Загробные миры

Не слишком ли поздно менять имя Лиззи? Опции «Поиск» и «Замена» справятся с работой за несколько секунд, послушно заменив нули единицами. Кроме пары друзей и редакторов об этом никто и никогда не узнает. Но для Дарси книга тут же станет другой, как если бы место ее героини занял оборотень. Самозванка с внешностью и поступками Лиззи, но от сходства перевоплощение было бы еще более жутким.

– Я не могу. Тут пахнет фальшью.

– Ты можешь использовать псевдоним, – предложила Имоджен. – Просто смени свое имя.

Дарси подумала об Энни Барби и неудачном расположении фамилии «Патель» в алфавите.

– Так действительно поступают?

– Чаще, чем ты думаешь, – подтвердила Имоджен, пожимая ее руку. – Но утро вечера мудренее.

Дарси кивнула. У нее была куча дел на завтра: найти квартиру, открыть счет в банке и разобраться, как в одиночку прожить в Нью-Йорке.

Она принялась читать попадавшиеся по пути таблички с названиями улиц – ей хотелось изучить город. Но как хорошо, что рядом шла Имоджен!

– Как ты познакомилась с Кирали? – спросила Дарси.

– Она настрочила хвалебный отзыв на «Пиромантку» сразу после того, как ее купило издательство. Потом я написала ей, чтобы поблагодарить, и она пригласила меня на ленч. Теперь мы дружим уже год, наверное, с тех самых пор, как я перебралась сюда после колледжа.

Дарси нахмурилась. Пусть Имоджен дебютантка, но она, по меньшей мере, на пять лет старше ее, у нее за плечами колледж и целый год в Нью-Йорке. Кроме того, Имоджен является автором двух романов, а не одной книги, написанной в ноябре по счастливой случайности.

– Когда выходит «Пиромантка»?

– В сентябре этого года, – процедила Имоджен. – Наконец-то!

– Счастливица, моя книга не появится в продаже до следующей осени.

– Паршивое у нас ремесло, верно? Ты как будто рассказываешь анекдот, над которым два года никто не будет смеяться.

Дарси кивнула: как раз по дороге домой Ниша прислала ей эсэмэс.

«Всего 462 дня до публикации!»

Дарси подозревала, что устанет от шутки сестры раньше, чем сама Ниша.

Теперь они шли молча, иногда Имоджен показывала ей на тени исчезнувших зданий, и Дарси подумала, что призраки бывают не только у людей, кошек и собак, но, вероятно, и у мотоциклов, пишущих машинок и школьных дворов… А может, даже у карьер романисток, которые рано достигли вершины или вообще никогда до нее не добрались…

Дарси крепко стиснула руку Имоджен и взглянула вверх. Сияние городских огней настолько заполнило небосвод, что для звезд не осталось места.

Глава 10

Под конец мы устроили себе небольшую экскурсию, и поездка домой в Сан-Диего заняла целые сутки и большую часть следующего дня.

Порой мама разрешала мне садиться за руль, но только после нравоучительного разговора о том, как влияет на водительские навыки посттравматический стресс. Подозреваю, она поступала так лишь по одной причине: мама тоже боялась. А еще она решила, что именно долгие нудные беседы о последствиях эмоциональных травм и нужны людям, которые перенесли серьезные потрясения.

Чтобы довести ситуацию до абсурда, мама воспользовалась поездкой для потворства собственным дорожным фобиям, отпуская комментарии о готической жути придорожных закусочных, которые якобы выглядели как холодильники и были забиты трупами. А всякий раз, когда какая-нибудь машина ехала за нами дольше нескольких миль, она думала, что нас преследуют. Можете себе представить, до чего весело мы проводили время.

Ясное дело, она тряслась надо мной всегда. В детстве мне разрешали играть только на заднем дворе и никогда не пускали в гости к соседским детям. Когда мне исполнилось десять лет, мама подарила мне телефон, и сначала это было круто, но вскоре я выяснила, что он является, по сути, устройством слежения. А теперь четыре террориста подтвердили все ее страхи. Мне хотелось знать, неужели она до конца жизни будет меня опекать.

Однако, когда сразу за Ютой мы пересекли границу с Калифорнией, мамино настроение улучшилось, и она заставила меня участвовать в глупой дорожной забаве, где требовалось первой заметить пальму (пять очков), легковушку с гибридным приводом (десять очков) и доску для серфинга в багажнике на крыше автомобиля (двадцать!). Вскоре я устала, и, закрыв глаза в знак протеста, проспала до тех пор, пока под шинами не захрустел гравий подъездной дорожки, после чего мне стало ясно, что мы наконец-то дома.

Протирая сонные глаза, я выбралась из салона и потащилась к багажнику, чтобы выгрузить чемоданы. Но, разумеется, их не обнаружила. Мама укладывала вещи в спешке, а у меня были пакеты из больничного магазина с кучей грязной одежды.

– Я просто вымоталась. Можно вернуть машину и завтра. – Мама взяла с заднего сиденья свою сумку с ночными принадлежностями и захлопнула дверцу. – Как тебе идея прокатиться вместе со мной в пункт проката ранним утром?

– Ладно, – промямлила я.

Я каждый день просыпалась в шесть утра. Может, я жила по нью-йоркскому времени, а может, мне не спалось из-за нападения террористов и трехдневной поездки в автомобиле.

За дверью настал миг неловкого расставания, когда мама заключила меня в долгие объятия.

– Спасибо, что приехала за мной, – произнесла я.

– Всегда пожалуйста. – Она отошла на шаг, по-прежнему обнимая меня за плечи. – Я так рада, что ты дома.

– Я тоже.

Мы простояли еще минуту, после чего молча удалились наслаждаться отдельными спальнями.

Я швырнула пластиковые пакеты на кровать и откинула крышку ноутбука, но когда индикатор загрузки показал, что скачиваются сотни имейлов, захлопнула ее снова.

Значит, я засветилась на телевидении? Теперь у меня появилась некоторого рода известность – грустная и пугающая.

Я села на кровать, пытаясь представить, как буду в подробностях рассказывать о нападении всем своим друзьям. Станет ли моя история чем-то привычным и далеким от меня – как в тот раз, когда я в пятом классе сломала руку? Тогда я упала с качелей, сделанных из автомобильной шины…

Подобная мысль угнетала. Далласский аэропорт с террористами оказался настоящим кошмаром, пропитанным чем-то очень личным. Я ушла в мир иной и вернулась со странным ледяным осколком в душе. Такое не забудется со временем, хоть Ямараджа и говорил, что так гораздо безопасней. И по какой-то причине мне хотелось сохранить жутковатые воспоминания и не делиться с ними, выставляя их на всеобщее обозрение. Наверное, я их невольно вызубрю наизусть, и они навсегда отпечаются в моей голове.

Я подошла к шкафу, призадумавшись, что носить сейчас, когда я стала проводником душ, психопомпом, жнецом. Вероятно, черное. У меня было немного черного – всего лишь несколько вещей, которые я недавно купила в Нью-Йорке. Но мой чемодан пока еще не прибыл.

Главное – держаться подальше от кофточек с милыми мишками из больничного магазина. Я быстро стянула с себя футболку и затолкала ее в мусорное ведро у кровати. Затем долго отмывалась в душе после дороги. Вода у нас дома оказалась горячей, чем в любом из мотелей, где нам довелось ночевать, и благодаря этому льдинка в груди постепенно оттаивала. Но потусторонний холод никогда не покидал меня полностью, даже вчера вечером в Таксоне, когда я жарилась под солнцем на плавящемся асфальте и приказывала себе согреться. Холод перестал мучить меня, только когда я была в пустыне с Ямараджей.

А догадывался ли он, как повлияет на меня его прикосновение, от которого сердце столь сильно затрепетало, что меня выбросило обратно в реальность? Или он тоже смутится при следующей встрече со мной?

Мне хотелось задать Ямарадже кучу вопросов: о черной нефти, о подземном мире, о его отношении к хорошим и плохим людям, попавшим в загробный мир. Но больше всего я желала узнать, как он стал таким, каков он есть. Что с ним случилось, после какого чудовищного события его забросили на тот свет в первый раз?

У него было абсолютно безмятежное, безупречное лицо – совсем не как у человека, пережившего драму, которая перевернула его жизнь. Конечно, смотрясь в зеркало в ванной, я ожидала, что моя собственная физиономия изменится подобным образом. Но на меня смотрело мое отражение со шрамами на щеке и лбу, словно я просто упала с велосипеда.

Когда из-за двери донесся шум, я уже вернулась в комнату и вытиралась.

– Мама? – крикнула я, обернув себя полотенцем.

Дверь не отворилась. Она вообще не сдвинулась. Однако затем, на долю секунды, она приоткрылась, как будто из нашего мира исчезла частица реальности, и я увидела чужой темный коридор. Через эту брешь шагнула маленькая девочка. На ней были красные вельветовые брючки с засунутой в них коричневой клетчатой рубашкой, а на ее плечи падали две толстые белокурые косы.

Я отступила.

– Привет.

Мгновение она казалась застенчивой и неуверенной, но потом уперлась ладонями в бедра и вздернула подбородок.

– Лиззи, это, конечно, покажется тебе странным, но дело в том, что я живу в этом доме не меньше, чем ты.

Ее звали Минди Петрович, и она была маминой подругой еще с незапамятных времен.

– Мы росли через улицу друг от друга, – начала Минди. Мы обе сидели на кровати, я до сих пор не сняла с себя мокрое полотенце. – У твоей матери был пес по имени Марти, он бегал по всему району и, бывало, преследовал меня, когда я каталась на велосипеде. Сначала я подружилась с Марти, а потом и с Анной.

На миг глаза Минди приняли отстраненное выражение.

– А когда он умер, я пошла с Анной к ветеринару, это было примерно за неделю до моей смерти.

Я сглотнула. Раньше я никогда не слышала о Марти или Минди, зато смутно припоминала изображение колли в старых маминых фотоальбомах.

– Сколько тогда было маме лет? – выдавила я.

– Одиннадцать, как и мне, – улыбнулась она. – Я на два месяца старше Анны, но она всегда училась на класс младше. Родители не угадали со временем ее рождения.

– Но она же росла в Пало-Альто.

– Точно, – сказала Минди. – Я тоже.

Я нахмурилась.

– Пало-Альто – в сотнях миль отсюда, а ты… здесь.

– Призраки развивают хорошую скорость. Кроме того, у нас есть другие способы добираться куда надо. – Она уставилась на свои пальцы, которыми теребила покрывало – старое лоскутное одеяло бабушкиного изготовления. – Это немного чудно, как в том диснеевском фильме, где домашние питомцы оказываются на мели во время отпуска и вынужденно возвращаются домой. Привидения очень преданные, как собаки. Только собаки нас не видят, одни кошки.

Я тряхнула головой. Минди постоянно перескакивала с одного на другое. Наверное, она никогда не рассказывала свою историю слушателю.

– После моей смерти папа и мама возненавидели друг друга. Было столько криков! А я почувствовала себя виноватой… В конце концов я перебралась к Анне. Ее комната всегда была моим излюбленным местом, в особенности шкаф. Мы там часто прятались забавы ради.

– Так ты следуешь за ней где-то… – Я подсчитала. – Тридцать пять лет?

– Сложно сказать, – ответила Минди, бросив развлекаться с покрывалом. – Но я кажусь себе реальнее, когда нахожусь рядом с ней. Я вроде как не бледнею. Помогает держаться рядом с людьми, которые тебя помнят и иногда о тебе думают.

– Ясно, – проговорила я, недоумевая, почему мама никогда о ней не упоминала. А еще мне стало любопытно, как Минди умерла, но спрашивать казалось грубостью.

– А затем родилась ты! – со счастливым видом воскликнула Минди. – Когда ты подросла и достигла моего возраста, я притворялась, что мы – лучшие подруги.

Подозреваю, что мое лицо на мгновение выдало реакцию на ее слова.

– Прости, что тебя пугаю, – пролепетала она, опустив голову и изучая покрывало. – Я никогда не жила в твоем шкафу, только в ее.

– Хорошо. Да ты не волнуйся. Между прочим, в детстве я очень сильно боялась закрытых пространств и ни разу не пряталась в шкаф.

Минди пожала плечами.

– А у меня нет ни одного друга среди себе подобных.

– Ты имела в виду мертвых?

– Ага. Призраки пугливые. И, можно сказать, в большинстве со странностями.

Она умолкла на минуту, как человек, который признался, что ненавидит свою новую прическу и ожидает, что ты его разубедишь. Но Минди вообще не пугала меня. Я спокойно сидела на кровати и болтала с мертвой девочкой. Она постоянно была поблизости, а я к ней привыкла, даже ни о чем не догадываясь.

– Должно быть, несладко быть мертвой, – в итоге заявила я.

– Пожалуй. Но теперь, когда ты меня видишь, мы можем стать настоящими друзьями, верно? – Она взглянула на меня с застенчивой улыбкой.

Она застала меня врасплох. Может, мама и была близка с Минди, но вряд ли мне нужна одиннадцатилетняя лучшая подруга-невидимка.

Потом я кое-что поняла.

– Войдя сюда, ты знала, что я тебя увижу?

– Конечно, – пристальный взгляд Минди смягчился, и она посмотрела сквозь меня. – Когда ты вошла в дом, то светилась, как психопомпы. Поэтому я и спряталась. Я решила, что ты – одна из них.

Она опять улыбнулась.

– Но затем я поняла, что это именно ты – Лиззи, и ты никогда не причинишь мне вреда.

– Ясно. Но почему ты боишься… помпов?

– Временами они приходят в поисках призраков, – ответила Минди. – Помпы уводят мертвых, но я всегда прячусь.

– Разве призраков забирают в плохое место?

– Ага, – Минди снова принялась разглядывать узор на лоскутном одеяле. – Однажды я повстречала мальчишку. Он спускался в подземный мир, но сбежал, потому что ему не понравилось. Он сказал, что лучше оставаться здесь и бледнеть.

Меня буквально распирало от вопросов. Я предположила, что Ямараджа говорил мне правду. Наверняка они с Ями уводили погибших людей в аэропорту в безопасное место. Хотя, что мне на самом деле было известно? Как я могла судить по одному красивому лицу?

– Что с тобой, Лиззи? – спросила Минди, протягивая ладонь, чтобы пробежаться по моей обнаженной руке. Несмотря на то, что я почти не почувствовала прикосновения, под пальцами Минди у меня сразу же выступила гусиная кожа. – Почему ты светишься?

Я потуже завернулась во влажное полотенце, отметив про себя, что мое тело уже высохло. Мне не хотелось рассказывать Минди о террористах – пока я не была готова делиться переживаниями – и упоминать о Ямарадже. Она могла сказать мне, что ему не стоит доверять, а он был единственным, на кого я рассчитывала.

– Я лучше оденусь. – Я поднялась с кровати и прошла к комоду. – А не могла бы ты?..

Она лишь рассмеялась.

– Лиззи! Я видела тебя голой несметное число раз. Еще когда ты была крошечным младенцем!

– Потрясающе. Но теперь, когда я тебя вижу, все несколько по-другому.

– Тьфу, – фыркнула она, но отвернулась.

Я облачилась в темно-серую футболку и брюки-карго такого же оттенка. Вот наиболее близкие к черному цвету вещи из тех, которые имелись в моем гардеробе. Раз путешествие в загробный мир меня изменило, мне следовало и выглядеть соответственно.

Неужели отныне моя жизнь сделала настолько резкий поворот и призраки будут следить за каждым моим шагом? За время поездки домой мне не попалось ни одно привидение, по крайней мере, знакомое. Но Минди казалась абсолютно нормальной, если не считать того, что она носила старомодную одежду и проходила сквозь двери. Возможно, я даже не заметила сотни скитающихся духов.

– И сколько вас тут? В смысле, что, весь мир населен приведениями?