Помоги проекту - поделись книгой:
Поэтому произошедшие в апреле события уже не кажутся нам такими уж необъяснимыми, поскольку мы теперь понимаем, что Й. Лиед и Г. Армитстед выполняли свою часть плана по вызволению Царской Семьи и доставке её в Романов на Мурмане, где компания «Гудзонов залив» возвела дом, рассчитанный на семь человек и оплаченный Британским Адмиралтейством.
И всё бы, как говорится, ничего, но банковская программа союзников едва начав функционировать, попала в сложное положение, что привело к появлению на сцене Сиднея Рейли в роли большевика «товарища Рейлинского».
А ещё, как уже неоднократно указывалось ранее, В. И. Ленин получил 500 000 фунтов и вынужден был направить на Урал своего эмиссара В. В. Яковлева. (Если, конечно, эта версия верна!) Но Президиум Исполкома Уральского Облсовета поставил всем ленинско-свердловским планам «шах» и «мат», что и явилось последним фактором, который, как говорится, поднял ставки и заставил В. И. Ленина, союзников, а с ними и немцев, работать в ускоренном режиме.
Успешный захват Уральским Облсоветом контроля над Царской Семьёй вынудил союзников разрабатывать дополнительные планы действий, которые способствовали появлению на сцене ряда новых персонажей.
Телеграмма, посланная из Вашингтона третьим заместителем министра (секретаря) страны Брекенриджем Лонгом в Сан-Франциско ближайшему помощнику президента Вильсона Гэвину Мак Набу, запрашивала о готовности калифорнийца Джерома Баркера Лэндфилда послужить в Государственном департаменте. За два года до 1918 года Лэндфилд несколько раз письменно обращался в Государственный департамент, предлагая использовать свой опыт для службы в России, однако тогда на него не обратили внимание – на все его запросы было отвечено небрежным отказом. Тем не менее 21 мая, когда не прошло ещё и месяца после эпизода с В. В. Яковлевым, а Царская Семья оказалась в чрезвычайно рискованном положении, попав в руки жесткого Уралсовета, все изменилось. И относительно использования Лэндфилда в телеграмме Лонга к Мак Набу указывалось, что
Человек, который обращался с запросом о возможности использования Лэндфилда, был описан полковником Хаусом как де-факто государственный секретарь Вильсона. В своих мемуарах он писал, что Брекенридж Лонг, по существу, руководил своим собственным Государственным департаментом, известным только президенту. Впоследствии, когда Лонг писал свои мемуары, он признавал, что президент Ф. Рузвельт отозвал его обратно во время Второй мировой войны для осуществления, помимо других важных задач, «эвакуации особо значимых беженцев»… Известно также, что Лонг в 1918 году служил у Вильсона в качестве курьера между полковником Хаусом, главой британской разведки в Северной Америке сэром Уильямом Уизмененом и британским секретарём иностранных дел Артуром Бальфуром.
Отношения между Лонгом и Бальфуром были такими тесными, что во время своих визитов в Соединённые Штаты Бальфур обычно останавливался в доме помощника секретаря. Из корреспонденции Лонга становится очевидным, что он пользовался огромным доверием Вильсона, Хауса и Бальфура в делах очень большой важности.
Гэвин Мак Наб, которому Лонг писал в Калифорнии по поводу Лэндфилда, также станет важным персонажем в деле Романовых. Он возглавлял предвыборную кампанию Вильсона, организованную на Западе, а также был представителем национального комитета Демократической партии и после выборов Вильсона присутствовал в качестве участника на важной лейбористской конференции. Даже Брекенридж Лонг в послании к Гэвину Мак Набу говорит о «ваших особых отношениях с президентом».
Однако особого внимания заслуживает прошлое Джерома Баркера Лэндфилда. Родившись в Нью-Йорке в 1871 году, Лэндфилд получил образование в Корнуэльском университете и в Санкт-Петербурге. Он свободно говорил по-русски и исследовал разные уголки Сибири, когда верхом на коне составлял карты Уральских гор. Лэндфилд был также хорошо знаком с местными обычаями. Занимаясь первой заявкой американцев на открытие одного из рудников на Урале, он был одним из немногих представителей Запада, которые могли похвастаться знанием этого региона.
В качестве такого представителя он обладал для союзников бесценными достоинствами, поскольку им был необходим человек, который знает Урал и, особенно, Екатеринбург с его окрестностями. (Впоследствии даже ходили слухи о том, что Лэндфилд «посещал горного инженера профессора Ипатьева, который был владельцем Ипатьевского дома». Но это всего лишь слухи, так как Н. Н. Ипатьев никогда не был горным инженером, а был Капитаном Инженерных войск в отставке и инженером-путейцем!)
А главное, что Лэндфилд был человеком, который полностью сочувствовал Царю.
Получив в России ещё одно образование (Лэндфилд обучался в Императорском Санкт-Петербургском Университете), он после защиты своей дипломной работы женился на Личной фрейлине Государыни Княжне Л. Н. Лобановой-Ростовской. (Хотя это, может быть, и не факт!) Однако её родная сестра – Ольга Николаевна – в 1895 году вышла замуж за сэра Эдвина Эгертона, служившего в качестве посла Британии в Риме. А одна из родственниц Эгертона была фрейлиной герцогини Коннаутской, то есть матерью человека, который по просьбе Короля Георга V, имевшего отношение к судьбе Государя и Государыни, в 1918 году предпримет путешествие в Соединённые Штаты. Так что, если эта женитьба действительно состоялась, то она связала Лэндфилда не только с русским двором, но и с двором Короля Георга V.
Но, несмотря на все очевидные преимущества Лэндфилда, его прошения о принятии в Государственный департамент не имели успеха. Только двоюродный брат Короля Георга принц Артур Коннаутский смог в конце концов протолкнуть его на службу через Брекенриджа Лонга.
21 мая, в тот же день, когда вечерняя телеграмма Лонга была отослана Мак Набу, принц Артур прибыл в Нью-Йорк, где Брекенридж Лонг встретился с ним. Это произошло в тот момент, когда война была в разгаре, и Король лично настоял на том, чтобы принц Артур оставил военную службу на поле боя и предпринял этот вояж. (Принц Коннаутский был в таких близких отношениях с королем, что часто выполнял его официальные обязанности, когда Король был занят другими делами.) И, конечно же, принц явным образом был тесно связан с Царской Семьёй, поскольку являлся внуком Королевы Виктории и в качестве такового приходился двоюродным братом Императрице Александре Фёдоровне. Естественно, что бедственное положение Государя и Государыни ему было не безразлично.
Принц прибыл на британском эсминце. Официально его поездка объяснялась тем, что он едет на Восток для вручения жезла японскому императору. Эта поездка, получившая известность как «Миссия жезла», выглядела на первый взгляд вполне законной, но при более пристальном рассмотрении это путешествие выглядело весьма странно. (Пытался ли принц Коннаутский, как это объясняют некоторые историки, просто облегчить возможность для японской интервенции в Сибирь, осуществляя политику, которая, по-видимому, была не очень-то по душе Вильсону? Или же здесь имелась какая-то дополнительная подоплёка, которая могла быть связана со всеми необычными обстоятельствами, произошедшими в то время, включая стремление ввести Лэндфилда в Государственный департамент?)
Сама поездка принца Артура в Америку была представлена как простая остановка по пути в Японию. Однако если в его задачу входило только вручение жезла, разве не мог какой-нибудь другой высший военный чин, увешанный наградами, сделать то же самое? Почему для этого понадобился близкий родственник Георга V? С другой стороны, принц Артур, связанный узами и с Королём, и с Царём, мог прекрасно осуществлять связь между Королём и президентом Вильсоном. Предмет обсуждения во время последовавших встреч принца Коннаутского с американскими официальными лицами остаётся неизвестным, и, хотя английская «Миссия жезла» продолжает оставаться объектом исследования, она, как и банковская программа, и чешское восстание в Сибири, не может быть понята до конца. Однако теперь представляется правдоподобным, что «Миссия жезла» была в действительности частью прикрытия для переговоров между Королём Георгом V, президентом Вильсоном и императором Японии Иосихито относительно освобождения Царской Семьи.
Таким образом, приезд Коннаута и принятие на службу Лэндфилда были частью нового плана по освобождению Царской Семьи, после того как за месяц до этих событий «миссия особой важности» Яковлева провалилась.
Первый ключ к разгадке того, что могли повлечь за собой эти планы, мы получаем из информации об одном очень интересном собрании, состоявшемся в Москве как раз через два дня после прибытия принца Артура в Америку. (Об этом будет подробно рассказано в
Такое стечение обстоятельств говорит о том, что чехи под руководством Томаша Масарика были наверняка более серьёзно вовлечены в попытки свержения большевиков и освобождение Царской Семьи, чем пытается доказать нам «условная история».
25 мая 1918 года, то есть на той же неделе, когда начался «мятеж» Отдельного Чехословацкого Корпуса, и в то время, когда принц Артур всё ещё находился в Соединённых Штатах, от Брекенриджа Лонга к Гэвину Мак Набу была повторно послана вторая телеграмма с запросом о Джероме Баркере Лэндфилде. Тон телеграммы выражал настоятельную необходимость:
Также 25 мая, но за несколько часов до этого, на расстоянии в тысячи миль от Америки, в России, американцы ещё раз проявили активность.
Авторы недавно вышедшей в нашей стране книги «Михаил и Наталья» Розмари и Доналд Крауфорд утверждают, что 25 мая 1918 года, то есть в то время, когда Великий Князь Михаил Александрович находился в Перми под домашним арестом, ему нанесли визит два американца: м-р О'Брайен и м-р Гесс. (Авторы утверждают, что они
«Возможность» использовать Лэндфилда, о которой Лонг упоминал в своей телеграмме к Мак Набу сразу после прибытия в Америку принца Артура Коннаутского, теперь, видимо, должна была срочно реализоваться, что было вызвано присутствием принца Артура. Лэндфилд немедленно свернул все свои дела в Калифорнии, а Государственный департамент также быстро нажал на тайные пружины, чтобы суметь оплатить расходы Лэндфилда, используя бюджет департамента. 31 мая Лэндфилд прибыл в Вашингтон. Но даже по сей день в документации Государственного департамента не обнаруживаются сколь-нибудь значительные материалы о его деятельности до 1919 года.
Однако в картотеке имеется одна примечательная карточка, сохранившая запись относительно связи Лэндфилда с генералом Алексеевым, который был одним из тех генералов, которых антибольшевистские силы поддерживали через банковскую программу. Несмотря на то, что оригинального документа больше не существует, из конспекта явствует, что генералу М. В. Алексееву необходимо было держаться до прибытия «доктора». Упоминание некоего «доктора» является намёком на определённые обстоятельства, поскольку, когда в 1933 году были опубликованы мемуары Сиднея Рейли, то в одной из записей там тоже можно прочитать:
Одним из «докторов», которых имеет в виду С. Рейли, был его друг Борис Савинков, бывший террорист и бывший помощник Министра-Председателя А. Ф. Керенского, с которым теперь заигрывали союзники. Б. В. Савинков был военным руководителем другого тайно запланированного восстания против большевиков, намеченного на середину июля 1918 года. Однако вследствие предательства ему пришлось начать действовать преждевременно, что привело к провалу. К Б. В. Савинкову, если бы этот план не провалился, должны были присоединиться другие «доктора» (военные лидеры союзных войск).
Американский консул в Москве Де Витт Пул впоследствии, давая показания Конгрессу в 1920 году,
Так как Джером Баркер Лэндфилд совместно с Государственным департаментом были полностью осведомлены о деятельности Бориса Савинкова и той ситуации, которая сложилась в России в июле 1918 года, мы можем вполне допустить, что в критический период июня и июля 1918 года Лэндфилд также поддерживал связь с другими ключевыми деятелями в России. Даже Томаш Масарик благодарил Лэндфилда за то, что он проявлял
О глубине его преданности и размахе его деятельности, скорее всего, мы уже не узнаем, поскольку все остальные дела из той серии, связанной с событиями лета 1918 года, и, особенно, июня и июля в России, были уничтожены в 1929 году по «приказу строевого офицера». Но теперь можно утверждать, что чехи были у него в долгу за его тайные действия в их пользу, а также в пользу их российских дублёров.
Тот факт, что Савинкова предали и, основываясь на ложной информации, он начал восстание в конце первой недели июля, поставило под угрозу всю согласованную последовательность событий. Об этих событиях Лэндфилд и другие были полностью осведомлены, что становится теперь ясным из того уничтоженного документа, в котором Алексееву советуют держаться до прибытия «доктора».
Таким образом, можно предположить, что в действительности стратегия союзников предусматривала, что чехи, войска Савинкова и Алексеева – с юга, японцы – с востока, а также британцы, которые под командованием генерала Пула вошли в Россию с севера, совместными усилиями осуществят попытку свержения большевиков весной и летом 1918 года. И лишним подтверждением этому является то, что британским операциям были присвоены кодовые названия «Сирена» и «Илоуп» (побег с возлюбленным).
А если это так, то с кем собирались «бежать» британцы? Взглянув на ситуацию с другой стороны, можно предположить, что единственным кандидатом на роль «беглеца» была Царская Семья, что, в свою очередь, кажется весьма логичным.
Приблизительно в середине мая в Нью-Йорке, почти в то же время, когда прибыл принц Артур, Чарльз Крейн написал письмо секретарю президента Вильсона Тумулти, в котором благодарил президента за его недавнее решение о поддержке усилий славянского народа. Доказательств того, что Крейн встречался с Лонгом или принцем Артуром во время его пребывания в Нью-Йорке для обсуждения происходящих в России событий не сохранилось, однако это вполне могло произойти, поскольку Крейн и Брекенридж Лонг были близкими друзьями и часто оказывали воздействие на Вильсона по той же повестке дня.
А, кроме того, Крейн имел в Англии такие связи, что получал свою почту в Вестминстерском дворце. В письме к секретарю Вильсона содержится намёк на то, что он встречался с Вильсоном в начале мая, в чём не было ничего удивительного, поскольку президент и его супруга были частыми гостями Крейнов, а Вильсон принял решение уделить больше внимания судьбе чешского легиона в России накануне его восстания в конце мая. Кажется, Крейн ещё раз приложил к этому делу свою умелую руку.
Усилия Чарльза Крейна, предпринятые в интересах Чехословакии, скорее всего, проистекали из характера его отношений с Масариком. Эти отношения были настолько близкими, что сын Масарика Ян жил в Америке вместе с семьёй Крейна и, в конце концов, женился на дочери Крейна Фрэнсис. И снова Крейн служил посредником в деле организации обмена сообщениями и встреч своего друга и доверенного лица Масарика с президентом. И, как уже упоминалось ранее и как утверждал Карл Радек в мае 1918 года, чехи под руководством Томаша Масарика в самом деле были более тесно связаны с судьбой Романовых, чем это описывается в условной советской историографической науке.
Так что, если рассмотреть доклад К. Б. Радека членам ВЦИК в той его части, в которой говорилось об обещании Томаша Масарика содействовать в деле освобождения бывшего царя, проанализировать новую информацию относительно Р. Лэндфилда и С. Рейли и принять во внимание такие операции, как строительство дома в Мурманске и банковскую программу, мы приходим к пониманию чего-то гораздо большего, чем может поведать нам традиционная летопись того периода.
А сотрудничал ли секретно Томаш Масарик с помощью своего старого друга Чарльза Крейна с союзниками, чтобы поднять восстание чешского легиона, и не выступал ли чешский агент по имени Эммануил Воска в качестве связного – это уже, как говорится, дело десятое…
Однако в свете этого нового понимания, соединённого с полученной К. Б. Радеком в мае в Стокгольме информацией относительно торговых операций компании «Ремингтон Армс» с винтовками для «марионеточного Николая», а также с учётом того факта, что С. Рейли был агентом этой компании, «случайный» характер восстания заслуживает более пристального внимания при всём уважении к заявлениям подпольных агентов и «тайных дипломатов», которые принимали участие в этих действиях.
К этому следует добавить, что финансовые и политические интересы союзников в России, включая интересы наиболее крупных финансовых институтов Америки, сильно пострадали. Так, «Нэйшнл Сити Банк», «Дж. П. Морган и Компания», «Кун и Лэб», а также «Гэрэнти Траст», находились под угрозой из-за крупных дефолтов акций вследствие того, что большевики отказались от выплаты всех иностранных долгов. Учитывая сказанное, комментарии Карла Радека по поводу Уолл-стрит и Томаша Масарика, которые стали причиной разногласий между В. И. Лениным и Л. Д. Троцким, теперь приобретают весьма важное значение.
Следует также напомнить, что И. В. Сталин участвовал в выработке условий по выходу чехов из России весной 1918 года, после того как большевики подписали Брест-Литовский договор, выведший Россию из состояния войны. То есть И. В. Сталин принимал участие в выработке соглашений по выводу чехов из России в ходе переговоров, которые Томаш Масарик и Эдуард Бенеш вели в интересах союзников. Таким образом, чешские солдаты, двигавшиеся через Россию с «подписанными Сталиным паспортами», должны были соединиться с войсками союзников на европейском фронте для того, чтобы продолжать сражаться против Германии.
А когда в мае чешские войска открыто выступили против большевиков, этот инцидент приписали столкновениям между чехами и бывшими венгерскими военнопленными, произошедшим в районе Челябинска. Но нет оснований сомневаться в том, что по настоянию Германии большевики пытались разоружить чехов и помешать их проходу через Сибирь. Также невозможным представляется, что действия множества чешских эшелонов, в которых насчитывалось свыше 40 000 солдат, растянувшихся от Пензы на Волге до Владивостока приблизительно на 7 тыс. километров, могли быть так хорошо скоординированы без предварительной подготовки. (Очевидно, что такая дерзкая военная операция требовала тщательной подготовки и едва ли могла бы произойти случайно!)
Как уже обсуждалось, любой план в пользу союзников или Америки, если разбирать ситуацию в России комплексно, скорее всего, основывался на использовании чешских войск для оказания поддержки при свержении большевиков с последующим восстановлением правления в виде конституционной монархии.
Таким образом, чрезвычайно короткая ссылка в мемуарах Масарика на то, что чешское восстание не включало в себя «плана по освобождению Николая», выглядит неубедительно. Ведь даже Карл Аккерман, который был первым американским журналистом, прибывшим в Екатеринбург осенью 1918 года под видом сотрудника «Сэтедэй Ивнинг Пост» и «Нью-Йорк таймс», не верил в это. Аккерман, который имел тесные связи с чехами, писал впоследствии:
«Чехословаки, несмотря на их революционный настрой, были склонны вырвать царя из рук большевиков. Имели место независимые русские и иностранные деловые интересы в Екатеринбурге, которые требовали его освобождения».
Таким образом, с мнением К. Аккермана перекликается и позиция Карла Радека, который на собрании 23 мая сообщил о том, что «Нэйшнл Сити Банк» финансировал операцию по освобождению царя, и что чехи под руководством Т. Масарика будут способствовать этому в обмен на оружие и золото. Конечно же, фактически «Нэйшнл Сити Банк» сильно рисковал из-за значительного падения курсов акций, и его Совет директоров, в который входили Чарльз Крейн и Якоб Шифф, должен был быть весьма этим озабочен. И в одной из статей, которая была опубликована в декабре 1918 года в «Нью-Йорк таймс» по поводу Царской Семьи и «Парфёна Домнина», К. Аккерман высказал некоторые из этих мнений. Но довольно странно, что те же самые мнения появились и в книге «Освобождение царя». Так какова же на самом деле была роль К. Аккермана во всём этом деле? (К. Аккерман рассказал со слов некоего мифического слуги Государя – Парфёна Домнина – что он расстрелян, а Его Семья вывезена из Екатеринбурга в неизвестном направлении.) Но, всё же, можно предположить, что К. Аккерман на деле был гораздо лучше информирован, чем пытался это представить, о чём свидетельствует следующая телеграмма:
«Получена из Берна 9 мая 1918 г.
Уважаемому Государственному Секретарю, Вашингтон
Сэр!
Имею честь переслать в отдельной упаковке кожаный кейс, принадлежащий м-ру Карлу В. Аккерману из “Сэтедэй Ивнинг Пост”. В этом кейсе находятся личные бумаги и материалы для публикаций м-ра Аккермана. Ввиду того, что м-р Аккерман совершил свою поездку в Швейцарию с согласия Департамента, я, если вы не возражаете, рискну передать в Департамент этот пакет для передачи м-ру Аккерману по его прибытии в Вашингтон.
Имею честь, сэр, быть Вашим покорным слугой,
В отдельной упаковке: кожаный портфель».
Как видно, К. Аккерман, подобно многим журналистам в то время, действовал в качестве шпиона и, путешествуя под прикрытием корреспондента «Сэтедей Ивнинг Пост», поддерживал тесные связи с Государственным департаментом. И хотя его не было в России в начале июля, то есть когда произошло восстание Савинкова, но к 7 сентября он уже въехал в Россию через Дальний Восток, чему подтверждением следующая телеграмма Государственного департамента:
«Мы уполномочены принимать по телеграфу или передавать в Департамент или полковнику Хаусу через Департамент послания от Карла Аккермана, который едет сейчас через Дальний Восток.
Лэнсинг (Государственный секретарь США)».
Напрашивается вывод, что К. Аккерман должен был быть хорошо проинструктирован, а, следовательно, его выводы нам следует, по крайней мере, учесть. А выводы эти заставляют думать, что чехословацкий корпус не представлял собой брошенное орудие, катавшееся по всей Сибири, а вполне мог действовать сообща с Сибирским правительством учредиловцев. И хотя традиционная советская история придерживается мнения, что различные Белые правительства независимо распространились в Сибири, но только после освобождения, которому способствовали чехи.
Нам из курса истории также хорошо известно, что эти правительства распались на два основных центра власти. Один находился в Самаре, где власть удерживало Социалистическое Революционное правительство (КОМУЧ), а другой – в Омске, где пыталось действовать самопровозглашённое Временное Сибирское правительство (ВСП). Однако утверждение, что КОМУЧ и ВСП, предположительно возникшие после освобождения Центральной Сибири чешскими легионами, были единственными правительственными структурами, действовавшими в 1918 году, представляется в настоящее время спорным.
Так, в телеграмме, посланной 24 июля 1918 года, Военный Атташе САСШ в Екатеринбурге майор Хоумер Слотер сделал следующее заявление:
«…Новое правительство состоит в основном из не имеющих опыта людей, которые честно признают, что им не хватает опыта, и выражают пожелание получить разумные советы. Америка может контролировать это правительство и его политику, если советники будут посланы незамедлительно. Правительство декларирует себя как временное. Эта Дума была собрана в прошлом январе (1918 г.) и была сразу же закрыта большевиками, после чего на тайном собрании было выбрано настоящее правительство, состав которого станет известен только после поражения большевиков…»
А раз это так, то вполне можно предположить тот факт, что это «теневое правительство» могло иметь контакты с лидерами чешского корпуса ещё до мая 1918 года. Однако если то правительство, на которое ссылается Хоумер Слотер, было КОМУЧем или ВСП, тогда оно действовало тайно и в более изысканной манере, чем мы могли до этого предполагать. Но в таком случае, мы снова можем задаться вопросом – каковы были общие причины чешского восстания?
Действия Слотера были очень подробно описаны в его отчётах, присылаемых из Сибири. На этом фоне любопытно выглядит отсутствие отчётов в период с 16 по 24 июля не только в отношении его деятельности в пользу чехов, но даже в отношении его местонахождения (он утверждал, что находился в Омске вместе с заболевшим консулом США Рэем, однако отчётов, подтверждающих это объяснение, нет). А это доказывает, что его «дело», подобно многим другим «делам», в которых был выпущен этот период, было подчищено, или же он сам не доверил описание своих действий бумаге. Но пробел в его записях не является единственным пробелом, относящимся к действиям агентов в Сибири. И в этом можно убедиться на примере личного дела Сиднея Рейли, в котором также имеется подобный пробел, относящийся к тому же временному периоду.
Присутствие в Сибири ещё одной персоны в июне 1918 года подтверждает, что чехи использовались союзниками для свержения большевиков и спасения Романовых.
Во время войны Эммануил Воска был направлен Томашем Масариком для переговоров с главой британской разведки в Соединённых Штатах сэром Уильямом Вайзмэном. (В то время Воска работал в австро-венгерском дипломатическом представительстве.) Через сэра Уильяма Вайзмэна он снабжал британцев ценнейшей информацией. Он организовал службу перехвата конфиденциальных телеграмм и официальной почты из Германии и Австрии и разоблачил одного из шпионов, работавших в русском посольстве в Вашингтоне. Он также прослушивал и телефонные разговоры на линии германского посольства. Но своей информацией он делился не только с Вайзмэном, но и с президентом Вильсоном, и полковником Хаусом.
Из книги «Последний меморандум», изданной под редакцией Ральфа И. Вебера, в которой описывается деятельность генерал-майора Ральфа Г. Ван Демана, мы узнаем, что 5 июня 1918 года он был послан с разведывательной миссией в Европу. Ван Деман ссылается на свою «специальную миссию» несколько раз, но так и не раскрывает её сущности. (Не исключено, что Ван Деман был послан за границу для координации запланированного на лето 1918 года восстания.) В течение того времени такие действующие сотрудники, как Воска и Хоумер Слотер в Екатеринбурге, отчитывались перед Ральфом Ван Деманом, которого часто называли «отцом американской разведки». В то время действиями Ван Демана «руководил» генерал Кун – компаньон принца Артура Коннаутского во время американского отрезка его майской миссии в Японию, имевшей место всего за несколько недель до этого.
Согласно Веберу, Ван Деман относился к Воске с большим уважением и использовал его во время войны.
Воска был редактором газеты в Австро-Венгрии, попал в неприятную политическую ситуацию и из-за этого был вынужден за двенадцать лет до начала войны 1914 года приехать в Соединённые Штаты. Он был настоящим организатором в США Богемского Национального Альянса. На британскую разведку он работал в 1914–1916 годах, и действия его были чрезвычайно искусными… Оплата всех расходов этих агентов осуществлялась Альянсом. Когда Соединённые Штаты вступили в войну, Воска остановил деятельность Альянса в США, сказав, что теперь он чувствует, что его деятельностью должны руководить США и что это означает военный контроль.
В 1918 году по указанию Ван Демана Соединённые Штаты официально признали Воску:
Хотя Воска отправился во Францию, имеются другие отчёты, свидетельствующие о том, что он также находился в России. И снова от Ван Демана мы узнаем о том пространстве, в которое был вовлечён Воска:
«… в этом разговоре с Воской было решено, что ему, как и прежде, следует продолжать свою работу, поддерживая тесные контакты с м-ром Бенешем и первым президентом Чехословакии м-ром Томашем Масариком».
Теперь можно предположить, что по указаниям Масарика Воска мог поддерживать контакты с чешским легионом в районе Екатеринбурга. А если мы считаем, что чешские войска должны были спешить к Екатеринбургу не просто по причинам военной тактики, то вполне возможно предположить, что они были вовлечены в попытку освобождения Царской Семьи.
Некоторые исторические труды говорят о том, что после спонтанно произошедшего восстания чешского корпуса Царская Семья была уничтожена главным образом потому, что чехи приближались к Екатеринбургу, и большевики впали в панику, опасаясь, что Романовы будут вырваны из их рук. Но Масарик впоследствии в своих мемуарах утверждал, что чехи не намеревались освобождать бывшего царя. Если вообще Масарик был так же активен в тайных делах, каким он предстаёт в своих отношениях с Воской, сэром Уильямом Вайзмэном и Чарльзом Крейном, тогда, само собой разумеется, он мог рассматривать информацию о деятельности, в которую он был вовлечён, в качестве государственной тайны. И тайну эту он должен был, как глава государства, хранить. А следовательно, это его утверждение, как и многие другие, сделанные в отношении рассматриваемого периода, представляются не соответствующими действительности.
Свидетельства, которые мы анализировали до сих пор, говорят о том, что британские, американские, чешские и французские тайные агенты совместно работали над свержением большевиков и освобождением Царской Семьи. Но для осуществления этого необходимо было, чтобы военные и дипломатические службы различных правительств действовали согласованно.
24 июля 1918 года Хоумер Слотер послал отчёт о ситуации со ссылкой на «larrabee» – шифр, который использовался в окрестностях Екатеринбурга. Этот особенный шифр был разработан в 1913 году и должен был применяться во время любых секретных переговоров между офицерами армии, флота и дипломатической и консульской службами, когда они совместно привлекались к выполнению миссии. В остальных случаях каждая из этих служб должна была использовать свой собственный шифр.
Кроме того, в свете новых доказательств теперь представляется бесспорным, что британский агент капитан Кенет Дигби-Джонс, который случайно (или по совпадению) был рекомендован для службы в Сибири сэром В. X. Кларком (тем же человеком, который сопровождал Армитстеда в «торговой миссии»), передал чехам приказы, что им необходимо взять Пермь и Вятку и соединиться с союзниками под Вологдой как можно скорее.
А в связи с этим весьма интересно привести текст телеграммы генерала Пула в Архангельск:
«Дешифровано. М-р Линдли (Архангельск) (британский поверенный в делах, связанный с банковской программой). 7 ч. 12 мин. вечера 27 августа 1918 г.
Моя телеграмма 101… польский офицер привез шифрованное сообщение от британского, американского и французского консулов в Екатеринбурге. Мы не можем расшифровать наши, но посол Соединенных Штатов дал мне свою копию, в которой содержалась дополнительная информация. В начале июля большевики расстреляли 73 человека, арестованных в городе и его окрестностях, среди которых были и три женщины. Капитан Дигби-Джонс, которого я послал из Вологды около 10 июля, доложил, что время наступило, и сообщил чехам, что им следует приложить все усилия для соединения с нашими войсками под Вяткой».
Но Дигби-Джонс никогда уже не поведает нам свою собственную историю, потому что в секретном сообщении удостоверялось, что он умер
Британские летописи также обнаруживают, что генерал М. К. Дитерихс, командовавший другой чешской группировкой, наступавшей со стороны Владивостока, находился на содержании британцев. С выявлением этой дополнительной информации определение чешского восстания, как спонтанного, должно быть пересмотрено, а правильный ответ может быть обнаружен после того, как будет установлено тайное участие американцев в двойной политике.
Через несколько недель после начала восстания чешские легионы проложили себе путь вдоль Транссибирской железной дороги, захватив, таким образом, у большевиков большой кусок Урала и Сибири. Вполне возможно, что «спонтанное» восстание было на самом деле спланированной попыткой отделить Сибирь от основной части России и освободить Царскую Семью. Но при недостатке снабжения и без более серьёзной поддержки союзников оно не могло быть успешным.
Получается, что все разнообразные миссии, включая и миссию принца Артура, входили в скоординированные планы интервенции с последующей попыткой освобождения Царской Семьи. Во время поездки через Соединённые Штаты принца Артура сопровождал генерал-майор Кун, который в то время был командующим 79-й дивизией под Форт-Мэйдом, недалеко от Вашингтонского федерального округа.
К середине июня принц Артур, путешествовавший инкогнито, при посредстве Брекенриджа Лонга, который снова использовал Гэвина Мак Наба в Сан-Франциско, для того чтобы нейтрализовать активность прессы, находился на пути в Японию. Генерал Кун вернулся в Вашингтон, но военная летопись Куна не содержит информации о его местонахождении с начала июня до 28 июля 1918 года, когда он, наконец, объявился и присоединился к своей дивизии во Франции, выведенной туда за время его отсутствия.
Завеса секретности сохранялась, пока принц пересекал Тихий океан, и ещё больше усилилась во время его пребывания в Японии. Весьма интересно, что после того, как 24 июня принц Артур вручил жезл японскому императору, он взял несколько дней «для отдыха», продолжая притом оставаться окружённым непроницаемой стеной молчания в Японии, а позднее, и в Канаде, куда он был доставлен впоследствии на японском крейсере. (Принц не проявился вплоть до 27 июля.)
В то время даже британский посол в Японии сэр Канингхэм Грин не мог прорваться за эту непроницаемую завесу и сетовал, что для получения информации (о принце) ему приходится обращаться к коротким официальным программам и скудным отчётам прессы. Грин присутствовал на встрече принца с японским премьер-министром и сообщал:
«Его Превосходительство добавил, что, очевидно, посылая принца Артура в Японию, король имел в виду нечто большее, чем просто церемонию вручения фельдмаршальского жезла».
Чем бы это «нечто большее» ни было, для нас оно останется секретом. Принц не испытывал недостатка возможностей в осуществлении необходимых приготовлений для обеспечения безопасности Романовых и обсуждения всех связанных с этим подробностей с императором Японии. Официальный отчёт о его миссии, датированный 10 июля, был доставлен в Виндзорский замок полковником Клайвом Виграмом – дублёром, а впоследствии, и преемником личного секретаря короля Лорда Стэмфордхэма. Но как и в случае с большим количеством других необходимых документов, имеющих отношение к событиям, произошедшим в этот отрезок времени, мы, к сожалению, никогда не сможем узнать его содержание.
После провала миссии В. В. Яковлева союзники в течение мая ускоренными темпами работали над дополнительными планами по вызволению Романовых с территории Красного Урала. И в этом случае помощь чешского легиона была жизненно необходима для успеха восстания, запланированного для разгрома большевиков и освобождения Царской Семьи, поскольку к тому времени этот легион уже представлял собой армию союзников в Сибири, а Англия, Франция и Соединённые Штаты не могли отвлекать свои войска с Западного фронта.
Но для решения этих задач необходима была и поддержка Японии. Для обеспечения побега Царской Семьи, содержавшейся в Ипатьевском доме под неусыпным контролем Уралсовета, требовались знания и мастерство множества таких людей, как Генри Армитстед, Йонас Лиед и Джером Баркер Лэндфилд. Поэтому поездка принца Артура была необходима для того, чтобы заложить основы для последующих действий.
Интенсивная деятельность, осуществлявшаяся в России, Англии, Америке и Японии в мае 1918 года, носила не случайный характер. Это были безнадёжные времена, и опасное положение, в котором оказались Романовы в заключении, становилось всё более угрожающим день ото дня. Визит принца Артура в США и Японию по повелению Короля Георга V становится более понятным, когда мы поймём, что политическая ситуация постепенно выходила из-под контроля.
Разговоры о плане побега, после которого Царскую Семью можно было бы перевезти на север России, обретали форму.
Йонас Лиед записал в своём дневнике, что он встретился близ Лондона с Генри Армитстедом из компании «Гудзонов залив» для обсуждения возможности проведения операции по организации побега для Царской Семьи. То есть, фактически, есть основания утверждать, что Генри Армитстед вместе с Лесли Урквартом, близким другом Йонаса Лиеда и сэра Фрэнсиса Линдли (по банковской программе), могли в июне 1918 года принимать участие в попытке спасения Царской Семьи, поскольку под видом осуществления торговой коммерческой миссии они находились за пределами Мурманска.
Эта торговая миссия осуществлялась предположительно без ведома британского МИД. Теперь, однако, представляется маловероятным, чтобы так было на самом деле. Её заявленной целью была консультация по торговым отношениям и попытка поставить преграду экономическому проникновению Германии в Россию. Однако уже никогда не удастся понять, в чём заключались её истинные цели. Один из разработчиков плана британской интервенции, Ричард Улман, замечал:
«Обстоятельства, которыми сопровождалась эта экономическая миссия, до сих пор не вполне ясны… Кажется, министерство иностранных дел не имело к ней отношения».
25 июня 1918 года из Мурманска Армитстед написал письмо своему руководителю С. В. Сэйлу, возглавлявшему компанию «Гудзонов залив», и другому человеку, с которым Лиед встречался в Лондоне по поводу попытки освобождения. Сэйл вел крупные дела в Японии и служил в качестве агента в компании «Балдуин Локомотив компани», которую представлял также и Сидней Рейли. Не следует также забывать, что именно Сэйлу писал глава британской разведки Мансфилд Камминг, благодаря его за использование Генри Армитстеда в «Русской миссии». В своём письме Армитстед выражает большую озабоченность и разочарование:
«Как видите, мы все еще находимся в Мурманске, отчасти из-за того, что выход в Белое море все еще закрыт льдом, и отчасти из-за таких обстоятельств, о которых я не имею возможности написать… Насколько я могу судить, а Уркварт в целом придерживается такого же мнения, вся наша миссия в коммерческом смысле окончится неудачей по тем направлениям, которые вы предлагали. Кларк (сэр Уильям) очень любезен, но типичный бюрократ и, как большинство из них, ставит свою личную карьеру превыше всего.
…Приготовления к этому плану далеки от того, что намечалось, и мы с Урквартом достаточно говорили на эту тему. Третий член нашей миссии Ламберт является единственным штатным сотрудником и, следовательно, помалкивает… Боюсь, что Парис (позднее генерал Пэрис, в то время глава французских войск в Сибири. –
“Их путешествие” могло указывать на то, что он ожидал новостей о прибытии императорской семьи». (…)
Таким образом, подводя итог сказанному, можно смело говорить о том, что в «деле спасения Царской Семьи» союзниками, безусловно, был оставлен свой след, более детальные подробности которого ещё подлежат дальнейшему изучению.
Глава 2
Как происходила подготовка к убийству Царской Семьи, и санкционировал ли В. И. Ленин Её расстрел?
В своих работах, написанных с середины 1916 по 1919 годы, «вождь мирового пролетариата» В. И. Ульянов-Ленин упоминает Государя более ста раз! И при этом ни разу не подвергал Его личность хоть какому-либо серьёзному анализу.
Видимо, вторя мнению одного из своих кумиров – Ф. Энгельса, считавшего, что Николай II:
Упиваясь собственной безнаказанностью, В. И. Ленин при каждом удобном случае словесно пинал отрекшегося Государя, состязаясь в краснобайстве с самой радикальной прессой: «полоумный Николай», «слабоумный Николай Романов», «идиот Романов», «изверг-идиот Романов» и т. д.[40].
Готовность расправиться с Русским Царём – кто бы Он ни был – жила в В. И. Ленине чуть ли не с юности, так как он всегда видел в Самодержавии смертельного врага. И, видимо, именно поэтому он в своём кремлёвском кабинете повесил портреты С. Г. Нечаева и С. Н. Халтурина – этих доморощенных «пророков свободы» (кстати, по мнению Г. В. Плеханова, С. Н. Халтурин пришёл к выводу, что:
И наглядное подтверждение тому – выпущенная С. Г. Нечаевым листовка, в тексте которой он, отвечая на собственный вопрос:
Но «вполне естественное» физическое уничтожение правящего монарха В. И. Ленин считал возможным не только потому, что мировая история давала на этот счёт немало примеров. Таковой была и установка российских социал-демократов, озвученная ими на II съезде РСДРП, происходившем в 1903 году в Брюсселе и Лондоне. Ибо кое у кого из делегатов возникла мысль вставить в программу пункт об отмене смертной казни. Но эти предложения вызвали только насмешливые возгласы: «И для Николая II?», после чего даже меньшевики не посмели поддержать все дальнейшие предложения по отмене смертной казни для Царя…
В 1918 году подготовке к убийству Царской Семьи предшествовали многочисленные слухи, распространяемые при помощи московских газет. Этому может быть только три объяснения.
• Первое из них – это присущая любым газетчикам любовь ко всякого рода сенсациям.
• Второе – заранее спланированная большевистской верхушкой акция, имевшая целью выяснить общественное мнение, равно как и реакцию россиян, в случае опубликования в печати сообщения об убийстве Государя.
• А третье – тонкая политическая игра, затеянная немецкими дипломатами, имевшая своей конечной целью спасение «немецких принцесс» (Государыни и Её детей), в то время как дальнейшая судьба самого Государя их уже мало интересовала.
С самого начала хотелось бы заметить, что разъяснения по поводу первой версии вряд ли потребуют каких-либо дополнительных комментариев.
Поделиться книгой: