Тезей и Ариадна. Нить любви

И добавляла взволнованным шепотом:

– Знаешь, говорят, что Бык и впрямь огромен и страшен. Словно он даже не из царства Аида, а из самого Тартара.

– Значит, туда его и загоним, – успокаивал девушку Тезей.

Наверное, будь у них возможность, давно стали бы любовниками, но таковой не имелось. К Тезею могли привести самых красивых рабынь Кносса, но только не ту, которую ему хотелось бы. Он и не просил, чувствуя, что все впереди. Иногда бывает, что ожидание чуда приятней самого чуда.

А еще Тезею казалось, что он должен заслужить эту любовь и близость – победить Минотавра.

От рабынь Акама Тезей отказался, не желая растрачивать себя просто так. Но и от присланных красивых мальчиков тоже… Акам только усмехнулся. Он не поверил в то, что между Тезеем и Калликратом нет любовной связи. Если бы было так, разве стал бы молодой мужчина отказываться от ночных удовольствий в отсутствие какого-то переводчика?

Калликрата действительно не было в Кноссе, он уехал устраивать на юге свою семью, и Тезей был предоставлен сам себе. Он уже запомнил путь к своей комнате, его самого запомнили охранники, да и некоторые слова стали понятны.

Все дневное время отнимали тренировки на арене, занятия с мечом или беседы с Дедалом, тоскливо бывало только по вечерам. Оставаться с товарищами по танцам с быком Тезей не мог, им не полагалось засиживаться допоздна, приходилось коротать вечера в одиночестве. Несколько раз Акам присылал красивых девушек, Тезей принимал их, даже хорошо развлекался, но душа к этому не лежала. По утрам почему-то становилось стыдно смотреть в глаза Перибее, словно совершил что-то постыдное.

Даже в отсутствии царя Кносский дворец жил веселой жизнью – проводились бесконечные пиры, от которых Тезей отказывался, боясь не понять что-то сказанное или выпить слишком много вина, крепости и силы воздействия которого он пока не знал.

Но никакая музыка, никакой шум пиров не могли заглушить страшный рев, доносившийся откуда-то из-под дворца. Когда по вечерам или в ночи раздавались эти звуки, кровь стыла в венах и сердце сжималось. Бык… Минотавр… Критяне боялись одного только рева, а он должен с этим чудовищем сразиться!

Верховная жрица могла говорить что угодно по поводу самоуверенности, Тезей был убежден, что победит Минотавра и избавит от проклятого чудовища не только греков, но и сам Крит. Критяне тоже боятся своего Быка, это заметно, стоит завести о чудовище разговор, сразу замыкаются и находят поводы его не продолжать. Даже Дедал такой же. И его сын Икар тоже. Чего боятся? Бога, которого нельзя задобрить подношениями, нужно просто уничтожить. Перестали бы кормить его человечиной, небось быстро сдох сам!

Он праздно гулял по городу, стараясь увидеть как можно больше и запомнить тоже.

Вокруг чужой язык, хотя многие уже знакомы и приветственно машут руками:

– Хайре!

Но из-за того, что ухо не ловит среди шума толпы отдельных знакомых слов, как обычно бывает дома, кажется, будто оглох. Тем неожиданней голос, спросивший по-гречески:

– Ты Тезей? Я Андроник, ты меня, конечно, не помнишь, был совсем мал, когда нас увезли из Трезена. Я был в числе тех самых первых, которых забрали. Ты давно ушел из Трезена? – грек волновался, словно встретил кого-то близкого, кого не видел многие годы.

Так и было, пусть Тезей был слишком мал, чтобы помнить плач по первым забранным на Крит в качестве страшной дани, но он был из Трезена, а значит, почти родственник.

– Два года назад, мне только исполнилось шестнадцать.

Андроник обрадовался:

– Тогда ты должен знать! Астидамант… он из Трезена!

– Что Астидамант? – удивился Тезей.

– Он вернулся домой! Он сумел заработать золото и купил себе возможность вернуться.

Лицо Андроника постепенно теряло радостное выражение, видя, что Тезей не понимает, о чем и о ком идет речь, кузнец сник, как сорванная ветвь оливы на жарком солнце. Еще раз попытался объяснить:

– Астидамант был очень хорошим художником, он быстро сумел заработать золото и выкупить право возвращения домой. Он уплыл, когда критяне отправились за второй данью из четырнадцати человек. Разве Астидамант не вернулся?..

Тезей понял, что для Андроника будет самым страшным разочарованием узнать, что его друг не добрался до дома, а потому солгал:

– Знаешь, я ведь жил в царском дворце, может, просто не знаю о его возвращении.

Андроник сокрушенно кивнул:

– Не знаешь потому, что он не вернулся. Астидамант отправился бы сразу во дворец, чтобы предложить твоему деду свои умения, он мечтал расписать стены дворца в Трезене не хуже, чем это делал здесь, на Крите.

– Я не могу ничем тебя утешить. Возможно, его корабль попал в бурю и твой друг расписывает стены на другом острове? Хорошие художники везде нужны, – попытался пошутить Тезей.

Андроник кивнул:

– Да, нужны, даже во дворце Посейдона. Корабль не попал в шторм, он вернулся и привез новых трезенцев, а мне сказали, что Астидамант жалеет о своем возвращении, потому что нищ.

Он не стал ничего говорить больше, тревожно огляделся и, попрощавшись кивком головы, поспешил прочь. Но сделав несколько шагов, вдруг остановился и поинтересовался:

– А Ликий из Афин, он кузнец, тоже не вернулся? Он должен был приплыть на том корабле, который привез сюда вас.

– Нет, – покачал головой Тезей, у которого уже росло тревожное чувство опасности.

– Забудь о моих вопросах, забудь! Возможно, я перепутал и они вовсе не собирались возвращаться в нищий Трезен или в Афины!

Андроник почти бегом бросился по улице. Тезей смотрел ему вслед, отчетливо сознавая, что видит в последний раз.

Значит, были те, кто, выкупив себя, как Калликрат, не оставались на Крите или Тире, а отправлялись домой, чтобы научить и свою родину тому, чему сами научились за время рабства? Но что случилось с Астидамантом? Тезею не нужно объяснять, он хорошо понимал, что вокруг Крита слишком мало островов, вернее, их нет совсем, ближайший Тира, а человек со связанными руками долго на воде не продержится.

Означало ли это его собственную гибель после победы (в ней юноша не сомневался) над Минотавром? Почему все хмыкают, когда он твердит о бое с чудовищем? Минотавр слишком велик или он не просто человекобык, а нечто похуже? Что может быть хуже?

Бог Крита – Бык, значит, Минотавр его сын? Сын бога, которого родила земная женщина? Но он и сам такой, недаром дед все время твердил, что Тезей сын Посейдона.

Ну что ж, два сына двух богов померяются силами. Тезей в своих уверен. Наверное, Минотавр тоже.

Тезей как мог, убеждал сам себя, что Тирена не зря предсказала ему долгую жизнь и победу над многими обстоятельствами. Конечно, побед он уже одержал немало, но не считать же долгими восемнадцать лет? К тому же Тирена говорила о долгой предстоящей жизни, это обнадеживало куда сильней.

Царь Минос с семьей вернулся из дальнего плавания.

Люди везде любят глазеть на тех, у кого в руках власть, а уж на царские процессии особенно. Это действительно красиво – когда от самой царской гавани в Амнисе до Кносского дворца растягивается процессия, блещущая золотом и драгоценностями, благоухающая всеми возможными благовониями и сверкающая, как солнечные блики на воде.

– Пойдем, посмотрим, – позвал Тезея Икар.

Они глазели вместе со всеми. Тезея поразил не царь с его золотым великолепием, а девушка, державшаяся так, словно она царица. Очень красивая, черноглазая и черноволосая, она выглядела настоящей критянкой. Талия, которую можно обхватить пальцами, крупная, открытая, как у всех критянок, грудь, великолепная осанка, почти надменная посадка красивой головки…

– Кто это?

Калликрат усмехнулся:

– У тебя верный глаз. Это самая красивая девушка Крита и самая желанная невеста – дочь царя Миноса Ариадна.

Для Тезея не существовал остальной Крит, он видел только Ариадну. Влюбился? Если и так, то вида старался не подать, а ее саму из головы выбросить.

Как можно рассчитывать на взаимность этой красавицы, тем более если намерен убить ее любимого братца-урода.

– Калликрат, как Ариадна может любить Минотавра?

– Не думаю, что она его любит как мужчину, просто как брата, ведь он рос на глазах. Наверное, сначала жалела несчастного бычка, которого заперли в подземелье, потом привыкла.

Калликрат даже не представлял, насколько близок к истине.

– Ладно, друг, выброси из головы эту девушку, она не просто царская дочь, она будущая царица Крита и предназначена вон тому человеку – Тавру. Тавр – брат нынешней царицы Идии и самый богатый человек царства.

Да, вздохнул Тезей, каждому свое. Тавру вот эта красавица и это царство, а ему нужно поскорей убить Минотавра и вернуться в Афины, пока в его отсутствие Паллантиды не прибрали к рукам царство Эгея.

– А вот эта – вторая дочь Миноса Федра. Совсем девчонка и не похожа на царскую дочь.

Тезей невольно рассмеялся:

– Она больше похожа на недавно родившегося олененка. Тощая и голенастая.

– Ничего, подрастет, тоже будет красавицей.

Тезей на такое обнадеживающее замечание друга только пожал плечами, его мало волновала младшая сестра Ариадны, разве в качестве контраста первой красавице…

Во дворце предстоял большой пир. В том, что минойцы умеют пировать, Тезей уже не сомневался, но увиденное в очередной раз потрясло.

Ему передали приглашение от царя Миноса, который пожелал видеть сына Эгея и Посейдона на своем пиру. Тезей не сомневался, что позаботилась Верховная жрица, но был рад возможности увидеть Ариадну. Наверняка старшая дочь Миноса будет там.

Ариадна собиралась на пир, но сначала решила сделать еще одно дело. Знай она, чем все закончится и к каким страшным последствиям приведет, осталась бы в своих покоях до самого пира. Но людям не суждено знать будущее, иначе они вообще бы ничего не делали.

Красавица вышла из своих покоев в сопровождении всего одной служанки Тины и поспешила потайным ходом к подземелью.

Навстречу шел сам царь Минос, который тоже предпочитал тайные ходы во дворце многочисленным открытым переходам и лестницам, на которых слишком много придворных.

– Ариадна, ты куда собралась?

– Схожу к Минотавру, отец. Он слишком долго был один.

– Будь осторожна, он действительно слишком долго был один. И не опоздай, вечером пир в честь возвращения. У нас необычный гость – сын афинского царя Эгея Тезей.

– Ты стал принимать афинян в своем дворце?

– Нет, он прибыл без приглашения вместе с четырнадцатью рабами-данниками.

– Но он не раб? – приподняла Ариадна бровь. Отец мысленно отметил, как красиво очерчена эта бровь. Ариадна взяла все лучшее у матери, но решительность у нее отцовская. А еще черные как ночь глаза.

– Нет, он царский сын, а еще сын Посейдона.

– Кого? Потому ты так учтиво принимаешь его во дворце?

– Нет, – рассмеялся Минос. – Приняла его в наше отсутствие Великая жрица. Знаешь, зачем явился этот нахал? Убить нашего Минотавра! Греки почему-то убеждены, что если убьют твоего брата, то я перестану требовать от них дань людьми.

– Потому Минотавр так возбужден. Неужели он чувствует угрозу своей жизни?

– Тем более, дочь, будь осторожна. Может, не стоит тебе ходить туда? Хотя бы сегодня…

– Нет, мне брат не сделает ничего дурного. Не забодает, не бойся, – попыталась улыбнуться Ариадна. – А я попробую его успокоить. Говорят, он ревел все эти ночи, видно, решил, что его все бросили. Недаром я не хотела ехать…

Минос только покачал головой, почему-то ему было тревожно. Ариадна частенько навещала несчастного брата, запертого в самой дальней комнате Лабиринта. Умная девушка прекрасно понимала, что Минос не может выпустить на свет это чудовище с туловищем, руками и ногами человека, но головой быка, но и Минотавра жалела, он ведь невиновен, что таким уродился.

Кроме Ариадны, никто из семьи Миноса не ходил к Минотавру, некому ходить – Пасифая умерла, рожая это чудовище (рога сына просто разорвали ее плоть изнутри), младшая сестра Ариадны Федра рождена второй женой Миноса Идией, к тому же совсем еще девчонка. Минотавр, будь он человеком, тоже был бы подростком, но он бык, а потому по-бычьи огромен и яростен и по-мальчишечьи глуп. Сам Минос никогда не навещал чудовище, которое признал своим сыном, лишь изредка приходил посмотреть на него в прорезь двери. Смотрел и ужасался… И не мог понять, как Ариадна может чувствовать жалость и даже нежность к этому чудовищу.

Но женщин на Крите уважали, уважали и их чувства, потому симпатия Ариадны к брату не осуждалась, вернее, ее не осуждал Минос, остальные о таковой просто не знали, даже Федра.

Глядя вслед стройной фигурке Ариадны, легко скользившей по коридору дворца, Минос вздохнул: ей пора замуж, но за кого выдавать? Конечно, жениться на красавице-царевне мечтает Тавр, самый богатый человек Крита. Тавр богаче самого Миноса, хотя никогда этого не подчеркивал. Минос прекрасно понимал, чем ему лично грозит такой брак – женившись на Ариадне, Тавр попросту станет следующим царем. Время самого Миноса уже выходило, но отдавать власть совсем не хотелось, вернее, ее не хотелось отдавать именно Тавру. Ариадну в качестве царицы он представить готов, но вот Тавра царем.

Ариадна действительно была единственной, кто относился к чудовищу по-доброму, даже ласково, несмотря на его ужасающий вид и то, что своим рождением он погубил их мать Пасифаю. Но ни в том, ни в другом Минотавр не был виноват, а всю жизнь провести в закрытой комнате, не видя ни людей, ни даже животных… не видя просто солнечного света. Девушка решила попросить отца поселить Минотавра где-нибудь в горах, построив крепкий, пусть даже каменный загон, но так, чтобы он мог выйти и погулять по двору. Может, ему будет можно приводить туда. коров. или сильных крупных рабынь?..

Минотавр в последние дни особенно беспокоен. Раб, охранявший дверь, сокрушенно покачал головой:

– Госпожа, это опасно.

– Актор, ты лучше уйди, Тина, а ты подожди меня здесь.

– Нет, госпожа, – возразил чернокожий громадный раб, – я не уйду. – И повторил: – Это опасно.

– Ты уйдешь, – положила ему на руку свои нежные пальцы Ариадна. – Минотавр чувствует твое присутствие и ярится. Закрой внешнюю дверь, чтобы, если что-то случится, пострадали только мы с Тиной. Но я позову на помощь, если понадобится, и вы прибежите. Это приказ.

Приказ прозвучал мягким тоном, но не подчиниться раб не мог, перед ним стояла дочь царя, наследница трона. В Кноссе Ариадна была сейчас самой желанной девушкой и самой уважаемой, если не считать Верховную жрицу, но та стара.

Когда за рабом закрылась дверь, пальцы Ариадны легли теперь уже на руку рабыни:

– Тина, ты останешься здесь за закрытой дверью и, если я закричу, немедленно позовешь Актора. Но только сама за мной не входи, ты можешь разозлить Минотавра. Его нужно успокоить, брат должен знать, что я его не бросила и рада встрече снова.

Разглядывая в прорезь двери мечущегося по комнате Минотавра, Ариадна вздохнула:

– Никогда больше не уеду так надолго, не оставлю его терзаться одиночеством.

Тина только головой покачала, ей тоже было слишком неспокойно, но как возразить хозяйке?

Ариадна потянула дверь на себя. Минотавр в дальнем углу замер, напряженно вглядываясь в полоску света наверху лестницы, ведущей к двери, через которую приходила та единственная, кого он видел все последние годы.

– Минотавр…

Там стояла она, женщина, которая заполняла все его существо, по которой он невыносимо тосковал в последние долгие месяцы.

– Минотавр.

В ответ чудовище из своего угла мыкнуло. Огромный человек-зверь замычал, как маленький обиженный ребенок.

– Ты скучал? Я вернулась.

Ариадна сделала шаг по ступенькам вниз, еще один, еще… Чудовище смотрело на нее, явно узнавая. Ноздри возбужденно раздувались, видно, из-за знакомого запаха, все сильное огромное тело напряглось. Она!..