Полемика против евреев

М.А. БАКУНИН

Полемика против евреев

Предисловие издательства

Современному читателю наш соотечественник Михаил Александрович Бакунин (1814-1876) известен в основном как теоретик анархизма. Изучавшие в своё время марксистско-ленинскую науку ещё помнят о полемике Бакунина с Марксом, результатом которой явился раскол в рядах Первого Интернационала. И уж совсем немногим довелось слышать о высказываниях этого своеобразного и яркого человека по «еврейскому вопросу».

Антисемитизм в XIX веке не был ни чем-то необычным, ни чем-то предосудительным. Чтобы в этом убедиться, достаточно почитать «Дневник писателя» Ф. М. Достоевского. Но если Полное собрание сочинений Фёдора Михайловича доступно в любой библиотеке, то большинство трудов Михаила Александровича ещё недавно достать было практически невозможно. Так, в дискуссии Бакунина с Марксом советский читатель имел возможность ознакомиться только с одной, марксистской точкой зрения. И не в последнюю очередь это объяснялось тем фактом, что именно в ходе того спора Михаил Бакунин более чем нелицеприятно высказался по «еврейскому вопросу».

Тексты, о которых идёт речь, известны под названием «Полемика против евреев». (Их упоминает, например, Дуглас Рид в книге «Спор о Сионе».) Однако читателя, который попытался бы найти работу Бакунина с таким названием, ожидала бы неудача! Всё дело в том, что «Полемики против евреев» не существует как самостоятельного труда. Фактически эта «полемика» разбросана по четырём отдельным произведениям, каждое из которых имеет собственную ценность. Ни одно из них ранее не публиковалось на русском языке.

Однако уникальность представляемых читателю работ состоит именно в том, что они вовсе не исчерпываются «еврейской» темой. В конце концов, то или иное отношение к евреям - это личное дело каждого. Бакунин ставит вопрос шире, о евреях он пишет лишь постольку-поскольку - в контексте свойственного ему видения сложной системы классовых и национальных противоречий в мире. И хотя слово «геополитика» появится только через несколько десятков лет, Бакунин рассматривает современный ему мир именно с геополитической точки зрения.

Камень преткновения между Бакуниным и Марксом вовсе не сводится к борьбе «анархизма» и «централизма» (хотя и она играла известное значение). В письме брюссельской газете «La Liberté» от 1-8 октября 1872 г. Бакунин пишет:

«Господин Маркс также совершенно недооценивает очень важный элемент в историческом развитии человечества: темперамент и исключительность каждой расы и каждого народа, темперамент и характер, которые сами по себе являются, естественно, продуктами множества этнографических, климатологических, экономических, равно как и исторических причин, но которые, будучи однажды данными, оказывают даже помимо и независимо от экономических условий каждой страны значительное влияние на её судьбы, и даже на развитие её экономических сил.»

Как революционер, Бакунин никоим образом не отрицает важности классовой борьбы и классовых противоречий. Но, в отличие от Маркса, он призывает не забывать и о противоречиях национальных. И такая постановка вопроса - совершенно неожиданная для одного из отцов-основателей Международного товарищества рабочих - заставляет Бакунина резко протестовать, когда Маркс и окружающая его «толпа еврейчиков» демонстрируют самую откровенную русофобию.

Наблюдения Бакунина представляют в совершенно неожиданном свете историю генезиса концепции «Дранг нах Остен» и роль еврейских кругов Германии в этом процессе. Казалось бы, дело прошлое... Но ведь слишком многое из того, о чём пишет Бакунин, остаётся актуальным и по сей день. Как и в XIX веке, для Запада по-прежнему характерно использование двойных стандартов в политике. Страх Запада перед чуждой ему культурой по-прежнему вызывает к жизни концепции «цивилизаторской» миссии по отношению к «русским варварам» - разве что в роли «носителя» этой миссии сегодня в большей степени выступают США, а не Германия, как было при Бакунине.

Предвидя грядущее столкновение между Россией и Западом, революционер Бакунин отнюдь не становится «оборонцем» в смысле безоговорочной поддержки царской власти. Но при этом он и не перестаёт быть русским человеком, уважающим свой народ и свою страну. Чему невредно поучиться прошлым и будущем оппозиционерам всех мастей.

Настоящая публикация стала возможной, во-первых, благодаря амстердамскому Международному институту социальной истории, чьи сотрудники оказали содействие в идентификации соответствующих текстов М. А. Бакунина. Во-вторых, благодаря Валерию Марксовичу Смирнову, взявшему на себя труд литературного перевода с французского на русский язык.

Перевод сделан по изданию: «Bakounine. Oeuvres complètes» (© International Institute of Social History - www.iisg.nl , September 2000, компакт-диск).

Ознакомиться с публикуемыми текстами в оригинале можно также по изданию «Bakounine. Oeuvres complètes», имеющемуся в Российской государственной библиотеке.

В.М. СМИРНОВ

РУССКИЙ И ЕВРЕЙСКИЙ КОММУНИЗМ

(Предисловие переводчика)

Противник диктатуры Маркса

Михаил Александрович Бакунин (1814-1876 г.г.) – личность одновременно и известная, и неизвестная даже современному искушенному читателю. Разумеется, имя основателя отличной от марксовой версии коммунистического учения, называемой анархизмом, давно стало классическим. Его идеи до сих пор имеют своих последователей, что лишь доказывает, что они прошли проверку полутора веками революционной борьбы и до сих пор не утратили своей привлекательности.

Однако целый пласт бакунинского наследия остается практически неизвестным русскому читателю, поскольку, во-первых, Бакунин, живя в последние годы жизни в Швейцарии, писал, в основном, по-французски. Во-вторых, в силу известной «анархичности» характера, многие его работы остались незаконченными и даже не вышли из стадии черновиков. Ну и, наконец, наиболее острые, полемические и задевающие марксистов работы Бакунина переводить на русский в СССР, видимо, не очень-то хотели, а для идеологических противников Советского Союза он тоже не мог стать антисоветским подспорьем: слишком уж очевидна коммунистическая направленность его идеологии.

Так возникли необъяснимые пробелы в бакунинском учении. Например, Малая советская энциклопедия (М., 1937), посвятив М.А.Бакунину обширную статью, как бы мимоходом называет его ярым антисемитом. Трудно представить себе сей парадокс: как один из активнейших деятелей Интернационала, организации, поставившей себе целью объединение трудящихся всех национальностей, может проявлять национальную нетерпимость к кому-либо? Что-то здесь не так, да и объяснений этому в жизнеописаниях М.А. Бакунина и его богатой событиями деятельности не видно.

Публикуемые переводы нескольких писем М.А. Бакунина дают ответ на этот вопрос. Все они взяты из полного собрания сочинений Бакунина на французском языке, опубликованного на компакт-диске в сентябре 2000 года Международным институтом социальной истории (IISG) в Амстердаме (Голландия).

Письма относятся к периоду непосредственно после разгрома Парижской коммуны 1871-1872 г.г. – то есть последним годам жизни Бакунина. Его авторитет в революционном движении в то время был настолько высок, что практически сделал его фигурой равновеликой Марксу. А если учесть, что Маркс изъяснялся преимущественно письменно, причем порой весьма тяжелым стилем (каждый может в этом убедиться, перелистав, скажем, «Капитал»), Бакунин же был ярким оратором, то неизбежно следует вывод, что бакунинские идеи оказывались для современников зачастую гораздо доходчивее.

В письме в редакцию газеты «Свобода» от 1-8 октября 1872 года Бакунин прямо пишет о том, что Маркс считает его своим главным противником: «Ему (Марксу – В.С.) надо было любой ценой опорочить в общественном мнении противников своей диктатуры, и он оказал мне честь, предоставив мне первое место в их числе».

Впрочем, и так понятно, что для Маркса мировоззрение Бакунина и, особенно, его популярность в революционных массах были главной проблемой в Интернационале. Во всяком случае, по собранию сочинений Маркса видно, как внимательно он изучал и делал конспекты бакунинских работ.

Причина конца Первого Интернационала

Именно с Бакуниным связана главная интрига, фактически предопределившая судьбу и скорый конец первого Интернационала (см. письмо Бакунина от октября 1872 года). Дело в том, что, несмотря на его довольно демократический устав, Маркс совершенно не собирался делить с кем-либо влияние в своем детище, особенно когда оно становилось все более значимым.

Ради изгнания из Интернационала родоначальника анархизма Маркс пошел на союз с бланкистами – сторонниками французского социалиста Л.О. Бланки, которых он, как и всех, кто не был предан ему безусловно, весьма недолюбливал. В обмен на поддержку в борьбе с Бакуниным на Гаагском конгрессе Интернационала (1872 г.), им были обещаны места в руководстве Международного товарищества рабочих, и, следовательно, главенствующая роль в среде французских социалистов.

Однако когда дело было сделано, марксисты, дабы не вводить в руководство бланкистов, приняли решение о переводе Генерального совета – фактически правления Интернационала - из Европы в США. Разумеется, переезд за океан был для бланкистов совершенно невозможен – они теряли тогда реальную связь со своей базой, находившейся во Франции. Поняв, что их надули, они вышли из Интернационала, но и для организации К. Маркса путешествие в Новый Свет оказалось неудачным: оказавшись вне революционных событий Европы, в захолустье Запада, которым были тогда Соединенные Штаты, Интернационал через 4 года тихо самораспустился на конференции в Филадельфии, лишь на месяц пережив М.А. Бакунина, скончавшегося 19 июня 1876 года. Невольно возникает мысль, не был ли связан формальный роспуск Интернационала именно с этим событием, так как уже за три года до того стало ясно, что он в Америке – не жилец.

«Принимая во внимание положение дел в Европе, я считаю безусловно полезным временно отодвинуть на задний план формальную организацию Интернационала... События и неизбежное развитие и усложнение обстановки сами позаботятся о восстановлении Интернационала в улучшенной форме», — писал Маркс Ф. А. Зорге – руководителю Североамериканской федерации – еще 27 сентября 1873 года (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 33, с. 508—509).

Иначе говоря, создатели Интернационала предпочли фактически похоронить его за океаном, лишь бы в Европе он не достался бакунинцам. Видимо не веря в успех открытой идейной борьбы, они предпочли ей аппаратно-подковерную, что и предопределило конец марксова Интернационала.

Подробный анализ этой ситуации как раз содержится в публикуемых ныне письмах М.А. Бакунина.

Два подхода к коммунизму

Но дело не только в восстановлении исторической картины полуторавековой давности.

В действительности речь идет о двух национальных подходах к коммунистической теории: русском и еврейском. И в том, и в другом случае она остается интернациональной, но вот в путях осуществления коммунистической идеи Бакунин резко критикует еврейский подход, вытекающий из национальных корней этого народа.

«Цивилизация, в том виде как она существует сегодня везде, означает научную эксплуатацию труда народных масс в пользу привилегированных меньшинств, и евреи - безудержные сторонники цивилизации. И так как великие бюрократические и централизованные государства являются одновременно следствием, условием и как бы достойным венцом этой чудовищной эксплуатации, они, конечно, сторонники государства» (письмо февраля-марта 1872 г.).

«…евреи восточной Европы - заклятые враги любой подлинно народной революции, и я думаю, что без какой-либо предвзятости и за очень малым исключением это применимо и к евреям Западной Европы. Еврей - буржуа, то есть эксплуататор по определению» (там же).

Вот как он характеризует вытекающий из этого идеал еврейского коммунизма:

«Рассуждение господина Маркса приводит к совершенно противоположным результатам. Принимая во внимание единственно только экономический вопрос, он говорит себе, что наиболее передовые страны и, следовательно, наиболее способные совершить социальную революцию - те, в ком современное капиталистическое производство достигло наивысшей степени своего развития. Именно они, за исключением всех других, - цивилизованные страны, единственные, призванные начать и руководить этой революцией. Эта революция будет состоять в экспроприации, либо постепенной, либо насильственной нынешних собственников и капиталистов и в присвоении всех земель и всего капитала государством, которое для выполнения своей великой экономической, а также политической миссии должно быть по необходимости очень обширным, очень мощным и очень сильно сконцентрированным. Государство будет управлять и направлять землеобработку посредством оплаченных им инженеров, командуя армиями сельских трудящихся, организованных и дисциплинированных для этой обработки. Одновременно, на руинах всех существующих банков, оно учредит единый банк, финансирующий всю работу и всю национальную торговлю.

С первого взгляда понятно, что столь простой, по всей видимости, организационный план может покорить воображение рабочих, более жаждущих справедливости и равенства, чем свободы. Они безумно полагают, что и то, и другое может существовать без свободы, как если бы, для завоевания и закрепления справедливости и равенства, можно было оставить в покое все остальное и, главным образом, правителей, какими бы избранными и подконтрольными они называли себя народу во имя справедливости и равенства! В действительности, это был бы для пролетариата режим казарм, где унифицированная масса работников и работниц просыпалась бы, засыпала, работала и жила под бой барабана; для ловких и ученых - привилегия правления; а для евреев, привлеченных безграничностью международных спекуляций национальных банков, - обширное поле доходных махинаций» (письмо октября 1872 г.).

Легко убедиться, что нарисованная Бакуниным картина во многом совпадает с тем, как марксисты пытались реализовать коммунистическую идею в России.

Свое видение принципиальной разницы между русским и еврейским подходом к коммунизму М.А. Бакунин резюмирует так: «именно здесь мы кардинально расходимся с социал-демократами Германии. Будучи прежде всего социал-патриотами и политическими деятелями, они хотят руками немецкого народа создать новое великое германское республиканское и, так сказать, народное государство, что означает, по нашему мнению, намерение воздвигнуть новую тюрьму для немецкого народа и крепость, угрожающую свободе всех соседних народов. А мы хотим уничтожения всех этих тюрем-крепостей, исчезновения всех политических родин в братском союзе, свободной федерации народов, скинувших ярмо государств» (письмо февраля-марта 1872 г.).

В том, что идеалом Бакунина было именно коммунистическое общество убедиться нетрудно: взять хотя бы, к примеру, международный коммунистический гимн «Интернационал». Его знаменитые строфы:

«Весь мир насилья мы разрушим До основанья, а затем Мы наш, мы новый мир построим: Кто был ничем, тот станет всем!»

- или, например:

«Лишь мы, работники всемирной Великой армии труда, Владеть землей имеем право, Но паразиты — никогда!»

- в равной, если не в большей степени, чем у марксистов, отражают мировоззрение бакунинцев. Кстати, по бакунинским письмам видно, что он во время их написания без особого энтузиазма относился к термину «анархисты», используемому сторонниками Маркса с тем, чтобы обозначить бакунинцев как неких идеологических изменников внутри Интернационала. Сам же Бакунин изначально предпочитал называть себя, в отличие от марксовых коммунистов, коммуналистом, ставя во главу угла, как и они, свою конечную цель, а не средства ее достижения, из чего как минимум следует, что всемирная коммуна является и его идеалом.

Вопрос в том, каким путем этот идеал достижим: через построение государства-освободителя трудового народа, на чем настаивали марксисты, или же путем полного упразднения государственной машины как аппарата, способного лишь угнетать этот народ при любом, даже самом прогрессивном правлении, в чем были уверены бакунинцы. Ни одна из этих идей в чистом виде не доказала своей жизнеспособности, хотя у каждой из них был свой шанс проявить себя: будь то за годы так называемого «военного коммунизма» в России или существования анархистского «вольного советского строя» вокруг Гуляйполя под руководством Махно.

Реальный механизм Советской власти в конечном итоге, как известно, оказался довольно далек от марксовой модели, хотя и попытки приближения к ней делались неоднократно. Не вдаваясь в детальный анализ, можно лишь констатировать, что сам развал советской системы произошел в результате предательства государственной верхушки и возглавлявших ее вождей КПСС, превратившейся в госструктуру, то есть в соответствии с теми присущими еврейскому подходу к коммунизму пороками, против которых столь яростно и страстно боролся М.А. Бакунин.

С другой стороны коммунистическая власть в России впитала в себя целый ряд анархистских идей; например, в федеративных принципах объединения коммун легко угадывается идея власти советов. Не в последнюю очередь именно по этой причине в рядах активных борцов за советскую власть оказалось много анархистов; из тех имен, что на слуху, достаточно вспомнить Котовского, Фурманова, знаменитого матроса Железняка.

Победоносные Советы и пораженчество

Весьма примечательным для этого идеологического спора между русским и еврейским коммунизмом стало то, что более чем 70-летний опыт построения в России нового общества вошел в память поколений не как коммунистическая или марксистская, а именно как советская власть. Иначе говоря, именно идея Советов, власти иного, негосударственного типа оказалась для широких масс трудящихся, как в России, так и вовне ее, гораздо ближе и привлекательней, чем райские кущи коммунистического будущего. И в этой идее гораздо больше анархистского, чем марксистского начала, ибо советы – это по идее органы самоорганизации масс, а отнюдь не вид госструктуры.

Кстати, в современной послесоветской российской историографии активно пропагандируется мысль, что, мол, Россия из-за революции и выхода большевиков из войны потеряла массу преимуществ, которые достались бы ей, если бы она продолжила ее на стороне победоносной Антанты. Любопытно, что ни один из развивающих эту идею политологов не задается вопросом, стала ли бы Антанта вообще победоносной, не случись революции в России?

Ведь к моменту Компьеньского перемирия 11 ноября 1918 года германская армия абсолютно на всех фронтах воевала на территории противника, а сам Компьеньский лес находится в 70 км к северу от Парижа! Да, в военное время в рейхе жилось несладко, но и в других воюющих странах, от России до Франции – не лучше. И, кроме того, война шла на их территории, а не на немецкой. Короче, если посмотреть на карту фронтов Первой мировой войны на момент перемирия, понять причин поражения Германии совершенно невозможно – военных оснований к нему нет.

Единственная же реальная причина – советская власть, зародившаяся в России, идея которой оказалась столь заразительной для трудящихся Германии, что привела к ноябрьской революции 1918 года и краху кайзеровской власти изнутри. Недаром одним из ключевых тезисов Гитлера в «Майн кампф» было то, что у побеждавшей в Первой мировой войне немецкой армии украли победу, нанеся ей удар в спину.

Отсюда следует, что не случись Октябрьской революции и продолжай Россия вместе с Временным правительством «войну до победного конца», в 1918 году она вряд ли бы закончилась, да и вообще неизвестно, в чью пользу. Поэтому если кому и стоит по справедливости отдать лавры за победу Антанты в Первой мировой войне, так это мощи идеи советской власти, зародившейся на родине не Карла Маркса, а Михаила Бакунина, и впитавшей в себя разрушительный для империалистических государств заряд русского коммунизма.

Остается лишь добавить, что союзники по достоинству оценили силу этого заряда и то, чем угрожает пример Советской России их собственным режимам. Отсюда их ожесточенная борьба с Советами, по накалу сравнимая с только что закончившейся Первой мировой войной, на лаврах которой они, казалось бы, могли спокойно почивать, не обращая внимания на далекую Россию со своими коммунистическими причудами.

Другое неожиданное открытие, ожидающее читателя по прочтении бакунинских писем, - это пресловутая идея поражения собственного отечества в войне ради торжества революции. Современная российская историческая пропаганда охотно приписывает ее авторство В.И. Ленину, попутно проклиная большевиков за отсутствие патриотизма и подводя ее как идеологический базис под расхожее утверждение о русской революции, совершенной на деньги немецкого Генштаба.

Письмо Бакунина от февраля-марта 1872 года доказывает, что отец русского анархизма сформулировал эту идею уже в 1868 году, то есть когда Ильича еще не было и в проекте:

«…я полагаю в общем, что народу (России – В.С.) не может выпасть более крупного счастья, чем поражение русских императорских армий от какого бы то ни было внешнего или внутреннего врага»;

«…чтобы подвести итог, я повторю энергично: да, мы хотим решительного роспуска всероссийской империи, полного уничтожения ее мощи и ее существования. Мы хотим этого как в силу человеческой справедливости, так и патриотизма».

Поэтому Ленин вовсе не изобрел лозунг поражения собственного отечества в империалистической войне, а скорее поддержал известный тезис анархистов, распространенный в среде русских социалистов, чем, безусловно, способствовал консолидации сторонников коммунистической идеи в грядущей русской революции. Попутно замечу, что если немецкий Генштаб, купившись на этот лозунг, действительно снабдил средствами Ленина и его сторонников, то он сделал самое неудачное капиталовложение за всю войну, ибо в итоге профинансировал крах Германской империи.

Немецкий социализм и «поход на восток»

Но особенно поразительными для нашего читателя будут размышления Бакунина о завоевательных инстинктах германской нации и связи с ними немецких социалистов, и, конкретно, самого Карла Маркса.

Дело в том, что в современной историографии господствует теория о том, как в цивилизованной и демократической веймарской Германии ни с того, ни с сего завелся некий Адольф Гитлер, который от нечего делать в баварской тюрьме надиктовал свой «Майн кампф», а в нем, в свою очередь объявил, что будущее Германии зависит от ее завоеваний на востоке Европы. От этой идеи вся Германия сошла с ума, поддержала его на всеобщих выборах, и пошла за ним в бой за эти самые земли, отчего и приключилась Вторая мировая война. Откуда следует незатейливый вывод, что не будь этого самого Гитлера, или не приди ему в голову поиски счастья Германии на востоке, ничего такого не случилось бы. Конечно, остается неясным, с чего это вдруг вся Германия с ее огромным интеллектуальным потенциалом и культурными традициями так увлеклась идеями бывшего ефрейтора, лишь за 6 лет до написания «Майн кампф» покинувшего кайзеровскую армию, но это принято списывать на демагогический талант будущего фюрера германской нации. В котором особенно легко убеждать тех, кто его речей никогда не слышал, а самой книги не читал.

Свидетельства М.А.Бакунина не оставляют от этой иллюзии камня на камне. Вот, например, выдержка из его письма Федерации секций интернационала Юры от февраля-марта 1872 года:

«Что мне казалась вначале непонятным, так это то, что немецкие патриоты Интернационала, не удовлетворяясь желанием остановить угрожающее расширение русской державы на запад, хотят также помешать ей распространяться на восток. В самом деле, не примечательно ли, что даже прежде, чем говорить о Польше, только что цитированный мной параграф манифеста (речь идет об Учредительном манифесте Интернационала, написанном К.Марксом в октябре 1864 года – В.С.) горько упрекает Россию в том, что она "завладевает горными крепостями Кавказа". Адресуя ей этот упрек, гражданин К. Маркс, кажется, упускает из виду, что в этом состоит неизбежная тенденция, присущая каждому великому государству: округлять, расширять и укреплять свои границы, поглощая окружающие его мелкие страны. Мы видели, как Германия, чтобы достичь Балтийского моря, делала абсолютно то же самое в ущерб полякам и славянам, которые, с точки зрения цивилизации, уж точно не стояли ниже черкесов; да и последняя война с Данией разве имела иную цель? Как же так получается, что то, что, кажется, разрешено немцам, запрещено русским?

Вот еще один образец немецкой справедливости. Я бы ничего не сказал, если бы немцы, раз и навсегда, без каких-либо недомолвок, искренне хотели бы осудить принцип завоевания во всех его возможных проявлениях, какими бы ни были нации-завоеватели и завоеванные народы. Тогда я подписал бы обеими руками все проклятия и осуждения, которые они произносят против завоеваний Российской империи. Мне бы не составило никакого труда это сделать, поскольку завоевание - это обязательное проявление принципа государства, и поскольку я вместе с вами, дорогие товарищи и друзья, враг государства, как русского, так и нерусского. Но немцы-патриоты Интернационала вовсе не разделяют с нами ту ненависть, которую нам внушает принцип государства; и как сторонники государства, они не отвергают завоевания абсолютно, они лишь хотят предоставить эксклюзивное право на них нациям, представляющим современную, то есть буржуазную цивилизацию, поскольку никакой другой просто нет ни в Европе, ни вне Европы.

Завоевание цивилизованными нациями варварских народов - вот их принцип. Это применение закона Дарвина в международной политике. Вследствие этого естественного закона цивилизованные нации, будучи, как правило, сильнее, должны или истребить варварские народы, или подчинить их, чтобы эксплуатировать, то есть цивилизовать. Таким образом, североамериканцам позволено мало-помалу истреблять индейцев; англичанам эксплуатировать Ост-Индию; французам завоевывать Алжир; и, наконец, немцам цивилизовать, волей-неволей, славян, способом, который нам известен. Но русским должно быть твердо запрещено "завладевать горными крепостями Кавказа".

Господин Боркхейм, ученик, доверенное лицо и друг гражданина Карла Маркса, изложил ту же мысль в своей знаменитой "блестящей" речи, и даже развил ее далее. Его уже возмущает и беспокоит не только завоевание Кавказа, но еще и триумфы русского оружия в Персии и на Центрально-азиатском плоскогорье, покорение бухарских и хивинских татар. "В скором времени может даже стать необходимым, - говорит он, - чтобы мы запретили России продвигаться дальше в Азию, заставив принять ее европейско-американскую волю" (!). "Отбросить русских в свои границы, сжать их, заставить заниматься самими собой, работать честно... - вот то, что будет благом для России, вот дело человечества, вот настоящее дело мира".

Не правда ли - речь сумасшедшего? Отбросить, обвести, сдавить со всех сторон, как прессом, народ, который, считая только русских, представляет компактную массу в 50 миллионов человек, и это при помощи европейско-американской воли, которая существует в состоянии утопии только в пораженном патриотизмом мозгу некоторых социал-демократов Германии».

Стоить отметить, что даже пропагандистские штампы, которые цитирует Бакунин, типа «завоевания цивилизованными нациями варварских народов» шестьдесят лет спустя нашли свое применение в нацистской пропаганде. Все это приводит к следующим выводам.

Во-первых, идею «похода на восток» придумал не Гитлер, ее активно обсуждали в германском обществе уже во второй половине 19 века. Впрочем, он себя ее автором и не называет.

Во-вторых, эта идея была вполне социалистической, ибо немецкие социалисты в той или иной форме ее разделяли. И потому самоопределение гитлеровцев как национал-социалистов даже с этой точки зрения вполне оправдано, тем более что Гитлер сам признает, что изучал марксизм и поддерживал связи с немецкими социалистами.

Его призывы легли на вполне подготовленное предшествующими десятилетиями общественное мнение Германии. Немецкие политические деятели самой разной ориентации под всякими благородными цивилизаторскими предлогами, о чем и пишет Бакунин, настойчиво призывали к экспансии на восток; Германии же в XIX веке приходилось воевать на западе. Гитлер ничего нового в этот подход не внес, он лишь заявил о нем определенно и стал выполнять как принятую программу. Именно поэтому она была так легко и активно воспринята широкими слоями немцев – они уже были к ней готовы, и потому пошли за Гитлером, как за вождем, который не ограничился словами, а взялся за дело.

Ну и, наконец, одними из главных сторонников экспансии Германии на восток и вообще тотального германского господства были именно еврейские марксисты, причем эта приверженность тоталитарному государственному строю коренится в вековой еврейской идеологии. То, что германская социал-демократия в течение многих десятилетий вела самую гнусную травлю России, отмечал ещё Гитлер в «Майн кампф». Таким образом, парадокс истории состоит в том, что режим, создавший наибольшую угрозу еврейскому благополучию в Европе, получил поддержку населения Германии именно благодаря многолетней и целенаправленной обработке немецкого общественного мнения еврейскими идеологами, о чем ярко и конкретно повествует Бакунин в своих письмах.

Понятно, что за полвека до «Майн кампф» М.А.Бакунин не мог предполагать о последствиях такой деятельности сторонников Маркса, и именно потому ценны его рассуждения для нас, ибо мы знаем ее итог. Вряд ли вожди еврейского коммунизма на него рассчитывали, но их вклад в то, как легко овладел Гитлер массами, - неоспорим.

Неизвестный Маркс

Весьма любопытным дополнением к бакунинским письмам является приводимая в этой книге работа зарубежного русского историка Н.И.Ульянова «Замолчанный Маркс».

В отличие от Маркса и Бакунина он не являлся сторонником всемирной коммуны и потому его взгляд на антиславянские и антирусские корни марксова коммунизма лишен пристрастности к одному из противников в пику другому. Однако и он констатирует, что конфликт между Марксом и Бакуниным, положивший конец I Интернационалу, имел национальный характер.

Особенно интересно сходство в изложении позиции Маркса у М.А.Бакунина и Н.И.Ульянова, доказывающее, что в изложении фактической стороны дела ни один из них не перегнул палку и не исказил марксово мировоззрение на государственное устройство и славянский мир вообще, и на Россию в частности.

Стоит подчеркнуть, что Маркс не был славяно- или русофобом в том анекдотично-карикатурном смысле, каком нынешняя жидовская пропаганда рисует, например, так называемых антисемитов. Мол, есть у некого конкретного человека моральный дефект – ксенофобия: ну не терпит он какую-то нацию, а объективных причин к тому нет, и не может быть.

Русофобия Маркса носит отчетливо идеологический характер и связана прежде всего с логикой еврейского коммунизма, блестяще раскрытой М.А. Бакуниным. В России видели организующее начало сопротивления тотальному германскому государству, которое социал-демократы Маркса хотели использовать для достижения своих идейных целей точно так же, как национал-социалисты Гитлера полвека спустя – для своих.

Таким образом, первопричиной этой русофобии является сам подобный идеологический подход в рамках любой социальной теории: создание всемирного тоталитарного государства, которое силой будет удерживать население в рамках «правильной» идеологии, творить которую будут, разумеется, представители избранного народа, не забывая при этом и себя. Ну, примерно так, как это сейчас происходит в России.

Именно это прекрасно понял и раскрыл Бакунин в своих письмах. И именно поэтому основы еврейского коммунизма и вытекающей из него марксовой русофобии более столетия остаются в тени, чему искренне удивлялся Н.И. Ульянов.

Русский идеал – народная воля – антагонистична государственному тоталитаризму, на котором основана жидовская идеология. Поэтому Россия до сих пор неприемлема в их проектах любого мироустройства, под какой бы идеологической личиной он не осуществлялся: марксова (еврейского) коммунизма или общечеловеческих ценностей. Меняется лишь идеологическая оболочка и страна-носитель: там – Германия, здесь – США, там коммунизм, здесь – постиндустриальное общество, борьба с терроризмом или какой-нибудь иной бред. Подлинная идея остается неизменной - тотальная государственная система принуждения, призванная обеспечить благополучие посвященных.

Вот этот принцип до сих пор пытаются укрыть от всеобщего обозрения самыми заманчивыми мировоззренческими конструкциями, и потому, казалось бы, убийственные разоблачения ксенофобского характера этой идеологии остаются малоизвестными.

* * *

Видимо по всем этим причинам публикуемые ныне письма Бакунина не то, чтобы замалчивались совсем, но, скажем так, не популяризировались. Оставаясь напечатанными на языке оригинала – французском, они, по сути, представляли собой черновики с многочисленными исправлениями, которые не только не подвергались политическому анализу, но даже и не были приведены в удобочитаемую и связную «беловую» форму.

Все эти задачи пришлось решать уже в процессе перевода. К его трудностям добавился характерный «толстовский стиль» письма Бакунина, состоящий в нанизывании придаточных предложений во фразе. Надо сказать, что в середине 19-го века такой стиль письма считался своего рода литературным шиком (вспомните, хотя бы, «Войну и мир» Льва Толстого), и Бакунин в полной мере предается ему. Возможно, в глазах его современников подобный способ выражения мыслей выглядел более весомым и свидетельствовал об образованности, а, следовательно, авторитетности автора, но в наше время «Макдональдсов» и рекламных слоганов, простых как мычание, такой язык встречает определенные трудности в понимании. Поэтому там, где это было возможно без ущерба для мысли автора, более сложные предложения разбивались на части. В остальных же случаях они сохранили «аромат стиля эпохи», поскольку переписывать бакунинскую фразу доходчивым образом вряд ли было бы целесообразно, да и могло бы послужить поводом к упрекам в неадекватном переводе. Все выделения в тексте сделаны самим М.А. Бакуниным. Комментарии, поясняющие роль малоизвестных большинству современных читателей личностей и некоторых географических мест, взяты, в основном, из Большой советской энциклопедии и Малого энциклопедического словаря Брокгауза и Евфрона.

Разумеется, письма Бакунина не исчерпываются лишь затронутыми выше положениями, в них можно найти не менее интересные сведения и оценки иных исторических событий, например, подлинной роли России в так называемом «Священном союзе» и тому, следовало ли ее считать «жандармом Европы». К сожалению, все они либо остались незаконченными, либо их окончаний разыскать не удалось. Однако в совокупности письма посвящены теме, вынесенной в их общий заголовок, и потому, взаимно дополняя друг друга, достаточно полно раскрывают природу столкновения русского и еврейского коммунизма. Наверное, только Бакунину было под силу столь глубоко проанализировать его причины и следствия (вряд ли это было в интересах марксистов), и потому эти письма являются весьма авторитетным источником, проливающим новый свет на зарождение, развитие и реализацию коммунистической идеи, а также последующий ход всех мировых событий.

Надеюсь, читатели писем М.А. Бакунина смогут по достоинству это оценить.

М.А. БАКУНИН

ПОЛЕМИКА ПРОТИВ ЕВРЕЕВ

Письмо интернационалам Болоньи

Локарно, Швейцария Декабрь 1871 года