Двойная звезда

Предупредительный сигнал прервал разговор и заставил нас поспешить к койкам. Дэк все устроил, как надо: как только мы перешли в свободный полет, нас встретила челночная ракета из Годдард-сити. И мы впятером отправились вниз — заняв тем самым все имеющиеся свободные места в челноке — это было также спланировано, так как резидент-уполномоченный выразил было намерение подняться к нам на борт, чтобы меня встретить. Отказаться от этой идеи его заставила только радиограмма Дэка, в которой говорилось, что нам самим потребуются все места в челноке.

Я настойчиво пытался получше разглядеть поверхность Марса во время спуска, так как видел ее всего лишь раз из иллюминатора «Тома Пейна». Однако предполагалось, что я неоднократно бывал на Марсе, поэтому мне нельзя было выказывать любопытство, подобно рядовому туристу. Но рассмотреть ничего не удавалось: пилот развернул челнок так, что из иллюминатора ничего не было видно, а потом, когда мы повернулись к поверхности нужным боком, настала пора надевать кислородные маски.

Эти ужасные маски чуть было не испортили все дело. Мне никогда не приходилось пользоваться космическими дыхательными аппаратами и аквалангом, и я думал, что маска что-то в этом роде. Оказалось, это не так. Модель, которой отдавал предпочтение Бонфорт, оставляла рот свободным. Это была модель «Сладкие ветры» компании «Мицубиси», которая подает обогащенный воздух прямо в ноздри — носовой зажим, патрубки в ноздрях, трубки, идущие от ноздрей за спину к сгущающему устройству. Готов признать, что это замечательный прибор, если к нему привыкнуть — в нем можно разговаривать, есть, пить и т. д. Но лучше бы дантист засунул мне в рот обе руки.

Сложность состоит в том, что приходится сознательно контролировать движения мускулов рта. В противном случае, вместо речи получается шипение, вроде как у чайника, потому что проклятая штука работает на разнице давлений. К счастью, пилот установил в салоне марсианское давление, как только мы успели надеть маски, дав мне, тем самым, минут двадцать на то, чтобы освоиться. Все же какое-то время я был полностью уверен, что дело ни к черту, и все из-за какого-то глупого устройства. Но я напомнил себе, что уже пользовался этой штукой сотни раз и привычен к ней, как к зубной щетке. В конце концов, я убедил себя в этом.

Дэк сумел избавить меня от часовой беседы с резидент-уполномоченным на борту челнока, но совсем избежать его нам не удалось он встречал челнок на взлетном поле. Время поджимало, и это давало мне право избегать тесных и длительных контактов с другими людьми, так как пора было отправляться в марсианский город. Это вполне понятно, хотя на первый взгляд и кажется странным, что человек может чувствовать себя в большей безопасности среди марсиан, чем среди людей.

Но еще более странно было оказаться на Марсе.

Глава 5.

Уполномоченный Бутройд был ставленником партии Человечества, как, впрочем, и весь его персонал, за исключением технических специалистов гражданских служб. Но Дэк сказал мне, что шестьдесят против сорока за то, что Бутройд не имеет ни малейшего отношения к заговору. Дэк считал его честным человеком, но глуповатым. По тем же самым причинам ни Дэк, ни Родж Клифтон не считали, что Верховный министр Квирога каким-либо образом приложил руку к похищению. Они считали, что это дело рук тайной террористической группы, существующей внутри партии Человечества и называющей себя «людьми действия». А уж они, по мнению моих товарищей, тесно связаны с некоторыми уважаемыми денежными мешками, которые крепко держатся за свои прибыли.

Но после того, как мы приземлились, произошла одна вещь, которая заставила меня задуматься — так ли уж честен и глуп этот Бутройд, как думает Дэк. Ничего страшного, конечно, не случилось, но момент был из тех, которые пробивают бреши даже в самом лучшем перевоплощении. Так как я был Очень Важным Гостем, уполномоченный явился встречать меня, но поскольку в настоящее время я не занимал никакого официального поста, кроме того, что являлся членом Великой Ассамблеи и путешествовал в качестве частного лица, мне не оказали никаких официальных почестей. Бутройд был один, если не считать его помощника — да еще маленькой девочки лет пятнадцати.

Я знал его по фотографии и кое-что помнил со слов Роджа и Пенни, которые постарались рассказать мне о нем все, что знали сами. Я обменялся с ним рукопожатием, осведомился, не беспокоит ли его больше синусит, поблагодарил за то приятное время, которое провел на Марсе в прошлый раз, а затем поговорил с его помощником в той доверительной манере «мужчина с мужчиной», в которой Бонфорт был так силен. Затем повернулся к юной леди. Я знал, что у Бутройда есть дети, и что у него должна быть девочка примерно этого возраста. Но я не знал — а может быть, Родж и Пенни также не знали — встречался я с ней когда-либо или нет.

Бутройд сам помог мне. — Вы еще не знакомы с моей дочерью Дейдрой. Не так ли? Она уговорила меня взять ее с собой.

Ни на одной пленке — из тех, что я просматривал, не было показано, как Бонфорт обращается с маленькими девочками — поэтому мне следовало быть Бонфортом — вдовцом около шестидесяти, у которого нет ни собственных детей, ни даже племянников, равно как и опыта общения с детьми-подростками — но есть богатейший опыт общения с самыми разными людьми. Поэтому я стал вести себя с ней, как будто ей, по крайней мере, в два раза больше лет, чем на самом деле. Я даже поцеловал ей руку. Она вспыхнула, и на лице ее отразилось удовольствие.

Бутройд, кажется, тоже был доволен и сказал: — Ну, что же ты? Не стесняйся, попроси. Другого случая у тебя не будет!

Она еще более покраснела и произнесла: — Сэр, не могли бы вы дать мне автограф? У нас в школе все девочки собирают. У меня есть даже автограф мистера Квироги... И мне очень хочется иметь ваш. — И она достала блокнот, который до этого все время держала за спиной.

Я почувствовал себя водителем коптера, у которого потребовали права, а он забыл их дома в других брюках. Я многому научился за это время, но мне даже в голову не приходило, что придется подделывать подпись Бонфорта. Черт возьми, человек просто не в состоянии за два с половиной дня освоить BCEI

Но Бонфорт просто не мог отказать в такой пустяковой просьбе — а я был Бонфортом. Я весело улыбнулся и сказал:

— Так у тебя уже есть подпись Квироги?

— Да, сэр.

— Просто автограф?

— Да. И еще он приписал: «С наилучшими пожеланиями».

Я подмигнул Бутройду.

— Вы только подумайте, а? Просто «с наилучшими пожеланиями»? Молодым людям я всегда пишу только «С любовью». Знаете, что я сделаю? — я взял блокнот у нее из рук и стал рассматривать его.

— Шеф, — нервно сказал Дэк. — У нас очень мало времени.

— Успокойтесь, — ответил я, — не поднимая глаз. — Если надо, то и вся марсианская нация может подождать, когда дело касается юной леди. — Я протянул блокнот Пенни. — Будьте добры, запишите размеры этого блокнота. А потом напомните мне послать фотографию, которая точно подойдет сюда по размеру — с автографом, разумеется.

— Да, мистер Бонфорт.

— Устроит вас это, мисс Дейдра?

— Еще бы!

— Отлично. Очень приятно было познакомиться. Теперь, капитан, мы можем трогаться. Мистер уполномоченный, не ваша ли это машина — вон там?

— Да, мистер Бонфорт, — ответил он и с кривой улыбкой покачал головой. — Боюсь, вы обратили в свою веру члена моей семьи. Вернее, не в веру, а в вашу экспансионистскую ересь. Отличная работа. Подсадные утки и все такое прочее.

— Это научит вас не брать ее с собой в дурные компании, а, мисс Дейдра? — Я еще раз обменялся с ним рукопожатием. — Спасибо, что встретили нас, мистер уполномоченный. Боюсь, теперь нам лучше поторопиться.

— Да, конечно. Рад был видеть вас.

— Спасибо, мистер Бонфорт!

— Вам спасибо, дорогая моя!

Я медленно повернулся, так, чтобы не показаться суетливым или нервным на стерео. Вокруг кишели фотографы, репортеры, операторы из стерео и прочая корреспондентская братия. Билл удерживал репортеров в стороне от нас: когда мы вышли к машине, он помахал нам рукой и крикнул:

— Увидимся позже, шеф! — и снова принялся что-то говорить окружающим его людям. Родж, Дэк и Пенни вслед за мной сели в машину. На взлетном поле царила обычная суматоха, хотя и не такая, как в земных портах. После того, как Бутройд не заметил подделки — насчет других людей я мог не опасаться, хотя здесь, на поле, несомненно присутствовали те, кто знал об имперсонации.

Я попросту постарался забыть об этих людях. Они не могли причинить мне вреда, не поставив под удар самих себя.

Машина оказалась «роллсом Аутлендером» с регулируемым давлением, но кислородную маску я снимать не стал, потому что другие этого не сделали. Я сел справа, Родж занял место рядом со мной, а Пенни — возле него; Дэк обвил своими ножищами одно из откидных сидений. Водитель взглянул на нас через перегородку и тронулся с места.

Родж тихо сказал: — А я уже начинал беспокоиться.

— Беспокоиться не о чем. А теперь давайте посидим тихо. Я хочу освежить в памяти речь.

На самом деле мне хотелось спокойно поглазеть на марсианский ландшафт. Речь я и без того знал назубок. Водитель вез нас вдоль северного края поля, мимо множества стоянок. Я видел рекламы торговых компаний «Вервийс», «Дианан Ауитайнэ, Лтд.», «Трех планет», «И. Г. Фарбениндустри». Марсиан кругом было почти столько же, сколько и людей. Мы, земляне, имели ошибочное мнение, что марсиане медлительны, как улитки — и это действительно так, но только на нашей планете, где гравитация для них довольно значительна. В своем родном мире они скользят на своих основаниях, как плоские камешки по воде.

Справа от нас, к югу от взлетного поля, уходил за горизонт Великий Канал. Противоположного его берега видно не было. Впереди лежало гнездо Кккаха — чудесный город. Я всматривался в него: сердце мое замирало от его нежной, хрупкой красоты. И в этот момент Дэк рванулся вперед.

Мы уже миновали космопорт с его довольно напряженным движением, навстречу нам шла какая-то машина; я заметил ее раньше и не придал этому особого значения. Но, Дэк, видимо, все время был начеку: когда встречная машина была уже совсем недалеко от нас, он распахнул перегородку, отделявшую нас от водителя, перегнулся через него и схватил баранку. Наша машина сделала резкий вираж вправо, едва не врезавшись во встречную, затем снова влево и чуть было не слетела с дороги. Что было довольно нежелательно, потому что в этом месте шоссе проходило по берегу канала.

Два дня в отеле «Эйзенхауэр» я был для Дэка весьма дрянным помощником, но тогда я не был вооружен, да и не ожидал худого. Сегодня у меня тоже не было оружия, даже ядовитых зубов не было, но на этот раз я не растерялся. Дэк был полностью занят управлением в этой неудобной позе. Водитель, сначала ошеломленный натиском Дэка, теперь опомнился и пытался оторвать его руки от баранки.

Я нагнулся к нему, обхватил его горло правой рукой, а указательный палец левой руки сунул ему под ребро. — Только шевельнись — и ты свое получишь! — голос принадлежал злодею из Джентльмена из второго рассказа», реплика диалога была оттуда.

Мой противник сразу затих.

— Родж, что они делают? — быстро спросил Дэк.

Клифтон оглянулся и ответил: — Они разворачиваются.

— Хорошо, шеф, — сказал Дэк, — держите этого парня на мушке, пока я не переберусь за руль. — Говоря это, он уже перебирался на переднее сидение. Сделать это было довольно трудно из-за длинных ног и тесноты в кабине. Он уселся в кресло водителя и счастливо произнес. — Вряд ли что-нибудь на четырех колесах сможет по прямой дороге догнать «ролли». •— Он вдавил в пол педаль газа, и огромная машина рванулась вперед. — Ну как, Родж?

— Они только развернулись.

— Отлично. А что мы будем делать с этим субъектом? Вышвырнуть его, что-ли?

Моя жертва сдавленно пискнула и прочирикала: — Я ни в чем не виноват! — Я надавил пальцем сильнее, и он затих.

— О, разумеется, ты не виноват, — согласился Дэк, глядя на дорогу. — Все, что был намерен проделать, — это устроить небольшое столкновение — как раз достаточное, чтобы мистер Бонфорт опоздал на церемонию. Если бы я не заметил, что ты притормаживаешь, чтобы тебя самого не покалечило, это могло бы получиться. Но не вышло, а? Он резко повернул, так, что взвизгнули шины, а гироскоп зажужжал, стараясь вновь привести машину в горизонтальное положение. — Как дела, Родж?

— Они отстали.

— Еще бы! — Дэк не стал сбавлять скорость; мы летели на всех трех сотнях километрах в час. — Интересно, собрались ли они обстреливать нас? Что ты на это скажешь, милейший? Уж тебя-то наверняка спишут за ненадобностью.

— Я не понимаю, о чем вы все время толкуете! У вас еще будут неприятности!

— Да что ты говоришь? Надеешься, поверят такой пташке, как ты, а не четырем уважаемым людям? Во всяком случае, мистер Бонфорт предпочитает, чтобы я вел его машину — а ты, что совершенно естественно, был рад сделать приятное мистеру Бонфорту... — В этот момент машину тряхнуло так, что мы с пленником едва не вылетели через крышу.

— Мистер Бонфорт! — В устах водителя это прозвучало как заклинание.

Дэк несколько секунд промолчал. Потом задумчиво проговорил. — Думаю, шеф, нет смысла выкидывать его на полном ходу. Лучше мы отвезем вас, а затем займемся им вплотную в каком-нибудь укромном местечке. Думаю, если его хорошенько поспрашивать, он многое может рассказать нам»

Водитель попытался вырваться. Я сильнее сжал его горло и снова ткнул пальцем под ребро. Конечно, палец наощупь не так похож на дуло пистолета, но кто станет проверять? Он расслабился и угрюмо спросил: — Но не будете же вы вводить мне наркотики?

— О небо, конечно нет! — оскорбленным тоном ответил Дэк. — Это было бы противозаконно. Пенни, девочка, у тебя есть булавка?

— Конечно, Дэк. — Голос Пенни звучал весьма озадаченно. Не менее ее тёрзался в догадках и я. Но она, в отличие от меня, судя по голосу, не была испугана.

— Отлично! Парень, тебе когда-нибудь загоняли булавки под ногти? Говорят, это снимает даже гипнотический приказ молчать. Действует непосредственно на подсознание или что-то в этом духе. Беда только в том, что пациент при этом издает самые непрезентабельные звуки.. Именно поэтому мы и собираемся отвезти тебя куда-нибудь в дюны, где своими воплями ты не потревожишь никого, кроме песчаных скорпионов. После того, как все расскажешь, — наступит самая приятная для тебя сторона дела: мы отпустим тебя на все четыре стороны и ничего не сделаем — просто позволим вернуться в город. Но — слушай теперь особо внимательно — если ты будешь приятен в общении и добровольно согласишься рассказать все, что знаешь, то получишь премию. Мы разрешим тебе взять с собой кислородную маску,

Дэк замолчал; несколько мгновений не было слышно ни звука, кроме свиста редкого марсианского воздуха, обтекающего корпус нашего роллса. На Марсе человек без кислородной маски может пройти сотни две ярдов в лучшем случае — и то при условии, что он находится в хорошей форме. Помнится, я даже как-то прочитал о человеке, прошедшем около полумили, прежде чем отдать концы. Я взглянул на спидометр и увидел, что мы уже в двадцати трех километрах от Годдард-сити.

Пленник медленно сказал: — Честное слово, я ничего не знаю. Мне просто заплатили за столкновение.

— Мы постараемся улучшить твою память, — ворота марсианского города были уже прямо перед нами; Дэк начал тормозить. — Здесь вам выходить, шеф. Родж, будет лучше, если ты возьмешь свой пистолет и избавишь шефа от обузы.

— Верно, Дэк. — Родж перебрался поближе ко мне и тоже ткнул водителя под ребра — указательным пальцем, как и я. Я вернулся на свое место. Дэк остановил машину у самых ворот.

— На четыре минуты раньше срока, — радостно проговорил он. — Отличная машина. Хотел бы я иметь такую. Родж, подвинься, ты мешаешь.

Клифтон подвинулся, и Дэк со знанием дела ударил водителя ребром ладони чуть ниже уха. Тот обмяк. — Это успокоит его как раз на то время, которое нам необходимо. Нежелательно, чтобы на глазах у всего гнезда произошло что-то непредвиденное. Как у вас со временем?

Мы все.взглянули на часы. В запасе было еще три минуты и тридцать секунд. — Вы должны появиться точно в назначенное время, секунда в секунду, понимаете? Ни до, ни после, а точно.

-—Понятно, хором ответили мы с Клифтоном.

— На то, чтобы пройти к воротам, потребуется около тридцати секунд. Как вы желаете распорядиться оставшимися тремя минутами?

— Попытаюсь привести в порядок нервы, — вздохнул я.-

— С вашими нервами и так все в порядке. Вы не растерялись. Примите мои поздравления, старина. Через два часа вы уже будете на пути домой, а куча денег сзади будет оттопыривать ваши карманы. Требуется последнее усилие.

— Надеюсь. Все это было довольно сложно. Как вы считаете, Дэк?

— Да, это точно.

— Можно вас на минутку? — я вылез из машины и поманил его к себе. Отойдя на несколько шагов, я спросил:

— А что произойдет, если я допущу какую-нибудь оплошность там, внутри?

— Что-что? — Дэк был заметно удивлен. Потом рассмеялся как-то даже слишком сердечно. — Вы ни за что не ошибетесь. Пенни сказала мне, что вы знаете роль назубок.

— Да, но представьте себе невозможное.

— Вы не ошибетесь, повторяю. Прекрасно понимаю ваши чувства. Я чувствовал себя точно так же, когда в первый раз самостоятельно сажал корабль на Землю. Но как только началась посадка, я так углубился в дело, что у меня просто не было времени на ошибку.

Нас окликнул Клифтон. В разряженном воздухе голос его звучал непривычно высоко. — Дэк! Вы следите за временем?

— У нас его целая куча. Больше минуты.

— Мистер Бонфорт! — Это был голос Пенни. Я повернулся и подошел к машине. Она вышла и протянула мхе руку. — Удачи вам, мистер Бонфорт!

— Спасибо, Пенни.

Родж пожал мне руку, а Дэк похлопал по плечу. — Минус тридцать пять секунд. Пора!

Я кивнул и пошел к воротам. Когда я приблизился к ним вплотную, оставалось две секунды до назначенного времени. Массивные ворота распахнулись. Я глубоко вздохнул и недобрым словом помянул кислородную маску.

А потом шагнул на сцену.

* * *

Неважно, сколько раз вам приходилось ,это делать. Все равно, каждый раз, когда поднимается занавес и начинается премьера, у вас захватывает дыхание и замирает сердце. Конечно, вы назубок знаете роль. Конечно, перед спектаклем вы попросили режиссера рассчитать все поточнее. Конечно, позади много репетиций. И все же; когда вы выходите на сцену и знаете, что на вас устремлены тысячи пар глаз, которые так и ждут, чтобы вы заговорили, чтобы сделали что-нибудь сверхъестественное, дружище, вы чувствуете все это. Вот для чего на свете существуют суфлеры.

Когда я прошел ворота и увидел своих зрителей, мне захотелось повернуться и бежать куда глаза глядят. Впервые за тридцать лет во мне проснулся страх перед сценой.

Повсюду, куда ни кинешь глаз, толпились обитатели гнезда. Передо мной простиралась обширная площадь, буквально запруженная марсианами. Их были тысячи и тысячи. Они походили на плотно посаженную. спаржу. Я знал, что вначале должен медленно пересечь эту площадь по осевой линии и вступить на дорожку, ведущую во внутреннее гнездо.

Я не мог сделать ни шагу.

Тогда я сказал себе: «Послушай, дружок, ведь ты — Джон Джозеф Бонфорт. Ты и прежде бывал здесь десятки раз. Эти марсиане — твои друзья. И ты находишься здесь только потому, что сам этого захотел — и потому, что этого захотели они. Поэтому, давай-ка двигай потихоньку вперед. Тум-тум-те-тум! Вот и я — невеста!»

Кажется, я снова стал Бонфортом, единственным желанием которого было проделать все без сучка и задоринки — на благо и во имя своего народа и своей планеты — и ради своих друзей-марсиан. Я сделал глубокий вдох и шагнул вперед.

Именно этот-то глубокий вдох и спас меня, я почувствовал знакомое благоухание. Тысячи и тысячи марсиан, собравшихся вместе, — они пахли так, будто кто-то пролил целую цистерну «Вожделения джунглей». Уверенность в том, что я действительно обоняю этот запах, заставила меня обернуться и посмотреть, не следует ли за мной Пенни. Я все еще ощущал ее теплую руку в своей.

Я двинулся через площадь, стараясь передвигаться со скоростью, с которой перемещаются по всей планете марсиане. Толпа сомкнулась в том месте, где я стоял. Вполне возможно, что дети убегут от старших и начнут вертеться вокруг меня. Под «детьми» я подразумеваю марсиан, едва прошедших стадию деления. Они вдвое меньше по весу и росту, чем взрослые марсиане. Их никогда не выпускают за пределы гнезда, и поэтому люди обычно склонны забывать, что на свете существуют маленькие марсиане. После деления марсианину требуется около пяти лет, чтобы набрать нормальный вес, полностью развить мозг и восстановить все прежние воспоминания. А пока этого не произошло, он — совершеннейший идиот, который учится быть слабоумным. Перераспределение генов и регенерация, которая следует за соединением и делением, надолго выводит марсиан из строя. Одна из лент Бонфорта как раз и была лекцией на эту тему, сопровождавшейся не очень качественной любительской стереосъемкой.

Дети, эти добродушные идиоты, полностью освобождены от всех требований пристойности и от всего, что с этим связано. Среди марсиан малыши пользуются необычайной любовью.

Двое детишек, совсем маленького роста и похожих как две капли воды, выбежали из толпы и, как вкопанные, стали передо мной, напоминая глупых щенков посреди улицы с оживленным движением. Если я не остановлюсь, то могу сбить их на землю.

Поэтому я остановился. Они приблизились, теперь уже окончательно загородив мне путь. Вытягивая свои псевдоконечности, они стали что-то оживленно чирикать друг другу. Я ничего не мог понять. Они хватали меня за одежду и запускали лапки в мои нарукавные карманы.

Марсиане так тесно обступили меня, что я даже не мог обойти детишек стороной. Я просто разрывался между двумя необходимостями. Детишки были так милы, что я чуть было не полез в карман за конфетами, которых там не было —- в то же время самым главным для меня была церемония, рассчитанная со скрупулезной точностью, как балет. Если я не успею вовремя добраться до внутреннего гнезда, то совершу тот самый классический грех, из-за которого прославился Кккахграл Младший.