Полудемон. Король. Алекс.

- А... именно что под честное слово...

- Неправда! - вот тут голос уже подала Изабель. - Отец никогда никому ничего должен не был! Барон просто хотел секрет нашего меда...

Я кивнул.

- Ага. Расписки нет. Ваше слово, против слова медоваров, так?

- Ваше высочество! Но я дворянин!

- Я тоже! - рявкнул Джек. - Только не первый сын, но кровь в моих жилах не менее благородна, чем в твоих, мерзавец!

Я ухмыльнулся. Это тоже было оговорено.

- Тогда пусть вас рассудит божий суд.

Это тоже было заранее оговорено.

Никто и чихнуть не успел, как я нашел взглядом местного холопа и махнул ему рукой.

- Благослови, светлый...

- Да свершится все по воле Светлого Очищающего и под его справедливым взором!

А что ему еще оставалось делать?

Барон ахнул, но спорить не решился. Понадеялся на доспехи и оружие... зря. И то, и другое у Джека было - и ничуть не хуже. Ровно через двадцать минут дело было закончено. Джек и барон встали в круг, барон осторожничал, Джек прыгнул вперед, занося меч, барон отшатнулся - и Джек принялся наступать. Удары сыпались со всех сторон, барон занервничал, оступился - и пропустил взмах меча, который отделил его голову от шеи.

Обезглавленное тело еще стояло какое-то время, но потом рухнуло на землю, заливая все вокруг кровью из артерий.

- Бог явил свою волю! - громко провозгласил я. - Да будет так. Джек из рода Норрет, отныне ты - первый барон Норрет! Дарую тебе в возмещение за твою обиду и обиду несчастных земли Пантина, правь ими мудро и справедливо.

Все ошалели.

Но с другой стороны... жена у барона была, но законных детей пока не прибавилось, не так давно женился, бесприданницу взял. Кухаркины дети по двору бегали, но наследовать ничего не могли. Так что....

Выделить девчонке приданное - и пусть Джек ее замуж выдаст за кого она захочет. Я ее неплохо за ужином разглядел, личико печальное, глаза опущены, на руках синяки...

Если человек сволочь - так он ей и останется. С семьей ли, с другими...

Сволочь - это состояние души.

И я направился писать официальные бумажки. Надо же, чтобы никто не подкопался.

Домой, ко двору... к Карли.

***

Задержаться мне пришлось еще на двенадцать дней, пока Джек не вошел в курс всех дел. Изабель поправлялась, медоварни отстраивались с новым размахом, бывшие разбойники обзавелись кто формой стражников, кто куском земли и в лесах воцарился покой.

И наконец я распрощался с другом. Мы пожали друг другу руки - и я уехал.

Вот и Алетар.

Белый город в изумрудной оправе холмов, у ног которого плещется синее море.

И я помчался во дворец.

В свои покои.

Конечно, надо было доложиться дядюшке, но какой, к темному, доклад?! Карли! Мой цветок, мое солнышко...

Был вечер, но свет горел. Я ворвался в комнаты.

- Карли?

- Ее нет.

- Рене?

Друг сидел в углу, читая книжку. Сейчас он отложил ее и встал.

- Алекс... нам надо поговорить.

- Что случилось?

Сердце сжала тяжелая лапа беды. Что с Карли?

Мертва?

Нет! Я бы почуял! Я же некромант! Ее душа пришла бы ко мне!

Заболела?

Вылечу!

- Сядь.

- Рене!

Друг мялся, смотрел в угол, жался... я как следует тряхнул его за плечи.

- Ну!?

- Карли вышла замуж.

- Что!?

Я почти упал в кресло. Ноги не держали.

- Карли вышла замуж.

- Н-но... КАК!?

Рене вздохнул и принялся рассказывать.

Действительно, блеск двора нравился Карли. Но я-то! Вислоухий осел! Болван!

Тупица!

Как я мог не заметить, что Абигейл обрабатывает мою девочку?

Да, я знал, что за спиной меня называют 'принц-ублюдок', ну так что же? Пусть пока, все равно я потом казню половину этих придворных паразитов! Но я не мог подумать, что Карли будут дразнить 'ублюдочной невестой'. Подло, исподтишка, но ведь от этого не менее больно!

Смешки там, подколки здесь, иголки тут...

А потом я уехал.

Том и Рене как могли защищали мою невесту, но могли-то они как раз немного. Абигейл приказывала - и они прыгали. А та приблизила Карли к себе, сделав фрейлиной.

И тут появился - Он.

Где-то дней через десять после моего отъезда, я даже не доехал тогда до баронских земель.

Виконт Латур.

Молодой, красивый, богатый... и с ходу начавший активно ухаживать за Карли. То есть предложивший сразу же ей руку и сердце.

Уж что ему пообещала за это Абигейл - оставалось только гадать. Но...

Карли сначала сопротивлялась, но потом их застигли в недвусмысленной ситуации.

- Насколько недвусмысленной? - уточнил я. Слушать было тошно и почему-то стыдно. Словно подглядываешь за чужими любовными утехами.

Рене замялся.

- Ты что - в монастыре?

- Их застигли, когда виконт целовал на балконе твою невесту, - прозвучал от порога голос Томми.

- Просто целовал?

В моей груди разгоралась надежда. Ну подумаешь там... она могла просто быть ошарашена, а потом ее принудили, заставили, пригрозили... Абигейл это могла! Она еще и не это могла! А раз так - я все могу исправить!

- Поцелуй был весьма интимного свойства, - обрезал Томми. - На Карли с задранными юбками и на виконта вот здесь, - жест был более чем выразительным, - весь двор нагляделся. Она, знаешь ли, уже ничего не замечала, а он был слишком занят.

Я представил себе картину.

Моя девочка и...

Твою ж!

Если бы я не успел перегнуться через подлокотник - меня бы вырвало себе на колени. Мерзко, как же мерзко...

Рене набулькал в кубок вина и протянул мне.

- Залпом.

Я послушно осушил чашу. И тут же согнулся в новом приступе.

До утра ребята выхаживали меня, как могли. Отпаивали успокаивающим, пытались сделать хоть что-то... но я не слушал их.

Перед глазами крутились две картины.

Карли - в венке из маков на цветочной поляне. Моя девочка, моя любовь, мое сердечко...

Карли - в роскошном придворном платье на балконе, юбки задраны, на коленях у ее ног неизвестный мне виконт.... или известный?

Кажется, я видел его пару раз. Глуповатое лицо с черными усишками, смазливый, но... есть в нем что-то от конюха. Слишком простонародное...

А вокруг стоят и смеются придворные...

Картины наплывали друг на друга, накладывались, распяливались хохочущими лицами....

Ненавижу!!!

Абигейл, стерва такая, ты сполна отомстила мне за дочь.

Кусок сердца вырвали у тебя?

Но и мое сейчас кровоточило.

Почему так?

Я бы дал Карли все. Корону, жизнь, счастье... почему она не могла просто подождать? Просто быть сильной? Быть честной?

Больно, как же больно...

Но утром я был при полном параде. Я вернулся, мне надо было идти докладывать все дядюшке.

Будь все проклято, но никто не заподозрит, насколько мне больно.

Я полудемон, а мы не плачем!

И не показываем виду!