Помоги проекту - поделись книгой:
Она надела светло-голубое летнее ситцевое платье с просторной юбкой, удобной для езды амазонкой, и с короткими рукавами, чтобы было не жарко. Это было ее самое строгое платье, без воротника, но с высокой линией шеи. Она надела мокасины, короткий плащ из замши и вышла из комнаты с первыми сероватыми лучами зари. Внизу уже был готов горячий завтрак.
Когда верхняя кромка солнца показалась над горизонтом, они были уже в пути. Лошади хорошо отдохнули, и они успешно продвигались вперед по открытым лугам с подсыхающей на траве росой. Путники остановились, когда солнце уже стояло над головой и стало жарко. Умыли лицо и руки в прохладном ручье, напоили лошадей, достали хлеб и сыр из седельных мешков и перекусили. К полудню лошади устали, и Рейчэл впервые осознала, как насторожен Джэксон: все его тело напряжено, и он всматривался в каждое дерево и куст, когда они проезжали кедровую рощицу. Неожиданно он остановил своего коня:
— Ты стреляешь метко?
— Иногда.
— Тогда возьми этот пистолет. Группа индейцев, не могу сказать сколько, возможно три или четыре, едет параллельным с нами курсом через лес. Они только что выехали впереди нас, чтобы добраться вон до той возвышенности. Ты видишь упавшее дерево в двадцати ярдах по эту сторону открытого места?
— Да.
— Я собираюсь съехать с дороги как раз за этим бревном.
Он пустил коня умеренным шагом. Она ехала сзади него.
Когда он объезжал огромное кедровое бревно, то пришпорил коня и рванулся в лес. Она скакала за ним изо всех сил. Он выстрелил из ружья, а затем крикнул ей:
— Пришпорь коня!
Через мгновение они проскочили опушку и вновь оказались на дороге.
— Я промахнулся, — сказал он, — но цель достигнута. Теперь они оставят нас в покое.
Он повернулся к ней:
— Ты испугалась?
— Нет, я ничего не видела. Но мне было интересно наблюдать за тобой. Если бы я была индейцем, то была бы уверена, что за тобой следует целый полк милиции.
— Это лучшая тактика, — ответил он довольный. — Она позволяет почти каждый раз остаться невредимым.
Она рассмеялась вместе с ним при слове «почти», и смех снял существовавшую между ними напряженность.
В эту ночь они остановились в хижине семьи, которая прошла по Дикой тропе с Даниэлем Буном в 1776 году. Это была однокомнатная бревенчатая хижина с чердаком, перегороженным под спальни. Дети вбегали и выбегали через открытую дверь, по утоптанному дворику бегали куры и собаки, свиньи сгрудились около кормушек. Ужин, разложенный на огромном пне во дворе, состоял из холодной жареной свинины, молока и кукурузных лепешек. Рейчэл ночевала вместе с дочерьми хозяев внизу, а Эндрю поднялся по грубой лестнице на чердак, где завернулся в одеяло, подушкой служила охапка соломы. В середине ночи Рейчэл разбудил кашель детей. Она взяла огромную шкуру медведя, расстелила на полу вместо матраца и проспала спокойно оставшуюся часть ночи.
На третий день опасность встречи с индейцами миновала, так же как и угроза, что Льюис Робардс настигнет их. Они перестали погонять лошадей и ехали бок о бок. День был мягким и теплым, они прислушивались к звукам окружавшей их вольной жизни, получали наслаждение от покоя и чувства дружбы.
— Ты не боишься дикой природы, верно? — спросил он.
— Я выросла в ней. Все Донельсоны выросли такими. Знаешь, мы совершили поездку с отцом на «Адвенчере».
— Я забыл. Тебе тогда было немного лет?
— Всего двенадцать. Но было много детей и меньшего возраста. Один даже родился во время поездки.
Поездка на «Адвенчере» была самой поразительной из когда-либо предпринимавшихся на западной границе.
— Отец и парни построили «Адвенчер» на реке Холстон, выше форта Патрик-Генри. Корпус судна был сколочен из обтесанных бревен и укреплен против ружейного огня, над значительной частью корпуса была сооружена крыша, установлены койки и каменный очаг для приготовления пищи. Судно было спущено на воду 1 ноября 1779 года. В путь вышли около тридцати лодок, в основном плоскодонных, и несколько пирог. Помнится, путешествие начали около двухсот человек, на нашем судне было больше пятидесяти.
Партнер Донельсона по путешествию полковник Джеймс Робертсон отправился раньше с лучшими бойцами для защиты от нападения индейцев, с главами семейств и значительным стадом домашнего скота, чтобы пройти еще неизведанными тропами через Кумберлендский проход и Кентуккскую дорогу. Полковнику Донельсону предстояло доставить женщин и детей и около тридцати дееспособных мужчин, призванных управлять лодками и оборонять их в более длительном, но сравнительно менее опасном путешествии по реке, используя плоскодонки для доставки домашней утвари, продовольственных запасов, сельскохозяйственного инвентаря, семян, инструментов, рабов и строительных материалов.
— Отец и полковник Робертсон намеревались основать новую колонию, быть может, целый новый штат… вроде Виргинии. Однако истина в том, что отец был охвачен «лихорадкой целинных земель». Я все еще помню его возбужденный голос, когда он рассказывал о холмистых зеленых долинах и широких реках, текущих по ним, которых никогда не видел белый человек, не говоря уже о поселении там.
Они выехали из форта Патрик-Генри за три дня до Рождества, но за первый день прошли всего три мили к устью Риди-Крик по той причине, что реку сковало льдом.
— Два месяца мы были вынуждены жить на лодках и в палатках под снегом. В конце февраля вновь пустились в путь, но буквально через несколько часов «Адвенчер» сел на мель на перекате Пур-Валли. Сели на мель и две другие лодки. В конце концов нам пришлось выпрыгнуть в ледяную воду, неся в руках продовольствие и инструменты, чтобы разгрузить лодки. Мама доверила мне самое ценное из нашего имущества — семейное серебро с монограммами.
В то время как Рейчэл рассказывала, солнце высвечивало в ее глазах карие искорки, а на ее губах мелькала ностальгическая улыбка. Джэксон обратил внимание на то, как ее руки играли с поводьями, и восхищался, как свободно она сидела в седле.
Все первые дни марта, когда «Адвенчер» плыл по большой долине Теннесси, стояла дождливая, ветреная погода. Открытая саванна вблизи реки поросла осокой, среди которой возвышались невысокие деревья и прятались заросли вереска и куманики. Вдали сквозь завесу дождя виднелись высокие горные хребты, оставшиеся позади.
— Едва ли проходил час без какого-либо инцидента при нашем движении. Лодка мистера Генри перевернулась, опрокинутая сильным течением. Мы все должны были остановиться, чтобы спасти детей и вытащить из воды плавающие предметы, когда течение проносило их мимо нас.
Проходя устье Клинча, они оказались на территории враждебно настроенных индейцев. Было еще очень холодно. Полковник Донельсон завел лодки в устье южной Чикамуга-Крик, где располагалась одна из стоянок Драггинг-Каное, здесь миссис Эфраим Пейтон и родила ребенка. На следующий день флотилия прошла рукавом мимо стоянок Чикамуга. Лодки были обстреляны, и на Мокасин-Бенд из засады был убит мистер Пейн.
— Большинство неприятностей и трудностей были развлечением для нас, детей. Потом случилась подлинная трагедия: на плоскодонке Томаса Стюарта вспыхнула оспа, и отец приказал плывшим на этой лодке держаться на расстоянии. Индейцы захватили лодку и убили всех двадцать восемь человек. Мы слышали их крики, но не могли ничем им помочь.
Когда флотилия «Адвенчера» подошла к устью Сук, то на каменистых тропах вдоль реки виднелись группы индейских воинов. Парни стояли с ружьями, нацеленными на берег, в то время как старшие проводили лодки через водовороты и бурное течение в узком проходе. Рейчэл выстрелила столько же раз, сколько любой из юношей, но не уверена, попала ли она в кого-либо.
— Некоторые мужчины на лодке Абеля Гоуэра были ранены. Молодая Нэнси Гоуэр, она была моего возраста, схватила руль и правила лодкой, пока мужчины наводили порядок. Когда флотилия снова пустилась в плавание, миссис Гоуэр увидела, что юбка Нэнси запачкана кровью. Ей прострелили бедро, а она никому не сказала. Я всегда восхищалась этой девушкой.
Нежную улыбку Джэксона скрыли сумерки. Они ехали молча несколько минут, деревья и опускавшийся вечер возводили вокруг них подобие стены.
— Индейцы продолжали беспокоить «Адвенчер», пока судно не вышло из узкой реки и не вошло в Грейт-Бенд-Теннесси. Спутники думали, что они потеряли Джонатана Дженнингса и его лодку, а она налетела на риф и подверглась наглому обстрелу индейцев.
Хуже всего было миссис Пейтон, которая должна была помочь разгрузить лодку и снять ее с рифа и потеряла в суматохе своего только что родившегося ребенка. Мама практически несла миссис Пейтон на своих руках остальную часть путешествия.
Наконец наступила весна. За неделю они проплыли двести пятьдесят миль до слияния рек Теннесси и Огайо. Погода стояла прекрасная, и начала появляться молодая зелень в защищенных зарослями тростника и явором местах на берегу реки. Они провели лодки против быстрого течения полноводной реки Огайо, которая еще не была исследована и нанесена на карту. Провиант кончился, большинство мужчин были ранены или больны, и семьи приуныли, не имея представления, сколько миль нужно еще проплыть до места назначения.
— Мой отец держал большую часть флотилии благодаря одной силе воли, заставляя поднимать паруса, когда дул ветер, охотиться на бизонов и диких лебедей для пропитания. В конце апреля, когда мы достигли Френч-Лика и блокгаузов, построенных полковником Робертсоном, мы потеряли тридцать три человека. Отец хотел сам основать свой дом. Он поднялся еще на восемь миль по долине Кумберленда и еще на пару миль по реке Стоун к Кловер-Боттом. Я полагала, что мать сыта по горло пустынными землями, но она не возражала, говоря, что на реке Стоун земли побогаче.
Наша первая стоянка состояла из палаток. Мы посеяли хлопок и кукурузу, но все пошло прахом: река разлилась, и наш урожай вымок; не проходило и дня без нападения индейцев; пришлось заключать еще один договор с индейцами, прежде чем мы смогли утвердить наше право на землю. Вот по этой дороге отец был вынужден вывезти нас в Харродсбург. Потребовалось четыре года, чтобы он вернулся во Френч-Лик… столько же потребовалось мне…
Она вдруг замолчала. Хранил молчание и Джэксон. Он пришпорил коня, выехав вперед.
Она думала: «Мы, Донельсоны, сталкивались и ранее с трудностями, со многими трудностями, но всегда умудрялись выжить». Отец имел обыкновение говорить:
— Если не можешь решить проблему, ее нужно пережить.
Но те прошлые трудности в молодости было легко переносить потому, что они все были вместе. Новые же трудности касались только ее. Быть может, это отражает повзросление: ваши неприятности принадлежат только вам одним, и их нужно преодолеть самому.
Она была довольна, что рассказала историю «Адвенчера», — мысли о прошлом укрепили ее для предстоящего.
Джэксон привез ей приглашение остановиться в блокгаузе ее сестры Джейн и полковника Роберта Хейса в Хэйсборо — общине поместий, основанных Робертом, его родителями и братьями. Их плантация находилась в не столь освоенном районе, как дом ее матери. Там росли виноград, вишни, а в лесу можно было собирать ежевику. Рейчэл была довольна, что приехала сюда, а не в дом Донельсонов. Бесцеремонные манеры Джейн произведут исцеляющий эффект на нее. Мистер Джэксон привез Рейчэл к Джейн, отмахнулся от их попыток поблагодарить его и тут же уехал в Нашвилл.
Неприкосновенность убежища Рейчэл просуществовала недолго: через два дня Льюис Робардс смог добраться до плантации Хейса. Он шел легкой походкой, любезно болтая с Джейн.
— К тебе гость, Рейчэл, — позвала Джейн, словно из Нашвилла приехал какой-то знакомый.
Веки Джейн были слегка приподняты над ее кумберлендскими зелеными глазами, это был сигнал: я буду рядом. Она выглядела необычно любезной. Рейчэл подумала: «Мне бы ее хладнокровие и выдержку».
— Не намерена ли ты приветствовать своего мужа, проехавшего более двухсот миль, чтобы увидеть тебя?
Льюис говорил низким, чарующим голосом. Он остановился где-то в пути, помылся, побрился и переоделся в вельветовый костюм модного покроя («Излишне тепловатый для начала июля», — лениво подумала она), в безупречно белую шелковую рубашку и начищенные черные сапоги.
— Такое приветствие, на какое я рассчитывала, когда приехала в Харродсбург?
— Я вел себя плохо, Рейчэл. Я был возмущен услышанными мною историями.
— Какой мужчина верит каждой случайной истории, которую нашептывают сплетники о его жене?
— Мужчина, подобный мне, полагаю, глуповатый и истеричный.
— А ты, кстати, не упустил из виду, что привез меня сюда Эндрю Джэксон? — в лоб спросила Рейчэл.
— Разумеется, нет, — ответил он. — Если твоей матери более удобно послать Джэксона, то тогда нет причины, чтобы он не приехал.
Он импульсивно двинулся к ней с самой нежной улыбкой на лице:
— Я верю тебе, я люблю тебя и хочу, чтобы ты вернулась со мной. Мы поедем завтра утром.
— Нет, Льюис.
— Нет? Но я больше не питаю подозрений. Прошлое больше не повторится, дорогая. Даю честное слово.
— Ты нарушал свое слово много раз.
— Но есть же способ убедить тебя…
— Бесполезно.
Он пристально уставился на нее, словно пытался найти объяснение, которого не было в ее словах:
— Бесполезно?
— Я больше не люблю тебя.
— Это неправда!
— Я не таю против тебя зла, Льюис, но у меня не осталось добрых чувств к тебе, совсем не осталось. В таких условиях я не могу больше жить с тобой.
Льстивые манеры исчезли.
— Не верю тебе! Впрочем, это не имеет никакого значения. Ты моя жена и должна делать то, что я скажу. Мы вернемся в Харродсбург утром.
Он повысил голос. Она ответила с твердостью, какой он никогда не слышал:
— Льюис, я не намерена больше видеть тебя.
Сомнения в окончательности ее высказывания не могло быть. Он стоял перед ней, подняв к ее лицу сжатые кулаки.
— Значит, это правильно.
— Что правильно, Льюис?
— Мое подозрение относительно тебя и Эндрю Джэксона! Тот факт, что он приехал за тобой в Харродсбург, ставит точки над «i»!
— Но только что, несколько минут назад, ты сказал, что нет ничего плохого в том, что мистер Джэксон приехал за мной.
— Это было сказано до того, как я понял.
— Понял что?
— Что ты любишь Эндрю Джэксона.
Она никогда до этого не осознавала, что всего несколько слов подобны физическому предмету: занозе под ногтем, колу из забора, упавшему на голову… или острому ножу, пронзившему глубоко грудь.
Любит ли она Эндрю Джэксона?
Перед ее мысленным взором промелькнули сотни картин: Эндрю, стоящий в проеме двери в первый день его приезда, высокий и тощий, как жердь, выглядевший одиноким и заброшенным, словно у него не было дома; Эндрю в судебной комнате лицом к лицу с задирой и его ружьем с вызовом в глазах: «Стреляй!»; Эндрю, танцующий на вечеринке, неутомимый, как ветряная мельница, и к тому же похожий на нее; Эндрю, отказывающийся чистить сапоги британского офицера; Эндрю, едущий по тропе из Харродсбурга, напряженно всматривающийся в обе стороны дороги. Он — мужчина из всех мужчин, она поняла это, бесстрашный вожак, подобно ее отцу, сильный, надежный, полный энергии и честолюбия и в то же время нежный и симпатичный. Но что касается любви… Как она могла любить кого-либо, когда она так пострадала от любви?
Она повернулась спиной к Робардсу:
— Пожалуйста, уходи теперь, Льюис.
— Ты моя жена, и я намерен оставаться здесь до тех пор, как ты будешь готова вернуться в Харродсбург. Полковник Хейс не выставит меня.
В этом Льюис был прав — полковник Хейс отказал ей в просьбе предложить Льюису уехать:
— Я не могу сделать этого, дорогая. Он все еще член нашего семейства, и я не хочу, чтобы говорили, будто я негостеприимен.
Она поняла, что ставит в трудное положение своего зятя:
— Прости меня, Роберт, ты прав. Будь добр, отвези меня домой к маме.
— Нет, Рейчэл, я думаю, что это было бы так же неправильно, как выгонять Льюиса. Если ты приняла окончательное решение, тогда через несколько дней Льюис потеряет надежду и уедет по собственному желанию. Тем временем ты в полной безопасности у нас.
Следующие несколько дней она провела в доме с Джейн, занимаясь прядением и вышиванием, а вечерами выходила под густые дубы, чтобы глотнуть свежего воздуха.
— Меня смущает ваш завтрашний поход за ягодами, — сказала она своей сестре, когда они сидели перед большим туалетным столом Джейн, расчесывая перед сном волосы. — Ты всегда любила есть ягоды прямо с куста, ягоды, опаленные солнцем.
Но утром приехала их мать, затянутая в корсет, в легком хлопчатобумажном желтом платье и в белом льняном чепчике. Левен привез ее прямо после церковной службы. Рейчэл осталась в прохладном бревенчатом доме, чтобы рассказать, что произошло в Харродсбурге.
— Тогда это действительно конец, — сказала миссис Донельсон, глубоко вздохнув. — Но как ты думаешь освободиться от Льюиса?
Поделиться книгой: