Вне подозрений

— Простите меня, — пробормотала она и вытерла лицо.

— Мы сейчас поедем в отделение. Больше нам здесь делать нечего. Она к нам не относится.

— Извините, я вас не поняла, — удивилась Анна.

Лангтон вздохнул.

— Эта девочка — не наша. Тут действует отдел убийств местной полиции. Расследовать преступление — его законное право, а не мое. Нам не разрешат участвовать в его раскрытии, пока мы не докажем связь этого убийства с другими. Гребаная красная рулетка. А прокурор — настоящий мудак.

— Вы по-прежнему считаете, что здесь орудовал тот же тип? — спросил Льюис.

— Похоже на то, но не будем спешить с выводами, — отозвался Лангтон. Анна обратила внимание, что он мог одновременно курить и есть. И пока жевал сандвич, дым струйкой поднимался у него из ноздрей.

Однако Льюис не отставал:

— Вот и мне кажется, что это он. Видели, как он связал руки?

— Я согласен, — поддержал его Баролли, по-прежнему катая во рту жевательную резинку. — Ее нашли только прошлой ночью. И вы сразу собрали нас. Как вам это удалось? Кто-нибудь намекнул? Или проболтался?

— А папа — католик? — отпарировал Лангтон. — Я услыхал сообщение по радио. И примчался сюда почти в ту же минуту, что и ребята из SOCO.

Льюис знал, что шеф не скажет правду. Он был вместе с ним в отделении, когда они получили информацию. Несомненно, Лангтон защищал свой источник.

— Мне пришлось столкнуться с суперинтендантом Хеджесом, и мы крупно поговорили, — добавил он.

Оба детектива пронаблюдали за блондином, пившим кофе у «Первого Чайника». Он ощутил их взгляды и тоже посмотрел на них, но вскоре отвернулся к чашке кофе.

Анне хотелось что-нибудь сказать, но она чувствовала себя такой жалкой и убогой, что не могла придумать ни одной подходящей фразы. Они сели в патрульную машину и направились в свое отделение. Квиннз Парк находился довольно далеко от Клапхэм Коммон. А в местном полицейском участке служащие вскоре автоматически, как по команде, соберутся в ситуационной комнате.

Анна еще ни разу не была в отделении на Квиннз Парк и понятия не имела, куда они пойдут. Она покорно следовала за Майком Льюисом, поднимавшимся по лестнице к ситуационной комнате. Само здание было старым и запущенным. Стены каменных коридоров и лестничные площадки давным-давно выкрасили в характерно зеленый цвет уборных. Полы на втором этаже покрывал истрепанный линолеум, а краска на потолке и стенах поблекла и облупилась.

От многих кабинетов тянулись проходы к застекленным дверям с панелями, там же располагались и комнаты для переговоров с подозреваемыми и свидетелями и архивные отделы. Возникало ощущение, будто вещи парили в воздухе, поскольку архивные отделы размещались в коридоре несимметрично. Анне все это показалось беспорядочным и совершенно непохожим ни на учебные кабинеты, ни на мастерские, в которых она обучалась в колледже.

Баролли скрылся в туалете, но она не имела ни малейшего понятия о том, куда пошел Лангтон.

— А ведь вас взяли на место Данни? — пропыхтел Льюис, добравшись до верхней площадки лестницы.

— По-моему, да, — ответила она.

— У него какая-то желудочная инфекция. Одну минуту он в отличной форме, а в следующую — корчится от боли. Я думал, это аппендицит, но оказалось — желудочная инфекция. Вы с ним знакомы? — Теперь Льюис двинулся вниз по узкому коридору.

— Нет, — отозвалась она, стараясь сдерживаться.

Льюис приблизился к двойным дверям и распахнул их. Двери крутанулись и прихлопнули бы Анну, если бы он вовремя не придержал их.

— Простите, — рассеянно произнес он.

Анна не предполагала, что чуть ли не все сотрудники отдела убийств уже приступили к расследованию этого дела, — ведь труп девушки обнаружили только вчера, поздним вечером. В комнате стояло восемь столов — по четыре в каждом ряду. За ними сидели мужчины и женщины в полицейской форме, а рядом — два сотрудника, связанных с церковью. На полках громоздились папки, лежали они и на столах вместе с кипами других бумаг. Одну стену почти сплошь занимала белая доска с именами и датами, написанными разным почерком, но одним фломастером. И, кроме того, прижизненные и посмертные фотографии разных женщин. Они действовали на нервы любому впервые очутившемуся в комнате.

На одном столе лежала папка с досье пропавших без вести. Анна открыла ее и поняла, что не в силах оторвать глаз от фотографии той самой очаровательной девушки Мелиссы Стивенс, семнадцати лет, которую в последний раз видели в начале февраля. В досье перечислялись цвет ее глаз, одежда и прочие подробности.

— А сегодняшнюю жертву уже успели опознать? — поинтересовалась она у Майка Льюиса. Он устроился на краешке стола и разговаривал с одной из коллег.

— Еще нет, — бросил он через плечо и продолжил беседу.

Анна направилась к доске и принялась рассматривать остальные фотографии. Снимки шести жертв разместили бок о бок, а под ними она увидела описания, местонахождение и предварительные результаты расследования. В сравнении с Мелиссой Стивенс женские лица показались ей старыми и усталыми, а их взгляды тяжелыми и тревожными.

— Здесь собраны все текущие дела? И перечислены предварительные результаты? — уточнила она, вновь обратившись к Льюису.

Он не расслышал ее, оживленно болтая с только что появившимся Баролли.

Анна продолжила чтение. Каждую жертву изнасиловали и задушили, а их трупы оставили гнить в уголках разных живописных парков — в Ричмонд-парке, Ипринг Форесте, Хэмпстед Хеф. У всех руки были связаны за спиной, и всех удушили их же колготками.

— Сегодняшняя жертва и эти женщины — они что, звенья одной цепи? Я имею в виду, между ними есть какая-то связь?

Баролли подошел к доске и присоединился в Анне.

— А вы в курсе дела, отчего шеф разбудил нас сегодня ни свет ни заря?

— Нет. Мне просто позвонили в семь утра и сказали, что берут меня в группу Лангтона. А о расследовании я ни слова не слышала.

— Вы ведь сейчас заменили Данни, верно?

— Майк упомянул мне, что он в больнице.

Баролли указал на фотографии женщин.

— Расследование ведется уже несколько месяцев, а точнее, полгода. И тут пять старых нераскрытых дел. Они лежали в архиве, пока шеф их оттуда не выкопал.

— Полгода? — изумленно переспросила она.

— Да. — Он постучал по доске. — Вот наша самая недавняя жертва, и, когда ее нашли, она была мертва больше года. Мы начали группировать их несколько месяцев назад. Вы, наверное, заметили, что у них один и тот же модус операнди, — то есть их убили одинаковым способом.

— Вы хотите сказать, что это дело рук одного убийцы?

— Мы так считаем, хотя до сих пор ни черта не сумели доказать. Но если сегодняшнее дело с этим как-то связано, у нас могут появиться зацепки. А могут и не появиться, и тогда мы не сдвинемся с мертвой точки. Шеф хочет, чтобы мы собрали побольше доказательств по новому преступлению.

Вращающиеся двери распахнулись, и все повернулись к Лангтону, не отрывая от него глаз.

— Да, это Мелисса. Слепки зубов совпадают, — заявил Лангтон и вошел в мгновенно притихшую комнату. Вид у него был усталый, веки покраснели и опухли, а темная щетина на подбородке сделалась еще заметнее.

— Они постарались и не тратили ни минуты впустую, но нам нужно дождаться окончательных результатов. Я сейчас зайду в лабораторию. Пока мы не раздобудем эти подробности, не знаю, стоит ли нам устраивать стратегическую встречу с АСПО. Майк, ты хочешь пойти вместе со мной?

Анна почувствовала себя испуганной школьницей и подняла руку.

— А я могу пойти с вами, сэр?

Лангтон обвел ее неторопливым, испытующим взглядом.

— Вы хоть раз присутствовали при вскрытии?

— Да.

— Тогда следуйте за мной, я дам вам халат, вы поняли?

Он указал на Баролли.

— А ты оставайся, отвечай на звонки и руководи командой вместо меня. Если они что-нибудь установят, сообщи сразу, — мы должны быть в курсе дела. И подготовь место на доске, начни прямо с этого.

Баролли держал в руке черный фломастер и рассматривал фотографию Мелиссы. Он записал на доске сообщение о слепке зубов, затем вывел крупными буквами «Жертва 7» и поставил знак вопроса около имени Мелисса Стивенс.

* * *

Лангтон устроился на переднем сиденье машины, потупил голову и закрыл глаза. «Интересно, уснул он или нет?» — подумала Анна. Она сидела сзади и старалась не раскрывать рот. Наконец он произнес:

— Там хотят устроить настоящее шоу. Телевидение, пресса, прочие медиа. Можно понять — она была молода и красива. Я постарался убедить главу отдела обвинений Лондонского управления убийств поручить это дело мне. Пока что работа у нас была незавидная, отнюдь не высшего ранга — шесть старых проституток, или «старой слизи», как называл их ваш отец. И никакой гарантии воссоздания преступлений или подробностей в духе «Преступной ночи». Но, если расследование передадут мне, я соберу сильную команду, обеспечу базу данных, как Шерлок Холмс, и сумею все доказать. Да, я уверен, что получу результат.

Анна кивнула, по-прежнему чуть смущенно и растерянно:

— Спасибо.

От автостоянки они направились в больницу. Лангтон хорошо знал путь и двигался в быстром темпе, энергично открывая двери и не оглядываясь назад. Очевидно, он полагал, что Анна без труда приноровилась к его походке. В конце концов они добрались до морга, и Лангтон жестом указал на дверь с надписью «Для дам».

— Одевайтесь, а затем идите прямо сюда, — пояснил он.

Анна надела на голову маску, просунула ноги в бахилы и завязала зеленые ленты халата. Она вошла в морг и поежилась от ледяного холода.

Хотя морг не так давно модернизировали, в нем сохранилась викторианская плитка. А вот раковины, стальные столы и оборудование были современными. У одного стола группа ассистентов разрезала грязную, поношенную одежду, снимая ее по частям с трупа наркомана, найденного сегодня утром. Белый плиточный пол оказался скользким, словно каток. Второй стол пустовал, и его резко наклонили к мощной струе душа. На третьем столе, или «стойке», лежала их жертва, прикрытая зеленым пластиковым мешком.

Пока ассистенты пересчитывали ее одежду, патологоанатом, доктор Вернон Хенсон, спокойно беседовал с Лангтоном. Анна пронаблюдала, как черный топ и розовую юбку Мелиссы уложили в сумку для последующей судебно-медицинской экспертизы.

— А нижнего белья там нет? — негромко осведомился Лангтон.

— Трусиков нет, — ответил Хенсон. — А вот лифчик имеется. Вы, наверное, хотите поглядеть, как была она связана?

Лангтон жестом подозвал Анну к столу, а Хенсон снял с тела пластиковый мешок. Именно в этот момент в морге появился суперинтендант Хеджес в халате. Он натягивал на ходу резиновые перчатки и смерил Лангтона злобным взглядом.

— По-прежнему дышите мне в затылок, Джимми? Или вам просто захотелось пощекотать нервы?

— Я здесь, Брайан, потому что занимаюсь делом этой девушки, и вы должны мне его уступить.

Хеджес пожал плечами.

— Сперва вы должны представить доказательства. А пока что дело расследую я. И, если вы не возражаете, я попросил бы вас сойти с моей дороги.

Лангтон отступил на шаг-другой. Хеджес приблизился к столу, когда два ассистента патологоанатома осторожно перевернули тело на живот. Руки девушки были крепко связаны белым лифчиком спортивного фасона. Его тесемки туго скрутили запястья, а чьи-то сильные пальцы затянули узел. Хенсон отодвинулся назад, позволив фотографам заснять труп в разных ракурсах, а потом начал развязывать узел. Но его усилия не увенчались успехом.

— Придется его разрезать, — чуть ли не извиняясь, проговорил он.

— Давайте, — снисходительно отозвался Хеджес.

Патологоанатом старался действовать как можно аккуратнее, опасаясь разорвать застежки. Он размотал тесемки на запястьях. Но руки все еще были сжаты в кулаки. От тесемок на запястьях остались темные красные рубцы с синеватым отливом. Когда девушку опять положили на спину, ее руки бессильно упали. Однако Хенсон так и не смог разжать кулаки.

— А еще у нас есть ее колготки. Их тоже затянули до предела туго и перекрутили на шее узлом. Они впились в кожу, и вряд ли мне удастся развязать их вручную.

Как и следовало ожидать, колготки привлекли особое внимание фотографов. Даже те, кто не снимал связанные руки Мелиссы, защелкали камерами, нацеленными на черный узел. Лангтон и Хеджес подталкивали друг друга локтями, надеясь получше разглядеть эту удавку.

Убийца до того крепко стянул колготками горло жертвы, что снять их, казалось, практически невозможно. И все же, промучившись несколько минут, Хенсон ослабил узел. Шея девушки распухла от удушья и увеличилась едва ли не вдвое. Глубокие отметины, перерезавшие кожу, перемежались почерневшими синяками с пурпурными тенями. Узнать в распластавшемся на стойке, изуродованном трупе очаровательную белокурую девушку с фотографии было трудно.

— Мы отправили в лабораторию массу личинок из ее глаз и рта. Они помогут определить, долго ли ее тело пролежало в лесу. Но из-за насекомых эксперимент целесообразнее провести летом, в соответствии с необычными условиями погоды. У меня в саду расцвели розы, а несколько дней назад их засыпало снегом. Так что лучше дождаться ровной теплой поры без этих страшных температурных колебаний, — пояснил Хенсон своим глубоким, низким голосом. По его тону можно было подумать, что он отвлекся от текущих дел и завел светский разговор.

— А вы не можете вымыть и протереть труп, чтобы ее родные не увидели жутких ран? — предложил Хеджес.

Глаза Лангтона расширились. Да как он смеет давать оскорбительные указания Хенсону, ведущему патологоанатому Лондона! Как будто тот когда-либо разрешал близким осматривать «непромытые» трупы. Однако Хенсон сдержался и поспешил переменить тему:

— Отойдите, пожалуйста. Если я ее развяжу, то все опухоли станут заметны. И мы закроем ей глаза, чтобы близкие не узнали о пустых глазницах. Вы же видели, что жучки съели оба ее зрачка. Да и кончика языка у нее больше нет. Должно быть, его вырвала лиса. — Он повернулся к Лангтону, взял шпатель и открыл рот Мелиссы, чтобы показать язык с оторванным концом. — Если только она сама его не откусила. В таком случае мы сможем отыскать его у нее в желудке. А удар был нанесен в правый висок, прямо у нее над ухом.

Фотокамеры продолжали вспыхивать, выхватывая, как и требовалось, крупные планы — лицо, шею, глаза, рот и нос.

Хенсон подождал, пока они кончат снимать, а затем откинул пряди длинных светлых волос, приоткрыв круглый синяк с запекшейся кровью.

— Я бы сказал, что ее ударили тупым предметом с кромкой размером с десятипенсовик. И снова скопление насекомых и личинок по периметру. Они все время откладывали яйца и могут подсказать нам довольно многое, а не только время ее смерти.

Хенсон натянул маску.

Лангтон кивнул.

— Ну а если не учитывать удара, давно ли это произошло?

— Чертовски трудно ответить. Степень разложения не слишком велика, но если она пролежала весь прошлый месяц… что же, тогда подморозило, выпал снег, земля покрылась наледями и так далее и тому подобное. Некоторые части ее тела очень потемнели, и это доказывает, что она пролежала в таком положении, может быть, несколько месяцев или несколько недель, но уж никак не дней.

Хенсон снова принялся разжимать ее пальцы.

— Ногти в хорошем состоянии. Похоже, я пока больше ничего не определю, но, очевидно, мы сможем проверить потом.

Он отошел, чтобы окинуть взглядом все тело Мелиссы — от розового педикюра до макушки.

— На теле нет царапин или других следов борьбы. Обнадеживает, что от удара в висок она сразу потеряла сознание. Но смело могу утверждать, что признаки вагинального и анального проникновения имеются.

Хенсон показал им вагину девушки, аккуратно раздвинув ее кожу.

— Видите эти синяки? Значит, насилие было жестоким. Что же касается ануса, то он просто разорван. А теперь нам нужно будет ее препарировать, и тогда мы еще что-нибудь обнаружим. Что же, приступим. Ее успели взвесить — она очень легкая, всего семь стоунов[1] с небольшим. Вскоре пришлют рентгеновские снимки. Никаких переломов я не заметил, но все равно мы отдадим вам пленки. На правом плече у нее маленькое розовое пятно, но, кроме него, там все безупречно. Очаровательное существо.

Лангтон снова кивнул. Он ни разу не поглядел в сторону Анны, и она была ему за это благодарна, зная, что лицо у нее под белой маской почти такое же белое. Впрочем, лицо суперинтенданта Хеджеса тоже сильно побелело, и она удивилась, когда он повернулся к Хенсону.

— Держите меня в курсе. Я хочу знать, найдут ли судмедэксперты что-нибудь в ее одежде.

Хеджес вышел, и Анна услыхала, как Лангтон негромко, иронически засмеялся. Хенсон также уловил его смешок и подмигнул, немного опустив маску.