He had forgotten the egg (он забыл о яйце; to forget). It still lay on the veranda (оно все еще лежало на веранде; to lie), and Nagaina came nearer and nearer to it (и Нагайна подходила к нему все ближе и ближе), till at last, while Rikki-tikki was drawing breath (пока, наконец, когда Рикки-Тикки переводил дух; to draw – тащить, тянуть; вдыхать, втягивать; breath – дыхание, вдох; to draw breath – перевести дыхание), she caught it in her mouth (не схватила /свое яйцо/ в свою пасть; to catch), turned to the veranda steps (повернулась к лестнице на веранде), and flew like an arrow down the path (и, как стрела, полетела по дорожке; to fly), with Rikki-tikki behind her (Рикки-Тикки /помчался/ за ней). When the cobra runs for her life (когда кобра бежит за = спасает свою жизнь), she goes like a whip-lash flicked across a horse’s neck (она двигается так, как будто ремешок кнута хлещет по шее лошади; whip – кнут; lash – плеть, бич; ремешок /кнута/; to flick – стегнуть, щелкнуть, хлестнуть).
He had forgotten the egg. It still lay on the veranda, and Nagaina came nearer and nearer to it, till at last, while Rikki-tikki was drawing breath, she caught it in her mouth, turned to the veranda steps, and flew like an arrow down the path, with Rikki-tikki behind her. When the cobra runs for her life, she goes like a whip-lash flicked across a horse’s neck.
Rikki-tikki knew that he must catch her (Рикки-Тикки знал, что он должен поймать ее), or all the trouble would begin again (иначе все беды начнутся снова). She headed straight for the long grass by the thorn-bush (она направлялась прямо к высокой: «длинной» траве у куста терновника; to head – направляться, держать курс), and as he was running Rikki-tikki heard Darzee still singing his foolish little song of triumph (и, пока Рикки-Тикки бежал, он слышал, как Дарзи все еще поет свою глупую победную песенку). But Darzee’s wife was wiser (но жена Дарзи была благоразумнее; wise – мудрый; благоразумный, разумный). She flew off her nest as Nagaina came along (она вылетела из гнезда, когда Нагайна проносилась мимо), and flapped her wings about Nagaina’s head (и захлопала крыльями над ее головой; to flap – хлопать, шлепать; ударять крылом /о птицах/). If Darzee had helped they might have turned her (если бы Дарзи помог /им/, они могли бы развернуть ее), but Nagaina only lowered her hood and went on (но /теперь/ Нагайна только опустила свой капюшон и двинулась дальше).
Rikki-tikki knew that he must catch her, or all the trouble would begin again. She headed straight for the long grass by the thorn-bush, and as he was running Rikki-tikki heard Darzee still singing his foolish little song of triumph. But Darzee’s wife was wiser. She flew off her nest as Nagaina came along, and flapped her wings about Nagaina’s head. If Darzee had helped they might have turned her, but Nagaina only lowered her hood and went on.
Still, the instant’s delay brought Rikki-tikki up to her (тем не менее короткая задержка привела Рикки-Тикки к ней = дала возможность Рикки-Тикки подбежать к ней ближе; instant – безотлагательный; мгновенный; delay – задержка, промедление; to bring up – приводить), and as she plunged into the rat-hole where she and Nag used to live (и, когда она нырнула в крысиную нору, где раньше они жили с Нагом; to plunge – нырять, погружать/ся/; hole – дыра; отверстие; нора; used to – этот оборот используется при описании событий/состояний, которые регулярно происходили/имели место в прошлом, а потом прекратились), his little white teeth were clenched on her tail (его маленькие белые зубы схватили ее за хвост; to clench – зажимать, закреплять, укреплять), and he went down with her (и он спустился вместе с ней) – and very few mongooses (а очень немногие мангусты), however wise and old they may be (даже мудрые и старые; however – какой бы ни), care to follow a cobra into its hole (желают = решаются следовать за коброй в ее нору; to care – беспокоиться, тревожиться; иметь желание). It was dark in the hole (в норе было темно); and Rikki-tikki never knew when it might open out (и Рикки-Тикки вовсе не знал, где она может расшириться; never – никогда; вовсе /не/; to open – открывать/ся/; to open out – развертывать/ся/, раскрывать/ся/, расширять/ся/) and give Nagaina room to turn and strike at him (и /тем самым/ предоставить Нагайне пространство, чтобы повернуться и ударить = укусить его; room – комната; место, пространство). He held on savagely (он держался изо всех сил; to hold on – держаться /за что-либо/; /разг./ упорствовать в чем-либо, не сдаваться; savagely – подобно дикарю, варварски, дико; жестоко, свирепо, зло, беспощадно), and stuck out his feet to act as brakes on the dark slope of the hot, moist earth (выставляя свои лапы = упираясь лапами так, чтобы они служили тормозами на темном склоне горячей, влажной земли = на темном, горячем, влажном земляном склоне; to stiсk – втыкать, вкалывать; класть, ставить; to stick out – высовывать/ся/, выставлять; to act as smb., smth. – действовать, поступать; работать, служить, действовать /в качестве кого-либо, чего-либо/).
Still, the instant’s delay brought Rikki-tikki up to her, and as she plunged into the rat-hole where she and Nag used to live, his little white teeth were clenched on her tail, and he went down with her – and very few mongooses, however wise and old they may be, care to follow a cobra into its hole. It was dark in the hole; and Rikki-tikki never knew when it might open out and give Nagaina room to turn and strike at him. He held on savagely, and stuck out his feet to act as brakes on the dark slope of the hot, moist earth.
Then the grass by the mouth of the hole stopped waving (затем трава около входа в нору перестала качаться; to wave – волноваться, качаться, колыхаться; wave – волна), and Darzee said, “It is all over with Rikki-tikki (c Рикки-Тикки все кончено)! We must sing his death song (мы должны спеть песню /по поводу/ его смерти = похоронную песню). Valiant Rikki-tikki is dead (отважный Рикки-Тики мертв)! For Nagaina will surely kill him underground (потому что Нагайна обязательно убьет его под землей).”
So he sang a very mournful song that he made up on the spur of the minute (и он запел очень печальную песню, которую сложил, вдохновленный данным моментом; to make up – выдумывать; spur – шпора /на обуви/; побуждение, стимул), and just as he got to the most touching part (но как только он дошел до самой трогательной ее части; to touch – /при/касаться, трогать; трогать, волновать), the grass quivered again (трава снова зашевелилась; to quiver – дрожать мелкой дрожью; колыхаться), and Rikki-tikki, covered with dirt (и Рикки-Тикки, /весь/ покрытый грязью), dragged himself out of the hole leg by leg (выбрался: «вытащил себя» из норы лапа за лапой; to drag – тащить, волочить), licking his whiskers (/и/ облизывая свои усы; to lick – лизать). Darzee stopped with a little shout (Дарзи остановился = замолчал, слегка вскрикнув; shout – крик).
Then the grass by the mouth of the hole stopped waving, and Darzee said, “It is all over with Rikki-tikki! We must sing his death song. Valiant Rikki-tikki is dead! For Nagaina will surely kill him underground.”
So he sang a very mournful song that he made up on the spur of the minute, and just as he got to the most touching part, the grass quivered again, and Rikki-tikki, covered with dirt, dragged himself out of the hole leg by leg, licking his whiskers. Darzee stopped with a little shout.
Rikki-tikki shook some of the dust out of his fur and sneezed (Рикки-Тикки стряхнул немного пыли со своего меха и чихнул; to shake). “It is all over (все кончено),” he said. “The widow will never come out again (вдова никогда больше не выйдет наружу).” And the red ants that live between the grass stems heard him (красные муравьи, которые живут между стеблями трав, услышали его), and began to troop down one after another to see if he had spoken the truth (и потянулись стайкой вниз друг за другом, чтобы /пойти/ посмотреть, правду ли он сказал; to troop – собираться толпой; строить/ся/; troop – отряд, группа людей).
Rikki-tikki curled himself up in the grass and slept where he was (Рикки-Тикки свернулся в траве и заснул там, где был = прямо на месте; to sleep) – slept and slept till it was late in the afternoon (/он/ спал и спал до конца дня = до вечера; late – поздний, поздно; afternoon – время после полудня, дневное время), for he had done a hard day’s work (потому что в этот день он выполнил тяжелую работу).
Rikki-tikki shook some of the dust out of his fur and sneezed. “It is all over,” he said. “The widow will never come out again.” And the red ants that live between the grass stems heard him, and began to troop down one after another to see if he had spoken the truth.
Rikki-tikki curled himself up in the grass and slept where he was – slept and slept till it was late in the afternoon, for he had done a hard day’s work.
“Now (теперь),” he said, when he awoke (проснувшись; to awake – будить; просыпаться), “I will go back to the house (я вернусь в дом). Tell the Coppersmith, Darzee (скажи /о случившемся/ птице Меднику, Дарзи; coppersmith – медник; котельщик; copper – медь; smith – кузнец), and he will tell the garden that Nagaina is dead (и он расскажет всему саду, что Нагайна мертва).”
The Coppersmith is a bird who makes a noise exactly like the beating of a little hammer on a copper pot (Медник – птица, которая создает шум = издает звук, в точности напоминающий удары маленького молотка по медной кастрюле; like – подобный, похожий; to beat – бить); and the reason he is always making it is because he is the town crier to every Indian garden (причина того, что он всегда делает /именно/ так, в том, что он является городским глашатаем каждого сада в Индии; to cry – кричать; crier – крикун; городской глашатай), and tells all the news to everybody who cares to listen (и сообщает все новости всем, кто имеет желание слушать; to care – беспокоиться, тревожиться; иметь желание). As Rikki-tikki went up the path (когда Рикки-Тикки пошел по дорожке; up – зд.: вглубь, по /обозначает движение вглубь страны, территории/), he heard his “attention” notes like a tiny dinner gong (он услышал его призывы «внимание», напоминающие /звон/ крошечного обеденного гонга; note – нота; крик, зов, звук /особ. издаваемый птицами/), and then the steady “Ding-dong-tock” (а потом равномерное «динг-донг-ток»; steady – устойчивый; равномерный, ровный)! Nag is dead – dong (Наг мертв – донг)! Nagaina is dead (Нагайна мертва)! Ding-dong-tock (динг-донг-ток)!”
“Now,” he said, when he awoke, “I will go back to the house. Tell the Coppersmith, Darzee, and he will tell the garden that Nagaina is dead.”
The Coppersmith is a bird who makes a noise exactly like the beating of a little hammer on a copper pot; and the reason he is always making it is because he is the town crier to every Indian garden, and tells all the news to everybody who cares to listen. As Rikki-tikki went up the path, he heard his “attention” notes like a tiny dinner gong, and then the steady “Ding-dong-tock! Nag is dead – dong! Nagaina is dead! Ding-dong-tock!”
That set all the birds in the garden singing (это заставило всех птиц в саду запеть; to set – класть, ставить; приводить /в какое-либо состояние/), and the frogs croaking (а лягушек квакать; to croak – каркать; квакать), for Nag and Nagaina used to eat frogs as well as little birds (потому что Наг и Нагайна, бывало, поедали и лягушек так же, как и маленьких птиц).
When Rikki got to the house (когда Рикки подошел к дому), Teddy and Teddy’s mother (Тедди, мать Тедди) (she looked very white still, for she had been fainting (она все еще выглядела очень бледной, так как упала до этого в обморок = что оправилась от обморока; to faint – падать в обморок)) and Teddy’s father came out and almost cried over him (и отец Тэдди вышли /ему навстречу/, чуть не плача над ним); and that night he ate all that was given him till he could eat no more (и в тот вечер он ел все, что ему давали, пока не смог /уже/ больше есть; to eat), and went to bed on Teddy’s shoulder (и отправился в постель = спать на плече Тэдди), where Teddy’s mother saw him when she came to look late at night (где мать Тедди /и/ увидела его, когда пришла взглянуть /на своего мальчика/ поздно ночью).
“That set all the birds in the garden singing, and the frogs croaking, for Nag and Nagaina used to eat frogs as well as little birds.
When Rikki got to the house, Teddy and Teddy’s mother (she looked very white still, for she had been fainting) and Teddy’s father came out and almost cried over him; and that night he ate all that was given him till he could eat no more, and went to bed on Teddy’s shoulder, where Teddy’s mother saw him when she came to look late at night.
He saved our lives and Teddy’s life (он спас наши жизни и жизнь Тэдди; to save – спасать),” she said to her husband (сказала она своему мужу). “Just think (только подумай), he saved all our lives (он всем нам спас жизнь).”
Rikki-tikki woke up with a jump (Рикки-Тикки проснулся с прыжком = и /даже/ подпрыгнул; to wake /up/), for the mongooses are light sleepers (так как мангусты легкие спящие = спят очень чутко).
“Oh, it’s you (о, это вы),” said he. “What are you bothering for (о чем вы беспокоитесь; to bother – беспокоить, докучать; беспокоиться, волноваться)? All the cobras are dead (все кобры мертвы). And if they weren’t (а если бы /и/ не были = не так), I’m here (я /же/ здесь).”
Rikki-tikki had a right to be proud of himself (Рикки-Тикки имел право гордиться собой; proud – гордый; to be proud – гордиться). But he did not grow too proud (однако он не слишком возгордился; to grow – расти; становиться), and he kept that garden as a mongoose should keep it (и следил за садом, как /и/ должен следить мангуст; to keep – держать; содержать, следить), with tooth and jump and spring and bite (зубом и прыжком, скачком и укусом; jump – прыжок, скачок; spring – прыжок, скачок), till never a cobra dared show its head inside the walls (пока ни одна кобра /уже/ не смела показать свою голову = появиться в пределах его ограды; to dare – осмеливаться, сметь; wall – стена; барьер, преграда; шпалера, шпалерник /в саду/).
He saved our lives and Teddy’s life,” she said to her husband. “Just think, he saved all our lives.”
Rikki-tikki woke up with a jump, for the mongooses are light sleepers.
“Oh, it’s you,” said he. “What are you bothering for? All the cobras are dead. And if they weren’t, I’m here.”
Rikki-tikki had a right to be proud of himself. But he did not grow too proud, and he kept that garden as a mongoose should keep it, with tooth and jump and spring and bite, till never a cobra dared show its head inside the walls.
Darzee’s Chant
(Хвалебная песня Дарзи[4])
(Sung in honor of Rikki-tikki-tavi (спетая в честь Рикки-Тикки-Тави[5]))
Singer and tailor am I (певец и портной я) —Doubled the joys that I know (я знаю два источника радости: «удвоены радости, которые мне известны»; to double – удваивать) —Proud of my lilt to the sky (/я/ горжусь: «горд» своим веселым напевом, /летящим/ в небо; lilt – мелодия, напев, песенка /особ. веселая/),Proud of the house that I sew (горжусь /своим/ домом, который я шью /из листьев/; to sew – пришивать, сшивать, шить) —Over and under, so weave I my music (вверху и внизу, так сплетаю я свою музыку; to weave – ткать, плести; соединять/ся/, сплетать/ся/) – so weave I the house that I sew (так сплетаю я дом, который я шью).Sing to your fledglings again (пою птенцам твоим опять),Mother, oh lift up your head (мать, о подними свою голову)!Evil that plagued us is slain (зло, которое мучило нас, уничтожено; to plague – зачумлять, насылать; изводить, мучить; plague – мор, эпидемия; чума; to slay – убивать, уничтожать, лишать жизни),Death in the garden lies dead (смерть в саду лежит мертвой = мертва).Terror that hid in the roses is impotent (ужас, который таился в розах, бессилен; to hide – прятать/ся/, таить/ся/) – flung on the dung-hill and dead (выброшенный на навозную кучу и мертвый; to fling – бросать/ся/, кидать/ся/)!Who has delivered us, who (кто избавил нас, кто; to deliver – освобождать, избавлять)?Tell me his nest and his name (покажи мне его гнездо и /скажи/ имя его; to tell – говорить, сказать; указывать, показывать).Rikki, the valiant, the true (Рикки, отважный /и/ верный; true – верный, правильный; верный, преданный)Tikki, with eyeballs of flame (Тики, с глазными яблоками из пламени = с пылающим взором),Rikk-tikki-tikki, the ivory-fanged, the hunter with eyeballs of flame (Рикки-Тикки-Тикки, с зубами из слоновой кости, охотник с пылающим взором; fang – клык; зуб)!Give him the thanks of the Birds (возблагодари его /от имени/ Птиц; to give – давать; thank – благодарность),Bowing with tail feathers spread (кланяясь перьями хвоста раскинутыми = распушенными; to bow – гнуть/ся/, сгибать/ся/; кланяться; to spread – развертывать/ся/, раскидывать/ся/)!Praise him with nightingale words (воздай ему хвалу словами соловья = соловьиной трелью; to praise – хвалить, восхвалять) —Nay, I will praise him instead (нет, я восхвалю его вместо /тебя/).Hear (слушай)!I will sing you the praise of the bottle-tailed Rikki, with eyeballs of red (я буду петь тебе хвалу = хвалебную песнь, Рикки с хвостом, /похожим на/ бутыль, с красными глазными яблоками = с горящими глазами)!(Here Rikki-tikki interrupted (здесь Рикки-Тикки прервал /его/; to interrupt – обрывать, прерывать), and the rest of the song is lost (и остальная часть песни потеряна; rest – остаток, остальное; to lose – терять)).
Singer and tailor am I —Doubled the joys that I know —Proud of my lilt to the sky,Proud of the house that I sew —Over and under, so weave I my music – so weave I the house that I sew.Sing to your fledglings again,Mother, oh lift up your head!Evil that plagued us is slain,Death in the garden lies dead.Terror that hid in the roses is impotent – flung on the dung-hill and dead!Who has delivered us, who?Tell me his nest and his name.Rikki, the valiant, the trueTikki, with eyeballs of flame,Rikk-tikki-tikki, the ivory-fanged, the hunter with eyeballs of flame!Give him the thanks of the Birds,Bowing with tail feathers spread!Praise him with nightingale words —Nay, I will praise him instead.Hear!I will sing you the praise of the bottle-tailed Rikki, with eyeballs of red!(Here Rikki-tikki interrupted, and the rest of the song is lost.)Toomai of the Elephants
(Слоновый Тумаи)
I will remember what I was, I am sick of rope and chain (я буду помнить, каким я был, мне надоела веревка и цепь; sick – больной, болезненный; пресыщенный, уставший) —I will remember my old strength and all my forest affairs (я буду помнить мою прежнюю силу и все мои лесные дела = все, чем я занимался в лесу; old – старый; давнишний, старинный).I will not sell my back to man for a bundle of sugar-cane (я не продам свою спину человеку за пучок сахарного тростника):I will go out to my own kind, and the wood-folk in their lairs (я уйду к своим родичам и лесному народу в его берлогах; kind – сорт, вид; род, семейство).I will go out until the day, until the morning break (я уйду до дня = рассвета, до первых лучей утренней /зари/; break – ломание, раскалывание; первое появление) —Out to the wind’s untainted kiss, the water’s clean caress (навстречу чистому = свежему поцелую ветра, /навстречу/ чистой ласке воды = ласковой воде; untainted – чистый, незапятнанный; clean – чистый, очищенный от грязи);I will forget my ankle-ring and snap my picket stake (я забуду о своем кольце на лодыжке = ноге и сломаю свой столб /к которому привязан/; to snap – щелкать, лязгать; порвать/ся/, сломать/ся/; picket – кол; штакетина; stake – столб, кол).I will revisit my lost loves, and playmates masterless (я снова посещу своих потерянных любимых = встречусь со своими потерянными любимыми и товарищами по играм, свободными; to visit – посещать, навещать; to revisit – посетить вновь; to lose – терять; master – хозяин, господин; masterless – без хозяина, свободный)!
I will remember what I was, I am sick of rope and chain —I will remember my old strength and all my forest affairs.I will not sell my back to man for a bundle of sugar-cane:I will go out to my own kind, and the wood-folk in their lairs.I will go out until the day, until the morning break —Out to the wind’s untainted kiss, the water’s clean caress;I will forget my ankle-ring and snap my picket stake.I will revisit my lost loves, and playmates masterless!Kala Nag, which means Black Snake (Кала Наг, что значит Черный Змей), had served the Indian Government in every way that an elephant could serve it for forty-seven years (прослужил Индийскому Правительству всеми способами, доступными слону, сорок семь лет; to serve – служить в доме; служить в армии; way – путь, дорога; способ), and as he was fully twenty years old when he was caught (и, так как ему было полных двадцать лет, когда его поймали; to catch), that makes him nearly seventy (это делает его = следовательно, теперь ему /было/ почти семьдесят) – a ripe age for an elephant (зрелый возраст для слона). He remembered pushing, with a big leather pad on his forehead (он помнил, как толкал, с большой кожаной подушкой на лбу), at a gun stuck in deep mud (орудие, застрявшее в глубокой грязи; to stick – втыкать, вкалывать; завязнуть, застрять), and that was before the Afghan War of 1842 (это было до Афганской войны 1842 года), and he had not then come to his full strength (и он не вошел тогда еще в полную силу).
Kala Nag, which means Black Snake, had served the Indian Government in every way that an elephant could serve it for forty-seven years, and as he was fully twenty years old when he was caught, that makes him nearly seventy – a ripe age for an elephant. He remembered pushing, with a big leather pad on his forehead, at a gun stuck in deep mud, and that was before the Afghan War of 1842, and he had not then come to his full strength.
His mother Radha Pyari (его мать Рада Пиари), – Radha the darling (Рада Дорогая), – who had been caught in the same drive with Kala Nag (которую поймали одновременно с Кала Нагом; drive – езда; преследование /неприятеля или зверя/, гон), told him (сказала ему), before his little milk tusks had dropped out (раньше чем у него выпали маленькие молочные бивни; to drop – капать; падать; to drop out – выпадать), that elephants who were afraid always got hurt (что слоны, которые боятся, всегда = неминуемо попадают в беду; to hurt – причинить боль; причинять вред, ущерб). Kala Nag knew that that advice was good (Кала Наг знал, что это был хороший совет), for the first time that he saw a shell burst (потому что, когда он в первый раз увидел, как разорвался снаряд; to burst – лопаться; разрываться, взрываться), he backed, screaming, into a stand of piled rifles (он отступил, крича, в ряд составленных в козлы винтовок; to back – поддерживать; пятиться, отступать; to scream – пронзительно кричать, вопить; to pile – складывать, сваливать в кучу; составлять винтовки в козлы), and the bayonets pricked him in all his softest places (и штыки прокололи его во всех самых мягких/нежных местах; to prick – /у/колоть, проколоть). So, before he was twenty-five (итак, до того, как ему исполнилось двадцать пять = не достигнув двадцати пяти лет), he gave up being afraid (он перестал бояться; to give up – оставить, отказаться; перестать, бросить /привычку/), and so he was the best-loved and the best-looked-after elephant in the service of the Government of India (став таким образом самым любимым слоном, за которым ухаживали лучше, /чем за остальными, состоящими/ на военной службе Правительства Индии; to look after – присматривать, ухаживать; service – служба, занятие, работа; военная служба).
His mother Radha Pyari, – Radha the darling, – who had been caught in the same drive with Kala Nag, told him, before his little milk tusks had dropped out, that elephants who were afraid always got hurt. Kala Nag knew that that advice was good, for the first time that he saw a shell burst he backed, screaming, into a stand of piled rifles, and the bayonets pricked him in all his softest places. So, before he was twenty-five, he gave up being afraid, and so he was the best-loved and the best-looked-after elephant in the service of the Government of India.
He had carried tents (он переносил палатки; to carry – везти, нести), twelve hundred pounds’ weight of tents (палатки, весом двенадцать сотен фунтов /сразу/; pound – фунт /мера веса, используемая в англоговорящих странах; = 453,6 г/; weight – вес), on the march in Upper India (во время похода в Верхнюю Индию; march – походное движение, марш, передвижение войск). He had been hoisted into a ship at the end of a steam crane and taken for days across the water (его поднимали на судно концом парового крана и в течение /многих/ дней везли по воде; to hoist – поднимать /что-либо/; to take – брать; доставлять, сопровождать), and made to carry a mortar on his back in a strange and rocky country very far from India (а /потом/ заставили нести мортиру на своей спине в незнакомой ему скалистой стране, /где-то/ очень далеко от Индии; to make – делать, создавать; заставлять), and had seen the Emperor Theodore lying dead in Magdala (и он видел императора Теодора, лежащего мертвым в Магдале), and had come back again in the steamer entitled (и вернулся на пароходе обратно, /получив/ право; to entitle – называть, давать название; давать право /на что-либо/), so the soldiers said (так говорили солдаты), to the Abyssinian War medal (на медаль Абиссинской Войны).
He had carried tents, twelve hundred pounds’ weight of tents, on the march in Upper India. He had been hoisted into a ship at the end of a steam crane and taken for days across the water, and made to carry a mortar on his back in a strange and rocky country very far from India, and had seen the Emperor Theodore lying dead in Magdala, and had come back again in the steamer entitled, so the soldiers said, to the Abyssinian War medal.
He had seen his fellow elephants die of cold and epilepsy and starvation and sunstroke up at a place called Ali Musjid, ten years later (он видел, как его собратья-слоны умирали от холода, падучей болезни: «эпилепсии», голода и солнечных ударов в месте, называемом Али-Масджид десять лет спустя; fellow – /разг./ человек, парень; приятель, товарищ, коллега, собрат); and afterward he had been sent down thousands of miles south to haul and pile big balks of teak in the timberyards at Moulmein (и потом его послали на несколько тысяч миль южнее трелевать и складывать в груды большие = толстые стволы тикового дерева на лесных складах Мулмейна; to send; down – вниз; к югу; to haul – тащить, тянуть; трелевать /лес/; to pile – складывать, сваливать в кучу, груду; pile – куча, груда). There he had half killed an insubordinate young elephant who was shirking his fair share of work (там он наполовину = чуть не убил непокорного молодого слона, уклонявшегося от своей законной доли работы; subordinate – зависимый, подчиненный; insubordinate – недисциплинированный; непокорный, непослушный; to shirk – красться, подкрадываться; увиливать, уклоняться; fair – честный; законный; share – доля, часть).
He had seen his fellow elephants die of cold and epilepsy and starvation and sunstroke up at a place called Ali Musjid, ten years later; and afterward he had been sent down thousands of miles south to haul and pile big balks of teak in the timberyards at Moulmein. There he had half killed an insubordinate young elephant who was shirking his fair share of work.
After that he was taken off timber-hauling (после этого его увезли от лесных порубок; to take off – уводить, увозить; to haul – тащить, тянуть; трелевать /лес/), and employed, with a few score other elephants who were trained to the business, in helping to catch wild elephants among the Garo hills (и поручили ему вместе с несколькими десятками других слонов, обученных этому делу, помогать /людям/ ловить диких слонов в горах Гаро; to employ – держать на службе; предоставлять работу, нанимать; to train – тренировать/ся/, готовить/ся/, обучать/ся/; score – два десятка). Elephants are very strictly preserved by the Indian Government (слоны очень строго охраняются Правительством Индии; to preserve – сохранять, сберегать; беречь, охранять). There is one whole department which does nothing else but hunt them (существует целый департамент, который не делает ничего, кроме как = занимается только тем, что охотится на них), and catch them (ловит их), and break them in (укрощает их; to break in – дрессировать; укрощать), and send them up and down the country as they are needed for work (и рассылает их по стране туда, где они нужны для работы = требуется их труд; up and down – вверх и вниз; здесь и там; там и сям; в разных местах).
After that he was taken off timber-hauling, and employed, with a few score other elephants who were trained to the business, in helping to catch wild elephants among the Garo hills. Elephants are very strictly preserved by the Indian Government. There is one whole department which does nothing else but hunt them, and catch them, and break them in, and send them up and down the country as they are needed for work.
Kala Nag stood ten fair feet at the shoulders (Кала Наг имел полных десять футов в плечах; to stand – стоять; быть высотой/ростом в…; fair – красивый; абсолютный, полный), and his tusks had been cut off short at five feet (его бивни были укорочены до пяти футов; to cut – резать, разрезать; to cut off – обрезать, отрезать; short – короткий), and bound round the ends, to prevent them splitting, with bands of copper (и окованы по концам полосками из меди, чтобы предохранить их от расщепления = чтобы они не расщеплялись; to bind – вязать, связывать; обшивать; вправлять более слабый материал в оправу из более прочного; to prevent – предотвращать, предупреждать, предохранять; to split – раскалывать/ся/, расщеплять/ся/; band – лента, повязка; полоска); but he could do more with those stumps than any untrained elephant could do with the real sharpened ones (но он мог сделать этими обрубками больше, чем любой необученный слон своими настоящими, заостренными /бивнями/; stump – обрубок; to train – тренировать/ся/, обучать/ся/; to sharpen – заострять; sharp – острый). When, after weeks and weeks of cautious driving of scattered elephants across the hills (когда, после недель и недель = многих недель осторожного преследования разрозненных слонов через горы; to drive – везти, перевозить; гнать, преследовать; to scatter – разбрасывать, раскидывать; разъединять, разрознивать), the forty or fifty wild monsters were driven into the last stockade (сорок или пятьдесят диких чудовищ заводили в последний загон; stockade – забор, ограждение; загон для скота), and the big drop gate (и большая падающая дверь; to drop – капать; падать), made of tree trunks lashed together (сделанная из крепко связанных вместе стволов деревьев; to lash – хлестать, стегать; крепко связывать), jarred down behind them (дребезжа, опускалась позади них; to jar – издавать неприятный, резкий звук; дребезжать), Kala Nag, at the word of command, would go into that flaring, trumpeting pandemonium (Кала Наг, по команде, входил в этот освещенный вспышками /факелов/ и ревущий пандемониум;[6] word of command – /воен.//устная/ команда; word – слово; to flare – гореть ярким пламенем; ярко вспыхивать; to trumpet – трубить; реветь /о слоне/) (generally at night, when the flicker of the torches made it difficult to judge distances (обычно ночью, когда мерцание факелов делало затруднительным определение расстояний; flicker – мерцание, мигание; to judge – судить, выносить приговор; оценивать, определять)), and, picking out the biggest and wildest tusker of the mob (и, выбрав самого крупного и самого дикого обладателя бивней из этого сборища; to pick – собирать; to pick out – выбирать; tusk – клык, бивень /слона, моржа/; tusker – животное с клыками, бивнями), would hammer him and hustle him into quiet while the men on the backs of the other elephants roped and tied the smaller ones (/начинал/ бить и гонять его, /пока тот не/ затихал, а люди, /сидевшие/ на спинах других слонов, связывали веревками и привязывали более мелких /животных/; to hammer – бить, ударять; to hustle – толкать; гнать вперед, подгонять; quiet – затишье, тишь; to rope – связывать веревкой; rope – веревка; to tie – завязывать/ся/, привязывать).
Kala Nag stood ten fair feet at the shoulders, and his tusks had been cut off short at five feet, and bound round the ends, to prevent them splitting, with bands of copper; but he could do more with those stumps than any untrained elephant could do with the real sharpened ones. When, after weeks and weeks of cautious driving of scattered elephants across the hills, the forty or fifty wild monsters were driven into the last stockade, and the big drop gate, made of tree trunks lashed together, jarred down behind them, Kala Nag, at the word of command, would go into that flaring, trumpeting pandemonium (generally at night, when the flicker of the torches made it difficult to judge distances), and, picking out the biggest and wildest tusker of the mob, would hammer him and hustle him into quiet while the men on the backs of the other elephants roped and tied the smaller ones.
There was nothing in the way of fighting that Kala Nag, the old wise Black Snake, did not know (в смысле приемов борьбы не было ничего, чего бы Кала Наг, старый мудрый Черный Змей, не знал; way – путь, дорога; способ, прием), for he had stood up more than once in his time to the charge of the wounded tiger (потому что, в свое время, он не раз: «больше чем один раз» противостоял нападению раненого тигра; to stand up – оказываться прочным, оставаться в рабочем состоянии; смело встречать; charge – атака, нападение; to wound – ранить), and, curling up his soft trunk to be out of harm’s way (скрутив свой мягкий хобот, чтобы быть вне вреда = не повредить его; to curl up – скручивать/ся/; trunk – ствол /дерева/; хобот /у слонов/; harm – вред), had knocked the springing brute sideways in mid-air with a quick sickle cut of his head, that he had invented all by himself (он отбрасывал прыгающего зверя в сторону высоко в воздухе быстрым серпообразным ударом головы, который придумал сам; to knock – ударять, бить; to spring – прыгать, скакать; air – воздух; in mid air – высоко в воздухе; sickle – серп, что-либо в форме серпа; cut – разрезание; удар; to invent – изобретать; придумывать); had knocked him over (сбивал его с ног; to knock over – сбить с ног), and kneeled upon him with his huge knees till the life went out with a gasp and a howl (и становился на него своими громадными коленями, /не вставая/ до тех пор, пока /из него/ не выходила жизнь вместе с дыханием и воем; to kneel – преклонять колени, становиться на колени; gasp – затрудненное дыхание, удушье), and there was only a fluffy striped thing on the ground for Kala Nag to pull by the tail (а на земле оставалось только что-то пушистое и полосатое, что Кала Наг тянул за хвост; to pull – тащить, тянуть).
There was nothing in the way of fighting that Kala Nag, the old wise Black Snake, did not know, for he had stood up more than once in his time to the charge of the wounded tiger, and, curling up his soft trunk to be out of harm’s way, had knocked the springing brute sideways in mid-air with a quick sickle cut of his head, that he had invented all by himself; had knocked him over, and kneeled upon him with his huge knees till the life went out with a gasp and a howl, and there was only a fluffy striped thing on the ground for Kala Nag to pull by the tail.
“Yes (да),” said Big Toomai (сказал Большой Тумаи), his driver (его погонщик), the son of Black Toomai who had taken him to Abyssinia (сын Черного Тумаи, который возил его в Абиссинию), and grandson of Toomai of the Elephants who had seen him caught (и внук Слонового Тумаи, видевшего, как /Кала Нага/ поймали; to catch), “there is nothing that the Black Snake fears except me (нет ничего, чего бы Черный Змей боялся, кроме меня; to fear – бояться). He has seen three generations of us feed him and groom him (он видел, как три наши поколения = поколения людей кормили его и ухаживали за ним; to groom – ходить за лошадью; приводить в надлежащий вид, ухаживать), and he will live to see four (и доживет до четвертого: «и он будет жить, чтобы увидеть четвертое»).”
“He is afraid of me also (меня он боится тоже),” said Little Toomai (сказал Маленький Тумаи), standing up to his full height of four feet (вставая = выпрямляясь во весь свой рост в четыре фута), with only one rag upon him (/одетый/ в один /набедренный/ лоскут). He was ten years old, the eldest son of Big Toomai (это был десятилетний, старший сын Большого Тумаи), and, according to custom (и по /местному/ обычаю), he would take his father’s place on Kala Nag’s neck when he grew up (ему предстояло занять место своего отца на шее Кала Нага, когда он вырастет; to grow), and would handle the heavy iron ankus (и /научиться/ хорошо управляться с тяжелым железным анкасом; to handle – оснащать /что-либо/ ручкой, рукоятью; хорошо управляться; handle – рукоять, рукоятка /ножа, топора, молотка/; черенок, ручка /двери, инструмента/), the elephant goad (заостренной палкой /для управления/ слоном; goad – заостренный прут или палка, использующиеся для того, чтобы подгонять животных), that had been worn smooth by his father, and his grandfather, and his great-grandfather (который стал совсем гладким = отполированным /от рук/ его отца, его деда и прадеда; to wear – носить; изнашиваться, стираться; smooth – гладкий).
“Yes,” said Big Toomai, his driver, the son of Black Toomai who had taken him to Abyssinia, and grandson of Toomai of the Elephants who had seen him caught, “there is nothing that the Black Snake fears except me. He has seen three generations of us feed him and groom him, and he will live to see four.”
“He is afraid of me also,” said Little Toomai, standing up to his full height of four feet, with only one rag upon him. He was ten years old, the eldest son of Big Toomai, and, according to custom, he would take his father’s place on Kala Nag’s neck when he grew up, and would handle the heavy iron ankus, the elephant goad, that had been worn smooth by his father, and his grandfather, and his great-grandfather.
He knew what he was talking of (он знал, о чем говорит); for he had been born under Kala Nag’s shadow (так как родился в тени Кала Нага; to bear – носить, вынашивать; born – рожденный), had played with the end of his trunk before he could walk (и играл концом его хобота раньше, чем научился ходить), had taken him down to water as soon as he could walk (водил его к воде, едва смог ходить), and Kala Nag would no more have dreamed of disobeying his shrill little orders (и Кала Наг так же мало вздумал бы ослушаться пронзительных маленьких = коротких приказаний мальчика; to dream – видеть сны; мечтать; to disobey – ослушаться, не подчиняться; shrill – пронзительный, резкий), than he would have dreamed of killing him on that day when Big Toomai carried the little brown baby under Kala Nag’s tusks (как не подумал бы убить его в тот день, когда Большой Тумаи принес коричневого малыша под бивни Черного Змея), and told him to salute his master that was to be (и сказал ему поклониться своему господину, который будет = своему будущему господину; to salute – здороваться, приветствовать /рукопожатием, поклоном/).
“Yes (да),” said Little Toomai, “he is afraid of me (он боится меня),” and he took long strides up to Kala Nag (и он большими шагами подошел к Кала Нагу; stride – большой шаг), called him a fat old pig (назвал его толстой старой свиньей), and made him lift up his feet one after the other (и заставил поднять ноги одну за другой).
He knew what he was talking of; for he had been born under Kala Nag’s shadow, had played with the end of his trunk before he could walk, had taken him down to water as soon as he could walk, and Kala Nag would no more have dreamed of disobeying his shrill little orders than he would have dreamed of killing him on that day when Big Toomai carried the little brown baby under Kala Nag’s tusks, and told him to salute his master that was to be.
“Yes,” said Little Toomai, “he is afraid of me,” and he took long strides up to Kala Nag, called him a fat old pig, and made him lift up his feet one after the other.
“Wah (вах)!” said Little Toomai, “thou art a big elephant (ты большой слон),” and he wagged his fluffy head (и он покачал своей пушистой головой; to wag – махать; качать/ся/), quoting his father (цитируя = повторяя слова своего отца; to quote – цитировать, ссылаться /на кого-либо/; повторять /за кем-либо/). “The Government may pay for elephants (Правительство может платить за слонов), but they belong to us mahouts (но они принадлежат нам, магутам[7]). When thou art old, Kala Nag (когда ты состаришься, Кала Наг), there will come some rich rajah (придет какой-нибудь богатый раджа), and he will buy thee from the Government (и купит тебя у Правительства), on account of thy size and thy manners (за твои размеры и манеры; account – счет; основание, причина; on account of smth. – из-за, вследствие чего-либо), and then thou wilt have nothing to do but to carry gold earrings in thy ears (и тогда тебе нечего будет делать, кроме как носить золотые серьги в ушах; to carry – везти, нести; носить), and a gold howdah on thy back (золотой ховдах[8] на спине), and a red cloth covered with gold on thy sides (и покрытое = расшитое золотом красное сукно на боках; cloth – ткань), and walk at the head of the processions of the King (и ходить во главе процессий Короля). Then I shall sit on thy neck, O Kala Nag (тогда я буду сидеть на твоей шее, о Кала Наг), with a silver ankus (с серебряным анкасом /в руках/), and men will run before us with golden sticks, crying (а перед нами побегут люди с золотыми палками, крича), ‘Room for the King’s elephant (дорогу Королевскому слону; room – комната; место, пространство)!’ That will be good, Kala Nag (это будет хорошо = здорово, Кала Наг), but not so good as this hunting in the jungles (но не так хорошо, как охота в джунглях; to hunt – охотиться).”
“Wah!” said Little Toomai, “thou art a big elephant,” and he wagged his fluffy head, quoting his father. “The Government may pay for elephants, but they belong to us mahouts. When thou art old, Kala Nag, there will come some rich rajah, and he will buy thee from the Government, on account of thy size and thy manners, and then thou wilt have nothing to do but to carry gold earrings in thy ears, and a gold howdah on thy back, and a red cloth covered with gold on thy sides, and walk at the head of the processions of the King. Then I shall sit on thy neck, O Kala Nag, with a silver ankus, and men will run before us with golden sticks, crying, ‘Room for the King’s elephant!’ That will be good, Kala Nag, but not so good as this hunting in the jungles.”
“Umph (умф)!” said Big Toomai. “Thou art a boy (ты мальчик), and as wild as a buffalo-calf (дикий, как буйволенок; calf – телeнок). This running up and down among the hills is not the best Government service (эта беготня вверх и вниз по горам – не лучший /род/ службы Правительству; service – служба). I am getting old (я становлюсь стар; to get – получить; становиться), and I do not love wild elephants (и не люблю диких слонов). Give me brick elephant lines (дай мне кирпичные загоны для слонов = я бы предпочел…; line – линия, ряд; зд.: загон), one stall to each elephant (/с/ отдельным стойлом для каждого слона; stall – стойло), and big stumps to tie them safely (/с/ большими столбами, чтобы надежно их привязывать; stump – обрубок; пень; дерево с обрезанной верхушкой; to tie – завязывать/ся/, привязывать; safe – невредимый; защищенный, в безопасности), and flat, broad roads to exercise upon (и плоские широкие дороги, на которых можно упражняться; to exercise – упражняться), instead of this come-and-go camping (вместо этих передвижных лагерей; come-and-go – передвижной, непостоянный). Aha (ага), the Cawnpore barracks were good (бараки в Кавнапуре были хороши). There was a bazaar close by (рядом был базар), and only three hours’ work a day (и работа – только /по/ три часа в день).”
“Umph!” said Big Toomai. “Thou art a boy, and as wild as a buffalo-calf. This running up and down among the hills is not the best Government service. I am getting old, and I do not love wild elephants. Give me brick elephant lines, one stall to each elephant, and big stumps to tie them safely, and flat, broad roads to exercise upon, instead of this come-and-go camping. Aha, the Cawnpore barracks were good. There was a bazaar close by, and only three hours’ work a day.”
Little Toomai remembered the Cawnpore elephant-lines and said nothing (Маленький Тумаи помнил Кавнапурские слоновые загоны и ничего не сказал). He very much preferred the camp life (ему гораздо больше нравилась лагерная жизнь; to prefer – предпочитать), and hated those broad, flat roads (и он ненавидел эти широкие плоские дороги), with the daily grubbing for grass in the forage reserve (с ежедневным выкапыванием травы в фуражных заповедниках; to grub – выкапывать, выкорчевывать; reserve – запас, резерв; заповедник, резервация), and the long hours when there was nothing to do except to watch Kala Nag fidgeting in his pickets (и долгие часы, когда было нечего делать, кроме как наблюдать, как Кала Наг беспокойно двигается в своем стойле; to fidget – проявлять нетерпение, беспокойно двигаться; picket – кол, штакетина).
Little Toomai remembered the Cawnpore elephant-lines and said nothing. He very much preferred the camp life, and hated those broad, flat roads, with the daily grubbing for grass in the forage reserve, and the long hours when there was nothing to do except to watch Kala Nag fidgeting in his pickets.
What Little Toomai liked was to scramble up bridle paths that only an elephant could take (то, что любил Маленький Тумаи, – это пробираться по узким тропинкам, которые только слон мог преодолеть = доступным только слону; to scramble – продираться, пробираться с трудом); the dip into the valley below (погружение в долину внизу; to dip – макать, окунать; dip – краткое погружение, ныряние); the glimpses of the wild elephants browsing miles away (мелькание диких слонов, пасущихся за /много/ миль /от него/; to glimpse – мерцать, слабо светиться; glimpse – проблеск, мелькание; to browse – объедать, ощипывать листья, пастись); the rush of the frightened pig and peacock under Kala Nag’s feet (суету испуганного кабана и павлина под ногами Кала Нага; rush – бросок, натиск; спешка, суета; pig – свинья; боров; кабан); the blinding warm rains (слепящие теплые дожди; to blind – ослеплять; blind – слепой), when all the hills and valleys smoked (когда дымятся все горы и долины; to smoke – дымить/ся/; smoke – дым); the beautiful misty mornings when nobody knew where they would camp that night (прекрасные туманные утра, когда никто не знает, где они разобьют лагерь = остановятся на ночь; to camp – располагаться лагерем); the steady, cautious drive of the wild elephants (равномерный, осторожный гон диких слонов; drive – езда; преследование, гон), and the mad rush and blaze and hullabaloo of the last night’s drive (и безумный натиск, яркое пламя и гвалт последнего ночного гона), when the elephants poured into the stockade like boulders in a landslide (когда слоны потоком вливаются в загон, точно валуны во /время/ обвала; to pour – лить/ся/; stockade – забор, ограждение; загон для скота), found that they could not get out (и понимая, что не смогут выбраться; to find – находить, обнаруживать; зд.: понять; to get out – выйти, выбраться), and flung themselves at the heavy posts only to be driven back by yells and flaring torches and volleys of blank cartridge (кидаются на тяжелые /врытые/ столбы только для того, чтобы быть отогнанными назад криками, пылающими факелами и залпами холостых зарядов; to fling – бросаться, кидаться; blank – белый, пустой; холостой /выстрел, заряд/).
