Помоги проекту - поделись книгой:
Вот поэтому, дорогая моя визави, этот день я всю жизнь считаю своим личным праздником! Свою первую ракету, их всегда называли изделиями, я увидел в городе Подлипки, ныне Королёв он зовётся. Ежели ездили по Ярославке, могли за загадочным забором видеть очень высокое здание, фигурно выложенное кирпичом. Это КИС – Контрольно-испытательная станция. Она такой высокой строилась для того, чтобы ракету можно было на неё поместить и проверять в стоячем положении. Когда КИС уже был построен, кто-то из учёных мужей неожиданно додумался, что ракету при наземных испытаниях можно и положить, а приборы на кабелях вынести наружу и установить, как нужно и в каком нужно положении… Ну да ладно… Сейчас-то там всё по-новому! «Буран» и «Мир» стоят уже в усовершенствованном КИСе! «Буран»? Да, да, тот самый… Но врать не буду, по «Бурану» я не работал. Но лазить – лазал, в кабине сидел даже, пока кресла не демонтировали. В ночную смену в них ребята покемарить, подремать устраивались… Что вы так смотрите? Так и было! Когда готовили первый спутник, Королёв говорил, что работа, настоящая работа, начинается, когда заканчивается восторженность!.. За тридцать пять лет вот такой вот работы восторженность моя давным-давно… Но не гордость за эту работу! Гордость – это у меня до могилы! На площадке КИСа, на стапелях стоят и семьсот тридцать вторые, и шестьсот пятнадцатые, – это «Союзовские», «Про-грессовские», «Мировские» блоки, навороченные электроникой. Здесь прошли годы моей жизни! В проекте одного только «Мира» я проторчал более двух лет! Причём безвылазно! Не каждая жена такие разлуки выдержит… Ну да это уже отдельная тема… Ровно сто электронных блоков прошло через мои руки! На нас работали два завода в Ижевске, три в Харькове, Киев, уж не говоря о Москве и ближнем и дальнем Подмосковье! Первый технологический комплект так быстро доделали, что не успели изготовить для него контрольно-проверочную аппаратуру, и изделия, несущие сложнейшие электронные схемы, шли на объекты без проверки. В день, когда всё это хозяйство отправили на полигон, у меня случилось прободение язвы, и о пуске космического корабля я узнал по радио, в больнице… Это был февраль восемьдесят шестого…
В разговоре время летело незаметно, ночь перевалила за ноль часов. Мы потихоньку закусывали, откуда-то появилась ещё одна чекушка «Русской»… Я уже не стеснялась своего любопытства, но и перебивать рассказчика мне не особо хотелось:
– А сейчас вы в какие Палестины?
– А сейчас, милая барышня, я впервые в жизни еду в славный город Самару! В Самару – впервые, хотя в городе Куйбышеве, как она раньше называлась, я прожил в общей сложности более трёх лет, по двести двадцать суток в году! Тридцать дён в командировке, дома отмоешься, переоформишься, и опять… на тридцать дён… В общаге на Юбилейной улице даже своя комната была, крошечная: две кровати, две тумбочки, но зато ключ от этого счастья уже кроме нас никому не давали! Привезёшь, бывало, апельсинчиков килограмма два, мясца, ребятам, которые на объекте… время-то было голодное для командированных. Ну и спиртику! Спирт мне на нашем «почтовом ящике» давали без официальных бумаг, естественно – такое отношение тоже заработать нужно уметь было! Но я не злоупотреблял, в месяц бутылочку возьмёшь – пустячок, а приятно! А вообще-то на объектах, в командировках, всё больше к «бормотухе» обращались, это разливной портвейн такой, это вам для информации… так сказать…
…Знаете, я на всю жизнь запомнил майора Андрейко Петра Николаевича, «хозяина» сооружений на «двойке»… Этот человек готовил пуски практически всех наших космонавтов, стоя на подножке мотовоза, вывозил ракеты-носильщики на стартовую, где и дневал и ночевал последние предстартовые двое суток. Во всём этом огромном хозяйстве, включая и кислородно-азотный завод, и складские площадки, он чувствовал себя едва ли не уверенней, чем на собственной кухне! Потом Петра Николаевича повысили, произвели в командиры части, по-моему, на девяносто пятой площадке. А уж там случилось несчастье: подрались солдаты разных национальностей… Дело дошло до того, что одни других заперли в бане и подожгли, а выскакивающих из огня били до смерти пряжками солдатских ремней, намотанных на кулак… Такое командиру не прощают… Он был конкретно понижен в должности и в звании и снова появился на «двойке»… Мужик, скажу я вам, – слуга царю, отец солдатам! Остёр на язык, строг, но без грубости. Повышал голос только при громко работающей рядом технике. Не дурак был выслушать анекдотец, хотя лично от него я анекдотов не слышал…
…Помню, как работали над спутником в Красноярске двадцать шестом. Сейчас его обозвали Железногорском почему-то. Какие там железные горы? Бред! Вот плутоний там обогащают, это да, это я знаю, да ещё говорят, что тоннель там под Енисеем на левый берег, вроде бы как хранилище ядерных отходов… Американцы со своей космической техники засекли, когда радиация в речной воде появилась… Городок небольшой, но очень симпатичный, за колючей проволокой правда… Пропуск туда в Москве через министерство мы каждый год переоформляли, порядок такой, секретность особая. Город новый, нет и пятидесяти лет, от прошлого только условные географические названия остались: «элка», «эмка»… Это раньше лагеря да зоны там были: объект «Л», объект «М»… А красотища там! Не передать! Сопки вокруг такие живописные!.. Как-то по осени, в октябре месяце, ярко-жёлтые от листвы сопки в один миг стали чёрными. А как ветер поднялся, как дунул хорошенько, так всю листву и скинуло напрочь, только ёлки одетыми остались. Это когда при очередном пуске экипажа на долговременную орбитальную станцию на старте неожиданно включился двигатель второй ступени. Вторая ступень прожгла первую, всё полыхнуло, но экипаж благополучно взлетел километра на три, и был отнесён системой ещё километра на четыре в сторону… Космонавты обо всём сообразили только в момент приземления, всё думали, что полёт проходит нормально. Даже умудрились доложить в центр управления полётом, что пролетают Ленинск… Вот такой казус… Так вот к чему это я? Октябрь считается проклятым месяцем для Байконура! Двадцать четвёртого октября шестьдесят четвёртого года при запуске изделия погиб маршал Неделин, и… ещё многие с ним. На месте его гибели, говорят, только золотая капелька от медали Героя Советского Союза осталась… В Ленинске, в братской могиле больше пятидесяти человек после того неудачного пуска… Рядом, в такой же братской – восемь… Это уже двадцать четвёртого октября шестьдесят седьмого произошло… Можно, конечно, продолжить этот трагический список, только вот не хотелось бы пугать вас на ночь глядя… Скажу только, что есть приказ, запрещающий пуски двадцать четвёртого октября…
…Несколько объектов мы пускали со знаменитой ныне Плесецкой. Вообще-то это название станции, а сам город называется Мирный. Там по тайге много стартовых площадок разбросано под разные типы ракетоносителей. Как пуск, так всех сгоняют в убежище, в подвал монтажно-испытательного корпуса. И вот вам пример российских контрастов! Пуск ракеты, какой нет ни у кого в мире, можно сказать, на острие науки и техники, а строй солдат, обслуживающих площадку, идёт с керосиновыми лампами «летучая мышь»! Так вот о чём это я… А! Вот… займёшь обычно место у двери убежища перед пуском, и как только ОНА загрохочет – выскакиваешь, чтобы увидеть происходящее действо! Это, скажу я вам, зрелище! Особенно ночной пуск! Ради этого стоит жить! Вот только представьте себе: среди чёрной ночи лучами прожекторов выхвачена стартовая площадка… Где-то, по границе света и тьмы, стоят пожарные машины… Фермы обслуживания космического корабля уже откинуты в стороны и ракета, освобождённая от этих коряг, сияет, будто ёлочная игрушка! Резкий всплеск красноватого огня… Несколько секунд ничего не меняется… И вот потихо-оньку, сни-изу появляется рыжий гептиловый дым, который постепенно начинает заволакивать ракету… И, будто не желая утонуть в этом дыму, она ме-едленно начинает из него выползать… Ме-едленно, потом быстрее, ещё быстрее, и вот уже она пошла в сторону…
– А почему, кстати, в сторону?
– Ну, то, что в сторону – это нам только так кажется! Ракета отрывается от Земли и летит вертикально в своей системе координат, а мы, вместе с Землёй, под ней вращаемся со скоростью тридцать км в секунду. Поэтому так нам и кажется… Так вот… потом хорошо видно отделение первой ступени, свечение двигателей… И вскоре всё это хозяйство в виде звёздочки уходит за горизонт… Да-а-а-а, есть, что внукам рассказать на старости лет… Ну всё! Заговорил я вас совсем, заболтал! Простите уж… Спать пора давно, скоро рассвет…
Рано утром, уже на самарском перроне, мой попутчик достал из портфеля сложенный вчетверо листок:
– Это вам, милая барышня, довесок к моему рассказу… Много лет в портфеле катается со мной эта бумажка. Для жены писал, а отдать как-то, знаете ли, не сложилось…
Как оказалось, это были стихи…
Узел
– Скорая! Ну наконец-то! Как хорошо, что вы быстро приехали! Доктор, доктор, это я её нашла! Я! Я вот… тут… с собачкой… как обычно… вечером вышла, смотрю – лежит… ну женщина эта… Её уж снегом начало заносить, метель-то какая на дворе! Даже прям и не знаю, как увидела я её? Подошла ближе-то, гляжу – кровь, кровь на руках у ней, и пальтишко в крови, и стонет она тихохонько… Ну так я сразу звонить и стала, вас вызывать, мобильник-то завсегда у меня с собой, в кармане… – Что вы ещё видели, бабуля? Ничего? Совсем ничего? Точно? Отойдите в сторону, не мешайте, мне нужно осмотреть женщину срочно, срочно, понимаете?.. Ч-чёрт, да помогите же пальто ей расстегнуть… Та-ак, ребята, похоже, ножевое, брюшная полость, кровотечение… Женщина! Ау! Меня слышим?.. Говорить можем?..Ясно… Сознание спутанное – рассказа в деталях мы от дамочки не добьёмся! Быстро носилки!.. Загружаем в машину!.. Михал Иваныч, в полицию набери, криминал… Бабуля, до приезда наряда полиции сможете на месте происшествия покараулить?.. Отлично!.. Таня, быстро салфетки с физраствором на рану! Таня, Вы сколько фельдшером? Уже полгода??? Где оперативность, Таня? Катетер срочно в вену! Да в любую, в любую, которую хорошо видно! Промедол в капельницу, физраствор… медленно, полиглюкин… Всё по схеме… Медленно капаем, Таня, медленно, иначе усилишь кровотечение… Попробуем потянуть время… Попробуем… Большей помощи мы не окажем, таких в машине не спасают… Поехали, Михал Иваныч, времени у нас в обрез… вернее, у неё… Так что по возможности побыстрее уж, сам понимаешь… ситуация критическая… – Понимаю, доктор, не первый день с вами в одной упряжке катаемся… Минут за 15 долетим до больницы, пробок нет, время позднее…
– Сестрички, какое, на хрен, Приёмное отделение??? Дамочку в Экстренную операционную надо! Где дежурный хирург по Экстренной? Анестезиолог ответственный где? Реаниматолога нужно! Таня, сопроводите каталку! Я догоню! Бегом, Таня! Бегом, я сказал! Лифт слева по коридору, второй этаж, дорогу помните, Таня, в опер-блок? Ну точно курица, блин, варёная! Ну никому ничего не надо! Сестрички, заводим историю болезни! Пишем, быстро… быстро можем писать? Дай вам бог не болеть никогда! Пишем… Пишем быстро… Все в сопровождающих бумагах… Неизвестная, пол женский, возраст… возраст примерно 40–45, без документов, доставлена нарядом Скорой помощи № 633467 подстанция № 10, район обслуживания САО, с адреса: Бескудниковский бульвар, около дома № 25. Диагноз: ножевое ранение брюшной полости… Записали? Дайте мне историю болезни, я сам поднимусь и передам… Вы пока раскачаетесь… мать вашу… Ох, дай вам Бог не болеть никогда!
– Сергей Андреевич, разве вы оперировать будете? Вы же смениться должны были вечером? А где дежурный хирург? Сегодня же Овчинников дежурит!
– А вы его видели сегодня, Лидочка? Нет? А я видел! И не один раз! Сейчас его уже не поднять с дивана в ординаторской, во второй хирургии… Не, ну я понимаю, всё понимаю, можно позволить себе выпить, но работа есть работа, нельзя же так опускаться!.. Зато находиться у стола рядом с вами, Лидочка, – это просто подарок судьбы! Более грамотного анестезиолога в жизни не встречал!
– Однако это не даёт вам права щипать меня за задницу при первом удобном случае, Сергей Андреевич!.. Бригада на месте, больная подготовлена, на столе, пару раз приходила в себя, пыталась говорить, анализы уже отправили в лабораторию, с результатами УЗИ сейчас вас ознакомлю, нейрохирург осмотрел – пациент не его…
– Всё понял, моюсь и бегу! Морозов будет ассистировать… Подключайте пациентку к мониторингу…
– Как зовут вас? Как вас зо-вут? Имя помните своё? Посмотрите мне в глаза! В гла-за! Как ва-ше имя? Как? Мария? Маша, значит… Очень хорошо, Маша. Всё будет отлично, Маша, вот увидите! Я ваш анестезиолог, Маша… сейчас спать будем… спать… Девочки, дормикум пять кубов на физрастворе… Дексазон двенадцать… Где хирурги? Моются? Маша, спим… За-сы-па-ем… Катетер в под-ключичку срочно!.. Фентанил ноль два, на физрастворе… Ардуан – один… Сатурация восемьдесят… Ч-чёрт!.. Чё за хр-рень происходит?.. Диприван сто!.. Еще пятьдесят!.. Листенон сто!.. Интубируем! Быстро! Клинок… Трубка восемь!.. Не вижу, не вижу… Стоп! Вижу! Та-а-а-ак… та-а-а-ак, дышим… переключаем на искусственную вентиляцию лёгких… Ардуан три куба еще, фентанил повторить! Дальше пойдём на севоране… Зонд в желудок… Мочевой катетер… Наконец-то, Сергей Андреевич! Заждались!
– Лида, что, давление падает? Не спим! Начинаем… идём на лапаротомию и ревизию… Скальпель… Коагуляция…зажим… Кровит… е…тут печень… Давление какое? Семьдесят? А чё так мало?.. А поднять? Поднять срочно! Крови-и-и-ит… салфетки, салфетки, больше салфеток, физраствор горячий! Что там с кровью?
– Плазму заказали, третья плюс… Сейчас будет! Что там у вас?
– Воротная вена… хр-реновая ситуация, девочки-мальчики! Это ж надо так войти! Это ж расхреначить можно так только профессиональным охотничьим ножом, мля! Сколько кровопотеря? Два? Это, по-вашему, два! Тут больше трёх литров, точно! Салфетки… ещё салфетки… ещё! Коагуляция… зажим…быстрее, мать вашу! Спим???
– Давление падает, Сергей Андреевич! Плазма пришла, размораживаем! Частота сердечных сокращений сорок! Сорок… Срочно атропин! Готовим адреналин! Пока в шприце пусть будет!.. Быстрее, девочки! Есть адреналин?.. Атропин ушел?.. Еще атропин!.. Сергей Андреевич, сердце шалит… Фибрилляция на мониторе… Ну началось!.. Давление падает… вазопрессоры идут… Увеличим! Снова падает… падает… Дефибриллятор быстро!!! Катя, тащи сюда! Морозов, да помогите же!.. Сергей, фигня какая-то… происходит… Фигня…
– Фигня – это у тебя в лифчике, Аида… Вот там фигня – точняк!..
– За лексиконом следим, Сергей Андреевич! Рапорт захотели? Давно не было?.. Катюша, датчики есть? Начинаем дефибрилляцию! Хирурги, руки убрать! Отошли все! Разряд пятьдесят! Руки, на́ хрен, убрали! Чё, жить надоело??? Адреналин! Ещё! Ещё! Отошли все! Разряд сто!.. Гормоны!.. Двести разряд!.. Датчик слетел, овцы!!! Не вижу ЭКГ уже минут пять! Быстро! Не тянет, не тянет… Адреналин ещё!.. Да, три куба в минуту! Катя, ответственному набери срочно!.. Нет, всё… всё… Остановка… Пробуем ещё! Руки от поля!..Разряд триста! Нет… не тянет… Не хочет… Всё… конец… конец… Вылечили, мать вашу за́ ногу… Сколько прошло?.. Тридцать минут?.. И три литра!.. Ох-хр-енеть!.. Сигареты есть у кого-нибудь?.. Который час?.. Ноль сорок?.. Констатируем… Отключаем, Катя… Ушивайте поле, Морозов… Вылечили…
– Морг. Да, морг, Мезенцев слушает!.. Что хотели?.. Что?.. Фамилия! Да не ваша, трупа фамилия!.. Да, можете приехать завтра, с двенадцати до шестнадцати… да, заключение будет…
– Константин Михайлович, разрешите?
– А, Лёша, приветствую! Вы сегодня в ночную подрабатываете? Похвально, похвально… Как ваши успехи в институте? Очень рад за вас, искренне и от души рад!
– Бумаги, историю болезни куда положить?.. Я с дамочкой, собственно… Из экстренной хирургии сопровождаю… Шума там наделала дамочка… Да ещё Овчинников обожрался некстати! Следователь пришёл, а он, как ответственный хирург, вообще не в теме!..
– Красивая хоть дамочка-то? Весь шум обычно от красивых бывает, Лёша! Та-а-ак… почитаем историю… что тут у нас… Всё понятно, криминал… ножевое… Не наш клиент, на завтра отложим, до судмедэксперта… Так красивая?
– Константин Михайлович, если честно, я лица её не видел… Я как-то… Пока сложно мне в таких ситуациях… Не привык, понимаете? Вот каждый раз везу к вам на каталке покойника, и вроде не один я, санитар рядом на подхвате, так всё равно… не по себе мне, будто жду чего-то…
– Лёша, лирика у тебя эта пройдёт скоро! Ждать чего-то надо от живых красивых баб, а не от зажмуренных! Лёша, за свою яркую мужскую жизнь ты не раз убедишься в этом! Ну-ка, давай посмотрим на… Да подойдите же, студент, не бойтесь! Ну, ближе, ближе… Не встанет она уже, Лёша, исключено! После экстренной хирургии ещё никто не вставал в моей вотчине! Ну смелее… простынку… во-о-от… Ох, мать её!.. Вот это номер!.. Вот это поворот!.. Не могу сообразить… коньяк у меня остался?., или допили в прошлую смену?..
– А собственно что случилось, Константин Михайлович? Что с вами? Почему вы так смотрите на её лицо?.. Вам плохо??. Что происходит???
– Лёша, я, кажется, знаю эту женщину… Да… да… точно, абсолютно точно, знаю… Отойдите-ка, дайте пройти в мой кабинет… Ох… коньяк… остался ли?.. Да, есть, вот он, почти полная бутылка! Родственники одного трупа принесли… вознаградили, так сказать, за работу… Лучше бы в денежном эквиваленте вознаградили… Ну да ладно… Проехали… Вы выпьете со мной, Алексей? Ну тогда разливайте… Из закуски только сигареты… там, на столе моём… Нет, вру, кажется есть ещё кусок торта, в холодильнике…
– Спасибо, конечно, но… кушать в морге я ещё тоже пока не научился… Не очень корректно с моей стороны, но вы бы не могли рассказать подробнее, кто эта женщина? Почему вы так отреагировали? Константин Михайлович, может давление вам померить? Я же вижу, что не в порядке вы…
– Наливайте, Алексей… Какое ещё давление вы мне собрались мерить?.. Абсурд какой-то получается… Выпьем, без тостов, просто выпьем… Просто надо так… сейчас… Бр-р-р-р… тяжело пошла что-то… первая… Дайте зажигалку…
– Так кто она, та женщина?
– Лет двадцать пять назад её звали Мария Грубер… Редкой красоты женщина была…
– …Д-д-да она и сейчас вроде… ничего… очень даже ничего…
– Для её возраста – да, для своих лет очень хорошо выглядит… выглядела… хм… Лёша, вы кстати, на будущее запомните, что между первой и второй рюмкой пуля не должна успеть пролететь, вы меня понимаете?
– Абсолютно согласен, приму во внимание, Константин Михайлович! Будьте здоровы!
– Ага, вот здесь, среди уже отживших, самое место для подобных тостов… Опять телефон разрывается, не спится кому-то, мать их… Да, слушаю, да, Мезенцев… Доброй ночи!.. И что? Ну и что, что дознаватель? Да хоть Папа Римский! Ну хороший вы мой, я ж не вижу, дознаватель вы, или… Ну должны же знать, что только по письменному запросу! Приезжайте с запросом, и всё будет! Ну не в первый же раз!.. Да, всего хорошего… Лёша, можете ли вы себе представить, что я писал стихи? Нет? Понимаю… Теперь это сложно уложить с моим родом деятельности… и образом жизни… Однако ж было такое со мной!.. Только вот времени до хрена прошло с тех пор… Двадцать пять лет, как один день! Хренак – и нету этих годков! Не… ты не поймёшь пока, молодой ещё… Налей лучше по пять капель… Во, это дело!.. Теперь закурим… Так вот, роман у меня тогда случился, ещё в институтские годы. С этой… ну кого привёз ты мне сейчас… ну ты понял вобщем… Зацепило меня конкретно тогда, скажу я тебе! Красивая, умная еврейка, начитанная, рисовала прекрасно… В театральном училась… А как она умела нравиться! Я был сопляк совсем… Молодость вообще всегда обаятельна и чудовищно глупа! И поступки глупы, и решения… Время ненужных подвигов, обесцененных побед и скотских наслаждений! Время – ноль, некая точка отсчёта, раскрытие бутона, взлом скорлупы яйца изнутри… Ничего не знаешь, ничего не умеешь, но уже намерен брать этот мир решительно и дерзко! Вот представь: солнце, снег искрится под ногами, снегири с ветки на ветку… От этого ли всего настроение зашкаливает? Ни фига, Лёша! Не солнце важно, и не день! Важен грядущий вечер, точнее даже его предвкушение! Только лишь вечер манит загадками и обещает безграничную свободу! Институт, лекции, зачёты, семестры, анатомия, физиология… Скучная, пахнущая плесенью физиология пыльных библиотечных учебников. И томная, легко податливая юному мозгу физиология, принадлежавшая только твоему телу, заставляющая познавать мир исключительно опытным путём!.. Девочки, девушки… Нет, сокурсницы меня мало интересовали, не довелось, знаете ли. Нет, ну попытки были, конечно… Только более тесный контакт с ними незамедлительно приносил разочарование! «Послушайте, у вас удивительно красивые глаза!..»
И вот уже она улыбается тебе, её щёки стыдливо краснеют, а руки трепетно перебирают розочки на мамином шарфике… Скучные дуры! В перерыве между лекциями я написал одной такой:
«Вчера казалась ты мне птицей, Подобно ласточке наивной… Но оказалась лишь синицей, Не романтичной, примитивной!» За что немедленно схлопотал пощёчину, избежав таким образом пресного и ненужного выяснения отношений… Видишь, Лёша, я даже помню кое-что из своих сочинений! Давай… по чуть-чуть… За память человеческую! Это, пожалуй, самое уникальное изобретение Господа Бога, способное принести человеку как ослепительное счастье, так и непреодолимое ощущение горя… на всю жизнь!
– Трезвая мысль, Константин Михайлович! Золотые слова!
– А то!.. Бр-р… А неплохой коньячишка-то, согласен?.. Подай-ка сигареты, Алексей!.. Так вот… Маша Грубер была на пару лет старше меня. В юные годы подобная разница в возрасте кажется очень даже существенной! Тем более, что девочки по природе своей развиваются несколько быстрее… Мы встречались каждый день, вернее, каждый вечер. Мы быстро стали близки, не желая лгать друг другу и не желая сопротивляться бешеной страсти. Маша была для меня взрослой женщиной! Взрослой женщиной со сложившимся характером, всегда уверенной в своих желаниях и в своих действиях. Она никогда не флиртовала со мной, не заигрывала, не дразнила. Она брала меня горячо, полностью, всей своей большой женской душой, и выпивала всего, всего меня, без остатка! Крылья её зрелости были основательно выросшими, окрепшими, всегда готовыми уверенно сомкнуться на моей спине… Я не принадлежал себе, но этот факт никоим образом не угнетал меня! Скорее, наоборот! Во мне регулярно завязывались клубочки четверостиший, нутро моё ликовало и пело! Вот… сейчас попытаюсь вспомнить что-нибудь… Сейчас… Вот, слушай! «Вы были в чёрном норковом манто… Лицо, как мрамор, губы – акварель… Я так боялся вам сказать не то, И вы меня не пустите в постель…» Непристойно немного, но зато честно! Знаешь, душа моя, Лёша, я ведь ни одну лет не отрекаюсь я от того своего женщину не любил так, как её! И по прошествии многих чувства, и не мешаю его с похотью и страстью в мыслях и воспоминаниях своих…
– Я не очень понимаю, Константин Михайлович… Вы же, насколько я в курсе, женаты?
– Совершенно верно, Лёша, женат, женат уже много лет.
– А как же…
– Всё прозаично, друг мой, и до тошноты просто. Забрали меня по Скорой, с аппендицитом, прямо из института. Ну прооперировали, как полагается… А на третий день приходит Она, странная такая, с ухмылками нелепыми, в глаза не смотрит мне и объявляет, что так мол и так, встретила друга старого своего, первую любовь и намерена принять его предложение расписаться и уехать с ним за границу…
– Ни фига себе, стерва, мать её!!! Да как она могла так кинуть вас, Константин Михалыч! Что ж получается, поиграла и бросила? И не любила совсем? Разрешите-ка налью я, прям, нервы одни мне сегодня с вами, блин…
– Лёш, ты это, аккуратнее, утро уж на дворе, выветришься? Ну да ладно, давай ещё по одной… Ох, хорошо пошла, зараза!.. Я, конечно, Лёха, тогда сразу по-быстрому и женился, на девочке одной, мама познакомила… Зачем? А хрен его знает! Что-то доказать себе хотел, наверно… Но только ничего из этого брака не сложилось, живём, как соседи, каждый сам по себе, у каждого своя биография. Даже детей у нас не родилось, Лёха! Хотя, может, и к лучшему, что не родилось… А три года назад, Лёха, тяжело заболела матушка моя, ох тяжело-о-о… Долго промучилась, рак её жрал, ме-едленно жрал, знаешь ли… с особым наслаждением жрал, которое присуще только самой поганой нечисти! Что я только не делал, чтобы сначала спасти её, потом чтобы облегчить её страдания! Сам понимаешь, связей в медицинской теме у меня предостаточно накопилось за многие годы. В общем, тщетны оказались усилия мои… Не захотел Господь… Так вот, умирала она у меня на руках, друг мой. Ну и решила передо мной исповедоваться напоследок. И… рассказала она мне, Лёха, как много лет назад уговорила Машу оставить меня, чтобы жизнь мне не «портить», так как из разных социальных слоев мы с ней, видите ли, были, да в придачу на «актёрку» Маша училась… Конечно, мой папа – профессор, заслуженным человеком был, «трёшка» у нас на Фрунзенской имелась… А Машу мою бабушка одна воспитывала, с хлеба на воду перебивались… Да и ремесло Маша выбрала бл. дское, как мама любила выражаться…
– Ну, Михалыч… Ну и история! Даже не знаю, что сказать… Ну и угораздило же тебя!.. Врагу не пожелаешь!.. Ну и подсуропил я тебе подарок, и главное – в твою смену, блин! Вот ведь как сложилось! Вот ведь бывает как в жизни! Не знаю прямо, что сказать, не знаю… честно…
– Ну да ладно, Лёха, смену мы с тобой с пользой отдежурили, ночь быстро пролетела. Сколько там? Без четверти восемь уже? Сходи, открой дверь… Сходи, новому дню открой… дверь… Сколько горя и потерь принесёт этот день… Никто пока не знает… Что, уже кто-то пришёл? С кем ты там разговариваешь?
– Да девушку на опознание трупа какого-то дознаватель привёз, зарёванная вся – смотреть страшно! Еле на ногах держится! Вас спрашивает она, по имени отчеству спрашивает… Видимо, вопросы имеются лично к вам, вы же в курсе всего, что здесь происходит…
– Да… иду, уже иду… Кто меня спрашивал здесь? Да, здравствуйте! Да, я Константин Михайлович. А вы по поводу какого трупа собственно? Кого опознавать будем? Женщину убитую? С ножевым? Что ж… пройдёмте, милая девушка… Ну вот, смотрите внимательно только, чтобы не возникло потом всяких… Что, узнали?…Вижу, вижу, что узнали… Вижу… Значит, можно оформлять бумаги… Вы должны будете подписать кое-какие документы… Вы меня слышите?.. Вы понимаете меня???.. Бумаги нужно подписать вам! Возьмите в руки себя, в конце концов!!! Давайте слёзы на потом оставим, а? А то на похороны не хватит слёз… вдруг… вам… Да, кстати, а зачем лично я вам понадобился?
– Вы Константин Михайлович?.. Вы точно Константин Михайлович?
– Ну-у-у-у… По крайней мере, до сегодняшнего утра был им! А что?
– Вы… мой отец…
Стихи
Мысли во вторник
Зима
Монолог
(Отрывок из романа «Шурка»)
От Высоцкого
«Опять сгорело прахом чье-то лето…»
Мысли в среду
Спроси у листьев, медленно летящих,
Где скрыта тайна солнечного света?
И если осень вежливо позволит,
Расскажут правду и дадут ответ —
Меж мудрых гор, в краю ручьёв звенящих,
В прохладе диких роз поющих, где-то
Уставший дремлет Бог в объятьях воли —
Источник тайны там, других ответов нет…
Осенний каприз
Ночь
Читателю
Миражи
Я. Н.
Весна
Маме
Поделиться книгой: