Амулетов вышел за городИ с девчонкой скрылся в полях,Вместе с водкой и с песней веселойДолго нежились в травке тела…В поцелуях девчонка горела,Амулетов дрожал в забытье,Ее страстное легкое телоИзвивалось змеей по земле…Вспышкой молнии грозное небоИх вернуло из сладкого снаИ пушистая милая вербаИх скрывала вдвоем дотемна…Боже мой! Я забыл твое имя! —Амулетов шептал между ног,Ночь безумная правила имиИ глядел с удивлением Бог…Как двоими добытое счастьеНаходило отзвук в душе, —Они даже в безумном ненастьеОбитали в родном мираже…Зарожденье новой жизни Амулетова
Амулетов спустился со склонаИ с девчонкой поплыл по реке,Ее страстно сжимая, влюбленный,Ощущал это чудо в руке…Обезумел совсем с чудной милой,И в волнах к сокровенным местамИх толкала безумная сила,Будто пчел к сладким нежным цветам…Даже ночью, когда бродят тени,Они быстро плыли во мгле,Озаренные страстным мгновеньем,Находящим свой отсвет везде…Так вот странно вдвоем и без мыслейОни вскрикнули вместе в волне,Пережив зарождение жизни,Как движенье огня по земле…Амулетов на юге – Цикенбаум в снегу
Амулетов с девой на югеЗамирает от сладостных нег,Цикенбаум в неистовой вьюгеЗарывается с девою в снег…Все мы в этом загадочном круге,Наших чувств никогда не понять,Мы с любовью тонем в подруге,Чтоб вкусить много раз благодать…Люди любят друг друга до смерти,Ощущая, что жизнь это сон,Веселясь, как безумные дети,Они рвутся в ночной небосклон…Тихим шепотом, стоном и пеньем,Разгоревшимся в сердце огнем,В страстном лоне растаявшей теньюВсе охвачены ласковым сном…Валентинов денек Цикенбаума
Девы бродят по заре,Пишут валентинки,Цикенбаум на ОкеСкачет по тропинке…Впереди идет девахаИ с оглядкой шепчет: бля!Цикенбаум вроде ахнулВ середине февраля…Достает бутылку водки,Я же, милка, не монах,Хочешь, выпьем по погодке,А потом побудем в снах?!…Ведь денек-то Валентинов,Вроде день большой любви!Ладно, наливай, скотина,А потом мне страсть яви!За бутылку ухватилась,Лишь глоточек отпилаИ ему дала на милость,Выпей все, и я твоя!Цикенбаум тут же выпил,Враз с бутылки окосел,И запел безумной выпью:Как люблю я пламя тел!А она его схватилаИ давай скорей лобзать,Эй, милок, где твои силы,Уже пьяный, твою мать!На снегу лежал профессорИ задумчиво шептал:Валентин – святой агрессор,Меня девой задолбал!Весна профессора Цикенбаума
Опять профессор ЦикенбаумДевчонок любит в тьме весны,И как кота кошачий маун,Их дух его уносит в сны…Пропадает в дыме чахлая столица,А он тает на Оке в цветенье девИ в нежных лонах бьется точно птица,Проницая их могучей силой древ…Осталось дев совсем немного,Что будут ждать его объятий до зари,Всех уведет безумная дорога,Гипнотизер – профессор всех заговорит…Прелестных тел волшебное мгновеньеИ та же сладостная вечная стезяПревращает его жизнь в стихотворенье,По чудным лонам будто по волнам скользя…Амулетов с девой на закате
Амулетов с девой плавал на закате,Ока спокойно отражала свет,Прекрасная и нежная без платья,На поцелуй один раскрылась вся в ответ…Тишиной одетое пространствоВ воде скрывало жаркие тела,Друг в друге ощутившие богатства,Они вмиг вскрикнули, когда упала мгла…И капля бесконечного растения,Перерастающего долгие века,Их забирала вместе с чувствами из времени,Излучаясь лишь мечтой издалека…Я подобрал мечту, бродя один вдоль берега,И разглядел безумной страсти след, —И вспышка глаз, и сердца взрыв как Эврика, —Вернул мне на мгновенье сладость лет…Цикенбаум, оглушенный сном
Цикенбаум оглушенный сном,Вел дев куда-то славной чередоюОни роняли звон из всех окон,Во сне их замок был омыт водою…Сладко пела в колоколе медь,На Цикенбауме девица полыхала,Он продолжал в ночи отчаянно гореть,И крик за криком рос под одеялом…Сон раскрывал какой-то чудный миг,Профессор взглядом обнимал светило,И вырвавшийся на небо нежный крикСтрасть рисовал с луной весьма красиво…О, Боже, куда деться от любви,Она во мне гнездится постоянно,Даже во сне или во тьме земли,Она всего меня окутала обманом!…Ведь в ней живет один обман и яд,Пусть даже жало ее жалит честно,Куда не бросишь любопытный взгляд,Везде найдешь зияющую бездну…Так Цикенбаум плача, прошептал,И снова жарко обнимая деву,Из чувств поднял такой могучий вал,Он по нему пронесся в сказочное тело…Одурманенный Амулетов
Амулетов одурманен был цветком,Под лепестками дева просыпается,А он блаженным мотылькомПрямо в деву опускается…За одно мгновенье сотни лет,Охваченные сладостной мелодией,Струятся в пламенеющий рассвет,Всю землю окликая своей Родиной…А за ними миллионы нежных парПо чащобам рассыпаются со стономИ обвивает небо солнечный пожар,И сам Бог в свой мир до слез уже влюбленный…С глубокой грустью смотрит в чудеса,Как все его творенья быстро тают,Оставляя яркий свет после себя,Летят во тьму бесчисленные стаи…Цикенбаум и прекрасные девы
Цикенбаум дев прекрасных ввел в жилищеЛесной чащобы у простертой вдаль Оки,Там было много водки, еще больше пищиИ смеха лечащего быстро от тоски…Над ним все девы ослепительно взлетали,Раскрывая свои райские уста,Словно птицы, вмиг собравшиеся в стаи,Уже начисто лишенные ума…А зачем им ум в безумной роще,Когда чувств волшебная канваОкружает их с профессором на ощупьИ нежных лон касается едва…В одно мгновенье ощущенья еще глубже,Летит на небо сладострастный стон,И Цикенбаум бездной их разбужен,Как будто ангел в небо тайной унесен…Цикенбаум – страстное животное
Цикенбаум – страстное животноеОбъял всю деву, ощутив ее…И только небо чистое и звездноеПростерлось как само Небытие…Профессор в деве видит солнцеИ Ока ночью сладко поет,Цикенбаум вновь в нежном колодцеПродлевает сладостный род…Запивая водку водицей,Он зверем прыгает в лоно,Как будто от всех хочет скрытьсяИ стать мертвецки холодным…И призраком в сумрачной ночиРаскрыть всем живущим глаза,Как с девою сладостно оченьПтицей взлетать в небеса…Согретый Цикенбаум
Цикенбаум жаркой девою согретый,То в Оке, то на песочке у костра,Проникал в нее безумным ветромИ стонал всю ночь до самого утра…Кричала в ощущениях студенткаИ неизвестно, кто полицию позвал,Но полицаи испугались за отметки,Так двух заочников профессор отчитал…Чтоб не мешали забываться в наслажденьях,Когда кругом бушует юная весна,И опять проникнув в нежное мгновенье,Цикенбаум с девой был лишен ума…Зато со всех сторон был охраняемСтудентами, чья сказочная леньПревратила их в смиренных полицаев,Стоящих на посту в дождливый день…Но и в дожде пылал отчаянный профессор,Объятый страстной девою опять,Раскрывшей свое лоно с интересом,И с полицейскими в зачетке ждущей пять…Сон Амулетова о Великанше
Амулетов пьян зараза,С водки попросту упал,Дева плачет, – ведь ни разуНе обнял меня нахал…Вот же гад, так сладко стонет,Будто чувствует оргазм,Нет бы в самом чудном лонеПобывал хотя бы раз…Извелась совсем девчонка,С него шмотки сорвалаИ волшебно, очень тонкоОбвилась вокруг ствола…Амулетов видит сон,Как в громадной великаншеОн объят со всех сторонСтрастной тьмой интимной башни…Вот уж шашни закрутил,И теперь весь в нежном лонеДышит из последних силИ в ее соблазне тонет…И не вырваться назад,Лилипут весь в великаншеЯрким пламенем объят,Как цветок в созревшей пашне…Вылетает в небесаИ глазам своим не верит,Ведь девчонка чудесаВ нем как зерна мака сеет…Могущество Цикенбаума
Спешат девчонки в обнаженном видеЦикенбауму отдать вмиг красоту,А Цикенбаум водку пьет, кусая мидийИ просто смотрит на вечернюю Оку…В волнах играет нежное сияньеУже не солнца, а проказницы-луны,Профессор изучающий желанья,Плывет с девчонкой по течению волны…Обнимая тело чуткими кистями,Дух осенив магическим крыломОн заполняет ее тайными вестями,Озарив все лоно древним волшебством…Мелькают тени дев, суля открытьеИ тихо стонут от заката до зари,Цикенбаум в девах ощущает нити,И держась за них, над Вечностью парит…Сердцем чуя запах юной крови,Он уже не водкой, страстью пьян,Украшая берег сладостной любовью,Он в Оке находит чудный океан…И девчонки как стыдливые русалки,Вырываясь вместе с криком из волны,С Цикенбаумом всю ночь играют в салки,Его могуществом навек поражены…Цикенбаум – полуночник
Цикенбаум – полуночникДеву юную согнет,Ее гибкий позвоночникТянет в сладостный полет…На плечах как будто крыльяВырастают пальцы рук,Тело нежным изобильемСтрасть питает, лечит дух…Распахнется не жалея,Лишь куснет его шутя,Как безумная ПсихеяВ себе чувствует дитя…Цикенбаум под туманом
Цикенбаум млеет под туманом,Девчонка его нежит под волной,Огнеока и благоуханна,Как закат над засыпающей Окой…Цикенбаум в ней дрожит безумной тенью,Как связавшиеся рыбки их телаВниз несет куда-то по теченью,Окутав нежными порывами тепла…И вот он взрыв, и крик над сонной гладью,Одним броском лег в глубину могучий стержень,Лишь на сучке вдали белело платьеИ Цикенбаум был в ней тих и безмятежен…Потом рыбак к ним подошел некстатиИ спросил: Ребята, нужен жерех?!Но в ответ молчало сладкое объятьеИ густой туман окутал светлый берег…Цикенбаум, Амулетов, Мухотренькин
Цикенбаум, Амулетов, МухотренькинСпьяну вместе забрели в сады,Тут же девы к ним бегут из деревенькиИ зовут их на великие труды…Цикенбаум тонет в нежных девах,Амулетов с одной девой улизнул,Мухотренькин в кучу дев ныряет смело,Отовсюду веет зверский гул…Только я один на островке скучаюИ течет вокруг меня одна Ока,Волны с небом в мудрости с печальюОсвещают словно чудом берега…Сладкой девой всходит из протокиМоя давняя забытая мечта,Как места ее прелестны и глубоки,И как бесследно с нею тает суета…Цикенбаум уже дико воет,Амулетов яростно кричит,Мухотренькин с девами в покоеСтранным шепотом ощупывает стыд…Я лежу на островке упрямо,Моя дева, возвышаясь надо мной,Раскрывает сладостную яму, —Я похоронен в ней, хотя еще живой…Так вот с призраком на островке печалиТаю я с любовью от тоски,Вся Ока горит блаженной далью,Здесь даже призраки отрадны и близки…Цикенбаум с девой под дождем
Цикенбаум с девой шепчет под дождем,Дева сладкая давно лежит на нем,Она с луною шепчется во сне,Ветер с лесом над Окою на холме…Безмолвье шепчется с усталостью пичуг,Дух Цикенбаума с безумием наук,Но страсть и тело с девою в дождеНаходят нежность в ее лоне и везде…Глядят друг в друга и профессор, и студентка,Луна сквозь тучи освещает лица редко,Но даже в этой редкости магическойЕсть линия судьбы вполне трагической…Пройдет лишь год, профессор постареет,С другим студентка в тьму войти сумеет,Так было счастье на двоих или не было,В истории профессор знает силу…С какой событья спрятаться спешат,После себя нам оставляя грустный сад…Еще чуть-чуть и дождь пройдет,Страсть растворится с ветром в нежном лоне,…Через полвека здесь другой народПознает счастье близости на склоне…В лесу над протекающей ОкойСтудентка плачет, – Цикенбаум успокой…Взлетающие девы Цикенбаума
Девы взлетали одна за другойС Цикенбаумом в высь над Окой,И плоть их прелестна, волшебно легкаЧерез века проносила Ока…Профессор у дев как ребенок внутриВесь обнесен светом нежной зари,А девы в желаньях как волны сильны,Несут Цикенбаума в сладкие сны…Таинство лона с рождения в том,Что мы растворяемся полностью в нем, —Так думал профессор в дрожанье сердец,Чуя движенье безумных колец…В бессмертной связи с девой Цикенбаум
Цикенбаум девой нежною объят,Ока им тихо напевает под луной,Звезды сладостно ласкают чистый взгляд,Цикенбаум схвачен яркой глубиной…В бессмертной связи с девой и с землей,С цветущей плотью и сверкающей Окой,Профессор ощущает вечный слой,Где тайны страстно заполняют весь покой…Так затаившись с девой на холмеИ проникнув в край безумной красоты,Цикенбаум слышит, – как во тьмеПтицы-ангелы поют, взлетев в мечты…Как же сладок рай земной,И как быстро меркнет наша жизнь, —Цикенбаум в том же месте был зимойИ с тоской один глядел в немую высь…Выходящий Сидоров
Сегодня Сидоров выходит из подъезда,Сегодня Сидоров немного под хмельком,Сегодня его пьяная невестаСбежала ночью с пьяным пареньком…И Сидоров отчаянно напился,И с продавщицею цветов пропал в Любви,Он объяснял ей, не бывает в жизни смысла,Чего не делай, и как мудро не живи…С жарким солнцем скрылись они в чащеИ пили водку, и душевно целовались,А потом во тьме ее манящейПлакал Сидоров, испытывая жалость…Другому его девочка досталась,И тешиться ему с душой пропащей,Ощущая в ней безумную усталостьКакую здесь любой из нас обрящет…Когда нарвется на бушующую ярость,Всех желание из лона в лоно тащит……Конструкция искусственной Любви в осмыслении Сидорова
Несчастный Сидоров напился,В десятый раз сбежала юная невеста,Подтвердив, как мало в жизни смысла, —Когда теряется божественное место…Волшебной страсти заколдованная безднаВ измученной душе вновь раскрывалась,Ее уста были отчаянно любезны,Но то была, нет, не любовь, а жалость…Так память звала в прошлое, а в жизниОн с продавщицею искусственных цветовРазглядывал заоблачные выси,Пытаясь сконструировать любовь…Любовь-морковь и водка, и селедкаЕдва будили алчущую кровь,И в зрелой женщине, как в лодке,Познавшей бурь суровый кров…Было сладостно, как впрочем, и ужасно,Но летела в сон печальная душа,Как будто в миражах есть образ счастья,Так думал Сидоров с проказницей лежа…Она пыталась много раз развеять память,И в свое лоно затолкнуть всего его,Но Сидоров несчастен был, и пламяИз души глотало, молча, бытие…Но соблазнительная дама так упрямоГлотала боль его стеснительной души,Что Сидоров подумал то, что яма,Возможно, и съедает миражи…Как будто ты вчера еще проснулсяИ видел этот мир уже насквозь,Не от того ль нас сладостные чувстваПорой находят даже врозь…Вот и его девчонка на мальчонкеЗабылась, как в священную грозу,И в продавщице дух чудесно тонкийВ нем уловил прощальную слезу…Безумный слух Цикенбаума
Цикенбаум привык слушать юных девВ волнах Оки и ночью под луной,Такой безумный слух имеет лев,Когда над жертвой выгибается дугой…Но в этой страсти не бывает жертв,С любою девою промокший весь насквозь,Цикенбаум шепчет будто ветрИ в лоне девы просыпается как гость…А над Окой стоит великая луна,Громадная, как отраженье солнца,И в каждой деве юная женаПрофессору навеки улыбнется…И в нем останется как память навсегда,Об этом же журчит с холмов водаИли молчит во тьме разрытого колодца,Чтоб влиться в светлый образ без следа…Чей шепот к божьей тайне прикоснетсяИ будет век гулять в хмелеющих стадахИ счастье пить из нежных уст до донца,Пока весь сам не угодит туда…Рыдание пьяного Сидорова
Пьяный Сидоров рыдает темной ночью,Его любимая ушла из под венца,Он разорвал одежду свою в клочьяИ в чаще спрятал тень безумного лица…Он ночь проспал, а утром пил вновь водку,И сам с собою как безумец говорил,Вдруг по Оке к нему красавица на лодкеПлывет и машет веслами без сил…И Сидоров очнулся поневоле,И покачнувшись, к лодке подошел,Красавица смеется, – алкоголик,Ты как соколик чудный гол…Тут Сидоров схватил ее из лодкиИ унес за буйные кусты,И сбросив хмель от мук и белой водки,Проистекал с ней в светлые мечты…О, лона сладкого волшебные картины,О, втягивающий сердце аромат,Сильнее самой резанной скотиныСидоров кричал сто раз подряд…Вот так красавицу, уставшую от гребли,Сидоров испытывать был рад,И зачарованная его нежным стеблем,Она с ним плыла уже назад…Сидоров пил водку у Оки
Сидоров пил водку у Оки,Очень быстро наступала ночь,Он руки сжал от боли в кулаки,Его девчонка убежала прочь…А он один и никому не нужен,И даже денег мало, и счастья тоже нет,Никто ему не приготовит ужинИ невзначай не пригласит на свой банкет…Хотя зачем ему банкет, – он сам с собоюИ водку пьет, и говорит,И пусть он не в ладах с самой судьбою,Зато его никак не гложет стыд…И в этот миг одетый весь Окою,Он видит на волнах как свет луныДевчонку светлую на лодке беспокоит,Связав течением их взгляды и мечты…И Сидоров воспрянул сразу духомС прекрасной феей под речной волной,Словно Вечность их волшебным кругомСоединила в нежном счастье с тишиной…Ока течет, текут года и мысли,И Сидоров течет в одну Любовь,Благодаря которой создаются жизниИ смешавшись, оживает наша кровь…Профессор Цикенбаум и Сидоров в черном ящике
– Страшно, – сказал Цикенбаум,– Ужасно, – Сидоров вздохнул,Какой-то метафизик – ДаунНас в черный ящик запихнул…Ни дев, ни Оки и ни чащи,Ни водки – напитка Богов,Кругом один черный ящикИз восьми его равных углов…Возможно, что мы просто снимсяКому-то – как сами себе, —Цикенбаум в подтвержденье птицейВзлетел, и шмякнулся, сползая по стене…– Это не смешно! – сказал профессор,– Кто спорит?! – Сидоров сказал,Какая безумная пьеса!Какой то черт ее, по-моему, создал?!– Кабы знать, кто это натворил, —Сидоров в ответ опять вздыхает.– Неужто тьма неведомых нам силНас в этот ящик помещает?!– Зачем вам знать, профессор, вы умны,Но не настолько, чтоб копаться в темноте!– А если это просто сныИ мы снимся, сидоров, себе?!– Тем более, зачем об этом думать,Проснемся и вновь к девам полетим,Жизнь превратится в розовый рисунок,А ужасы растают будто дым…Цикенбаум вроде согласился,Но тут же дал ему под дых,Сидоров вскричал: Зачем без смыслаБьешь меня как будто псих?!– Как-будто псих, – профессор ЦикенбаумЗадумался уж очень глубоко, —Возможно, черный ящик – наш тайм-аут, —Передышка в столкновение веков?!…– Какая передышка и века,Вы меня пугаете, профессор,Говорите вроде свысока,Но совсем не представляете процесса,Из-за которого попали мы сюда!…– Ну, что же, Сидоров, ну, что же,Похоже ты меня умней,Быть может объяснишь, какой нас БожеСпрятал в этот ящик от людей?!…– Хорошо, профессор, объясню,Пусть я соображаю очень мало,Но если мы осмыслили фигню,То отчего фигня вся эта не пропала?!…– Чтоб слушать глупости твои и на корнюВырывать мечты из идеала!– А где, профессор, вы нашли свой идеал,У Оки с девчонкой нежной в чаще?!– Не смейся, я 100 раз ей обладалИ не было девчонки в мире слаще,Как будто я Вселенную объялС благоуханьем опьяняюще манящим,Вздымая фантастический обвал!… —– Профессор, вас куда-то что-то тащит!…– Да, ты, Сидоров, ужаснейший нахалИли сам в Оке не обладал девчонкой?!– А ты, что, профессор, наблюдал?!– Да, нет, я как-то проходил сторонкой!И всю ночь вас изучал,Исследовал для собственных иллюзий,Случайных связей ареалИ сам же таял в сладостном союзе!Да, Сидоров, уплыло наше времяИ девы сладострастные в ОкеУже другое обнимают племя,А наши тени где-то вдалеке…– Не плачь, профессор, все опять вернетсяИль Бог, иль Дьявол нас туда вернет!Да, Сидоров, я чую то же солнцеИ тот же преданной одной Любви народ!…Бессонница печального и пьяного Сидорова
Печальный Сидоров не спит и водку пьет,Ока блестит, в ней месяц удрученный,Спит убаюканный любовями народ,А он не спит, с невестой разлученный…Дрожащий, плачущий и сильно потрясенный,Он ищет свое место под волной,Плывет в Оке больной и полусонныйИ хочет жить с прекрасною женой…И вдруг на берегу в березнякеДевчонка пьяная петляет точно заяц,Идет, поет и эхо вдалекеПодхватывает: муж – козел, мерзавец!…И Сидоров рванулся тут же к ней,Схватил ее в объятия и стонет,Хмельная шепчет ему на ухо: злодей,Сделай так, чтоб эту ночь запомнить!…Был крик ее пронзителен и чист,И ноги обвивали плечи зыбко,В реке был месяц золотист,Их разукрасила безумная улыбка,И Сидоров смеялся как артист,И она с ним плавала как рыбка…Сидоров стряхнул с себя тоску
Сидоров стряхнул с себя тоску,Взял бутылку русской водки,Сел на берег, глянул на ОкуИ залег в дырявой лодке…По небу плыли как бараны облака,И жизнь текла так странно и так тихо,Что Сидоров подумал, что векаЧаще спят, чем скачут лихо…Потом дева к лодке подошлаИ приветливо отпила тоже водки,И прилегла с ним в старой лодке,И сразу сблизились порочные тела…Сидоров подумал, то, что лоноПочему-то похищает сразу смысл,И люди не стесняются закона,И как-то глупо тратят свою жизнь…А главное, что просто не умеютСебя с женщиной вести,И женщины лишенные идеи,С любым готовы счастье обрести…Но только счастье мигом уплывает,И вместо счастья дряхлые тела,Жутко скорбно собираясь в стаи,Покидают вместе логово тепла…Сидоров вздохнул, ныряя в реку,Дева тоже прыгнула за ним,Так с обрыва и с разбегуОни скрылись в облаках как белый дым…И также тихо странно проплывая,Они несли с собой прожитые века,Потом Сидоров очнулся, ночь глухая,Девы нет, пустая лодка и Ока…Тишина и в небе звезды,Водка выпита и прожит еще день,Очень странно улетают грезыИ от дев лишь остается тень…Чтобы помнить их и страстно шевелитьсяЗвездной ночью у Оки,В какую темень скрыться птицей,Чтоб опять убраться от тоски?!…Печален Сидоров – девчонка убежала
Печален Сидоров, – девчонка убежала,И как-то странно ночью на ОкеДумать о пропаже идеала,Держа бутылку с водкою в руке…Как ледяная водка горяча, —Ее глоток внутри все обжигает,И почему у сердца нет врача,И не заменит деву женщина другая…Так Сидоров тихонечко рыдалИ водку пил, вздыхал и снова думал, —Отчего не вечен жгучий идеалДевчонки сладостной и от любви безумной…Пройдет каких-то десять-двадцать летИ вся краса ее останется на фото,Еще лет через двадцать лишь портретНа каменной плите под небосводом…Так проделав странный пируэтИ ощутив мужчин нежнейшим лоном,Она забудется как проходящий свет,Уносящий с собой чувственные стоны…И тысячи кроватей канут в прах,И в траве густой сгоревшие мгновеньяНе вернут ее объятий на холмах,Мы очень быстро растворяемся как тени…Так думал Сидоров и снова водку пил,Вздыхал, слезу безмолвную роняя,Чуя везде заросли могил,Быть может где-то жизнь совсем иная…Кто знает?! – водку Сидоров допил,Поднялся и упал, и вновь поднялся,Как птица слабая, летящая без крыл,Он растворился в темноте с безумной цацой…Сидоров опять глядел во тьму
Сидоров опять глядел во тьмуИ водку пил в сиянье лунном,И в Оке душил в объятиях волну,Но оставался и несчастным, и угрюмым,И непослушным окружающему сну…Вздыхала рядом дева на траве,Напившись водки, она словно умерла,Не зря же Сидоров купил бутылки две,Ночь связала их волшебные тела…Но после взрыва промелькнувших чувствУснула дева, Сидоров застыл,Он думал, – отчего приходит грустьИ тьма напоминает сон могил…Он плавал вместе с звездами в ОкеИ в лунных отражениях шептал,Что девы чаще ощущаются в тоске,Их бездны невесомый идеалУже не раз, не два всего его съедал…Но жизнь проходит и Ока течет,И девы растворяются в минутах,Словно все сдают божественный зачет,Обретая сердцем радостное утро,Но и его ждет устрашающий почет…Сидоров опять прилег на девуИ затерялся в пламени Любви,И ощущал, как бьется живой невод,Шептала дева ласково: Плыви…И он вплывал в ее живое чудо,И плакал, и отчаянно кричал,Вдохновленный весь безумным блудом,Он находил в девчонке страстный идеал…И вновь уснула захмелевшая деваха,И Сидоров бросался вновь в Оку,Одушевленный сладостью размаха,Он разгонял в волнах вселенскую тоску…Цикенбаум под угрозой
Цикенбаум находился под угрозойИсчезновения и в девах, и в Оке,Сидоров терялся в нежных грезах,Амулетов держал муху в кулаке,Мухотреньких играл с девой под березой,Мир находился в яростном пике…Бомбили Ливию счастливые безумцы,Японию реактор заражал,Только девы с Цикенбаумом смеются,Вот и Сидоров нашел в них идеал…Даже Амулетов с юной девойНашел внезапно сладость в камышах,Мухотренькин под березой с девой смелоОщущает крыльев сильный взмах…И лишь странные, уставшие от жизни,И не верящие в жизни ничему, —Терялись будто звезды в вечных высях,Печальным обликом стремясь взорвать луну…Мир умирает и рождается в мгновенье,Окутан девой как небытием,Я ощущаю даль возникновеньяИ замираю весь под божеством…Предрассветные блуждания Цикенбаума
Перед рассветом Цикенбаум с девой бродит,Замучил бедную в кустах и на траве,Ока молчит в таинственной природеИ что-то странное творится в голове…Облака плывут, освещены луною,На востоке только проблески зари,Но не спят безумные весною,Теряясь в ласках сладостной игры…Хочешь, расскажу тебе стишок, —Цикенбаум шепчет нежной деве,Но тут его пронизывает шокИ он уже с желанною на небе…Плывут в обнимку будто облака,Не замечая, как их сущность в небе тает,Как стремительны в движении века, —Собираются в невидимые стаи…Их лица высветил другой глубокий смысл,И слезы, падая, вдруг превратились в звезды,Тела, сводящие в безумный образ жизнь,Дрожа ресницами, плели метаморфозы…И поезд, пролетевший быстро в дальС мелодией давно забытой песни,Над Окой в тумане высветил печальИ как солдат пропал уже без вести…Цикенбаум тронул деву и пошел,Но она, догнав его, схватила,И целуя страстно горячо,Показала вновь неведомую силу…Профессор тут же позабыл стишок,Да и зачем стишок, когда так сладко милоСердцем обретать земной грешок,Чуя лоно как волшебную могилу…Таянье Богов Цикенбаума
С миром что-то не так, – прошептал много раз Цикенбаум,Девы, водка, Ока, даже я ему мнились лишь сном,Он то в лона глядел, то заглядывал в темные ямы,Мир пытался встряхнуть или перевернуть кверху дном…– И зачем жизни смысл привязался ко мне как липучка, —Деву нежно обняв, Цикенбаум шептал снова в даль, —Может, миру нужна очень хорошая взбучка,Чтобы жертву приняв, успокоился вечный алтарь?!…Дева лоном развеяла странные страшные мыслиИ профессор вздохнул, как младенец, испив молока,И другие девы на нем сладострастно повисли,Словно блажь прилетела откуда-то издалека…И профессор смеялся и тешил дев обладаньем,Водку пил, закусив шашлыком, угощая меня,Он как будто проник взглядом во тьму мирозданьяИ с девой в Оке удалился из скорбного сна…Я молчал у реки, ощущая его растворенье,Я с такою же девой забыл о том, что есть срокУходящим в Вечность виденьям и светлым мгновеньямИ я в лоне девы тоже растаял как Бог…Воплощения Сидорова и Цикенбаума
Несчастный Сидоров, счастливый ЦикенбаумНашли вдвоем приют на берегу,Пил водку Сидоров, храня безмолвный траур,Пил Цикенбаум, улыбаясь на Оку…И девы то смеялись, то рыдали,Их окружив весельем и тоской,Профессор чуял раздвоение в реале,Словно кто-то рисовал вдали покой…Несчастный Сидоров лежал под нежной девой,Цикенбаум с девой слился под волной,Ослеплял блаженства страстный невод,Мысли быстро уносились в мир иной…Профессор с девой ощущал несоответствьеПо независящим причинам от него,Он проникал в чарующее девство,Воплощая в жизнь стремительный рывок…И вдруг почувствовал, что платит своей жизньюЗа эту связь, за наслажденье, красоту,За обладанье сказочною высью,За право воплотить свою мечту…Вот отчего так Сидоров печален,Даже под нежной девой слезы льет,Профессор чуял воплощение в реалеИ сам на атомы делился как народ…Сидоров был к древу девою привязан
Сидоров был к древу девою привязан,Юная блудница измучила его,Всю ночь несчастный прокричал в экстазе,Потом забылся и не помнит ничего…Очнулся Сидоров в какой-то древней лодке,Туман повис над спящею Окой,В руках его дрожит бутылка водки,А вкруг древа дева обвилась змеей…Выходит, что и вправду было чудоИ это он всю ночь ревел будто медведь,От страсти Сидоров опустошил посудуИ чует древо начало твердеть…И дева изогнулась коромыслом,Их губы встретились как ветерок с рекой,И необъяснимо вечным смысломЗаполнился таинственный покой…И плакал Сидоров, жалея это счастье,Как будто чувствуя, как унесут годаЛоно девы обладающее властьюИ всех впустившее существовать сюда…Дверь для Сидорова в Вечность
Сидоров в волнах опять хмельнойДеву юную рукою нежно гладит,Блестит слезой, пронзив ее стрелой,Луна дрожит на водной глади…Душой проникнув в лоно всех невест,Сидоров рыдает в наважденье,В нем словно ангел пробудился бесИ дева смотрится безумным привиденьем,И телом сладостным весь разум его ест…Полны слезами радости глаза,Ока волнуется от безграничной схватки.И дева шепчет: Ну, еще дерзай,С тобою мне и трепетно, и сладко…И Сидоров уже рычит как зверь,Он ничего уже не понимает,Он ощущает, как раскрылась в Вечность дверьИ озаряет его сердце светом рая…Безумные рассужденья Амулетова
Цикенбаум умер в наслажденьях,Сидоров от страсти просто сгинул, —Вот с таким безумным рассужденьемАмулетов в речку удочки закинул…Я на углях занимался с шашлычком,Глядя, как друзья мои пируют,Девы – ошалевшим косячкомЗа кустами с ними кувыркались в буре…Цикенбаум себя чуял властелином,Сидоров – небесным существом,Амулетов за крючком бросался в тину,А я угли шевелил под шашлыком…И думал, – вот, грешочек первородный,Из рая смылся даже сам Адам,Чтоб девой насладиться благородно,Раскрыв в лоне сладостный Сезам…Амулетов вдруг заматерился,Крики дев всю рыбу распугали,В ловле рыб он видел больше смысла,От любви боялся быть в печали…Так как нам жить, как тратить жадный разум,В чем или с кем ловить свою надежду?! —Цикенбаум в девах скрылся сразу,Сидоров свалился к ним поспешно…Амулетов матерится, рыбу ловит,Ярко солнце на волнах блестит,Крик летит, вмиг созданный любовью,Я и Амулетов чуем стыд…Так зачем же нам грешочек первородный,Зачем из рая убежал Адам,Чтоб создать такое множество народаИ мощью страсти всех разбросить по кустам?!…Так думал я, стряхнув шашлык в тарелку,Амулетов нежно обхватил рыбешку,У Цикенбаума немало будет детокИ Сидоров в ЗАГС побежит с матрешкой…В бурлящих водах Осетра
В бурлящих водах ОсетраНежит дев безумный Цикенбаум,И Сидоров теряет с девой разум,Мы ж с Амулетовым тоскуем у костра,Мы с девами не плавали ни разуВ бурлящих водах Осетра…Шум волн от страсти бьющихся о камниПерекрывает крики сладких дев,Любого смертного тоска любви изранит,Когда он видит, как другие озверев,Исторгают свое яростное пламяВ волнах Оки и Осетра, под тенью древ…Кто б подсказал, как нам любви добиться,Мы с Амулетовым не можем без нее,Нас не утешит крепкая водица,Нам бы деву превратить в свое жильеИ ее безумьем насладиться,Посылая в Вечность бытие…О, наши переменчивые лицаМы у себя безжалостно крадем,Когда ласкает нас счастливая девица,Из лона образуя дивный дом…В бурлящих водах ОсетраЦикенбаум с девами как демон, —Соблазняет всех его игра,Напоминая оснащенный тягой невод…И Сидоров с девчонками в волнахСнова ловит сердцем наслажденье,Осетр бурлит, и волны на камняхТут же разбиваются в мгновенье…Вот и мне б разбиться о девчонкуИль девчонке долго биться об меня,А потом в животике ребенку, —Все рождается из яркого огня…И вдруг она, – прелестница из раяСхватив губами, в реку понесла,Мы исчезаем в волнах, мы сгораем,Мы превращаем в воздух нежные тела…Один лишь Амулетов тихо бредит,Вороша золу уснувшего костра,Девчонка нежится на моей чудной твердиВ бурлящих водах Осетра…Ноу-хау профессора Цикенбаума
А если жизнь только сон?! —Подумал вдруг ЦикенбаумИ на деву взглянул,С которой ласкался в Оке…И дева шепчет, что он,Возможно, открыл ноу-хауИ шелест листвы, странный гул,Ночных сновидений букет…И даже лоно ееСтавшее вмиг сокровенным,Давшее счастье емуОстанется сном внутри сна…Профессор глядит в бытие,О, как оно драгоценно,Но снами уходит во тьму,Где ни крышки ему и ни дна…Дева рвется в ОкуИ тащит его за собою,И ноги раздвинула вновьВ подтверждении чувств…– Странно, что я все могу,В тебе быть и рядом с тобою,Неужто мне снится Любовь,Чтобы приснилась и грусть?!…Ты странный, – дева сказалаИ лоном втянула его,И дыханием страстнымОпять к волшебству подвела,И сон нарастающим валомСоздал безумный рывокИ он растворяется в счастье,Река связала тела…– Кто ответит за нашу иллюзию,Если мы зарываемся в прах?!– Профессор вашу диффузиюЖдет очень безумный размах!Дева заполнена семенем,Смеется как чудо в ночи,Очищая разум от бремени,В волнах рыбешкою мчит…И профессор за неюТут же дал стрекача,Зачем нести ахинею,Подруга вместо врача…И не важно, что снятсяЛюди другим и себе,Мы будем снова терятьсяС любовью в загадочном сне…Смешные слезы Цикенбаума
Цикенбаум хохотал до слез,Он деву вытащил из тьмы библиотекИ в чаще у Оки любил всерьез,А после обсуждал с ней прошлый век…Аспирантка в лабиринте чужих судебИзвлекала для себя опять урок,Разговор научный был так труден,Что профессор сразу занемог…К черту страстность жалких революций,С рабством слабого и глупого царя,У меня уже огонь поллюцийРазгорелся как безумная заря…Человек, он, что ни скажет,Обязательно добудет в жизни ложь,И все грехи его в шумах ажиотажаВряд ли запросто осмыслишь и поймешь…Лучше есть друг друга светлой ночьюПод песенку разнеженных сверчков,Священный жар нам явится воочьюКак свет зовущих вдаль зрачков…Мы были, есть, а после нас не будет,Но эта яркая безумная лунаСоберет лучами горстки судебИ будет снова наша страсть отражена…Другие также будут ковырятьсяВ архивах пыльных, извлекая чужую жизнь,Точнее пыль ее, возьми любые святцы,Везде за мыслью ускользает мысль…Вот так и мы друг в друга проникаемИ создаем свой чудный нежный путь,Чтоб уже цивилизация другаяПроникла в наши чувства как-нибудь…Полет Сидорова
Сидоров опять идет к ручью,Ручей бежит в Осетр, Осетр – в Оку,Деве шепчет Сидоров: Лечу,В тебя, любимая, вот счастье дураку…В зной давший тень я обниму тебя,Под дубом нежный голод утолю,Вот где будешь ты стонать, любя,С тобой единственной я счастье разделю!…Дошли до дуба, и попили водочки,Раскрылись мигом сладкие уста,Сидоров летал в ней словно в лодочкеПо бурным волнам Осетра…Кричала милая и сладостно, и тоненько,Дуб осенял возвышенный размах,Трубил и Сидоров, изображая слоника,Дрожали в страсти птицы на ветвях…И соразмерно их любовным чувствамВнизу Осетр священный тоже пел,И лишь потом бывало очень грустноВидеть в памяти движенье жгучих тел…Вот отчего так Сидоров печаленИ под дубом часто водку пьет,Осетр шумит, поют лесные дали,В дубраве нежится подвыпивший народ…И нас в сокровище творения несет,И мы сближаемся и в реках, и в лесах,Все люди продлевают смертный род,Даже мысленно с любовью на устах…Сны Цикенбаума и сны Сидорова
Цикенбаум был во сне с безумной девой,Сидоров во сне рыбешкой плыл,Стеной прозрачных тайн светилось небо,Земля раскрылась бездною могил…Профессор девой обладал, но без желанья,Она вручила ему страшные ключи,Он раскрывал миры, все мирозданье,И ощущал, как проницают мозг лучи…Отдавая странные команды,Он раз за разом все их исполнял,Вставала дева балериной на пуанты,Рукоплескал ей мертвецов холодный зал…Так всемогущество какой-то вечной бандыКатило сновидений жуткий вал,Профессор грифом устремлялся к АндамИ на вершинах снова девой обладал…Сидоров в волнах блестел рыбешкой,Исследуя со страхом океан,Цикенбаум стрекозу держал за ножку,Что прежде девой создавала ураган…В неодолимом вихре превращенийПрофессор уловил опять сигнал,Невидимый осведомленный генийЕго движенья цифрой управлял…Цикенбаум знал, что цифры в словеПреобразуют жизни самой суть,Что цифры, как и девы, чувства ловят,Заранее рисуя весь наш путь…Понятно, смысла не было во сне,Но признаки его везде имелись,Цикенбаум с девою во тьмеСхватил в глубинах тела ересь…Он пересек бы тьму неведомых границ,Чтобы пробраться в окончанье смысла,Освободив себя от страсти глупых лиц,Он бы в любое тело воплотился…Лишь бы продолжить это вечное твореньеИ чуя спор с неведомым Творцом,Слиться с девой в знак глухого примиреньяИ ребенку стать заботливым отцом…Вечность… Цикенбаум мысли ловит
Вечность… Цикенбаум мысли ловит,Спит Ока и дева рядом спит,Профессор утешал ее с любовью,Теперь задумался среди могильных плит…И почему они любили на могилах,Людей, конечно, нет, – один лишь прах,Но какая-то неведомая силаСо страстью им внушила жгучий страх…И дева плакала, профессор в ее лонеСебя чувствовал преступником вдвойне,Тишина царила в снах на небосклоне,Жизнь пролетела как мгновение во сне…И у крестов, и плит летают девы,Образы исчезнувших страстейЗвездами просвечивают небо,Оставляя в память горсточку костей…Кто подскажет Тайну нашей Жизни,Если мертвый из могилы не взойдет,Если тишина в небесной высиОкликает грустно вымерший народ…Цикенбаум к деве нежно обратился,Даже в спящую опять проник в нее,Будто только в лоне много смысла,А вокруг одно пустое бытие…Связь времен как ниточка событийПроступает сквозь спокойную Оку,Цикенбаум в деве зрит открытье,И с помощью нее дерет тоску…В глазах, как и на небе всюду дыры,Мы проступаем сквозь безумные миры,И лишь из лона выходя, мы чуем сиро,Что мы как куклы в вечной заводи игры…Цикенбаум врос в дыханье спящей девы,Но мысленно вошел уже в Оку,Где волны отражали то же небо,И те же звезды создающие судьбу…Цикенбаум в соединении с образом Вечности
По необычной мысли ЦикенбаумаМир повернут к нам безумной стороной,И не девы нас лишают разума,А подтолкнувший к девам втайне странный зной…Что ж страсть имеет свою чудо-формулу,Да и влюбленность состоит из сущих схем,Как миром управлять бы было здорово,С Творцом создав таинственный тандем…Все девы выстроились бы самым нежным строемИ целой армией свалились бы в кустах,И Цикенбаум вечно был бы здесь героем,Сотворяя в девах вновь бессмертный прах…У всякой мысли есть возможность воплощенья,Но люди чаще шествуют впотьмах,Привыкая к своему обыкновенью,Многообразьем форм расписывая прах…Вот и Цикенбаум с девой бредитПронзая ночью у Оки летящий дым,Ощущая в бесконечных водах тверди, —Образ Вечности соединился с ним…Сидоров глядит на лунный свет
Сидоров глядит на лунный свет,Всю ночь привязан к деве он,Он водку пил, но в водке счастья нет,А в лоне девы лишь блаженный сон…Вот он, проснувшись, вылез из гнездаИ нет ему опять покоя,Кругом молчат уснувшие места,Одна луна повисла над Окою…А счастье где-то рядом, но не здесь,Даже в деве оно слабо показалось,Он мог бы ее сладость нежно есть,Но к нему пришла премудрая усталость…И он не знает, – как судьбу влачить,Все семя быстро в деве потерялось,Как будто кто-то дергал их за нить,Потом возникла вдруг бессмысленная жалость,Ведь эти ласки и часы не возвратить…И Сидоров глядит на лунный свет,И дева, глядя на него, ужасно плачет,Он в лоне был, но в лоне счастья нет,Выходит, жизнь почти ничто не значит…Он водку пьет и к деве снова льнет,Он хочет видеть ощущенье смысла,Он языком ласкает ее входИ чувствует, что счастье где-то близко…Но мысль ему покоя не даетИ он опять встает над спящею Окою,Он видит в волнах вымерший народИ к соскам девы ластится щекою,И как теленок у телушки грудь сосет,Вскипает кровь и продлевается вновь родИ с девой Сидоров кричит в мерцанье вод…Ощущая, как теряются года,Мечты, воспоминанья, просто мысли,В прекрасном лоне светит яркая звезда,Нас уводящая к другой бессмертной жизни…Так Сидоров подумал и уснул,И дева с ним, безумная, уснула,Их подхватил какой-то странный гулИ что-то вечное на небе промелькнуло…Вечность, Цикенбаум, я и девы
Вечность, Цикенбаум, я и девыУ Оки в кустах о чем-то бредим,Луна огромная взошла уже на небо,А нас друг в друга запускает чудный ветер…Дымит шашлык и пахнет остро луком,Я в сладких девичьих устах от чувств дрожу,И в лоно захожу как в дом без стука,Жизнь уподобив с наслажденьем миражу…Уже со мной другая дева тонко стонет,Цикенбаум с девой плавает в Оке,Что мы ищем в каждом страстном лоне,Отчего судьба звездою вдалекеТак таинственно и трепетно мерцает,Создавая душ волшебное родство,Словно в лонах ангелы летают,Вечной пользой окружая естество…Вот и Сидоров плывет на лодке с девой,В тьме лоно распускается цветком,Безумная весна объяла телоИ тело взвилось над волною мотыльком…Сомнамбулизм Цикенбаума
Приходит ночь и Цикенбаум голый бродитС девчонкой юной по пустынной крыше,Две сомнамбулы в могуществе природыОни хотят подняться еще выше…Тела сплелись, глаза уже не видятИх страсть кипит как адская работа,Летают словно космонавты по орбите,Не приближаясь к смыслу ни на йоту..Хотя зачем он им в интимной схватке,Не поддается осмыслению оргазм,Все что можно распахнулось в беспорядке,Перемалывает разум цепкий лаз…Разверстую чернеющую нишуЦикенбаум ощутил уже до слез,И поднялся с девой выше крыши,Достигая сердцем состоянья звёзд…Сидоров подумав, водку пьет
Сидоров подумав, водку пьетНад Окою в тишине бескрайнейДева возле ног его поетИ зовет в свою земную тайну…Сидоров в волнах ее берет,Обхватывая, нежно проникает,И за мгновенье продлевает род,Из лона девы выплывает деток стая…И Сидоров смеется, ведь из водДетки рыбками небесными взлетают,Возвышая полюбившийся народ,Всех собачек взволновав до лая…Уже деревню пробуждает их полет,Детки ангелами в звездочках смеются,Сидоров за девой в даль плывет,Цикенбаум где-то плачет в чувствах…Языком лаская девы тайный вход,Он рождает в ней магическое буйство,Весна воспламенила весь народ,И все бегут друг в друга, и в огне трясутся…Одна Ока спокойна гладью вод,В волнах луна дрожит как жертвенное блюдце,И Сидоров за девой вдаль плывет…Как живые возрождением спасутся?! —Информацией владеет только Бог…Цикенбаум плыл за лесом
Цикенбаум плыл за лесомС нежной девой по Оке,Изучая с интересомУзор линий на руке…У девчонки на ладошкеРазместилась вся страна,А глаза будто у кошки, —Бросишь взгляд – лишишься сна…Долго трогал ЦикенбаумЕе линию судьбы,Дева словно съела маун, —Вся трепещет от любви…И впивается когтями,Раздирая его грудьИ профессор в ее ямеСтал отчаянно тонуть…Под волною бьется рыбка,Чувства бурные кружа,Под луной ее улыбка, —Часть земного миража…
Быстро солнце опустилосьИ профессор в ней дрожит,И она дрожит на милость,Придушив в объятьях стыд…Льется реченька вдоль травки,Льются страсти из души,В ее сладостной канавке,Как в таинственной тиши…Так светло проникновенноЗарождается дитя,Что в порыве неизменномДвое в рай уже летят…О заклинившей любви Цикенбаума
Меня клинит любовь к красоте,К бесконечным и нежным изгибам,К исступлению чувств в темноте,К самым бешеным страстным порывам…Цикенбаум девчонке шептал,На сучок бросив белое платье,В тебе есть бездонный кораллИ бесценная пропасть объятья…Легкомыслие все же прекрасно,Обнажает в момент наготу,Я на вкус с тобой пробую счастье,Привязав к ощущеньям мечту…– Профессор, – взмолилась девчонка, —Молчите и делайте секс,Делайте сладко и тонко,Как будто читаете текст…И онемел вмиг профессор,Девчонка уселась верхомИ над Окою за лесомНочь понеслась кувырком…Лишь дикие странные звукиИз трав поднимались к луне,И шепот: О, Боже! О, муки!Девчонка как сказка во сне!– Да ладно, – сказала девчонка, —Не сказка, а юная бл..дь,Но ты мне заделал ребенкаИ надо семью создавать!…Сидоров опять в Оке напился
