LVНи мрамор статуй, ни дворцов гранитНе смогут пережить могучий стих;Сонет тебя во блеске сохранит,А камни скроет мох веков иных.Свергает изваянья злоба смут,Война сжигает здание дворца;Разящий меч и пламя не возьмутНетленное творение певца.Но смерти вопреки, назло враждеВсе громче зазвенит тебе хвала,Сердца пленяя всюду и везде,Покуда мир износится дотла.Ты в судный день восстанешь, а покаЖиви строкой, пронзающей века.LVIIIИзбави Бог, судивший рабство мне,Чтоб я и в мыслях требовал отчета,Как ты проводишь дни наедине.Ждать приказаний – вся моя забота!Я твой вассал. Пусть обречет меняТвоя свобода на тюрьму разлуки:Терпение, готовое на муки,Удары примет, голову склоня.Права твоей свободы – без предела.Где хочешь будь; располагай собойКак вздумаешь; в твоих руках всецелоПрощать себе любой проступок свой.Я должен ждать – пусть в муках изнывая, —Твоих забав ничем не порицая.LXIIIПридет пора, когда моя любовь,Как я теперь, от времени завянет,Когда часы в тебе иссушат кровь,Избороздят твое чело и канетВ пучину ночи день твоей весны;И с нею все твое очарованье,Без всякого следа воспоминанья,Потонет в вечной тьме, как тонут сны.Предвидя грозный миг исчезновенья,Я отвращу губящую косу,Избавлю я навек от разрушеньяКоль не тебя, то черт твоих красу,В моих стихах твой лик изобразив —В них будешь ты и вечно юн, и жив!LXXI
Когда умру, забудь меня тотчас,Как скорбно скажет колокола медь,Что в гнусном этом мире я угас,И средь червей гнуснейших буду тлеть.Ты, глядя в эти строки, слез не лей;И руку, что писала их, забудь:Я должен сгинуть в памяти твоей,Чтобы со мной ушла утраты жуть.И разорви прощальный мой сонет,И тут же позабудь былые дни;На свете за любовь пощады нет,И ты со мной любовь похорони,Чтоб мир не смог подслушать и проклястьТвой горький плач, твою былую страсть.LXXIIЧтоб не пытали, где твоя любовьХорошее во мне живом сыскала,Умершему забвенье уготовь,Поскольку стоил он отменно мало.Ведь во спасенье призванная ложьПрибавит лишь позора, а не блеска:Как жалкие достоинства ни множь —У истины не вымолить довеска.О, пусть любовь не выучится лжи!Чтоб не грешить любви священной ради,Ты память вместе с прахом положи,На кладбище одном, в одной ограде,Дабы молва оставила в покоеЛюбившую ничтожество такое.LXXIII
Я той порою года предстаю,Когда последний лист уже исчез,И птицы песнь окончили свою,И мертвым храмом стал холодный лес.Я предстаю поблекшей полосойНа западе, когда закат ослеп;И ночь, как смерть, разит ее косой,И замыкает мир, как черный склеп.Я предстаю мерцающим огнем,Истлевшим в пепле юности былой,Что ясный жар поддерживала в нем,И погубила, сделавшись золой.И ты с двойною нежностью во взореГлядишь на то, чего лишишься вскоре.LXXIXКогда я звал тебя один, тогда звучалиОдни мои стихи чудесно, дорогой!Но муза в недуге моя, полна печали,Теперь принуждена здесь место дать другой.Для песен в честь тебя, о друг мой,я согласен,Должно бы взять перо победное в борьбе;Ты полон нежных чар, пленителен, прекрасен.Поэт твой лишь крадет все, что дает тебе.О, в добродетель, друг, тебя он наряжает.Но слово то он взял из добрых твоих делИ красоту со щек твоих же похищает,Всем обладаешь ты, что он в стихах воспел.О друг мой, не нужна ему твоя уплата:Все, что тебе он дал, – все от тебя же взято.LXXXНет, не могу я петь. Мой дух изнемогает!Сильнейшего твоя пленяет красота.Иной в хвалу тебе стихи теперь слагает,Пред силою его – немы мои уста.Но чары все твои, как океан, безбрежны.В стихии мощной их и судно, и ладьяСвободно могут плыть. И челн мойбезмятежноНаправлюпо волнам глубоким смело я.Мне помоги; пущусь вперед я, как бывало,Как он, что носится в бездонных глубинах.О, если разобьюсь – так что ж? —челнок я малый,Великий он корабль в бесчисленных снастях.Пусть к цели он придет. Пустьпогружусь в пучину.Случится худшее: друг, от любви я сгину.XCТак ты разлюбишь? Разлюби сейчас:Сейчас весь мир моей враждебен воле.Со злобою судьбы объединясь,Покинь меня, и не вернись уж боле!О, не вернись! Молю тебя о том:Не мучай дольше сердца, где жила ты.Да не продлится утренним дождемПолночный вихрь назначенной утраты!Оставь меня в преддверьи мелких бед,Немедля разлюби, не напоследок;Покинь – но до напастей, не вослед,И вкус беды иной не будет едок,И прочие утраты и печалиУжасными покажутся едва ли.XCVКаким прелестным делаешь ты стыд,Который, словно червь в пахучей розе,Слух о тебе в зародыше пятнит:Твои грехи подобны вешней грезе.Кто о тебе вещает, описавСластолюбивый пыл твоих забав, —Не может порицать без восхищенья.И против воли шлет благословенье.Что за приют! Какой прелестный кров,Избрав тебя, нашли себе пороки!Твоей красы блистающий покровМеняет грязь в прозрачные потоки.Но берегись, сокровище мое!У лучшего ножа тупеет острие.XCVIIКогда простились мы – какой зимойнежданнойПовеяло вокруг! Как сумрачны поля,Как тяжек небосклон, угрюмый и туманный,Какой пустынею казалася земля!А ведь она цвела: сады – в уборе новом —Сияли золотом, дыханья роз полны, —И осень пышная – подобно юным вдовам —Несла плоды любви умчавшейся весны.Но умирающей казалась мне природа…Ты – лето для меня, а нет тебя со мной —И немы соловьи, и если с небосводаПольется робко песнь над чащею лесной,Так сумрачна она, что, чутко ей внимая,Поникшие цветы бледнеют, умирая…XCVIIIВесна цвела – был от тебя вдали я;Апрель нарядный красками сверкал,Во все вливалась юности стихия,И сам Сатурн смеялся и плясал.Но песни птиц, цветов благоуханье,Краса лугов – все было чуждо мне;Я сладкого не ощущал желаньяСорвать цветок, воспеть хвалу весне;Я презирал красу лилеи бледной,Румяных роз я не ласкал, любя!Вся прелесть их – я знал —лишь список бедныйС их образца единого – тебя!Казалось мне, что вкруг – зима! МечтамиС тобою весь, я лишь шутил с цветами.CXVIК слиянью честных душ не станубольше вновьЯ воздвигать преград! Любовь —уж не любовь,Когда меняет цвет в малейшем измененьиИ отлетает прочь при первом охлажденьи.Любовь есть крепкий столп, высокий,как мечта,Глядящий гордо вдаль на бури и на горе;Она – звезда в пути для всех плывущихв море;Измерена же в ней одна лишь высота.Любовь верна, хотя уста ее бледнеют,Когда она парит под времени косой;Любовь в теченьи лет не меркнет,не тускнеетИ часто до доски ведет нас гробовой.Когда ж мои уста неправдой погрешили,То значит – я не пел, а люди не любили!CXVIIСуди меня за то, что я, как мот,Казну любви отправил на распыл;Что раздавал чужим, теряя счет,И только ты отвергнут мною был;За то, что я бродил из храма в храм,Святых твоих даров не оценя;И парус подставлял любым ветрам,Чтоб только прочь несли они меня.Суди за то, что много черных делСвершили эта воля и рука;Прищурь глаза, как щурятся в прицел,Но не спускай подъятого курка;Ибо, греша, я выведать хотел,Положен ли твоей любви предел.CXXXГлаза ее сравнить с небесною звездоюИ пурпур нежных уст с кораллом —не дерзну,Со снегом грудь ее не спорит белизною,И с золотом сравнить нельзя кудрей волну,Пред розой пышною роскошного ВостокаБледнеет цвет ее пленительных ланит,И фимиама смол Аравии далекойАмброзия ее дыханья не затмит,Я лепету ее восторженно внимаю,Хоть песни соловья мне кажутся милей,И с поступью богинь никак я не смешаюТяжелой поступи красавицы моей.Все ж мне она милей всех тех, кого толпоюЛьстецы с богинями равняют красотою.CLIVОднажды крепко спал Амур, любви божок,Отбросив факел свой, для всех сердецопасный, —И к месту этому вдруг подлетел кружокНимф, давших клятву жить в невинностибесстрастной.И вот – одна из них рукой своейпрекраснойСхватила факел тот, что множество поджегСердец, замученных потом тоской напрасной,И бросила его на дно в речной поток, —И, словно без меча, что полководцу нужен,Влюбленных армий вождь лежал обезоружен,Поток же стал горяч, целебен навсегда.И я им излечить хотел любви невзгоду,Но – нет! Огонь любви разгорячает воду,А пламенной любви не холодит вода.
Томасас Мур
(1779–1852)
«Прощай, Тереза! Печальные тучи…»Прощай, Тереза! Печальные тучи,Что томным покровом луну облекли,Еще помешают улыбке летучей,Когда твой любовник уж будет вдали.Как эти тучи, я долгою теньюМрачил твое сердце и жил без забот.Сошлись мы – как верила ты наслажденью,Как верила счастью, – о Боже!.. И вот,Теперь свободна ты, диво созданья, —Скорее тяжелый свой сон разгоняй;Смотри, и луны уж прошло обаянье,И тучи минуют – Тереза, прощай!
Барри Корнуолл
(1787–1874)
«Пью за здравие Мери…»
Here’s a health to thee, Mary[2].
Пью за здравие Мери,Милой Мери моей.Тихо запер я двериИ один без гостейПью за здравие Мери.Можно краше быть Мери,Краше Мери моей,Этой маленькой пери;Но нельзя быть милейРезвой, ласковой Мери.Будь же счастлива, Мери,Солнце жизни моей!Ни тоски, ни потери,Ни ненастливых днейПусть не ведает Мери.
Джордж Гордон Байрон
(1788–1824)
Ты счастлива
Ты счастлива, – и я бы должен счастьеПри этой мысли в сердце ощутить;К судьбе твоей горячего участьяВо мне ничто не в силах истребить.Он также счастлив, избранный тобою —И как его завиден мне удел!Когда б он не любил тебя – враждоюК нему бы я безмерною кипел!Изнемогал от ревности и мукиЯ, увидав ребенка твоего;Но он ко мне простер с улыбкой руки —И целовать я страстно стал его.Я целовал, сдержавши вздох невольныйО том, что на отца он походил,Но у него твой взгляд, – и мне довольноУж этого, чтоб я его любил.Прощай! Пока ты счастлива, ни словаСудьбе в укор не посылаю я.Но жить, где ты… Нет, Мэри, нет! Иль сноваПроснется страсть мятежная моя.Глупец! Я думал, юных увлеченийПыл истребят и гордость и года.И что ж: теперь надежды нет и тени —А сердце так же бьется, как тогда.Мы свиделись. Ты знаешь, без волненьяВстречать не мог я взоров дорогих:Но в этот миг ни слово, ни движеньеНе выдали сокрытых мук моих.Ты пристально в лицо мне посмотрела;Но каменным казалося оно.Быть может, лишь прочесть ты в нем успелаСпокойствие отчаянья одно.Воспоминанье прочь! Скорей рассейсяРай светлых снов, снов юности моей!Где ж Лета? Пусть они погибнут в ней!О сердце, замолчи или разбейся!Подражание Катуллу
Елене
О, только б огонь этих глаз целовать, —Я тысячи раз не устал бы желать!Всегда погружать мои губы в их свет,В одном поцелуе прошло бы сто лет!Но разве душа утолится, любя?Все льнул бы к тебе, целовал бы тебя.Ничто б не могло губ от губ оторвать:Мы все б целовались опять и опять:И пусть поцелуям не будет числа,Как зернам на ниве, где жатва спела.И мысль о разлуке – не стоит труда;Могу ль изменить? – Никогда, никогда!Посвящается Мэрион
Что ты, Мэрион, так грустна?Или жизнью смущена?Гнев нахмуренных бровейНе к лицу красе твоей.Не любовью ты больна,Нет, ты сердцем холодна.Ведь любовь – печаль в слезах,Смех, иль ямки на щеках,Или склон ресницы томной, —Ей противен холод темный.Будь же светлой, как была,Всем по-прежнему мила,А в снегах твоей зимыХолодны, бездушны мы.Хочешь верности покорной —Улыбайся, хоть притворно.Суждено ль – и в грустный часПрятать прелесть этих глаз?Что ни скажешь – все напрасно;Их лучей игра прекрасна,Губы… Но чиста, скромна,Муза петь их не должна:Она краснеет, хмурит брови,Велит бежать твоей любови,Вот рассудок принесла,Сердце вовремя спасла.Так одно сказать могу(Что б ни думал я – солгу):Губы нежные таятНе одной насмешки яд.Так, в советах беспристрастныхУтешений нет опасных:Песнь моя к тебе проста,Лесть не просится в уста;Я, как брат, учить обязан,Сердцем я с другими связан;Обману ли я тебя,Сразу дюжину любя?Так, прости! Прими без гневаМой совет немилый, дева;А чтоб не был мне в упрекМой докучливый урок,Опишу тебе чертыВластной женской красоты:Как ни сладостна для насАлость губ, лазурность глаз,Как бы локон завитойНи прельщал нас красотой,Все же это плен мгновенный, —Как нас свяжет неизменноЛегкий очерк красоты?Нет в нем строгой полноты.Но открыть ли, что нас свяжет,Что пажам вас чтить прикажетКоролевами всего?Сердце, – больше ничего.Любовь и смерть
Я на тебя взирал, когда наш враг шел мимо,Готов его сразить, иль пасть с тобой в крови,И, если б пробил час, – делить с тобой,любимой,Все, верность сохранив свободе и любви.Я на тебя взирал в морях, когда о скалыУдарился корабль в хаосе бурных волн,И я молил тебя, чтоб ты мне доверяла;Гробница – грудь моя, рука – спасенья челн.Я взор мой устремлял в больной и мутныйвзор твой,И ложе уступил, и, бденьем истомлен,Прильнув к ногам, готов земле отдатьсямертвой,Когда б ты перешла так рано в смертный сон.Землетрясенье шло и стены сотрясало,И все, как от вина, качалось предо мной.Кого я так искал среди пустого зала?Тебя. Кому спасал я жизнь? Тебе одной.И судорожный вздох спирало мне страданье,Уж погасала мысль, уже язык немел,Тебе, тебе даря – последнее дыханье,Ах, чаще, чем должно, мой дух к тебе летел.О, многое прошло; но ты не полюбила,Ты не полюбишь, нет! Всегда вольна любовь.Яне виню тебя, но мне судьба судила —Преступно, без надежд, – любить всевновь и вновь.Германия
Иоганн Вольфганг Гете
(1749–1832)
Новая любовь. Новая жизньСердце, сердце, что такое?Что смутило жизнь твою?Что-то странное, чужое, —Я тебя не узнаю!Все прошло, что ты любило,Все, о чем ты так грустило,Труд и отдых, – все прошло.До чего уже дошло!Иль тебя цветком росистымЭта девственность чела,Взором кротким, нежно-чистымСвоевольно увлекла?Вдруг хочу от ней укрыться,Встрепенуться, удалиться,Но мой путь еще скорейВновь – увы! – приводит к ней!И меня на нити тонкой,Безнаказанно шутя,Своенравною ручонкойДержит девочка-дитя.Красоты волшебной силаКруг заветный очертила.Что за странность – как во сне!О любовь, дай волю мне!Самообольщение
Соседкин занавес в окнеВолнуется опять.Знать, хочет заглянуть ко мнеИ дома ль я – узнать.И точно ль гнев ревнивый свой,Что целый день таю,Я оскорбленною душойНавеки сохраню?Но нет! ребенок милый мойНе думает о том, —Я вижу, ветер заревойИграет полотном.Прекрасасная ночь
Вот с избушкой я прощаюсь,Где любовь моя живет,И бесшумно пробираюсьПод лесной полночный свод.Лунный луч, дробясь, мерцаетМеж дубами по кустам,И береза воссылаетК небу сладкий фимиам.Как живительна прохладаЭтой ночи здесь, в тиши!Как целебна тут отрадаЧеловеческой души!Эта ночь томит, врачуя,Но и тысяч равных ейНе сменяю на одну яМилой девушки моей.«Нет, только тот, кто знал…»
Нет, только тот, кто зналСвиданья жажду,Поймет, как я страдалИ как я стражду.Гляжу я вдаль… нет сил —Тускнеет око…Ах, кто меня любилИ знал, – далеко!Вся грудь горит… Кто зналСвиданья жажду,Поймет, как я страдалИ как я стражду.Из «Эгмонта»
Радость и горе в живом упоенье,Думы и сердце в вечном волненье,В небе ликуя, томясь на земли,Страстно ликующей,Страстно тоскующейЖизни блаженство в одной лишь любви…Фридрих Рюккерт
(1788–1866)
«Если ты меня разлюбишь…»
Если ты меня разлюбишь,Не могу я разлюбить;Хоть другого ты полюбишь,Буду все тебя любить;Не в моей лишь будет власти,За взаимность вашей страсти,И его мне полюбить.«Как мне решить, о друг прелестный…»
Как мне решить, о друг прелестный,Кто властью больше: я иль ты?Свободных песен круг небесныйНе больше царства красоты.Два рая: ты – в моем царица,А мне – в твоем царить дано.Один другому лишь граница,И оба вместе лишь одно.Там, где любовь твоя невластна,Восходит песни блеск моей;Куда душа ни взглянет страстно,Разверсто небо перед ней.«И улыбки, и угрозы…»
И улыбки, и угрозыМне твои – все образ розы;Улыбнешься ли сквозь слезы,Ранний цвет я вижу розы,А пойдут твои угрозы,Вспомню розы я занозы;И улыбки, и угрозыМне твои – все образ розы.«Не хочу морозной я…»
Не хочу морозной яВечности,А хочу бесслезной яМладости,С огненным желанием,Полной упованиемРадости.Не лавровой веткоюЯ пленен,Миртовой беседкоюОкружен;Пусть бы ненавистнуюВетку кипариснуюЖдал мой сон.Генрих Гейне
(1797–1856)
Мне снилась царевна
Мне снилась царевна в затишье лесном,Безмолвная ночь расстилалась;И влажным и бледным царевна лицомТак нежно ко мне прижималась.«Пускай не боится твой старый отец:О троне его не мечтаю,Не нужен мне царский алмазный венец;Тебя я люблю и желаю».«Твоей мне не быть: я бессильная тень, —С тоской мне она говорила, —Для ласки минутной, лишь скроется день,Меня выпускает могила».
Счастье и несчастье
Счастье деве подобно пугливой:Не умеет любить и любима,Прядь откинув со лба торопливо,Прикоснется губами, и мимо.А несчастье – вдова и сжимаетВас в объятиях с долгим лобзаньем,А больны вы, перчатки снимаетИ к постели садится с вязаньем.«На севере диком стоит одиноко…»
На севере диком стоит одинокоНа голой вершине соснаИ дремлет качаясь, и снегом сыпучимОдета как ризой она.И снится ей все, что в пустыне далекой —В том крае, где солнца восход,Одна и грустна на утесе горючемПрекрасная пальма растет.«Страдаешь ты, и молкнет ропот мой…»
Страдаешь ты, и молкнет ропот мой[3];Любовь моя, нам поровну страдать!..Пока вся жизнь замрет в груди больнойДитя мое, нам поровну страдать!Пусть прям и смел блестит огнем твой взор,Насмешки вьется по устам змея,И рвется грудь так гордо на простор,Страдаешь ты, и столько же, как я.В очах слеза прокрадется порой,Дано тоске улыбку обличать,И грудь твоя не сдавит язвы злой…Любовь моя, нам поровну страдать.«Они меня истерзали…»
Они меня истерзалиИ сделали смерти бледней, —Одни – своею любовью,Другие – враждою своей.Они мне мой хлеб отравили,Давали мне яда с водой, —Одни – своею любовью,Другие – своею враждой.Но та, от которой всех большеДуша и доселе больна,Мне зла никогда не желала,И меня не любила она!«Мне сон старинный приснился опять…»
Мне сон старинный приснился опять:Под липой сидели мы обаНочною порой и клялись соблюдатьДруг другу верность до гроба.Что было тут! Клятва за клятвою вновь,И ласки, и смех! Что тут было!Чтоб вечно я помнил твою любовь,Ты в руку меня укусила.О милая, с ясным сияньем очей,С опасною прелестью взгляда,Я знаю, что клятвы в порядке вещей,Но вот кусаться – не надо!Анжелика
«Ты быстро шла, но предо мною…»
Ты быстро шла, но предо мноюВдруг оглянулася назад…Как будто спрашивали гордоУста открытые и взгляд…К чему ловить мне было белый,По ветру бившийся покров?А эти маленькие ножки…К чему искал я их следов?Теперь исчезла эта гордость,И стала ты тиха, ясна —Так возмутительно покорнаИ так убийственно скучна!Любовная жалоба
Одинок, в укромной келье,Я печаль таю от всех;Мне неведомо веселье,Я бегу людских утех.В одиночестве покояСлезы катятся в тиши;Но умеришь ли слезоюЖар пылающей души!Отрок резвый, я, бывало,Отдавал игре досуг,Сердце горести не знало,И смеялась жизнь вокруг.Ибо мир был пестрым садом,И блуждал я там один,Обводя любовным взглядомРозы, ландыш и жасмин.Волны кроткие свободноПо лугам катил родник;А теперь на глади воднойЧей-то бледный вижу лик.Стал я бледен в день, как с неюПовстречался страстный взор;Тайной болью я болею,Дивно, дивно мне с тех пор.В сердце райские святыниЯ лелеял много дней,Но они взлетели нынеК звездной родине своей.Взор окутан мглой туманной,Тени встали впереди,И какой-то голос странныйТайно жив в моей груди.Болью странной, незнакомойЯ объят, во власти чар,И безжалостной истомойЖжет, палит меня пожар.Но тому, что я сгораю,Что кипит немолчно кровь,Что, скорбя, я умираю, —Ты виной тому, любовь!«Ты губы в кровь искусала мне…»
Ты губы в кровь искусала мне,Целуй же, чтоб им зажить,И если до вечера ты не вполнеУправишься – что тужить!У нас впереди еще целая ночь,Подруга моя, любовь!Мы можем с тобой целоваться всю ночь!Опять, и еще раз, и вновь.«В которую из двух влюбиться…»
В которую из двух влюбитьсяМоей судьбой мне суждено?Прекрасна дочь и мать прекрасна,Различно милы, но равно.Неопытно-младые членыКак сладко ум тревожат мой! —Но гениальных взоров прелестьВсесильна над моей душой.В раздумье хлопая ушами,Стою, как Буриданов другМеж двух стогов стоял, глазея:Который лакомей из двух?..«На дальнем горизонте…»
На дальнем горизонте,Как сумеречный обман,Закатный город и башниПлывут в вечерний туман.Играет влажный ветерНа серой быстрине;Траурно плещут веслаГребца на моем челне.В последний проглянулоНад морем солнце в крови,И я узнал то место —Могилу моей любви.
