Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Христианство и религии мира - Генрик Хмелевский на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Признавая наиболее низким уровень развития некоторых племен пигмеев, людей действительно примитивных, кочевников, живущих преимущественно охотой, пользующихся очень примитивными орудиями, в основном каменными, сторонники теории первобытного монотеизма стали доказывать в XX веке, что эти племена верят в бога. Вот что пишет, например, ксендз Э. Домбровский: «Характерно также, что у наиболее слаборазвитых народов мы уже встречаемся с верой в единого бога. У негров племени бонн, живущих в Центральной Африке, он носит имя Вака и считается создателем всего существующего… Отправляясь на охоту, пигмей просит его о помощи, заранее обещая ему часть добычи (подчеркнуто мной. — Г. X.).

У жителей Андаманских островов, расположенных близ берегов Юго-Восточной Азии, «высшее существо» зовется Пулюга, т. е. гром. В принципе пигмейские племена понимают бога как духа и только иногда, испытывая затруднения в выражении идеи духовности, прибегают к сравнениям. У андаманов Пулюга подобен огню, его дыхание — ветер, а гром — знак его приближения. Пулюга является отцом семьи (семейства богов? — Г. X.).

У семангов, населяющих полуостров Малакка, наиболее основательно изученных П. Шебестой, имя бога звучит как Кари или Каре, т. е. молния… Каре существует с незапамятных времен, является владыкой жизни и смерти, от него происходит все, что известно семангам. Буря является признаком его гнева, поэтому она вызывает у семангов необычайное чувство страха. При ее приближении они надрезают свое тело и, смешивая свою кровь с водой, брызгают ею в небо, умоляя Каре о милости. Произносят ли они при этом какие-либо молитвенные заклинания, трудно сказать. Некоторые этнологи это решительно отрицают»[10].

На этих и им подобных утверждениях базируется теория первобытного монотеизма. Главной ее предпосылкой является положение о расхождении между уровнем материальной культуры и степенью развития религиозных представлений. Пигмеи «находятся в детском периоде цивилизации, а обладают высоким понятием о боге, как едином и сверхъестественном существе, и о своих отношениях к божеству. Напротив, южно-австралийские племена обладают гораздо более высокой цивилизацией, но уступают пигмеям в цельности и высоте религиозных понятий… Уже… и у пигмеев… религиозные и моральные представления подверглись некоторой деградации. Правда, она незначительна, учитывая их уровень цивилизации, но прежде и у них идея бога была более возвышенной, моральные представления более высокими, а связь с богом более близкой»[11].

Мы умышленно так обширно цитируем источники, чтобы представить читателю не искаженный упрощениями ход мыслей сторонников теории первобытного монотеизма[12].

Каждого должен поразить конечный вывод, вытекающий из этой теории. В культуре низшей, чем культура пигмеев, «идея бога была более возвышенной, связь с богом более близкой». Поскольку защитники этой теории отыскивают первобытный монотеизм в эпохи, предшествующие человеческой цивилизации, возникает вопрос: на каком этапе развития человечества «связь с богом была более близкой», потому что если мы припомним хотя бы «Великого Чародея» из пещеры Трех братьев, то все указывает на то, что согласно теории первобытного монотеизма его «религиозные и моральные представления подверглись некоторой деградации». Потому что он одевался для совершения неких магических обрядов в шкуру северного оленя. Может быть, он совершал тотемистические обряды, которые, кстати, обнаружены у южно-австралийских племен, сделавших, с точки зрения сторонников первобытного монотеизма, шаг назад в религиозных представлениях. А ведь «Великий Чародей» танцевал в каменной пещере тысяч двадцать лет назад.

Значит, «идея бога была более возвышенной» еще раньше? Когда? У неандертальцев, пользовавшихся деревянными пестиками? Или еще раньше, у антропопитеков (человекообезьян)? Ведь и теория первобытного монотеизма не может отрицать существования неандертальца или антропопитека. Не сможет, ибо музеи полны научными доказательствами этого.

Если внимательнее присмотреться к теории первобытного монотеизма, к доказательствам, на которые она опирается, примерам, на которых она основывает свои утверждения, придется признать, что эта теория вызывает множество оговорок.

Во-первых. Боги или только явления, которых боятся пигмеи, в подобном истолковании подводятся под понятие «единого бога, владыки жизни и смерти», очень приближенное к современному, которого долго не знали даже наиболее сформировавшиеся религии древности и которое доныне неизвестно религиям, основанным на принципах многобожия.

Как-то чересчур по-католически формулируют свои мысли эти первобытные пигмеи. «Это слишком хорошо, чтобы быть правдивым».

Здесь обычная ошибка истолкователей, принимающих желаемое за действительное.

Специалистам по истории религии известно о существовании у отдельных народов представлений о потусторонних силах. Силах, перед которыми человек беспомощен, которые нужно умилостивить.

Часто магические действия имели своей целью достичь влияния на эти силы или защититься от их гнева. У разных народов эти силы называются по-разному: мана, оренда, манитоу, ваканда (не напоминает ли это пигмейского Вака?).

Точно установлено, что эти понятия не имеют ничего общего с понятием какого бы то ни было божества. Это не более чем примитивные представления, возникшие вследствие беспомощности первобытных людей перед такими явлениями природы, как тайфун или даже обычная буря, как внезапное и непонятное разрушительное наводнение, нападение хищных зверей, или же перед нападением других, более сильных племен.

Мана, или ваканда, — просто сила, которая может уничтожить, может принести вред. Отсюда попытки как-то противодействовать ей: наивно, на ощупь, вслепую творить чары, оказывать почести предметам, обладающим ваканда, так называемым фетишам.

От всего этого еще очень далеко до понятия личности бога, творца мира и властителя его.

Во-вторых. Упомянутый в цитированном примере пигмей перед отправлением на охоту просит Вака «о помощи, заранее обещая ему часть добычи».

Разберемся, что это значит. По всей видимости, пигмей знаком с принципом меновой торговли: «Дай мне, а я дам тебе». Он торгуется со своим Вака или пытается воздействовать на него при помощи чар. А какой вывод делает из этого ксендз Домбровский? Он авторитетно заявляет: «Это жертва в полном значении этого слова». Не хватает только признания пигмея жрецом «наподобие Мельхиседека»[13].

В действительности же пигмеям известна польза от обменной торговли. Их часто можно встретить на негритянских базарах, куда они приносят убитых на охоте животных для обмена на соль.

Может ли это быть основанием для выводов о жертве, приносимой богу? Ясно, что эти выводы сомнительны.

В-третьих. Андаманец представляет своего «единого бога» как молнию, так же как и человек племени семангов. Разъяснение, что в принципе они имеют в виду «бога как духа» и только иногда, испытывая затруднения в выражении идеи духовности, прибегают к сравнениям, обнаруживает крайнюю наивность. Разумеется, они испытывают затруднение в выражении идеи духовности, особенно в современной форме. Она им просто неизвестна, у них еще не сформировалась способность к абстрактному мышлению. В. лучшем случае, они могут повторять некоторые услышанные слова.

В конце концов, их бог, молния, — это проявление культа сил природы в чистейшем виде, культа (что должны признать и сами апологеты теории первобытного монотеизма), уже искаженного антропоморфизмом. Андаманец представляет себе бога-молнию по образу и подобию своему, добавляя ему семью. Апологет монотеизма несколько сконфуженно добавляет, что эта семья «представляет собой духовную семью, что является не столько, скажем, ограничением его (бога) трансцендентности, сколько выражением общественных представлений, бытующих на Андаманах»[14]

Вот именно. Это — выражение общественных представлений. Только общественных. И нет никакой надобности говорить о «трансцендентности»[15].

В-четвертых. Говоря о семангах, используют такое «доказательство»: «Буря является признаком его (Каре-молнии) гнева, поэтому она вызывает у семангов необычайное чувство страха». Гм… А может быть, они просто боятся грома и молнии?

Это сомнение овладело мною, когда я вспомнил о Кристине. Молодая девушка, спортсменка, вовсе не принадлежащая к святошам и, кроме того, изучавшая электромеханику, при первой же молнии запирает все окна, затворяет форточки, прячется под одеяло и… трясется от страха, пока гроза не кончится. После чего сама признается: «Это смешно, но… я просто боюсь». Кристина не принадлежит к племени семангов, считает себя вполне цивилизованным человеком, хорошо знает, как образуются электрические разряды в атмосфере, абсолютно не приписывает их действиям каких-либо богов и… боится.

Все согласятся, что страх Кристины не может служить доказательством существования единого, монотеистического бога. Почему же таким доказательством может служить страх семанга? Семанг боится, семанг ничего не знает об атмосферном электричестве, значит, то, что «делается» в тучах, он считает какой-то страшной силой, которую представляет себе как бога-молнию Каре. Но это он себе представляет, это он своим примитивным разумом сотворяет бога из явления природы, силы чисто материальной. В конце концов, он и представляет его тоже материально, по образу и подобию понятных ему общественных отношений.

В-пятых. Вся теория первобытного монотеизма основывается на утверждении, что прежние исследования были неточными, ибо опирались на «поверхностные описания путешественников».

Однако эти вопросы в XIX веке изучали не только путешественники. Это общеизвестно. Занимались этим и миссионеры, которым наверняка интереснее было выискивать идею «единого бога», нежели описывать магические танцы или тотемистические обряды. Были в числе исследователей и серьезные ученые. Достаточно вспомнить такие имена, как О. Конт, Л. Морган, Дж. Леббок, Э. Тэйлор, Г. Спенсер, Р. Маррет, Э. Дюркгейм и многие другие. Утверждать, что их выводы были поверхностными, а следовательно, не заслуживающими доверия, и выдвигать по этой причине новую теорию не только безосновательно, но просто несерьезно.

Тем более, что теории первобытного монотеизма, объявленной более точной, можно предъявить упрек: она совершенно обходит молчанием факт, что как пигмеи, так и андаманцы, десятки лет были подвержены внешним воздействиям, таким, как деятельность миссионеров, которые несомненно много и часто говорили им о едином общем отце всех людей, могущественнейшем владыке жизни и смерти. И можно вполне допустить, что в результате этих влияний их представления о силе ваканда приобрели форму Вака — «творца жизни и смерти».

Основа всей теории первобытного монотеизма — утверждение о противоречии между уровнем цивилизации данного народа и состоянием его верований, приводящее к выводу, что, чем ниже развитие культуры и цивилизации, тем «чище», «ближе к истинному богу» его религиозные верования. Это постановка вопроса с ног на голову.

В таком случае вполне логично дойти до утверждения, что религии, исповедуемые современными высокоцивилизованными народами, подверглись дальнейшей деградации, и признать, что все они откровенно фальшивы, ложны в основе. Разумеется, не исключая и католицизма. От такого единственно логичного вывода ксендз Домбровский спасается… уклонением. Ибо сразу после утверждения, что, чем ниже уровень развития человека, тем чище, ближе к истине его понятие бога, он пишет: «И тут кончается задача этнологии в нашем вопросе. Позитивное обсуждение религии первобытного человека принадлежит к другой области науки. Это — область Св. Писания, которое учит нас на первых своих страницах, во что верил, как жил и как понимал свое отношение к богу первобытный человек»[16].

Приведенные слова подтверждают тезис, высказанный в начале данной главы: вся теория первобытного монотеизма потребовалась для того, чтобы увязать верования первобытного человека со Св. Писанием, основой всех догматов религии, диктуемой и объясняемой Ватиканом.

Эта теория создана вопреки науке, так как большинство ученых придерживается иных взглядов.

Теория первобытного монотеизма лишь одна из семи основных теорий о происхождении религии.

Ученый знаток Библии допускает непоследовательность. На других страницах той же работы он утверждает, что история современного монотеизма началась около 1900 года до н. э., когда Авраам вместе со своим племенем или кланом терахитов[17] вышел из месопотамского города Ур, чтобы искать в пустыне невидимого единого бога[18]. Священное же писание, на которое ссылается ксендз Домбровский в цитированном отрывке, создавалось, как он сам утверждает на стр. 417, «на протяжении почти пятнадцати столетий», «от патриархов до I в. до н. э.».

Не вдаваясь в полемику, хочется, однако, в связи с теорией первобытного монотеизма спросить: а что делалось с верой в единого бога на протяжении 16 000 лет (или даже больше)? Расчет довольно простой.

2000 лет (округленно) нашей эры + 1500 лет с момента возникновения «священного писания» пли даже 1900 лет с момента, когда Аврааму явился новый бог, — всего 3900 лет.

Наш знакомый, «Великий Чародей», жил по меньшей мере 20000 лет назад, а по теории первобытного монотеизма «чистая религия» существовала и до него.

20 000 — 3900 = 16 100 лет. Что же делалось с понятием единого бога в течение этих 16 000 лет?

Потерялось это понятие. Потерялся бог в истории человечества.

Не будем говорить о человеческом теле, занятом охотой, наполнением желудка, все более искусной обработкой кремня, вплоть до ножей и скребков различных форм, острых ножей благородной формы листа лавра. Но душа, которой поведали истину! Душа, познавшая единого бога, что она, потеряла его? Забыла? Да, потеряла. Ничего не возразишь (признаем для объективности, что не возражает на это и ксендз Домбровский). В течение этих тысячелетий существовали фетишизм, тотемизм, магия, разные боги Солнца и Луны, развивался культ веселых, очень похожих на обычных людей греческих богов, появлялись боги Египта с коровьими и шакальими головами, жаждущий крови и человеческих жертв Ваал, развратная Астарта и властный Мардук. Целая плеяда богов всевозможных видов и оттенков, целые более или менее сложные религиозные системы. Кладбище истории изобилует могилами бессмертных богов, которые вполне естественно… умерли.

Непоследовательность теории первобытного монотеизма, созданной для определенных целей, ярко видна, если рассмотреть логическую последовательность событий, вытекающую из нее:

а) вначале человеческое сознание прониклось уверенностью в существовании единого бога, создателя мира, владыки всего сущего;

б) позже человеческое сознание (душа) теряет бога в ходе производственного и общественного развития, создает фальшивые (языческие) представления о божестве, подвергшиеся эволюции от примитивных форм до более высших;

в) через 16 000 лет (а может, и больше) бог счел необходимым вновь открыться людям. И делал это неоднократно (Авраам, Моисей, пророки и, наконец, сам «сын божий»). Эти божественные откровения мало помогают погрязшему в заблуждениях человечеству, ибо лишь небольшая горстка верит Аврааму, несколько большая Моисею, еще немного большая — пророкам и, наконец, какие-то 300 миллионов — самому «сыну божию». Остальные, подавляющее большинство, н в дальнейшем исповедуют буддизм, ислам и другие религии.

Нет. Такая концепция бога не может быть истинной.

Она и не является истинной, а искусственно подтянута к заранее взятому тезису: «Должно существовать откровение, а значит, должно существовать и разумное доказательство».

Поскольку нельзя опровергнуть факты, точно установленные наукой, понадобилось сконструировать теорию, подпиравшую рушащееся представление о мире, вычитанное из Библии.

От лыка до ремешка

Развитие такого общественного явления, как религия, протекало, как и развитие всех общественных явлений, постепенно — от более простых форм к более сложным, от примитивных представлений — к обширным философским системам.

Из первобытных представлений возникали примитивные религиозные культы, те сливались в религии, захватывающие все более обширные территории, все большее число последователей, несколько религий сливались в одну, общую, и, наконец, множество богов с общими признаками (а все они были преувеличенными свойствами самого человека) соединились в фигуру единого бога. Так возник монотеизм.

И не могла вера в единого бога возникнуть иначе. Только постепенно могло развиться из разнородных элементов абстрактное понятие. Сперва должны были возникнуть эти элементы, чтобы из них могло позже появиться целое.

Так же обстояло дело и с развитием человеческого общества. От мелких общественных звеньев — к родам и кланам, через племенной строй — к большим обществам. От орудий из кремня и твердого вулканического обсидиана, через бронзу и железо — к большим автоматизированным заводам. От стрелы, пущенной из примитивного лука, до многоступенчатой ракеты, двигающей космические корабли.

Такова правда о развитии человечества. Правда, которую никто и никогда не в состоянии опровергнуть. Если сравнить историю религии с историей человеческого общества, станет ясной их взаимосвязь. Точнее говоря, зависимость развития религии от степени развития человеческого общества.

С момента возникновения религии она прошла серьезную эволюцию, обусловленную развитием производительных сил общества. В этой эволюции можно выделить три момента:

1. Примитивные представления о существовании сил, влияющих на жизнь людей. Примитивные формы культа. (Религия первобытных народов.)

2. Религии, основанные на культе сил природы, по переходящие, по мере развития общества, в культ общественных сил.

3. Великие религиозные системы, основанные на вере в единство сил, правящих миром.

Все три главных этапа, которые удается выделить в истории религии, связаны между собой целым рядом промежуточных форм.

Таково направление развития.

На эту классификацию мы будем опираться при подробном рассмотрении отдельных религий в их историческом развитии.

Глава II. Религия первобытных людей

Религиозный культ у первобытных народов принимал разные формы. Ученые, которые имели возможность уже в XIX веке, а также в начале XX века непосредственно обследовать общественную жизнь народов, остававшихся на низкой ступени развития, описали ряд форм культа, встречающихся у разных народов.

Ниже мы характеризуем в общих чертах некоторые из них, относительно лучше исследованные: магию, фетишизм, анимизм, тотемизм и манизм — культ предков.

Магия

Источником форм магического культа были представления первобытных людей о существовании сил, обладающих большим влиянием на человеческие судьбы. Мы уже упоминали, что первобытный человек не мог объяснить себе происходящих вокруг него явлений иначе, как чьим-то действием. А поскольку, наблюдая эти явления, он не замечал никаких конкретных особ, действию которых можно было бы приписать происходящее, первобытный человек стал считать, что это вызвано кем-то недосягаемым, некоей невидимой силой. Мы называли и имена, которые разные народы давали этим силам, — мана, оренда, ваканда, манитоу и т. д.

Культы, основанные на представлении, что таинственные силы можно обратить на пользу человеку, наука называет магическими культами.

Сущность их в убеждении, что каждому действию возможно противодействие. Об этом первобытному человеку говорил его жизненный опыт. Животное старается избежать брошенного в него копья, убегает или защищается, нападая на преследователя. Когда холодно, стоит разжечь огонь, и обстановка изменится, станет тепло. Действие человека превращает холод в тепло.

Опыт первобытного человека, вытекающий из его действий, из его жизненной активности и чуткого наблюдения за миром окружающей природы, из которого он черпает средства для жизни, но который в то же время полон неисчислимых опасностей, породил возникновение уже на очень низкой ступени развития мышления убеждения в том, что:

— во-первых, в природе существуют определенные закономерности, явления природы неизбежно происходят при определенных условиях;

— во-вторых, действия человека могут вызвать и часто вызывают полезные изменения в действиях сил природы. Надо только действовать определенным образом. Опыт подсказывает, что конкретное, точно известное поведение приносит успех на охоте. Каждая ошибка, каждое упущение приводят либо к бегству животного, либо к его защитной реакции, опасной для человека.

Определенное поведение необходимо при охоте на медведя, совсем другое — при охоте на оленя. В каждом случае приходится действовать по-разному. Только путем точных, проверенных практикой движений можно добыть огонь из двух кусочков дерева. Однако этого можно достичь. Применение действий, основанных на точно выработанной практике (движениях, жестах), с целью влияния па окружающий мир и достижения нужных результатов при. использовании средств, не равноценных поставленной цели, — это и есть магия. Основой этих действий, однако, является полученное в ходе человеческой деятельности (прежде всего производственной) убеждение в том, что на внешние силы можно воздействовать.

Глубокое изучение этого вопроса позволило ученым ближе узнать факторы, воздействовавшие на формирование различных видов магии. Главную роль играло представление о том, что сходство предметов равнозначно их тождеству (изображение животного или человека — это само животное или человек), а также о том, что вещи, которые когда-либо были связаны между собой, даже после их разделения остаются взаимосвязанными, и то, что действует на одну вещь, должно действовать и на другую, с которой та, первая, прежде была связана (например, голова и волосы, человек и его одежда, след человека и его нога и т. д.). От того, какое представление перевешивает, зависит тот или иной род действий или магии.

Формы магии многочисленны и разнообразны. Это разнообразие становится понятным, если принять во внимание, насколько различные цели преследовали те люди, которые старались достичь при помощи магии преднамеренных результатов. Исследования позволили определить основные элементы магического действия. Это:

а) предметы, при помощи которых осуществляется магия;

б) определенный ритуал, очень детально соблюдаемый как в последовательности действий, так и в их внешнем проявлении;

в) очень часто (но не всегда) появляется и третий элемент: выражение воли и намерений действующего в форме слов, звуков, мелодий и прочих магических заклинаний.

Магические действия можно разделить на две большие группы:

1. Магия, преследующая определенную цель (например, убить врага, изменить направление тучи с градом, вызвать дождь в период засухи и т. д.), а следовательно, рассчитывающая на достижение этой цели.

2. Магия, основанная на воздержании от определенных действий с целью защиты данного лица, группы лиц или всего общества, подверженных влиянию этих действий, от их вредных последствий. Этот вид магии проявляется чаще всего в форме магических запретов, так называемых табу. Табу может включать запрещение есть мясо некоторых животных (например, свинину), запрещение нарушать определенные границы (например, входить за перегородку или занавеску, отделяющую часть помещения) и т. п.

Магической силой, или способностью достигать нужного результата при помощи магии, могут обладать лишь некоторые люди. В наиболее древних обществах это привилегия самых опытных лиц, старейшин. (Эльдерман видит в этом одно из средств защиты стариков от молодых и более продуктивных охотников.)[19]. Такой способностью могут обладать также люди, выделяющиеся среди своих одноплеменников внешним видом (например, уроды, калеки) или особыми качествами. Постепенно выделяется группа лиц, монополизировавших право совершения магических обрядов (чародеи, шаманы, а позже, уже в период более сформировавшейся религии, жрецы).

Некоторые ученые (Э. Лэнг, К. Т. Прейс, в какой-то период Дж. Фрэзер и др.) склонны видеть в магии первоначальную форму религии. Но это не совсем так. Магия и магические обряды — это еще не религия. Выведение зачатков религии только из магических обрядов — упрощение. В первобытной магии еще не существует понятия бога[20], а в обрядах нет элементов культа в том понимании, которое сложилось позже. Прежде всего, нет неотделимого от религиозного культа смирения перед силами, почитаемыми за нечто высшее. Есть страх. Есть попытки действий, которые, вселяя надежду на достижение желаемого, избавляют от страха.

Они не всегда приносят желаемый результат. Но зато это — попытки воздействовать на внешнюю среду, вполне человеческие попытки. Тем не менее магия содержит немало элементов, приближающих ее к религиозным культам. Прежде всего, это вера в то, чего не существует в действительности. Есть ученые, которые это оспаривают. Они говорят, что магия не имеет ничего общего с религией. Утверждение, что магия существовала независимо от религии, нельзя признать основательным.

Мать, которая дает жизнь ребенку, не перестает существовать после его рождения. Она передает ему какие-то признаки своего организма, учит его определенному поведению, хотя ребенок и развивается в дальнейшем самостоятельно, формируясь под воздействием множества других факторов.

Несомненно, в процессе создания и постепенного развития религии магия и магические ритуалы сыграли не последнюю роль. Это была одна из предпосылок, одна из нитей, которые в дальнейшем переплелись и породили современную религию.

В процессе формирования первобытных мифов участвовало немало элементов присущего магии представления о возможности необычных действий, дающих необычные результаты. Значительную роль сыграли магические обряды в зарождении и развитии непременного спутника каждой религии — культа. Установлено, что у многих ныне изучаемых народов магия и религия тесно переплетаются между собой, у других же они как бы сосуществуют параллельно. Однако всегда в религиозных обрядах, культовых действиях можно обнаружить элементы магического происхождения.

Изучение форм религиозных культов древности показывает, что элементами магии изобилуют самые различные ритуалы, совершаемые во всех политеистических и даже монотеистических религиях[21]. Нужно намеренно закрыть глаза, чтобы не видеть этого. Формулы, почерпнутые из магических обрядов, и по сей день культивируются в современных религиях. Таинства некоторых религий тоже сильно напоминают магию. Есть в них и предмет магических действий (например, освященный елей), и сами магические действия (помазание, производимое по строго определенному ритуалу), и специальная формула, произносимая при обряде. Действия эти также рассчитывают па достижение некоей цели, так называемой милости божией, единения с божеством, обеспечивающего верующему помощь и опеку последнего.

Можно припомнить и религиозный обряд освящения полей или богослужения, отправляемые для того, чтобы вымолить дождь во время засухи. Здесь элементы магии переплетены с формами культа, явления природы приписаны божеству, а возможность их вызвать— действиям, совершаемым священником. Порой подобные действия совершает и не священник, а другой «ясновидец», якобы обладающий таинственной мощью; могут использоваться и предметы, вызывающие требуемый результат. Тогда чистая магия выступает бок о бок с официальными формами культа.

Можно это скрывать, можно прятаться за абстрактными метафизическими рассуждениями о трансцендентности духа, но факты остаются фактами.

Магические обряды существовали всегда как составная часть религии, хотя независимо от нее могли совершаться различного рода «посвященными», приписывающими себе обладание всевозможными «мана», т. е. волшебными чарами. По мере развития религии и признания за божеством роли силы, управляющей миром, магические обряды включились в состав религиозных культов. Однако некоторые из них оставались тем, чем были первоначально: попыткой непосредственного воздействия (хоть и при помощи сомнительных средств) на явления природы.

Польский путешественник В. Корабевич так описывает магические действия, с которыми он столкнулся в Африке. Было это в XX веке, после окончания второй мировой войны, всего несколько лет назад.

«В это время появился перед моей палаткой другой тип чародея; этот нес под мышкой рог антилопы, вделанный в деревянный треножник, на шее же у него висел огромный кристалл кварца.

— Это буфуму, вызывающий дождь, — шепнул Маджабери, — с такими лучше быть в добрых отношениях…

— Хотел бы я увидеть, как он вызывает дождь, — сказал я Маджабери. — Ты не мог бы заставить его проделать это?

Маджабери весело улыбнулся. Его хитрые глазки зажмурились, исчезнув в складках жира. Кажется, ему хотелось поставить конкурента в смешное положение, но рисковать он не хотел. Он долго о чем-то рассуждал, живо жестикулируя; столпившиеся ротозеи кивали головами.

Мхави (чародей), слушая слова Маджабери, становился все более взвинченным. Он то и дело оглядывался по сторонам, словно высматривая что-то или кого-то. Он задирал вверх лицо, шевелил, принюхиваясь, ноздрями.

Наконец, выбрав подходящее место, он присел на круглый табурет, поставил перед собой рог, вделанный в дерево, а на другой такой же маленький табурет положил три круглых камешка.

Толпа умолкла. То один, то другой присаживался на корточки. Какой-то юноша приблизился и преклонил колени перед чародеем. Теперь они оба склонились над рогом.

— Так нельзя, — тихо обратился чародей к Маджабери, — он не принес масла, без масла нельзя.

— Ах, правда! — со знанием дела согласился Маджабери. — Без масла нельзя… А ну, бегите кто-нибудь за маслом в мой дворец.



Поделиться книгой:

На главную
Назад