Помоги проекту - поделись книгой:
46 Цит. по: Папа Иннокентий III (По статье В. И. Герье, «Вестник Европы», 1892 г., № 1–2) // Книга для чтения по истории средних веков. Вып. 2. М., 1897. С. 394.
47 Существует несколько вариантов этого произведения. Один из них см: О трех обманщиках. 1598 // Анонимные атеистические трактаты. М., 1969.
48 Документы, связанные с конфликтом Бонифация VIII и Филиппа Красивого, подробно освещаются в кн.: Hergenrother У. Katho-lische Kirche und christlicher Staat in ihrer geschichtlichen Entwicklung. Bd IV. Freiburg, 1872. S. 292.
49 О процессе тамплиеров см.: Ли Г.-Ч. История инквизиции в средние века. Т. II. СПб., 1912. С. 323–383.
50 Сочинения Эриугены см.: Migne У. Op. cit. Т. 122. Col. 126— 1023; немецкий перевод «О разделении природы» см.: Eriugena У. S. Ober die Einteilung der Natur. Leipzig, 1870. Подробное изложение взглядов Эриугены и их интерпретацию с православной точки зрения см.: Бриллиантов А. Влияние восточного богословия на западное в произведениях Иоанна Скотта Эригены. СПб., 1898.
51 Hefele К. У. Op. cit. Bd IV. S. 902; Bd V. S. 933.
52 См.: История Византии: В 3 т. Т. 3. М., 1967. С. 244–256.
53 Сочинение П. Абеляра «Да и нет» см.: Migne У. Op. cit. Т. 178. Col. 1329–1610.
54 Сочинение Петра Ломбардского «Сентенции» см.: Ibid. Т. 191–192.
55 Hefele К. У. Op. cit. Bd V. S. 202.
56 См.: Арсений, епископ. Святого Григория Паламы, митрополита Солунского, три творения, доселе не бывшие изданными… Новгород, 1895; Migne У. Op. cit. Т. 150.
57 «В 1210 году парижский собор запретил физические сочинения Аристотеля (на три года); в 1215 г. папский легат Роберт из Курсона разрешил изучение аристотелевской диалектики; напротив, изучение метафизики и физических сочинений Аристотеля не было дозволено. Наконец, в 1231 г. Григорий IX издает буллу, запрещающую парижским профессорам комментировать libri naturales Аристотеля до тех пор, пока они не будут «пересмотрены и очищены от всего подозрительного» (Штёкль А. История средневековой философии. М., 1912. С. 171).
58 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 325.
59 См.: Штёкль А. Указ. соч. С. 211.
60 Monumenta Germaniae Historica. Т. 1. Berolini, 1883. P. 432–434; Шпренгер Я., Инститорис Г. Молот ведьм. М., 1930. С. 23–24.
61 См.: Гидулянов П. В. Загробная жизнь как предмет спекуляции, или Индульгенции в римско-католической и греко-православной церкви: (Фактические материалы). М., 1930. С. 67.
62 Бецольд Ф. фон. История реформации в Германии. Т. I. СПб., 1900. С. 104.
63 Цит. по: Гидулянов П. В. Указ. соч. С. 75.
64 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 314.
65 Там же. Т. 7. С. 361.
66 Там же.
67 Там же. С. 363, 362.
68 См.: Вульфиус A. Г. Вальденское движение в развитии религиозного индивидуализма: Критическое исследование. Пг., 1916. С. 132–196.
69 См.: Покровский М. Средневековые ереси и инквизиция // Книга для чтения по истории средних веков. Вып. 2. С. 650–668, 659, 666–667.
70 Hefele К. У. Op. cit. Bd VI. S. 716–717; Fleury С. Histoire ecclesiastique. Vol. 15. Bruxelles, 1722.
71 Цит. по: Покровский М. Указ. соч. С. 670.
72 Mirbt С. Op. cit. S. 141.
73 Fleury C. Histoire ecclesiastique. Vol. 17. Bruxelles, 1723. P. 603–604.
74 Ibid. Vol. 20. Bruxelles, 1721. P. 87.
75 Hansen J. Quellen und Untersuchungen zur Geschichte des Hexenwahns und Hexenverfolgung. Bonn, 1901; Мишлэ Ж. Ведьма. Б. м., Б. г. (есть несколько изданий на русском языке); исключительное значение как исторический источник, характеризующий деятельность церкви по преследованию заподозренных в ведовстве, имеет книга-наставление инквизиторов Я. Шпренгера и Инститориса (см.: Шпренгер Я., Инститорис Г. Молот ведьм. М., 1930).
76 Цит. по: Покровский М. Указ. соч. С. 678.
77 См.: Ли Г.-Ч. Указ. соч. Т. I. С. 207–209. Вместе с папой усердствовал по той же линии его противник в борьбе за верховенство «вольнодумный» император Фридрих II (см.: Григулевич И. Р. История инквизиции (XIII–XX вв.). М., 1970. С. 92 и др.).
78 См.: Григулевич И. Р. Указ. соч. С. 95.
79 Fleury С. Abrege de l’histoire ecclesiastique. Vol. II. Bruxelles, 1722. P. 142–143.
80 См.: Лозинский С. Г. История папства. М., 1961. С. 214–219.
81 Аббат К. Флери рассказывает о карьере папы Иоанна XXIII в свойственном ему спокойном тоне, как о вполне обыкновенном явлении: сначала-де он был диаконом, потом «стал корсаром и, занимаясь этим, заработал громкую репутацию (une grande reputation) и огромные богатства… И оставил занятие пирата после того, как сильно разбогател» (Fleury С. Abrege de l’histoire ecclesiastique. Vol. II. P. 159–160). См. также: Парадисис A. Жизнь и деятельность Балтазара Коссы: Папа Иоанн XXIII. М., 1961.
82 Цит. по: Ардашев П. Базельский собор (1431–1448) // Книга для чтения по истории средних веков. Вып. 4. М., 1899 С. 103.
83 Hefele К. У. Op. cit. Bd VII. Freiburg im Breisgau, 1874. S. 426–649.
84 Цит. no: Ibid. P. 779.
85 Цит. по: Ардашев П. Указ. соч. С. 109.
86 Hefele К. У. Op. cit. Bd VII. S. 664–753.
Глава третья. ЗАПАДНОЕ ХРИСТИАНСТВО В ПОЗДНЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
ПРЕДРЕФОРМАЦИОННЫЕ ДВИЖЕНИЯ
Средневековая католическая церковь была частью феодальной общественной пирамиды и ее идеологической опорой. Интересы новых социальных слоев эпохи зарождения и развития капиталистических отношений требовали лишения католической церкви ее монопольного положения в области идеологии, ее политических позиций международного центра феодальной системы. Поводом к борьбе за осуществление этих целей служили факты несоответствия церковной практики христианской догматике и теории.
По мере того как росли антифеодальные настроения в крестьянско-плебейской среде, они находили свое выражение не только в соответствующих еретических движениях, но и в революционных действиях, разросшихся в 1381 г. в вооруженное восстание под руководством Уота Тайлера (? — 1381)1
Вместе с Тайлером выступал священник Джон Болл, а духовным отцом этого антикатолического и антифеодального движения был священник и крупный богослов Джон Уиклиф (между 1320—30—1381) 2. В своих памфлетах он фактически предвосхитил всю программу Реформации 3.
Идеи Уиклифа уже в начале XV в. стали распространяться на континенте, и прежде всего в наиболее передовой тогда в технико-экономическом отношении стране Европы — Чехии. Их пропагандистом стал священник и богослов Ян Гус (1371–1415) 4.
В согласии с Уиклифом и другими ересиархами Гус учил, что церковь представляет собой совокупность не только духовенства, но и всех верующих. Обособленность и привилегированное положение духовенства он считал не соответствующим христианскому учению и требовал уравнения всех христиан перед богом. В культе это должно было найти выражение в требовании причащения мирян тем же способом, как и духовных, — «под обоими видами», и телом и кровью христовыми. Это на первый взгляд чисто культовое требование приобрело важное социальное значение, ибо его осуществление означало бы ликвидацию одной из сторон привилегированного положения духовенства как класса феодального общества. После смерти Гуса требование причащения под обоими видами сыграло важную роль в развернувшейся гражданской войне.
Требование секуляризации церковных земель, выдвинутое Гусом, разделялось не только крестьянством, но и дворянством. Почти столь же единодушной поддержкой населения пользовались и выступления против продажи индульгенций, при помощи которых папство грабило страну. Когда в 1412 г. в Праге появился папский уполномоченный по торговле индульгенциями, Гус и его последователи организовали кампанию полемических проповедей, в которых они разоблачали политику и поведение пап как нехристианские, а практику отпущения грехов за деньги — как кощунственный обман верующих 5.
На Гуса последовательно обрушились три отлучения 6; папскими буллами предписывалось всем христианам прекратить общение с ним, не давать ему ни пищи, ни воды, ни крова; в том городе, где проживает отлученный, не будет богослужения до тех пор, пока Гус не будет выдан церковным властям или не покинет данную местность. Когда в Праге закрылись чуть ли не все церкви, прекратилось отпевание умерших, как и прочие церковные службы, король Вацлав решил выслать Гуса в провинцию. Около полутора лет провел Гус в изгнании, где занимался литературным трудом, в частности работал над переводом Библии на чешский язык. Этим он нанес еще один удар по идеологической монополии католического духовенства. Перевод, осуществленный Гусом, имел помимо всего прочего и важное историческое значение для чешской культуры — он много дал для формирования чешского литературного языка.
Когда в Констанце в 1414 г. собрался Вселенский собор, папство сочло момент благоприятным для расправы с Гусом, тем более что Иоанн XXIII надеялся рассмотрением этого дела отвлечь внимание от вопроса о своей собственной пригодности для роли папы: было известно его прошлое в роли пирата под именем Балтазар Коса. Гусу был направлен вызов на Собор с тем, чтобы его учение подверглось там обстоятельному обсуждению. Император Сигизмунд дал ему по согласованию с папой гарантию личной безопасности. Будучи далеко не уверен в действительности такой гарантии и в честности намерений императора, Гус все же отправился в Констанцу, где, как он и ожидал, был немедленно взят под стражу. По постановлению Собора, к которому присоединился и давший охранную грамоту император, Гус был сожжен на костре. Через несколько месяцев та же участь постигла прибывшего в Констанцу сподвижника Гуса Иеронима Пражского.
Гибель Яна Гуса и Иеронима Пражского явилась сигналом к развертыванию мощного революционного движения, которое в течение двух ближайших десятилетий потрясало не только Чехию, но и всю Центральную Европу. В нем нераздельно слились три стороны: религиозная, социально-политическая и национальная, причем две последние тоже облекались в религиозно-идеологическую оболочку.
Национальное содержание движения заключалось в борьбе чешского народа против засилья немецкой императорской власти и господства немецких дворян. В классовом отношении движение было пестрым и противоречивым, что привело его в конечном счете к поражению; интересы городских ремесленников, горняков-рабочих и крестьянства не совпадали с интересами землевладельцев и крупных купцов, находивших общий язык не только с католической церковью, но и с немецкими властями. До тех пределов, в которых сохранялось чешское национальное единство, действовала и антикатолическая религиозная форма движения. В прокламациях гуситского полководца Яна Жижки (ок. 1360–1424), призывавших к истреблению немцев, последние рассматривались как порождение и воплощение Антихриста. Себя гуситы называли народом божиим, Чехию — обетованной землей, а противников — моавитянами, эдомитянами, филистимлянами и именами других ветхозаветных врагов евреев. Как уже говорилось, главным религиозным лозунгом, объединявшим все группировки движения, было требование причащения под обоими видами.
По религиозному признаку формировались и различные группировки внутри движения. Табориты (от названия г. Табора) составляли левое крыло движения — плебейский фланг, выражавший стремление масс к бескомпромиссному осуществлению социальной справедливости и уничтожению социального неравенства. Дворянско-бюргерский фланг занимала партия, именовавшая своих приверженцев калликстинцами, или чашниками. В религиозном отношении они удовлетворялись требованием причащения мирян под обоими видами, включая и «чашу», т. е. кровь христову, в которую якобы превращается вино, употребляющееся при причащении. Их социальные требования не шли дальше участия чешских эксплуататорских классов в совместном с немцами угнетении чешского народа.
Церковь объявила крестовый поход против гуситов. Такие походы ей пришлось после этого объявлять еще четыре раза, ибо каждый из них кончался поражением крестоносцев.
Потерпев неудачу в попытках «убедить» гуситских еретиков огнем и мечом, церковь стала на путь маневрирования. Отцы Базельского собора (1431–1449) вступили в переговоры с руководителями гуситского движения. В начале 1433 г. на Соборе происходил богословский спор, длившийся 50 дней8. Пункты, отстаивавшиеся гуситами, составляли умеренную программу: причащение под обоими видами, подсудность духовенства светской власти, непричастность церкви к светской власти, право мирян проповедовать Евангелие. Путем согласия с этими требованиями базельские отцы сумели отколоть от движения дворянско-бюргерские элементы. Было достигнуто соглашение, оформленное в так называемых Пражских компактатах, причем в неприкосновенном виде остался только пункт о «чаше», остальные же были сильно смягчены.
В мае 1434 г. решающая битва под Липанами, где чашники в союзе с католиками выступали против таборитов, принесла окончательное поражение левому флангу гуситов 9.
Католическая церковь вышла из этих событий достаточно потрепанной. Но трудности, ею переживавшиеся, были связаны не только с массовым антицерковным движением в Англии и Чехии. Назревал общий кризис. Его проявлением явилось идеологическое движение гуманизма, широко распространившееся в эпоху Реформации в странах Европы. Эразм Роттердамский (1469–1536), Иоганн Рейхлин (1455–1522), Ульрих фон Гуттен (1488–1523) и их единомышленники опубликовали ряд вошедших в мировую историю культуры памфлетов, сатирических сочинений, публицистических выступлений 10, в которых остро высмеивали всю догматико-схоластическую систему католицизма, разоблачали и клеймили духовенство вплоть до пап как невежд и обманщиков. В какой-то мере выступления гуманистов подготовили тот взрыв Реформации, который разразился в начале XVI столетия.
Первый акт развернулся в Германии.
ЛЮТЕРОВА РЕФОРМАЦИЯ
Еще в 1512 г. монах августинского ордена, священник и профессор богословия Мартин Лютер (1483–1546) стал высказывать взгляды, не полностью совпадавшие с нормами ортодоксальной католической догматики. Он был склонен, в частности, противопоставлять идеям Альберта Великого и Фомы Аквинского взгляды Августина (354–430) по вопросу о свободе воли и по некоторым другим теологическим проблемам. Это, однако, укладывалось в рамки нормальных разногласий внутри католического богословия, не вызывавших ни подозрений, ни преследований со стороны церкви. Но через несколько лет возникла ситуация, имевшая далеко идущие последствия.
В Риме строился собор св. Петра, и под предлогом больших расходов на стройку папа-сибарит Лев X разослал по всей Европе своих уполномоченных для продажи индульгенций. Недалеко от Виттенберга, где находился Лютер, обосновал свою резиденцию один из таких уполномоченных, доминиканский монах Иоанн Тетцель, вместе с представителем банкирского дома Фуггеров развернувший бойкую торговлю отпущением грехов.
В соответствии с предприимчивым характером Тетцеля приемы этой торговли были даже для того времени весьма циничными. Так, рекламируя свой товар в проповедях, Тетцель уверял слушателей, что в то самое мгновение, когда уплачиваемая за индульгенцию монета звякнет о дно денежного ящика, душа грешника, о котором заботится покупатель, выскочит из ада или чистилища и направится в рай. Для Лютера деятельность Тетцеля явилась поводом к выступлению, которое, видимо, уже ранее созрело в его намерениях. 31 октября 1517 г. он прибил к дверям виттенбергской дворцовой церкви свои 95 тезисов, содержание которых выдвигалось на обсуждение, и вызвал на диспут всех желающих принять в нем участие11.
Основным в тезисах было опровержение теории сверхдолжных заслуг церкви и критика связанной с этой теорией практики отпущения грехов при помощи продажи индульгенций. Здесь еще не было развернутого учения протестантизма в полном его объеме, а по вопросам, связанным с властью папы и с его прерогативами, Лютер высказывался осторожно.
Тем не менее уже в следующем году церковь предприняла процесс по обвинению Лютера в ереси. Еще раньше Лютер получил «приглашение» папы явиться в течение 60 дней в Рим для ответа по выдвинутым против него обвинениям. При поддержке саксонского курфюрста Фридриха III он сумел уклониться от этой поездки. Обсуждение его дела состоялось в Аугсбурге, откуда Лютер счел благоразумным после трех «собеседований» с кардиналом Каэтани скрыться, с тем чтобы продолжать свою деятельность в Виттенберге, где его безопасность была обеспечена всеобщей поддержкой населения.
Логика борьбы вела к ее непрерывному обострению. В апреле 1521 г. на имперском рейхстаге в Вормсе произошло окончательное выяснение позиций обеих сторон, показавшее, что примирение невозможно.
К этому времени Лютер уже имел мощную поддержку народных масс, бюргерства, дворянства, многих князей, а в особенности саксонского курфюрста. Даже император Карл V был склонен к тому, чтобы, не применяя к нему насильственных мер и в общем не присоединяясь к его учению, использовать создавшееся положение для давления на папский престол в своих политических целях. Сущность учения Лютера развертывалась вначале постепенно, но на каждом этапе всплывали и такие его возможности, которые возбуждали экономические аппетиты различных кругов немецкого населения. Его выступление против Тетцеля отвечало распространенным в народе настроениям, выраженным в формуле: «Если надо строить собор св. Петра, то почему это надо делать за счет немецких бедняков, а не на средства папы, который богаче Креза?» Особую силу учению Лютера придавало то, что оно оправдывало секуляризацию огромной массы церковных и монастырских земель и замков.
Лютер чувствовал себя все увереннее. В Вормсе он уже занимал позицию, выразившуюся в ставшем знаменитым его ответе на предложение отречься от своих учений: «На этом я стою, иначе — не могу»12. На всякий случай по пути с рейхстага Лютер с помощью своих приверженцев скрылся в Вартбурге под Эйзенахом, откуда меньше чем через год вернулся в свою виттенбергскую цитадель, где в качестве признанного главы партии и новой церкви беспрепятственно продолжал свою деятельность.
В Вормсе после отъезда Лютера его учение было осуждено как еретическое, а он охарактеризован «не как человек, а как сам дьявол в образе человека, на погибель рода человеческого он надел монашескую рясу и собрал в одну вонючую кучу давно уже погребенные предосудительнейшие ереси многих еретиков, а некоторые даже придумал от себя…» Далее шло решение о конфискации имущества не только самого ересиарха, но и его единомышленников, об уничтожении его сочинений и т. д.13 Все эти сильные слова не имели, однако, большого реального значения, ибо к ним в атмосфере Германии того времени мало кто прислушивался. А формирование вероучения лютеранства шло бурными темпами, и отдельные элементы его, возникавшие в порядке реакции против тех или иных сторон католицизма, складывались в довольно разностороннюю и цельную систему.
Еще в начале века среди немецкого крестьянства происходило сильное антикрепостническое брожение, особенно выразившееся в выступлениях «Башмака» и «Бедного Конрада». С началом Реформации крестьянское движение получило новые стимулы и разгорелось ярким пламенем, вылившись в Великую крестьянскую войну. С 1524 г. многочисленные отряды восставших крестьян — как крепостных, так и свободных — громили не только церковные, но и помещичьи и княжеские имения, расправляясь со своими эксплуататорами и устанавливая всюду «царство божие», основным признаком которого было отсутствие господ, не только церковных, но и светских.
Свою программу движение находило в Библии, толкуемой в достаточной мере односторонне, впрочем не менее произвольно, чем она истолковывается католицизмом или любым другим христианским исповеданием. Многие отряды восставших называли себя «евангельскими братствами». Главарями движения часто выступали бывшие и настоящие священники и монахи, вождем его крайнего левого крыла был священник Томас Мюнцер (ок. 1490–1525). Важную роль сыграли распространившиеся по всей стране «Двенадцать крестьянских статей», которые по-новому именовались «Евангельским протестом». При помощи библейской, и в частности евангельской, терминологии формулировались лозунги, направленные против крепостнической эксплуатации.
Крестьянская война произвела на Лютера отрезвляющее воздействие, ибо он вовсе не собирался восстанавливать народ против князей и дворянства. Немедленно с началом крестьянской войны он однозначно выступил против революционного крыла.
Выяснилось, что Лютер способствовал возбуждению общественного движения не только своими выступлениями против папства, но и своим переводом Библии. Восставшие крестьяне и их идеологи нашли в ставшем доступным для них Священном писании материал для осуждения богатых и для призывов к их истреблению. Там же, правда, содержатся и лозунги всеобщего братства, прощения обид и безграничного милосердия. Но, как это всегда бывало, все, обращающиеся к Библии, находили в ней то, что соответствовало их интересам и стремлениям в данный момент. Так же действовал и Лютер. Ф. Энгельс приводит разительные по своей противоречивости цитаты из его писаний.
На этом этапе реформатор так формулировал свою позицию: «Я не хотел бы, чтобы евангелие отстаивалось насилием и пролитием крови. Слово победило мир, благодаря слову сохранилась церковь, словом же она и возродится, а антихрист, как он добился своего без насилия, без насилия и падет» 14. Стоило, однако, разразиться крестьянскому восстанию, как маска евангельского миротворчества была сброшена, и открылся лик карателя и инквизитора. Лютер опубликовал памфлет под заглавием «Против кровожадных и разбойничьих шаек крестьян», в котором содержались такие «христианские» воззвания: «Каждый, кто может, должен рубить их (крестьян. —
Идейное перевооружение Лютера под влиянием крестьянской войны коснулось не только форм борьбы за те или иные общественные идеи, но и характера этих идей. На основании той же Библии, как писал Ф. Энгельс, Лютер составил «настоящий дифирамб установленной богом власти, дифирамб, лучше которого не в состоянии был когда-либо изготовить ни один блюдолиз абсолютной монархии. С помощью библии были санкционированы и княжеская власть божьей милостью, и безропотное повиновение, и даже крепостное право» 16. Новая социальная платформа Лютера оказалась слишком консервативной и для бюргерства, которое не было заинтересовано в сохранении крепостного права и всевластия князей. Тем не менее те сдвиги, которые произошли в общественной жизни Германии в ходе лютеровой Реформации, были направлены к тому, чтобы лишить феодальную церковь ее командных позиций, дать буржуазии и народным массам дешевую церковь, снять с сословного деления общества его религиозное освящение и открыть этим буржуазии путь к власти в обществе и государстве.
Крестьянская война укрепила новые позиции Лютера. Эксплуататорские классы убедились, что в острые моменты социальных потрясений они могут полностью положиться не только на католическую церковь, но и на ее новоявленного конфессионального противника, и, может быть, в большей мере на последнего, поскольку он не успел скомпрометировать себя в глазах масс так сильно, как католическая церковь. Тем не менее борьба Лютера и лютеранства за официальный статус в Германии заняла еще длительное время, в течение которого происходили указанные выше «торги и переторжки». Находившиеся у власти группировки искали, каждая для себя, такого решения вопроса, при котором они получили бы максимум выгод от сохранения или упрочения тех или иных общественных институтов и религиозных догматов.
После Вормского рейхстага 1521 г., осудившего, правда без особых последствий, лютеранство как ересь, проблема вероучения обсуждалась еще на ряде рейхстагов. Первый Шпейерский рейхстаг 1526 г. принял либеральное решение о предоставлении имперским чинам выбора вероисповедания для населения их территории17. Через три года в том же Шпейере борьба влияний привела к отмене этого решения и к возобновлению вормского осуждения лютеранства. На этом рейхстаге приверженцы Лютера выступили с «протестом», отчего и получили вошедшее потом в историю и распространившееся также на другие ответвления реформированной церкви наименование протестантов. В 1530 г. состоялся Аугсбургский рейхстаг, имевший в истории лютеранства особое значение, ибо на нем впервые в общем виде было сформулировано вероучение новой церкви.
Наконец, в 1555 г. был заключен Аугсбургский религиозный мир, которым устанавливалась в империи свобода вероисповедания. Это была, однако, своеобразная свобода: получил окончательное закрепление принцип «чья земля, того и религия» (cujus regio, ejus religio), по которому веру для населения своих владений выбирает их князь, а подданные обязаны следовать его выбору.
Все же еще долго в Германии политическая и военная борьба происходила в религиозной форме и взаимное истребление людей за экономические выгоды и за власть освящалось лозунгами борьбы за истинную веру, за правильное понимание причащения и других таинств, за единственно истинное толкование тех или иных мест Священного писания. В 1618 г. началась Тридцатилетняя война, длившаяся до 1648 г. и охватившая почти всю Европу. Она завершилась Вестфальским миром, по существу легализовавшим завоевания Реформации19.
Почти одновременно с Германией ареной реформационного процесса стала Швейцария. Быстро этот процесс распространился и в ряде других стран Европы.
РЕФОРМАЦИЯ В ШВЕЙЦАРИИ, АНГЛИИ, ФРАНЦИИ И НИДЕРЛАНДАХ
В государственно-политическом отношении Швейцария представляла собой конфедерацию кантонов, независимую от германских князей и даже от империи Габсбургов. В экономическом отношении разные кантоны Конфедерации представляли собой пеструю картину и в основном делились на две группы: отсталые крестьянские лесные кантоны (Швиц, Ури, Унтервальден) и более передовые городские (Цюрих, Берн, Женева) с развитым ремеслом, ремесленными цехами и нарождавшейся буржуазией. Экономически развитые кантоны были заинтересованы в политической и государственной централизации страны, лесные стремились сохранять свою относительную экономическую и политическую изолированность. С возникновением Реформации население лесных кантонов сохранило свою приверженность католицизму, городские же кантоны явились основной сферой распространения реформационного движения.
По церковно-религиозной линии отдельные кантоны были подчинены епископам различных католических диоцезов — австрийских, германских или итальянских. Поэтому в Швейцарии Реформация решила помимо прочих еще и задачу завершения национально-государственной консолидации страны, ликвидации ее зависимости от иноземной для нее католической церкви. Основными гнездами движения были Цюрих и Женева, а его главными фигурами — Ульрих Цвингли и Жан Кальвин.
Цюрихский священник Цвингли выступил в 1523 г. с 67 тезисами, противопоставлявшими католическому вероучению новую систему взглядов, расходившуюся с католицизмом еще более радикально, чем лютеранство 20.
Городские власти Цюриха согласились с Цвингли и приняли его программу церковной реформы. Официально было объявлено о прекращении церковно-вассальной зависимости от епископа констанцского, церковную общину возглавил городской магистрат. Целибат духовенства был отменен, распущены монастыри, а их имущества вместе с землями употреблены на благотворительные цели, церкви очищены от мощей, алтарей, колоколов, а также от икон и других священных изображений, упразднена месса католического чина и введено богослужение протестантского типа — проповедь, пение псалмов, простая молитва. Из Цюриха брожение перешло в другие города и кантоны, причем плебейско-крестьянские элементы не удовлетворились церковной реформой, они требовали таких серьезных социальных изменений, как полная отмена крепостного права, раздел имуществ между богатыми и бедными, свобода охоты и рыболовства. Отсталые же в социально-экономическом отношении лесные кантоны были настроены против протестантских нововведений и готовы были с оружием в руках отстаивать католицизм.
Обстановкой диктовался союз с Лютером и его последователями, а условием реализации этого союза было согласие по вопросам вероучения. В 1529 г. оба вождя Реформации встретились в Марбурге для установления общей вероисповедной позиции21. Формально переговоры привели к соглашению почти по всем вопросам, кроме одного, по которому мнения сторон разошлись настолько, что общее соглашение оказалось фактически сорванным. Это была пресловутая проблема пресуществления. И Лютер, и Цвингли являлись противниками того, как она решалась католицизмом, но расходились между собой в ее позитивном решении: первый настаивал на том, что при евхаристии тело и кровь Христовы реально присутствуют в хлебе и вине, а второй считал таковое присутствие только символическим. Напомним, что католическая церковь не удовлетворяется признанием одного лишь «присутствия», она имеет в виду «пресуществление», «трансубстанциацию», т. е. полное превращение хлеба в тело, а вина — в кровь. В общем соглашение между Лютером и Цвингли не состоялось, и в глазах первого второй остался еретиком, церковное общение с которым опасно для верующей души.
Между тем обстановка в Швейцарии накалялась. Дело кончилось войной с католическими лесными кантонами, в которой Цвингли потерпел поражение в битве под Каппелем в 1531 г., где и погиб. Доказать на поле боя темным католикам истинность своей веры Цвингли не удалось. А его последователи меньше чем через два десятилетия пришли к соглашению с Кальвином, и цвинглианство как самостоятельное течение перестало существовать 22.
Более серьезную роль в жизни ряда народов и государств история приуготовила для кальвинизма.
В 1536 г. французский юрист и богослов Жан Кальвин (1509–1564) появился в Женеве. С 1541 г. он прочно занял там положение духовного и светского диктатора, в каковом пребывал до смерти в 1564 г. Более решительно, чем Лютер, разделавшись с католицизмом, Кальвин создал из Женевы образец церковной общины нового типа, своего рода монастырь с самым строгим аскетическим уставом, допускающим из всех жизненных удовольствий лишь семейную жизнь. Все граждане были подчинены придирчивой повседневной опеке в общественной и личной жизни. Нельзя было петь светские песни, танцевать, вволю есть, а тем более пить, ходить в светлых костюмах, за непосещение церкви полагался штраф, сомнение в той или иной христианской истине, как ее трактовал Кальвин, каралось смертью на костре 23. Община — одновременно светская и духовная — возглавлялась пастором и советом пресвитеров.
Это была теократия, о которой папство могло лишь мечтать. Ее социальным содержанием являлось господство не феодалов, а богачей-бюргеров, при помощи дешевой церкви и жестокой экономии в средствах жизни своей, а в особенности народа добивавшихся накопления богатств, достаточных для развертывания капиталистического способа производства. Изуверская строгость Кальвина сохранялась в Женеве до его смерти, после которой нравы и требования новой церкви несколько смягчились, что было необходимым условием распространения кальвинизма как во всей Швейцарии, так и в других странах.
В кальвинистско-реформатской форме протестантизм утвердился и в Англии. В отличие от других стран, где Реформация начиналась с народного движения, направленного против феодальной католической церкви, и лишь в дальнейшем находила организационное и идеологическое оформление в богословских и политических документах, в Англии ее инициатором была королевская власть.
С возникновением Реформации на континенте король Генрих VIII выступил в роли богослова на стороне католицизма. В 1521 г. он опубликовал трактат против лютеранства и был удостоен за это высокой награды от Рима — золотой розы и звания «защитник веры» (defensor fidei) 24. Но более убедительной, чем богословская теория, оказалась политическая и экономическая практика лютеранства, прежде всего в части конфискации церковно-монастырских земель. С начала 30-х годов английская корона осуществляет ряд актов, означающих постепенное отпадение Англии от церковного подчинения папству. В 1532 г. прекращается уплата аннатов, в 1533 г. отменяется папская юрисдикция в отношении англиканской церкви и под страхом смертной казни запрещается апелляция к папе на решения английских духовных судов, наконец, в 1534 г. совершается основное событие английской Реформации — публикуется Акт о супрематии 25, по которому главой англиканской церкви провозглашается король, чем окончательно оформляется разрыв англиканской церкви с католицизмом. Одним из поводов, стимулировавших бунт Генриха VIII против папы, явился отказ последнего санкционировать несколько его разводов со своими женами; некоторых из них король с присущей благочестивому христианину кротостью отправил на эшафот.
Папа Павел III не замедлил отлучить Генриха VIII от церкви 26, а тот в свою очередь объявил, что непризнание Акта о супрематии карается смертью. И это не осталось лишь обещанием, так как костры с горящими на них людьми стали в протестантской Англии таким же бытовым явлением, как и в любой католической стране.
Для королевской власти и для сконцентрировавшегося вокруг нее дворянства представлялось весьма соблазнительным присвоение земель и прочего имущества церквей и монастырей с сохранением централизованного устройства церкви и многих других особенностей католицизма. Буржуазные же и мелкобуржуазные элементы были заинтересованы в развитии более радикальных форм Реформации. Помимо того некоторые группировки королевско-дворянского лагеря считали для себя более выгодным сохранение связи с католической церковью. Все это определило остроту и многообразие форм развернувшейся реформационной борьбы.
Когда после смерти в 1553 г. Эдуарда VI королевой стала одна из дочерей Генриха VIII — Мария Тюдор, она с первого же дня показала, что собирается вернуть страну к католицизму: коронация была совершена по католическому образцу. Королева развернула такую кампанию террора, которая дала ей заслуженную кличку Кровавой. По всей Англии горели люди на кострах, скатывались отрубленные на эшафотах головы. Впрочем, не первой и не последней в этом отношении была королева-католичка. К. Маркс признает, что она «по своей природе была подлая тварь», но тут же перечисляет имена восьми английских королей и одной королевы, которые заслужили наименования кровавых не в меньшей мере, чем Мария27. При этом мотивировка их палаческой деятельности в большинстве случаев тоже услужливо предоставлялась религией. А новая королева Елизавета, воцарившаяся после смерти Марии, вернулась к протестантизму и принялась испытанными средствами огня и меча восстанавливать в стране этот вариант христианства.
К. Маркс так характеризует эволюцию религиозных взглядов Елизаветы: «Она была протестанткой в царствование Эдуарда VI, католичкой — в царствование Марии; когда Мария лежала на смертном одре, Елизавета на вопрос, католичка ли она, «стала просить бога, чтобы земля разверзлась и поглотила ее, если она не правоверная римская католичка», такое же заявление она сделала герцогу Фериа, посланцу Филиппа II; при своем короновании она поклялась, что твердо верит в истину католической религии» 28. Это не помешало ей почти немедленно начать реставрацию протестантизма. Про королеву Елизавету немецкий историк А. Тилле пишет: «…у нее самой не было никаких религиозных убеждений… Достигается ли спасение души преданностью церковному вероучению или нравственным поведением — это было для нее безразлично, так как она вовсе не хлопотала о том, чтобы возвеличить Англию в царстве небесном»29. Но в благах и делах царства земного королева разбиралась умело и проводила государственную церковную политику ловко и цинично.
Все принятые при Генрихе VIII и Эдуарде VI законодательные акты, знаменовавшие разрыв с папством и самостоятельность англиканской церкви, были вновь подтверждены. В 1571 г. парламент под руководством королевы принял «39 статей» 30— новое исповедание веры, которое следовало признавать каждому жителю острова во избежание жестокого судебного преследования. Общий характер того вероучения, который был продиктован англичанам, в какой-то мере приближался к кальвинизму. Организация же самой церкви решительно расходилась с кальвинистской: оставалась в силе епископальная система при главенстве короля над всей церковью.
Поделиться книгой: