Вотан

город Лютера. Едва ли можно ошибочно истолковать пронзительный свист бога бури в

лесу лунатиков.

Действительно ли только классический филолог, сидящий в Ницше, привел к богу,

названному Дионисом, вместо Вотана, или, может быть, это результат фатального

столкновения с Вагнером?

В <Царстве без пространства> () [12] , впервые опубликованном в 1919 г., Бруно Гютц

увидел тайну прихода немецких событий в виде очень характерного видения. Я не

забуду эту маленькую книжку, так она меня поразила тогда предсказанием немецкой

бури. Она предвидела конфликт царства идей и царства жизни; она изобразила

двойную природу бога бури и тайного созерцания. Вотан исчез, когда пали его дубы, и

снова возник, когда христианский бог оказался слишком слабым, чтобы спасти своих

христиан от братоубийственной резни. Когда его Святейшество Папа Римский мог

только горько жаловаться Богу и был бессилен помочь своей Grex segregatus [13] хоть

как-нибудь иначе, одноглазый старый охотник на опушке немецких лесов смеялся и

седлал Слейпнира [14] .

Мы, опираясь на экономические, политические и психологические факторы, убеждены,

что новый мир - мир благоразумный. Но если мы забудем на мгновение, что живем в

1936 г. от Рождества Христова, и отбросим действующую из самых лучших

побуждений человеческую - слишком человеческую - позицию, а также вместо себя

свалим на Бога - или богов - ответственность за сегодняшние события, то гипотеза о

Вотане нам сможет все прекрасно объяснить. Собственно говоря, я рискую сделать

еретическое предположение, что бездонная глубина и непостижимый характер старого

Вотана раскрывает национал-социализм глубже, чем все три разумных фактора,

сложенных вместе. Понятно, что каждый из этих экономических, политических и

психологических факторов объясняет какой-нибудь важный аспект положения дел,

происходящих в Германии, но все же Вотан объясняет лучше. Он особенно четко

выявляет то, что относится к общему феномену, такому необъяснимому и

непостижимому для чуждого человека, как бы глубоко он его ни обдумывал.

Общий феномен можно резюмировать как Одержимость (Ergriffenheit) - состояние

существа побуждаемого или почти одержимого. Это выражение недвусмысленно

обосновывает наличие некоего Одержимого (Ergriflener) - того, кто побуждаем чем-

либо, а также Одержащего (Ergreifer) - того или чего-либо, что побуждает или

<одерживает>. Вотан - это Одержащий людей, и он реально единственное объяснение,

4Библиотека группы Асатру

если только мы не хотим обожествлять Гитлера, то есть делать именно то, что и

сделали с ним сегодня! Да, Вотан разделяет свои качества со своим двоюродным

братом Дионисом, но похоже, что последний оказывает воздействие на женщин.

Менады [15] - проявления женскогосексуального влечения, и, как гласит миф,

проявления достаточно опасные. Вотан ограничился берсерками [16] , нашедшими свое

призвание в охранении мифических королей.

Разуму, еще по-детски наивному, боги представляются так называемыми

метафизическими сущностями или существами (entia)[17] , бытующими в себе, либо же

он считает их несерьезной и суеверной выдумкой. С обеих точек зрения приведенная

параллель между redivivus [18] Вотана и социальной, политической, психологической

бурей может быть ценной хотя бы как иносказание, т. е. <как будто бы>. Но разум

вырывается из своих оков, утверждая метафизическое существование богов. Такое

постулирование настолько же самонадеянно, как и мнение, что богов можно изобрести,

ибо несомненно, что боги - это персонификация психических сил. Тех психических

сил, которые не имеют почти ничего общего с сознательным разумом, хотя мы и очень

любим забавляться идеей того, что сознательный разум и психика тождественны. Это

только интеллектуальное предположение, но мы напуганы <метафизическим> и

поэтому развили манию все рационально объяснять. Эта пара всегда была братьями-

врагами, и естественно, что надо бояться их конфликта. <Психические силы> в

действительности относятся к бессознательному. Все, что подбирается к нам из этого

темного царства и приходит вроде бы извне, мы с уверенностью воспринимаем как

реальность. В противном же случае оно рассматривается как галлюцинация,

следовательно, как нечто неистинное. Идея, что нечто, не приходящее извне, может

быть верным, пока еще с трудом пробивается к человечеству.

Для облегчения понимания и избежания предубежденности надо было бы вместо

Вотана сказать о [19] .

Но тут может идти речь более о сходстве, нежели полной замене, ибо получится, что

просто психологизация Вотана, что говорит нам лишь о том, что люди находятся в

состоянии <помешательства>. А так мы можем упустить ценную характеристику

феномена в целом, т. е. драматический аспект Одержащего и Одержимого, что является

наиболее выразительной частью немецкого феномена. Один человек, явно одержимый,

заразил всех людей так, что все пришло в движение и, более того, взяло опасный курс.

Мне кажется, что Вотан как гипотеза <попадает в яблочко>. Похоже, он действительно

дремал в Кифхойзеровской горе, пока вороны его не позвали и не возвестили

рассвет[20] . Вотан - это основополагающая характеристика немецкой души,

иррациональный, психический ее фактор, действующий как циклон на высокое

давление цивилизации и сметающий ее прочь. Почитатели Вотана, несмотря на всю их

эксцентричность и причуды, похоже, оценивали эмпирические факты более верно, чем

поклонники разума. По-видимому, все до одного забыли, что Вотан представляет

первобытный немецкий фактор и что он - самое точное выражение и неподражаемая

персонификация основного человеческого качества, которое особенно характеризует

немца. Хьюстон Стюарт Чемберлен[21] , правда, выступает симптомом, вызывающим

подозрение, что скрытые завесой боги могут дремать и в другом месте. Но в Германии

симптомы очевидны: выпячивание немецкой, т. е. арийской, расы, акцент на кровь и

связь с землей, народные обычаи, возвращенные к жизни, Вагалаусские (Wagalawei)

песни, полет валькирий [22] , пророк Иисус в виде белокурого и голубоглазого героя,

греческая мать Святого Павла, дьявол как международный Эльберих [23] еврейского или

масонского сорта, нордическая Аврора Бореалис [24] как светоч цивилизации и

презрение к <низшим>, средиземноморским расам. Все это - обязательные части сценария, который разыгрывается, и, по сути, все это означает одно: бог уже вступил во

<владение> немцами и их дом полон <могущественным ветром>. Если я не ошибаюсь,

вскоре после того, как Гитлер захватил власть, в <Панче> появилась такая карикатура:

торжествующий берсерк вырывается из своих оков. Дикая, иррациональная буря

разразилась в Германии, а мы все надеялись, что это обычные перемены погоды.

В Швейцарии дела идут сравнительно хорошо, хотя изредка доносятся порывы ветра с

севера и юга. Иногда ветер приобретает угрожающие звучания, а иногда кажется, что

он нашептывает совсем безвредно и даже идиллически, так что никто и не тревожится.

Мы достаточно мудры, <чтобы позволить спящей собаке лежать>, можем вести свою

жизнь, таким образом, достаточно разумно. Иногда можно услышать, что у швейцарца

особая сопротивляемость к своим проблемам. Я должен отвергнуть это обвинение.

Швейцарец является интроспективным, но он ни за что на свете не признается себе в

чем-либо, даже когда замечает ветер на своей земле. Вот так же и мы платим нашу

безмолвную дань немецкой эпохе бури и натиска [25] . Но мы никогда не вспоминаем об

этом, что дает нам возможность чувствовать свое превосходство. Тем не менее это все -

немцы, у которых есть практический шанс поучиться, фактически имеется

благоприятная возможность, может быть, уникальная в истории. Они подвергают души

тем опасностям, от которых христианство пытается спасти человечество, и могут