У эксперимента Лапьера есть недостатки, но он вдохновил энтузиастов на десятилетия исследований. Их результат был поразителен: между тем, что люди думают о себе, и тем, как они на самом деле себя ведут, может существовать значительный разрыв. После путешествия Лапьера это отсутствие связи между поведением и убеждениями было выявлено множество раз. Со времени путешествия Лапьера отношение американцев к расовым различиям претерпело драматические изменения, но люди по-прежнему не могут предвидеть, как поведут себя в ситуациях, несущих значительный «расовый заряд». В настоящее время подавляющее большинство американцев отдает предпочтение равенству, а не дискриминации. Поэтому неудивительно, что участники одного из недавно проведенных экспериментов заявили, что будут возмущены любым проявлением явного расизма, особенно расистскими замечаниями или шутками. Но когда те же самые люди в ходе того же самого эксперимента на деле сталкивались с явно расистскими замечаниями, подавляющее большинство сторонников расового равноправия просто делали вид, что ничего страшного не происходит. Те из участников эксперимента, кто сталкивался с несомненно расистскими замечаниями, сообщали, что встревожены меньше, чем участники эксперимента, которые только прогнозировали свою реакцию на такие замечания.[22] То же самое относится к вопиющему сексизму. В одном из экспериментов люди, представившие, что стали свидетелями проявления сексизма, полагали, что такая выходка возмутит их. На деле же никакого возмущения сексистские выходки у них не вызывали.[23] Неужели люди не знают своих подлинных мыслей?
Перечень подобных научных демонстраций велик. Например, известное исследование Стэнли Мильграма о повиновении власти. Большинство из нас убеждено в том, что мы – независимые мыслители с добрыми сердцами, и если нам в ходе эксперимента велят дать разряд электрического тока, достаточный, чтобы убить человека, большинство из нас откажется выполнять такой приказ. Действительно, разные группы участников эксперимента сразу же заявили Мильграму, что их рука никогда не поднимется нанести другому человеку удар током напряжением более 300 вольт, а большинство участников эксперимента в вовсе сказали, что остановятся задолго до достижения этого показателя. Но, проведя эксперимент, Мильграм обнаружил, что
Подобные результаты интересны, но, судя по моему опыту, они редко и мало кого убеждают в том, что способность человека к самопознанию слабее, чем принято думать. Легко вообразить, что уж вы-то знаете себя гораздо лучше, чем горе-участники экспериментов. Тогда давайте поговорим об эксперименте, в котором вы неоднократно принимали участие. Мы можем провести его прямо сейчас.
Я хотел бы, чтобы вы подумали о важной задаче, которую вам надо выполнить в течение нескольких следующих недель. Может быть, вам надо написать доклад, сделать презентацию – или закончить читать книгу (вроде этой)? Чем важнее задача, тем лучше. Поставили задачу?
Теперь в пустой строке (она приведена ниже) или на каком-нибудь клочке бумаги запишите, когда вы собираетесь завершить выполнение этой задачи. Пожалуйста, будьте честны и конкретны! Запишите дату и даже время, к которому, по-вашему, вы должны завершить дело. Да-да, предельно честно.
Сделав это, уделите немного времени размышлению о том, когда вы смогли бы выполнить задачу в лучшем случае, то есть настолько быстро, насколько это возможно. И запишите результат вашего размышления.
Наконец, потратьте еще минуту и оцените, сколько времени займет у вас выполнение поставленной задачи в худшем случае, если все, с чем сопряжено ее выполнение, пойдет настолько скверно, насколько возможно. И запишите это тоже.
Теперь я хочу заключить с вами пари. Не о том, что вы не выполните наилучший прогноз – я собираюсь поспорить с вами на то, что вы не выполните даже
Известные мне данные получены от группы психологов, просивших своих лучших студентов сделать в отношении дипломных работ тот же прогноз, о котором я только что просил вас.[25] Студенты эти находились на середине работы – до завершения им оставалось месяца два. Их просили спрогнозировать, сколько еще дней им понадобится в лучшем случае, при реалистичном сценарии и в худшем случае. Предсказанные сроки составляли 27 дней в лучшем случае, 34 дня при реалистичном сценарии и 45 дней в худшем случае.
А сколько же в среднем дней ушло у этих студентов на завершение дипломных работ на самом деле?
55 дней.
Большинство не смогло уложиться даже в самые пессимистичные сроки. В исследованиях этот результат воспроизводится снова и снова.[26] В другом эксперименте только 45 % работ оказались выполнены в сроки, спрогнозированные их исполнителями с равной (99 %) степенью уверенности в возможности их достижения. Как выяснилось, даже худшие сценарии имеют свойство быть чрезмерно оптимистичными.
Любопытно не то, что люди при планировании совершают ошибки, а то что, несмотря на богатый опыт совершения таких ошибок, мы упорно думаем, что наши ошибки – дело прошлое, мы их больше никогда не повторим. И это – гарантия того, что ту же самую ошибку мы будем совершать снова и снова.
Почему вы думаете о себе одно, а истина оказывается другой? Ответ прост: вы не знаете конструкции. Вы признаёте лишь конечные продукты вашего ума: осознанные установки, убеждения, намерения и чувства, но не осмысливаете процессы, которые происходят у вас в мозгу при выработке этих конечных продуктов, а потому и не можете признать ошибки, совершаемые по ходу самих процессов.
Позвольте объяснить, что я имею в виду.
В середине XIX века врачи и психологи начали изучать точность восприятия людьми осознанного опыта. Американский психолог Гренвилл Стэнли Холл писал: «Мы искали в интеллекте подлинное “я”, но его там нет. Ядро интеллекта находится ниже грани сознания. Ошибка теоретиков “я” подобна ошибке тех, кто считает, что айсберги лучше всего изучать по их поверхности, тогда как на самом деле около девяти десятых массы айсбергов находятся под водой, и поэтому плывут айсберги под воздействием глубинных, более стабильных океанских течений».[27]
Сравнение ума с айсбергом, в общем, распространенное, но оно вводит в заблуждение. Во-первых, такая метафора создает миф о том, что мы используем только 10 % нашего мозга. Этот миф принят физиками, поскольку позволяет предположить, что люди способны на выдающиеся интеллектуальные прорывы, если смогут включить в работу те 90 % мозга, которые остаются «под водой». «Наши умы способны на замечательные, невероятные достижения, но мы не используем их полную мощь, – утверждает иллюзионист Ури Геллер, провозгласивший себя еще и физиком. – В сущности, большинство из нас использует около 10 % своего мозга. Остающиеся 90 % – вместилище нетронутого потенциала и неведомых возможностей».[28] Наш ум действительно способен на выдающиеся достижения, но утверждение, что 90 % человеческого мозга – нетронутый потенциал, ложное. Неосознанные процессы протекают в мозгу ежесекундно в течение всей жизни, почти всецело управляя человеческим поведением в режиме разумной адаптации. Сознание работает лишь в малой частице того, что человек делает час за часом. Но это не означает, что остальная часть человеческого мозга – неиспользуемый потенциал.
Во-вторых, сравнение с айсбергом вводит в заблуждение тем, что предполагает наличие прочной связи между протекающими в мозгу сознательными и бессознательными процессами. При этом предполагается, что бессознательные процессы каким-то образом дают толчок осознанным или, по крайней мере, прочно связаны с ними. Собственно говоря, в связи сознательного и бессознательного нет вообще никакой необходимости. Бессознательные процессы отвечают, по-видимому, за бо́льшую часть наших действий в повседневной жизни, а осознанные процессы – за понимание того, что мы делаем, и позволяют объяснять наши действия самим себе и окружающим.
Человеческий ум корректнее сравнивать с домом: распознать дом в законченном виде можно совершенно точно, но его конструкция будет при этом оставаться скрытой от глаз. Например, мой собственный дом построен в 20-х годах ХХ века и с тех пор несколько раз перестраивался. На втором этаже у нас три спальни, две ванные комнаты и кабинет. На первом этаже находится кухня, окна которой выходят на улицу, а окна нашей главной спальни – в садик, расположенный на заднем дворе. Можете поверить моему описанию дома. Я знаю его изнутри и вижу его каждый день собственными глазами.
И при этом наш дом – головоломка. Некоторые внутренние перегородки сделаны не из дерева, а выложены из кирпича и облицованы деревом. В одну из стен замурована стальная балка, что не имеет никакой очевидной причины, а в подвале за бетонной стеной есть скрытый проход, который навевает мысли об Аль Капоне. На чердаке имеются фрагменты старой внешней облицовки, под нынешней кровлей сохранились элементы прежней крыши, а посередине дома есть дыра размером с секцию светофора, и из этой дыры из какого-то неведомого воздуховода всю зиму несет жутким холодом. Фасад нашего дома выстроен из кирпича с закругленными углами, а задняя часть – из кирпича с острыми углами. Почему наш дом был построен таким образом, с начала и до конца, кто и когда участвовал в процессе его строительства – остается для меня полной загадкой.
Я могу смотреть на наш дом каждый день и видеть законченный продукт. Но, даже проведя самый тщательный осмотр и археологические раскопки, я не могу представить себе процесс строительства, в результате которого дом стал таким, каков он есть. Я могу очень подробно описать внешний вид дома, но могу лишь гадать о том,
Человеческий мозг не похож на айсберг; он подобен дому. Мы осознаём законченные продукты умственной деятельности, начиная с чувственных ощущений страдания и удовольствия и заканчивая осознанием контроля, свободы воли и твердыми убеждениями и установками. Мы осознанно контролируем свое поведение, когда делаем выбор, какой фильм будем смотреть, мы чувствуем свою беспристрастность, когда говорим учителям, какие у нас умные дети. Мы твердо предпочитаем одного кандидата на выборах другому. Но мы можем лишь догадываться о том, что происходит в наших собственных головах при построении этих осознанных переживаний. Мы чувствуем себя счастливыми, но можем лишь догадываться о причинах нашего счастья. Мы можем говорить, что любим наших жен или мужей, но лишь догадываться, почему мы их любим. И мы можем считать, что продумываем важные решения, которые сопряжены с серьезным выбором, но, пытаясь объяснить, почему выбираем вариант А, а не вариант Б, снова начинаем гадать. Самоанализ слеп к построению конечных продуктов мышления. Хотя и при выборе одного из многих вариантов ответа на вопрос здесь тоже можно угадать правильно. Сказанное означает, что вам следует скептически относиться к точности пришедших в голову догадок.
Чтобы понять, насколько ограничен наш самоанализ, начнем с одной из самых важных функций мозга – зрения. За зрение отвечает добрая треть вашего мозга, и не потому, что преобразовать световые волны в нервные импульсы так уж сложно, а потому, что воспринимаемые вами световые лучи настолько двусмысленны, что мозг должен выполнить огромную конструктивную работу для того, чтобы создать чувственный образ. Любой из виденных мной вводных учебников психологии включает главу, посвященную зрению, и в каждой из этих глав бывает рисунок, подобный приведенному ниже. На нем изображено, как ваш мозг позволяет вам видеть мир.
Этот рисунок показывает зрение как процесс, в котором линзы глаза воспринимают зрительный образ, превращают его в нервные сигналы. Последние проходят через мозг и в конце концов проецируются в перевернутом виде на участок коры головного мозга, отвечающий за зрение как правильное отображение
Это – великолепные рисунки. Проблема лишь в том, что они двухмерны. Поэтому на них не фигурирует бо́льшая часть человеческого мозга – лобные доли большого мозга и остальная часть участка, отвечающего за зрение, которые интерпретируют световые волны, достигающие сетчатки глаза. Собственно говоря, картинка перед вами – продукт невидимого конструирования, происходящего в вашем мозгу и создающего –
Чтобы понять описываемый процесс, посмотрите на рисунок, приведенный ниже. Что на нем изображено?
Да, это слон. Хороший рисунок. Рассмотрите его с более близкого расстояния. В какой-то момент вы замечаете ноги слона. Насколько быстро может бежать это животное? Если зрение и видение – всего лишь отражения
А что вы скажете о следующей иллюстрации? Кто на ней изображен?
Да, это тоже правильный ответ. Это – бывший президент США, лицо настолько знакомое, что узнать Дж. У. Буша можно даже на перевернутой фотографии. А теперь возьмите книгу в руки и переверните ее вверх ногами…
Ух ты! Что получилось? Одна фотография сделана до того, как Буш был избран на первый президентский срок, а другая – после того, как закончился второй срок. Обратите внимание: независимо от ваших политических пристрастий, когда снимок перевернут, на левом кадре характерные черты лица Буша не так заметны. То, что ваше восприятие лица так зависит от его расположения, просто показывает, что в образ, который возникает перед вашими глазами, заложено нечто большее.
Собственно говоря, объем конструктивной работы, которую бессознательно выполняет человеческий мозг, огромен. В нем около ста миллиардов нейронов, и у каждого из них – от тысячи до десяти тысяч синаптических связей с соседними нейронами. «На основании этих цифр, – пишет невролог В. С. Рамачандран, – подсчитано, что количество возможных состояний мозга, теоретически возможных вариантов последовательностей соединений и комбинаций действий превосходит количество элементарных частиц во Вселенной».[29]
Разумеется, нейроны связаны не случайным образом, а в соответствии с некоторым шаблоном, отражающим частоту обычной активации двух нейронов в связке друг с другом. Чем чаще один нейрон активируется одновременно с другим, тем крепче связь этой пары. Если нейроны соединены таким образом, активация одного нейрона вызывает активацию другого, связанного с ним. Вот почему всякий раз, когда происходят два события, обычно связанные друг с другом, мысль об одном имеет свойство вызывать мысли и о другом. Инь и ____. Д-р Джекил и м-р _______. Арахисовое масло и _______.
Ассоциация существует не только между мыслями, но и между типами поведения. Прочитайте следующий список слов:
Рвота
Рвотные массы
Неудержимая рвота
Жидкие выделения
Сопли
Слюни
Слизь
Если при чтении этих слов у вас хотя бы чуть-чуть дрогнет верхняя губа от отвращения (хотя ничего такого
Знание об ассоциативной природе человеческого мозга абсолютно необходимо для понимания причин, по которым так трудно узнать определенные аспекты работы мозга. На протяжении эволюции вашему генетическому коду в наследство достались некие ассоциативные сети, которые помогают вам прожить достаточно долго для того, чтобы передать ваш генетический материл детям. Эти ассоциативные сети не должны быть доступны сознанию. Ярчайший пример – таинственное чувство привлекательности. Одни люди поразительно привлекательны, а другие – нет. Вы понимаете это мгновенно. Но
Несмотря на все умозаключения, красота на самом деле – не зависит от особенностей взгляда смотрящего. Люди по всему миру, в общем, сходятся в основополагающих критериях относительно того, кто привлекателен, а кто нет.[31] Одна из детерминант привлекательности – сигнал, сообщающий о том, что человек нашел здорового и подходящего партнера, с которым можно иметь детей. Этот сигнал подтвердил свою полезность на протяжении тысячелетий. Знаете, что это за сигнал? Большие мускулы? Широкая улыбка? Большие груди? Да, для кого-то эти особенности могут стать сигналом, но есть еще один, намного более последовательно действующий во всем мире: билатеральная симметрия. Это – степень одинаковости левой и правой сторон человеческого тела.[32] Но этот сигнал не осознаётся потому, что мозг так хорошо оценивает симметричность, что конструирует у вас чувство влечения почти мгновенно. Самоанализ полностью упускает из виду этот процесс конструирования. Итак, если вы спросите, почему тот-то находит некую супермодель привлекательной, могу поклясться, что никто, кроме профессиональных эволюционных психологов, не произнесет слово «симметричность».
Привлекательность – мощное чувство, о котором можно говорить совершенно определенно, но у нас нет осознанного понимания как оно строится. Это удивление хорошо схвачено в старом детском стишке:
Если эволюция создает нейронные сети, передавая их по наследству, то повседневная жизнь совершенствует эти сети с помощью практической деятельности и неоднократного воздействия: и то и другое работает до тех пор, пока не сформирует неосознанные привычки, которые управляют нашим поведением – при этом мы даже не понимаем, почему поступаем так, а не иначе. Когда ваш коллега по пути к лифту спрашивает, как ваши дела и самочувствие, вы, возможно, отвечаете: «Хорошо, а как вы поживаете?» – даже не подумав о том, как на самом деле обстоят у вас дела и как вы себя чувствуете. Вы держитесь на расстоянии двух футов от приятеля, не прибегая к помощи линейки, потому, что такое расстояние между двумя людьми считается правильным: чуть меньшее расстояние будет выглядеть неприличным, а чуть большее – признаком холодности отношений. Входя в кабину лифта, вы инстинктивно смотрите в пол, а не по сторонам и делаете это, не колеблясь. Нейронные связи создают привычки, которые, как невидимые руки, управляют нашими действиями. Мы ведем себя умно, но при этом нисколько не размышляем.
Мой любимый пример заимствован из эксперимента по изучению стандартных сценариев, которым люди следуют в случаях, когда просят других о помощи.[34] Эти сценарии вам уже известны. Сначала вы просите, например: «Мне надо, чтобы вы сегодня надолго задержались на работе», а потом объясняете причину просьбы: «…потому что мы запаздываем с выполнением этого проекта». Нельзя ограничиться одной лишь просьбой – ее необходимо обосновать.
Важность связи просьбы с обоснованием ее причины хорошо иллюстрирует эксперимент, в котором экспериментатор обращается с просьбой к людям, стоящим в очереди к копировальной машине: «Извините, у меня тут пять страничек. Можно сделать копии без очереди,
Ассоциативные сети управляют не только нашим поведением по отношению к другим людям без участия нашего сознания. Они также управляют нашими мыслями о самих себе. Назовите, например, людям слова «я», «меня», «мной», и они, скорее всего, продолжат их словом «добро», поскольку люди обычно ассоциируют это слово с собой чаще, чем любое другое, особенно если оно связано с негативными коннотациями.
Однако эти позитивные ассоциации могут затруднять вам правильное, точное понимание самих себя. В сущности, они могут даже затруднять узнавание вами изображения вашего собственного лица. Эрин Уайтчерч и я обнаружили это в результате эксперимента, в ходе которого мы фотографировали людей и затем, на 10 % изменяя черты их лиц, делали изображения как более привлекательными, так и более отталкивающими. На следующей странице можно увидеть наши с Эрин модифицированные изображения. Затем «владельцам» показывали все 11 вариантов изображения их лиц – подлинные лица, модификации со знаком «плюс» и «минус». Изображения были предъявлены в случайном порядке, после чего участников эксперимента просили опознать себя на снимках. Все выбирали свои улучшенные изображения, считая себя привлекательнее, чем они являются в действительности.[35] Тот образ самого себя, который человек носит в своем сознании, – это (по крайней мере, отчасти) функция ассоциаций, сложившихся у человека о самом себе, а не просто образ, видимый им в зеркале. Теперь вы знаете, почему большинство фотографий, где вы изображены, кажутся вам такими плохими.
За много десятилетий до того, как психологи сделали эти открытия о подлинных масштабах неосознанных процессов, Карл Юнг писал о том, что в каждом из нас есть другой человек, которого мы не знаем.[36] Но Юнг не ведал и половины того, что теперь известно нам. По словам Тимоти Уилсона, мы в некоторых отношениях «сами себе чужие».[37] Когда вы думаете о себе одно, а на самом деле все обстоит совсем не так, как вы думаете, то что вы в себе не можете увидеть? Теперь мы знаем ответ. Люди упускают из виду контекстуальные пусковые факторы и бессознательные ассоциации, действительно отвечающие за бо́льшую часть наших мыслей и поступков. Клерки из отелей и ресторанов, к которым обращался Лапьер (я писал об этом в начале главы), знали о своем сознательном отношении к лицам азиатского происхождения, но упускали из виду поведенческие реакции, включающиеся автоматически, когда
Если какая-то часть работы мозга скрыта от сознательного самоанализа, то почему мы не чувствуем себя так, как Вейнеры? Я имел в виду – как Энтони Вейнер? Вейнер, конгрессмен от 9-го округа штата Нью-Йорк, сделал снимок своего паха и разместил его на всеобщее обозрение на своей страничке в Twitter. Потом он заявил, что кто-то взломал его страницу. Но после недели интенсивных допросов, которые учинили Вейнеру журналисты, он признался, что сделал снимок сам, чтобы послать его некоей женщине в Сиэтл. А в Twitter разместил снимок по ошибке. Да, по ошибке! Когда кто-то из журналистов спросил Вейнера, о чем он думал, способность к самоанализу Вейнеру не помогла. Он ответил: «Не знаю, о чем я думал… Если вы ищете какого-то глубокого объяснения, то его у меня нет, хотя я очень сожалею о произошедшем». Вейнер впервые говорил правду. Если мы просто гадаем о том, как работает наш мозг, то почему не совершаем ошибки в отношении самих себя чаще?
Причина этого заключается в том, что мы анализируем свой ум так же, как анализируем ум других людей на основании теории, которая придает смысл нашему собственному поведению даже в тех случаях, когда нам непосредственно недоступны его подлинные причины. Эта теория работает быстро, автоматически и попросту не учитывает того, что нам неизвестно. Если вы не знаете о себе реальных фактов, ваше сознание составляет убедительную историю из фрагментов знаний. Это очень похоже на то, как вы пытаетесь читать мысли других людей, чтобы понять, почему они ведут себя так, а не иначе. Не ведая о конструктивных процессах, которые на самом деле управляют нашими мыслями, чувствами, эмоциями и решениями, мы сохраняем иллюзию того, что знаем о своем уме больше, чем знаем в действительности.
Рассмотрим простой эксперимент, в котором посетителей торговых центров просили объяснить, почему они выбирают те или иные товары. Сначала покупателям показали четыре пары носков и просили выбрать наиболее приглянувшуюся пару. Обнаружилось, что порядок размещения образцов имел значение: покупатели отдавали предпочтение паре, лежащей последней справа, в четыре раза чаще, чем той, что лежала первой слева. Таким образом, они оценивали крайнюю справа пару носков в последнюю очередь, а пару, лежавшую крайней слева, – в первую. Тем не менее, когда тех же покупателей просили объяснить свой выбор, ни один человек не упомянул о порядке, в котором были размещены товары. Исследователи сообщили, что на прямой вопрос, повлиял ли на выбор порядок размещения пар носков, «практически все участники эксперимента сказали, что этот порядок на их решение не повлиял. Но при этом они обычно бросали на интервьюера встревоженный взгляд, который означал: они считали, что или не поняли вопрос, или имеют дело с сумасшедшим.[38] Предпочтения покупателей были определены порядком размещения носков, но, по-видимому, люди не осознавали воздействия этого фактора на их умы.
Длинный список экспериментов подобных описанному изменили стиль работы психологов. Никто из них больше не просит интервьюируемых объяснить причины, по которым они думают или поступают так, а не иначе, если только речь не идет о механизмах их психологического повествования. Людей можно спрашивать,
Удивительно, как легко самоанализ порождает у нас
Оправданы, но необязательно. Мир изредка все же подстраивает вам дьявольские подвохи. Например, вы намереваетесь достать из холодильника бутылку содовой к завтраку. Ваши действия точно соответствуют вашим намерениям: вы хотите содовой – и берете ее. Это совпадение намерения и действия создает видимость, что причины вашего желания разумно обоснованы. Но что, если в мире больше сатанинского? Пока вы тянетесь к бутылке содовой, дьявол, поселившийся в вашем холодильнике, вместо содовой подсовывает вам под руку бутылку пива. Когда жена спрашивает, зачем это вы пьете с утра пиво, вы удивляетесь: неужели это пиво? И говорите: «Нет, нет, я хотел взять содовую» или «Черт попутал!» Так ведь?
Принимая во внимание драматически узкие пределы возможностей самоанализа, психологи утверждали бы, что вы, возможно, просто не обратили внимания на то, что берете в холодильнике, – но ведь это как раз та история, которую вы придумали в оправдание своей ошибки! Эти психологи не обменивают содовую на пиво; скорее, они делают маленький фокус. Участников эксперимента просили взглянуть на фотографии двух очень непохожих друг на друга людей и выбрать снимок, показавшийся им более привлекательным. Тут-то и происходит волшебство. Экспериментатор переворачивал выбранную фотографию вверх ногами и снова отдавал участнику. Иногда незаметным движением руки он подменял понравившееся фотоснимком
Любопытны две детали. Во-первых, на удивление мало людей (всего 27 % от общего числа участников) заметило подмену, хотя времени на повторное изучение им давалось достаточно. Во-вторых, когда участников эксперимента просили объяснить сделанный ими выбор, никакой разницы между теми, кто объяснял свой действительный выбор, и теми, кто обосновывал выбор подмененного снимка, не было. Жертвы подмены приводили вполне убедительные доказательства в пользу того, почему они
При попытке читать собственные мысли мы попадаемся на ту же удочку, что и при чтении чужих. Наблюдая, как улыбается человек, рассматривающий карикатуру, мы полагаем, что он находит карикатуру забавной. Когда и вы сами улыбаетесь, глядя на карикатуру, пусть даже случайно, потому что держите шариковую ручку в уголке рта, вы, скорее всего, сочтете карикатуру забавной.[40] Увидев ссутулившегося человека, вы, естественно, предположите, что он не испытывает особого подъема духа. Попробуйте ссутулиться так же, как он, хотя бы потому, что читаете мелкий-мелкий текст за низким столом, и, возможно, вы тоже почувствуете подавленность.[41]
Единственная разница между тем, как мы рационализируем работу нашего ума и как понимаем мысли других людей, заключается в том, что мы знаем: в отношении других мы строим догадки. Ощущение привилегированного доступа, который есть у нас, к деятельности собственного ума, к причинам и процессам, управляющими нашими мыслями и поведением, оказывается, по-видимому, иллюзией.
Иллюзии важны не просто потому, что они интересны, а потому, что они имеют последствия. Способность к самоанализу, к «ощущению себя думающим существом», как сформулировал это философ и психолог Уильям Джеймс, порождает иллюзию того, что мы знаем себя лучше, чем это есть на самом деле. У этой иллюзии есть одно внушающее беспокойство последствие: она создает ощущение, что в умственном отношении мы превосходим других людей.
Чтобы понять, каким образом это происходит, вернемся к зрению. Если у вас отличное зрение, то, глядя на мир, вы автоматически и мгновенно видите широкий спектр цветов – серебряный, появляющийся на мониторе компьютера, неоново-зеленую обложку книги, ярко-красное яблоко. Вся работа по восприятию цвета, которую выполняет ваш мозг, осуществляется словно по волшебству, вне вашего сознания. Цвет – не объективность; он появляется в сознании, в процессе интерпретации мозгом световых волн определенной частоты. (Дальтоники, например, интерпретируют те же самые частоты световых волн иначе и поэтому видят другие цвета.) Но без осознания всех конструктивных процессов, происходящих у нас в мозгу и позволяющих видеть цвета, вам кажется, что этот цвет существует во внешнем мире, а не в вашей голове. Вы уверены, что лежащее перед вами яблоко – действительно красное, а не просто представляется вам красным в результате волшебной работы нейронов. В итоге возникает то, что психологи называют
Если человек думает, что видит мир таким, каков он есть, то что происходит, когда он сталкивается с другим человеком, который видит мир иначе? Когда ваш друг утверждает, что красное яблоко на самом деле коричневое, кому из вас надо обращаться к офтальмологу? Наивный реализм предлагает ответ: консультация офтальмолога нужна другому, но никак не вам. Это вызывает в памяти знаменитую фразу комика Джорджа Карлина: «Замечали, что всякий, кто ведет машину медленнее вас, – идиот, а всякий, кто гонит быстрее, чем вы, – маньяк?»
Споры о цвете яблока или скорости на шоссе сравнительно тривиальны, но споры о праве на аборт, о религии, однополых браках, контроле над оружием или по любому другому важному вопросу, мнения по которому резко расходятся, – дело серьезное, и горючее наивного реализма разжигает конфликты. Если ваши иллюзии относительно вашего мозга приводят вас к убеждению, что именно вы видите мир таким, каков он на самом деле, а другие – искаженно, то именно они плохо информированы, невежественны, неразумны или злы. Мысли такого рода о разуме других вызывают эскалацию различий мнений и превращают возникающие различия в принципиальные, за которые стоит сражаться, а порой и умирать.[43]
Следы наивного реализма находишь в центре почти любого различия мнений. Возбужденную против себя процедуру импичмента Билл Клинтон считал результатом заговора правых. Когда Сару Пэйлин призвали к ответу за ее сомнительные заявления на политических митингах, она обвинила «увечные и старомодные» СМИ в предвзятом освещении и митингов, и ее заявлений. Это – не отдельные случаи; и правым, и левым свойственно порой рассматривать умеренные СМИ как предвзятые, настроенные против их собственной позиции просто потому, что умеренные мнения отличаются от более крайних. Это явление называют «враждебностью СМИ». Когда с Национального общественного радио США уволили комментатора Хуана Уильямса, сенатор-консерватор Джим Деминт разместил в Twitter запись: «Инцидент с Хуаном Уильямсом напоминает нам о том, что поддерживающие свободу слова либералы поддерживают свободу только такого слова, с которым они согласны».
Когда другие люди не разделяют ваших взглядов, наивный реализм очень часто заставляет нас думать: «Я прав, а вы мыслите предвзято».[44] Я надеюсь, что две последние главы помогут вам осознать, что ваше шестое чувство порой подталкивает вас к ложным выводам. Более точное, более правильное понимание требует признать, что ваша точка зрения может быть ошибочной или что вы, по крайней мере, ошибаетесь чаще, чем думаете.
Если мне удалось убедить вас проявить скромность в своих суждениях, то теперь наступает время доказать свою скромность на практике. Понимание того, как действует ваше шестое чувство, критически важно для понимания ошибок, которые присущи этому чувству. Самая первая ошибка – неспособность включать это чувство тогда, когда следует. Понимание чужих мыслей требует прежде всего включения вашей способности к чтению чужих мыслей. Отказ включить шестое чувство может удержать вас от «понимания» чужих мыслей так же, как опущенные веки не позволяют видеть. Как вы узнаете из следующих глав, при определенных условиях отказ от включения шестого чувства может привести даже к появлению ощущения, что у других людей, возможно, немного ума, а то и вовсе его нет.
Часть II
Обладает ли «это» сознанием?
Глава 3
Как мы дегуманизируем
Самый большой грех по отношению к ближнему – не ненависть, а равнодушие; вот истинно вершина бесчеловечности.
Вот один из самых удивительных судебных процессов. Возможно, вы никогда о нем не слышали. 2 мая 1879 года вождь взбунтовавшегося индейского племени понка Стоящий Медведь произнес речь перед публикой, переполнившей зал одного из судов штата Небраска.
Путь Стоящего Медведя в этот зал судебных заседаний был мучительным. Несколькими годами ранее правительство США приняло решение о насильственном выселении 752 индейцев понка из плодородной долины реки Ниобрара в пустынные земли Индейской территории, которые ныне составляют северную часть штата Оклахома. Стоящий Медведь, оставив все, что у него было, вместе со своим племенем отправился в путь длиной 600 миль по «дороге слез». Тех, кто выжил в этом путешествии (дочь Стоящего Медведя умерла во время похода), добила засуха. В первый год после переселения вымерла почти треть племени: на их новой выжженной солнцем каменистой земле ничего не росло. В тот год Стоящий Медведь потерял сына. Когда сын умирал, Стоящий Медведь поклялся захоронить его останки по обычаям племени на старом племенном погосте, чтобы сын мог на том свете присоединиться к предкам. Впавший в отчаяние Стоящий Медведь решил вернуться домой.
Стоящий Медведь, на груди которого был мешок с костями сына, и 27 других индейцев тронулись в обратный путь в глухую зимнюю пору. По мере их приближения к индейской резервации Омаха, находившейся посередине пути, об их походе уже пошли слухи. Жители резервации Омаха встретили путников оружием, а представители американских властей – наручниками. Власти приказали генералу Джорджу Круку вернуть взбунтовавшихся индейцев на отведенные им земли Индейской территории.
Круку этот приказ очень не понравился. «Приказы из Вашингтона неоднократно заставляли меня творить самые бесчеловечные вещи с индейцами, – заявил Крук, – и теперь мне приказали совершить дело более жестокое, чем любое из прежних». Крук был человеком военным и не мог не повиноваться прямым приказам. Их следовало исполнять. Поэтому он попросил редактора одной из выходивших в Омахе газет нанять адвокатов, которые затем должны были возбудить дело против него, генерала Крука (как представителя правительства США), от имени Стоящего Медведя. Суть иска заключалась в требовании признать Стоящего Медведя личностью,
Суд продолжался несколько дней. В ходе разбирательства юристы правительства пытались представить индейцев понка дикарями, по своему развитию мало отличающимися от животных, нежели рационально мыслящими и чувствующими людьми. Отношение к индейцам понка как к «не мыслящим» существам было тем основанием, которое позволяло должностным лицам обращаться с индейцами так, как по закону обращаются с собственностью, а не с людьми. Такое отношение совершенно четко проявилось в первом же вопросе, заданном представителем правительства. Он спросил Стоящего Медведя, сколько человек приняло участие в его походе. Юрист правительства объяснил свой вопрос так: «Я просто хотел понять, умеет ли Стоящий Медведь считать».
После нескольких дней, в течение которых были даны свидетельские показания, суд ушел совещаться. Судья Элмер Данди знал, что Стоящий Медведь хочет обратиться к публике с речью, что соответствовало традициям его племени. Однако законы США запрещали прямые заявления в конце процесса. В знак уважения к индейским обычаям и в нарушение судебных правил судья Данди подозвал судебного пристава и прошептал ему: «Суд объявляет перерыв в работе», после чего разрешил Стоящему Медведю обратиться к суду и публике.
Произошло следующее. Около 10 часов вечера, после длившегося долгий день заседания, Стоящий Медведь поднялся со своего места. Неграмотный, необразованный человек, у которого не было времени на подготовку выступления, встал, молча осмотрел зал и, наконец, сказал: «Вижу, здесь собралось много народу. Думаю, очень многие из присутствующих – мои друзья». А затем он попытался доказать, что он совсем не лишенный разума дикарь. Он объяснил трудности, которые испытывает его племя на Индейской территории, сказал, что никогда не пытался причинить вред бледнолицым, рассказал, как когда-то приютил в своем доме нескольких американских солдат и вылечил их. Потом, в ошеломляющий момент, словно повторяя монолог Шейлока из «Венецианского купца», Стоящий Медведь простер руку и сказал: «Цветом эта рука отличается от ваших рук. Но если ее пронзить, я почувствую ту же боль, какую почувствуете и вы, если пронзят ваши руки. Кровь, которая хлынет из моей раны, будет того же цвета, что и ваша кровь. Я – человек».[46]
Стоящий Медведь был достаточно умен, чтобы глухой зимой провести свое племя на отведенное им место обитания, а потом обратно. Любовь этого человека была так глубока, что ради исполнения данного им обещания он нес на шее кости сына. Но ему пришлось обращаться к людям, прибывшим из дальних мест и почти полностью отказывавшимся признавать его разум. Эти люди смотрели на него как на неспособный к мышлению предмет собственности. И, обращаясь к ним, Стоящий Медведь был вынужден демонстрировать свой ум.
Дело Стоящего Медведя – крайний пример поразительно распространенной ошибки, которую совершает наше шестое чувство. Неспособность признать чужой ум приводит к безразличию по отношению к другим и диктует вам, что другие люди сравнительно бездумны. В крайних проявлениях это порождает ненависть и предрассудки, отдаляющие людей друг от друга. Нацисты, опираясь на стереотипы, изображали евреев жадными, бессовестными, ненасытными. Перед тем как убить сотни тысяч тутси в Руанде, хуту изображали их лишенными разума тараканами. Исключения обычно составляли лишь знакомые нападавших. Генерал Крук поговорил со Стоящим Медведем, его соплеменниками, и индейцы откровенно рассказали ему о своих страданиях и боли, надеждах и мечтах, о верованиях и воспоминаниях. Крук не считал индейцев безмозглыми дикарями и хотел организовать судебный процесс, в котором он выступил бы ответчиком. Благодаря этому примеру мы начинаем извлекать важные уроки о том, что необходимо для признания у другого человека вполне человеческого ума, а также о последствиях отказа от такого признания.