Тезей и Ариадна. Нить любви

Человеко-бык действительно был страшен. Его мышцы при малейшем движении переваливались буграми, вены переплетались, словно длинные стебли растений на ветвях некоторых деревьев, также выглядели мощные ноги. Тяжелое дыхание заставляло вздыматься бока, отчего казалось, что совсем рядом прибой, хотя до моря было далеко.

Девушка остановилась на нижней ступеньке, но не потому, что боялась, просто Минотавр был слишком огромен, чтобы погладить его голову и почесать за массивным ухом, Ариадне требовалось вставать на ступеньку, а то и две.

– Иди ко мне, я почешу за ухом.

Она не боялась этих рогов, просто рога и сам человеко-бык росли у нее на глазах, никто другой не только не мог положить руку на его голову, но и подумать о том, чтобы приблизиться к чудовищу. Ариадна могла, она делала это часто и давно, с тех пор, как он был маленьким упрямым бычком. Минотавр и она сама привыкли.

Тонкие пальцы погладили загривок, почесали за ухом. Слюна с огромных губ капала на ее одежду и открытую, как у всех критянок, грудь, но Ариадна не замечала, как не замечала зловонного дыхания из его пасти. Платье можно сменить, а тело вымыть, зато Минотавр успокоился. Как же он, наверное, тосковал, если все время бушевал и ревел и теперь так радуется встрече!

И вдруг…

Она даже не уловила миг, когда дыхание человеко-быка стало дыханием зверя.

Минотавр вдыхал ее запах, возбуждаясь все сильней.

– Что ты, ну, что ты? – пыталась успокоить чудовище Ариадна, сама постепенно впадая в панику. – Я здесь, я никуда не уйду. Хочешь, посижу сегодня с тобой подольше?.. Даже на пир не пойду. хочешь?

Но Минотавру было нужно от девушки совсем не это. В его руках оказалось молодое чувственное тело. А его собственное тело все же было человеческим.

Через мгновение Ариадна оказалась перевернутой к чудовищу спиной и.

Сначала от ужаса она просто потеряла голос, а потом вдруг поняла, что кричать поздно, если рабы придут на помощь, что они увидят? Царская дочь, подобно ее матери, принимает в себя быка? Теперь уже не до боли, Ариадна не жалела Минотавра, оказавшегося все же больше зверем, чем человеком, но и кричать не стала. Лучше смерть, чем тот позор, который ляжет на ее имя.

На ее счастье возбужденный зверь быстро удовлетворил свою похоть и, довольно замычав, отправился в угол к большому сосуду, куда для него постоянно стекала вода. Ариадна с трудом перевела дух, прислушалась. Минотавр жадно пил воду, нырнув головой в сосуд. Одним броском, стоившим ей последних сил, девушка оказалась наверху небольшой лестницы и стукнула в дверь. Тина открыла сразу и ужаснулась:

– Госпожа?!

– Дверь, – простонала Ариадна, приваливаясь к двери, чтобы удержать ее, пока Тина опускает огромный засов.

– Что он с вами сделал?! Ак…

Договорить не успела, Ариадна зажала ее рот рукой.

– Молчи! Молчи, никому не говори, слышишь?!

– Да, госпожа.

– Помоги мне привести себя в порядок.

Они с трудом отерли кровь, залившую ноги, как могли, поправили одежду и прическу, Тина повела хозяйку прочь от жилища чудовища.

Актор ужаснулся:

– Что, госпожа?! Что случилось?

Тина опередила Ариадну:

– Минотавр сегодня слишком разъярен, госпоже пришлось убегать, она упала на лестнице и сильно ударилась. Нужно помочь дойти до ее покоев. Дай свой плащ. И не открывайте дверь, это чудовище сошло с ума.

Хорошо, что во дворце так много подземных тайных ходов, и хорошо, что о них знают только избранные.

Ариадна лежала в срочно приготовленной ванне и тихо плакала. Тина выгнала рабынь, коротко объяснив:

– Госпоже очень обидно, что Минотавр не узнал ее, едва не убил. Но никому ничего не говорите, иначе будете отправлены к нему же! Поняли? Любую болтливую рабыню отправят чудовищу на съедение.

– Я хочу, чтобы его убили… – прошептала Ариадна, когда слез уже не осталось.

– Вы скажете об этом царю? – осторожно осведомилась Тина.

Нет, говорить нельзя, Минос поинтересуется, что именно случилось, обязательно поинтересуется. Рассказывать, что была попросту изнасилована этим чудовищем, потому что сама пошла к нему в комнату?.. До Минотавра отец убьет ее саму!

– Нет. я сама.

– Как это сама?! – ужаснулась Тина. – Отравите?

А Ариадна вспомнила.

– Этот афинянин Тезей. он приплыл, чтобы убить Минотавра? Я ему помогу. Но никто не должен знать о том, что произошло. Ты меня слышишь? Никто!

– Да, госпожа.

Младшая жрица неслышной тенью скользнула в комнату к Верховной жрице, остановилась, дожидаясь, когда та обратит внимание.

– Говори.

– Все сделано, как ожидалось.

– Зелье помогло?

– Да, бык не сдержался. Но Ариадна не пожаловалась…

– Промолчала? Ты уверена, что все получилось?

– Да, на одежде кровь и она вся измучена.

– Хорошо, иди, и пусть меня не беспокоят, пока сама не позову.

– Да, госпожа. Позвольте напомнить, что сегодня.

– Пир! Я помню. Иди.

Гекала стояла на террасе, привычно глядя вдаль, туда, где должна быть ненавистная ей Тира.

Девчонка решила промолчать? Что ж, это означает только то, что придется подождать полмесяца, чтобы убедиться, что содеянное Минотавром принесло свои плоды. Калликрат был прав, Верховная жрица знала все и обо всех, просто большинство рабов во дворце сообщали жрицам обо всем, что происходило у их хозяев. Сообщали не потому, что были предателями, просто это обязательное условие выживания раба или рабыни во дворце. Строптивых непременно находили без признаков жизни сразу после того, как они осмеливались отказаться от тайной службы жрицам. Такие рабы почему-то совершенно не умели ходить по лестницам, которых во дворце было много, они оступались и падали в световые колодцы, пронизывавшие здания сверху донизу, кубарем катились несколько пролетов… Стража, конечно, оказывалась в другом месте.

Ближней рабыне Ариадны Тине пока удавалось избегать предложения Верховной жрицы, она с трепетом ждала этого, понимая, что ни отказаться, ни согласиться не сможет. Но Гекала была слишком умна, чтобы требовать полного отчета от самых близких рабов и рабынь, это сразу заметили бы. Нет, ей достаточно и тех, кто просто рядом – выносит мусор, наполняет ванны, подает еду… Такие часто знают не меньше остальных и догадливы тоже не меньше.

Вернувшись в комнату, Гекала остановилась и, вытянув вперед руки, принялась шептать какое-то заклинание. Немного погодя в воздухе перед ней возник прозрачный шар, сквозь туман внутри которого проступило лицо Медеи.

– Хайре, Гекала. Что-то случилось?

– Хайре. Случилось то, что и должно. Бык взял нашу красавицу. Но девчонка решила промолчать. Неужели понравилось?

Медея в шаре усмехнулась:

– Если это так, то она пойдет снова. Теперь твоя очередь. Ты должна столкнуть Тезея и Минотавра, но так, чтобы погибли оба.

– Сделаю, – улыбнулась Гекала.

Пиршественные столы были накрыты прямо во внутреннем дворе дворца. Этот двор настолько огромен, что хватило места и для богатых столов, и для костров с огромными вертелами, на которых жарились целиком такие же огромные быки. Чуть подальше рабы разделывали овец и коз, по всему дворцу разносился запах крови, смешиваясь с запахом многочисленных благовоний в ужасающую вонь. Но к этой вони носы кноссцев, как и всех других народов, привыкли с детства, мало того, она приятна людям, потому что означала богатый дом, богатый пир, богатство вообще.

Из богатых кладовых рабы носили и носили амфоры с вином, пифосы, набитые финиками, из кухни – огромные блюда с горами ячменных лепешек с медом, фруктами, блюдами с самой разной рыбой и большие чаши с соусами для нее и мяса. Уже наточены кинжалы для разделки поджаренных туш, на столах чаши для вина, горы лука, дикого чеснока, разных трав… Виночерпии приготовили чистую воду и большие черпаки.

Сам царь Минос, его дочери, новая жена Идия и приближенные пировали в царских покоях, имевших широкий выход во двор.

Ариадне понадобилось время, чтобы привести себя в порядок, все болело, глаза опухли от слез, она с трудом сдерживала рыдания. Но Тина быстро нашла нужные травы для ванны, масла для массажа и питье, чтобы успокоить Ариадну.

И все же девушка опоздала на пир. Зато появилась столь прекрасная, что в зале раздался единый вздох восхищения. Царь Минос протянул к ней руки:

– Дочь моя, как ты великолепна! Подойди и садись ближе, рядом со мной и Тезеем. Хотя этот афинянин прибыл убить твоего брата Минотавра.

– Его следует убить! – жесткий голос Ариадны поразил всех. В Кноссе хорошо известно, что царская дочь любит брата, несмотря на его чудовищный облик. Ариадна всегда отзывалась о Минотавре как о добром малом, хотя со зверской внешностью, вернее, старалась, чтобы его не ругали другие.

– Убить? – изумился Минос.

Взоры всех были по-прежнему прикованы к Ариадне, потому никто не обратил внимания на кислую улыбку царицы Идии при появлении падчерицы и на слишком внимательный взгляд Верховной жрицы, сидевшей по левую руку от царя как раз напротив Ариадны. Гекала буквально впилась взглядом в лицо царской дочери, словно пытаясь на нем что-то прочесть.

Ариадна прошла и села на скамью рядом с Тезеем, мило ему улыбнувшись, но не удостаивая взглядом. Задетый таким поведением красавицы Тезей отвернулся к Федре, с которой пытался беседовать все время до прихода Ариадны. Для Федры это был первый пир, на который ее допустили, дочь Идии и Миноса совсем девчонка… Она в том возрасте, когда даже самые большие красавицы бывают гадкими утятами – рот слишком велик, ноги тощие, руки и вовсе словно две веточки. Но что-то подсказывает, что все это непостижимым образом превратится в роскошное тело и красивое лицо.

Гадким утенком была в свое время и Ариадна, красавицей, несомненно, станет Федра. Но Ариадна даже не взглянула на Тезея, а Федра смеялась над его шутками и попытками сказать что-то по-минойски.

– Нет-нет! Надо говорить «я пришел», а не «я ришел»!

Ариадна снова лишь покосилась на афинянина. Нашел с кем беседовать, Федра совсем ребенок, к тому же такая дурнушка.

– Ты умеешь прыгать сквозь быка? – шептала Федра, делая страшные глаза.

– Вот теперь ты говоришь неправильно, – смеялся Тезей. – Я умею прыгать через быка. Хочешь посмотреть? Приходи завтра на арену, где тренируются прыгуны с быком, это интересно.

– Я не знаю, где она находится. К тому же меня не отпустят одну… – погрустнела девочка.

– Что-нибудь придумаем, – подмигнул ей Тезей и повернулся в сторону царской пары, чтобы попросить у Миноса и Идии разрешение сопроводить их дочь на тренировку танцоров с быком.

И.

Ариадна повернулась в сторону младшей сестры и встретилась взглядом с Тезеем, вернее, они оказались лицом к лицу настолько близко, что почувствовали дыхание друг друга. Большие черные глаза царевны встретились с голубыми глазами афинянина.

Эрот пускает свои невидимые стрелы бесшумно и не всегда промахивается. Ариадну его стрела поразила вмиг, а вот выпустить вторую Эрот не успел, Гекала, почувствовав присутствие какого-то бога, беспокойно закрутила головой. Пришлось ретироваться, причем Эрот задел раба, несущего большое блюдо с яблоками, тот выронил блюдо, и спелые плоды рассыпались по всему залу.

Ариадна приложила руку к груди, воздуха вдруг стало не хватать, а сердце забилось так, словно вознамерилось выпрыгнуть и побежать вскачь на самую высокую вершину Иды.

– Ты… прибыл, чтобы…

Тезей посмотрел на черноглазую красавицу с некоторым недоумением.

– Я приплыл, чтобы убить Минотавра и освободить греков от страшной дани людьми, – он даже чуть вскинул голову, глядя в глаза Ариадне с достоинством. Ну и что, что это чудовище ее брат! Того, кто своим ревом не дает спать всему Кносскому дворцу, да еще и требует человеческих жертв, едва ли стоит жалеть, кем бы он ни был.

– А ты действительно сын Посейдона? – звонким голосом поинтересовалась Федра. Ее просто раздирало любопытство.

– Так говорили мои дед и мать. Я не праве им не верить.

– Дексий сказал, что ты легко достал перстень со дна моря. Тебе Посейдон помог?

Глаза сидевшей напротив Ариадны Гекалы насмешливы. Тезей спокойно ответил на ее взгляд и очень разумно на вопрос Федры:

– Во всех делах нам помогают боги.

– Ты очень скромный, – восхитилась младшая дочь царя.

– Настолько, что только перешагнув порог дома, где его так гостеприимно встретили, тут же объявил, что убьет одного из членов нашей семьи! – фыркнула Ариадна. Девушка была зла на Минотавра, но в то же время раздосадована на Тезея, не обращающего на нее внимания. Пожалуй, стоило найти кого-то другого для убийства Минотавра, если это сделает Тезей, то будет задирать нос до конца своей жизни и рассказывать внукам о своих подвигах.

Вон, например, Тавр. Силен, хорош собой, богат и всегда вежлив с ней. Тавру в голову не пришло бы отвернуться от первой красавицы царства ради пустой болтовни с дурнушкой Федрой.

Тавр, который, видно, вернулся откуда-то, подошел приветствовать царскую пару.

– Сестра… Царь Минос…

У первого богача царства были основания так вольно разговаривать с правителями, Идия действительно была его сестрой. Сказав несколько слов сестре и Миносу, взмахом руки поприветствовав остальных, Тавр отправился на свое место рядом с Верховной жрицей как раз напротив Тезея.

Обнаружив напротив себя незнакомого человека, красавец удивленно приподнял бровь, словно требуя от юноши отчета, кто он таков. Тезею это страшно не понравилось, и представляться он не стал, снова повернулся к Федре, убеждая прийти и посмотреть на тренировку прыгунов.

Ариадна не могла с собой справиться. Разум кричал: отвернись, не смей на него глазеть! А шея сама поворачивалась в сторону насмешливого голоса обладателя голубых глаз. Она опускала глаза к своему блюду и своей чаше, в которых нетронутыми оставались и мясо, и рыба, и вино, но все равно слышала только его голос и видела его локоть… Совсем рядом и так далеко!

Тавр заметил странное поведение Ариадны, повернулся к Гекале, чтобы спросить, что это с царевной, и увидел, что Верховная жрица также внимательно наблюдает за девушкой.

Неожиданно Ариадна поднялась, прижимая пальцы к вискам:

– Прости, отец, я уйду к себе. Слишком разболелась голова.

– Ты сегодня неважно выглядишь. Расстроил Минотавр?

– Да, он. он меня не узнал!

Ариадна вдруг всхлипнула и, закрыв лицо руками, убежала. На некоторое время установилась тишина, никто не рисковал высказаться. В Кноссе многие считали дружбу Ариадны с Минотавром не просто блажью, а почти преступлением.

Ее мать родила чудовище, воспылав страстью к быку, теперь сама Ариадна заботилась об этом чудовище, словно оно разумно и может что-то понять.

Конечно, и скотину жалко, хороший хозяин не станет зря хлестать плетью быка, который работает у него в хозяйстве. Но плакать из-за того, что зверь не узнал и не приветствовал?..