Помоги проекту - поделись книгой:
— Прелюбодеяние! Но с кем?..
Он обнял ее своими длинными руками и крепко держал, словно боясь, что она упадет.
— Со мной.
— …С тобой… но когда?..
— Когда мы… «бежали»… так сказано в законопроекте. Из дома Робардсов.
— Бежали? Но тебя послала семья. Льюис знал это. Когда он приехал к моей сестре Джейн и пытался убедить меня вернуться к ним домой, он говорил, что в твоем приезде за мной нет ничего плохого. Он никогда бы не поехал звать меня, если бы хотя бы на миг подумал…
Она расплакалась, слезы были горячими, а Эндрю гладил ее волосы, целовал в висок, старался успокоить ее. Через некоторое время она взглянула на него, ее глаза все еще были полны слез, по щекам пролегли мокрые дорожки.
— Я ожидала, что он убьет меня. Случившееся хуже.
— Только в том смысле, что допущена еще одна несправедливость. Но посмотрим с нашей точки зрения: он мог держать нас вдали друг от друга многие годы; мы могли бы оказаться не в состоянии сочетаться браком или познать взаимную любовь. Разве, дорогая, ты не видишь, что это конец нашим мучениям? Горький конец, согласен с тобой, но он означает, что мы можем жить вместе. Мы можем иметь свой дом, детей и никогда больше не расставаться.
У нее так сжалось сердце, что, казалось, оно вот-вот разорвется.
— Как мог Джек Джуитт поступить так со мной? Он был моим другом. Он боролся за меня, когда Льюис устроил скандал по поводу Пейтона Шорта. Он верил мне все прошлые годы, полагался на меня, но теперь он убежден…
— Я не думаю, что Джек потерял веру в тебя. Возможно, он внес законопроект, зная, что это единственный путь к тому, чтобы ты освободилась. Это могло быть актом доброты…
— Заклеймить меня как совершившую прелюбодеяние!
Он опустил глаза, будучи не в силах выдержать ее жгучее возмущение.
— Понимали ли они, в чем меня обвиняли? Означает ли обвинение в прелюбодеянии то же самое для мужчины, что и для женщины? Не может означать, иначе бы они не сидели так спокойно в своих креслах и не голосовали бы… не дав мне даже шанса появиться перед ними и защитить себя, проголосовали за обвинение меня в самом вульгарном грехе! Каким большинством они решили, что я лгунья, обманщица, мошенница?..
Он положил свои пальцы осторожно на ее губы.
— В том, в чем они обвинили тебя, они обвинили и меня. Мы оба замешаны… как и во всем том, что с нами случится.
Ее гнев утих, она сидела в кресле обмякнув, с поникшей головой, не в силах взглянуть на него, перед ней был лишь натертый воском, полированный мраморный пол. Через мгновение она прошептала:
— Половина этих мужчин знала меня с детства. Отец заседал с ними в палате Бургесс;[3] они приходили как гости в наш дом, видели, как я расту. Они знали, что Донельсоны никогда… не падут низко… И Джон Овертон, что он думает об этом?
— Когда я услышал, что законодательное собрание даровало Робардсу такой развод, я хотел пойти и застрелить его. Я должен был сделать это, но Джон остановил меня. Он сказал: «Посмотрим на дело спокойно, как должны смотреть юристы. Развод на условиях Робардса — последний шаг его падения. Тем не менее он открывает глухо перегороженные двери к вашему будущему. Теперь ты и Рейчэл можете вступить в брак. Мы все хотели бы, чтобы этот брак был заключен в других обстоятельствах. Но они таковы и являются обстоятельствами, навязанными Провидением. Забудь о плохой их стороне и думай лишь о том, что ты и Рейчэл можете начать совместную жизнь».
Она глубоко вздохнула.
— Джон прав, он всегда прав. — Она поколебалась момент. — А как ты узнал обо всем этом?
— Первой узнала твоя семья. Возможно, полдюжины человек принесли новость из Ричмонда.
— Было ли это опубликовано в газетах?
— Нет, думаю, что нет. Известие пришло в Кумберленд обычным путем, передаваясь из уст в уста.
— Тогда все… в Нашвилле… знают?..
Теперь была его очередь разозлиться. Жесткость его голоса заставила ее поднять голову.
— Каждый знает, что Робардс получил развод. Но нет ни единой души в долине Кумберленда, которая считала бы тебя виновной в ином, кроме замужества с потерявшим от ревности рассудок человеком. Все знают также, что я направился сюда ради нашей свадьбы. У нас будет чудесный дом и прекрасная совместная жизнь, Рейчэл, и это последнее, что мы услышим об этом окаянном деле. Ни один из наших друзей и соседей не поверит, что мы виноваты в вероломстве. И если кто-то из наших врагов поднимет голос, чтобы бросить нам обвинение или опорочить твое имя, я знаю, как с ним разделаться.
Она встала, подошла к окну и уставилась в темноту сада, слушая журчание фонтана и кваканье лягушек в тихом вечернем воздухе. Эндрю подошел к канделябру над камином и зажег единственную свечу.
— Наша свадьба даст им больше пищи для сплетен, — прошептала Рейчэл. — Могут счесть, будто Льюис был в конечном счете прав и законодательное собрание Виргинии поступило правильно, предоставив ему развод.
Она прислонила свою горячую щеку к темной дубовой панели оконной рамы. Она не слышала, как он подошел к ней, резко повернул ее и притянул к своим плечам:
— Все это не имеет отношения к нам! Мы не можем допустить, чтобы такой образ мыслей удерживал нас от любви. — Он ослабил свои руки на ее плечах и стоял неподвижно с бледным лицом.
— Ты любишь меня?
Она увидела, что он страдает не меньше ее. В своем сострадании она подняла свое лицо к нему и поцеловала его.
— Да, Эндрю. Я всегда буду любить тебя.
— Тогда это все, что нам нужно. Мы можем жить в мире с самими собой. Наша любовь будет крепостью, которую не сможет разрушить извне никакая враждебность или грубость.
— Да, дорогой, ты прав.
— Мы проведем наш медовый месяц в моей хижине в Байю-Пьер. Она так красива, возвышается над рекой. Том Грин обеспечит все, что нам потребуется, и мы сможем быть там в полном одиночестве, таком, какое больше не выпадет когда-либо в жизни.
— Дай мне несколько дней. Я хочу иметь подвенечное платье, с тем чтобы ты гордился мной и думал, что я красива.
Они молча стояли в комнате, крепко обнявшись.
«С нами всегда будет любовь, — думала она. — Она согреет нашу жизнь и проведет через все трудности. Но, Эндрю, самый дорогой для меня, ты ошибаешься, говоря, что наши неприятности уже позади».
Книга вторая
Они провели в безделье два месяца в тишине Байю-Пьер, где с огромных дубов свисает серый мох, а воздух насыщен ароматами. Затем они отправились в путь по опасной тысячемильной Тропе Натчез и 1 октября прибыли в Нашвилл, в поместье Донельсонов.
На следующее утро Эндрю уехал вместе с Джоном Овертоном в город, чтобы взять в аренду для своей адвокатской конторы недавно построенный дом напротив здания суда. Прощаясь, Эндрю поцеловал Рейчэл с особой нежностью:
— Мы впервые расстаемся за три месяца. — Он повернулся к Овертону, ожидавшему его с лукавой улыбкой на лице:
— Джон, мы ищем участок для дома. Нет ли у тебя подходящего места, которое ты продал бы нам?
— Возьми любой из моих участков в качестве свадебного подарка, но все наши участки — на неосвоенных землях, и, наверное, там полно индейских вигвамов.
В полдень пять женщин семейства Донельсон собрались в большой комнате за чашкой кофе.
— Слава Богу, последняя из моих дочерей удачно вышла замуж, — заметила миссис Донельсон, облегченно вздохнув, и ее дочери рассмеялись.
— Временами мне кажется, что по твоей задумке мистер Джэксон вызволил меня из Харродсбурга, — ответила Рейчэл, покраснев. — И я не удивлюсь, если ты подбросила полковнику Старку мысль о том, чтобы мистер Джэксон поехал в Натчез.
— Не стану ни подтверждать, ни отрицать, — поджала губы ее мать, — скажу лишь: хорошо то, что хорошо кончается.
Пухленькая, романтично настроенная Мэри попросила:
— Расскажи нам о свадьбе и медовом месяце, Рейчэл. Там, в Луизиане, хорошо?
Рейчэл некоторое время сидела тихо, положив руки на подол темно-синего платья из испанского шелка, которое купил ей Эндрю в Натчезе. Ее глаза блестели.
— Церемония проходила в гостиной Тома Грина, украшенной массивной хрустальной люстрой с сотней горящих свечей. Я помню, что время от времени, поглядывая на нее, я молила: «Милый Боженька, не дай упасть люстре, я только собираюсь быть счастливой».
— Не стоило беспокоиться, — деловито прокомментировала Джейн, — Эндрю поймал бы ее прежде, чем она ударила бы тебя.
Рейчэл кивнула головой:
— Ты права, Джейн. Я должна была все эти годы ждать Эндрю Джэксона, как ты ждала Роберта Хейса.
— Какой глупый разговор о прошлом, — сухо заметила миссис Донельсон. — Лучше поблагодарите Всевышнего, а не сожалейте о прошлом.
— Кончайте спорить! — воскликнула Мэри. — Я хочу послушать о свадебном приеме и как выглядит Байю-Пьер.
— Словно рай. Воздух там мягкий, его хочется схватить в горсть, словно шелк, и сшить из этого воздушного шелка платье. Мы танцевали котильон несколько часов, а затем Эндрю и я ускользнули и поехали в Байю-Пьер. Было полнолуние, и Миссисипи так сверкала, что в ее отблеске, казалось, можно было различить каждую капельку воды. Ночи там такие же мягкие и теплые, как дни…
— Должно быть, это прекрасное место для влюбленных, — мечтательно прервала Мэри рассказ Рейчэл.
— Любое место хорошо для влюбленных, — оборвала ее Катерина; в свои тридцать лет она с трудом переносила наивный романтизм сестры.
— Ты права, Кати, — ответила Рейчэл, — любовь красит место. У нее своя листва, свои тропы и дома, даже свое собственное солнце, луна, звезды. Вчера Нашвилл показался мне таким же красивым, как Натчез; воздух был ароматным, а солнце — теплым.
— Я слышала, что у вас были трудности на Тропе, — сказала Джейн, поместье которой в Хэйсборо стало перевалочным пунктом пограничных новостей. — Кто это были — индейцы или банды белых бездельников?
— Ни то, ни другое. Эндрю обладает умением отгонять неприятности. Он пристально всматривается в лес и тропы, словно посылая сигнал: «Держись-ка подальше, мы готовы дать отпор». Единственная ссора была с Хью Макгари.
— Огорчена этой вестью, — сказала миссис Донельсон. — Рейчэл, ты помнишь день, когда мы впервые увидели Эндрю в суде? Тогда он уговаривал Хью мирно уладить дело с Каспером Мэнскером.
— Эндрю говорит, что Хью никогда не простит ему прошлого. Это был единственный случай, когда он рекомендовал кончить дело компромиссом, а не дракой, и посмотрите, чем все закончилось.
— Перестань темнить, — проворчала Джейн, — расскажи точно, что произошло.
— Хорошо. Когда мы собирались переправиться через реку Теннесси, Эндрю и Хью пришли к выводу, что в эту ночь нападут индейцы. Хью выбрал место для стоянки, утверждая, что было бы лучше окопаться и ответить на первые индейские выстрелы залповым огнем. Эндрю ответил, что не хочет, чтобы его подстрелили, как подсадную утку; он предпочитает продолжать движение в сумерках. Хью настаивал, что в таком случае мы станем удобной целью. Эндрю отвечал, что индейцы никогда не нападают на группу, двигающуюся на полной скорости. Мужчины решили идти дальше под покровом темноты и оставить позади себя, как приманку, горящие костры. Мы ехали всю ночь, и нападения не было. Это доказало правоту Эндрю, хотя, разумеется, Хью мог бы отбить индейцев одним залпом… или же они вообще не посмели бы напасть. Так или иначе, с этого момента участники группы советовались с Эндрю. Хью это не нравилось. Последние две недели путешествия он не обменялся с нами ни единым словом. Когда мы расставались в Нашвилле, он ушел не попрощавшись.
— Эндрю известно, что семейство Макгари вернулось в Уоксхауз, не так ли? — спросила миссис Донельсон.
— Да, они ведь родственники — брат Хью, Мартин, женат на кузине Эндрю. Я делала все возможное, чтобы избежать ссоры, даже высказала мысль, что Хью, вероятно, был прав. Эндрю сказал: «Возможно, он прав, но я не хотел рисковать даже одним шансом из тысячи, чтобы английская пуля, выпущенная индейцем, поразила тебя».
— Семейство Макгари из тех, кто не прощает, — сказала миссис Донельсон.
— Мой муж может постоять за себя, — ответила Рейчэл. Она впервые произнесла слова «мой муж», говоря об Эндрю Джэксоне. В гостиной дома Донельсонов и в окружении сестер эти слова прозвучали внушительно.
Спустя всего несколько дней после их возвращения в Нашвилл она столкнулась с необычайно возбужденным Эндрю.
— Рейчэл, угадай, что случилось?
— Ты назначен губернатором территории!
— Забирай выше. Я выбран попечителем Академии Дэвидсона.
Она звонко чмокнула его:
— Поздравляю, дорогой.
Касаясь своими губами его губ, она почувствовала облегчение. Она не ведала точно, что ее беспокоит, но подспудно ее тревожила мысль, как примут ее брак в Нашвилле, ведь ее развод был первым в долине Кумберленда. В законодательном собрании Виргинии ее обвинили в бегстве с Эндрю Джэксоном. Об этом знал весь Нашвилл. Своим браком они, очевидно, подтвердили справедливость решения законодательного собрания. Она не удивилась бы, если бы кое-кому ее действия не понравились. Несколько ночей на Тропе Натчез она не могла заснуть, размышляя, не обернутся ли против них поспешная поездка Эндрю в Натчез и их скоропалительный брак.
Теперь, едва они успели возвратиться в Нашвилл, генерал Джеймс Робертсон, вместе с ее отцом участвовавший в закладке Нашвилла, глава Академии Дэвидсона, единственный священник в общине преподобный Томас Крайгхэд, владелец лавки Ларднер Кларк, герой революционной войны и заместитель губернатора территории генерал Даниэль Смит, Антони Бледсоу, брат Исаака Бледсоу, который вместе с Каспером Мэнскером первым исследовал в 1771 году долину Кумберленда… самые влиятельные люди территории своим жестом предотвратили возможную критику и дали понять, что Эндрю Джэксон принадлежит к их кругу.
Рейчэл полагала, что удовлетворенность ее мужа и ее самой имеет одну и ту же основу. К ее изумлению, его восторг был вызван иными причинами.
— Прости меня, если я втайне рад, дорогая, но этот пост — самый последний, на какой я мог рассчитывать. Один из руководителей Академии! Ты знаешь, сколько я на самом деле учился? Месяц или два в Королевском музее в Шарлотте. О, несколько лет я посещал старую сельскую школу в Уоксхаузе. Это была однокомнатная хижина, поставленная вместо фундамента на пнях деревьев на заброшенном поле. Собственно говоря, я научился писать, когда мне было уже шестнадцать лет. Все, что я знаю, я почерпнул из немногих книг, которые попали мне в руки. Но Академию Дэвидсона я намерен сделать одной из лучших школ по эту сторону Голубых гор. Тогда наши детишки смогут получить настоящее образование.
— Аминь, — произнесла Рейчэл.
В следующее воскресенье они посетили брата Рейчэл Джонни, чтобы посмотреть на новую дочь, которую тоже назвали Рейчэл. Она родилась, когда старшая тезка была в Натчезе. Джонни исполнилось тридцать шесть, у него были зеленые глаза, как у Джейн, пушистые светлые волосы и худое лицо. Он женился на Мэри Пурнелл, когда той было всего шестнадцать лет, и отправился с ней в плавание на «Адвенчере», которое и было сочтено свадебным путешествием. Их первый ребенок родился в открытом поле в Кловер-Боттом в 1780 году, но не пережил тягот первого тяжелого поселения. У маленькой Рейчэл, которой исполнилось четыре месяца, было три брата и сестра, все здоровые и подвижные.
Джонни владел тремястами пятьюдесятью акрами земли в излучине Джонс — на плодородном полуострове, окруженном с трех сторон тихой рекой Кумберленд, напротив поместья вдовы Донельсон. Постоянная опасность и угроза смерти во время плавания на «Адвенчере» произвели противоположное воздействие на Джонни и на Мэри. Из Джонни они сделали бродягу, человека, которому нравилось осваивать новые земли, расчищать их, возводить дом, воспитывать детей, а затем переезжать на новый участок. Мэри ненавидела не только смену мест, но и сами переезды. После смерти первенца она поклялась Богу, что если Он даст ей детей и они останутся живы, то она всегда будет благодарить Его. В доме господствовал экзальтированно-религиозный дух; когда Мэри удавалось урвать несколько минут от своих домашних дел, она шла в часовенку, построенную для нее Джонни, становилась на колени и набожно исполняла свою клятву перед Господом.
Обед был плотным и шумным, поскольку за обеденным столом сидели дети. Джонни уловил на лице Эндрю насмешливое выражение.
— Они вечно болтают, задираются, ссорятся, Эндрю. Но подождем, когда ты заведешь пятерку своих, тогда их голоса будут звучать, как божественный хор.
— Заведу вдвое больше твоей пятерки, — ответил Эндрю, — и шума в сотню раз больше.
После обеда Рейчэл, Эндрю и Джонни прогулялись вдоль реки. В лесах буйствовали краски октября: красные, красновато-коричневые и пунцовые, светло-зеленые переходили в густо-зеленые. Шагая по полю, они пытались подсчитать различные виды деревьев и кустарников: береза, клен, гикори, ясень, вяз, шелковица, грецкий орех, камедное дерево, боярышник, тополь, кедр, платан…
— Через пару лет у тебя будет отличная плантация, Джонни.
— Нет, Эндрю.
Рейчэл остановилась, схватив брата за руку:
— Джонни, ты не собираешься…
— Да, собираюсь. Я даю объявление о продаже.
— Разве земля плохая? — спросил Эндрю.
— С участком все в порядке. Дело во мне. Я хочу переехать. Я знаю место в трех милях отсюда, побольше. Оно может стать более процветающим. Нет причины, почему бы человеку не стремиться к лучшему.
— Ну, Джонни, не пускай мне пыль в глаза, — сказала Рейчэл. — Ты не думаешь о движении к лучшему, тебе нравится само движение.
Поделиться книгой: