Помоги проекту - поделись книгой:
Внеся в казну или феодалу определенную сумму денег, переселенец из-за границы получал привилей на организацию поселения на немецком праве, а сам становился войтом или солтысом новообразованного села с правом передачи этой должности по наследству. Войт зазывал крестьян на место нового поселения, обещая им разные льготы, прежде всего освобождение в течение ряда лет от выполнения феодальных повинностей. Он сосредоточивал в своих руках административную и судебную власть, имел вдвое больший, чем остальные колонисты, земельный надел, который к тому же освобождался от денежной подати. Войт получал также немалую часть чинша, выплачиваемого крестьянами землевладельцу, строил мельницу или корчму, доходы от которых шли в его пользу.
Поселенцы в колонии на немецком праве с полученных от феодала или государства наделов платили денежную ренту, но не отбывали барщины. Лишь в XVI в. их начали заставлять работать на феодала. Переселенец имел право выхода, т. е. мог оставить свой надел, но при условии, что находил на свое место преемника, который был бы не беднее его самого. На практике это было очень нелегким делом.
Поскольку в поселениях, основанных на немецком праве, не было общин, распространение таких поселений означало наступление господствующей верхушки на крестьянскую общину с ее древними традициями самоуправления, знаменовало расширение прав феодала, используемых прежде всего для бесконтрольного увеличения крестьянских повинностей. В то же время перевод на денежную подать создавал состоятельной верхушке крестьянства благоприятные условия для занятий ремеслами а промыслами.
В XIV в. в Галичине появились, а в XV в. получили распространение сельские поселения на волошском (молдавском) праве. Лишь некоторые из них были основаны и населены выходцами из волошских (молдавских) земель. С целью увеличения доходов феодалы начали переводить на волошское право сугубо украинские села, лишая их местного русского права.
Поселения на волошском праве обычно основывались в горах или предгорьях, в местностях, мало пригодных для земледелия. Так же, как и жители колоний на немецком праве, крестьяне «волошских» поселений не отбывали барщины, но вместо чинша вносили феодалу-землевладельцу дань скотом, дичью, продуктами животноводства.
Во главе поселения на волошском праве стоял его основатель, которого называли «князем». Властью и экономическим положением он походил на войта немецких колоний. В поселениях на волошском праве сохранялась община, что делало их более привлекательными для украинских крестьян, с древнерусских времен привыкших к общинному землепользованию и самоуправлению. Возможность выхода крестьян в поселениях на волошском праве принципиально не отличалась от условий, существовавших в селениях на обычном русском праве.
Заселение украинских земель иностранными колонистами и изменения в юридическом положении украинского крестьянства во второй половине XIV— середине XVI в., осуществленные правительствами Польши и Литвы, свидетельствуют о развертывании наступления феодального класса на крестьянство с целью дальнейшего закрепощения его и увеличения своих прибылей.
Закрепощение крестьянства. Во второй половине XIII, XIV и в первые десятилетия XV в. крестьяне великокняжеских и королевских владений на территории Украины могли сравнительно свободно менять местожительство: дань взимали не с отдельного человека, а с дыма, дворища, общины. Время от времени образовывался излишек рабочих рук в общине, и крестьяне, без которых она могла обойтись, уходили искать лучшей доли. В частных имениях феодалов крестьянин в указанное время также мог уйти от господина, выплатив ему отступное натурой и деньгами. Такие крестьяне назывались свободными или «похожими».
Развитие фольварочно-барщинной системы ведения сельского хозяйства, возникшей, главным образом, вследствие вовлечения феодального имения в хлебную торговлю, постепенно изменило положение основной массы крестьянства. Магнаты и шляхта, а вслед за ними великий князь литовский и польский король начали создавать обширные фольварки. С этого времени крестьянские земли понадобились для расширения господских полей, а крестьянские руки — для их обработки. Эта система вначале ограничила, а затем прекратила выходы из семей-дворищ отдельных их членов. Численность «непохожих» крестьян неуклонно возрастала.
Феодальная верхушка приступила к ограничению крестьянских выходов уже в первые десятилетия XV в. В 1435 г. галицкая шляхта приняла постановление, по которому крестьянин имел право уйти от господина лишь на рождество, уплатив ему копу денег, большую меру пшеницы, две колоды овса, четыре русских сыра, воз сена и воз дров. Однако на практике феодалы не разрешали даже таких ограниченных переходов крестьян. Верхушка общины с XV в. также начала препятствовать крестьянским выходам, так как в связи с усилением феодальной эксплуатации возрастало бремя повинностей, приходившихся на отдельных общинников.
Судебные книги украинских земель XV — середины XVI в. полны жалоб крестьян на землевладельцев, не отпускавших их даже при условии уплаты положенной дани и соблюдения сроков выхода. Естественно, крестьяне начали убегать от господ. Это использовали те феодалы, которые, расширяя фольварочное хозяйство, ощущали острый недостаток рабочих рук.
Феодалы зазывали крестьян в свои имения, обещая им различные льготы. Новым поселенцам на 5,10 и больше лет предоставлялась «воля», т. е. освобождение от феодальных повинностей. Так, в документе начала 70-х годов XV в., относящемся к г. Чуднову, сказано: «А тых досыть людей, которые еще воли не выседели; а коли выседять, и они тако ж будуть платити плат»[64] (денежную ренту). По истечении льготного срока крестьяне, перешедшие к новому хозяину, превращались в «непохожих». Средняя и в особенности мелкая шляхта боролась с практикой переманивания крестьян. В 1444 г. шляхетский сеймик в Галичине запретил панству под угрозой крупного штрафа принимать беглых крестьян, но эта мера не принесла ощутимых результатов.
Основная масса крестьян на Украине, так же, как в России, Белоруссии, Польше, Литве и других странах Европы, не могла воспользоваться даже предусмотренными законом возможностями ухода от владельца, так как у феодала было немало средств не отпустить крестьянина — он порабощал его экономически, давил на него всей мощью государственного аппарата.
В случае жалобы со стороны крестьян землевладелец стремился доказать, что они сидят в его вотчине с давних времен, т. е. ссылался на «старину», на традицию. Сохранилось характерное судебное постановление великого князя литовского Александра (1496) по делу крестьян, которые протестовали против того, что господин считал их «непохожими» людьми. Но покорные феодалу свидетели показали, что отцы и дети жалобщиков, так же, как и они сами, служили своим господам как «люди отчинные, тяглые, неотхожие», и великий князь решил спор в пользу господина.
Крестьяне, издавна сидевшие на земле феодала, «отчичи», называвшиеся также «людьми звечными», одними из первых утратили право выхода. Эта категория зависимого крестьянства была закреплена за землевладельцами грамотой польского короля и великого князя литовского Казимира в 1447 г.
Привилей 1447 г. был важным, но не последним шагом в направлении закрепощения крестьян. Он привязал их пока еще к феодальным владениям вообще, но не к земельным наделам. Крестьянин мог передать надел другому и переселиться в иную волость, а то и в город. Иначе говоря, он до определенного времени оставался полусвободным. Лишь в XVI в., когда крестьянина прикрепили к земельному наделу с обязательным отбыванием барщины, он превратился в крепостного.
Польский король, великий князь литовский, бояре, магнаты, шляхта, церковные феодалы свободно покупали, продавали, дарили, завещали друг другу крестьян. Составленный в Галичине в конце XIV в. документ зафиксировал акт дарения каким-то Лукьяном Шубой Лаврашевскому монастырю «человека на имя Кречю и дети его и землею и со всими уходы, а дали есмо вечно»[65].
Великокняжеская грамота 1493 г. скрепила покупку людей паном Николаем Радивиловичем («докупил люди и з землями… человека отчиньного з землею… два человека отчиньных з землями»[66]). Еще больше подобных документов относится к первой половине XVI в.
Усиление феодальной эксплуатации и закрепощение крестьянства привело к резкому увеличению случаев побегов. Крестьян побуждали к этому и насилия со стороны помещиков. Под 1471 годом во Львовских судебных книгах записано, что от господина, не выдержав его надругательств, убежали все крестьяне. Не случайно поэтому при купле-продаже шляхетских имений нередко встречаются условия не доводить крестьян до бегства притеснениями. Побеги крестьян от господ представляли большую опасность для феодального государства, и оно реагировало на них законодательными актами. Судебник Казимира Ягеллончика 1468 г., например, предусматривал смертную кару для тех, кто подбивал крестьян убегать или насильно уводил их от господ.
Постепенно крестьяне от побегов стали переходить к более организованным и решительным формам протеста против феодально-крепостнического гнета — к вооруженным выступлениям.
2. ГОРОДА. СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ НАСЕЛЕНИЯ
Восстановление разрушенных «Батыевым погромом» городов. Возникновение новых городских центров. Нашествие орд Батыя, принесшее неисчислимые бедствия населению русских земель, нанесло страшный удар городским и сельским поселениям. Всюду, где проходили войска Батыя, вместо богатых и цветущих городов и сел оставались руины и пожарища. Не успевших бежать жителей жестокие завоеватели обычно убивали. Только часть наиболее искусных ремесленников они брали в плен. Галицко-Волынская летопись, сообщая о разрушении множества южнорусских городов захватчиками, заканчивает рассказ словами: «И приде [Батый] к Володимерю [Волынскому] и взя копьем и изби и не щадя, также и град Галич, иные грады многы, им же несть числа»[67]. Когда князь Даниил Романович пришел к главному городу Волынского княжества, он застал там жуткую картину смерти и разорения.
Археологи воссоздали обстоятельства гибели многих городов Восточной Европы, в частности южнорусских, во время завоевания их полчищами кочевников. Обнаружено огромное количество скелетов убитых горожан, остатков сожженных и разрушенных завоевателями жилищ, развалин укреплений и пр.
Среди крупных южнорусских городов наряду с Владимиром особенно пострадал от захватчиков Чернигов. Раскопками установлено, что на большей части территории старого города после культурного слоя XII — первой половины XIII в. со следами пожарищ и разрушений сразу шел слой XVIII–XIX вв. Это свидетельствует о запустении части города после нашествия Батыя в течение нескольких веков. Своих былых размеров Чернигов вновь достиг лишь в XVIII в. Почти полностью был разрушен и Переяслав. Сильно пострадали Киев, Галич, Изяслав и многие другие южнорусские города.
В то же время не выдерживает научной критики распространенная в буржуазной историографии XIX — начала XX в. мысль о полном запустении Юго-Западной Руси и ее городов вследствие «Батыева погрома». Как свидетельствуют данные археологии и письменных источников, в преобладающем большинстве южнорусских городов жизнь продолжалась и после нашествия кочевников. В частности, Киев, несмотря на сильные разрушения, в значительной мере сохранил роль одного из крупнейших восточно-европейских экономических и культурных центров.
В течение второй половины XIII— первой половины XVI в. города на Украине продолжали развиваться как торгово-ремесленные центры. Они были носителями общественно-экономического прогресса. Ф. Энгельс писал, что «городские бюргеры стали классом, который олицетворял собой дальнейшее развитие производства и торговых сношений, образования, социальных и политических учреждений»[68]. Рост производительных сил, прогрессирующее разделение труда обусловливали развитие старых и возникновение новых городов. Заинтересованное в преодолении феодальных усобиц, городское население объективно превратилось в союзника государственной власти в борьбе за централизацию княжеств и королевств в Европе, в том числе и на южнорусских землях.
Средневековые города представляли собой сложные оборонные комплексы, укрывавшие от врагов не только собственное население, но и население окрестных сел. Под защитой городских укреплений создавались благоприятные условия для развития экономики. «За этими стенами и рвами, — отмечал Ф. Энгельс, — развилось средневековое ремесло, — правда, достаточно пропитанное бюргерски-цеховым духом и ограниченностью, — накоплялись первые капиталы, возникла потребность в торговых сношениях городов друг с другом и с остальным миром, а вместе с потребностью в торговых сношениях постепенно создавались также и средства для их защиты»[69]. Крупные городские центры были резиденциями носителей феодальной власти. Создавая систему укрепленных городов и замков, феодалы обеспечивали свое господство в стране.
Возрождение разрушенных и полуразрушенных завоевателями городов, интенсивное строительство новых городских центров раньше всего началось в Галицко-Волынской Руси, которая в сравнении с другими южно-русскими землями несколько меньше пострадала от нашествия орд Батыя.
При Данииле Романовиче были восстановлены разоренные захватчиками Галич, Владимир и Луцк, основаны Львов и Холм. По словам летописца, «король Данило… созда городы многи»[70]. Брат Даниила волынский князь Василько также заботился о строительстве городских центров. Немало их было создано под руководством архитектора Алексея. Он работал и при сыне Василька Владимире, в частности, «сруби город Каменец» и, вероятно, другие «городы». Владимира Васильковича, как и его отца, современники называли основателем многочисленных городов на Волыни.
В течение XIV в. на украинских землях возникло немало городов, крепостей и пограничных оборонных замков. В 50—70-х годах XIV в. были построены мощные крепости в Смотриче, Бакоте, Каменце и других городах.
В 60-х годах XIV в. орды кочевников были вытеснены с большей части украинских земель. Но они продолжали кочевать в юго-восточных степях, закрепились в Крыму и постоянно нападали на соседние Переяславщину, Подолию, Южную Киевщину. Для защиты от татар на южном пограничье возводится система оборонительных замков. Строились они обыкновенно по инициативе и на средства местного населения.
Для замка стремились избрать место с благоприятными для обороны условиями: на горе, в изгибах реки или окруженное болотом. Замковые стены и башни строились главным образом из дерева, часто на земляных валах. Между двух рядов сосновых или дубовых бревен засыпали землю или песок с глиной, сверху делали настил и парапет с бойницами для стрельбы сверху вниз. Стены обмазывали глиной, окружали глубокими рвами, наполнявшимися водой. В замки въезжали через ворота, к которым вели переброшенные через рвы подъемные мосты. С XV в. в башнях устанавливались пушки. На замковых подворьях находились жилые и хозяйственные помещения.
Внутри замков возводились дома его начальника (воеводы или старосты) и богатых людей округи, а также казармы гарнизона. Там же строили конюшни, склады, амбары, риги, выкапывали колодец, чтобы обеспечить водой гарнизон и тех, кто укрывался в замке от врага во время длительной осады.
В замковом строительстве второй половины XIV — первой половины XVI в. выразительно прослеживается древнерусская строительная традиция. Она обнаруживается в конструкции стен и башен, в размещении построек замка, в самом выборе места для его строительства.
В конце XIV — начале XV в. на Подолии возводятся новые замки: Жванец, Ров, Ялтушков, Летичев, Дашев, Винница, Каравул. В устье Днестра, против Белгорода, в 1419 г. была построена крепость Черный город, а несколько ранее — Хаджибей (вблизи современной Одессы). Как старые, так и новые замки, за исключением Каменца, не имели мощных укреплений, которые могли бы выдержать осаду. Все же они давали приют жителям окрестных местечек и деревень во времена быстротечных набегов татарских феодалов. Жители города, где находился замок, охраняли и ремонтировали укрепления, выходили против врага «конно и оружно», принимали участие в преследовании татарских грабителей, уходивших с добычей.
В Киевской земле в XIV–XV вв. подобные оборонные замки существовали в Овруче, Житомире, Белгороде, Вышгороде, Каневе, Чернобыле, Черкассах. Их главной функцией была защита населения от татарских нападений.
На западноукраинских землях замки строились особенно интенсивно во второй половине XIII–XIV в. в связи с агрессией со стороны польских, литовских, немецких, венгерских а других иноземных захватчиков. В системе замковых оборонительных сооружений создавались укрепления нового типа: высокие и мощные каменные башни (донжоны), обыкновенно располагавшиеся внутри городских стен. Эти башни обеспечивали круговой обстрел врага из луков и самострелов и были достаточно мощными, чтобы выдержать удары камнеметательных машин. Подобные башни сохранились в Каменце (Волынском), Столпье и Белавине (две последние крепости расположены вблизи Холма).
Укрепления различного рода (валы со стенами и башнями, рвы) имели все сколько-нибудь значительные украинские города XV— первой половины XVI в. За небольшими исключениями, городские стены были деревянными. Даже замок Киева в XV в. был выстроен из дерева, о чем сообщает венецианец Контарини, побывавший в этом крупнейшем украинском городе в 1474 г. Каменные стены имели замки Каменца, Хотина, Меджибожа и Смотрича на Подолии, а также Луцка на Волыни.
Со второй половины XV в., несмотря на непрекращающиеся татарские вторжения, постепенно начинается освоение степных земель Украины. Возрастание спроса на хлеб вследствие усиливавшегося отделения ремесла от сельского хозяйства и увеличения городского населения, активизация международной торговли делали освоение новых плодородных земель неизбежным.
Опорными пунктами освоения степей становятся южные замки, строительство которых значительно оживляется в первой половине XVI в. Вокруг них группировалось земледельческое население. Правительства Польши и Литвы не брали на себя расходы, связанные со строительством замков, — они ложились на плечи местного населения. Так, на строительство Каневского замка согнали более полутора тысяч человек со всей округи. Они должны были привезти с собой несколько тысяч бревен, иметь собственное продовольствие и пр.
Построенные преимущественно из дерева и земли, замки постоянно требовали ремонта для поддержания их в боевой готовности. Однако польская и литовская администрация мало заботилась об их сохранности. Люстрации южноукраинских замков середины XVI в. единодушно отмечают их запущенность, а большая часть этих сооружений вообще оказалась разрушенной как временем, так и набегами крымских феодалов. В описи Каневского замка 1552 г. отмечено, например, что в нем «погнило и поопадало будованья много, трудна на нем не только оборона, але и сторожа, бо не льза вже ходити по бланъках: што не поопадало, ино и то ледви от витру колышеться»[71]. Поэтому населению порубежных украинских земель приходилось больше рассчитывать на собственные силы, чем на защиту замковых стен.
Документальные и археологические данные позволяют реконструировать внешний вид украинского города XIV — первой половины XVI в. Он имел много общего с тогдашними русскими и белорусскими городами, поскольку все они восходят к древнерусским городам IX–XIII вв.
Строители стремились поставить город на реке, а если была возможность — то при слиянии двух рек. Это диктовалось потребностями обороны и в значительной мере определяло планировку городских центров. Наиболее выгодную для обороны, обычно возвышенную часть территории города занимал детинец (кремль). В нем находились резиденция князя, старосты, епископа. По конструктивным особенностям детинец подобен описанному выше замку. Вне детинца был расположен городской торг. Вместе с детинцем торг образовывал ядро города, к которому со всех сторон сходились улицы. Городская территория за стенами кремля называлась посадом. Центральную часть города занимали дома феодалов и купеческо-ремесленной верхушки, на его окраинах теснились хижины бедняков.
Средневековый город застраивался хаотически, никаких планов застройки не придерживались. И бедные и богатые усадьбы располагались таким образом, чтобы на улицу выходили ограда и стены хозяйственных построек (амбаров, хлевов), а жилище находилось в глубине подворья. Усадьбы состоятельных горожан выделялись из общей массы большей площадью, многочисленностью и размерами хозяйственных построек, величиной жилого дома. Абсолютное большинство строений в городе было деревянным. Исключение составляли отдельные церкви, дворец князя, дома наместника, епископа. С XVI в. каменные дома начинают возводить крупные феодалы и богатые купцы.
Магдебургское право. Зависимость от феодального государства и отдельных феодалов отрицательно сказывалась на развитии городов и положении широких масс горожан. Королевская и великокняжеская администрация в лице старост и подстарост, так же, как и частные владельцы городов, постоянно вмешивалась в общественную и экономическую жизнь горожан, облагала их различными поборами за право заниматься ремеслом и торговать, а то и просто грабила их. Особенно страдали от феодального своеволия городские низы, ремесленная беднота. Горожане украинских земель стремились избавиться от притеснений со стороны государства и магнатов, по крайней мере ослабить зависимость от них. Как и в других странах, они боролись за предоставление им самоуправления. Уже в XIV в. королевская и великокняжеская власть начала за определенное вознаграждение выдавать отдельным украинским городам грамоты на «вольности», т. е. переводить их на магдебургское право. Своим названием оно обязано немецкому городу Магдебургу, хартия которого на самоуправление была образцом для привилегий подобного рода[72]. Переведенные на магдебургское право города получали возможность самоуправления, хотя и ограниченного, а также другие привилегии.
Правители Польши и Литвы стремились опереться на население городов в борьбе против феодальной оппозиции. Как отметил Ф. Энгельс, опора на городских жителей была типичной для борьбы европейских властителей против своеволия феодалов, за централизацию государственной власти. Говоря о беспорядках, которые вносили в жизнь феодальных государств противоречия внутри господствующего класса, Ф. Энгельс пишет: «Что во всей этой всеобщей путанице королевская власть была прогрессивным элементом, — это совершенно очевидно. Она была представительницей порядка в беспорядке… в противовес раздробленности на мятежные вассальные государства… Союз королевской власти и бюргерства ведет свое начало с X века; нередко он нарушался в результате конфликтов… и вновь возобновлялся, становясь все крепче, все могущественнее…»[73].
В течение XIV–XV вв. магдебургское право получили Львов (1356), Каменец-Подольский (1374), Санок (1389), Луцк (1432), Кременец (1438), Житомир (1444). Киев добился этого права в 1494–1497 гг. При получении магдебургского права часть натуральных повинностей, взимавшихся с городского населения, заменялась денежными сборами с торговли и промыслов. Одновременно город формально выходил из-под юрисдикции королевских или великокняжеских наместников. Их компетенция переходила к назначенному правительством войту, который возглавлял магистрат — орган городского самоуправления. В ряде городов магистрат имел две коллегии: лаву (суд по уголовным делам) и раду (административный орган и суд по гражданским делам).
Власть в городах, получивших магдебургское право, как и ранее, находилась в руках городской верхушки— богатых купцов и руководителей цехов. Члены магистрата избирались или назначались (войт, бурмистры) из среды богатого мещанства. Основная масса городского населения была отстранена от участия в самоуправлении и боролась за право иметь своих представителей в его органах.
Магдебургское право несколько ослабляло зависимость горожан от феодального государства и отдельных феодалов (постепенно и частные владельцы городов начали переводить их на самоуправление) и, таким образом, в ряде случаев объективно способстовало развитию городов. Но самоуправление городов, пользовавшихся магдебургским правом, на Украине носило ограниченный характер. В ряде западноукраинских городов польское правительство разрешало в полном объеме пользоваться магдебургским правом лишь мещанам католической веры. Православное украинское население, составлявшее основную массу городских жителей, ограничивалось в правах на торговлю, занятиях ремеслами, часто лишалось возможности участия в органах самоуправления и т. д. Поэтому оно вело борьбу за ликвидацию ограничений в пользовании магдебургским правом, против политики национально-религиозной дискриминации со стороны польских и литовских магнатов и их союзников — украинских феодалов.
Во многих городах мещане, справедливо усматривая в магдебургском праве средство политического, экономического и культурно-идеологического порабощения в руках Польского и Литовского феодальных государств, стремились сохранить свое традиционное самоуправление. Так, в Каменце на Подолии, получившем магдебургское право в 1374 г., в течение XV–XVII вв. сохранялась отдельная украинская городская община со своим автономным строем и судом. Отголоском борьбы против магдебургского права был ответ польского короля Казимира IV в конце 80-х годов XV в. на жалобу луцких горожан, в которой шла речь о притеснении со стороны властей. Король лицемерно заявил украинскому населению Луцка: «Нехай то будет по тому, как здавна бывало… бо мы старины не рухаем, а новины не уводим»[74]. На самом деле магдебургское право и в дальнейшем насильственно насаждалось на украинских землях под властью польских и литовских феодалов.
Магдебургское право не спасало население городов Украины от эксплуатации и насилий светских и церковных феодалов и самой центральной власти Польши и Литвы, в состав которых в XIV — первой половине XVI в. входили украинские земли. Еще менее огражденными от своеволия и грабежей господствующих классов были жители непривилегированных городов. Сопротивлением народных масс введению магдебургского права объясняется то, что традиционный самобытный строй городской жизни сохранялся во многих городах Правобережной Украины до конца XVI в., а Левобережья — еще и в XVII в.
Украинский народ в течение XIV, XV и последующих столетий упорно отстаивал свое обычное, самобытное русское право — общее наследие трех братских восточнославянских народов со времен Киевской Руси. Советская наука не приемлет преувеличения буржуазной историографией значения магдебургского права для развития украинских и белорусских городов. «Пресловутое магдебургское право развивалось в Литовском великом княжестве не на пустом месте, а на почве, подготовленной более ранними поколениями. Развитие городской жизни X–XIII вв. не прошло бесследно и оставило глубокий след в истории трех братских народов — русского, украинского и белорусского»[75].
Социальные группы и национальный состав городского населения. В XIV— первой половине XVI в. продолжало углубляться имущественное неравенство, возрастало классовое расслоение городского населения. По социальному положению жители украинских городов разделялись тогда на три основные категории. К первой принадлежали городские богачи — крупные купцы, ростовщики, ремесленная верхушка. Им принадлежала вся власть в городе, и только из их среды выдвигались руководители городской администрации. Ф. Энгельс писал в «Крестьянской войне в Германии»: «Верхушку городского общества составляли патрицианские роды, так называемые «благородные». Это были наиболее богатые семьи. Они одни заседали в городском совете и занимали все городские должности…они всеми способами эксплуатировали как городскую общину, так и подвластных городу крестьян»[76]. Эта группа населения, как правило, была весьма немногочисленной. Например, в многолюдном Львове XV— начала XVI в. к ней принадлежали лишь 40–50 богатейших семей.
Вторую, более многочисленную группу городского населения составляли горожане — полноправные граждане городов: мелкое купечество и мастера — бюргерство, согласно терминологии Ф. Энгельса. Наконец, третью, самую многолюдную категорию составляли низы, плебеи: подмастерья и ученики, слуги, внецеховые ремесленники, а также обнищавшие, лишенные средств к существованию люди — бедная и бесправная масса.
Захват украинских земель польскими и литовскими феодалами, насильственное заселение их иноземными колонистами и окатоличивание коренного населения, введение магдебургского права постепенно привели к изменению этнического и социального состава населения многих, прежде всего западных, городов.
Еще в домонгольский период в южнорусских городах жили выходцы из иностранных государств, существовали колонии греческих, немецких, польских и других иностранных купцов. Однако это отрицательно не влияло на политическую жизнь и экономическое развитие городов, не вело к ограничению прав русского населения. Положение кардинально изменилось, когда украинские земли подпали под власть Польского королевства и Великого княжества Литовского.
Феодалы как Польши, так и Литвы интенсивно заселяли украинские города иностранцами с целью создания опоры в осуществлении политического, экономического и культурно-национального порабощения местного населения. Уже во второй половине XIV в. на захваченных ими землях Украины появляются иноземные колонисты: поляки, немцы, силезцы.
Колонизация приобрела значительные масштабы. Так, правитель Галичины в 1372–1378 гг. Владислав Опольский раздал колонистам более ста сел. Колонисты, оседавшие в сельской местности, были преимущественно выходцами из обедневшей польской шляхты и немецких состоятельных крестьян. В городах же основным колонизационным элементом были немецкие бюргеры. Изменения в национальном составе западноукраинских городов наглядно прослеживаются на примере Львова второй половины XIV–XV в. Привилегированные польские и немецкие поселенцы быстро заставили богатое львовское купечество и ремесленную верхушку украинского происхождения, распоряжавшихся в городе до захвата Галичины Польшей, уступить им свои позиции в управлении и экономической жизни.
Засилие иностранных колонистов во многих украинских городах изменило не только этническую, но и социальную структуру городского населения. Украинцы, даже состоятельные, утратили политические права, а городские низы вообще лишились права участия во всех сферах городской жизни. Уже само перечисление национальностей, представители которых населяли Львов в момент получения городом магдебургского права (1356), убеждает в полном бесправии украинского населения: в королевской грамоте оно упоминается среди «национальных меньшинств» — татар, армян и сарацинов! Коренные жители Львова, Самбора и некоторых других западноукраинских городов лишились возможности заниматься торговлей (кроме розничной), им был закрыт или ограничен доступ в ремесленные корпорации. Православным украинцам в этих городах разрешалось иметь дома лишь в одном отведенном им квартале центральной части города и в предместьях. Отдельные кварталы отводились также для еврейского населения, а в некоторых городах — и для армян.
Положительно влияли на развитие украинских городов переселенцы с русских и белорусских земель, с которыми Украину связывали разнообразные экономические, политические и культурные отношения.
Экономическая деятельность городов эпохи зрелого феодализма благоприятствовала развитию хозяйственной жизни вообще, подъему ремесленного производства и торговли, стимулировала сельское хозяйство. Население городов принимало активное участие в политической жизни. Его демократические слои выступали против произвола магнатов и шляхты и поэтому стали союзником центральной власти в ее борьбе против феодальной оппозиции, за централизацию государства. Однако, использовав широкие массы населения украинских городов для укрощения феодалов, правительства Польши и Литвы обманули их. Королевская и великокняжеская администрация превратила основную массу жителей городов, преимущественно украинцев, в объект жесточайшего социального и культурно-национального угнетения.
Экономическое и политическое порабощение городской бедноты, произвол и грабеж со стороны государства и феодалов дополнялись религиозными притеснениями народных масс, одним из наиболее важных инструментов которых была католическая церковь. Поэтому не удивительно, что в течение XIV— первой половины XVI в. в украинских городах почти беспрерывно происходили волнения, выступления бедноты против политического, экономического и культурного гнета, которые не раз перерастали в массовые народные восстания.
3. РЕМЕСЛА И ПРОМЫСЛЫ
Ремесла. Производительные силы эпохи развитого феодализма находились на относительно низком уровне развития. Повсеместно господствовал натуральный способ ведения хозяйства, при котором производство удовлетворяло почти исключительно потребности феодала, державшего в зависимости самого работника с семьей. Тогда ремесленное производство носило характер домашних промыслов, обычно ограничиваясь рамками семьи ремесленника. С ростом производительных сил углублялось общественное разделение труда, и на определенном этапе развития феодального общества (в Древней Руси — это X–XI вв.) ремесло в значительной мере отделилось от сельского хозяйства.
Эпоха развитого феодализма, начавшаяся приблизительно на рубеже XII и XIII вв., ознаменовалась новыми сдвигами в экономической сфере, в частности в области ремесленного производства. Во второй половине XIII — первой половине XVI в. общественное разделение труда продолжало углубляться. Производительные силы феодального общества на восточнославянских землях возрастали, хотя и довольно медленными темпами. Этот рост мог бы быть значительно более интенсивным, если бы не ущерб, нанесенный древнерусской экономике нашествием орд Батыя, а затем захватом украинских и белорусских земель польскими, литовскими и молдавскими феодалами.
Нашествие войск Батыя привело к глубокому упадку ремесла в Древней Руси, в частности на южнорусских землях. Ряд ремесленных отраслей вовсе исчез: прекратилось производство сердоликовых и бронзовых бусин, шиферных пряслиц, стеклянных браслетов, знаменитых киевских амфор — корчаг. Навсегда был утрачен способ изготовления перегородчатой эмали. Упростилась и огрубела сложная техника многих отраслей древнерусского ремесла.
Вражеское нашествие и установившееся затем на Руси ордынское иго нанесли громадный ущерб городам — центрам ремесленного производства. Захватчики не только разрушали города, но и уводили в плен ремесленников. В результате нашествия кочевников товарное производство было надолго подорвано в своей основе.
Однако «Батыев погром» не мог уничтожить древнерусского ремесла, он лишь на некоторое время затормозил его развитие. Несмотря на общее снижение уровня техники производства, ремесла продолжали существовать и развиваться. Возрастали связи между городом и селом: среди крестьян все шире распространялись изделия, сработанные городскими ремесленниками; постепенно разрушалась местная экономическая замкнутость.
Общественный прогресс в период феодализма в значительной степени зависел от развития городов. Чем дальше углублялось общественное разделение труда, тем сильнее отделялся город от села. В течение рассматриваемого периода ремесленное производство сосредоточивалось в городах. Однако сохранялось и прогрессировало также сельское ремесло.
На землях, менее других пострадавших от завоевателей, ремесло начало возрождаться сразу же после вражеского нашествия. Такими землями на Юго-Западной Руси были Галичина и Волынь. Рассказывая о строительстве при Данииле Галицком в 50-х годах XIII в. города Холма, летописец отмечает, что князь «нача призывати [ремесленников]. Прихожаа немце и Русь, иноязычникы и ляхы день и во день… мастера всяции бежаху из Татар, седелници и лучници, и тулници, и кузнеци железу и меди и сребру», и далее: «колоколы принесе [Даниил] ис Кыева, другие ту солье»[77].
В Галичине и на Волыни во второй половине XIII–XIV в. работали ремесленники разных специальностей: кузнецы, оружейники, сапожники, скорняки, кожевники, шорники и многие другие. Здесь отливали колокола, медные и оловянные плиты для украшения домов, изготовляли посуду и ювелирные украшения. Высокого уровня достигли художественные ремесла. Об этом свидетельствует, например, тот факт, что польский король Казимир III после завоевания Львова (1349) пригласил оттуда украинских художников для росписи и отделки королевского дворца в Кракове.
Ведущей отраслью ремесленного производства на украинских землях второй половины XIII— первой половины XVI в. была обработка железа. В хозяйстве и быту всех слоев населения железные изделия были широко распространены. Орудия производства земледельцев и ремесленников, оружие воинов, строительные инструменты изготовлялись из железа.
Слесарное и кузнечное ремесла принадлежат к числу древнейших. В документах различных украинских городов конца XIV–XV в. упоминается много ремесленников этих специальностей. А в XVI в., например, цех кузнецов и слесарей Львова объединял уже ремесленников родственных профессий: игольников, ножезников, мечников, платнеров (мастеров, изготовлявших рыцарские латы) и даже часовщиков. Углублялась специализация каждого вида железообрабатывающего ремесла. Например, одна часть слесарей изготовляла замки, другая — сундуки, третья — стремена и остроги и т. п.
Особую группу работавших по металлу мастеров составляли литейщики, изготовлявшие методом литья колокола, пушки, различную посуду. Летопись рассказывает, что во второй половине XIII в. колокола отливали в Киеве, а также в Холме и других городах Галицко-Волынского княжества. До нашего времени сохранился прекрасный образец искусства львовских умельцев: отлитый в 1341 г. украинцем Яковом Скорой колокол церкви св. Юра во Львове. В XV в. магистраты крупных городов имели своих литейщиков, которые делали пушки и изготовляли порох.
Широкого развития на украинских землях XIII–XVI вв. достигли деревообрабатывающие ремесла. Городские стены и башни, жилища и общественные здания, мостовые и водопроводы, лодки и сани, мебель и посуда — все это делалось из дерева. Наиболее употребительными видами древесины были сосна, дуб, клен, липа (из последней изготовляли преимущественно посуду и мебель).
Работавшие по дереву ремесленники применяли разнообразный набор инструментов: топоры, тесла, пилы, скобели, долота, сверла, наструги (инструмент наподобие рубанка), стамески, ручные и токарные резцы, ножи и др. Их часто находят археологи в слоях XIII–XVI вв.
Специализацию деревообрабатывающих ремесел можно проследить на примере бондарного производства. Среди многих бондарных изделий (они встречаются в большом количестве на тех археологических объектах, где вследствие благоприятных условий сохраняется древесина) известны бочки, бочонки, кадки, ведра, жбаны, жбанчики, ушаты, лохани. Все эти сосуды поражают разнообразием форм и видов, каждый тип представлен изделиями различных размеров. Так, емкость жбанчиков составляет от 0,5 до 3 л, ушатов — от 2 до 10 л.
Первые упоминания о бондарях на украинских землях относятся к концу XIV в. Расцвет же этого ремесла приходится на XV–XVI вв., когда бондарство было одним из наиболее распространенных ремесел в Киеве, Чернигове, Каменце-Подольском, Львове и других городах. Вместе с бондарями в ремесленные объединения входили и другие работавшие по дереву мастера: токари, столяры, тележники.
Одними из важнейших отраслей ремесленного производства являлись прядение и ткачество. Отделение одного ремесла от другого произошло еще в домонгольский период. Переселившись в город, ткач сделался ремесленником, тогда как прядение долго оставалось домашним занятием женщин. Существовало, впрочем, и домашнее ткачество, сохранившееся в течение рассматриваемого времени в деревнях. Оно отличалось от городского главным образом способом изготовления шерстяных тканей. В городских документах упоминания о ткачах становятся частыми с начала XV в. Ткачество на Украине базировалось на местном сырье: повсеместно сеяли много льна и конопли, разводили овец.
На украинских землях XIII — первой половины XVI в., так же, как на русских и белорусских, изготовлялись в основном шерстяные и льняные ткани. Сначала при помощи веретена и прялки делали пить. Затем на специальных станках изготовляли ткани. Изучение тканей XIV–XVI вв. свидетельствует о высоком уровне производства, применении различных систем выделки, хорошем качестве продукции. Сукна и полотна местных мастеров успешно конкурировали с привозными.
Значительное развитие получили выделка кож и шитье кожаных изделий, на которые был постоянный и большой спрос. Из кожи делали обувь, в которой ходили зажиточные и среднего достатка горожане. Кожа нужна была для изготовления седел, колчанов, щитов, защитных лат, ремней, упряжи, бытовых предметов. Уже в XII в. кожевники и сапожники представляли две самостоятельные профессии. Развитие кожевенного ремесла привело к выделению в XIV–XV вв. нескольких узких специальностей: скорняков, шорников, сумочников, седельников.
О мастерах — производителях кожаных изделий часто идет речь в актах крупных украинских городов XIV — первой половины XVI в. В течение всего этого времени продолжала углубляться их специализация. Так, чинбари (обрабатывавшие шкуры животных и изготовлявшие из них кожи) делились на белокожников (они только выделывали кожи, но не красили их), краснокожников (вырабатывали кожи красного, желтого, зеленого и других цветов), кордыбанников (изготовляли специальные кожи черного цвета), замшевиков и др.
Ювелирное искусство в результате монголо-татарского нашествия понесло наибольший урон. И все же в течение второй половины XIII в. оно возродилось и снова начало развиваться. Искусство украинских ювелиров-золотарей XIV — первой половины XVI в. представлено значительным количеством изделий, хранящихся в музейных собраниях.
Свидетельством быстрого восстановления ювелирного ремесла может быть запись Волынской летописи 80-х годов XIII в., повествующая о том, что князь Владимир Василькович для разных церквей «сосуды служебные серебряные скова». Оклады для икон и кресты по его повелению делали в разнообразной технике из золота и серебра, украшая их драгоценными камнями, жемчугом и эмалями.
В конце XIV–XV в. золотарство на украинских землях получило дальнейшее развитие. Во львовской гродской книге под 1387 годом упоминаются ювелиры-украинцы Яць и Вячеслав. Подъем этого искусства приходится на первую половину XVI в. Украинские ювелиры сохраняли и развивали традиции, полученные в наследство от древних мастеров.
Ювелирное дело XIV — первой половины XVI в. в техническом отношении мало отличалось от предшествующего (XI–XIII вв.). При изготовлении изделий золотари применяли различные операции и технику: чеканку, ковку, литье, гравировку, штамповку, скань, чернение, золочение, инкрустацию и др. При этом использовался разнообразный набор сложных инструментов.
Изделия украинских золотарей пользовались заслуженной славой как на родине, так и за ее пределами. Продукция киевских и Львовских ювелиров расходилась по многим странам Центральной и Западной Европы и Востока.
Подъем городского ремесла привел к отмиранию некоторых профессий сельских ремесленников (например, золотарей). Зато другие виды сельского ремесла продолжали развиваться, все более отделяясь от сельского хозяйства. В самом деревенском ремесле происходило размежевание специальностей. Из ремесленных профессий, существовавших ранее, выделяются новые, более узкие, т. е. наблюдается дальнейшая специализация ремесла. Со временем ряд ремесел окончательно перекочевал в город, в том числе ювелирное, оружейное, слесарное, тогда как другие остались привилегией сельских мастеров: ткачество и прядение, гончарство, сапожничество. Характерной особенностью сельского ремесла было то, что сами ремесленники обычно не порывали с земледелием.
Один из аспектов общественного разделения труда состоял в отделении городского ремесла от сельского. Бывший земледелец, сделавшийся ремесленником, вначале работал с целью удовлетворения потребностей ближайшего сельского населения. Затем наиболее активным из числа этих ремесленников становилось тесно в своем селе, и они стремились переселиться в город, где существовал более широкий и устойчивый рынок сбыта для их изделий. Оставшиеся же дома сельские ремесленники обменивали свои изделия на продукты сельского хозяйства или продавали их на местном рынке, куда приезжали люди из соседних деревень. Но в основном сельский ремесленник работал на заказчика, изготовляя изделия из предоставленного им сырья. Лишь с течением времени он все большую часть своих изделий начинает производить непосредственно на рынок. В XIV–XV вв. на Украине подобные изменения в ремесленном производстве наблюдались повсеместно. Села, в которых интенсивно развивались ремесла, при благоприятных условиях перерастали в местечки, а в ряде случаев — в города.
В течение XV — первой половины XVI в. ремесла на украинских землях продолжали развиваться. Как и раньше, основными центрами ремесленного производства были города. Их роль постепенно возрастала. Интенсивно шел процесс дифференциации ремесленного производства, его более узкой специализации. В конце XV — начале XVI в. в Киеве, например, трудились ремесленники следующих профессий: портные, скорняки, сапожники, чеботари, постригачи шерсти, золотари, лучники, седельники, стрельники, кузнецы, жестянщики, плотники, винники, хлебники, рыбаки, цирюльники и др. Среди ремесленников особенно славились ювелиры-золотари, высокохудожественные изделия которых пользовались заслуженным спросом на всех восточнославянских землях, а также стрельники — мастера, изготовлявшие знаменитые стрелы для луков с железным наконечником и орлиным оперением. Такие стрелы в первой половине XVI в. приобретали, в частности, крымские татары, отдавая за 10 киевских стрел воз соли.
Во Львове, как это видно из старейшей гродской книги (1382–1389), работали ремесленники 23 профессий, но есть основания считать этот список неполным. Кроме ремесленников тех специальностей, которые имелись в Киеве, львовская гродская книга называет маляров, Воскобойников, мельников, мечников, чашников, суконщиков, литейщиков колоколов и посуды, гончаров, кожевников, мясников, каменщиков, бондарей, поясников и др. Если к этим ремесленным профессиям прибавить перечисленные в счетных книгах Львова 1404–1426 гг. (солодовники, перчаточники, тележники, котляры, полотенечники, токари, граверы, аптекари), то количество ремесленных специальностей достигнет 36. Подобное углубление специализации ремесленного производства наблюдалось и в других крупных городах.
В течение XV в. ремесло на украинских землях развивалось довольно быстрыми темпами. К концу столетия во Львове, например, насчитывалось около 800 цеховых мастеров и, вероятно, гораздо больше было внецеховых ремесленников. В гродских книгах Львова середины XVI в. названы ремесленники узких профессий: шапочники, колесники, столяры, оружейники. Увеличение количества ремесленных специальностей отражает высокий уровень развития ремесла, его прогрессировавшую специализацию. Важными ремесленными центрами на украинских землях XIV — середины XVI в. были также Луцк, Владимир, Каменец-Подольский, Кременец, Холм, Красностав, Буск, Ковель.
Значительная часть продукции украинских ремесленников в XIV и в особенности в XV — первой половине XVI в. шла на экспорт, что свидетельствует о ее высоком качестве. В источниках многих стран Европы и Азии, итальянских факторий в Крыму встречаются многочисленные упоминания о промышленных товарах с Украины киевского, Львовского, луцкого, владимирского и другого происхождения. На внешний рынок вывозились полотно, пояса, шапки, ногавицы, мечи, ножи, серпы, плужное железо, ювелирные украшения. Рост вывоза и расширение номенклатуры вывозимых изделий были естественным следствием количественного роста и качественного совершенствования ремесла.
Ремесленники во многих городах и некоторых местечках были объединены в профессиональные корпорации — цехи, деятельность которых регламентировалась специальными уставами. Во главе цехов стояли старшины, избиравшиеся из числа наиболее влиятельных и, как правило, зажиточных мастеров. Полноправными членами цеховых объединений были только мастера — владельцы мастерских, имевшие по нескольку подмастерьев и учеников. Сделаться мастером было нелегко. Кандидат в мастера должен был иметь пе только высокую профессиональную квалификацию и средства для организации мастерской, но и значительную сумму денег для взноса в цеховую кассу, на торжественное угощение членов цеха и т. п. В цехах существовало общественное и имущественное неравенство. Среди ремесленников выделялась небольшая прослойка богатых мастеров, в руках которых находилась вся полнота власти в цехах и цеховая касса («скрыня»). Средний цеховой слой составляли многочисленные небогатые мастера, работавшие чаще всего с одним-двумя подмастерьями, а то и самостоятельно. Нижнюю социальную прослойку в цехах составляли подмастерья и ученики — эксплуатируемые мастерами неимущие люди, лишенные права участвовать в решении цеховых дел.
Поделиться книгой: