Помоги проекту - поделись книгой:
Merlin
Разведрота Иванова
Все права на настоящий текст принадлежат, в соответствии с законами России и международным законодательством, Мерлину, начиная с 2004 года.
Данное право получено Мерлиным по праву первой публикации, должным образом зарегистрировано и хрен его кто оспорит.
Любое коммерческое использование настоящего текста, целиком или частично, а так же в виде отдельных цитат или произвольных коллекций цитат (в том числе и искажающих дух и смысл настоящего произведения) без письменного разрешения от Мерлина является противозаконным и будет преследоваться по всей строгости закона и иных допустимых мер воздействия.
В исключительных случаях, когда автор-крохобор не желает выплатить Мерлину причитающиеся по закону роялти, или же автор-голодранец не в состоянии их оплатить, а самому заработать страсть как хоцца, допускается использование отдельных цитат или коллекций цитат в форме "адаваре" - то есть с указанием после каждой индивидуальной цитаты (в том числе использованных и в составе коллекций) прямого указания на авторство Мерлина в форме:
(по лицензии Мерлина, действующей с 2004 года отныне и присно и во веки веков)
Любое произведение, опубликованное без письменного разрешения Мерлина или без указания авторских прав Мерлина в вышеприведенной форме, по умолчанию считается опубликованным в соответствии с "Общей лицензией Мерлина", то есть свободным для любого некоммерческого использования, включая свободное копирование и распространение в любой форме, не предусматривающей извлечения коммерческой выгоды (в том числе и от выгоды от продаж носителя произведения).
Настоящая книга публикуется на условиях Общей лицензии Мерлина.
Вот.
Пролог
1 2 3 4 5 6 7 8 9 0
А а Б б В в Г г Д д Е е Ё ё Ж ж З з И и Й й К к Л л М м Н н О о П п Р р С с Т т У у Ф ф Ч ч Ц ц Ч ч Ш ш Щ щ …
Буквы выглядели так, будто их писали каким-то очень мягким стальным пером, причем писали, нажимая на это перо очень сильно: концы штрихов получались тоненькими, а серединки - непропорционально толстыми. Но тем не менее, выглядели они красиво, хотя и необычно. После буквы Щ невидимая рука несколько раз попыталась изобразить что-то непонятное, но останавливалась, и неуклюжие крокозябры быстро таяли, подобно каплям воды на раскаленной сковородке. Но спустя еще несколько секунд к владельцу руки видимо вернулась уверенность, и быстро, буквально на несколько мгновений, "урок чистописания" завершился и на листке появились последние буквы:
Ь ь Ы ы Ъ ъ Э э Ю ю Я я !!!
Никаким волшебством тут и не пахло: вырванный из тетрадки листок в косую линейку был всего лишь изображением на мониторе.
- Это что? Сокровенное желание дошкольника? - с каким-то испугом спросила девушка.
- Секундочку, уточню: детей вроде тут не было - и молодой человек, увеличив на своем экране клетку большой таблицы, прочитал:
- Хиденори Тойода, Ниигата, восемьдесят шесть лет. Японец, наверное всю жизнь мечтал выучить русский язык. А пишет-то кисточкой!
- Жалко старичка… - но договорить девушка не успела. Листок в косую линейку исчез с ее монитора, и на экране появилось изображение белого транспаранта с ярко-красными буквами. Надпись на транспаранте гласила:
- Русские варвары! Убирайтесь с оккупированных Северных Территорий!
- Хотя, наверное, не очень жалко…
- Но результат-то…
На огромной, буквально во всю стену, панели вспыхнувший было солнечно-желтый квадратик вдруг сменил цвет на алый, замигал и погас - оставив черное пятно в занимавшей всю панель матрице оранжевых огоньков.
- Да, результат отрицательный.
Оба человека глубоко вздохнули и опустили глаза. А когда через несколько секунд снова обратили взор на панель, там уже мигало сразу три голубых квадратика…
1. Равнение на Знамя!
Шел мелкий противный нудный холодный моросящий дождь. В дымке дождя все вокруг казалось каким-то нереальным - и деревья, и кусты, и просвет лесной поляны впереди, в наполненные грязной водой колеи избитой многочисленными колесами грунтовой дороги позади, и полуразрушенная избушка лесника слева, и полусгоревшая полуторка впереди справа, и полуутонувший в болотце танк БТ-7 справа и позади, с сорванной наполовину гусеницей и полуоторванной башней, из которой нелепо торчала дулом к серому небу сорокапятимилиметровая пушка. Пелена падающей с неба воды не только приглушала краски приближающейся осени, но и прятала за шорохом падающих на опавшие листья дождевых капель обычные звуки, выдающие присутствие человека, и казалось, что все вокруг просто дышит спокойствием и умиротворенностью. И лишь ярко-оранжевый гриб-подосиновик, вызывающе торчащий прямо перед носом младшего лейтенанта Иванова, напоминал, что лес вокруг далеко не сказочный, а наоборот вполне реальный и полный различных сюрпризов. Приятных, как сам подосиновик, или не очень, как подпираемая шляпкой подосиновика проволочина, зацепленная одним концом на чеку мины-лягушки.
Иванов, третий день не евший, порадовался, что голод заставил его поближе наклониться к лесному красавцу, осторожно перешагнул проволочину, сглотнул слюну и, внимательно вслушиваясь в шепот окружающего леса, пошел по проселку в сторону востока. Горько шагалось ему. Молодой лейтенант, с гордостью носящий зеленые петлицы, привык думать, что там где находится он, там и пролегает граница. И теперь, шагая на восток, оставив за спиной западную границу своей самой советской страны, он с горечью думал, что и сама граница шагает вместе с ним всё ближе и ближе к столице.
- Интересно, - размышлял Иванов, - сорвет подосиновик чеку с мины-лягушки или успеет состариться и сгнить раньше? Сухой хлопок взрыва и свист разлетающейся шрапнели подсказал Иванову, что гриб закончил рост, возможно тем самым спасая чью-то жизнь, и вернул его мысли в грустное русло.
Горькие раздумья несколько притупили его бдительность, и Иванов не сразу заметил сидящего у дороге штатского. Штатский сидел на поваленном дереве и грыз травинку. Прищуренные глаза его довольно ехидно смотрели на шагающего Иванова. Лейтенант совал с плеча винтовку и хриплым голосом спросил:
- Кто такой? Куда сидишь?
- Устал, вот и сижу. Петров моя фамилия. А ты, пехота, далеко ли собрался?
- Я тебе не пехота, а лейтенант пограничной службы. Иду по служебным делам. Немцев видел?
- А чего их видеть-то? Вот еще с полверсты пройти, так переезд будет за поворотом, на переезде - пост, смотри на них, сколько хочешь. Только я на них уже насмотрелся, чего-то больше не хочется.
- Документ есть?
- Ну это само сбой, как же без документу. На, полюбуйся.
Штатский протянул Иванову сложенную вчетверо бумажку. Развернув ее, Иванов убедился, что перед ним находится действительно Петров Петр, 18-го года рождения, русский, неженатый, освобожденный за хорошее поведение досрочно. Бумажка как раз и была справкой об усрочно-дословном, как было напечатано, освобождении.
- За что сидел? - поинтересовался Иванов, возвращая справку Петрову.
- Да так, пустяки. Драка на танцплощадке...
- И за драку схлопотал десять лет?
- Нет, за двух невинно убиенных в той драке. Но вопрос этот, как мне кажется, несколько утратил актуальность, поскольку я свое отсидел и вышел на свободу с чистой совестью. Более актуальным мне представляется обсуждение направления вашего дальнейшего передвижения, товарищ младший лейтенант пограничной службы, поскольку переезд охраняется немцами, а иного пути на восток здесь, собственно говоря, и нету. Проверено на себе.
- А наши-то где? Ты не в курсе случаем?
- Судя по стрельбе, до фронта километров десять-двенадцать будет. И если, допустим, переезд форсировать удастся, то к вечеру можно и до своих дойти.
- А что за охрана на переезде?
- Вот этого вопроса я от вас, товарищ младший лейтенант, и ждал. Переезд охраняют три немецко-фашистские гадины с мотоциклом и пулеметом. Поскольку железнодорожная магистраль тут узкоколейная, и соединяет торфоразработку с торфопредприятием, то есть идет из болота в болото же и особого стратегического значения не имеет, вражеское командование оставило минимальную охрану. Нашей задачей будет воспрепятствовать этой охране воспользоваться возможно имеющимся у них радиопередатчиком. И, по возможности, самим воспользоваться безусловно имеющимся у врагов мотоциклом. Вы со мной согласны, лейтенант?
Иванов вздохнул, выщелкнул из винтовки остававшиеся в ней два патрона, вставил из обратно в винтовку и задумчиво произнес:
- Трое, говоришь...
Петров хмыкнув, привстал со ствола дерева, на котором сидел до этого, опустил руку за ствол и вытащил из-за ствола, держа за вороненый ствол, новенький ППД с вишневым прикладом. - Патронов - завались! - весело прокомментировал он свой фокус. - Тут, похоже, краснопогонники пробегали, побросали все тяжелое... - с этими словами он повторил свой фокус, вытащив за кожаный ремень второй ППД. - Держи, пехота, прорвемся как-нибудь. И, наклонившись в третий раз, вытащил два подсумка, набитых запасными дисками и гранатами.
Оставшиеся до переезда полкилометра они прошагали быстро, но осторожно, стараясь не шлепать по лужам и не хрустеть ветками. Перед поворотом дороги они сошли на обочину, и осторожно выглянули из-за куста. На переезде стоял мотоцикл, в коляске мотоцикла стоял пулемет, а три немца - два солдата и фельдфебель, выбрав место посуше, прямо на насыпи развели небольшой костер и разогревали консервы.
Две короткие очереди разорвали тишину сумрачного леса, и два солдата вражеской армии ткнулись носами в захваченную землю. Фельдфебель, неудачно поскользнувшийся на мокром рельсе как раз в момент начала стрельбы, избежал смерти от пули, но не удержавшись на ногах, грохнулся головой как раз на рельс и затих. Выставив перед собой автоматы, Иванов с Петровым осторожно приблизились к телам врагов.
- Слышь, Петров, а фельдфебель-то того, живой, похоже... может, штыком его?
- Нет, лейтенант, штыком всегда успеем. Давай его лучше свяжем, в коляску кинем - неплохой подарочек командованию будет. А то вот ваша армия все отступает и отступает, немцы вас тыщщами в плен берут, а вы их - нет. А тут вот как раз целый пленный фельдфебель будет. Для поднятия боевого духа рядового состава, да и младшего командного пожалуй - очень полезно. Опять же, демонстрация собственной профпригодности. Так что давай, снимай с немцев ремни, вяжи ворога. Кстати, неплохо было бы и шинельки их накинуть, пока по вражеским тылам передвигаемся. А пока продукт не остыл, неплохо бы его и оприходовать.
Погрузив серую тушу в коляску и наскоро съев сосиски из разогретой немцами банки, Иванов уселся позади Петрова, усевшегося на мотоцикл раньше Иванова за руль, и трофейное мехсредство помчалось в серой пелене дождя на восток, разбрызгивая колесами грязь лесного просёлка. Завернувшись в теплую трофейную шинель и согревшись, вероятно, впервые за последнюю неделю, с давно забытым чувством сытости в желудке, Иванов незаметно для себя задремал. Неожиданно мотор резко замолк, и Иванов проснулся от удара в грудь сапогом Петрова, соскакивающего с мотоцикла.
- Вы только посмотрите, лейтенант - крикнул Петров, возвращаясь к мотоциклу и встающему из лужи позади него Иванову. - Сколь небрежны бывают люди, не потрудившиеся убрать с дороги упавшее за ними дерево! - продолжил он, указываю на лежащую поперек проселка полуметровой толщины ель. - Проехать дальше будет несколько затруднительно, разве что попробовать перетащить мотоцикл через препятствие...
Неожиданно он замолчал и сорвал с плеча ППД. Пригнувшись, он метнулся к комлю упавшей ели, но оттуда раздался вполне русский голос:
- Так вы свои, ребята! А я вас уж было резать собрался!
Из-за комля вышел здоровый мужик в тельняшке и бескозырке. В руке у него был здоровый кухонный нож, а завершали туалет мужика черные морские брюки и черные морские ботинки на босу ногу. Увидев кубари в петлицах Иванова, вытарчивающих из-под распахнувшейся в падении шинели, мужик перешел на строевой шаг, и приблизившись на уставные два шага, мужик отдал честь и представился:
- Боцман Сидоров, Черноморский флот. Нахожусь в очередном отпуске по месту жительства. То есть до места не доехал и совершаю процесс возвращения в часть в связи со сменой обстоятельств.
- Вольно - ответил Иванов. - А тут-то как с ножиком оказался?
- Да вот, поезд разбомбило, до границы верст десять не доехал. Я не к себе домой ехал, а к знакомой... по переписке. А когда очнулся от контузии, немцы уже верст двадцать от границы отмахали. Вторую неделю к своим иду, лесами в основном. Нож в избушке лесника нашел, разрушенной, кабельтовых тридцать отсюда. Тут до фронта еще кабельтовых десять будет, да я оголодал слегка, а тут еще и немцы проехали на мотоцикле давеча. А так как дорогу эту я всю прошел и знаю, что кроме той избушки тут ничего нету, решил дорогу перегородить да немцев при возврате их обратно и порешить тут. Сосну вот повалил, а вы как раз и едете. Думал, как раз те немцы. А вы, гляжу, не немцы...
- Те немцы там и остались. Только вот фельдфебель живой вроде, мы его в плен взяли. Везем к нашим для поднятия морального духа - вмешался в разговор Петров. - Ладно, Сидоров, гляжу совсем замерз и оголодал. Вот, возьми, подкрепись - от протянул боцману банку с трофейными сосисками, - и подумаем вместе, как дальше пробираться будем.
Сидоров, запихивая в рот сразу пару сосисок, пробормотал: - А так же и будем. Щяз елку с дороги уберем и дальше поедем. Тут, судя по стрельбе, сплошного фронта нету. Справа стреляют, слева вон там вдалеке, а прямо - все тихо. Может, так до своих и доедем...
Дожевав последнюю сосиску Сидоров взялся за поломанную вершину елки и, крякнув, с натугой своротил ее в сторону.
- Теперича места проехать хватит, ежели подтолкнуть мотоциклу зачуток - прокомментировал он результат своего труда. И, приподняв мотоцикл за коляску, протащил агрегат двумя колесами по обочине дороги, держа коляску над стволом упавшей ели.
- А как же ты елку-то завалил? - полюбопытствовал Иванов у сидящего сверху коляски Сидорова.
- Известно как - ножом корни порезал да завалил, дело-то нехитрое...
Иванов, покосившись на плечи Сидорова, в тельняшку которого он мог влезть с Петровым вместе, подумал, что действительно, чего уж тут хитрого...
Через полчаса неторопливой езды лес неожиданно разошелся и на пригорке в паре километров от опушки показалась деревенька. Петров резко затормозил на опушке. Боцман, вглядевшись вдаль прищуренным взглядом, обрадовано заявил:
- Едем дальше. Над сельсоветом красный флаг висит. А на околице - две полуторки и наш БТ-7. Наши там.
Через десять минут, скинув на всякий случай шинели в коляску, случайная команда Иванова подкатила к зданию сельсовета. Бегающие по деревне солдаты не обратили на разномастную команду никакого внимания. Свои, мол, и ладно. На крыльцо сельсовета вышел майор с черными петлицами артиллериста.
- Кто такие? Откуда и зачем?
- Младший лейтенант Иванов вышел из окружения. С присоединившимися по дороге товарищем Петровым и боцманом Сидоровым. И с захваченным в плен фельдфебелем...
- Шульценбрунером - неожиданно для Иванова добавил Петров, разглядывая вытащенный из кармана немца документ. 54 полевая дивизия, 3-я рота 2-го полка. Очнись, дубина - добавил он, хлопая немца по щекам. И добавил длинную заковыристую фразу на языке противника.
- Знаете немецкий? - поинтересовался майор.
- Да есть немного, в школе изучал - ответил Петров. - Каждый образованный человек должен знать язык вероятного противника - добавил он вполголоса.
- Допросить фашиста сможешь?
- Попробуем, гражданин начальник.
Повернувшись к приходящему в сознание немцу, Петров разразился длинной витиеватой фразой. Выслушав ответ, продолжил - Немец отвечать готов, гражданин майор. Чего спрашивать-то?
- Ты это... в избу его заведи. И сам зайди - чего на крыльце-то допрашивать? - заметил майор. - А вы с боцманом - повернулся майор к Иванову, - идите в баню. Там, в бане, доложите о прибытии капитану Еремину, пусть временно зачислит в часть. Все равно здесь других наших частей нету, ни пограничных, ни морских. А личного состава и так некомплект. Послужите пока здесь, а там - разберемся.
В бане за домом Иванов с Сидоровым нашли молоденького белобрысого парнишку, который назвался капитаном Ереминым. Еремин быстро обрисовал текущее положение - немцы справа и слева километрах в трех, однако между нами и немцами - сплошное болото, так что если дорогами - то минимум тридцать верст будет, поэтому здесь довольно тихо. Сзади, в тылу, сразу за околицей - мост, который надо охранять, и поэтому артиллерийский батальон сюда и направлен. Однако мост уже успел сгореть, и пушки батальонные остались на том берегу, а на этом - только штаб батальона и рота связи. Командованию о разрушении моста доложено, и батальон ждет нового приказа. Полуторки в деревне давно стоят, поломаны, бензина нет, танк приехал нынче утром из леса с тремя танкистами, двумя снарядами и одним литром бензина, так что ловить тут больше нечего и надо готовиться всем тут полечь как один. Потому что кроме пушек на том берегу на вооружении батальона два десятка винтовок и десяток пистолетов ТТ. И именной наган майора Копылова. На тридцать человек личного состава, оставшегося в строю.
Обрисовка обстановки заняла не более пяти минут и прервалась майором, вбежавшим в баню с раскрасневшимся лицом.
- Так, капитан. Получен приказ - связисты не подвели, связались со штабом полка. Так как у нас первый пленный фельдфебель на участке нашей армии, велено немедленно доставить его в штаб армии. Так как здесь охранять больше нечего и нечем, доставлять будем под охраной всего батальона. При отсутствии местного населения эвакуировать гражданских не удастся, поэтому на сборы - десять минут. Танк - взорвать оставшимися снарядами и гранатами, машины - сжечь, хоть сеном обложи. Лейтенант, боцман - бегом за мной, на той стороне реки через пять минут будет штабная машина.
Когда Иванов и Сидоров пробегали вслед за майором мимо крыльца сельсовета, вместе с Петровым из избы выбежал еще один штатский в кремовых чесучовых брюках, заправленных в сапоги, в расшитой косоворотке и сером пиджаке. Подбежав к майору, остановил его и произнес звенящим от напряжения голосом:
- Майор! Разреши присоединиться к твоему отряду? Призыву, правда, не подлежу, как классово враждебный элемент, но как доброволец и штабс-капитан в отставке пользу принести могу существенную.
- Кто такой? Толком говори - видишь, времени в обрез!
- Ну ты блин дремуч, майор! Тебе же русским по белому говорят - штабс-капитан в отставке, граф Вяземский! Счетоводом в сельсовете работаю! Только где он - сельсовет-то? Германца же и в ту войну с дерьмом мешал, а возьмешь меня сейчас - и нынче огребут они у меня по самое не балуйся! Вдобавок, двигаете вы, как я понимаю, к Смоленску уже, а там мое поместье родовое, каждый куст мне там знаком и лично приятен. Ну так что, берешь? Или тут подыхать оставишь?
- Ладно, хрен с тобой. Эй, Еремин, запиши еще в батальон графа Вяземского! А чем воевать-то будешь, вашбродь?
- Не сцы, майор, наган твой не отниму! - с этими словами Вяземский достал из-под пиджака отливающий синевой прикладной маузер без кобуры и ласково передернул затвор. - Пока вот этим повоюю, а там уж как придется.
Переправившись через реку, Иванов увидел мчащуюся к переправе полуторку. Взвизгнув тормозами, полуторка остановилась рядом с майором, и водитель крикнул ему, что немца и захвативших его окруженцев нужно загрузить в кузов, а сам батальон должен своим ходом отойти на заранее указанный рубеж обороны. Майор, притянув Иванова за гимнастерку поближе к себе, тихо проговорил:
- Слышь, лейтенант, захвати с собой графа. Это он мост спалил. И мне объяснил, почему. Мы б его все одно не удержали бы, а без моста немцам крюку лишних двадцать верст. Понимает он, вижу, в деле военном, но как классово чуждый элемент его шлепнут ведь не думая. А скажешь, что он тоже немца брал - может и не шлепнут, воевать оставят. Сам видишь, не ладится у нас что-то, которую неделю отступаем, от батальона взвод остался, короче пользы от него точно будет больше чем вреда. Давай, лейтенант, хрен лишь тут...
- Хорошо - так же хрипло ответил Иванов. - Эй, Вяземский, лезь в кузов - уже полным голосом скомандовал он графу.
Поделиться книгой: