Помоги проекту - поделись книгой:
Кроме того, как уже было показано выше, аберрации «картины» обусловлены положением дел в «схеме». Если же в последней актуализированы, например, «драйвы страха», что имеет место у пациентов психотерапевта, то, разумеется, «психическое время» психотравмирующих событий увеличивается многократно, используя даже сон («кошмарные сновидения»). При этом фактически время экспозиции этих психотравмирующих событий может быть или незначительным, или же и вовсе отсутствовать. Если бы объектом перцепции было фактическое время, а не психическое, то ситуация изменилась бы кардинальным образом. Но нейтральные события не привлекают тенденцию выживания, она всегда направлена в сторону угрозы, определить же ее виртуальность «слепой» тенденции выживания не под силу.
Однако можно сформировать соответствующий динамический стереотип, который, впрочем, наличествует у человека, бывшего когда-то ребенком и полноценным представителем царства животных, но в качестве «погашенной доминанты», которая, как уверяет А.А. Ухтомский, «держится по прежнему следу, чтобы по миновании торможения заявить о себе вновь»576. Конечно, при этом необходимо редуцировать проблемные «вторичные драйвы» и устранить образованные под них аберрации «картины». Кроме того, должны быть сформированы соответствующие «модуль» «картины» и «базис» «схемы». Пока же перцепция будет занята сканированием «психического времени», результат не будет достигнут.
Подобные попытки предпринимались неоднократно и нашли свое выражение в знаменитой психотерапевтической технике «здесь и сейчас», однако обычно это средство предпринимается без учета сущности феномена ощущения, отличного от восприятия и не являющегося подконтрольным сознанию[230]577. Можно сознательно обратить внимание на то или иное событие, но для этого нужно, по выражению И.П. Павлова, «иметь его в голове», то есть предполагать его существование, но в этом случае речь уже не идет об ощущении, но лишь, и то в лучшем случае, о восприятии, поскольку такое событие, пусть и предполагаемое только, уже «предмет».
В инструкциях к этой технике указывают: «Смотрите на предметы и называйте их, употребляя перед именем предмета слова “здесь и сейчас”». Но в этом случае происходит актуализация «психического времени», поскольку сам акт называния предполагает не только наличие воспринятого уже «предмета» (означаемого), но еще и его названия (означающего), добытого прошлым опытом.[231] И нет ничего удивительного в том, что пациенты воспринимают эту технику как «способ отвлечься». Однако никакое сознательное «отвлечение», не имеющее под собой соответствующего «базиса», не может стать доминантой в условиях, когда актуализирован, например, «драйв страха». Даже напротив, согласно принципу доминанты («способность доминанты суммировать возбуждения»578) такая ситуация лишь на руку последнему. Наконец, при таком использовании техники пациенты неизбежно прибегают к апперцепции и насыщают «предмет» субъективными оценками (плохой – хороший, грязный – чистый, новый – старый и т. п.), что, разумеется, к поведению перцепции никакого отношения не имеет.
Очевидно, что перцепция имеет дело не с «предметами», но с модальностями, причем не с модальностными характеристиками объектов (цвет, звук, плотность, вкус и т. д.), а с границами этих наличных характеристик[232]579. Однако, как уже было указано выше, модальностные характеристики внешних воздействий относительно не актуальны для тенденции выживания человека: 1) частью они замещаются «знанием» о модальностных признаках вещи, которое заключено в означающем;[233] 2) частью потому, что модальностные признаки приобрели иное значение в жизни человека;[234] 3) частью из-за относительной несущественности модальностных признаков в жизни человека.[235] В этой связи возникает трудность: как мобилизовать возможности перцепции внешних воздействий, утративших свою былую ценность?
Для эффективной работы с поведением перцепции необходимо использовать фактические психические механизмы, а именно механизмы кратковременной памяти, поскольку именно ее функционирование обеспечивает перцепцию движения, то есть время в противовес «времени психологическому». Если «объемы» кратковременной памяти при перцепции движения не «загружены» в полную меру перцепцией внешних воздействий, то, естественно, остается возможность того, что оставшиеся незадействованными ресурсы будут использованы для перцепции содержания психического, что актуализирует «схему» с ее вторичными драйвами и «картину» с ее аберрациями. Поскольку же «объемы» кратковременной памяти ограничены, то в целом эта задача решаема.
В исследованиях А.Н. Лебедева показано, что объем кратковременной памяти равен примерно 9 единицам в случае запоминания двоичных символов, однако если испытуемому предлагали для запоминания тестовые последовательности, в которых один элемент мог отличаться от соседних сразу по трем признакам (форме, размеру и цвету), то объем кратковременной памяти круто снижался до трех элементов580. Таким образом, если «объемы» оперативной памяти будут заняты одновременно результатами перцепции по трем модальностям, то перцепция содержания психического окажется делом невозможным.
Данный подход обеспечивает еще и максимально возможную редукцию апперцепции в процессе перцепции; восприятие, разумеется, будет иметь место, но оно не будет носить качество «оценки». Последнее обстоятельство позволяет, наконец, получить искомое
Характерной чертой пациента, испытывающего выраженную тревогу, является или сильное возбуждение, или же, напротив, заторможенное состояние582.При этом бросается в глаза несоответствие между наличной ситуацией (отсутствие каких-либо фактических источников угрозы) и поведением пациента. Очевидно, что в этом случае на пациента, как сказал бы И.П. Павлов, «падают» раздражители не наличные, но уже содержащиеся в психическом, а в данный момент воспроизводящиеся, обретающие новую конфигурацию и т. п. Пациент находится в каком-то смысле «внутри» самого себя, присутствуя в действительности лишь по «досадной необходимости». Пациент выглядит «погруженным в себя», часто переспрашивает или отвечает невпопад. Разумеется, все это свидетельствует об относительном снижении у пациента перцепции внешних воздействий.
Другим признаком, указывающим на «пребывание» пациента в «психическом времени и пространстве» (то есть относительное отсутствие у него перцепции внешних воздействий), может служить определенная рассеянность пациента, он замечает какие-то предметы в кабинете спустя длительное время, говорит: «Откуда это взялось? Я раньше этого здесь не видел» и т. п. Взгляд может быть статичным, звуковые раздражители или не замечаются, или замечаются крайне избирательно. Он может долго просидеть в одном положении, а потом удивиться, что у него затекла какая-то часть тела. Движения не сопровождаются предварительным визуальным контролем. Пациенту может казаться, что прошло гораздо меньше времени, чем отмерили стрелки часов («Уже целый час прошел! Ничего себе!»), или, напротив, больше («Мне уже пора идти? Я так долго у вас сижу!»).
Наконец, еще одним признаком относительного отсутствия у пациента перцепции внешних воздействий является наличие в его высказываниях множества оценочных суждений, относящихся к обстановке (что свидетельствует о выраженности апперцепционной функции), или сама по себе повышенная разговорчивость, болтливость (что свидетельствует об активности «картины»).
Особенностью лиц, страдающих относительным снижением перцепции внешних воздействий, является своего рода повышенная «рассудочность», они «продумывают», «решают», под всякое их действие подведен «логический фундамент» – это так называемые «мыслители», по И.П. Павлову. «Художники» же отличаются особенными «успехами» в перцепции внешних воздействий: они используют необычайно резкие духи, яркую косметику, множество аксессуаров, сложный покрой одежды с вытачками, дополнительными швами и т. п. Однако это не является признаком удовлетворительной перцепции внешних воздействий, скорее здесь отмечается ее ослабление, которое компенсируется интенсивностью модальностей: легче увидеть линию между красным и синим, нежели между ногтем и граничащей с ним кожной складкой.
Склонность пациентов слушать музыку через наушники или делать ее очень громкой, одеваться не по погоде, склонность к острой пище, потребность в какой-то дополнительной стимуляции при сексуальных отношениях – весьма показательные признаки недостаточности перцепции внешних воздействий. Кроме того, характер прикосновений (грубых, резких, «сухих») является достаточно точным критерием. Поиск шумной компании, неспособность переносить одиночество даже незначительное время, необходимость постоянно что-то делать или, напротив, полная пассивность – также относятся к числу значимых признаков. Наконец, интравертированность пациента, равно как и избыточная его экстраверсия, чаще коррелируют со снижением перцепции внешних воздействий, по сравнению с представителями средней части этой шкалы.
Жалобы пациентов, относящиеся к настоящему психическому механизму, можно условно разделить на две группы: во-первых, «постоянное продумывание мыслей», «наплывы мыслей», «прокручивание мыслей», «невозможность не думать», признаки непсихотической дереализации и т. п. и, во-вторых, «невозможность сосредоточить внимание», «рассеянность», «забывчивость» и т. п.
Психотерапевтическая техника, призванная восстановить динамический стереотип перцепции времени и пространства, должна удовлетворять нескольким требованиям:
· во-первых, обеспечивать преобладание перцепции времени над перцепцией «психического времени»;
· во-вторых, быть систематичной;
· в-третьих, быть осмысленной пациентом как осуществление поведения в отношении поведения.
Для реализации этих требований необходимо соблюсти следующую последовательность действий:
1) Психотерапевт собирает информацию об особенностях поведения перцепции данного пациента.
2) Далее необходимо сформировать в «картине» пациента соответствующий задачам «модуль». Психотерапевт в доступной для пациента форме и максимально наглядно (с приведением примеров и аналогий) излагает пациенту данный психический механизм:[236] «Прошлого уже нет, будущего еще нет, а есть только настоящее, которое следует воспринимать, чтобы быть адекватным миру, для чего следует научиться “переключаться во внешнее”». Здесь также необходимо означить все относящиеся к этому вопросу проявления дезадаптации данного пациента.
3) Теперь необходимо создать в «схеме» пациента соответствующий «базис». Психотерапевт настоятельно аргументирует следующие положения. Во-первых: «Человек воспринимает не настоящее, а виртуальное, он становится неадекватным; игнорируя настоящее, он занят собственными неприятными переживаниями, а потому даже при полном благополучии он будет страдать – испытывать тревогу, страх и т. п.» Во-вторых: «Все негативные события кратковременны, он случаются, проходят, а жизнь двигается дальше, и большую ее часть она относительно нейтральна». В-третьих: «Если освоить технику “переключения во внешнее” и регулярно ее использовать, то жизнь станет настоящей, а не виртуальной, негативные события прошлого не будут нарушать благополучия настоящего и пугать придуманными трагедиями будущего; человек способен обрести реальную точку опору и жить тем, что есть, а не ужасами, которых жаждет его инстинкт самосохранения».
4) Наконец, психотерапевтом озвучивается «сущность техники» («инструкция»): «Необходимо научиться “переключаться во внешнее”, для этого необходимо задействовать сразу три “канала восприятия” (одновременное использование трех из пяти органов чувств); если все они будут заняты, то можно будет “не думать” и жить настоящим».
1) Первым следует задействовать орган слуха. Пациент получает инструкцию: «Закройте глаза и слушайте звуки вокруг, не ловите их, не вырывайте их из общей массы, а позвольте им пройти вас насквозь: “прийти”, “побыть” с вами и “уйти”». После того как пробное «слушание» закончено, психотерапевт подчеркивает, что подобные или эти же звуки имели место и раньше, но пациент их не слышал, сосредоточившись на продумывании слов, произносимых психотерапевтом, то есть находился «внутри», а не «во внешнем». Кроме того, следует сделать акцент на том, что пациент слышит не звуки сами по себе, а тишину, которую нарушают «привходящие» звуки.
2) Вторыми следует задействовать физические ощущения, однако прежде, учитывая ипохондрическую настроенность пациента, необходимо пояснить, что к «физическим ощущениям» относятся точки контакта тела с физическими предметами. Далее пациент получает инструкцию: «Закройте глаза и ощущайте точки контакта своего тела с физическими предметами».[237] После выполнения этого задания необходимо подчеркнуть, что тело нуждается в тактильных ощущениях, но человек, направляющий свое восприятие «вовнутрь», а не «во внешнее», лишает тело его законного «права».
3) Третьим этапом следует задействовать зрение. Эта часть упражнения, как правило, оказывается наиболее трудной для пациентов, поскольку задача состоит в том, чтобы видеть не предметы, но цветовые и световые пятна. В этой связи целесообразно предварительно обучить пациентов воспринимать цветовые и световые пятна,[238] а лишь затем переходить к комплексному восприятию. Инструкция звучит следующим образом: «Смотрите впереди себя, не пытайтесь узнавать предметы, перед вами только игра света и тени, цветовые пятна, соприкасающиеся друг с другом».
4) После того как все три элемента упражнения опробованы, следует совместить их: сначала по два (телесные ощущения со звуковыми, слышать звуки и видеть свет и цвет), затем одновременно все три элемента упражнения (звук, свет (цвет) и физические ощущения). Если упражнение выполняется правильно, пациент воспринимает эффект от него как своеобразный «провал» в ощущения, где мыслям просто не находится места. Однако же этот эффект возникает не сразу, а через какое-то время. До тех пор пока соответствующий динамический стереотип не сформирован («потухшая доминанта» не приведена в действие), в дело вмешивается сознательный контроль («Слушаю ли я звуки?», «Потерял физические ощущения!» и т. п.), что нарушает целостность перцепции.
В самостоятельную работу входит освоение навыка перцепции внешних воздействий и формирование соответствующего динамического стереотипа. Поскольку это упражнение, при наличии навыка, не является трудоемким (по сравнению, например, с техникой «напряжение – расслабление») и дает очевидный релаксирующий (а также в ряде случаев и тонизирующий) эффект, сопровождающийся снижением уровня тревожности и повышением настроения, пациенты используют его с удовольствием вне всякой программы. Однако для формирования этого динамического стереотипа необходимы определенные усилия. С этой целью, а так же чтобы структурировать работу, пациент получает бланк для фиксации результатов самостоятельных занятий:
В клетках таблицы указывается время (в минутах) выполнения упражнения. Когда описанное состояние, возникающее при перцепции внешних воздействий, сохраняется в течение 5 и более минут, соответствующий динамический стереотип можно считать сформированным.
Во-первых, существует возможность использовать и другие органы чувств: ощущать запах и вкус в различных сочетаниях с представленными выше источниками ощущений (физические тела, звук, свет (цвет)). Здесь также соблюдается принцип «трех каналов восприятия».
Во-вторых, предлагается комбинация техники «Переключение во внешнее» с техниками, направленными на расслабление и дыхание.
В-третьих, после того как соответствующий механизм перцепции образован, целесообразно использовать его не только в статических, искусственных позах, но и в повседневной деятельности: при выполнении физических упражнений, какой-то домашней работы и т. п.
1) «Чувство ранее не виденного».
Данное упражнение направлено на преодоление той косности восприятия, которая обусловлена означением вещи. Означенная вещь, то есть вещь, получившая свое место в «картине», не нуждается больше в непосредственной перцепции, поскольку это «место» определяет и ее функции, и ее свойства, и ее качества. С точки зрения целесообразности это, конечно, весьма полезное приобретение человека, однако же оно лишает его природной естественности, а за это приходится «платить» психическим неблагополучием.
Цель этого упражнения – ощутить вещь, увидеть реальный объект (пусть и психически опосредованный), скрывающийся за именем (своим означающим). Для этого необходимо развить в себе способность смотреть на любой предмет абсолютно непредвзято. Пациенту предлагается представить, что вещь, которая лежит перед ним на столе (например, карандаш или ключ), он видит впервые в жизни, то есть не знает ни что «это» такое, ни зачем «оно» нужно.
Если это представление (этот, можно сказать, самообман) удается, то у пациента возникает естественный позыв взять эту вещицу в руки, покачать, покрутить, куда-нибудь засунуть и т. п., он начинает ее рассматривать, лицо отражает признаки удивления, он заворожен. Иными словами, если эффект достигается, то пациент ведет себя как годовалый ребенок, получивший новую игрушку.
Чувство радости, которое возникает у пациента при выполнении этой техники, по всей видимости, соответствует «элементарной эмоции» радости, сопровождающей успешное формирование нового динамического стереотипа. Кроме этого весьма примечательного эффекта у пациента рождается и новое представление о реальности; она воспринимается теперь как живая, подвижная, изменчивая. Все это необычайно способствует обретению пациентом навыка относительно безболезненно модифицировать собственные динамические стереотипы, то есть осуществлять поведение в отношении поведения.
2) «Шаг в будущее».
Для закрепления эффекта, достигаемого при формировании адаптивных стереотипов поведения, необходимо создавать соответствующие «модули» «картины» психического пациента, которые позволят последнему, во-первых, произвольно (по желанию или при необходимости) актуализировать тот или иной динамический стереотип, а во-вторых, этот «модуль» надежно фиксирует его в долгосрочной памяти. «Шаг в будущее» не является в строгом смысле этого слова «техникой» (упражнением), это скорее необходимый «модуль» «картины».
Данная техника основывается на одном из основных тезисов философии Д. Кришнамурти583, который предлагает своеобразную и, с определенной точки зрения, абсолютно верную трактовку «психического времени»: в каждый момент времени человек находится «сейчас», человек не может быть ни вчера, ни завтра, он всегда – «сейчас». Поэтому, если кто-то хочет изменить свое будущее, то это необходимо сделать «сейчас», а не планировать на «завтра», поскольку «завтра» для психики не наступает никогда, но только постоянно отодвигается следующим «сейчас».
Далее этот тезис претерпевает у Д. Кришнамурти еще более головокружительную трансформацию: поскольку будущее – есть результат действия в настоящем, то фактически будущее – это то, чем человек является «сейчас». Данное положение абсолютно соответствует принципу динамического стереотипа: наличествующий «сейчас» динамический стереотип определяет поведение, которое станет будущим, а потому будущее уже фактически сосредоточено в «сейчас». Следовательно если у человека есть неудовлетворенность «сейчас», то она будет и в будущем, и если он «сейчас» не изменит положения дел, то оно не изменится и в будущем.
Так, подойдя к одной и той же мысли с двух сторон, Д. Кришнамурти фактически формулирует принцип «поведения в отношении поведения»: в каждый момент «сейчас» человек делает свое будущее, то есть изменение происходит или «сейчас» (без всяких отсрочек), или же оно не произойдет никогда. Такой «модуль» «картины» – есть необходимое условие, которое позволяет психотерапевту вменить своему пациенту ответственность за его же собственную жизнь, качество которой определяется эффективностью работы последнего над собственным же поведением (хотя и по представляемым психотерапевтом психическим механизмам). Если же этого «вменения ответственности» произведено не будет, то пациент так и останется пассивным участником психотерапевтического процесса, не способным изменить собственное поведение, сделать же это за него – невозможно.
Собственно, техника и состоит в прояснении этих нюансов и формировании таким образом соответствующего и крайне необходимого «модуля» «картины» психического пациента.
2. Перцепция пространства и времени
Перцепция пространства обусловлена множеством различных относительно самостоятельных феноменов, существующих, впрочем, в теснейшем взаимодействии. Наиболее существенными, по всей видимости, являются, во-первых, ощущение
Все эти элементы чрезвычайно существенны, поскольку через образование соответствующих динамических стереотипов, несмотря на плоскую сетчатку глаза, они создают эффект «объема». Впрочем, отсюда ясно и то, что восприятие двухмерного пространства трехмерным есть результат его реконструкции, которая благодаря организующей роли динамических стереотипов в этом процессе «корректирует» результат перцепции, исправляя его в «психическом пространстве-времени». В этой связи перцепцией пространства следует считать восприятие не трехмерного пространства, а
Этот факт находит себе множественные доказательства. Уже в мире животных больший «объем» носит качество «силы», так, например, животное демонстрирует распушенный хвост, ощетинивается, расправляет складки кожи, встает на задние лапы и т. п., всячески демонстрирует свой «объем», убеждая противника (или соперника) в собственной «силе». Кроме того, больший «объем» характеризуется и ощущением большей безопасности, поскольку падение (глубина) пугает только в том случае, когда «объем» падения превышает «объем» падающего.
Л.М. Веккер, анализируя целый перечень исследований эмоций, приходит к выводу, что «временные и пространственные характеристики – необходимый признак внутренней структуры эмоциональных состояний и что исходной в структуре эмоциональных единиц является временная организация, на основе которой формируются пространственные синтезы»590. Именно эти пространственные синтезы и есть рассматриваемое отношение «объемов». М. Винтерером, исследовавшим пиктограммы положительных и отрицательных эмоций, показано, что изображения первых отличаются большей расчлененностью, пространственной раскрытостью, направленностью вовне и вверх. В подобных же исследованиях Ф.М. Вексельмана выявлено, что положительные эмоции пространственно объективизируются по преимуществу направлениями вверх и наружу, а отрицательные – вниз и вовнутрь (что особенно характерно для эмоции страха)591. Сам Л.М. Веккер резюмирует эти положения следующим образом: «Отрицательные эмоции, как об этом свидетельствуют их пространственные эквиваленты, направлены по преимуществу вовнутрь, на их субъективный компонент, а в эмоциях положительных доминирует направленность вовне, то есть на объект эмоционального переживания»592.
Впрочем, упомянутые исследования лишь научно обосновывают давно эмпирически выведенный и активно реализуемый способ влиять на эмоциональное состояние человека посредством «игры пространства» – отношения «объемов». Речь идет о религиозных культах: использовании расходящихся звуков православных колоколов и колокольчиков буддийских лам, органной музыке, песнопениях и т. п., пространственная игра света реализуется в подкупольном расположении окон храмов и в витражных стенах готических соборов. Для увеличения перцепции пространства религиозными культами эксплуатируется даже обонятельный анализатор – благовония в индуистских храмах, ладан в христианской традиции. Однако все-таки особенная роль отводится зрению, что находит свое отражение в персидских мозаиках, а наиболее отчетливо – в принципе «обратной перспективы» православных икон, где линии перспективы сходятся, удаляясь, не в центре изображения, а как бы исходят от наблюдателя, расширяясь в изображении. «Самое пространство, – пишет П.А. Флоренский, описавший феномен “обратной перспективы”, – не одно только равномерное бесструктурное место, не простая графа, а само – своеобразная реальность, насквозь организованная, нигде не безразличная, имеющая внутреннюю упорядоченность и строение»593.
Однако можно ли считать, что цивилизованный человек реализует ту открытость и направленность вовне, которая соответствует переживанию положительных эмоций? Разумеется, отсутствие фактической перцепции с переносом ее акцента на «внутренние» процессы, замена перцепции апперцепцией (формирование «внутреннего» предмета), довлеющее влияние «картины» и т. п. предполагают лишь отрицательный ответ на поставленный вопрос, что, впрочем, объясняется представленным в предыдущем разделе психическим механизмом «перцепции времени и пространства».
Необходимо учитывать, что «внутренние образы» также обладают пространственностью, но это «психическое пространство», которое зачастую подменяет собой фактическое при отсутствии адекватной перцепции.[243] Кроме того, как уже было сказано выше, переход человека в «психологическое пространство-время» сопряжен с дезадаптацией, что объясняется, видимо, еще и тем, что отсутствие адекватной перцепции пространства и времени есть (для глубинных, эволюционно обусловленных структур психики) свидетельство слабости и беззащитности. В этих обстоятельствах тревога просто не может не возникнуть.
В связи со сказанным выше перцепция пространства основана на соотношении объектов; здесь, поскольку собственно «объемы» не визуализируются, большое значение имеет отношение плоскостей, так, например, плоскость неба в ее отношении к вертикальным измерениям зданий. Кроме того, благодаря участию в перцепции пространства органа слуха следует уделять внимание локализации источников звука, а также характеру его распространения. Наконец, существенно, что перцепция пространства и времени – это перцепция движения, а потому наиболее показательными являются движущиеся объекты («объемы»), в том числе и распространяющийся звук.
Иными словами, с одной стороны, существует реальная возможность восстановить в пациенте способность адекватной перцепции пространства и времени, которая, по сути своей, сопряжена с положительными переживаниями, с другой же стороны, результат этой процедуры неизбежно изменит поведение человека в этой его части, а при системной психотерапии будет способствовать и полной адаптивности.
Как правило, пациенты, испытывающие тревогу, свидетельствуют, что чувствуют себя «маленькими», «подавленными», «беззащитными», «беспомощными» и т. п. При этом «внешний мир» они оценивают как «зловещий», «недоброжелательный», «чуждый», «подавляющий». Впрочем, они зачастую и ведут себя соответствующим образом: зажаты, скованны, голова утоплена в плечи, руки сложены так, словно бы пациентам холодно, смотрят в пол, говорят тихо, садятся лишь на краешек предложенного им стула, пытаются быть незаметными, занимают дальние места (например, при групповых занятиях).
Напротив, чертами человека, испытывающего положительные эмоции, является внешняя раскрепощенность, открытость, подвижность, относительно большая амплитуда жестов, производимых без суеты, взгляд непринужденно и с любопытством скользит по окружающему пространству, человек не тяготится пребыванием в центре внимания, не пытается остаться незамеченным, говорит четко и громко, с желанием, чтобы его услышали. Если попросить его рассказать о том, как он себя ощущает, то ответ будет примерно следующим: «Я ощущаю себя открытым, свободным, доброжелательным, расположенным к людям, большим» и т. п.
Впрочем, все эти характеристики исчерпывающе представлены в уже упомянутых выше руководствах о «языках» тела. Примечателен в этом смысле подход В. Шутса, дающего «пространственные эквиваленты» отношений и ощущений человека. Так, «приближение», «движение по направлению к» человеку – есть признак «присоединения», а «исключение» выражается «удалением от» него. Признаки «контроля» характеризуются «поднятием себя над», «склонившимся» положением, напротив же, разрешение, данное кому-то склониться над собой, – признак передачи ему «контроля». «Раскрытие рук» – физический эквивалент «открытости». «Складывание рук на груди или вокруг тела» – выражение замкнутости. «Я выражаю открытость, – пишет В. Шутс, – как бы приглашая вас, и выражаю закрытость, держа вас в отдалении. Я выражаю открытость, буквально открываюсь навстречу вам, и я выражаю закрытость, закрывая себя от вас»594.
Исследования в социальной психологии наглядно демонстрируют, насколько существенны пространственные отношения контактирующих для их эмоционального состояния. С этой целью было введено понятие «личностное пространство», которое понимается как буферное пространство, которое человек предпочитает сохранить вокруг себя, размер этого пространства кроме прочего (культуральных стереотипов и т. п.) зависит от того, какова степень психологической близости собеседников, что свидетельствует о том, что удаленное положение связано с тревожностью и поиском защиты. В ряде исследований показано, что личностное пространство у разных людей различно, кроме того, описан тест «Вторжение извне», сущность которого состоит в том, что тревожный человек начинает ерзать, отворачиваться, отступать и демонстрировать другие признаки дискомфорта, если приблизиться к нему больше чем на 30 см595.
Специфическими жалобами пациентов являются «страх открытых пространств», «страх закрытых пространств», «страх высоты». Кроме очевидной рече-мыслительной насыщенности этих страхов отчетливо выявляется и собственно неадекватная реакция, вызванная соотношением объемов. Так, например, пациентка может испытывать «беспричинный страх» после просмотра киноматериала, содержащего в себе панорамные съемки, или не может смотреть на небо. Частным случаем ослабления фактической перцепции пространства, с заменой ее аберрациями «картины», можно считать «страх бесконечности пространства», встречающийся у значительного числа пациентов.
Психотерапевтическая техника, призванная восстановить динамический стереотип перцепции пространства и времени, должна удовлетворять нескольким требованиям:
· во-первых, обеспечивать перцепцию отношения «объемов»;
· во-вторых, быть систематичной;
· в-третьих, быть осмысленной пациентом как осуществление поведения в отношении поведения.
Для реализации этих требований необходимо соблюсти следующую последовательность действий.
1) Психотерапевт собирает информацию об особенностях поведения перцепции данного пациента.
2) Далее необходимо сформировать в «картине» пациента соответствующий задачам «модуль». Психотерапевт в доступной для пациента форме и максимально наглядно (с приведением примеров и аналогий) излагает пациенту данный психический механизм:[244] «От того, что человек воспринимает – внутреннее пространство или внешнее, и от того, как он воспринимает внешнее пространство, зависит и его эмоциональное состояние. Положительному эмоциональному фону соответствует восприятие расширенного внешнего пространства, отрицательному – суженное, а тревоге и депрессии – восприятие только внутреннего пространства». Здесь также необходимо означить все относящиеся к этому вопросу проявления дезадаптации данного пациента.
3) Теперь необходимо создать в «схеме» пациента соответствующий «базис». Психотерапевт настоятельно аргументирует следующие положения. Во-первых: «Отсутствие восприятия внешнего фактического пространства делает человека “маленьким”, отчего он ощущает себя беззащитным и даже в отсутствие реальной угрозы испытывает страх и тревогу». Во-вторых: «Но если бы он воспринимал внешнее пространство, был центром расходящихся перспектив, то чувствовал себя “большим”, а “большому” некого и нечего бояться, то есть страх ретируется сам собой». В-третьих: «А потому, если освоить технику “расширения пространства” и потом регулярно ее использовать, то чувство внутренней силы и ощущение защищенности неизменно будет сопровождать его жизнь».
4) Наконец, психотерапевтом озвучивается «сущность техники» («инструкция»): «Необходимо научиться “расширять пространство”, но для этого потребуется не простое восприятие предметов, но их отношений, “объемов” и “плоскостей”, поскольку восприятие человека есть, по сути, сам этот человек, а чем больше он воспринимает, тем большим ощущает самого себя».
1) Сначала пациент обучается перцепции «объемов» как «глубины», для этого объекты рассматриваются как «объемы», образованные гранями («плоскостями»). Иными словами, пациенту предстоит увидеть огромное количество «плоскостей» – пересекающихся, смещенных параллельных, сходящихся, расходящихся и т. п. Отдельные «плоскости» образуют «объемы», «объемы» же соотносятся друг с другом.
2) Далее пациент осваивает использование всего поля зрения («объема восприятия»)[245]596. Для этого он фиксирует поле своего обычного, привычного восприятия (например, свои руки («объем») на поверхности стола («плоскость»), взгляд под ноги и т. д.), далее смежные «объемы» (например, стол на полу («плоскость») и у стены («плоскость»); свои руки («объем») в отношении тела («плоскость», «объем»); свои ноги («объем») на полу («поверхность») и т. д.), наконец, продолжение всех «плоскостей» и отношение образованных ими «объемов» – до тех пор пока не будет
3) Наконец, осваивается «пространство звука»: отмечается, что орган слуха позволяет локализовать источники звука в пространстве (справа, слева, сверху, снизу, спереди, сзади). После этого пациент должен идентифицировать себя в качестве центра перцепции, поскольку именно относительно себя он разворачивает пространство, слух позволяет добиться этого ощущения максимально быстро и полно.
4) После освоения всех этих элементов производится их интеграция в едином ощущении-впечатлении. Показательным критерием достижения желаемого эффекта является желание глубокого вдоха в момент действительного «расширения пространства», после этого дыхание становится размеренным и в меру глубоким.
В самостоятельную работу входят освоение навыка «расширения пространства» и формирование соответствующего динамического стереотипа. Прежний динамический стереотип перцепции «психического пространства-времени» неизбежно заявляет о себе в процессе тренировок нового: «пространство» постоянно норовит «свернуться», пациент вновь и вновь оказывается замкнутым в своих переживаниях, а потому для формирования этого – нового – динамического стереотипа необходимы определенные усилия. Для достижения поставленной цели самым эффективным средством зарекомендовали себя прогулки (1–2 часа), в течение которых пациент настоятельно «разворачивает» «сворачивающееся» пространство. Как правило, через 20–30 минут прогулки с использованием упражнения пространство становится устойчиво «расширенным», дальнейшее время необходимо уже на собственно психотерапевтический эффект этой техники.
Во-первых, целесообразно распространять использование этой техники не только на указанные прогулки, но «расширять пространство» и в повседневной жизни, поскольку «расширенным пространством» может быть и обычная комната, где имеется «насыщенное» отношение «объемов».
Во-вторых, «расширение пространства» может быть произведено и в «специальных» условиях, например на филармоническом концерте; верующие пациенты с успехом используют эту технику, посещая учреждения культа, и т. д.
Поделиться книгой: