Помоги проекту - поделись книгой:
В-третьих, эту технику необходимо актуализировать в индивидуально-стрессовой для пациента ситуации с соблюдением принципа иерархичности, а также заблаговременности (то есть использовать ее до появления первых проявлений, например, страха). Наконец, тщательная и поступательная проработка этой техники необходима в случаях собственно «страха пространства» («замкнутого», «открытого»), где она фактически является не «общеукрепляющей», а
В качестве дополнительного средства, способствующего перцепции пространства и времени, пациентом могут использоваться элементы изотерапии597, при этом особенное внимание следует уделять таким характеристикам рисунка, как отношение фигуры и фона, «объемности» изображенных предметов, перспективе, планам, плоскостям и т. п. При этом целесообразно использовать данные гештальт-психологии, касающиеся восприятия изображения598.
Глава тринадцатая
Апперцептивное поведение
Впервые понятие «апперцепции» было использовано Г.В. Лейбницем как заложенная в человеке сила или активность, извне формирующая инертный материал. Теория «монад» Г.В. Лейбница, обещавшая единую концепцию телесного и психического, привела философа к различению осознаваемых и неосознанных («малых») перцепций, а последние, по его мнению, сознаются именно благодаря апперцепции, которая включает в себя восприятие и память599. Примерно так же впоследствии апперцепция толковалась и В. Вундом, у него апперцепция играет роль «как бы верховной души, замещающей все низшие психические процессы, оценивающей, сравнивающей и связывающей их»600. И.Ф. Гербарт рассматривал апперцепцию как отложившуюся в душе «массу представлений», где каждое новое представление находится под давлением этой массы и удерживается благодаря ей, а потому незнакомое вводится в сознание посредством уже знакомого601. Под названием «установка» (родственном «доминанте») понятие «апперцепции» вошло в психологию благодаря Д.Н. Узнадзе, где оно играет роль уже не апперцепции отдельных представлений самих по себе, но всего человека в единичном акте восприятия602.
Таким образом, понятие «апперцепции» рассматривалось в психологии и как «пассивный» процесс, протекающий сам по себе, и как «активный», связанный с сознательной работой человека603. Вместе с тем, если суммировать все представленные выше трактовки апперцепции, избавив их от соответствующих допущений, становится очевидно, что речь идет не о чем другом, как о работе динамических стереотипов и доминант. Именно они определяют то,
Безотносительно к психическому всякое внешнее явление – нейтрально[247]605, только в самом психическом оно, аффекторно опосредованное, приобретает качественное звучание. Причем реакция организма на какие-то внешние воздействия в ряде случаев жестко детерминирована, но большей частью может быть и самой разнообразной. Более того, даже на те внешние воздействия, которые, казалось бы, не предполагают альтернативного ответа, кроме определенного (безусловно-рефлекторного), возможна выработка и иных реакций[248]606.
Иными словами, апперцепционное поведение, во-первых, обеспечивается всеми уровнями психического, во-вторых, может быть изменено – как сознательно (то есть за счет модификации элементов «картины»), так и неосознанно (то есть образованием или, напротив, редукцией тех или иных вторичных драйвов «схемы»).
Надо признать, что понятие «апперцепция» – это как раз тот редкий случай, когда термин действительно говорит сам за себя. Он происходит от латинского
Таким образом, выстраивается своеобразная иерархия: во-первых, внешнее воздействие, которое «падает на чувствующую поверхность» и само по себе нейтрально; во-вторых, перцепция, которая по ряду причин не может быть представлена на суд сознания, а соответственно, и достоверного исследования (единственное, что здесь можно сказать достаточно определенно, – это то, что результат перцепции внешнего воздействия есть аффекторно опосредованная психическая активность); в-третьих, сама апперцепция, которая образует «предмет», то есть «воссоздает» (со значительным искажением) то, что было воспринято в соответствии с устройством психического.
Последние два этапа – это, разумеется, уже поведение, которое в настоящем контексте можно рассматривать как единый процесс («апперцептивное поведение»). Далее следует поведение на это апперцептивное поведение, вытекающее, соответственно, из этой апперцепции.[249] Однако поведение в отношении апперцептивного поведения по каким-либо причинам (другие условия существования) может или соответствовать результату апперцепции, или же не соответствовать ему,[250] и в последнем случае результат апперцепции находится в сфере неосознанного. Наконец, это поведение в отношении апперцептивного поведения может быть как адаптивным, так и дезадаптивным.
Таким образом, может изменяться (можно изменять) как поведение в отношении апперцептивного поведения (сознательно или в силу каких-то других обстоятельств), так и само апперцептивное поведение, которое определяет поведение в отношении самого себя. В первом случае, когда меняется поведение в отношении апперцептивного поведения без изменения самого апперцептивного поведения, у человека возникает очевидный психологический дискомфорт, связанный с этим несоответствием (поведение в отношении апперцептивного поведения и неадекватное ему характеризуется в такой ситуации качеством насильственности). Во втором же случае ситуация принципиально другая: поскольку изменяется само апперцептивное поведение, то, соответственно, в «новых реалиях» претерпевает изменение и поведение в отношении апперцептивного поведения, дискомфорт в такой ситуации не возникнет. Впрочем, это только общая формула, которая имеет несколько существенных оговорок.
Во-первых, поведение в отношении апперцепции может и соответствовать ей, и казаться адаптивным, однако адаптивность эта может быть мнимой. Именно этот нюанс рассматривается З. Фрейдом, когда он вводит понятие «принципа реальности»[251]607. Согласно этому «принципу», человек («Эго») приучается («Супер-эго») апперцептировать, например, сексуальные отношения (какое-то определенное сексуальное поведение) как отрицательные, негативные или недостойные. В соответствии с этой апперцепцией он и «строит» свое поведение. Однако то, что хорошо для «картины» (соответствует чувству совести), не всегда хорошо для «схемы» («Ид»), поскольку именно в сексуальных отношениях (каком-то определенном сексуальном поведении) данный человек может испытывать действительную потребность. Возникает несоответствие, которое данным лицом неосознанно (КМ СПП) и вызывает сильнейший внутренний дискомфорт, выражающийся в невротическом симптоме, получающем в «картине» какое-нибудь нелепое, но весомое, с точки зрения пациента, объяснение[252]608.
Во-вторых, апперцептивное поведение по установившемуся динамическому стереотипу может предполагать некое поведение, которое не вытекает непосредственно из характера апперцепции.[253] В этом случае возникает своеобразный двойственный зазор между «картиной» и «схемой»: «схема» – дает одну апперцепцию («трактовку»), а «картина» – другую. При этом неосознанность этого «зазора» может быть столь серьезной, что приводит к выраженной дезадаптации.[254] В этом случае возникает своеобразный «конфликт интерпретаций» – сознательной («картина») и неосознанной («схема»). Этот механизм положен в основу метода «рефрейминга» (переформирования) практики нейролингвистического программирования, который служит преодолению указанного конфликта интерпретации[255]609. Другой вариант реализации этого механизма используется в эриксоновском гипнозе под названием «терапевтической метафоры»[256]610.
В-третьих, апперцептивное поведение может быть ошибочным (неадекватным реальному положению дел), вследствие чего построение адаптивной модели поведения в отношении этого апперцептивного поведения оказывается невозможным. Неадаптивность наличного поведения в этом случае вполне закономерна, изменить же его на адаптивное вне изменения апперцептивного поведения невозможно. Именно это положение дел реформируется в технике «отождествления» Ф. Пёрлза, где всякая апперцепция рассматривается как проекция. Поскольку апперцепция не воспринимается таковой, психотерапевт принуждает пациента осознать ее в этом качестве, что дает пациенту возможность изменить свое апперцептивное поведение, в результате чего меняется и поведение в отношении этого апперцептивного поведения[257]611. В психосинтезе Р. Ассаджоли, как и у Ф. Пёрлза, апперцепция занимает одно из самых значительных мест, хотя механизм психотерапевтической техники можно определить как обратный гештальттерапевтическому[258]612. Методикой деидентификации достигается разотождествление с апперцептивным поведением, что позволяет пациенту оказаться в позиции «непредвзятого наблюдателя» и, соответственно, изменить, если есть такая необходимость, характер своего апперцептивного поведения613.
КМ СПП рассматривает поведение апперцепции как функционирование динамических стереотипов, подготовленное игрой доминант и обусловленное дискурсивными процессами. Изменение поведения в отношении апперцептивного поведения, что доказывает эффективность бихевиоральных техник, изменяет и характер апперцепции, однако данный процесс сопряжен со множеством трудностей и целым спектром болезненных переживаний пациентов. Поэтому формирование адаптивного поведения должно включать в себя не только изменение поведения в отношении апперцептивного поведения, но и самого апперцептивного поведения.
В этой связи СПП предполагает, прежде всего, поступательное изменение апперцептивного поведения, которое закрепляется адаптивным поведением в отношении этого измененного апперцептивного поведения. Впрочем, необходимо учитывать, что изменившееся апперцептивное поведение не предполагает автоматического изменения поведения в его отношении, поскольку отсутствуют соответствующие динамические стереотипы, а потому эта задача также должна целенаправленно решаться. В настоящем подразделе рассматриваются оба процесса: изменение апперцептивного поведения и поведения в отношении этого изменившегося апперцептивного поведения. Изменение апперцептивного поведения обеспечивается психическими механизмами «переозначивания» и «формирования альтернативного дискурса»614.Изменение поведения в отношении изменившегося апперцептивного поведения основано на процессах торможения прежнего дезадаптивного поведения и на усилении доминанты образуемого адаптивного поведения в отношении нового апперцепционного поведения.
1. Означивающее поведение
Как уже было показано выше, означение («картина») означающего («схема») – есть дополнительное искажение, привносимое в уже искаженную отображением фактическую действительность. Это обстоятельство выступает в качестве одного из самых существенных оснований психоанализа, стало предметом его многочисленных спекуляций и позволило дать жизнь технике интерпретации. Психоаналитики понимают под интерпретацией процесс разъяснения (или толкования) смысла того или иного психологического явления. Интерпретатор-психоаналитик сообщает пациенту некое значение, которое он придает его сну, симптому или цепочке свободных ассоциаций, причем интерпретацией можно считать только тот случай подобного сообщения, когда новое значение отличается от того, которое придает данному явлению сам пациент615. Иными словами, некое явление наделяется пациентом и аналитиком различными значениями, а значение последнего называется интерпретацией.
Здесь следует сделать уточнение: изначально феномен интерпретации, зародившийся на ниве философии (Ф. Шлейермахер616, Ф. де Соссюр617, Э. Гуссерль618 и др.), представлял собой систему отношений слова (текста) и смысла. Однако же психоанализ, узурпировавший права на владение смыслом, осуществил в этом отношении подмену слова (текста) на символ, но поскольку символ сам по себе имеет двойственную природу, возникла возможность (и она была реализована в психоаналитической теории) проституировать интерпретацию в угоду умозрительных метафизических моделей. Своего наивысшего расцвета эта очевидная махинация достигла в философских работах П. Рикера619, а в трудах М. Хайдеггера интерпретация была и вовсе дезавуирована разведением ее с процессом понимания620. Разрешение возникшего конфликта в философии было найдено Л. Витгенштейном621, а троянским конем психоанализа в этом случае стал Ж. Лакан622. Л. Витгенштейн вернул понятию интерпретации изначальный смысл процесса понимания и под интерпретацией рассматривал перевод высказывания в другие знаки или действия, а Ж. Лакан переместил интерпретацию из сферы отношений символа и смысла в систему взаимосвязей означаемого и означающего.[259]
Ж. Лакан указывает на «активность означающего в определении воздействий, в которых само означиваемое несет на себе его печать и преобразуется в результате такого захвата в означаемое»623. Иными словами, приписывая означаемому новое означающее, психоаналитик добивается определенной когнитивной трансформации в сознании пациента. После чего уже эта новая «идеология» будет конституировать поведение пациента (его отношения и собственно поведенческие реакции). У. Эко, анализируя данное предположение Ж. Лакана, указывает, что таким образом не порядок означаемых конституируется человеком, «но сам он конституирует человека»[260]624.
К сожалению, в психоаналитической теории не были до конца осознаны действующие силы психологического воздействия аналитика на пациента, а эффект достигается, как правило, за счет неспецифической деструкции существовавших прежде аберраций «картины», приведших пациента к психоаналитику, и поэтапного формирования новой ориентации в сознании пациента. В некоторых случаях новая аберрация «картины» действительно оказывается более жизнеспособной и дает меньше поводов для возникновения невротической симптоматики. В психоаналитической работе этот эффект неспецифичен, тогда как, например, в позитивной психотерапии работает, по сути, тот же самый психологический механизм переозначивания означаемого, но, в отличие от психоанализа, достаточно открыто и прямолинейно. Здесь психотерапевт не скрывает своих истинных целей: он пытается убедить человека в том, что тот от природы хорош, способен к познанию и любви[261]625.
Согласно предложенной Дж. Келли «теории личностных конструктов», «человек судит о своем мире с помощью понятных систем, или моделей, которые он затем пытается приспособить к объективной действительности»626. Иными словами, сознание человека представляет собой сложную систему, остовом которой являются связанные воедино «когнитивные конструкты», которые и направляют действия этого человека, а также определяют характер его отношений и переживаемых чувств627. Разумеется, те или иные частные изменения «конструктов», создание новых и отдельных связей между ними влияют на состояние всей системы в целом. Если же подобные изменения затрагивают некие базальные структуры и понятия, если имеет место переозначивание ключевых означаемых, конституирующих сознание пациента, то эффект от такой процедуры может иметь сильнейшие последствия.
При этом необходимо учесть, что, как указывал Л.С. Выготский, «слово есть неисчерпаемый источник новых проблем», его «смысл никогда не является полным» и «в конечном счете упирается в понимание мира и во внутреннее строение личности в целом»628. Иными словами, возможности переозначивания практически неисчерпаемы, а изменение даже одного, но особенно важного для данного пациента означаемого способно привести к системным переменам в его сознании («картина»). Таким точечным, но тщательно выверенным воздействием терапевт может «деполяризовать» «картину» пациента, изменив ее тем самым до неузнаваемости, создав новую ориентацию, новое целеполагание, новое отношение и, как результат, базу для формирования новых динамических стереотипов поведения.
Существует несколько вариантов психического механизма переозначивания: собственно переозначивание (уже представленные выше примеры замены одного означающего другим); создание новых означаемых и их переозначивание в процессе психотерапевтического лечения (введение в «картину» таких элементов, как смысл жизни629, экзистенциальная тревога630 и т. п.); означение неких психических явлений, которые прежде не были означены, то есть не имели своего рода «когнитивного представительства» (примером является специфическое означение физического напряжения в структуре терапии В. Райха631).
Означение вводит означаемое в некую уже предсуществующую дискурсивную среду, которая и поляризует означаемое (придает ему некую ориентацию в «картине» пациента), располагает его в поле сил определенным (пред-определенным) образом. Переозначение способно изменить положение означаемого, а всякое означающее может быть усилено, проблематизировано632, и в какой-то момент оно само способно деполяризовать значительную часть «картины» пациента с неизбежным изменением и всей системы в целом.
Любое дезадаптивное поведение пациента есть в основе своей некое означаемое (непосредственное апперцептивное поведение) и означающее (аберрация «картины»), соответствующее этому означаемому. Само по себе наличие дезадаптивного поведения свидетельствует о необходимости переозначить означаемое (апперцептивное поведение), нуждающееся в коррекции. Зачастую для этого требуется кропотливая работа, в процессе которой переозначиванию предварительно подвергается и множество смежных означаемых, поскольку ни одно понятие в «картине» пациента не является самостоятельным, но взаимозависимо с другими означаемыми и прогружено в целую сеть иных означающих. Однако знание психического механизма переозначивания позволяет сделать этот путь максимально коротким и осмысленным.
По сути дела, психический механизм переозначивания реализуется в психотерапевтической практике постоянно, поскольку психотерапевт всегда имеет дело с означающим поведением пациента, обусловленным его апперцепцией. Уже в первой беседе с пациентом психотерапевт производит переформулировку его жалоб, представлений о «болезни» или «проблеме». Кроме того, здесь же переозначиванию подвергаются, как правило, ошибочные представления пациента о психотерапии и ходе дальнейшего лечения. Наконец, как уже говорилось, для реализации любой психотерапевтической техники необходимо создать соответствующий «модуль» «картины». То есть пациент должен «понимать» («картина»), что он делает, применяя ту или иную технику, почему он нуждается в этой практике, каковы причины его дезадаптации, зачем он это делает, каковы психические механизмы, лежащие в основе той или иной психотерапевтической процедуры, чем обеспечивается психотерапевтический эффект и т. п.
В процессе всего дальнейшего лечения психотерапевт помогает пациенту в структурировании элементов его «картины», с тем чтобы изжить прежние дезадаптивные стереотипы поведения (в том числе и аберрации «картины», и апперцепционное поведение) и чтобы новые адаптивные поведенческие стереотипы не противоречили друг другу и использовались пациентом в соответствующих обстоятельствах.[262] Формируется своего рода новая «жизненная идеология» пациента – ценностные ориентации, установки и т. п., то есть новые доминанты, призванные побуждать и направлять адаптивные динамические стереотипы, получают соответствующую репрезентацию в «картине», структурируются и удерживаются благодаря долговременной памяти («по кортикальным путям» – А.А. Ухтомский), что, кроме того, облегчает к ним доступ пациента, а также возможность своевременной реализации той или иной психотерапевтической практики.
Однако этот же психический механизм может использоваться и в качестве самостоятельной техники. Во-первых, в тех случаях, когда апперцептивное поведение, получившее соответствующее означение (аберрации «картины»), приводит пациента к дезадаптации. В таких обстоятельствах без переозначивания добиться изменения апперцепционного поведения невозможно. С другой стороны, переозначивание может привести к кардинальному изменению апперцепционного поведения пациента, что, соответственно, изменит и поведение в отношении этого апперцепционного поведения.
Во-вторых, когда пациент ошибочно означивает какие-то элементы своего поведения, приписывая их происхождение «внешним» силам, он, разумеется, лишается возможности модифицировать собственное поведение[263]633. Здесь в процессе переозначивания верифицируются динамические стереотипы пациента и означаются как
В-третьих, проблема может состоять в том, что пациент, реализующий дезадаптивное поведение, считает свое апперцептивное поведение – единственно возможным, раз и навсегда данным (разумеется, такая позиция обеспечивается соответствующими означающими, то есть аберрациями «картины»)[264]634. В этом случае в процессе переозначивания верифицируется и получает соответствующее означение «субъект поведения» (КМ СПП), который не есть само поведение. После этого пациент получает возможность менять свои «взгляды» и «убеждения», поскольку «он» (субъект поведения) – не «они» (поведенческие стереотипы), а потому если «ему» (субъекту поведения) нужно, то «их» (поведенческие стереотипы) можно и изменить. Чтобы верифицировать это «нужно», также используется механизм переозначивания.
Оценивая означающее поведение пациента, необходимо учитывать максимально широкое поле его «картины». Большую диагностическую значимость имеет даже не то, какие именно слова он использует для означения того или иного явления, но то, в каком контексте это означение находится. Например, пациент может положительно оценивать свою супругу, сообщая о массе ее достоинств. Однако это вовсе не свидетельствует о том, что он доволен ею, поскольку, если подвергнуть этот вопрос дополнительному углубленному рассмотрению, может оказаться, что указанные достоинства хороши для «домохозяйки» или, напротив, для «любовницы», но никак не для той персоналии, которой должна быть, по мнению пациента, «жена». Точно так же и формальная оценка собственного состояния пациентом может быть негативной (или позитивной), хотя педантичный анализ «картины» пациента указывает на обратное.
Впрочем, «картина» не существует изолированно от «схемы», а потому в анализе означающего поведения существенная роль отводится соотнесенности данных «картины» и «схемы». Так, человек может рассуждать о «браке» абстрактно, что даст одну информацию, но совершенно иначе «озвучивать» свой брак: уклоняться от вопросов, сбиваться, проявлять трудность в подборе слов или, напротив, отвечать как по написанному. Точно так же пациент может утверждать, что он, в отличие от «других», «совершенно здоров», хотя на поверку выясняется, что состоянием собственного здоровья он обеспокоен, все время об этом думает и т. п. Зачастую это становится ясно не по непосредственным высказываниям пациента, а, напротив, из-за трудности вербализации темы (какие-то аберрации «картины» могут препятствовать пациенту откровенно сообщить врачу о своих опасениях) или же по повторам, паузам, резкой смене темы разговора, настойчивому желанию убедить врача и т. п.
Поскольку апперцептивное поведение – это работа динамических стереотипов, а их устойчивость, как известно, обеспечивается «элементарными эмоциями», их отношения создают «эмоции», в рече-мыслительных процессах они порождают «чувства» (КМ СПП). В этой связи любые эмоциональные «всплески» (или «провалы») являются диагностически значимыми, именно по ним высказывания пациента выстраиваются психотерапевтом в иерархию, именно этой иерархией и нужно руководствоваться при переозначивании.
Психотерапевта должно заинтересовать и то, что пациент слишком негативно отзывается о том или ином предмете, и то, что он представляет его в исключительно радужных тонах. Это, разумеется, свидетельствует о субъективной значимости для пациента затронутой темы, однако наличие негативной оценки не означает еще негативного отношения, равно как и наоборот – позитивная оценка не свидетельствует напрямую о позитивном отношении пациента к данному вопросу. Негативная оценка может относиться не к непосредственно заявленному вопросу, но к более общему, нашедшему свое выражение в частном факте.[265] Более того, эмоциональная насыщенность может быть связана с каким-то другим событием в жизни пациента, нежели вербализуемая тематика,[266] впрочем, пациенты и сами не всегда осознают это в должной мере. Всякое малейшее несоответствие высказываний пациента его поведению, реакциям, интонации и т. д. – должно стать предметом пристального рассмотрения.
Здесь действительно важны не столько сами используемые пациентом речевые формулы (означающие), но то, как они произносятся, сколько раз, в одном и том же ракурсе или в разных, в каком контексте расположены эти означающие, к чему они коннотируют в речевом пространстве пациента, какая тема предшествовала этому сообщению, какая последовала за ним. Ассоциации тематик – есть диспозиция элементов «картины», воссозданием которой и занимается психотерапевт, желающий говорить с пациентом «на одном языке» и менять этот язык в соответствии с психотерапевтическими целями. Внезапный «всплеск» откровений пациента по какому-то вопросу может размещаться в каком-то совершенно, казалось бы, не подходящем для этого месте, его связь с этим «местом» должна быть проанализирована психотерапевтом самым настоятельным образом.
Кроме того, когда подобным эмоциональным «всплеском» сопровождается какой-то частный вопрос, необходимо «зарегистрировать» все элементы сюжета, поскольку где-то в этом сообщении находится вход в действительно субъективно значимую для пациента тему.[267] Однако устанавливать причинную связь между различными содержаниями никак нельзя. Пациент сообщил психотерапевту эмоцию, он актуализировал тему (измены, совращения, смерти и т. п.) – это единственное, что можно диагностировать наверняка. Все это очерчивает область, которая, впрочем, не ограничена заявленной темой, а потому чем
Относительно точное содержательное указание имеется в распоряжении психотерапевта лишь в том случае, когда подобное сообщение вызвано (взаимосвязано) не процессами, спонтанно протекающими в «картине» пациента (на чем постоянно спотыкается психоанализ своей техникой свободных ассоциаций), а каким-то очевидным внешним воздействием, например реакцией на другого пациента, костюм психотерапевта и т. п. Однако самое существенное – это то, как пациент реагирует на «не относящиеся к делу» рассказы, истории психотерапевта[268]635. Эти истории служат как самому процессу переозначивания, так и диагностическим целям. Такие проявления, как напряжение пациента во время рассказа психотерапевтом того или иного фрагмента подобной истории, гримаса недоумения на лице пациента, его заинтересованность, недовольство и т. п., с одной стороны, являются самыми серьезными диагностическими признаками, а с другой стороны, сам этот метод – наиболее удобным средством диагностики. Это особенно актуально, если сам пациент испытывает трудности в изложении своей проблемы, не способен точно определить свои чувства и рассказать о них психотерапевту.
Было бы неверно понимать означающее только как знак (слово). Это прежде всего знак чего-то, что может в «картине» пациента означаться как-то совсем иначе. На что зачастую он и намекает, причем весьма недвусмысленно, хотя иногда и неосознанно. Такие «намеки» особенно содержательны и важны для диагностических целей после того, как психотерапевт «сдал» пациенту «экзамен» на право «исповедника». Не следует придавать знаку исключительного статуса, переоценивать его; психотерапевт пытается выяснить то, о чем его пациент думает, а думает он не знаками. В этом смысле всегда следует держать в уме аллегорию Л.С. Выготского: мысль – это облако, гонимое ветром аффекта и воли, проливающееся дождем слов. Это существенно как в процессе диагностики, так и при самой процедуре переозначивания: интересны в этом смысле – «ветра», а не «дождевые капли».
Наконец, в диагностике означивающего поведения необходимо учитывать то, насколько пациент разотождествляет себя и свое дезадаптивное поведение, а также то, насколько жестко он придерживается установившегося апперцептивного поведения, то есть идентифицирует субъекта поведения с континуумом поведения. Разотождествляя себя и свое поведение, человек не может взять на себя ответственность за собственные действия, а потому и лишается возможности модифицировать свое поведение. С другой стороны, идентифицируя себя (субъекта поведения) с континуумом поведения, он, во-первых, не способен осознать иррациональность аберраций своей «картины», принимая их как истину в последней инстанции, что ведет к дезадаптивному поведению, а во-вторых, принимает любые «неудачи» на свой счет («комплекс неполноценности», неуверенность, страхи, пассивность), полагая себя «неспособным», «невезучим» и т. п.
В отношении первого вопроса значимы такие высказывания пациента, как: «наступает тревога», «возникает страх», «начинается депрессия», «ухудшается настроение», «мысли крутятся» и т. п. То есть такие речевые обороты, где психическая функция (тревога, депрессия, раздражительность и т. п.) называется им в третьем лице, тогда как это «я-функции». Если человек принимает на себя ответственность за собственные поведенческие реакции, то он говорит о себе, как о том, кто начинает «тревожиться», «беспокоиться», «расстраиваться», «продумывать», «раздражаться» и т. д.
В отношении второго вопроса значимы такие высказывания пациента, как: «Я должен…», «Они должны…», «Все должно…», «Это несправедливо, неправильно…», «Это просто ужасно…»
а) «Переозначивание»
Психотерапевтическая техника, призванная обеспечить адаптивное апперцептивное поведение со стороны означающего поведения, должна удовлетворять нескольким требованиям:
· во-первых, гарантировать адекватное (не ошибочное) означение означаемого;
· во-вторых, устранить несоответствия между означаемым и означающим;
· в-третьих, добиться соответствия апперцептивного поведения и поведения в отношении этого апперцептивного поведения.
Для реализации этих требований необходимо соблюсти следующую последовательность действий.
1) Психотерапевт собирает информацию об особенностях апперцептивного поведения со стороны означающего поведения данного пациента.
2) Далее необходимо выявить ошибочные означения, несоответствие означающих означаемым и поведения в отношении апперцептивного поведения апперцептивному поведению. Для этого производится внешне ненавязчивая конкретизация проблемных позиций. Психотерапевт фиксирует «словарь» пациента – то есть лингвистические формы, которые используются пациентом.
3) Теперь следует использовать «истории» для проверки субъективной значимости для пациента тех или иных проблемных позиций. Здесь перед психотерапевтом стоит задача определить те моменты жизненного опыта пациента, которые могут послужить опорным материалом («базисом») для нового означения существующего означающего.
4) Наконец, психотерапевт, с учетом всех полученных данных, «воссоздает» для себя положение элементов «картины» пациента, их соотнесенность со «схемой», определяет проблемные позиции первостепенной значимости и пути доступа к ним.
1) Психотерапевт озвучивает проблемное означаемое, то есть проясняет то явление (событие, отношение), нынешнее означение которого приводит к срыву психологической адаптации пациента. При этом психотерапевтом используются уже новые означающие, но во взаимосвязи с прежними, устоявшимися у данного пациента.
2) Далее дезактуализируется существующее означающее этого означаемого у пациента, через разъяснение, разворачивание в языке с помощью новых означающих истинного отношения пациента к проблемному означаемому.
3) Собственно переозначивание[269] – это процесс, при котором данному означаемому пациента придается новое, самостоятельное относительно прежних означающее. При этом материал для переозначивания подбирается психотерапевтом исходя из индивидуальной ситуации и конкретного психологического опыта пациента.
4) В завершение переозначивания производится укрепление и усиление нового означающего в «картине» пациента, что достигается формированием и практикой новой стратегии поведения, основывающейся на новых означающих.
В самостоятельную работу пациента входит освоение новой стратегии поведения, то есть поступательное формирование новых динамических стереотипов. Дело в том, что изменившаяся структура означающих (аберрации «картины») оказывает воздействие и на «схему», то есть изменяет и собственно апперцептивное поведение, – иными словами, изменяются означаемые. Здесь могут возникнуть определенные трудности, которые преодолеваются усилением проведенного переозначивания с использованием новой, поступающей в изменившихся условиях информации. При этом важно «направлять» эмоциональные проявления редукции прежних динамических стереотипов (формирования новых) по «руслу» проведенного переозначивания, помощь в этом, разумеется, должен оказывать психотерапевт. Работа заканчивается после того, как новые динамические стереотипы будут отработаны, а их отношения с другими динамическими стереотипами психического будут отлажены.
б) «Верификация поведения»
Психотерапевтическая техника, призванная обеспечить адаптивное апперцептивное поведение со стороны означающего поведения в отношении принадлежности динамических стереотипов пациента его поведению, должна удовлетворять нескольким требованиям:
· во-первых, гарантировать адекватное означение стереотипов поведения пациента как
· во-вторых, устранить возникающие здесь несоответствия между означаемым и означающим;
· в-третьих, добиться апперцепции динамических стереотипов пациента как собственных и подконтрольных.
Для реализации этих требований необходимо соблюсти следующую последовательность действий.
1) Психотерапевт собирает информацию об особенностях апперцептивного поведения со стороны означающего поведения данного пациента.
2) Далее необходимо определить, какие психические функции апперцепциируются пациентом как его собственные действия, а какие он разотождествляет с собой.
3) Теперь следует создать соответствующий «модуль» в «картине» пациента: «Поскольку поведение человека – это
4) Наконец, необходимо сформировать соответствующий «базис» в «схеме» пациента: «Если человек не осознает, что все его реакции, все его переживания, все его невротические симптомы – это его собственные производные, что он их сам делает, то он никак не может себе помочь, его собственные реакции будут им понукать, он будет бессилен как-либо сопротивляться своей собственной неадекватности, отчего неизменно будет страдать. Однако если человек понимает, что все эти проявления – это его поведение, то, во-первых, ему не на кого и не на что сетовать, а во-вторых, он оказывается ответственным сам перед собой, и при нежелании себя подводить ему легко будет управляться с собственными реакциями, не наступая при этом себе на горло, ведь он делает это для себя».
1) Психотерапевт разъясняет пациенту генезис его симптома, механизмы, по которым «он создает» свою тревогу, сниженное настроение, раздражительность и т. п.
2) Далее он просит пациента «создать» это переживание или симптом, для чего используются все соответствующие психические механизмы (например, напряжение, концентрация внимания на «функционировании внутренних органов», «переключение во внутреннее», необходимые рече-мыслительные процессы (см. ниже) и т. п.; при необходимости можно «набрать нужные обстоятельства»), все эти действия производятся педантично и целенаправленно, несмотря на сопротивление пациента.
3) Если нежелательные для пациента переживания возникли, то психотерапевт указывает на то, что пациент может «сделать» их себе сам, то есть сам их и «делает». Если же пациент проявляет сопротивление, оно идентифицируется как страх (сниженное настроение, раздражительность и т. п.), который пациент «сделал» себе сам, далее рассматриваются механизмы, обеспечившие возникновение этого страха (сниженное настроение, раздражительность и т. п.), – так пациент «делает» себе свои страхи (сниженное настроение, раздражительность и т. п.). Если же пациент действительно пытается «сделать» свой страх (сниженное настроение, раздражительность, «ком в горле» и т. п.), но у него не получается, то в этом случае психотерапевт указывает на то, что «эти негативные переживания и не могли в этой ситуации возникнуть», поскольку в этом случае «пациент взял свое поведение под контроль и, не желая сделать себе неприятное, не “сделает” себе это переживание или симптом», то есть может определять собственное поведение.
4) После этого психотерапевт совместно с пациентом изменяет соответствующие «формулировки» нежелательных психических проявлений (в третьем лице), свидетельствующие о разотождествлении последнего со своим поведением, на я-тождественные (например, «я делаю тревогу» вместо «наступает тревога», «я порчу себе настроение» вместо «начинается депрессия»). Необходимо добиться, чтобы пациент ощутил собственную ответственность за
В самостоятельную работу пациента входит изменение означающих с я-нетождественных на я-тождественные: «Я сделал себе тревогу» так-то, «я испортил себе настроение» тем-то и т. д. При этом пациент должен указывать все психические механизмы, которые обеспечили возникновение этих неблагоприятных переживаний (страх, раздражительность, сердцебиение и т. п.). Для облегчения этой части самостоятельной работы пациенту предписывается заполнять следующую таблицу.
Заполняя клетки в таблице, пациент должен перечислять те психические механизмы, которые осваиваются им на занятиях.
Различные варианты техники применительно к частным проявлениям невротических расстройств представлены в работах Ф. Пёрлза636. Основатель гештальттерапии использует методы прямой конфронтации пациента с симптомом, заставляя симптом «говорить», «вступать в дискуссию», «оправдываться» и т. п. (пациент «выступает от лица симптома» в технике «двух стульев»). Другим оригинальным методом Ф. Пёрлза, обеспечивающим тот же психотерапевтический эффект, является «перебранка» между «собакой сверху» и «собакой снизу»637.
в) «Верификация субъекта поведения»
Психотерапевтическая техника, призванная обеспечить адаптивное апперцептивное поведение со стороны означающего поведения в отношении идентификации субъекта поведения, должна удовлетворять нескольким требованиям:
· во-первых, гарантировать адекватное означение субъекта поведения и его поведения (континуума поведения);
Поделиться книгой: