Тезей и Ариадна. Нить любви

В последний раз Ариадна видела их всех тогда на арене, когда состоялась смертельная игра Тезея с Быком. Теперь все казалось таким далеким и невозможным! Тезей оставил ее на Наксосе, прислушавшись к словам, сказанным сгоряча, испугался везти в Афины дочь Миноса с будущим Минотавром под сердцем.

Это Ариадна понимала, но ее обижало другое: Тезей даже не попрощался и за столько месяцев не прислал ни единой весточки, не узнал о том, жива ли она, не родила ли, не нужна ли ей помощь. Обидно быть покинутой, а тем, кого любишь, особенно. Но еще обидней, когда о тебе забывают те, с кем прожила трудные дни.

Когда на Наксос вдруг приплыли Перибея, Антий и Идас, Ариадна была несказанно удивлена и рада. Даже ревнивой Перибее рада, потому что общаться с неразговорчивым и редко появляющимся в ее доме стариком-пастухом, а также со служанкой, не умеющей правильно произнести и пяти слов, было невозможно. Ариадна боялась, что просто разучится разговаривать.

Неужели друзья прибыли, чтобы забрать ее в Афины?

Ариадна даже забыла о своем решении никогда в Афинах не показываться.

Когда Перибея поинтересовалась, как скоро ей рожать, царская дочь поняла, что вовсе не ради того, чтобы забрать ее к Тезею, приплыли эти трое, их пугали предстоящие роды, а вернее, тот, кто должен родиться. Ее пугали тоже, но неужели даже перед своей смертью она больше не увидит Тезея?

– Ариадна, ты понимаешь, что у тебя может родиться чудовище?

Несчастная юная женщина кивнула в ответ на слова Перибеи, старательно скрывая слезы:

– Да, понимаю. Когда-то отец выбрал спасение в родах сына, родился Минотавр. Если у меня будет то же, не жалейте ни сына, ни меня. Если бы приплыл Тезей, чтобы просто попрощаться, я бы после того бросилась в море и больше не доставляла беспокойства.

Перибея покачала головой:

– Я ходила к пифии, она сказала, что ты не просто проживешь долго, но станешь бессмертной.

Перибея и впрямь ходила к прорицательнице, скрывая имя той, о судьбе которой хотела узнать. Но на то пифия и была пифией, сразу сказала, что царская дочь проживет долго.

– Значит, вы убьете моего ребенка?

– Если это будет чудовище, то да, – вздохнула бывшая подруга Тезея.

– Но выв., дадите мне хотя бы посмотреть на него? Даже если это будет маленький Минотавр, я смогу посмотреть на свое дитя?

У Перибеи на глаза навернулись слезы, но как могла она сказать несчастной будущей матери, что из ее чрева может появиться Тифон, а не Минотаврик?! Как могла произнести обещание убить дитя, даже если у него не будет бычьей морды, но будут всего лишь глаза, похожие на драконьи?

В тот же вечер сама Перибея рыдала на груди у Антия:

– Я не смогу, не смогу!

– Сможешь, потому что это не для тебя, а для всех и не только нас.

Ариадна интересовалась, как дела у Тезея и Перибеи. Девушка старательно округляла глаза:

– Какие у нас с ним могут быть теперь дела? Это в Кноссе мы были акробатами и просто афинянами, а в Афинах он царь.

– Вы не вместе?

– Что тебе взбрело в голову? Нет, конечно.

– А с кем Тезей?

– Ни с кем. Занят делами с утра до ночи! – раздражение в голосе Перибеи подсказало Ариадне, что девушка не лжет. Ей смой стало чуть легче. Тезей занят, он правит, потому ни разу и не заглянул на Наксос, хотя разум подсказывал, что можно прислать кого-то, как прислал сейчас. Но что она могла? Только ждать своего часа.

Ариадна не принимала помощи от Перибеи и парней из гордости, хотя в ней нуждалась, но они окружили поддержкой, и истосковавшаяся по простому общению несчастная царская дочь была рада хоть такой перемене в своей судьбе.

Удивительно, но Ариадна и Перибея подружились. Теперь у них не было причин для ревности, зато нашлось много общего. Как жаль, что так скоро все трагически оборвется!..

Они сидели вечером, глядя на звезды, которые отражались в водной глади, и болтали о всяких глупостях.

– Перибея, если у тебя будет дочь, обещай назвать ее моим именем.

Девушка хотела сказать: «А ты моим», но подумала, что это будет слишком жестоко, и лишь согласно кивнула:

– Обещаю.

– Нет, лучше именем моей младшей сестры Федры. Она была хорошей девочкой, я зря не замечала ее.

– Хорошо, вторую дочь я назову именем твоей сестры. Только не проси назвать сына Миносом.

– Минос не имя для простых людей, это царское имя Крита. А сына тебе лучше назвать именем твоего собственного отца, так будет честней.

Так болтали две юные женщины, которые совсем недавно были соперницами, даже врагами, потому что боролись за внимание одного мужчины. Но Тезей не выбрал ни одну из них. Однако Перибея чувствовала, что объединило их вовсе не невнимание царя Афин к обеим, а судьба Ариадны. Боги обошлись с дочерью Миноса слишком жестоко. Ее мать поплатилась жизнью за порочную страсть к быку, но за что расплачивалась дочь? Всего лишь за то, что была добра и терпелива к брату, в уродстве которого не виновата?

– Знаешь, я не всегда понимаю богов, – пожаловалась однажды Перибея Антию.

– Не всегда? Я их не понимаю куда чаще, чем понимаю. Почему Минос жив и здоров, а Ариадна должна погибнуть? Почему Минотавр словно выбрал для своей мести людям ту, которая была к нему так добра?

– Антий, у нас с тобой одинаковые мысли.

– Ты еще и умеешь думать? – рассмеялся Антий.

В другой раз Перибея набросилась бы на друга с кулачками, но сейчас ее слишком занимала судьба несчастной Ариадны, и чем ближе была развязка их ожиданий, тем сильней.

– Знаешь, я никогда не убивала людей просто так, а уж младенца…

– Не думай об этом, тебе не придется убивать, все сделаем мы с Идасом.

Перибея только вздохнула, хоть от этого освободили…

Медея снова разглядывала дымку в шаре. За ее спиной стоял молодой человек со странными, словно драконьими глазами.

– Что ты там видишь?

– Почему ты не видишь? – чуть повернула в его сторону голову Медея.

– Потому что я не колдун. Расскажи, чтобы я знал, что происходит.

– Ариадна вот-вот родит, но эти трое начеку, они готовы убить ребенка с драконьими глазами. Может, подождешь, ты ведь ждал столько тысячелетий?

– Ты не знаешь, что такое ждать хоть один лишний день.

– Знаю, я ждала не меньше.

– Но не в Тартаре!

– И ты теперь не в Тартаре. А месть – блюдо, которое лучше подавать холодным, тогда ею наслаждаешься сполна.

Драконьи глаза сузились, превратившись в щелки, ноздри точеного носа тоже приобрели странный вид, дыхание стало горячим.

– Эй, осторожней, ты спалишь мой дом! – воззвала к своему собеседнику Медея.

– Моя месть будет страшна.

– Не сомневаюсь, – пробурчала себе под нос колдунья.

– А за что ты мстишь людям?

– Не всем, только ахейцам.

– Так за что? – узкие глаза буравили ее лицо тяжелым взглядом.

Взгляд Медеи остановился, она словно видела что-то вне шара и этой комнаты.

– За предательство. Меня предал Ясон, привезя в Иолк и потом предпочтя другую. Предали в Фивах, предали в Коринфе, предал Эгей в Афинах… Все они должны быть уничтожены твоим огнем в первую очередь. Ты обещал.

– Конечно.

– Антий, Идас, Ариадна рожает! – глаза Перибеи готовы вылезти на лоб. Такой испуганной Идас ее еще не видел.

Он задал вопрос кивком, она поняла, помотала головой:

– Нет, не знаю. Пока ничего не знаю. Ей нужно помочь уйти подальше от людей в горы.

Ариадна действительно едва переводила дыхание от скручивающей внутренности боли. Перибея и Идас подхватили под руки и потащили в гору. Антий шел следом, пытаясь понять, не преследует ли их кто-нибудь.

– Потерпи немного, уже скоро, – успокоила Перибея, а Идас поинтересовался:

– Ариадна, ты не могла бы прекратить это на время, пока мы не доведем тебя до хижины?

– Идас! – взвыла Перибея, – разве ЭТО можно прекратить или начать по своему желанию?!

Сама молодая женщина идти уже не могла, ноги подкашивались. Их догнал Антий, косо посмотрел на замершую от боли Ариадну, кинул свою сумку Идасу и, дождавшись короткой передышки у мучавшейся женщины, решительно подхватил ее на руки:

– Так будет быстрей.

Ариадна до крови закусила губу, чтобы не кричать.

Они успели добраться до приготовленной хижины, но стоило Антию опустить Ариадну на ложе, как сдерживаться она больше не смогла.

Теперь наступало самое страшное.

Подле роженицы на коленях стояла Перибея, которая должна принять ребенка, и Антий с Идасом с мечами наготове! Убить едва рожденного младенца, если его глаза окажутся похожими на драконьи… два друга были готовы к этому. Да и сама будущая мать готова к убийству ее дитя, если то будет чудовищем. Разница только в том, что друзья ждали появления Тифона, а Ариадна копии Минотавра.

Мгновения показались вечностью, хотя роды дальше пошли стремительно.

Закушенной губы уже не хватало, пришлось вцепиться зубами в край пеплоса, но Ариадна молодец, не издала ни звука, лишь тихонько стонала.

Перибея видела, как принимают роды, но сама этого никогда не делала, впрочем, она была настолько уверена, что сейчас родится чудовище, что не задумывалась, что делать с ребенком, разве что перевязать пуповину, чтобы спасти жизнь матери.

И вот… Лицо Ариадны побагровело от натуги, но с губ не сорвался даже стон, она терпела из последних сил.

В руках у Перибеи головка крохи. туловище. дитя открыло глаза.

Антий и Идас даже не поняли, что произошло – Перибея хохотала, как сумасшедшая.

Ариадна родила девочку с голубыми, как весеннее небо, глазами!

Сама мать лежала, уставившись на крошечный комочек, который держала в руках Перибея. Она тоже ничего не понимала. У крохи не было бычьей головы, рогов или копыт.

Девочка заплакала, требуя материнского внимания, Перибея положила малышку на грудь матери:

– Это твоя дочь, Ариадна. Она хочет кушать.

– Дочь? – растерялась молодая мама.

– Да, и глаза у нее голубые.

Ариадна не поняла, почему слову «голубые» так обрадовались двое присутствовавших при родах мужчин, но ей было не до Антия и Идаса, даже не до Перибеи, не до всего остального мира, потому что ее дочь крепко схватила крошечным ротиком сосок и не намеревалась его отпускать, пока не насытится.

– И нечему радоваться… – проворчал, стараясь скрыть улыбку, Антий. – Значит, нам придется начинать поиски сначала.

– Зато Ариадна не виновата! – рассмеялась ему в лицо Перибея. – А Тифона найдем, обязательно найдем!

Далеко-далеко, глядя в свой прозрачный шар, Медея усмехнулась:

– Поищите.

Была ли Атлантида?

Прошло много столетий, и страшные события этих лет стерлись из памяти, люди должны забывать ужас, как забывают свои детские страхи, иначе жизнь станет невыносимой.

Вернее, память о них сохранилась, но стала мифом, и даже не одним.

Один миф сохранил для потомков рассказ о том, как нашелся сын Эгея, как он отправился на далекий и богатый Крит к жестокому царю Миносу, чтобы убить проклятое чудовище – Минотавра, как влюбившаяся в него Ариадна вручила герою моток красной нити, чтобы не потерялся в Лабиринте, построенном гениальным Дедалом, как Тезей победил Минотавра и увез с собой Ариадну, но почему-то оставил несчастную влюбленную девушку на Наксосе…

Второй рассказал о прекрасно организованной жизни на Тире, о том, сколь гармоничным было общество тирян, какие у них удивительные достижения, но главное, о гибели Тиры, о том, как море всего за один день поглотило прекрасный остров и почти всех его жителей.

Тезея, реально жившего царя Афин, в Аттике знали многие, а вот Тиру… Что-то слышали… кто-то видел… У египетских жрецов сохранились записи о Тире и ее благоденствии.

Через много столетий этот миф настолько поразил Платона, что тот по-своему изложил услышанное, вероятно, кое-что додумав. В своих диалогах «Тимей» и «Критий» Платон попытался описать прекрасную страну, назвав ее Атлантидой, но не сказав, где же та находилась.

С тех пор много веков люди то называют Атлантиду выдумкой Платона, то доказывают, что она существовала и вот-вот будет открыта заново. Где только не размещали потомки Атлантиду Платона! Но идет год за годом, а уверенности, что это именно ее камни нашли под водой очередные искатели, все нет.