, что она украшена двумя громадными статуями. На ее верхней площадке короновали некогда дожей; и новоизбранный получал золотую шапку, унизанную жемчугом и драгоценными каменьями. Тут же знаменитое отверстие в стене. Прежде здесь стоял лев, в его пасть желающие бросали доносы. Этот дворец служил не только жилищем дожей, но вмещал разнообразные учреждения: приемные залы, украшенные картинами знаменитых художников, тюрьмы. Особенно поражает громадная зала «Большого Совета» своими картинами, фресками и живописью в них изображена вся история республики, преимущественно прославляется ее военная слава и могущество…
…Ничто не может сравниться в Венеции с ее ночами и серенадами (так называют песни и музыку под окном вечером или ночью). Венецианская ночь может очаровать хоть кого! Небо серебрится и сверкает, щедро усыпанное яркими звездами. Воздух до того прозрачен, что днем ясно видишь все предметы даже на далеком расстоянии, ночью же на небе ярко выделяются звезды. На пустынной водяной улице темно и тихо. Но вот отделилась длинная тень, и красная точка побежала поперек канала: это гондола с фонарем. Серенады обыкновенно заказаны иностранцами. Для этого нанимают нескольких простых рабочих, славящихся своими голосами. Как только наступают сумерки, они садятся в гондолы и отправляются к подъезду дома, где заказана серенада. «Приходи, – поют певцы, – моя Нинетта, барка готова, приходи! Земля, небо, все ждет тебя, моя Нинетта, приходи!» И далеко, далеко разносятся чудные, мелодические звуки итальянского голоса. А взгляните вокруг, как прекрасны эти дворцы и храмы, эти каналы и скользящие по ним гондолы, когда вы смотрите на них ночью при серебристом свете луны!
Рим
Сюда, в этот город, со всех концов мира стекается множество народа: одни, чтобы провести зиму в теплом, мягком климате, истинные католики, чтобы видеть папу, присутствовать на религиозных церемониях; для многих главной приманкой является римский карнавал, а образованных людей привлекают сюда знаменитые памятники искусства; наконец, благочестивые христиане приезжают, чтобы поклониться там, где так много пострадали христианские мученики.
В настоящее время Рим – столица итальянского королевства; город этот расположен на реке Тибре, в местности, называемой Римской Кампанией, не на семи холмах, как считали прежде, а на десяти. Древние стены Рима сохранились по всей окружности теперешнего города. Когда путешественник входит в город через северные ворота, перед ним открывается столица Италии со всеми ее холмами и лощинами, спусками и подъемами, с памятниками древности и с современными постройками. Этот многохолмный город особенно живописен, когда его наблюдаешь с одной из высот, на которых он расположен. Повсюду разбросаны церкви, дворцы, фонтаны, статуи, сады, виноградники, и тут же огромные пространства земли со множеством развалин древних построек, повсюду пестреют тысячи куполов, колоколен, но между всеми зданиями, много выше всего, точно высокая гора на горизонте, поднимается купол величайшей в мире церкви св. Петра.
За последние сорок лет город этот чрезвычайно изменился: Рим прежде и теперь – два совершенно различных города. Столица Италии в последнее время спешит, хотя до некоторой степени, приблизиться к другим столицам Европы в отношении блеска, красоты и изящества. Чистота и порядок на главных улицах образцовые, а в отношении водоснабжения Рим превзошел многие южные столицы. Всюду проведена ключевая вода, на многих улицах и площадях возвышаются чудные фонтаны. Путешественник, не бывший здесь лет сорок, с изумлением осматривает «новый город», – так называют теперь новый ряд кварталов. На месте пустырей, в которых прежде прогуливались коровы и козы, вместо развалин, возвышавшихся на открытых площадях, теперь проведены широкие улицы, застроенные колоссальными зданиями с зеркальными окнами, устроены рестораны, магазины. Но и теперь еще в Риме остается немало пространств земли, совершенно незастроенной, представляющей пустыри, подъемы и спуски или, наконец, огороды и виноградники. Хотя Рим сильно расширяется, здесь и там проходят уже широкие, новые улицы с прекрасными тротуарами, с великолепными, многоэтажными домами, но и теперь еще существуют целые кварталы с узкими, грязными улицами, застроенными жалкими домами.
В Риме путешественник может ознакомиться не только с древнеримским миром, но и с Римом средневековым, с Римом папского всемогущества (Ватикан и церковь св. Петра), с катакомбами, на далекое пространство обрамляющими город и служившими убежищем первым христианам. Но Рим не только город бесчисленных музеев и великих памятников старины – его до сих пор можно считать всемирной мастерской художников всех национальностей, какой бы отраслью искусства они ни занимались…
…Храм св. Петра служит усыпальницей пап и их придворной церковью. При его постройке имелось в виду показать, до какого величия, до какой пышности должно быть доведено служение папы – единственного в мире первосвященника. И действительно, храм св. Петра гораздо более прославляет величие пап, чем всемогущество Бога: он весь наполнен статуями и гробницами пап. Здесь и там начертаны их имена, одним словом, все здесь прославляет пап, а затем уже Бога.
Громадная площадь св. Петра, расстилающаяся перед величайшим христианским храмом, производит сильное впечатление. Справа и слева ее тянется овальное пространство, окруженное грандиозными колоннадами; эти колоннады состоят из четырех рядов колонн, образующих три открытых хода, кровли которых украшены статуями святых (колоннада Казанского собора в Петербурге несколько напоминает колоннаду храма св. Петра). Посреди этой площади возвышается высокий обелиск, а с той и с другой его стороны стоят великолепные фонтаны, с шумом выбрасывающие вверх блестящие на солнце струи воды…
…Колизей – одно из замечательнейших сооружений всего мира, обширнейший из древних амфитеатров, в котором римляне наслаждались зрелищем гладиаторских игр и христиане подвергались звериной травле. В те древнейшие времена, когда Колизей был построен (это было в I столетии до Р. Х.), он представлял величайшее из зданий, когда-либо воздвигнутых человеческими руками. Зрителей в нем помещалось до 87000 человек. В настоящем своем виде это здание сильно разрушено и временем, и землетрясениями, но более всего оно пострадало от бесцеремонных расхищений. В средние века папы и важнейшие аристократические фамилии тащили из Колизея материал на постройку своих собственных дворцов, похищали его украшения; вероятно, расхитили и разобрали бы все это громадное здание, но такую массу не скоро стащишь. Однако в ХVIII столетии строго запрещено было растаскивать и разрушать Колизей; напротив, его стали даже охранять и поддерживать, убедившись, что Рим своими развалинами и древними памятниками привлекает множество иностранцев, которые оставляют в нем немало золота…
…Колизей, как и другие амфитеатры, представлял собой овальное здание… В Колизее устраивались разнообразные развлечения для народа… Здесь же сотнями гибли христиане, отдаваемые на растерзание диким зверям. Христиане поражали язычников, своих преследователей, тем спокойствием, с которым они шли на верную смерть, и своей улыбкой блаженства на устах, с которой умирали некоторые из них.
Страсть к зрелищам – самая характерная черта древних римлян. «Хлеба и зрелищ!», – кричали они, когда им недоставало того или другого, но правительство обыкновенно более заботилось о доставлении народу зрелищ, чем о его насущном хлебе. Чтобы удовлетворить этой страсти народа, строили не только амфитеатры в роде Колизея, описанного выше, но и театры, цирки. В так называемом Большом цирке в Риме, который в действительности был до того громаден, что мог вместить 250 000 зрителей, происходили самые разнообразные зрелища: состязание в беге колесниц, конские скачки с препятствиями (через барьер), состязание в бросании какого-нибудь предмета, борьба на кулачки и более любимая всеми охота, в которой стравливали зверей между собой или вынуждали животных бороться с людьми. Для этой звериной травли доставали неимоверное число животных: так однажды, лишь для пятидневных цирковых игр, было добыто 500 львов, 400 пантер и множество леопардов. При этом обыкновенно вся громадная арена была залита кровью, это только приводило в восторг публику.
Катакомбы представляют собой запутанную стену крайне узких подземных переулков, которые точнее будет назвать коридорами; они охватывают Рим почти сплошным кольцом. Когда христианство стало сильно распространяться в этой столице, а римские императоры начали преследовать его, подземелья эти служили убежищем, где преследуемые христиане собирались и совершали свое богослужение. Эти подземелья были надежным убежищем, потому что многие из них представляли лабиринт, где трудно отыскать людей, в них скрывавшихся; они же были и местом погребения для первых христиан. В катакомбах совершенно темно, и осматривать приходится с огнем. Некоторые из этих подземных коридоров до того узки, что в них вдвоем, один подле другого, пройти трудно… Кроме надписей на могильных плитах можно увидеть изображение то голубя с масличной веткой, то ягненка, то рыбу, то рисунки на евангельские и библейские темы, то изображение Христа в виде доброго пастыря с овцой на плечах и другие христианские символы…
…Римляне всех классов общества общительны, любезны, словоохотливы и в высшей степени вежливы. Их обращение чрезвычайно мягкое, манеры изящные, и безграмотный простолюдин так же вежлив, как настоящий аристократ. Все увеличивающийся класс чиновников не составляет здесь замкнутого сословия и не претендует ни на какие преимущества перед другими вне исполнения своих служебных обязанностей. В общественных местах, в публичных собраниях решительно не отличишь, кто к какому классу общества принадлежит: по платью можно только судить о большей или меньшей зажиточности; люди сближаются между собой чрезвычайно легко и просто. Уроженец Рима, кто бы он ни был – пастух или дворянин – чрезвычайно гордится, что он истинный римлянин. Когда он указывает на что-нибудь и прибавляет, что это римское, никто не должен сомневаться в достоинстве предмета; всякий обязан помнить, что это самое лучшее, что только есть на свете. И это естественно: он родился и живет в городе, где все говорит о всемирном величии и славе, где следы древности на каждом шагу. Вот почему многое в жизни и нравах римского простонародья напоминает обычаи древних римлян: оно нередко украшает свои лавки, как это делали в давно прошедшие времена…
…Мужчины из простонародья в большинстве случаев одеты в куртку и короткие штаны до колен; одежда женщин отличается яркими цветами, в ушах у них обыкновенно большие серьги, большой кусок материи сложен в виде пакета на голове; передник и корсаж, из-под которого выглядывает рубашка, длинные булавки в волосах и гребни составляют характерную часть их остального туалета. Нужно, однако, заметить, что в этой национальной одежде женщины все реже появляются в столице, и в таком наряде чаще всего можно встретить подгородных крестьянок.
Корсо – самая богатая, лучшая и оживленная улица Рима; она находится между Народной и Венецианской площадями. На ней и на смежных улицах можно увидеть несколько дворцов римской знати.
Новые кварталы, в противоположность старому Риму, отличаются своими прямыми, широкими улицами. На широких, новых улицах – прекрасная мостовая, а на крутых подъемах хорошее шоссе; по всем направлениям снуют электрические трамваи. В этих новых кварталах Рима при доме – двор, который залит асфальтом и обыкновенно весь уставлен растениями; растениями же и клетками с певчими птицами уставлены и окна…
Неаполь
Красота этого города вошла в пословицу: «взгляни на Неаполь, а потом умирай». И действительно, по своему местоположению это один из наиболее очаровательных уголков в мире… Город раскинулся на берегу, и его дома, и роскошные виллы выделяются среди зеленых садов. Неаполь особенно прекрасен весной, когда лимонные, персиковые, апельсинные рощи цветут и благоухают в то время, когда по всем заборам свешиваются гирлянды роз, жасминов и тысяча других душистых цветов, когда еще не томит палящий жар. Посмотрите на этот город с одного из здешних балконов, и перед вами во всем величии предстанет неаполитанский залив, вечно дымящийся Везувий (Неаполь находится от огнедышащей горы Везувия верстах в 14), широкая кайма белых вилл и селений у его подошвы и, наконец, очаровательный скалистый остров Капри. Еще более чудная картина представляется на рассвете, когда сквозь утренний туман покажется Тирренское море…
…В Неаполе многие пьют козье молоко, и пастух несет козу в третий и четвертый этаж, если клиент того потребует; надоивши молоко, пастух относит ее вниз, в стадо. Эти козы нередко целыми стадами отдыхают в тени какого-либо многоэтажного дома. Впрочем по старым улицам города прогоняют не только коз, но и коров. Коровница, чтобы известить клиента о своем приходе, звонит в колокольчик, повешенный на шее коровы. Клиент выходит на балкон и на длинной веревке спускает вниз корзину, в которой стоит кувшин и лежат деньги за молоко. Коровница берет деньги и кувшин и, надоив молока, ставит обратно в корзину, которую немедленно поднимают вверх. Но, чтоб получить неразбавленное водой молоко, покупщику необходимо самому спускаться вниз. Если не смотреть за коровницей, то она прибавит воды в надоенное молоко, так как у нее для этого под передником пузырь с водой. Коровы и козы оставляют в старых улицах следы своего пребывания, точно так же, как и дети простонародья, которые не только проводят весь день под открытым небом, но нередко и спят где-нибудь в более укромных уголках: они тоже, как козы, привыкли не церемониться со старыми улицами.
Неаполитанцы большую часть своего времени проводят на воздухе; квартиры бедняков в узких уличках и переулках так темны, что ремесленники и вообще городское простонародье живут и решительно все делают под открытым небом: едят, работают, торгуют и веселятся – в своих квартирах они только спят. Нижние этажи старых улочек и переулков заняты лавочками и помещениями разных мастерских или жилищами ремесленников. Дверь таких помещений обыкновенно открыта, так как в комнате нет света, и он проходит только через дверь. В глубине комнаты стоит огромная кровать; спинка ее разрисована цветами и ангелочками. У одной из стен… стоит кукла, одетая в модное платье с веером в руках: так изображают здесь Мадонну. Тут же в комнате печь, где на угольях хозяйка кипятит воду и варит макароны; то и другое она нередко делает на улице. В комнате обычно господствует полусвет, а потому сапожник, столяр и всякий другой мастеровой работают на улице. У двери комнаты стоит верстак столяра, и он усердно трудится на нем, сапожник тут же тачает сапоги, сидя на низком табурете, швея шьет платья на швейной машине, подле нее гладильщица гладит белье, согревая свой утюг на жаровне. По этим же улицам проходит торговец овощей с тележкой, нагруженной зеленью и запряженной ослом. Иногда проезжает странная повозка, нагруженная овощами и плодами, запряженная двумя, а то даже и тремя различными животными: лошадью, мулом и ослом. Хозяин сидит наверху, во все горло выкрикивает о своем товаре и щелкает бичом то по воздуху, то по спинам своих животных. В более свободных углах этих улиц стоят продавцы устриц и макарон, любимых кушаньев неаполитанцев; на улицах же жарят и продают каштаны, кукурузные шишки, торгуют замороженной водой, арбузами и различными фруктами. Здесь столик менялы, там – писца: перед ним стоит женщина и диктует письмо…
…В Неаполе и других городах Италии по внешнему виду население делится на два класса: галантауомо и ладзарони. Каждый, одетый в общеевропейский костюм, в приличном белье и галстуке, в сапогах и шляпе – галантуомо. Предполагается, что такой человек – собственник, живет своим доходом или занимается либеральной профессией: доктор, адвокат, учитель, профессор или кто-нибудь в этом роде. Напротив, всякий, кто занимается трудом физическим и носит простонародную одежду – ладзарони. Одежда эта состоит из рубашки, панталон, куртки, накинутой на плечи, но в ней бывают значительные упрощения. Босые ноги – явление обыкновенное. Куртка часто заменяется… парусинным мешком, иногда даже овечьей шкурой. Вообще в одежде неаполитанских жителей в настоящее время нет ничего ни оригинального, ни национального. Только рыбаки до сих пор сохранили вязаные колпаки, которые они носили уже издавна. Громадное большинство остального простонародья носит не национальную, а скорее общенищенскую одежду. Зачастую здесь встречаешь даже козьего пастуха в шапке-котелке. Котелок сильно распространен среди простонародья. Точно так же и в одежде женщины нет ничего национального. Под общим именем ладзарони в Неаполе подразумеваются носильщики, рыбаки, продавцы, продавцы молока, цирюльники, продавцы воды, каштанов, фруктов, сыра, зеленщики, торговцы обувью, праздношатающиеся, одним словом, более бедный люд…
…Любимое развлечение здешнего населения – праздники Януария, патрона (покровителя) неаполитанцев, католического святого, замученного за свою веру. В ковчеге, на главном престоле храма, построенного в честь этого мученика, хранятся два сосуда с его кровью. Эта запекшаяся кровь католического мученика является в Неаполе предметом особого поклонения, и три раза в год совершается перед народом чудо кипения его запекшейся крови. В такие дни устраивают всевозможные процессии. Главную роль при этом играют грубые изваяния святого Януария, которые чрезвычайно напоминают собой древних языческих кумиров. Носильщики ставят эти изваяния на доски поверх головы, как у нас статуэтчики, торгующие в рынке статуями и, сопровождаемые духовенством, торжественно носят их по улицам…
Сицилия
Поэты называют этот остров с тремя мысами «жемчужиной Средиземного моря». И есть за что! Сицилия отличается необыкновенной красотой своей природы, разнообразной, богатейшей растительностью, чрезвычайно теплым климатом и издавна прославилась таким плодородием почвы, что ее в древности называли «житницей Италии». Положение Сицилии необыкновенно счастливое: этот остров находится в центре Средиземного моря, между двумя морями: Тирренским и Ионическим, что всегда было чрезвычайно выгодно для сбыта произведений страны в самые отдаленные государства.
Сицилия – страна совершенно гористая, равнины в ней в общей сложности составляют лишь пятую часть всей поверхности. Выше всех гор подымается Этна. Хотя, вследствие южного положения Сицилии, лето в ней томительно-жаркое, но оно было бы еще более знойным, если бы летние жары не умерялись морскими ветрами, которые дуют в самые жаркие часы дня. Морозы в Сицилии неизвестны: снег выпадает очень редко, да и то медленно тает и остается только на горных высотах. Самое плохое время года – поздняя осень, когда часто идут дожди, но они продолжаются недолго и быстро сменяются солнечными днями. Ветры в этой стране не приносят особенного вреда, кроме одного из них – сирокко. Тогда, даже среди прекрасного дня, небо делается свинцовым, море волнуется все сильнее, воздух становится спертым и удушливым. Сирокко скверно отражается на здоровье: голова тяжелеет, человеком овладевает смертельная тоска. Сицилианец, чувствуя приближение этого ветра, торопится покончить свои дела: торговля и движение в улицах прекращаются; некоторые домашние припасы совершенно портятся. Хотя этот вредный ветер продолжается два, три, четыре дня, но он главное зло здешнего климата. Правда, в некоторых частях Сицилии весьма вредны также и болотные испарения, но в этом уже виноват человек, который до сих пор не высушил и не обезвредил болота.
Благодаря прекрасному климату в Сицилии богатая и разнообразнейшая растительность: финиковые деревья, многие породы пальм, кипарисы, различные виды хлопчатника (из хлопка которого прядут ткани), банан, сахарный тростник, виноградники, большие рощи апельсинных и лимонных деревьев. Розовые цветы олеандра грациозно выглядывают среди густой зелени; кустарники клещевины, из которой приготовляют касторовое масло, покрывают склоны многих гор. Здесь и там мелькают желтые цветы капорцев. Но особенно привлекательно, что местности, покрытые деревьями и кустами, зеленеют круглый год: апельсинные и лимонные деревья, кипарисы и многие другие, как зимой, так и летом сохраняют свою листву. Мягкий климат Сицилии дает возможность круглый год поддерживать в садах свежую зелень и овощи. Сицилия и в настоящее время остается плодороднейшей частью Италии. Зернового хлеба она производит почти столько же, сколько вся континентальная Италия, которая по пространству и населению превосходит Сицилию более чем в 8 раз…
…Этна – величайший вулкан в Европе (несколько более трех верст высоты). Этот гигант поднимается могучей массой, имеющей около 130 верст в окружности. Этна – не одна гора, это соединение более сотни гор вместе, одна над другой в виде конуса (форма сахарной головы), на вершине которой, увенчанной снегом, – громадное отверстие. По склонам этой могучей горы раскидано множество конусов с кратерами, напоминающими различные извержения. Те из конусов, которые образовались в период извержения в давно прошедшие времена, почти совершенно разрушены непогодой или погребены под потоком лав позднейших извержений, другие же еще сохранили свою конусообразную форму, представляя горы, иногда в сотню сажен и более высоты. Извержения из главного, то есть из центрального конуса очень редки, и над ним только почти всегда стоит столб дыма, извержения лавы чаще всего происходят из боковых конусов, раскиданных по склонам Этны. Во время извержения они выбрасывают потоки лавы, которые нередко низвергаются огненными водопадами. Растекаясь по склонам, эти огненные потоки наполняют долины, уничтожают селения, даже целые города, одним словом, приносят с собой нищету и смерть многим тысячам людей. Скалы на берегу моря, новые горы, высокие побережья образовались из тестообразных, докрасна раскаленных потоков лавы; остывая, они коробились и темнели, а потому-то в окрестностях вулкана вся почва черная, изрытая, покрытая точно нагроможденными друг на друга холмами. Верхняя часть застаревшего и затвердевшего потока лавы под влиянием солнца, воздуха и дождей распалась в прах и покрылась густым слоем чернозема. Вот почему нижние склоны Этны отличаются необыкновенным плодородием, густо заселены, привлекают внимание своими роскошными полями пшеницы, виноградниками, превосходными садами, среди которых почти непрерывным кольцом следует город за городом; среди роскошной зелени деревьев повсюду мелькают дома, купола церквей и монастырей. Несмотря на то, что Этну считают страшно опасной соседкой, вокруг нее народ селится гуще, чем где бы то ни было в Италии. Едва поток лавы, уничтожив несколько городов или поселков, успеет остыть, как новые жители, а то и те же самые, приходят сюда и снова начинают строиться.
Более или менее значительные извержения происходят почти каждое десятилетие. Самое ужасное из них было в 1693 г., сопровождаемое страшнейшим землетрясением. Потоки лавы вырвались тогда из новых трещин, и один из рукавов этих огненных потоков достиг города Катании, разрушил городскую стену и излился в море…
…В некоторых местностях Сицилии существуют еще и «грязевые вулканы», выбрасывающие из своих кратеров фонтаны грязи, соленой воды и газы. Во время этих извержений от времени до времени тоже слышится подземный гул и происходит колебание земли[38].
Французы
Всесветное стремление в Париж и его значение
Париж – вся Франция… Нет, больше – это весь свет, говорит не только француз, но и иностранец. Это совершенно справедливо: Париж имеет всесветное значение, и влияние его началось очень давно. Он уже в Средние века был средоточием наук и искусств, а его университет привлекал даже в отдаленные времена по двадцать тысяч слушателей; с тех пор его значение все увеличивалось. В XVIII в. и в начале ХIХ в. как русские, так и иностранцы, искавшие образования или желавшие усовершенствоваться в каком-нибудь искусстве, иногда даже только в изящных манерах, а очень часто и люди, которым наскучило однообразие семейной и общественной жизни на родине, всем сердцем стремились в Париж. И в настоящее время в столицу Франции стекаются люди всех стран света: одни затем, чтобы поучиться, другие, чтобы наслаждаться жизнью. И теперь еще богачи различных национальностей оставляют здесь скорее, чем где бы то ни было, громадные состояния. Удел иностранцев, посещающих Париж, разоряться в нем и обогащать эту блестящую столицу французов. Богатых иностранцев обоего пола влекут сюда роскошь, разнообразные развлечения, магазины. Париж испокон века славится своими магазинами женской и мужской одежды и всевозможными нарядами, красноречиво свидетельствующими о том, каким тонким, изящным вкусом отличаются французы вообще, и парижане в особенности…
…Материнское сердце тоже найдет здесь себе обильную пищу. Игрушки, дивные парижские игрушки, которыми не может не залюбоваться даже взрослый человек, заставляют каждую мать с наслаждением думать о том удовольствии, которое они могут доставить ее детям. В лучших игрушечных магазинах выставлены искусно сделанные певчие птицы, которые, как живые, перепархивают с ветки на ветку, распевают песни, расправляют свои крылышки, перебирают носиком перышки. Куклы в натуральный рост новорожденного ребенка так жалобно плачут; куклы-малютки вскакивают со своих постелек, протягивают ручки, зовут маму и папу, говорят целые фразы. Еще более любопытства возбуждают куклы, плавающие в бассейнах.
Париж не только законодатель мод и изящного вкуса, он притягивает к себе и серьезных людей всех стран света. Ботанический сад со своим замечательным музеем хотя и не служит теперь, как некогда, местом съезда всех европейских естествоиспытателей, но оба эти учреждения до сих пор славятся своими богатейшими коллекциями по естественной истории; огромную толпу народа они привлекают к себе и бесплатными лекциями знаменитых ученых по естественным наукам. Все ученые общества (а их здесь очень много) и большие школы имеют в Париже свои особые музеи: один из них славится необыкновенно полным собранием разнообразных машин, красноречиво свидетельствующих об успехах промышленности; другой – инструментами, камнями, орудиями и всевозможными памятниками древних времен. Ценные сокровища представляют музеи: ассирийский, египетский, греческий, средневековый, этнографический и множество других. Наконец, в Париже огромное количество музеев искусств; среди них назовем только Луврский и Люксембургский – они оба пользуются наибольшей и притом вполне заслуженною славою. В Луврском музее находятся первоклассные произведения почти всех великих художников – Рафаэля, Корреджио, Веронезо, Тициана, Рембрандта, Леонардо да Винчи, Мурильо и множества других. Люксембургский музей (подле Люксембургского дворца) тоже служит хранилищем замечательных картин и скульптурных произведений. Оба музея – Луврский и Люксембургский – поистине священные места для всех, кто имеет какое-нибудь представление о том, что такое прекрасное в искусстве.
Привлекают в Париж и его многочисленные театры, которые не только служат развлечением: у великих французских артистов издавна считают долгом поучиться товарищи по искусству всех европейских стран. Огромные библиотеки с сотнями тысяч книг и со множеством ценных, редких рукописей, выставки постоянные и временные, сменяющие одна другую, общественная жизнь, борьба партий – все это уже издавна привлекает в Париж ученых, литераторов, поэтов, художников всего мира. Даже простых рабочих всех западно-европейских стран непреодолимо тянет к себе этот замечательный город… Весьма многие из чужеземных рабочих остаются здесь очень долго, а то и навсегда: нравы французов и весь строй их жизни обыкновенно приходится по душе людям всех национальностей. Сотни изобретателей также отправляются в Париж, чтобы иметь возможность сразу увидеть очень многое, чтобы именно в этом всемирном городе попытать свои силы и работать для прогресса промышленности, для блага человечества…
…Париж издавна держит в своих руках светоч знания и просвещения: «Распространять идеи, – говорит Гюго (великий французский писатель), – неутомимо рассеивать истины по свету – призвание Парижа, его обязанность, и он свято выполняет свое назначение»… Все, что вспыхивает в умах людей здесь и там, – все это дело Парижа… Париж – это центр человеческой жизни, и в нем сосредоточивается нервная жизнь всей земли…
…Ни один талант во Франции не может развиться или получить значение вне Парижа: только здесь может усовершенствоваться и вполне изучить свое искусство французский художник, только в своей столице француз может добиться почестей, славы, богатства. Вот почему она влечет к себе не только гениального французского мыслителя, по и искусного мошенника и преступника, бежавшего с галер, – и для них она открывает огромное поле для деятельности. Самые огромные французские города не имеют никакого значения по сравнению с Парижем. Одним словом, французы, еще более чем иностранцы, стремятся в Париж учиться, усовершенствоваться в своей специальности, заниматься литературой и политикой, богатеть, жить в водовороте кипучей политической жизни, гулять по его необыкновенно оживленным улицам, кутить, развлекаться, запасаться новомодными костюмами, видеть блеск и роскошь, учиться обворожительным манерам парижан, их уменью жить и устраивать всевозможные житейские мелочи с необыкновенным вкусом и изяществом.
Внешний вид Парижа
Париж широко раскинулся по обоим берегам многоводной Сены; гранитная набережная обрамляет эту реку с той и с другой стороны, соединяя их между собой множеством мостов.
Самое замечательное и оригинальное в Париже – его улицы. Роскошь и сказочное великолепие этой столицы более всего бросаются в глаза вечером, когда зажигают тысячи огней, как заревом освещающих здешние магазины. Улицы поражают своей чистотой: их поливают не только во время летних жаров, но немедленно, как только поднимается малейшая пыль. Чистота и опрятность улиц и дворов в домах, переполненных жильцами, более всего поддерживается тем, что под каждой улицей, под каждым переулком идет другая подземная улица, другой подземный переулок; по этим подземным улицам и переулкам проведены сточные каналы, которые выносят всю уличную грязь за пределы города, где она, утратив предварительно всякое зловоние, идет на удобрение полей и огородов (более подробно об этом будет сказано ниже, в очерке «Подземный Париж»).
В каждой европейской столице существует обыкновенно одна или несколько лучших улиц; в Париже так много чудных улиц-аллей, называемых бульварами, с прилегающими к ним площадями, украшенными фонтанами или дивными статуями, что не знаешь, которой из них отдать предпочтение. Громадное большинство парижских бульваров широки, длинны, красиво обсажены деревьями вдоль тротуаров, окаймлены громадами красивых домов.
Парижские бульвары представляют поистине величественный вид. Непрестанно волнующаяся толпа, великолепие магазинов с зеркальными стеклами, постоянное движение невообразимой массы блестящих экипажей, здания, похожие на дворцы, – все это поражает своим блеском и роскошью. Не менее очаровывает иностранца необыкновенное оживление этой столицы, пестрота и разнообразие житейских сцен. С утра до ночи главные улицы гудят всевозможными звуками: извозчики то и дело оглашают воздух хлопаньем своих бичей, рожки кондукторов со всех сторон оповещают о приходе омнибусов; от крика бесчисленной армии разносчиков, рекламеров, газетчиков, торговцев, уличных продавцов просто стон стоит. Этот шум и гам уличного люда сливается с непрерывным грохотом по мостовой тысячи экипажей, с говором, хохотом и остротами пешеходной толпы.
Парижская улица – не только место прогулки, но и гостиная, приемная, квартира. Чистота, опрятность и отсутствие пыли в улицах привлекают каждого на прогулку, особенно вечером, когда все дела покончены. Но многие парижане проводят здесь целые дни: парижская улица так приспособлена, что на ней с большим удобством можно жить и деловою жизнью, назначать свидания, читать газеты, заключать торговые сделки, меняться новостями, спорить о политике. Понадобится написать деловую бумагу, можно зайти в кофейню или ресторан. Так же приноровлена улица и к другим человеческим потребностям: тут на каждом перекрестке вам вычистят сапоги и платье, в особых кабинетах вы можете сделать даже весь туалет; захотите поесть или закусить, выпить прохладительное или только парное молоко, на всякую человеческую потребность, на всякий карман, на всякий вкус найдете и особое заведение: кофейню, ресторан, пивную, молочную. В часы завтрака, обеда, а также и вечером на тротуарах бульваров, около столиков перед ресторанами располагается почти сплошной стеной несчетная толпа, прохлаждаясь мороженым или лимонадом.
Любовь парижан к улице отчасти происходит и от скученности, в которой они живут. Парижские дома переполнены жильцами до последней крайности, и хотя, конечно, здесь немало огромных квартир с большими высокими комнатами, но они очень дороги, и их занимают люди весьма зажиточные, люди же среднего достатка, а тем более бедняки живут здесь чрезвычайно тесно. Понятно, что в тесной семейной обстановке принимать гостей стеснительно, а потому каждый парижанин старается приглашать знакомых на улицу или в кофейню, чтобы поболтать, поиграть в карты, домино и шахматы, поспорить о политике. Парижанка среднего круга, если она мать семейства, волей-неволей должна днем быть дома, но вечером она тоже бежит на улицу. Парижанин же, если он не чиновник, целый день проводит вне дома: этому помогает и то, что обеды и закуски в ресторанах обходятся дешевле домашней стряпни…
…Если из магазина выйти на бульвары, они ослепляют нас, особенно вечером, когда все блестит в ярком свете огней; тогда они более всего походят на роскошные, богато освещенные, бесконечной величины гостиные на воздухе. Они окаймлены широкими асфальтовыми тротуарами. Растущие по сторонам этих бульваров деревья доставляют много забот: лишь только некоторые из них засыхают, их заменяют свежими и, что всего замечательнее, почти так же разросшимися. Один из блестящих бульваров – Итальянский. Куда ни взглянешь здесь, всюду встречаешь изящное и красивое. Надписи, обозначающие названия улиц, сделаны с необыкновенным вкусом; ящики для писем и те имеют красивую форму; каждый предмет, всякая безделица говорят вам о находчивости, о врожденном чувстве изящного у французского народа. А если при этом еще цветут деревья, то при безоблачном небе перед глазами открывается такая прелестная картина, какую трудно представить себе даже в грезах.
Однако устроители Парижа думали не только об изяществе, но и о пользе. Множество пассажей со стеклянными кровлями и знаменитый парижский рынок дают возможность во всякую погоду торговать беспрепятственно. Прелестные фонтаны на площадях утоляют жажду в знойный день; множество киосков для продажи газет и телеграмм дают возможность прохожему каждую минуту знать, что происходит во всех уголках мира. Бесконечное число всевозможных парков, скверов, садов, лесов, аллей с густо разросшимися деревьями дают возможность каждому пользоваться прекрасной прогулкой и подышать чистым воздухом.
Как в окрестностях Парижа, так и в его стенах, чрезвычайно много прекрасных парков и садов с прелестными рощами и уединенными аллеями, в которых можно совсем забыть о городском шуме и о столичной суете. Краса и гордость Парижа – Булонский лес, занимающий громадное пространство (боле 770 десятин в западной части столицы). К нему ведет длинная широкая аллея (более одной версты в длину и 60 сажень в ширину), сплошь обсаженная густо разросшимися деревьями. Этот чудный парк или, как его называют, «лес» – самое любимое место прогулок парижан…
В Булонском лесу два огромных пруда, так близко лежащих один подле другого, что многие принимают их за один пруд. Они занимают собою такую большую площадь, что французы называют их озерами. Нижнее озеро более версты в длину и около 46 саж. ширины, а верхнее – около 190 саж. длины; на первом из них два острова, и к ним можно подъехать в лодке. Между двумя озерами – небольшой промежуток, отделяющий одно озеро от другого, – на нем можно полюбоваться водопадами. Один из них большой, низвергается из искусственного грота широкой водяной массой. На краю верхнего озера – что-то в роде возвышенности, или, точнее сказать, пригорка, образовавшегося в то время, когда прорывали оба пруда…
…В самом центре города на острове возвышается замечательный храм – Собор парижской Богоматери. Он построен в XII и XIII столетиях. Общий вид его несколько тяжеловат, но это происходит от того, что в ту отдаленную эпоху он строился совсем при иных условиях. Находясь в настоящее время в центре богатейшей столицы, этот старинный собор несколько проигрывает в сравнении с окружающим его блеском. Вместо прежних невысоких зданий, он окружен теперь огромными домами; земля, на которой он построен, была прежде значительно выше, так как еще в прошлом столетии к собору приходилось подниматься по 13 ступеням, а теперь он находится на одном уровне с мостовой; к тому же во время революции пострадали многие его скульптурные произведения. Но и до сих пор его стрельчатые своды, розетки, огромное число фигур и статуй, легкость и воздушность его галерей, наконец, те из его скульптурных произведений, которые ушли, – составляют предмет удивления и восторга всех знатоков.
Самая прекрасная часть собора – его фасад. Он разделен на три главные части и представляет три этажа, не считая башен. Внизу три входа с прекрасными стрельчатыми сводами. Скульптурные украшения среднего входа изображают страшный суд. Здесь мы видим Христа с двенадцатью апостолами, ангелов, пророков, мучеников. Нужно заметить, однако, что некоторые фигуры и сцены так странны, что значение их в настоящее время даже трудно объяснить. Южный вход посвящен св. Анне, а северный – Богородице; оба они украшены скульптурными изображениями св. Анны и Богоматери – особенно интересно погребение Богородицы. Этот этаж завершается галереей с 28-ю нишами, и в каждой из них стоит изваяние. Над галереей с 28-ю изваяниями, посередине, стоит статуя Богоматери с двумя ангелами по бокам, держащими факелы, а направо и налево – статуя Адама и Евы…
…Одна из замечательных современных построек Парижа – Эйфелева башня, возвышающаяся на Марсовом поле (в западной части столицы). Когда французский инженер Эйфель представил на утверждение правительства чертежи и рисунки своей будущей «башни», которую он задумал окончить ко времени открытия парижской выставки 1889 г., об этой постройке начали толковать и писать во всех уголках мира. Ее сравнивали с Вавилонской башней, и все предсказывали, что она не будет доведена до конца. Несмотря на всеобщее недоверие, башня была окончена и представляет в настоящее время чудо современного инженерного искусства.
Эйфелева башня – высочайшее здание в мире: она возвышается на 114 саж. и превосходит своею высотою все сооружения мира. Она выше башни Кельнского собора, выше башни Руанского собора, выше большой египетской пирамиды, одним словом, выше всех зданий, считавшихся до ее сооружения высочайшими в мире. Замечательно, что когда близко подходишь к этой башне, она не представляется такою высокою, какою оказывается в действительности. Хотя она вся выстроена из железа, но оставляет впечатление чрезвычайно легкой постройки. На нее можно подниматься по лестницам, устроенным внутри, а также на подъемных машинах… Лестницы башни удобны, с площадками, и такой подъем нисколько не утомителен. Что же касается до подъемных машин, то они, как и вся башня, поражают оригинальностью своего устройства: комнатки этих машин вмещают от 50 до 100 человек, а их приводят в движение посредством воды.
Когда достигаешь первого этажа башни, то глаза просто разбегаются: перед вами маленький городок с целым населением. Тут четыре больших зала, из которых одна занята выставкою, другая рестораном, кофейнею и пивной, и все эти залы так же прекрасны, как и все большие учреждения этого рода на бульварах. Здесь и там в этом первом этаже вы найдете киоски, в которых продают разные предметы, тут же резчик на стекле, здесь могут снять с вас портрет, там – сделать силуэт, тут же помещается и бюро управления башни. Каждая из этих зал выходит на прелестную террасу. И вся эта жизнь развертывается перед вами на высоте башен Собора парижской Богоматери в виду блестящего Парижа. Воздух здесь совершенно чистый, и уже в этом первом этаже дышится как то особенно легко, так как находишься выше того зараженного слоя воздуха, которым обыкновенно приходится дышать…
…Выше площадки третьего этажа – купол башни, в котором помещается огромный электрический фонарь; вместе с фонарями на других площадках он, когда стемнеет, ярко освещает всю Эйфелеву башню и придает ей поэтический вид…
Буржуазия
…Несмотря на весь шик и блеск французской женщины, положение ее весьма незавидно. Если незамужняя женщина и вдова еще пользуются кое-какими правами, то, выходя замуж, они совершенно утрачивают их. Муж имеет неограниченную власть над поступками жены, он имеет право из простого каприза запретить жене идти в театр, на вечеринку, наконец, не дозволить ей выходить из дому. Жена должна всегда находиться при муже, если он того возжелает, принуждена следовать за ним во всех его путешествиях. За измену муж может убить жену, и суд оправдает его. Эта деспотическая власть мужа простирается и на нравственную личность жены: закон разрешает мужу вскрывать ее частную переписку, но она не смеет сделать того же относительно писем мужа, так как это считается с ее стороны преступлением. Такое же неравенство в правах и по отношению к детям.
Родительская власть принадлежит во Франции только отцу: он может воспитывать ребенка, как и где пожелает: он один может позволить сыну оставить родительский кров, дать разрешение на брак и т. п., мать тут ни при чем. Что касается имущественных прав, то тут французское законодательство еще более несправедливо по отношению к женскому полу. Выходя замуж, женщина, по брачному контракту, может выговорить себе известную часть имущества, а затем все остальное ее достояние, по закону, поступает в нераздельное владение обоих супругов. Но брачный контракт может быть заключен только у богатых людей, громадное же большинство браков совершается без всякого брачного контракта. Но и в том, и в другом случае закон отдает в руки мужа распоряжение имуществом жены. Несмотря на существование брачного договора, жена не имеет права по своему усмотрению дарить, отчуждать, закладывать, приобретать, вообще распоряжаться своим имуществом…
…Первая наука, в которую мать старается посвятить свою дочь, – уменье одеться, уменье обращаться с самыми разнообразными туалетными вещицами, вроде пилочек, щеточек, ножниц, ножичков, скляночек, баночек, мазей, порошков, кисточек. Когда мать, гувернантка или окружающие заметят, что девочка не поступает по всем правилам кодекса светских приличий, ей начинают твердить, что она не мужичка, а парижанка, которой принадлежит весь мир, которую все превозносят за прелестные манеры, и она начинает мало-помалу сама сознавать свое величие, все более наблюдать за изяществом своих манер. В десять лет девочку отдают в пансион, где она получает крайне плохое образование. Под руководством монахини (парижанки до сих пор находят, что для девочки из порядочного дома монахиня лучшая воспитательница), она ведет суровую жизнь и постепенно привыкает душить в себе все законные чувства и проявления детской живости, утешая себя мыслью, что и на ее улице будет праздник: не даром же она парижанка. В восемнадцать лет она оставляет пансион…
…Громадное большинство парижанок – существа в высшей степени легкомысленные и пустые. Страсть к роскоши, желание казаться красивее, лучше одетою заставляет их всю жизнь отдаваться нарядам, выездам и самым пустым развлечениям. Если у парижанки высшего или среднего круга родится ребенок, что для нее всегда величайшее несчастье, она посылает его к кормилице в деревню на полтора, два года (только в самое последнее время начинают появляться матери, которые стыдятся отдавать свое дитя в полное распоряжение кормилиц и кормят его сами, но таких пока очень немного). Затем многие из них отдают ребенка особым воспитателям, куда-нибудь в провинцию, пока нельзя отдать его в учебное заведение. Но все-таки, в громадном большинстве случаев, дети остаются дома от 2 до 10 лет…
…Не следует думать, однако, что все парижанки высших классов буржуазии исключительно занимаются холей своего тела, пустыми светскими развлечениями, интригами и романическими авантюрами, – чрезвычайно много между ними и спортсменок. Как и у только что описанного типа парижанки, у спортсменок нет никаких высших идеалов и стремлений – их единственная цель закалить свои нервы, укрепить мускулы, одним словом, сделаться человеком вполне здоровым. Парижанки-спортсменки фехтуют, катаются на коньках, ездят на велосипеде, охотятся, стреляют, плавают, взбираются на высокие горы, занимаются греблею, делают самую разнообразную гимнастику, подымают тяжести, одним словом, посвящают всю свою жизнь спорту во всех видах. Спортом увлекаются здесь женщины всех классов общества, но им занимаются преимущественно парижанки из средней и высшей буржуазии, а также аристократки. Поставить единственной целью жизни свое здоровье – идеал слишком эгоистический, но все же он симпатичнее идеала того типа парижанок, которые ставят своей единственной задачей – нравиться мужчинам. Физическое здоровье, которого они достигнут, занимаясь спортом, может быть, скорее всего, разовьет в них презрение к пошлой, пустой, праздной жизни.
Бретань
Бретань – северо-западный полуостров Франции, на севере омываемый Ла-Маншем, а на западе Атлантическим океаном. Ее берега так изрезаны всевозможными изгибами и самыми причудливыми выемками, что представляются совсем изорванными. В этой стране повсюду видны дикие скалы с глубокими ущельями. Еще более суровый вид придают ей ланды – огромные бесплодные, песчаные пространства, занимающие около 3/4 Бретани. Однако нельзя сказать, чтобы вся Бретань носила мрачный характер. За скалистым прибрежьем океана иногда совершенно неожиданно попадаешь в местность, где растут громадные фиговые и гранатовые деревья, лавры, мирты, камелии. Долины, утонувшие в зелени густой листвы, чудные виды можно встретить и внутри Бретани, в местностях, наиболее защищенных от ветра. Но прелестные картины природы попадаются здесь гораздо реже, чем бесплодные ланды, скалы и песчаные горы – дюны, встречающиеся в очень многих прибрежных местностях. Эти дюны образовались из песка, выброшенного волнами со дна моря, а ветры потом снесли его в груды и холмы. Сильный ветер часто подымает песок дюн, несет его внутрь страны, что причиняет страшный вред; гонимый ветром песок покрывает густой, сплошной массой луга и обработанные поля и губит их.
Когда во время прилива морские волны громадными массами собираются у берегов, они с необыкновенной быстротой и шумом, напоминающим лязг цепей, надвигаются на песчаный берег и разбиваются о выдающиеся в море утесы. Быстрота прилива настолько велика, что всадник верхом не всегда в состоянии ускакать от набегающей воды. Как только раздался отдаленный рокот, предвещающий приближение прилива, приходится бежать от него как можно дальше. Горе тому, кто не успеет убраться вовремя. Дойдя до своего предела, море, быстро рокоча, бурля и вздуваясь пеной, уходит назад, обнажая дно. Эти приливы и отливы, сталкиваясь между собой, образуют ужасающие водовороты. Море, окружающее Бретань, постоянно находится в волнении: когда приливы поднимаются на неимоверную высоту, волны… вокруг ревут, мечутся, хлещут, как бешеные, надвигаются на утесы с ошеломляющей быстротой и силой, – в такое время обыкновенно и разражаются ужасающие бури, которые происходят в Бретани чрезвычайно часто…
…В Бретани среди простонародья несравненно больше бедняков, чем где бы то ни было во Франции, что происходит от постоянных неурожаев. Да и возможно ли получать богатую жатву, когда зерновой хлеб приходится засевать на гранитной плоскости, покрытой лишь легким слоем земли, а еще чаще встречаются огромные каменистые пространства, бесконечные ланды, дюны и скалы. Правда, в некоторых местностях Бретани ланды возделываются, и если затратить на их обработку много труда, они дают впоследствии порядочный урожай. Но в этой стране еще до сих пор много остается местностей, покрытых нетронутыми ландами. Вообще земледелием в Бретани занимаются преимущественно у морского побережья, где жители могут оплодотворять свои поля водорослями и другими морскими растениями, а также мелкими раковинами, которых так много в песке, на дне бухт…
…Дома бретонцев небольшие, двухэтажные, исключительно каменные, крыты черепицей, а изредка и соломою. Однако, эти соломенные крыши так прочны, что выдерживают много лет и покрываются зеленым мхом или травою. Камень, из которого строят дома, очень крепкий, прочный, а потому тут немало встречаешь жилищ, которые стоят более двух, трех столетий. Лишь в красивых приморских местностях, куда с каждым годом наезжает все больше публики проводить летнее время, строят дома на новый лад. Двухэтажный дом можно найти лишь у людей зажиточных; у бедняков жилища представляют жалкие хижины, с одной комнаткой для всех членов семьи и для домашних животных, отделенных только легкой перегородкой.
В каждом доме старинная кровать громадных размеров, одна сторона которой отодвигается в виде решетчатой дверцы; когда она отодвинута, открывается вход на кровать, на которой навалена груда перин, прикрытых одеялом, и огромное количество подушек. К этой кровати прикреплены подвижные шторки или полог. Бретонцы, ложась спать, задергивают полог и таким образом раздеваются и спят, точно в отдельной комнате. Взобраться на такую постель, возвышающуюся от пола, по крайней мере, на два аршина, можно только посредством длинного ларя, который стоит у кровати и на котором спят дети. Направо стоит шкаф, украшенный колоннами и с множеством блестящих медных полос, скобами и бляхами. Медные украшения этого шкафа, составляющего гордость бретонки и главное ее богатство, стараются перед праздниками так очистить, чтобы они блестели, как золото. Кроме кровати, сундука и шкафа, вы найдете в доме бретонца две-три скамьи.
Поделиться книгой: