Слуги правосудия

— Благодарю вас, нет никакой необходимости. Так вы говорили…

— Говорила?

— Ваша… подруга, — произнося это, лейтенант Оун задавала мне вопросы, шевеля пальцами, — выкапывала клубни возле запретных зон. И?

Я показала лейтенанту место, где та, скорее всего, копала клубни, — я патрулировала по всему Орсу, видела, как входят и выходят лодки, видела, где они были ночью, когда гасили свет, и, может быть, даже думали, что становились невидимыми для меня.

— И… — продолжила Дэнз Ай, — они кое-что нашли.

«Кто-нибудь исчез?» — спросила меня безмолвно встревоженная лейтенант Оун. Я ответила отрицательно.

— Что они нашли? — спросила вслух лейтенант у Дэнз Ай.

— Винтовки, — ответила Дэнз Ай так тихо, что лейтенант Оун едва расслышала. — Целую дюжину, с прежних времен. — Она имела в виду до аннексии. Всех Шиз’урнианских военных лишили оружия, ни у кого на планете не должно было быть никаких винтовок, о которых бы мы не знали. Этот ответ так поразил лейтенанта Оун, что она никак не реагировала на него целых две секунды.

Затем нахлынули замешательство, тревога и смятение. «Почему она рассказывает мне об этом?» — безмолвно спросила меня лейтенант.

— Кое о чем поговаривают, лейтенант, — сказала Дэнз Ай. — Возможно, вы слышали.

— Все время о чем-то поговаривают, — согласилась лейтенант Оун, и ответ был настолько шаблонным, что мне даже не пришлось переводить, она могла сказать это на местном диалекте. — Как еще людям проводить время?

Дэнз Ай жестом выразила согласие с этим общим местом. Терпение лейтенанта Оун подошло к концу, и она перешла в прямую атаку.

— Их могли положить туда перед аннексией.

Дэнз Ай отрицательно повела левой рукой.

— Месяц назад их там не было.

«Кто-то нашел спрятанное еще до аннексии оружие и перенес его туда?» — безмолвно спросила меня лейтенант Оун. Вслух она задала вопрос:

— Когда люди беседуют, они упоминают о появлении дюжины винтовок под водой в запретной зоне?

— Такие винтовки бесполезны против вас. — Из-за нашей брони, вот что Дэнз Ай имела в виду. Радчаайская броня — это, по существу, непроницаемый силовой щит. Я могла развернуть свой мысленным усилием, как только пожелаю. Устройство, которое его генерирует, имплантировано каждому из моих сегментов, есть оно и у лейтенанта Оун, но внешнее. Оно не делает нас совершенно неуязвимыми, и в бою мы иногда носим под ним настоящую броню, облегченную и на шарнирах, которая прикрывает голову, конечности и торс, но даже без этого пара винтовок не причинит особого вреда никому из нас.

— Тогда для кого предназначены эти винтовки? — спросила лейтенант Оун.

Дэнз Ай задумалась, нахмурившись и покусывая губу, а потом сказала:

— Танмайнды больше походят на радчааи, чем мы.

— Гражданин, — произнесла лейтенант Оун, преднамеренно сделав заметное ударение на этом слове, которое, собственно, является первым значением слова радчааи, — если бы мы собирались кого-нибудь застрелить, мы бы уже это сделали. — «Уже сделали на самом деле». — Нам не нужны тайные запасы оружия.

— Поэтому я и пришла, — сказала Дэнз Ай эмоционально, словно объясняя нечто ребенку в очень простых выражениях. — Когда вы убиваете человека, вы говорите почему и не оправдываетесь. Таковы радчааи. Но когда орсианцев убивали раньше, до того как вы пришли, в верхнем городе всегда заботились об оправдании. Когда там хотели кого-то убить, — стала объяснять она в ответ на непонимание и потрясение лейтенанта Оун, — они не говорили: «Ты доставляешь нам неприятности, и мы хотим, чтобы ты исчез», — а потом стреляли. Они говорили: «Мы всего лишь защищаемся», — а после того как человек умер, обыскивали тело или дом и находили оружие или уличающие послания.

Смысл был ясен, и она говорила искренне.

— Тогда как же получается, что мы похожи?

— У вас те же боги. — (Это не так, не в полной мере, но этот домысел поддерживался и в верхнем городе, и повсюду.) — Вы живете в ограниченном пространстве, вы закутываетесь в одежды. Вы богаты, танмайнды богаты. Если кто-нибудь в верхнем городе, — (и здесь, я полагала, она имеет в виду кого-то определенного), — станет вопить, что некий орсианин им угрожает, большинство радчааи поверят ей, а не какому-то орсианину, который наверняка лжет, чтобы защититься.

Так вот почему она пришла к лейтенанту Оун — чтобы радчаайским властям было совершенно ясно, что она — и другие жители нижнего города — не имеет никакого отношения к тайному складу оружия, если дело дойдет до предъявления обвинения.

— Орсиане, танмайнды, моха, — произнесла лейтенант Оун, — все это теперь ничего не значит. С этим покончено. Все здесь теперь радчааи.

— Как скажете, лейтенант, — ответила Дэнз Ай тихо, почти без выражения.

Лейтенант Оун пробыла в Орсе достаточно долго, чтобы распознать завуалированное несогласие. Она попыталась изменить подход.

— Никто не собирается никого убивать.

— Разумеется нет, лейтенант, — согласилась Дэнз Ай, но тем же тихим голосом. Ей было достаточно лет, чтобы знать по собственному опыту, что мы убивали людей в прошлом. Едва ли можно обвинять ее за опасения, что мы можем поступать так и в будущем.

После того как Дэнз Ай ушла, лейтенант Оун погрузилась в размышления. Никто не мешал им, день был спокойным. В храме, залитом внутри зеленым светом, верховная жрица повернулась ко мне и сказала:

— Некогда здесь было два хора, по сотне голосов в каждом. Тебе бы понравилось.

Я видела записи. Иногда дети приносили мне песни, которые были далекими отголосками той музыки, звучавшей пятьсот и более лет назад.

— Мы уже не те, что были, — сказала верховная жрица. — Все в конце концов проходит.

Я с этим согласилась.

— Возьми вечером лодку, — сказала лейтенант Оун, наконец пошевелившись. — Посмотри, нет ли в том месте каких-нибудь указаний на то, откуда появилось оружие. Я решу, что делать, когда разберусь, что происходит.

— Да, лейтенант, — сказала я.

Джен Шиннан жила в верхнем городе, за Преддверием Храма. Лишь немногие орсиане, которые жили в верхнем городе, не были слугами. Дома там отличались от зданий нижнего города: крыши — с коньком, центральная часть каждого этажа окружена стенами, но окна и двери спокойными ночами оставались открытыми. Весь верхний город был построен на старых развалинах и, соответственно, гораздо позже, чем нижний, в последние лет пятьдесят или около того, и в нем значительно больше применялась система кондиционирования воздуха. Многие жители носили брюки и рубашки и даже куртки. Радчаайские иммигранты, которые жили здесь, предпочитали более традиционную одежду, и лейтенант Оун, нанося визиты, надевала свою форму, не испытывая неловкости.

Но лейтенант всегда чувствовала себя не в своей тарелке, посещая Джен Шиннан. Ей не нравилась Джен Шиннан, и, хотя, разумеется, на это не было и намека, весьма вероятно, что лейтенант Оун тоже не очень нравилась Джен Шиннан. Такое приглашение было сделано только по общественной необходимости, ведь лейтенант Оун — местный представитель радчаайской власти. Застолье этим вечером было необычно скромным: только хозяйка, ее двоюродная сестра, лейтенант Оун и лейтенант Скаайат.

Лейтенант Скаайат командовала подразделением Семь Исса «Правосудия Энте» и управляла территорией между Орсом и Коулд-Весом — по большей части сельскохозяйственной местностью, где Джен Шиннан и ее кузина владели земельными участками. Лейтенант Скаайат и ее воинская часть помогали нам во время сезона паломничества, поэтому ее знали в Орсе почти так же хорошо, как лейтенанта Оун.

— Они реквизировали весь мой урожай, — заявила кузина Джен Шиннан, владелица нескольких тамариндовых садов неподалеку от верхнего города. Она многозначительно постучала вилкой по своему блюду. — Весь урожай.

Центральная часть стола была уставлена подносами и блюдами с яйцами, рыбой (не с заболоченного озера, а с моря за ним), цыпленком со специями, хлебом, тушеными овощами и полудюжиной различных закусок.

— Они не заплатили вам, гражданин? — спросила лейтенант Оун, произнося слова медленно и тщательно, как всегда, когда беспокоилась о том, как бы не проявился ее акцент.

Джен Шиннан и ее двоюродная сестра говорили на радчааи, поэтому необходимости в переводе не было, и можно было не опасаться ошибиться в роде, общественном положении или чем-то еще, имевшем существенное значение на танмайндском или орсианском.

— Верно, но я, безусловно, получила бы больше, если бы могла отвезти его в Коулд-Вес и продать самостоятельно!

Было время, когда собственника имущества вроде нее убили бы сразу, чтобы чей-нибудь клиент мог вступить во владение ее плантацией. Действительно, немало Шиз’урниан умерли на начальных стадиях аннексии просто потому, что были препятствием.

— Я уверена, что вы понимаете, гражданин, — сказала лейтенант Оун, — распределение продовольствия — это проблема, которая все еще находится в процессе разрешения, и все мы должны претерпеть некоторые трудности, пока это завершится. — Когда она испытывала неловкость, то выражалась нехарактерно официальными фразами, подчас — угрожающе сложными.

Джен Шиннан указала на полное блюдо из хрупкого бледно-розового стекла.

— Еще одно фаршированное яйцо, лейтенант Оун?

Лейтенант Оун подняла руку в перчатке.

— Они очень вкусны, но нет, благодарю вас, гражданин.

Но кузина, закусив удила, понеслась по прямой, с которой ей было уже не свернуть, несмотря на дипломатичную попытку Джен Шиннан увести разговор в сторону.

— Но ведь фрукты — не такая уж необходимость. Тамаринды, подумать только! И непохоже, что кто-нибудь голодает!

— Разумеется! — охотно согласилась лейтенант Скаайат. Она радостно улыбнулась лейтенанту Оун. Лейтенант Скаайат — смуглокожая, с янтарными глазами, аристократичная, лейтенант Оун совсем не такая. Один из ее солдат из Семь Исса стоял возле меня, у двери столовой, так же безмолвно вытянувшись в струнку, как и я.

Хотя лейтенанту Оун очень нравилась лейтенант Скаайат и она оценила ее сарказм, она не смогла заставить себя улыбнуться в ответ.

— Не в этом году.

— Твой бизнес идет лучше, чем мой, кузина, — сказала Джин Шиннан умиротворяющим тоном. Она тоже владела земельными угодьями неподалеку от верхнего города. Но у нее также были и землечерпалки, безмолвно застывшие в болотистой воде. — Хотя мне не стоит слишком уж печалиться, ведь хлопот было невпроворот, а отдача просто ничтожна.

Лейтенант Оун открыла было рот, собираясь что-то сказать, но тут же его закрыла. Лейтенант Скаайат увидела это и произнесла, четко, изысканно и легко выпевая гласные:

— Что там, еще три года ограничений на рыбную ловлю?

— Да, — подтвердила лейтенант Оун.

— Глупость, — заявила Джин Шиннан. — Из лучших побуждений, но глупость. Вы видели, как все обстояло, когда прибыли сюда. Как только снимете запрет, всё тут же выловят начисто. Орсиане, возможно, являлись великим народом, но они уже не такие, как их предки. У них нет никакого честолюбия, все мысли — только о краткосрочной выгоде. Если им показать, кто здесь хозяин, то они могут быть вполне покорными, как, я уверена, вы заметили, лейтенант Оун, но в своем естественном состоянии они, за немногими исключениями, инертны и суеверны. Хотя, я полагаю, это и есть результат жизни в Преисподней. — Она улыбнулась собственной шутке. Ее кузина откровенно расхохоталась.

Живущие в космическом пространстве народы Шиз’урны делят вселенную на три части. В середине располагается обычная среда обитания людей: космические базы, корабли, жилища. Вне этого Чернота: небеса, дом бога и всего святого. А внутри гравитационного колодца самой планеты Шиз’урна — или, в сущности, любой планеты — лежит Преисподняя, страна мертвых, из которой человечеству нужно было бежать, чтобы полностью освободиться от ее демонического влияния.

Вы можете увидеть, что радчаайская концепция вселенной как самого бога может показаться похожей на представление танмайндов о Черноте. Но для радчааи немного странно слышать, как те, кто верит, что гравитационные колодцы — это царство мертвых, называют людей суеверными за поклонение ящерице.

Лейтенант Оун выдавила вежливую улыбку, а лейтенант Скаайат сказала:

— И тем не менее вы тоже живете здесь.

— Я не путаю абстрактные философские концепции с реальностью, — заявила Джен Шиннан. Хотя это тоже прозвучало странно для радчааи, которые понимали, что значило для торговца-танмайнда спуститься в Преисподнюю и вернуться. — Серьезно, у меня есть теория.

Лицо лейтенанта Оун, знакомой с несколькими танмайндскими теориями об орсианах, приняло нейтральное, почти любознательное выражение, и она вежливо произнесла:

— Да?

— Поделитесь! — поощрила лейтенант Скаайат. Кузина, которая мгновением раньше отправила в рот добрую порцию цыпленка со специями, одобрительно махнула вилкой.

— Все дело в том, как они живут: совершенно открыто, без ничего, кроме крыши, — сказала Джен Шиннан. — У них нет никакой частной жизни, никакого ощущения своей индивидуальности, вы понимаете — никакого чувства обособленной личности.

— Не говоря уже о частной собственности, — подхватила Джен Таа, проглотив своего цыпленка. — Они думают, что можно просто войти и взять, что захочется.

На самом деле, существовали правила — пусть и негласные — о входе в дом без приглашения, и воровство в нижнем городе случалось редко. Лишь изредка в сезон паломничества, в другое время — почти никогда.

Джен Шиннан жестом подтвердила свое согласие.

— И никто здесь никогда не голодает на самом деле. Никто не должен работать, они просто ловят рыбу в болоте. Или обирают приезжих во время сезона паломничества. У них нет никакой возможности развить в себе честолюбие или желание совершенствоваться. И они не развивают в себе — не могут на самом деле развить никакой изысканности, никакого… — Она остановилась в поисках подходящего слова.

— Внутреннего мира? — предложила лейтенант Скаайат, которая наслаждалась происходящим куда больше, чем лейтенант Оун.

— Точно! — согласилась Джен Шиннан. — Внутреннего мира, да.

— Итак, ваша теория, — сказала лейтенант Оун угрожающе спокойным тоном, — заключается в том, что орсиане на самом деле — не люди.

— Ну, не личности, — Джен Шиннан, казалось, почувствовала, что сказанное ею разозлило лейтенанта Оун, но не была в этом полностью уверена, — как таковые.

— И конечно, — вставила Джен Таа, ничего не заметив, — они видят, чем мы обладаем, и не понимают, что нужно работать, чтобы вести такой образ жизни, и завидуют, и возмущаются, и обвиняют нас за то, что мы не позволяем им иметь этого, тогда как если бы они только работали…

— Они посылают все свои деньги на поддержку того полуразрушенного храма, а потом жалуются на свою бедность, — продолжала Джен Шиннан. — И они выудили всю рыбу из болота, а потом обвиняют нас. Они и вас, лейтенант, обвинят, когда вы вновь откроете запретные зоны.

— А то, что вы тоннами вынимали ил, чтобы продавать его как удобрение, не имело никакого отношения к исчезновению рыбы? — спросила лейтенант Оун, и ее голос прозвучал резко. На самом деле удобрение было побочным бизнесом от основного по продаже ила для религиозных целей танмайндам, обитавшим в космосе. — Это произошло из-за безответственного рыболовства со стороны орсиан?

— Ну конечно, немного это повлияло, — сказала Джен Таа, — но вот если бы они управляли своими ресурсами должным образом…

— Совершенно верно, — согласилась Джен Шиннан. — Вы обвиняете меня в том, что я погубила рыбную ловлю. Но я дала тем людям работу. Возможность сделать свою жизнь лучше.

Лейтенант Скаайат, должно быть, почувствовала, что лейтенант Оун находится на опасной грани.

— Знаете, система обеспечения безопасности на планете очень отличается от той, что используется на базе, — произнесла она весело. — На планете всегда будет некоторое… проскальзывание. Нечто, чего не видно.

— А, — сказала Джен Шиннан, — но вы всех нас пометили, так что вы всегда знаете, где мы.

— Да, — согласилась лейтенант Скаайат. — Но мы не всегда наблюдаем. Полагаю, можно создать достаточно большой искусственный интеллект, чтобы держать под наблюдением целую планету, но не думаю, чтобы кто-то пытался это сделать. Хотя база…

Я наблюдала за лейтенантом Оун, которая видела, как лейтенант Скаайат захлопывает капкан, в который Джен Шиннан влезла несколько ранее.

— На базе, — сказала лейтенант Оун, — ИИ видит все.

— Гораздо легче управлять, — радостно согласилась лейтенант Скаайат. — Система безопасности почти не нужна. — Это было не вполне верно, но момент был неподходящий, чтобы на это указывать.

Джен Таа опустила свою вилку.

— Наверняка ИИ не все видит. — (Оба лейтенанта промолчали.) — Даже когда вы?..

— Всё, — ответила лейтенант Оун. — Я вас заверяю, гражданин.

Воцарилась тишина почти на две секунды. Губы стоящего рядом со мной стража из подразделения Семь Исса лейтенанта Скаайат чуть дернулись. Быть может, это конвульсивное сокращение мышц, но я подозревала: это внешнее проявление того, что услышанное ее позабавило. Военные корабли были оснащены ИИ, как и базы, так что в жизни радчаайских солдат уединения не бывало никогда.

Лейтенант Скаайат прервала молчание:

— Ваша племянница, гражданин, проходит в этом году испытания?

Кузина сделала утвердительный жест. Пока ее земельные угодья обеспечивают доход, ни ей, ни ее наследнику назначение не понадобится, и эта земля могла поддерживать немало наследников. Племянница, однако, потеряла родителей во время аннексии.

— Эти испытания… — сказала Джен Шиннан. — Вы их проходили, лейтенанты?