Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Великий Краббен (сборник) - Геннадий Мартович Прашкевич на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

«Все это видения, мой Серп…»

«Я на балкере „Азов“ семнадцать стран посетил…»

«Вот я и говорю, видения…»

«Я с греками пил. С малайцами, с сумчатыми…»

«Все это видения, мой Серп. Только видения…»

Конечно, и Сказкин и Агафон немного преувеличивали, но с океаном, точнее с его типичными представителями, юный Серп действительно столкнулся рано. Из деревни Бубенчиково юношу Сказкина, только что изгнанного из школы, вместе с другими призывниками доставили однажды прямо в райцентр. И там, на площади, он увидел гигантский купол.

ЦИРК.

РУСАЛКИ.

Это было как перст судьбы.

С младенческих лет подогреваемый романтическими рассказами деда Евсея, который в свое время, чуть ли не сразу после Цусимы, был начисто списан с флота за профнепригодность, юный Сказкин грезил о море. Настоящее море, считал юный Сказкин, наслушавшись деда Евсея, окружено дикими камышами, как Нюшкины болота. В настоящем море, считал юный Сказкин, живут не кряквы и кулички, а несказанные в своей жестокости существа, как то: морские русалки, морские змеи, драконы, четырехногие киты и настоящие восьминоги.

Увидев знакомое слово РУСАЛКИ, Сказкин, не задумываясь, купил билет.

И увидел арену. А на арене стоял гигантский стеклянный аквариум. А в стеклянном аквариуме резвились в веселом морском танце русалки, совсем с виду как бубенчиковские девки, только голые и с хвостами вместо ног и с яркими ленточками на груди вместо лифчиков.

Последнее юного Сказкина смутило, он поднял взгляд горé.

Наверху тоже были небезынтересно. Там под купол уезжал в железной нелепой клетке, прутья которой были густо обмотаны паклей, вымоченной в бензине, клоун в дурацких, коротких, как у юного Сказкина, штанах. И конечно, этот умник там наверху извлекал из кармана огромный расшитый кисет, большой кремень и такое же большое огниво. Как ни был юн и наивен Сказкин, но он уже бывал в мехмастерских и прекрасно знал свойства горючих веществ. Опасаясь за безопасность клоуна, он тайком глянул на соседа – дородного седого мужчину в светлом коверкотовом костюме. Сосед взгляд Сказкина перехватил и даже полуобнял за плечи: не тушуйся, дескать, сморчок! Ты глуп, и клоун – дурак, но дело свое он знает!

В этот момент клетка вспыхнула и дурак-умник клоун с отчаянным криком бросился к железной дверце. Дородный сосед Сказкина зашелся от смеха:

«Это он к русалкам хочет!»

Юный Сказкин тоже засмеялся, но нерешительно.

Юному Сказкину было страшно. Он отчетливо видел, что дверцу горящей клетки по-настоящему заело и клоун хочет не столько к русалкам, сколько из клетки. Но в зале громко смеялись, и юный Сказкин стал смеяться, не хотел прослыть этаким, знаете ли, простачком из Бубенчиково.

Утверждая себя, юный Сказкин продолжал смеяться даже тогда, когда зрители вдруг замолкли. Похоже, заело не только дверцу клетки, но и трос, на котором его поднимали. Теперь смех юного Сказкина звучал в зале несколько неуместно, и дородный сосед закрыл ему рот рукой. Тем временем счастливо оказавшийся на сцене пожарник с набегу ударил топором по тросу. Объятая огнем металлическая клетка рухнула в аквариум и всех русалок выплеснуло в зал. Одна упала совсем рядом и юный Сказкин успел разглядеть, что хвост у нее пристегнут.

Убедившись, что клоуна откачали, зал разразился восторженными аплодисментами.

Но юный Сказкин не смеялся. Он испытал озарение. Эти русалки! Этот огонь! Эта вырвавшаяся на свободу вода с ее обитателями! Неужели в океане так страшно? Но решение было принято. Пусть горят огромные корабли, пусть дрейфуют в глухом тумане исполинские танкеры, пусть в ночи на волне защекочивают матросов ужасные русалки, он, Серп Иванович Сказкин, выбирает море!

Через пару лет Серп ушел в первую свою кругосветку.

«Рыба! Большая рыба! – орал Сказкин. – У меня, мой Агафон, глаза как перископы! Я в любом бассейне отыщу корчму! Я эту рыбу, мой Агафон, вот как тебя видел! В полукабельтове! Три горба, шея, как гармошка…»

«А фонтанчики, мой Серп?»

«Какие еще фонтанчики?» – свирепел Серп.

«Ну, фонтанчики… Перед самым первым горбом…»

«Какие фонтанчики? Не было там никаких фонтанчиков!»

«Вот видишь, мой Серп, – убеждал островной сирота. – Это все видения. Это тебя, мой Серп, до сих пор болезнь гложет…»

«А корову, мой Агафон, тоже болезнь слопала?»

Над темной громадой вулкана Атсонупури зависал серебряный хвост Большой Медведицы, почти перевернутой вращением Земли. В надменном молчании, в дымке, в курчавящихся волнах мнилось что-то надмирное. Вдали, где туман почти касался низкой воды, что-то тяжело плескалось. Касатка? Дельфин? При желании любой скользнувший в бухте плавник можно принять за горбы большой рыбы…

«Завтра, – сказал я Серпу, – заглянем с тобой в Львиную Пасть!»

«Ты что, начальник? – удивился Сказкин. – Где ты тут найдешь льва?»

Я ткнул пальцем в зазубренный гребень кальдеры:

«Видишь? Сюда и заглянем».

А завистливый Агафон вздохнул:

«Пруха тебе пошла, мой Серп. Я, считай, полжизни провел под этой горой, а вот умру, так и не узнав, что там за ее гребнем».

Сказкин в пруху не верил. Твердый характер ему мешал.

Будь у него характер помягче, до сих пор ходил бы по всем океанам мира.

Но однажды случилось так. После очередного почти двухлетнего отсутствия явился Серп Иванович в родную деревню. «Вот, причаливаю! – заявил жене. – Буду дома счастливо жить. Навсегда, значит, к тебе швартуюсь». Но Елена Ивановна Глушкова, уже бывшая Сказкина, так ответствовала: «Да нет уж, Серп, ты давай плыви дальше, а я уж пришвартовалась». И добила Серпа: «К местному участковому».

Участкового, носившего ту самую фамилию Глушков, Серп Иванович трогать не стал, но пуховики и перины, вывезенные из Канады, самолично распылил мощным бельгийским пылесосом, а сам пылесос порубил тяжелым малайским топориком. Неважно, что визу Серпу Ивановичу закрыли.

Свободу узникам Гименея!

Гигантские, в рост человека, душные лопухи. Белесое от жары небо.

На текущих шлаковых откосах мы еще могли утирать лбы, но в стланике лишились и этого некрупного преимущества – стланик, как капкан, цепко захватывал то одну, то другую ногу.

– Ничего, – подбадривал я Сказкина. – Скоро выйдем на голый каменный склон, а потом двинем по берегу. Там убитый песок, там ходить легче. Пару часов туда, пару обратно. К пяти вернемся.

– Да ну, к пяти! – не верил Сказкин.

– Тушенку взял? – отвлекал я Сказкина от мрачных мыслей.

– Зачем, начальник? Сам говоришь, к пяти вернемся.

– А фал капроновый?

– Да зачем…

Сказкин осекся на полуслове.

Прямо перед нами вверх по растрескавшимся, грозящим в любой момент обрушиться каменным глыбам в диком испуге промчался, косолапя, странно дыша, задыхаясь, как бы даже вскрикивая, медведь-муравьятник. Перед тем как исчезнуть в зарослях бамбуков, он на мгновение приостановился и перепугано мигнул сразу обоими глазами.

– Чего это с ним?

– А ты сам посмотри, начальник!

Я обернулся и внизу, под обрывом, на котором мы стояли, на сырой гальке, грязной от пены, на взрытом недавней борьбой берегу увидел останки порванного на куски сивуча. Судя по белесым шрамам, украшавшим когда-то шкуру зверя, это был не какой-то сосунок, это был нормальный, видавший виды секач, с которым, как с коровой Агафона, не стал бы связываться никакой медведь-муравьятник.

– Начальник… – почему-то шепотом позвал Сказкин.

Я бросил рюкзак на камни и сделал шаг к обрыву.

– Начальник, остановись…

– Это еще почему?

– Ты же видишь…

Я наклонился над обрывом.

Грязная галька, а дальше обрывистая глубина.

Мутноватые отблески, водоросли, посеребренные пузырьками воздуха.

– Начальник… – шепотом умолял Сказкин. – Отступи от обрыва… Я же сам вчера рыбу видел… Большую… – показал он, разведя руки. Взгляд его отдавал легким безумием, и от этого его шепота, от смутных кружащих голову бездн, от странных отблесков в водной бездне пробежал по моей спине холодок.

Но – никого в глубине, пусто.

Вверх не вниз, сердце не выскочит.

Отдышались мы уже на плече кальдеры.

Ловили запаленными ртами воздух, старались не глядеть друг на друга.

Если Серп и правда видел несколько дней назад большую рыбу, на гребень кальдеры за нами она не влезла бы. Гигантские каменные клешни мысов почти смыкались на островке Камень-Лев, одиноко торчащем в узком проливе. Островок этот действительно походил на гривастого льва. Сходство так потрясло Сказкина, что он окончательно пришел в себя: «К пяти вернемся, скажу Агафону, что он козел! Всю свою жизнь на острове прожил, а такой красоты не видел!» Утверждаясь в собственной храбрости, Серп Иванович сел в траву и перемотал портянки. Покатые его плечи быстро двигались, – как слабые задатки будущих крыльев. К Львиной Пасти, налюбовавшись ею, Сказкин теперь сидел спиной, кальдера его больше не интересовала. Из-под приставленной к низкому лбу ладони Серп Иванович высматривал вдали маленький деревянный домик Агафона Мальцева.

– Ишь, сидит, чай гоняет, а на его участке крупное зверье давят, как клопов!

Сказкин сплюнул и придирчиво пояснил:

– У нас, в деревне Бубенчиково, кот жил: шерсть стопроцентная, драчлив, как три пьяных грека, нормально кормить его – собаку бы перерос. Так даже он все больше по мышам да по птичкам, не стал бы кидаться на сивуча…

– Слушай, Серп Иванович, – сказал я. – Зрение у тебя, говоришь, телескопическое. Глянь вон там… Ну да, у того берега…

– Рыба! – завопил Сказкин, вскакивая.

– Какая, к черту, рыба? На берегу лежит!

Он приложил ладонь ко лбу:

– Тогда змей.

И восхитился, оценив разделяющее нас расстояние:

– Вот хорош, гад! Агафону бы такого подпустить. Нет, ты только посмотри, ты только посмотри, начальник! В этом гаде все двадцать метров, вот галстуков бы нарезать!

– Каких еще галстуков?

– Змеиных! – пояснил Сказкин. И неожиданно предложил: – Давай застрелим!

– Почему ты говоришь о рыбе – он?

– Да потому что вижу теперь, ошибся. Не рыба это, а змей! Видишь, у него горбы. У нас на балкере «Азов» старпом служил, он такого же вот встретил в южной Атлантике. Чуть заикой не стал, при его-то весе!

– Сколько же этот старпом весил?

– Не старпом, – обиделся Сказкин. – Гад!

– А притомился, похоже… – всматривался я. – Валяется прямо на камнях…

– Хорошо, что на том бережку, а не на этом, – удовлетворенно кивнул Сказкин.

– Ну, мы это сейчас исправим. Спустимся вниз. Надо же нам рассмотреть, кто там.

– Ты что, начальник, – отступил Сказкин. – Я туда не пойду. Я не сивуч.

– И все же, Серп Иванович, придется нам спуститься.

– Ты что, начальник! Он твой что ли, этот гад?

– Он наш, Серп Иванович!

– Как это наш?

– Мы его открыли.

– Ну вот пусть и гуляет!

Я не ответил. Я всматривался.

Далекое змееподобное существо действительно валялось внизу на противоположном берегу кальдеры. Я сидел на самом краю обрыва, но сиреневая дымка мешала видеть – она нежно размывала детали. Шея вроде бы длинная… Ласты… Но горбов, о которых говорил раньше Сказкин, я не видел, хотя средняя часть чудовища казалась несоразмерно толстой… Впрочем, он же сивуча сожрал… Теперь лежит, переваривает…

– Сдох! – твердо объявил Сказкин.

– Это почему? – спросил я, оценивая высоту каменных стен. – Отдыхает, вот и вся недолга. – И внимательно оценил возможный спуск. – Тут метров пятнадцать. Спустимся. Не обходить же кальдеру, на это весь день уйдет.

– А куда нам торопиться?

Я не ответил. Потом попросил достать из рюкзака фал.



Поделиться книгой:

На главную
Назад