Доспех короля

Отец Аствиц его бесил — зачем?

— Самым удивительным оказалось то, — заговорил вдруг жрец, — что юноша, по его словам, имел некое, хотя и дальнее, отношение к конюшему правой стороны покойного нашего Ориоля IV.

— Казненного, — Жос глотнул. — Единственного пеллийского короля, закончившего свою жизнь на плахе. Почти триста лет назад. И не проклятого, в силу искупления. И не прокляты были не только его потомки — вскоре, впрочем, исчезнувшие по причине вырождения, — но и все его присные. Многие процветают по сей день, хотя дворянство для них закрыто навсегда.

— Не был проклят и палач короля, — тихо сказал жрец.

— Палача король выбрал сам, — выдохнул Жос. — Но судьба его с тех пор неизвестна.

— Не совсем так. Палач, как мне давно известно, покинул столицу через лес Эргмун, то есть как раз в направлении на сегодняшний Воэн. Воэн тогдашний был всего лишь несколькими башнями на берегу. След палача теряется, хотя известно, что при нем были семь дочерей и двое сыновей, и пятеро из этого выводка — известные на ту эпоху мастера меча. Далее была, как вам известно, смута, и имена изменились. Вам интересно, хозяин Жос? Я хочу всего лишь понять, что искал в поместье Дестафф умирающий юноша, принесший вам старого орла с давно обломанным крылом?

* * *

— Пуфф, — выдохнул Жос, стряхивая с бархатного рукава угольную пыль. — Когда уже эти болваны приучатся к порядку?

— Вы, как я помню, начинали службу под парусом? — усмехнулся Аствиц.

— Да, — проворчал Жос. — Я начинал, как положено, юнгой — тогда паровые машины считались экспериментом, не более. Я служил на паровых кораблях, если вам угодно — да!

Они стояли на почтовой пристани, куда доставил их королевский пакетбот, и с неудовольствием щурились в серое небо. Жрец выставил перед собой раскрытую ладонь, и на нее немедленно шлепнулись две крупные капли.

— Вот опять… — прошептал он.

— Но, однако, уже четыре пополудни, — хмыкнул Тролленбок. — Я счастлив тем, что время в пути мы провели за богословием, да только небо ждать нас не станет. Вперед, отец Лейф! Я бывал здесь пару раз — вон там, за холмом, уже начинаются торговые кварталы, и мы можем рассчитывать на какого-нибудь возницу.

Аствиц согласно кивнул, поднял свой объемистый саквояж, и они зашагали по влажным старым доскам.

Тролленбок оказался прав: поднявшись по широкой мощеной дороге, путники скоро оказались среди аккуратных многоэтажных строений, высокий чердак которых, как правило, представлял собой склад. Прищурясь, жрец с некоторым удивлением рассмотрел характерные дубовые балки с блоками под кровлей. В подобных местах он еще не бывал, и все казалось ему новым и даже несколько странным.

— Ничего удивительного, — поймав его взгляд, улыбнулся Жос. — Тут живут весьма состоятельные торговые семейства, предпочитающие сдавать верхние этажи под мелкое производство. Наверх, допустим, поднимают нить откуда-нибудь с юга, а вы потом покупаете — коврик на пол… столичная жизнь не ограничивается королевским университетом и военными академиями.

— Вы не обидели меня — если вы об этом, — поежился в ответ жрец. — Впрочем, многого я действительно никогда не видел… однако ж сегодня я еще жив и есть время компенсировать.

— Слова мудреца, — Жос хохотнул и шутливо приподнял шляпу.

Они дошли до ближайшего перекрестка, и Тролленбок, сунув в рот два пальца, пронзительно свистнул. Ответом ему был стук копыт — Аствиц не успел даже удивиться, как из-за угла вывернула потертая, хотя и некогда богатая карета, запряженная парой гнедых лошадей.

— Куда изволите, ваши милости? — Гусиное перо на берете возницы вежливо склонилось; Аствиц поразился дорогим красным перчаткам.

— Эймен, университетский квартал, — уверенно скомандовал Жос. — За пару птенчиков, и живо!

— О, мой капитан! — вскричал возница. — Мы поднимем все паруса!

Слетев с козел, он нажал каблуком педаль, отбрасывая перед Тролленбоком подножку, после чего аккуратно помог подняться жрецу. Щелчок, свист — истасканная графская карета тронулась.

— Он узнал в вас моряка, — довольно рассмеялся Аствиц.

— Не совсем так, — хмыкнул Тролленбок. — Военного моряка, офицера.

— Вот видите, — развел руками жрец, — именно об этом мы с вами и говорили нынче, во время шторма: любой военный имеет жизненный опыт, нисколько не сравнимый с таковым у светских лиц.

— И я еще раз повторюсь, — только вам, отец Лейф, этого опыта и не хватало!

Жос недовольно пожевал губами. Короткий по его понятиям, но все же довольно свирепый шторм, обычный для зимней Пеллии, не просто смутил молодого жреца, — нет, отец Лейф потребовал от Жоса исповеди, и отказать ему было невозможно.

Вдовец, вполне устроивший судьбу двоих своих детей и ночующий время от времени в усадьбах благородных вдовушек — так это не грех даже, — а так и говорить не о чем. Ха! В живых людей Жос не стрелял аж со службы, ибо кулака хватало, но что ж до грехов служебных, так на то есть особые специалисты, отпускающие оптом и надолго.

— Эймен! — щелкнуло оконце в передней стенке кареты. — Куда?

— «Штурманский фонарь»! — гаркнул Жос, заранее зная, что услышит в ответ: «Ого!»

Лошади тронули. Жос откинулся на протертые до нитей коричневые подушки, подмигнул сидящему напротив жрецу:

— Мы же договорились, я плачу за все?

— И вы, соответственно, везете меня в публичный дом?

— Еще чего не хватало! Это заведение для старших офицеров Королевского флота, находящихся либо в командировке, либо в ожидании должности. Девушек там, конечно, в избытке — это все же Пеллия, а не Машибут какой-нибудь. Но вас это не должно волновать. Я все-таки королевский капитан, хоть и ранга невысокого. Не думаю, что кто-нибудь посмеет вас обидеть.

— Но почему было не выбрать обычную гостиницу?

— Проклятье, мы мало говорили об этом? Вам необходимо посетить архивы — так что же, перед тем вы должны докладываться по начальству?

— Оставьте, — махнул рукой Аствиц.

Он не то чтобы боялся остановиться в гостинице, указанной Жосом, — разумеется, мало кто рискнет оскорбить жреца, да и права меча никто его не лишал, — сколько остерегался оказаться в неподобающей компании. Лейф Аствиц не служил Трону, такова была воля его матери, потерявшей в море старшего из сыновей. Мнение отца интересовало разве что сторожевого пса… в итоге старшая сестра Лейфа давно уже командовала личной стражей супруги господина конюшего левой стороны, а отец-проповедник Аствиц, никому не нужный средний сын, книгочей и блестящий фехтовальщик, получил наконец храм в забытом Историей столичном пригороде.

Лейф не ощущал в себе подлинного пламени Веры. Проповедуя, он был ярким и убедительным, более того, в какие-то моменты загорался сам — собственно, именно ради этого он тратил так много ночей на чтение священных текстов. Но потом… даже в период своей короткой монастырской учебы он уходил к шлюхам, давая себе слово утром же завербоваться в солдаты. Увы: в королевстве Пеллийском на учете все вплоть до последней мухи, без паспорта в армию не берут. А паспорт — у отца-настоятеля.

Это не считая того, что сержант-вербовщик, увидев кандидата в рядовые с университетским дипломом на лице, тут же вызовет своего командира…

«Вот когда-то, еще лет пятнадцать назад, — думал Лейф, — до введения системы паспортов… но тогда я только бегал по родительскому парку, завидуя сабле сестры!»

Карета наконец остановилась, и Жос тотчас же выпрыгнул на брусчатку — упругий, словно и не было лет, проведенных на суше.

— Держи! — кинул он вознице монету и тут же потянул из кареты свой багаж — два стандартных флотских ранца.

Лейф вытащил тяжелый саквояж, прищурился: о да, здание выглядело более чем солидным, — и покорно пошел вслед за Тролленбоком.

Тяжелая лакированная дверь мягко щелкнула за спиной Аствица, в глаза ударил яркий после серого дня свет газовых ламп.

— Недурно живут королевские капитаны, — прошептал он, разглядывая тяжелые, основательные панели лакированного дуба на стенах холла.

— Вполне, — кивнув, Тролленбок уверенно сбросил на ковер свои ранцы и прошагал к стойке, где уже ждал, вытянув шею, седовласый мастер-распорядитель.

— Двухкомнатный номер с окнами во двор, — Жос положил на стойку крохотную книжицу, переплетенную кожей, но распорядитель аккуратно отодвинул ее в сторону, — мой друг принадлежит к святому сословию, так что никакого шума нам не нужно.

— Обед прикажете в номер?

— Мы достаточно надоели друг другу за время плавания. Полагаю, мы спустимся в ресторан.

Распорядитель вынул из-под стойки регистрационный лист.

— Сейчас у нас на редкость солидные господа, — сообщил он, пока Аствиц скрипел пером, — но если вам будет угодно пригласить дам…

— Возможно, возможно, — понимающе кивнул Жос. — У вас, насколько мне помнится, именно «дамы», а не соплявки с немытыми ногами?

— Что вы, мой капитан! — мастер-распорядитель аж согнулся от возмущения. — На шканцы мы подаем только лучшее, выдержанное вино! Юнга! — крикнул он. — Багаж господ офицеров!

До ужина было еще далеко, и Жос предложил отцу Лейфу составить ему компанию в прогулке к казармам Королевской морской школы, на последнем курсе которой учился его сын. Кадетам-старшекурсникам уже позволялось жить на частных квартирах, но Тролленбок-младший занимал должность старшины учебного экипажа, а потому обитал за счет Школы в отдельном флигеле при казармах.

— Переоденемся в сухое, — решил Жос, — да и пойдем. Тут недалеко, да и, честно говоря, мне хочется размять ноги.

— С удовольствием, — согласился Аствиц из своей комнаты, — я тоже давненько не бывал в столице.

Через несколько минут Тролленбок появился у него на пороге, заставив жреца изумленно моргнуть: торговец исчез, перед ним стоял королевский фрегат-капитан в полной форме. Из-под серого плаща, завязанного шнурком пониже великолепного, шитого золотом стоячего ворота форменной куртки, торчала сабля — очень и очень дорогая, судя по ножнам. Шляпу с золотой цепочкой на тулье Жос держал в руках.

— Удивлены? — усмехнулся он.

— Признаться, да. Не ожидал увидеть вас в столь воинственном виде.

— Полагаю, наши добрые земляки удивились бы еще больше. Хотя кто знает… ну что ж, вы готовы?

В прихожей Жос подхватил складной парусиновый саквояж, в котором что-то булькнуло, и распахнул перед жрецом дверь:

— Времени у нас час, потому что раньше являться не стоит — Эйлас еще проводит занятия с «головастиками», — а идти, как я говорил, недолго. Можно выпить где-нибудь по кружке горячего.

— В такую погоду я отказываться не стану, — хмыкнул Аствиц.

Тролленбок уверенно повел его какими-то узкими улочками, чтобы вывести в конце концов на небольшую площадь. С двух ее сторон, сходясь полутемным переулком, стояли высокие, влажные в предзимней сырости доходные дома, а с третьей слабо светились газовые фонари храма Повелителя недр Ромма. Храм был приземистый, стены поросли мхом: восхищенно улыбаясь, Аствиц вспомнил, что строили его в те времена, когда на месте площади стоял всего лишь хутор, да не из ближних. Когда-то здесь добывали уголь — оттого и храм. Прошли столетия, о шахтах позабыли, столица давно сожрала и хутор, и вообще все окрест, а храм как стоял, так и стоит.

— Сюда, — Жос повелительным жестом указал на вывеску погребка, где петух отчего-то соседствовал с длинной полосатой рыбиной, — заведение проверенное, я знаю.

Спустившись по трем ступенькам, Аствиц оказался в длинной низкой зале, уставленной тщательно выскобленными столами. Из стен торчали газовые рожки. Публика, судя по всему, тут собиралась солидная, да и не повел бы его Тролленбок куда попало. Жрец сел на стул с высокой спинкой и посмотрел на Жоса, который садиться почему-то не спешил, — однако через пару секунд из глубины зала подлетел разносчик, встал за спинкой выбранного капитаном стула, подождал, пока тот сядет, пододвинул стул к столу и вежливо пригнулся:

— Изволите ужин?..

— Красного, с пряностями, да погорячее, — распорядился Жос. — Не видишь, что ли, зябко его святости?

— О, тысяча извинений! — возопил разносчик, растворяясь в воздухе.

— В столице, — вздохнул Тролленбок, развязывая узел на шнуре своего плаща, — всем следует вести себя сообразно чину, на то даже королевские указы издаются. Разумеется, такая чушь никого из местных не волнует, но нам, провинциалам, вполне способна потешить самолюбие.

— Вот уж я не ожидал от вас, дорогой Жос, — хмыкнул отец Лейф.

— Ну, — Тролленбок расправил плечи, и его узкие погоны сверкнули золотом, — а где еще?

Жрец ответил ему понимающей улыбкой. Разносчик, заранее кланяясь, принес на подносе две кружки с горячим, пахнущим специями вином и тарелочку копченых рыбешек. Аствиц глотнул — раз, другой — и ощутил, как в груди вспыхнуло небольшое ласковое солнышко. Жос сидел напротив него, откинувшись на спинку стула, и в глазах его застыло мечтательное выражение. Не желая тревожить моряка болтовней, отец Лейф осторожно осмотрелся по сторонам.

Перед стойкой, которой командовала миловидная рыжеволосая дама в довольно богатом бежевом жакете, хитро поглаживал бородку пехотный подполковник с нашивкой Инженерной академии Его Величества на рукаве. Офицер был немолод, но моложав — и явно не беден, если судить по материалу мундира да по перстням на пальцах, так что шансы его отец Лейф оценил достаточно высоко. Столик справа занимал типичный седовласый господин из тех, что, сколотив когда-то состояние, передал дело детям, а сам с головой погрузился в изучение глубин пеллийского виноделия. Слева же сидели двое чиновников в серо-зеленых, немарких мундирах Судейской палаты. Перед ними стоял большущий графин вина и тарелка жареных колбасок, густо переложенных свежей зеленью. Не глядя на серьезность намерений, пьяны они не были — впрочем, судейские пьют покрепче моряков, о чем известно каждому таракану.

— С прошлого года — все хуже и хуже, — услышал отец Лейф. — Земли не приносят прежнего дохода, а жить хочется как встарь. Лезут в долги, и…

— Фабрики, друг мой, фабрики…

— И да и нет. Те, кто успел сдать земли в аренду под те же самые фабрики, — вполне процветают. Но не для всех это приемлемо, вы понимаете, о чем я? Особенно Юг, будь он неладен. Долги еще дедовские — тысячи разорившихся дворянчиков, на службу идти не желающих — как же, роду лет за тысячу! Какая уж тут служба. А долги и долги.

— Придется искать свое место в жизни.

— Как бы не так! Пускаются во все тяжкие.

— Невест подыскивают?

— Я вас умоляю! Невесты сами готовы за кого угодно, да хоть за угольщика. Говорю же: я только приехал с Юга. Ох, боюсь, мы скоро получим такое угощение от наших дворянчиков, что закашляемся — и кашлять будем долго. Там сейчас мода… вы не поверите — все ищут какие-то легендарные наследства.

— Наследства? Да ну! И откуда же, позвольте узнать?

— Роды скрещивались и перекрещивались, ха!.. В эпохи войн что-то терялось… нынче модно думать, что Пеллия еще не вся перерыта вдоль и поперек.

— И что же, роют?

— Еще как!

Тролленбок с грохотом поставил свою кружку на стол, и отец Аствиц, почему-то погрузившийся в подслушивание — впрочем, судейские чины и не думали шептать, — нервно вздрогнул.

— Вы допили? — спросил Жос. — Нам пора.

— Еще глоток, — поднял палец жрец. — И, знаете, не обижайтесь на меня, но я передумал идти с вами. Мало ли что там еще подумают…

— Вы что-то не то говорите, отец Лейф. Кто подумает? О чем вы?

— Ладно, — Аствиц махнул рукой. — По правде говоря, мне почему-то до жути захотелось зайти в этот храм… он очень-очень стар, вы слышали об этом?

Тролленбок вздохнул.

— Понимаю, — сказал он. — Единственная просьба — если досидите до ночи, не ходите пешком, а возьмите карету, они всегда стоят вон там, за углом. Ладно, идемте…

Они распрощались посреди площади — жрец побрел к фонарям у тяжелых дверей храма, а Жос, поудобнее перехватив свой саквояж, скрылся в темном лабиринте улочек. Идти ему было недалеко: пройдя вдоль забора старого, пахнущего влажной листвой парка, он свернул направо и скоро оказался перед воротами, за которыми светились окна восьмиэтажного главного корпуса Морской школы. Дежурный офицер в караульной почтительно изучил его документ — ту самую книжицу, обтянутую кожей, — и выделил провожатым матроса с ружьем на плече.

Сына он не видел почти три месяца; Жос шагал столь поспешно, что коротконогий матросик едва поспевал за ним.

— Ой, простите, ваша милость, господин капитан, — взмолился он наконец. — Уж бегом за вами бегу…

— Да возвращайся, — добродушно отмахнулся Тролленбок и протянул матросу монету. — Я и сам все знаю.

— Вот спасибо…

Два окна на втором этаже служебного флигеля, принадлежавшие Эйласу, были освещены — Тролленбок улыбнулся, распахнул хорошо смазанную дверь и шустро, как молодой, взлетел по каменной лестнице. Сын открыл ему почти сразу, будто ждал.