Обман

— Проклятая жара, — едва слышно произнесла Барбара.

Швырнув сумку на стол, она открыла дверцу холодильника. Литровая бутылка «волвика»,[5] окруженная коробочками и пакетами с недоеденной, купленной на вынос едой и полуфабрикатами, возвышалась на полке, словно замок. Взяв ее, Барбара подошла к раковине. Сделав пять больших глотков, она наклонилась и вылила остатки воды на голову. От долгожданного холода у нее аж дыхание зашлось. Чувство было такое, будто она вдруг очутилась в раю.

— Блаженство, — со вздохом произнесла Барбара. — Вот я и пришла к Богу.

— Вы принимаете душ? — раздался у нее за спиной детский голос. — Тогда я зайду попозже?

Барбара обернулась к двери, которую оставила открытой, не рассчитывая, что это может быть истолковано незваным гостем как приглашение войти. После выписки из Уилтширского госпиталя, где она пробыла несколько дней, она почти не сталкивалась ни с кем из соседей. Избегая встреч, она покидала свое бунгало, только когда была уверена, что обитатели большого многоквартирного дома разошлись за покупками, в школу или на работу.

Сейчас перед ней стояла одна из соседских девчушек. Осмелев, девочка приблизилась, и ее влажные карие глаза округлились от удивления.

— Что с вами, Барбара? Вы попали в аварию? Вы ужасно выглядите.

— Спасибо за сочувствие, Хадия.

— Вам больно? Что произошло? Почему вас не было дома? Я очень волновалась. Я два раза звонила вам. Смотрите, автоответчик мигает. Хотите, я прокручу сообщения? Я умею это делать. Вы же сами меня учили, помните?

Хадия с довольным лицом вприпрыжку пересекла комнату и с размаху плюхнулась на диван. Автоответчик стоял на полке возле крошечного камина, и она, уверенным движением нажав на клавишу, лучезарно улыбнулась Барбаре, приготовившейся слушать сообщения автоответчика.

— «Привет! — раздалось из динамика. — Это Халида Хадия, ваша соседка. Наша квартира на первом этаже».

— Папа говорит, что я всегда должна называть себя, когда звоню по телефону, — доверительно произнесла Хадия. — Он говорит, что только такое обращение считается вежливым.

— Да, хорошая привычка, — согласилась Барбара. — Не приходится гадать, с кем разговариваешь.

Она потянулась за кухонным полотенцем, висевшим на крючке, и вытерла мокрые волосы и шею.

— «Ужасно жарко, верно? — вновь зазвучал из автоответчика непринужденный голосок девочки. — Где вы? Я звоню, чтобы спросить, не хотите ли вы сходить со мной покушать мороженого? Я накопила денег, их хватит на две порции, и мой папа говорит, что я могу пригласить кого-нибудь, кто мне нравится, поэтому я приглашаю вас. Позвоните мне, как только придете. Не бойтесь, я никого, кроме вас, не приглашу. До свидания».

Через несколько секунд, после сигнала и объявления времени поступления звонка, тот же голос произнес:

— «Привет. Это Халида Хадия, ваша соседка. Наша квартира на первом этаже. Я все еще хочу сходить покушать мороженого. А вы? Пожалуйста, позвоните мне. Если вы сможете пойти со мной, это будет здорово. Плачу я. Я смогу заплатить, потому что накопила денег».

— Понятно, кто вам звонил? — спросила Хадия. — Я точно не знаю, что еще надо было сообщить о себе, но мне кажется, я сказала достаточно.

— Все отлично, — успокоила девочку Барбара. — Мне особенно понравилась информация о том, что ты живешь в квартире на первом этаже. Как хорошо знать, где можно разжиться леденцом на палочке, если мне вдруг взбредет в голову стащить его, чтобы поменять на несколько сигарет.

Хадия рассмеялась:

— Нет, Барбара Хейверс, вы этого не сделаете.

— Конечно нет, малышка, — подтвердила Барбара.

Она подошла к столу, вынула из сумки пачку сигарет. Прикурив и затянувшись, она вздрогнула от боли, пронзившей легкие.

— Вам вредно курить, — сказала Хадия.

— Ты уже предупреждала меня об этом. — Барбара положила сигарету на край пепельницы, где уже покоились восемь ее погасших сестер. — Мне нужно раздеться, Хадия, если ты, конечно, не против. Я чувствую себя так, словно меня заперли в микроволновке.

Хадия, казалось, не поняла намека. Она, кивнув, согласилась:

— Я вижу, что вам жарко. У вас лицо красное. — Она потянулась, располагаясь поудобнее на диване.

— Ладно, тут все свои, верно? — вздохнув, произнесла Барбара. Она подошла к шкафу, стянула через голову платье, и тут девочка увидела на ее груди тугую повязку.

— Вы попали в аварию? — спросила Хадия.

— Да, что-то вроде того.

— Вы что-нибудь сломали? Вас поэтому забинтовали?

— Сломала нос. И три ребра еще.

— Вам, наверное, было ужасно больно. И сейчас болит? Давайте я помогу вам переодеться?

— Спасибо. Справлюсь сама. — Барбара поставила туфли в шкаф, стянула с себя колготки. В куче одежды под черным пластиковым плащом лежали широченные пурпурного цвета брюки, затягивающиеся на талии. Их-то она и искала. Натянув штаны, она надела малиновую футболку и повернулась к девочке. Хадия с любопытством листала книгу в бумажном переплете, которую она взяла со столика рядом с диваном. Накануне вечером Барбара прервала чтение на описании того, как здоровенный, пышущий силой дикарь загорелся страстью при виде округлой, упругой и — что само собой разумеется — обнаженной попки молодой героини, когда она, осторожно ступая, входила в реку. Барбара была уверена, что Хадии нет никакой необходимости знать о том, что произошло дальше. Подойдя к девочке, она отобрала книгу.

— А что такое пульсирующий член? — удивленно подняв брови, спросила Хадия.

— Спроси своего папу, — ответила Барбара. — Нет, не надо, — спохватившись после секундного раздумья, сказала она, поскольку даже представить себе не могла, как всегда серьезный отец Хадии сумеет ответить на этот вопрос, и поспешила сделать это сама. — Это главный барабанщик на секретной службе, — объяснила Барбара. — Он и есть тот самый пульсирующий член. А остальные члены поют.

Хадия задумчиво кивнула.

— Но тут сказано, что она коснулась его…

— Так что ты говорила про мороженое? — елейным голосом перебила девочку Барбара. — Если твое приглашение еще в силе, то пошли. Чур, мне клубничное. А тебе?

— Ой, поэтому я и пришла! Я должна взять обратно свое приглашение. — Хадия грациозно поднялась с дивана. — Но не навсегда. — В подтверждение своих слов она поклонилась Барбаре, отведя руки назад, и торопливо добавила: — Ненадолго.

— Ну вот! — разочарованно протянула Барбара, удивившись тому, что настроение у нее сразу испортилось. Глупо, но она действительно расстроилась, что их прогулка откладывается.

— Понимаете, мы с папой уезжаем. Всего на несколько дней. Мы уезжаем через несколько минут.

Но раз я пригласила вас покушать мороженого, то должна была предупредить, что мы обязательно пойдем, но позже. Если бы вы мне позвонили, я сказала бы об этом по телефону, а раз не позвонили, я пришла сама.

— А, понятно, — сказала Барбара и, взяв из пепельницы недокуренную сигарету, опустилась на стул. Она еще не смотрела вчерашнюю почту, сложенную поверх старой «Дейли мейл» на столе, и сейчас вдруг заметила конверт со штемпелем «Ищете любовь?». А чем еще мы все заняты, раздраженно подумала она и сильно затянулась.

— Все нормально, да? — с опаской в голосе спросила Хадия. — Папа сказал, что если я заранее предупрежу вас, то все будет в порядке. Я не хочу, чтобы вы думали, будто я пригласила вас, а потом даже не поинтересовалась, хотите ли вы пойти со мной. Это было бы невежливо, правда?

Между густыми черными бровями Хадии появилась морщинка. Барбара оценила тяжелый груз сожаления, давящий на маленькие плечи, и в голову пришла привычная мысль: люди представляют из себя то, что из них сделала жизнь. Восьмилетняя девочка с косичками не должна принимать так близко к сердцу происходящее с другими.

— Да, конечно, все нормально, — успокоила ее Барбара. — Но я помню о твоем приглашении. Раз мы договорились насчет клубничного мороженого, не надейся, что я об этом забуду.

Личико Хадии повеселело, она даже слегка подпрыгнула на месте.

— Мы пойдем, Барбара, обязательно, как только мы с папой вернемся. Мы уезжаем всего на несколько дней. Мой папа и я. Я ведь уже говорила об этом?

— Говорила.

— Я ведь не знала об этом, когда вас приглашала. А едем мы потому, что папе позвонили и он спросил: «Что? Что? Когда это произошло?», а потом он сказал, что мы отправляемся на море. Понимаете, Барбара, — горячо говорила девочка, прижав ладони к своей худенькой груди, — я никогда не была на море. А вы были?

На море… — подумала Барбара. Да, конечно. Сразу вспомнились сырые, заплесневелые домики на берегу и лосьон для загара. Вечно зудящая от мокрого купальника кожа. В детстве она каждое лето проводила каникулы на море, изо всех сил стараясь загореть, но вместо загара получалась смесь из шелушащейся кожи и веснушек.

— Да, но давно, — ответила Барбара.

Хадия посмотрела на нее сияющими, просящими глазами.

— Почему бы вам не поехать вместе со мной и с папой? Вот было бы здорово!

— Да я как-то не думала…

— Нет, правда! Мы строили бы замки из песка и плавали. Играли в пятнашки. Бегали бы по пляжу. Если мы возьмем с собой змея, то будем запускать…

— Хадия, надеюсь, ты уже сообщила все, о чем собиралась?

Девочка на мгновение замерла, а затем быстро обернулась. На пороге стоял ее отец.

— Ты сказала, что зайдешь всего на минутку, — напомнил он. — Мне кажется, твой краткий визит к подруге затянулся, ты злоупотребляешь гостеприимством хозяйки.

— Да она совсем мне не мешает, — успокоила его Барбара.

Таймулла Ажар, оказывается, внимательно смотрел на нее — до этого он едва ли замечал, что она находится рядом. Его узкие плечи еле заметно шевельнулись — лишь этим он выдал свое удивление.

— Что с вами случилось, Барбара? — спокойным ровным голосом спросил он. — Вы попали в аварию?

— У Барбары сломан нос, — объяснила Хадия, подходя к отцу. Он прижал к себе дочь, обхватив ее хрупкие плечики. — И еще три ребра. Папа, она вся перебинтована сверху донизу. Я пригласила ее поехать на море вместе с нами. Ей это было бы полезно. Ведь правда, папа?

При этих словах лицо Ажара стало бесстрастным и непроницаемым.

— Соблазнительное предложение, Хадия, — торопливо произнесла Барбара. — Но, похоже, с моими поездками на море покончено. — Обращаясь к отцу девочки, она спросила: — Неожиданная поездка?

— Ему позвонили… — начала было Хадия, но Ажар прервал ее объяснения:

— Хадия, ты уже простилась с подругой?

— Я рассказала ей, что ничего не знала о том, что мы уезжаем, пока…

Барбара заметила, как рука Ажара слегка сжала плечо дочери.

— Твой чемодан все еще не закрыт и лежит на кровати, — сказал он. — Сейчас же беги и отнеси его в машину.

Хадия, покорно склонив голову, едва слышно произнесла:

— До свидания, Барбара, и быстро вышла. Отец кивком простился с Барбарой и пошел вслед за дочерью.

— Ажар, — окликнула его Барбара, а когда он, остановившись, обернулся, спросила: — Не хотите покурить перед отъездом? — Она протянула ему пачку сигарет, их взгляды встретились. — По сигарете на дорожку?

Она следила за тем, как он взвешивал все за и против: остаться еще на несколько минут или нет? Она не стала бы задерживать его, если бы не заметила, каким настороженным сделалось его лицо, когда дочь начала рассказывать о предстоящей поездке. Ей внезапно стало жутко интересно, и Барбара искала способ, как удовлетворить свое любопытство. Он задержался с ответом, и она решила, что начало положено.

— Какие-нибудь новости из Канады? — начала Барбара, вызывая его на разговор, и сразу же возненавидела себя за этот вопрос, заданный совершенно некстати. Мать Хадии уже восемь недель, в течение которых Барбара свела знакомство с девочкой и ее отцом, отдыхала в Онтарио. И каждый день Хадия внимательно просматривала почту, ожидая письма или открытки, подарка ко дню рождения, но так ничего и не получила. — Простите, — сказала Барбара. — Мне не стоило спрашивать об этом.

Ажар никак не отреагировал; таким самообладанием не отличался ни один из знакомых Барбаре мужчин. Он не испытывал ни малейшей неловкости от затянувшейся паузы. Барбара сохраняла молчание столько времени, сколько могла, и наконец заговорила:

— Простите, Ажар. Это не мое дело, но я всегда лезу не в свои дела. И это получается у меня лучше всего. Ладно. Давайте лучше покурим. Море никуда не денется, если вы тронетесь в путь на пять минут позже, чем наметили.

Ажар уступил, но не сразу. Когда он вынимал сигарету из протянутой пачки, Барбара почувствовала, что внутренне он все еще настороже. Пока он прикуривал, Барбара ногой выдвинула из-под стола стул и подтолкнула его к Ажару. Он не сел.

— Неприятности? — спросила она.

— С чего вы взяли?

— Звонок по телефону, неожиданное изменение планов. Из опыта моей работы это может означать лишь одно: если вам сообщили новость, она плохая.

— У вас работа такая, — уточнил Ажар, потом добавил: — Мелкие семейные неурядицы.

— Семейные?

Он никогда не упоминал о семье, как будто ее вовсе не существовало.

— А я и не знала, что у вас в этой стране есть семья.

— У меня большая семья, — ответил он.

— Но на день рождения Хадии никто…

— Мы с Хадией с ними не видимся.

— А, понятно.

На самом деле ей ничего не было понятно. Он на всех парах спешит к морю из-за каких-то мелких неурядиц, касающихся большой семьи, с которой он никогда не видится.

— Вы надолго уезжаете? Может, я могу вам чем-то помочь? Например, поливать цветы? Забирать почту?

Он раздумывал над ее предложением намного дольше, чем позволяют правила вежливости в подобных ситуациях. Наконец он сказал:

— Нет. Думаю, что нет. У моих родственников возникли проблемы, но не очень серьезные. Позвонил двоюродный брат, чтобы сообщить о своих тревогах; я еду, просто чтобы поддержать их и, если мой опыт позволит, помочь. А на это потребуется всего несколько дней. Я думаю… — Тут он улыбнулся. У него была просто-таки обворожительная улыбка, хотя она крайне редко появлялась на его лице: идеально ровные белые зубы на фоне чистой смуглой кожи. — Растения и почта подождут нашего возвращения. Но все равно спасибо.

— А куда вы направляетесь?

— На запад.

— В Эссекс?

Он утвердительно кивнул.

— Счастливчики, уезжаете из этого ада. Я бы тоже не прочь последовать за вами и всю следующую неделю не вынимать задницу из милого Северного моря.

— Боюсь, во время этой поездки нам с Хадией едва ли представится возможность увидеть море.