Помоги проекту - поделись книгой:
– Хорошая мысль.
Стоя по грудь в воде, он протянул руку и открыл выпускной клапан на одном надувном крыле. Воздух, шипя, под давлением пошел из крыла, и вскоре черная резиновая полоса обвисла. Хуан знаком велел Джерри сделать то же самое с другой стороны, и вскоре они опустошили половину надувных крыльев. Вода плескала через планширь, лодка глубоко осела в воде. Кабрильо и Пуласки надавили на корпус. Лодка окончательно погрузилась под воду, хотя нос вскоре показался на поверхности. Выпустили еще воздух, и наконец лодка приобрела нейтральную плавучесть и полностью уравновесилась.
Неудивительно, что расчет добавочного балласта оказался безупречно точным.
Команда надела дыхательные аппараты, натянула маски и проверила связь. Встреча с крокодилами или кайманами была маловероятна, но у каждого к ноге была прикреплена кобура с гарпунным ружьем.
Хуан перерезал веревку, привязывавшую РИБ к хижине, и позволил течению подхватить ее. Все участники операции, держась за трос, привязанный к лодке, вывели свое неуклюжее судно на середину реки. Кабрильо казалось, что они пытаются тянуть на веревке бегемота.
Первые несколько миль они держались под поверхностью, лениво плыли со слабым речным течением. Вдали от городских огней небо было куполом, усеянным звездами, столь яркими и многочисленными, что, казалось, ночь в этой части света не черная, а серебристая. Было достаточно светло, чтобы видеть оба берега реки и держать лодку на середине протока.
Только приблизившись к следующей деревне, они спустили воздух из компенсаторов плавучести и потащили лодку ко дну. Перед тем как уйти под поверхность, Хуан посмотрел на компас и продолжал вести лодку, глядя на светящийся циферблат. Странно было плыть в чернильно-черной воде. При температуре воды, близкой к температуре тела, человек словно лишался осязания. Течение несло их около мили; люди лениво работали ластами, ведя лодку, потом Кабрильо приказал вернуться на поверхность.
Деревня осталась далеко позади, и они обнаружили, что река в их полном распоряжении. Даже будь на ней движение, черное оборудование и головы, лишь частично выставленные из-под воды, заставили бы туземцев поверить, что это медленно плывут по течению в сторону Аргентины ветки.
Шли часы. Легкое свечение за очередным поворотом подсказало им, что скоро граница. Во время инструктажа все видели спутниковые снимки этой местности. На парагвайской стороне – трехсотфутовый бетонный причал, за ним полуразвалившиеся склады и здание таможни. Маленький сонный городок – четыре улицы вдоль и столько же поперек. Самое высокое здание – церковь с беленой часовней. В ответ на увеличение войск на той стороне местный военный комендант разместил в городке отряд. Солдаты стояли к северу от города, в поле, тянувшемся вплоть до красного глиняного берега реки.
Аргентинская сторона почти ничем не отличалась, только тут стоял гарнизон из пятисот солдат. Они укрепили свои позиции, разместив на проволочных башнях прожекторы, чтобы освещать черную реку, и перегородив колючей проволокой дорогу, соединяющую два города. На спутниковом снимке видны были два катера у причала близ здания, похожего на штаб. На взгляд Хуана, лодки напоминали «бостон-вейлеры»[9]; он подумал, что они могут быть оснащены пулеметами и, возможно, гранатометами. Если придется уходить, они могут создать проблемы.
Держась у дна, но не касаясь его, чтобы не поднимать ил и листья и не оставлять предательский след на воде, группа проходила эту опасную аркаду. Они поняли, что уже в Аргентине, когда темную воду прорезал луч света. Они были слишком глубоко, а река – слишком мутной, чтобы их смогли увидеть с берега; тем не менее они постарались быстрее уйти от этого луча. Два человека на сторожевой вышке разглядывали, что осветил луч: пустая вода медленно текла на юг.
Еще час Кабрильо и его команда оставались под водой и вынырнули, только когда граница осталась в милях позади. Они медленно плыли еще час и только тогда достигли безымянного притока, который видели на снимках со спутника. Теперь пришлось идти против течения, направляя неуклюжее судно. За двадцать минут борьбы они продвинулись всего на сто ярдов, но Хуан приказал остановиться, рассудив, что они достаточно прошли вверх по течению и вряд ли их кто-нибудь заметит.
Он вздохнул, снимая тяжелый дыхательный аппарат и укладывая его в полупогруженную лодку.
– Как приятно.
– У меня пальцы как чернослив, – пожаловался Марк, подставляя их под лунный свет.
– Тише, – шикнул Хуан. – Ладно, парни, вы знаете, что дальше. Чем быстрей управимся, тем лучше выспимся.
Стальные плиты, служившие балластом для лодки, весили по пятьдесят фунтов каждая – не слишком много для мужчин в прекрасной физической форме, но этих плит были сотни, и все нужно было перевалить через планширь в воду. Работали как машины, особенно Джерри Пуласки. На каждую плиту, которую перебрасывали через борт Мерф и Майк, приходилось две, переброшенных Джерри. Медленно, очень медленно лодка начала подниматься, как скользкое земноводное из первобытной слизи. Едва борта показались над поверхностью, Мерф включил насос на батарейках. Поток воды журчал, как ручей.
Потребовался целый час. Закончив, они упали на еще влажную палубу и лежали как мертвые.
Первым пришел в себя Хуан. Он объявил своим людям отбой и сказал Джерри, что вторая вахта его. Ночные звуки джунглей теперь изредка подчеркивал храп.
Два часа спустя, незадолго до рассвета, лодка покинула небольшой приток и снова вошла в реку. Надувные ячейки, из которых они выпустили воздух, оставались ненаполненными, но при такой спокойной воде и с таким легким грузом это не сказывалось на плавучести лодки.
Теперь четверка была в аргентинских мундирах со знаками различия Девятой бригады и в ее отличительных бордовых беретах. Девятая – отлично подготовленная боевая часть, подчиняющаяся только генералу Корасону. Иными словами, батальон смерти.
Изображая офицера Девятой бригады, Кабрильо знал, что сумеет найти выход из любой ситуации.
В лихо заломленном берете он стоял на носу лодки, пряча глаза за очками летного типа, какие предпочитали солдаты бригады. За ним два подвесных мотора выбрасывали в воздух вулканическую стену белой пены, а нос летел над неподвижной поверхностью воды, как ракета. Майк и Мерф стояли за ним, за спиной у обоих висели автоматы «Хеклер и Кох» – излюбленное оружие солдат Девятой бригады. Джерри по-прежнему лежал на фибергласовом дне, свернувшись, как собака: он спал, несмотря на рев моторов.
Стрелка спидометра дрожала возле отметки сорок миль в час.
Через двадцать минут движения вниз по реке им попалась навстречу первая деревня. Невозможно было определить, давно ли она уничтожена: обильная растительность на месте сожженных хижин заставила Хуана думать скорее о месяцах, чем о неделях. Землю за деревней, расчищенную под посадки, тоже захватили неумолимо наступающие джунгли.
– Теперь я понимаю, что испытывали те парни в «Апокалипсисе сегодня»[10], – сказал Майк.
На земле не было тел – об этом вскоре после нападения позаботились животные, но следов жестокости хватало с лихвой. Два или три бетонных здания взорваны. Куски бетона долетели до реки, уцелевшие части стен изрешечены пулями. Вся территория деревни усеяна бесчисленными воронками: артиллерийским огнем людей выгоняли в поля, где их уже ждала цепь солдат. Жителей деревни гнали на бойню.
– Боже! – ахнул Майк, когда они проплывали мимо. – Но почему? Зачем?
– Этническая чистка, – ответил Хуан и сурово сжал губы. – В этой деревне здесь, в северной глуши, вероятно, жили индейцы. Я видел доклады разведки: правительство в Буэнос-Айресе хочет уничтожить немногие поселения индейцев, оставшиеся в стране. И, чтобы дать вам представление о том, кого мы изображаем, – он кивнул в сторону поселка, – скорее всего это работа Девятой бригады.
– Прекрасно, – сказал Майк. Он засунул берет под погон, и ветер взъерошил его светлые волосы.
– То же самое происходит в городах и поселках. Где бы ни нашли туземных жителей, их либо отправляют в рабочие лагеря здесь, в Амазонии, либо они просто исчезают. Эта страна – гибрид нацистской Германии и императорской Японии.
– Сколько индейцев осталось?
– До переворота было около шестисот тысяч. Бог весть, сколько их убито, но если режим продержится у власти еще несколько лет, не останется ни одного индейца.
Они обогнали паром, медленно идущий вверх по течению. Паром был достаточно велик, чтобы на его верхней палубе разместились шесть автомобилей и около сорока пассажиров. Все грузовики на борту были в маскировочной окраске, люди вдоль поручней – солдаты. Они махали и по-испански приветствовали проходящую мимо моторку. Не выходя из образа, трое на борту лодки не снизошли до ответа. Оказавшись достаточно близко, чтобы разглядеть бордовые береты, аргентинские солдаты сразу замолчали, и у большинства сразу возникла необходимость посмотреть, что делается на другом берегу реки.
Другого движения на реке почти не было, только пироги с одинокими гребцами искали у берегов рыбу. Хуану было неприятно, когда эти суденышки попадали в кильватерный след РИБа, но последнее, что сделали бы солдаты Девятой бригады, – это сбросили бы скорость. На самом деле они скорее направили бы лодку прямо на долбленки и потопили их вместе с гребцами.
Два с половиной часа быстрого движения по течению привели их к притоку примерно вдвое уже основного потока Рио-Рохо[11]. Из-за высокого содержания в воде железа вода действительно имела красноватый оттенок, словно в ней была растворена кровь. К этому времени Пуласки проснулся и вместе с Майком вел наблюдение за рекой, выискивая признаки слежки. Но не видели ничего, кроме реки и джунглей, непроходимой стеной вставших по берегам.
– Чисто, – перекричал Майк рев моторов.
– Чисто, – повторил на носу Джерри и опустил бинокль.
Хуан чуть сбросил скорость, минуя поворот, и снова увеличил ее, когда нос лодки встал вверх по течению. Ширина Рио-Рохо – меньше пятидесяти ярдов, и верхушки деревьев словно смыкаются над головой, придавая солнечному свету зеленоватый оттенок. Они плыли словно по туннелю. Их след доходил до грязных берегов; комья земли падали в воду и растворялись.
Они двинулись вверх по течению, сбавив скорость, потому что от силы через пять минут встретили, как и ожидали, буксир, который тащил стволы, срубленные выше в горах. Буксир оказался плоскодонкой с передней центровкой с деревянным корпусом, с трубой, изрыгавшей черный дым; кольца такого же дыма выплевывал двигатель в корпусе на корме. Стволы плыли по воде, крайние были скреплены цепями, чтобы удерживать всю массу. По оценке Кабрильо, тут было по меньшей мере двести 20-футовых бревен, как ему показалось, красного дерева. Он подумал, что сплавлять по такой узкой реке больший груз трудно.
– Радиомачты нет, – сказал Майк Мерфи.
– Вероятно, есть спутниковый телефон, – ответил Хуан. – Но я не боюсь, что он сообщит о нас. Он видит, что мы из Девятой бригады. И не захочет неприятностей.
Минуя буксир, они держались противоположной стороны реки. Никто их не приветствовал. Напротив, экипаж из трех человек все время упорно смотрел вниз по течению.
Обогнав буксир, Хуан увеличил скорость, но вскоре снова сбавил ход. Впереди показался другой буксир, почти такой же. Этот вынырнул из-за крутого поворота и шел по той же стороне реки, что и Кабрильо. Согласно обычаю Хуану следовало придержать лодку, пока плот за буксиром не пройдет поворот и не окажется на прямом участке. Но высокомерные солдаты элитной части не соблюдают речных обычаев.
Хуан по-испански крикнул:
– Остановись и дай нам пройти.
– Не могу, – крикнул в ответ капитан буксира.
Взглянуть, кто его окликнул, он не потрудился, следя за тем, как груз бревен все ближе подходит к вогнутому участку берега. Если они столкнутся с сушей, буксиру может не хватить мощности высвободить их. Такое случалось, и тогда экипаж часами отцеплял отдельные стволы от плота, чтобы освободиться и снова начать сплав.
– Я не прошу, я приказываю, – сказал Хуан свирепо.
Один из матросов тронул капитана за плечо. Тот наконец поднял голову и увидел моторку и солдат в бордовых беретах. Он побледнел под своей двухдневной щетиной.
– Хорошо, хорошо, – сказал он покорно. Сбавил скорость, и течение немедленно вынесло бревна на берег. Дюжина стволов толщиной с нефтяную бочку ударились о землю. Ржавая цепь лопнула, ее обрывки полетели в воздух. Буксир медленно развернулся поперек течения, вжимая свой груз в берег и одновременно освобождая дорогу Кабрильо и РИБу. Вырвавшиеся бревна уже плыли вниз по течению.
Продолжая лицедействовать, Кабрильо насмешливо отсалютовал беспомощным людям и увеличил скорость.
Мерф сказал:
– Хорошо, если к вечеру выберутся.
– Если бы мы ждали, пока он пройдет поворот, он бы что-нибудь заподозрил, – возразил Майк Троно. – Лучше неудобства для них, чем вопросы к нам. Хуан говорит по-испански, как местный, а для меня и меню мексиканского ресторана – загадка.
Они продолжали двигаться вверх по течению и миновали еще одну баржу, тянущую лес, прежде чем GPS сообщил им, что они подошли к месту крушения так близко, как могла привести река. Проплыв еще с полмили, они нашли небольшой приток, и Хуан провел лодку в него. Места для корпуса моторки едва хватило, ветки царапали резиновые борта.
Джерри Пуласки привязал швартов к трухлявому пню, и Хуан выключил двигатель. После стольких часов его грохота прошло несколько секунд, прежде чем Кабрильо услышал звуки джунглей. Люди без приказа принялись маскировать лодку, срубая ветки с разных деревьев и укрывая моторку затейливым пологом. Когда они закончили, лодку невозможно было разглядеть с пяти футов.
– Что ж, парни, – сказал Хуан, когда собрали устройства связи и прочее снаряжение, включая специальное крепление под груз для Джерри, чтобы нести плутониевый источник питания, – ленивому плаванию по реке конец. Начинается настоящий поход. Я иду первым. Замыкает Майк. Держаться тихо и незаметно. Следует исходить из того, что арги уже выслали поисковые группы или по крайней мере проводят разведку. Не теряйте бдительности.
Люди с лицами в камуфляжной раскраске – выглядели они не менее жутко, чем любые туземные воины – молча кивнули и вышли из лодки на топкий берег. И пошли в глубь суши по звериной тропе, которая проходила более-менее параллельно маленькому ручью. Температура постоянно была около тридцати градусов, влажность чуть повысилась. Через несколько минут они обливались потом.
Первую милю Кабрильо чувствовал, что после времени, проведенного на реке, болит каждая мышца, но постепенно начали сказываться бесконечные переходы, которые ему приходилось совершать за жизнь. Его походка сделалась более пружинистой, подошвы ботинок едва задевали суглинистую почву. Даже протез не мешал. Кабрильо больше привык к открытым пространствам – к морю или к пустыне, – но его недостаточную зоркость восполняли другие органы чувств. В воздухе чувствовался легкий запах древесного дыма – он знал, это из-за расчистки леса, – а когда под пологом джунглей испуганно крикнула птица, он остановился и подождал, желая узнать, что ее вспугнуло. Может, хищник, а может, она увидела еще кого-то, идущего по той же тропе.
Необходимость постоянно сохранять остроту и ясность ума физически утомляла не меньше, чем попытка неслышно скользить сквозь густую листву.
Внезапно Хуана привлекло какое-то движение слева. Хуан мгновенно опустился на колено и дал знак остальным, цепочкой шедшим за ним, последовать его примеру. Сквозь прицел ручного пулемета Кабрильо разглядывал заинтересовавшее его место. Вброс адреналина в кровь словно обострил его зрение. Он не заметил ни движения, ни шуршания листьев. Здесь, под густым пологом, движение воздуха – редкость. Хуан осторожно отклонился назад, меняя угол зрения.
Вот оно.
Тусклый блеск металла. Не черный маслянистый глянец современного оружия, но темно-серый отблеск старого алюминия, брошенного на произвол стихий. Согласно GPS, до места приземления источника энергии оставалось еще несколько миль, и у Хуана мелькнула мысль, что это другой обломок спутника.
Не распрямляясь, прижав приклад МР-5 к плечу, он сошел с тропы, уверенный: то, что сейчас уходит из поля его периферического зрения, заметят товарищи. Приближался к обломку он с терпением лесной кошки. В пяти футах от себя он увидел сквозь подлесок очертания чего-то большого. Что бы это ни было, оно не часть упавшего спутника.
Он отодвинул стволом свисавшую с дерева путаницу лиан и удивленно хмыкнул. Они обнаружили нечто похожее на кабину упавшего самолета. Ветровое стекло давно исчезло, вьющиеся растения, как раковые метастазы, оплели сиденья и подголовники. Но его внимание привлекло то, что лежало в кресле второго пилота. От тела мало что осталось, только коричнево-зеленый скелет, который вскоре совсем сольется с креслом. Одежда давно сгнила, но поперек таза, ярко сияя на солнце, лежала какая-то медная полоска. Хуан понял, что это застежка-молния.
Он негромко свистнул, и мгновение спустя к нему подошли Марк Мерфи и Джерри Пуласки. Майк остался у тропы, следить за тылами.
– Что скажете? – негромко спросил Хуан.
– Похоже, этот самолет появился здесь не вчера, – сказал Джерри, стряхивая приземлившегося ему на шею жука размером с мышь.
У Марка на мгновение сделалось задумчивое лицо, потом вдруг глаза его округлились.
– Это не самолет, – благоговейно сказал он. – Это «Летучий голландец».
– Прошу простить мое невежество, – сказал Пуласки, – но разве «Голландец» не корабль-призрак?
– «Летучий голландец» – это дирижабль, – ответил Марк и показал. – Посмотрите между сиденьями. Видите большое колесо? Оно управляет высотой полета. Крутишь его вперед, включается руль высоты на хвосте, и дирижабль опускает нос. Поворачиваешь назад – нос поднимается.
– Почему ты считаешь, что это «Летучий голландец», а не какой-нибудь пропавший флотский патрульный дирижабль времен Второй мировой воны?
– Потому что мы в тысячах миль и от Тихого, и от Атлантического океанов, а «Летучий голландец» пропал во время поисков затерянного в джунглях города.
– Ладно, – сказал Хуан, – вернись к началу и расскажи все по порядку.
Марк не мог оторвать взгляда от разбитой гондолы дирижабля.
– Мальчишкой я типа увлекался дирижаблями и цеппелинами. Ну такой заскок, понимаете. Хобби. А до того были паровозы эпохи пара. – Заметив, как на него смотрят, он добавил: – Говорю же, я был фриком.
– Был? – невозмутимо спросил Джерри.
– Короче, я прочел кучу книг о воздушных кораблях и их истории. Например, историю Л-8, морского патрульного дирижабля, который вылетел из Сан-Франциско в августе 1942 года. Через несколько часов обычного полета экипаж из двух человек доложил, что видит нефтяное пятно. Еще через несколько часов дирижабль вернулся на берег, но людей в нем не было. Единственный намек – исчезли оба спасательных жилета.
– При чем тут это? – с легким нетерпением спросил Хуан. Марк Мерфи был самым умным из тех, кого знал Кабрильо, но постоянно норовил отклониться от темы ради связанных с ней вопросов, которые высвечивала его почти фотографическая память.
– Так вот, другая история о пропавшем дирижабле – это «Летучий голландец». Надеюсь, я помню верно. После войны бывший пилот флотского дирижабля купил с приятелями подержанный дирижабль, чтобы полететь в нем над Южной Америкой на поиски затерянного города инков, скорее всего Эльдорадо. Они переделали дирижабль, чтобы он летал на водороде, который легко взрывается, но который они могли с помощью электролиза получать сами.
– Охотники за сокровищами? – с сомнением спросил Пуласки.
– Я не говорю, что они были правы, – задиристо ответил Марк. – Я только говорю, что они действительно существовали.
– Это все интересно и замечательно, – сказал Кабрильо, отступая от разбитой кабины и ее мрачного обитателя. – Я отметил положение на GPS, но нас ждет работа.
– Дай мне пять минут, – взмолился Марк.
Хуан секунду подумал. Кивнул.
Мерф благодарно улыбнулся. Он прополз через отверстие, на месте которого когда-то была дверь гондолы, сорванная, когда дирижабль рухнул в джунгли. Слева от него были два сиденья пилотов и приборы. Справа сама каюта. В ней все было экономично и эффективно, как в трейлере путешественника. Две койки, крошечная кухня с электрической плитой и десяток шкафчиков для припасов. Он по очереди открыл все шкафчики и осмотрел их в поисках ключей, но нашел только плесень и старые комплекты кухонных принадлежностей.
В одном из ящиков обнаружились металлические остатки альпинистской страховочной системы. Ремни и ткань сгнили, но сталь годы не разрушили. Марк понял, что это снаряжение использовали, чтобы спускать одного из своих на землю для разведки. И наконец сделал достойную находку, когда открыл кофейную банку, оставленную на маленьком столике.
И выругал себя за то, что сразу не понял ее значения. При крушении дирижабля банка должна была упасть на пол. Она не могла остаться на столе. Ее туда положили. Положил уцелевший. Внутри Марк обнаружил белый резиновый чехол примерно шесть дюймов длиной. Он не сразу понял, что это презерватив. В нем что-то прощупывалось, скорее всего бумаги. Последние записи в бортовом журнале? Открытый конец был плотно перевязан.
Сверток пролежал шестьдесят лет, и не время и не место было открывать его здесь. Чтобы что-то узнать, потребуется консервирующее оборудование «Орегона». Марк аккуратно запечатал презерватив в водонепроницаемый пакет, и убрал в поясную сумку.
– Пора, – сказал Хуан. Джунгли были такими густыми, что его голос казался бестелесным, хотя он стоял всего в нескольких шагах.
– Я готов.
Марк выбрался из гондолы. Оглянувшись последний раз, он поклялся узнать имена погибших здесь людей и рассказать об этом их родственникам.
Глава 4
Ветер усилился, так что небо над куполами гудело; он нес с собой тучи снега. Странность этого самого изолированного материка планеты в том, что значительная его часть, хоть и покрыта снегом, считается пустыней, получая лишь ничтожное количество осадков. На полуострове осадков выпадало гораздо больше, чем в глубине континента, но вполне вероятно, что хлопья, заносившие станцию, выпали много столетий назад.
Это еще не была буря, которую они предвидели, всего лишь тонкий намек на то, что человек здесь чужой.
Поделиться книгой: