Второй шанс

— Это не набег, Борат, нас здесь ждали специально. Сколько времени им потребуется, чтобы повалить своими топорами каменными такие деревья?

— Да почти день!

— Вот! День назад, гораздо дальше отсюда, они напали на обоз, который должен был здесь проехать. Даже если бы охрана обоза была полной, и они отбились бы, поехали они бы дальше?

— Нет, не поехали, вернулись бы.

— А вы тогда что стали делать?

— Да то же самое, что и сейчас, отряд бы выслали с охотниками, дорогу проверить.

— Ага, правильно, а отряд уже здесь ждали, деревья рубили. И что это значит?

— Что?

— Это значит, что они в любом случае хотели выманить отряд из города и уничтожить его. Сколько в городе воинов осталось?

— Десяток.

— Десяток вместо тридцати, и еще охотники ушли. На город они хотят напасть.

— Да ты что!!! Они никогда так хитро не действовали!! Да и крепости….

— Что?

— Они должны были заметить такую толпу. Солдаты по дорогам патрулируют. Тем более, ты говоришь, что они не сегодня пришли. Хотя бы следы заметили бы.

— Ну вот что ты заладил «никогда не было, никогда не было». Теперь есть. Привыкай, и учитывай это всегда. Думать учись, а не только мечом махать. А вообще есть у меня мысль, отчего эти твари такие умные стали. Но я тебе их пока говорить не буду, проверить надо мои мысли. Ладно, посидели и хватит, действовать надо.

Глава 10

Но прежде, чем начать что-то делать, мне пришлось справиться с мощнейшей истерикой спутников. После того, как я сказал, что трупы наших товарищей мы оставим здесь без погребения, мне на голову были посланы проклятия всех местных богов, и еще нескольких, специально для этого случая придуманных. Тела павших люди предавали огню. Прикинув объем лесоповальных работ, потребных для получения нужного количества дров, а так же учитывая, что эти работы придется проводить боевыми топорами (плотницких, как-то, с собой не захватили), попутно отбиваясь от хищного зверья, сбежавшегося на такой пир со всего леса, я решительно восстал против этого:

— Борат, пойми, времена изменились! Поверь, я знаю, что говорю! Сейчас нам надо действовать очень быстро. Если мы сейчас останемся здесь и будем рубить дрова для погребального костра, то потом нам придется делать это еще очень долго для того, что бы похоронить всех людей в городе. Надо срочно посылать туда гонца, если уже не поздно, и обоз перехватить надо. Виль хороший командир?

— Да. Его даже хотели на гарнизон ставить, но подумали — молодой еще, пусть подучится. Вот ко мне помощником и прислали.

— Значит, делаем так. Боец твой для службы сейчас бесполезен, но на лошади сидеть может. Пусть берет с собой двух заводных коней, и, не останавливаясь, скачет на встречу обозу и нашим, там оставшимся, Увар уже вернуться должен был. Обоз загнать в лес подальше, к чертовой матери, что бы баба да старик под ногами не путались, и целее останутся. Остальным, не мешкая, к городу двигать. А там по обстановке. Если противника нет еще, то поднимать ополчение и к бою готовиться. Но, думается мне, там они уже. В этом случае, если город с ходу не взяли, под стенами стоят, то в рубку не лезть ни в коем случае!! Подлетели на лошадях с тыла, из луков постреляли, и назад. И так постоянно, что бы дичи спокойно воевать не могли, бойцов постоянно теряли. Только так они городу помочь смогут. А если в драку сунуться — положат их там бесполезно, и тогда городу точно конец. Ну, а если, не дай бог, город взяли уже, то тем более в бой не лезть!! Следить за противником тенью неотступной!! Мы знать должны, сколько пленников, куда их поведут, чтоб отбить потом людей наших. (Во, для меня они уже наши. Ну а как иначе-то?). Нам бойцы теперь ох как понадобятся!!.

— Что Иван, думаешь, все так плохо? — совсем поник Борат.

— Думаю я, друг ты мой сердешный, что, раз они планов таких хитрых понапридумывали, то и ждать от них надо самого худшего, и готовиться к этому.

— А мы что делать будем?

— А мы с тобой возьмем охотника нашего следопытом, как его зовут, кстати? — Адар. — Во, Адара возьмем, и пойдем лесами дремучими к крепости, посмотрим, что там твориться. Если нормально все, то гонцов к князю и на другие заставы пошлем, людей соберем. Адар, иди сюда, родной мой. Переводи, Борат. Скажи мне, охотник, сможешь ты нас лесами, тайно, к крепости провести с конями нашими?

Следопыт был немногословен, как истинному лесовику и положено:

— Днем смогу, ночью с лошадьми не пройдем. — Действительно, темнеть уже скоро будет, вечер на дворе.

— Не пойдем мы ночью. Есть место тут недалеко, что бы лагерем встать можно было на ночь безопасно, и вода чтобы была?

Адар задумался: — Знаю такое место, на закат идти надо, дойдем до темноты.

— Все, тогда встали и пошли. Да, что с лошадьми лишними делать будем?

Оказалось, что это и не вопрос вовсе. Когда, заинструктированный до остекленения взгляда, ратник поскакал на встречу обозу, приученные и дисциплинированные лошадки, направленные на путь истинный несколькими нашими пинками, дружным табунком ломанулись за ним. А мы, подобрав свои оброненные в бою вещи, и постояв молча над телами товарищей, тронулись в свой путь в лесную чащу. Идти приходилось трудно. Особенно доставалось Борзому, не приученному к ходьбе по лесу. Но, как и обещал наш рейнджер, еще до темноты мы вышли к неглубокому распадку с протекающим по его дну ручьем. Первым делом, наплевав на костер и проснувшийся после драки и путешествия зверский аппетит, мы бросились отмываться сами, отмывать наших коней, и стирать в хлам изгвазданную одежду. Затем, голыми, лязгая зубами от холодной воды, носились по оврагу, собирая ветки для костра. Ночью дежурили по очереди. Посмотрев на серые, с ввалившимися щеками, лица своих спутников, я вызвался дежурить первым.

Первобытный лес жил своей первобытной ночной жизнью. Сидя у костра, и ветки периодически в огонь подбрасывая, я анализировал произошедшие за эти двое суток события, и мысли по этому поводу у меня были абсолютно не веселые. Я догадывался, в чем причина ненормальной активности и небывалой хитрости неандертальцев, но это пока только догадки, требующие подтверждения. И еще, я не мог ничего планировать. Любое планирование основано на информации — а ее не было, ввиду критически малого для накопления необходимых знаний срока моего пребывания в этом мире. И восполнить ее, находясь в жутком цейтноте, я мог только самым первым и самым основным научным методом — методом тыка.

С утра мы наш путь продолжили. Люди и лошади отдохнули, шагалось веселей. Когда охотник предупредил, что до цели осталось, как я понял из перевода шагов в метры, около двух километров, а лес начал редеть, мы оставили лошадей с Боратом, а сами продолжили идти пешком. Перед расставанием, я подробно проинструктировал двоих из четверых оставляемых. Борату было сказано, что если мы не вернемся к вечеру, голой пяткой на шашки не переть, возвращаться к крепости, искать своих людей, наладить гонца к князю и возглавить народно-освободительную и партизанскую борьбу, некоторые приемы и методы которой мной были ему рассказаны по пути сюда, вызвав нешуточное удивление военного своей подлостью и эффективностью. Второй мой собеседник нуждался в более подробной инструкции. Мои сборы взволновали Борзого, и он всем своим видом показывал, что готов следовать за мной, и считает, что оставлять одного настолько безответственного и беспомощного субъекта, как я, это полное безрассудство. После его попытки вырвать куст, к которому была привязана его уздечка (ну как куст, береза), я потратил десять минут на уговоры лошади, пообещав вернуться непременно как можно быстрей, а ему, за хорошее поведение, выделить табун кобылиц и воз морковки. Кони Бората и егеря в инструктаже, слава Богу, не нуждались.

Пока еще мог пользоваться Боратом как переводчиком, я специально попросил следопыта вывести нас на дорогу западнее перекрестка, соединяющего дорогу в город и шоссе, ведущее к переправе, и соответственно крепости, стоящей на холме, почти напротив этого перекрестка. Как просил, так и получил. По мере приближения к шоссе, становилось понятно, что лес заканчивается, и начинается Дикая степь. Мы уже не продирались сквозь ветки, а наоборот, перебежками перемещались от куста к кусту. Когда, наконец, перед нами, открылось огромное пустое пространство, мы легли, и продолжили путь ползком.

А потом я увидел СТЕПЬ. В моем понимании, понимании человека 21 века, степь — это пустыня, поросшая травой и населенная сусликами. Нет, я конечно видел весенние бескрайние цветочные степи Средней Азии, видел поросшие диким разнотравием пустоши Ставрополья. Но все это были пустые пространства земли, поросшие травой, без всякого намека на жизнь. Здесь Степь это и была сама Жизнь. Бескрайнее море дикой зелени разбавляли редкие вкрапления криво растущих деревьев, иногда одиночных, иногда стоящих рощицами. И все это бесконечное пространство было усеяно группами животных, иногда небольшими, а иногда огромными. Возле дороги, проходящей метрах в двадцати от рядов последних кустарников, зверей было мало. Очевидно, что соседство с беспокойными человеками и бесполезным лесом не привлекало степных жителей. По мере удаления, их становилось все больше и больше, пока, кое-где у горизонта, они не сливались в сплошную двигающуюся полосу. Бинокля у меня, конечно не было. Но мне хватало того, что я мог наблюдать своими глазами.

Я видел слонов. Это были не привычные мне по посещению зоопарка азиатские слоны, не виденные мной не раз в телевизоре слоны африканские, и не мамонты с картинок. Эти слоны не поражали размерами. Нет, по сравнению с человеком, они, конечно, были огромными. Но, по сути, размерами не превосходили некрупного азиатского слона. Туловище и голова их казалось более вытянутыми, чем у привычных нам элефантов, уши были очень маленькими для такой головы, верхние бивни огромны. Да, да, верхние бивни, потому, что на нижней губе бивни тоже были, только гораздо меньше. Я видел носорогов. А вот эти зверюги, покрытые недлинной шерстью, несущие на башке один громадный рог, были гораздо крупней своих собратьев из моего мира. Размерами они почти не уступали слонам. Я видел быков. Разных. Их, даже на мой, совершенно профанский в зоологии взгляд, было несколько видов. Одни громадные, нескольких тонн весом, с рогами — колоннами, другие размером с домашнюю корову. Были тут и зубры, или бизоны, я не знаю. Я видел диких лошадей, сородичей моего буйного друга, каких-то травоядных похожих на африканских антилоп, много, разных. Я видел прайд гепардов, только размерами со льва, стайку собакоподобных животных, небольшого размера и с тупой короткой мордой, и еще много, много, всего. Степь была беременна жизнью. И теперь, увидев это своими глазами, я прекрасно понимал неандертальцев, не желающих пускать сюда конкурентов по роду Homo. Что бы здесь выжить, не надо было пахать землю и разводить коров. Для пропитания, здесь достаточно было, лежа в тени одного из стоящих в степи деревьев, небрежным движением кидать в любую сторону дубину или камень, а потом лениво подниматься и идти забирать добытую броском гору мяса. Перед моими глазами был рай палеонтолога и несбыточная мечта охотника, готового заплатить миллионы в вечнозеленых купюрах для того, что-бы подстрелить больную африканскую кошку, названную по ошибке царем зверей.

Но мой восторг по поводу открывавшегося перед глазами буйства природы прервал Адар, дергавший меня за рукав, стараясь привлечь мое внимание. Когда ему это удалось, он молча ткнул пальцем во что-то, расположенное слева от нас. Проследив за его рукой, я увидел на небольшом холме, километрах в полутора от нас на восток, сгоревшие остатки какого-то большого деревянного здания. Когда наконец я смог сообразить, что же мне показывает охотник, я в немом удивлении уставился на него. Адар, посмотрев на меня, только кивнул в ответ. Крепости больше не было. Я показал егерю, что нам надо возвращаться назад, к лошадям. Идти на осмотр руин пешком смысла я не видел. В то, что там в лесу возле крепости расположена засада, я не верил. Те, кто это все устроил, очевидно рассчитывали, что подкрепление из города попадет во вчерашнюю лесную засаду. И их расчет, в принципе, оправдался полностью. Их почти безукоризненный план не учел только меня с Буйным.

Когда мы поведали Борату об уничтожении крепости, он впал в прострацию. Он кричал, что неандертальцы не захватывают крепостей. Им это было не нужно. При всей своей дикости дичи были рационалистами. Природными. Зачем захватывать крепость, теряя изрядное количество бойцов по стрелами и мечами пограничников, если это не принесет никакой выгоды? Место, на котором стоит укрепление, гоблинам не нужно, для того, что-бы не выпустить солдат из крепости при большом набеге, ее достаточно просто окружить, находясь на недоступном для выстрела из лука расстоянии., оставив для блокировки два-три десятка бойцов. Воевода сказал, что на его памяти на всей границе степной пару раз всего на штурм отваживались. Да, и тут у нас прецедент. Раз случайность, два случайность, три — закономерность. Столько чудесатых, нетипичных действий противника сразу и в одном месте. Это, как говорил один неопасный и к философии склонный медведь, «ЖЖ» не с проста. И только подтверждает мои самые худшие догадки.

— Борат, сейчас нам надо поехать и осмотреть остатки крепости. Заодно проверить дорогу на запад, мне отчего-то кажется, что туда тоже дичи пошли, дорогу блокировать.

Из леса мы выбрались в том же месте, где и в прошлый раз, уже на лошадях. По моей просьбе Адар осмотрел следы. Ну, что и требовалось доказать — по словам следопыта гоблины, в количестве преизрядном, протопали на запад. К остаткам заставы мы подходили сторожко, держась степи, готовые при любой опасности унестись отсюда. Руины крепости, впрочем, как и любые руины, производили гнетущее впечатление. Ни тел защитников, ни тел нападавших мы не нашли. Правильно, либо гоблины, либо зверье местное, шастающее вокруг в количестве преизрядном поляну подчистили. В развалинах попадались обгоревшие косточки, негодные части оружия, причем практически все железо было унесено. Когда развалины были осмотрены, я спросил подошедшего охотника, когда, по его мнению, был штурм и пожар. Адар молча показал мне два пальца — два дня назад, значит, а на ладони другой руки протянул то, что для меня окончательно расставило все по своим местам. Следопыт протянул мне найденную им ГИЛЬЗУ.

Глава 11

Гильза. Обычная гильза патрона калибра 5.45 на 39, используемого для стрельбы из Советского/Российского стрелкового оружия, со знакомой маркировкой на донце, свежая, не успевшая покрыться ржавчиной, едва-едва пахнущая порохом, кардинально переворачивала новейшую историю этого мира.

Кто сказал, что пришельцы выпадают в этот мир именно в таких мизерных количествах, как об этом известно окружающим меня людям, проживающим на крошечном участке земной поверхности? Мне с Витей просто повезло. Витька свалился прямо на головы местному населению, я выпал тоже не так, что бы далеко, да и пошел в нужную сторону. А сколько человек не дошло, сгинуло в когтях зверей диких, от голода, от болезней, выброшенные за многие километры, а то и тысячи километров от жилья людского, или в степи, или вовсе к динозаврам? А кто знает, сколько смогло выжить, и сейчас живет и здравствует в местностях диких, безлюдных? А кто знает, одни ли на земле разумные люди леса и неандертальцы? Возможно где-то на севере, или на юге или на востоке-западе, живут-поживают себе племена каких-нибудь питекантропов, синантропов, других тропов, или просто другие люди из рода Гомо Сапиенс, с удовольствием принимая, или съедая безжалостно, потеряшек пришлых.

Я выпал в этот мир с теми вещами, которые были у меня в момент смерти. Не пропала, не испарилась ни ткань, ни кожа, ни бумага, ни железо. Витьку я не спросил про оружие, которое у него должно было находиться с собой. Но вполне допускаю, что этот раздолбай, не смотря на условия боевые и приказы строгие, просто засунул свой автомат в машине куда подальше, что бы не мешал сладко дремать. Если я попал сюда с ножом, почему кто-то не мог попасть с оружием, находившимся в руках, или висящем на ремне за спиной в момент гибели?

Кто мне сказал, что сюда попадают люди только типа Морозова, а паче того, Авокяна, готовые, как могут и умеют, помогать людям, и жизнь их улучшать? Разве негодяи не умирают? Разве не мог погибнуть и попасть сюда человек, убивший армянского доктора или взорвавший Витьку? Или вообще маньячина какой, Чикатило там или Джек Потрошитель? Почему я решил, что с неандертальцами нет возможно договориться? Кто пробовал договориться с неандертальцами? У я читал, что в моем мире они жили с людьми на одних территориях, даже давали потомство, и в генах чуть ли не большей половины современного человечества есть часть от неандертальца. У них есть разум, у них есть речь, у них есть культура. Да у них даже мозг больше, чем у людей. По крайней мере так было на моей Земле. То, что я видел здесь, этого пока ни как не опровергало. Не важно, почему здешняя эволюция посчитала нужным сделать людей и неандертальцев непримиримыми врагами. Возможность договориться есть. Значит, у попавшего сюда негодяя вполне была возможность с ними договориться. Какие цели он преследовал, что обещали первобытным людям, я не знаю, но в то, что человек современный, в использовании психологических приемов и методов для достижения своей цели, даст тысячеочковую фору дикарю, я не сомневаюсь ни минуты.

Теперь, с высоты моего знания, все события прошедших дней ложились в ясную канву. Два дня назад пришлый, объединив и собрав, каким-то образом, значительные силы гоблинов (вот черт, просто Мордор какой-то), частью войска начал штурм приграничной крепости, сумев подойти незамеченным, что, по словам Бората, раньше им практически никогда не удавалось. Еще один отряд занялся обустройством засады в лесу. И теперь мне стало понятно нежелание, или неумение дичей видеть противника за пределами засады — они тоже, как и люди, не привыкли к новым методам ведения войны. Им сказали, что все попадут в ловушки, вот они от этой ловушки и не отвлекались. Далее. Двух камикадзе, а эти гоблины, будь у обоза привычная охрана из пятерки конных воинов, однозначно были бы смертниками, отправили на перехват обоза, ПРОСЧИТАВ!! дальнейшие действия людей, и выманив войско из города.

А дальше идут уже мои предположения. Ради засады на лесной дороге и штурма приграничной крепости весь этот огород не стоило городить. Слишком мала цель, прибыль, и слишком велики затраченные усилия. Если целью акции был, как минимум, захват города, то тогда это оправдано и тактически, и стратегически. Значит, в то время, как готовилась засада и осаждалась крепость, еще один, большой, способный взять город отряд, лесами выдвигался на позиции. Но, все эти передвижения и захват заставы могли быть обнаружены как княжескими воинами с переправы, так и людьми поселений, находящихся западнее, что грозило, как минимум, серьезными трудностями для возвращающегося после захвата города с добычей войска, а как максимум, полным окружением. Из чего следует, что, для обеспечения безопасности операции, еще один, и очень немаленький отряд, отправился на блокирование, а то и захват переправы. На запад вполне могли отправиться взявшие заставу дичи. То есть пограбить город — это минимальная цель. А как максимум — захват города и переправы, и их удержание, с целью разделения людских территорий на отдельные анклавы. А дальше — зависит от фантазии, и от наличия сил и средств.

И далее. Анализируя все произошедшее, мне не верилось, что здесь действовал один человек. Допустим, один мог заниматься и устройством засады в лесу (а в то, что там руководил человек, я не сомневаюсь), и затем применить огнестрельное оружие при штурме заставы. Но в то, что человек, так четко все спланировавший и осуществивший, мог отпустить стада орков одних, без присмотра и руководства, на штурм города и переправы, рискуя на корню загубить все свои планы из-за элементарной недисциплинированности дикарей, я не верю. А во все места одному человеку по времени не успеть физически. По всему — двое, а то и трое их.

По личностям. Несомненно, кто-то в группе, один или несколько, имеет боевой опыт и опыт диверсионных операций. Засада в лесу, как я уже говорил, была классической, с учетом местных условий. Я сам такие засады неоднократно планировал и проводил. Ну и попадал в них, чего греха таить. Кроме того, у противника, несомненно, есть человек, умеющий получать разведданные, их анализировать, и применять при составлении планов операции. Об этом говорит то, с какой точностью была просчитана реакция горожан на нападение на обоз; знание расписаний движения самого обоза, ведь нападение на Ольда, и начало рубки деревьев в засаде, практически совпадали по времени; и вскрытая схема обороны людских территорий. Как добывались эти данные — пока не суть. Тут либо работа с пленными, либо стукачек засланный внутри людского поселения — именно сейчас это не важно. То есть, мы тут имеем не группу гопников, ларьки трясших и рынки крышевавших, и не товарищей, женщинам в парке вялые письки из-под плаща показывавшим, а вполне себе подготовленную РДГ, имеющую на вооружении, как минимум, одну единицу огнестрельного оружия. А, раз пошла такая пьянка, я думаю, что и не одну — какой смысл оставлять единственный ствол в группе, предназначенной для выполнения несомненно важной, но все таки второстепенной задачи, и не брать его на штурм города? В то, что город уже взят, я не сомневался теперь абсолютно. Имея дальнобойный огнестрел, труда посбивать вооруженных луками защитников со стены, оставаясь вне зоны действия эффективного огня обороняющихся, никакого труда не составит. Ну а дальше — рукопашная местных с гоблинами, итог которой предположить не трудно.

И вот теперь вопрос вставал в полный рост — что мне делать? Что я, один и без оружия, могу противопоставить подразделению противника, сплоченному, подготовленному и обученному. И усиленному ордами гоблинов, счету неподдающимся, так как количество их, даже примерное, прикинуть я не мог совершено. Одно могу сказать точно, что я делать не буду ни в коем случае. Пока в их рядах упыри, огнестрелом вооруженные, имеются, ни за что я не выведу людей, мне доверившихся, в чисто поле биться с супротивником. Нафиг, нафиг, Людей леса и так не в пример меньше племени орочьего. Да и нет у меня народу столько, чтоб ратью могучею встать на пути орды гоблинской. Значит, остается мне заняться только борьбой партизанской, диверсионной, личный состав и имущество противника уничтожая безжалостно. Пленников попытаться отбить. В том, что главари гоблинов, сауроны эти хреновы, пленных брать будут, я не сомневался, были на то причины. И еще, с удовольствием я бы занялся террором индивидуальным, к моим землячкам-гниденышам применительно. Вот и решили, вот так и будем действовать. Как говорил один мальчик-земноводное «Мы принимаем бой»!.

Позвал я воеводу с охотником, показал, что назад в лес возвращаться нужно, не торчать здесь тополями плющихскими. Перебрались мы на поляну знакомую, где коней раньше привязывали, и попытался я парням разъяснить всю глубину прохода заднего, в котором оказались мы с ними. Все рассказал, без утайки, и про людей негодяйских, и про оружие, здесь неведомое, зело страшное, и про перспективы невеселые. А, что бы не прибили ребят новости мрачные, воли к сопротивлению не лишили, пояснил им, что только на нас надежда сейчас есть у рода людского, или, по крайней мере, у людей, на запад от Реки проживающих. Но зря переживал о здоровье соратников моих психическом. Позабыл на миг я, что это парни не современные мне, компьютерно-диванные, кокаино-дискотечные, офиснопланктонные, а самые что ни на есть люди древнии, бойцы суровые, каждый свой вздох у природы с боем отвоевывающие. Подумали они, бороды почесали, и вопрос мне вполне резонный задали, старшинство мое в данной ситуации признав безоговорочно — че делать то будем?

— Значит так, ребята, пулемета у меня для вас нету, и я, соответственно, вам его не дам (это не переводи, Борат), а по этому не пойдем мы ни к переправе, ни на запад по дороге. Вообще, на открытой местности нам с вами теперь можно появляться только ночью глубокой, и то лучше не надо. (Заодно сам подумал, а что мешает профи оружным еще и с ноктовизором сюда провалиться? Будем принимать во внимание сценарий худший самый.) Если засекут нас на открытой местности люди плохие с оружием страшным, никакие кони быстрые нам не помогут. А пойдем мы с вами к городу, на соединение с остатками войск наших, и там уже, узнав обстановку окружающую, будем планы составлять как действовать. Адар, сможем мы наших найти?

— Сможем. Я знаю места, где они с обозом стоянку могли разбить. Ну допустим. Мне бы его уверенность. Боялся я, что Виль-командир, молодой да горячий, людей собрав, в атаку лихую кавалерийскую их бросил. И положил, соответственно. А обоз со стариком немощным и девкой (нет-нет в моей памяти, да мелькающей) звери лесные на свои нужды оприходовали. — Лесом идти придется, охотник. Нельзя нам сейчас на дорогу соваться, рисковать. Если сгинем мы, некому людей предупредить будет о беде страшной. За сколько дойдем?

— Сегодня к вечеру на стоянке нашей будем вчерашней, а завтра за день дойдем.

Ну и ладушки, ну и пошли. Опять знакомый овраг с ручьем, опять костер, опять ночь доисторическая. Только в этот раз охотник один спать лег, а я Бората инструктировал, мысли нужные гвоздями вбивал в его голову военную, шеломом натертую:

— Скажи, воевода, ты мне веришь?

— Конечно, что ты спрашиваешь?

— Но я же всего два дня здесь нахожусь.

— Ну и что? Ты с нами в битве участвовал, спас нас, ты мне вообще как брат теперь. Одара спас с Айкой. Да и вообще, от вас, пришлых, зла… и осекся, мысль мою поняв. Есть теперь зло от пришлых, дорогой ты мой человек, зло великое. Задумался он, головой встряхнул, и продолжил он:

— Нет, Иван, верю я тебе. Видел я, что в битве убежать ты мог спокойно, один ты был и не нападал на тебя никто. Однако, на выручку к нам бросился, жизнью своей рискуя. Не делают враги так.

Ох, солдат ты старый, наивный. Знал бы ты, до каких ухищрений род людской дойдет вскорости, что бы гадости всеразличные делать ближнему своему. Ну да ладно, надеюсь, на твоем веку не столкнешься ты с подлостью людской безмерной.

— Борат, ты это знаешь. Своими глазами видел. А вот скажи, поверят мне теперь люди княжьи с переправы, которые видели, как такой же, как я, товарищей их из оружия неведомого расстреливал? Если просто приду к ним, и скажу, что хороший я.

— Да, так могут и не поверить, да! А зачем тебе на переправу идти?

— Нет, Борат, мне как раз туда и не надо. Я о другом речь веду. Мне теперь, пока не победим, и не убьем гадов пришлых, нет ходу к другим людям, кроме вас. Понимаешь меня? Если я пойду князя предупреждать, никто мне не поверит, сочтут шпионом засланным и убьют. И сведения важные, нами добытые, сгинут бесполезно. А от тебя, воя своего, проверенного не единожды, сведения примут. Вот поэтому слушай меня очень внимательно!!! Не имеешь ты право умирать, пока все, что мы с тобой знаем, люди за рекой не узнают. Поэтому, если что случиться сегодня, или завтра, или еще когда, но до того, как наши гонцы к князю прибудут, ты в бой НЕ ВСТУПАЕШЬ ни в каком случае. НИ В КАКОМ, Борат!!! Пойми это накрепко!!! Твоя задача выжить, и сведения доставить. Мы все пусть помрем, но ты сведения доставь!!!! Понял ты меня, друг мой?

Ну не зря, не зря его воеводой ставили. Знал он, что такое приказ и военная надобность. Долго сидел, зубами скрипел, башкой качал, принимал мысль, природе солдатской его противную, но для жизни людей необходимую.

— Хорошо, Иван, понял я все, сделаю как ты сказал!

— Молодец, не сомневался я в тебе! Да, слушай, и зови ты меня Ванькой уже, что ли.

Утром тронулись в путь. Лес, лес, лес, лес, только лист из-под сапог, нет отдыха на войне….. После полудня стали попадаться участки леса реликтового, можно на лошадях двигаться, легче и быстрей получалось. А потом Адар завел нас с Боратом в место укромное, завалом валежным почти со всех сторон огороженное, сказал, что ему без нас быстрей будет, велел ждать, и ушел. Вернулся часа через два, позвал за собой. И когда, пройдя овражищем здоровым, глухим, буреломом заваленным до такой степени, что мы еле протиснулись, вывел нас на поляну широкую, на меня набросилось что-то мелкое, визжащее радостно, на шее у меня повиснув, в грудь мягким упершись и ногами в воздухе болтая.

Глава 12

С трудом отодрав от себя Айку, я посмотрел на картину, передо мной развернувшуюся. Да, славно они тут забазировались! По всей немаленькой поляне были построены полуземлянки-шалаши, стояли у коновязей лошади, горели костры, на кострах готовили пищу женщины. В общем, нормальный такой партизанский лагерь. И народу в нем было гораздо больше, чем я ожидал. Нас встречали. В делегации встречающих присутствовали товарищи: Виль, Увар, Ольд, ну и, собственно, свежеснятая с моей шеи Айка, выглядевшая подозрительно довольной и не отпускавшая мой рукав. Ей что, про жениха, в крепости сгоревшего, не сказали еще? Мне решили это право почетное предоставить?

Народ нам был рад. Мужики улыбались широко, приветливо, люди подходили, здоровались, по плечам хлопали. К костру нас позвали, поесть-попить после дороги дальней, новости поведать, и самим послушать. Правильно, сейчас спешить нам было некуда, ночь на землю опускалась, самое время мужам многомудрым совет держать да планы вырабатывать. Но спервоначалу обиходил я скакуна моего верного, друга безбашенного, заслужил он это сторицей. И доверить дело такое никому не мог — потери в личном составе у нас и так огромные, зачем еще инвалидов плодить? Затем, у костра сидя и пищу вкушая бесхитростную, в кругу товарищей преданных, слушал я повесть грустную о падении города славного. Но допрежь того выяснил обстоятельства для себя удивительные, не сказать, чтобы неприятные, но в задумчивость меня вогнавшие. Как только расселись мы у костра вечернего, решил я обязанность исполнить скорбную, сообщить деве безутешной, светлоокой Айке Ольдовне, без приглашения к костру мужскому припершейся и попкой тугой на бревно рядом со мной усевшейся, весть трагическую о гибели безвременной ее жениха разлюбезного. Ну и Бората припахал, конечно, переводчиком:

— Айк, слушай, тут такое дело… как бы тебе помягче…. В общем, в крепости той, пограничной, куда вы с отцом ехать собирались… убили там всех.

— Да, знаю, нам сказали уже. Жалко ребят как!

А вот щас не понял!! Нет, погрустнела она, конечно, но чтоб убиваться начала, или даже плакать жалобно — нет такого. Это что, женщины древнелюдские у нас настолько суровы, что нареченных своих не оплакивают даже?

— У тебя же там жених вроде был?

— Фррр, да не было у меня жениха никакого. Это я папке так сказала, что бы он меня с собой брал. Скучно в городе сидеть, в огороде копаться!

От известия такого Ольд бедный поперхнулся аж. На дочку таким взглядом уставился, что будь дело в моей реальности, думаю, получила бы моментально ремнем отцовским по оттопыренной части тела своего привлекательной, мною однажды в натуральном виде увиденной. А сама виновница кондрашки отцовской и ржания тихого остальной части мужской братии, моську невинную сделала, глазищами хлопает, и на меня искоса посматривает. Эт-то что у нас здесь происходит? Это она на меня глаз положила, что ли? Ну вот, не было печали! Нет, дева она во всех отношениях очень привлекательная. И раз я сюда попал-прижился, то проблему отношения полов решать, все едино, придется когда-то, если жив буду. То, что меньше она меня габаритами значительно — так других здесь и нет, не встречал я, покамест, фотомоделей шваброобразных росту двухметрового. Вот только старше я ее, как бы не вдвое, получаюсь. Сколько ей годков не знаю, не интересовался никогда, но на вид вполне взрослая, отмечал я уже. Только и живут здесь люди быстро. Древность здесь беспросветная, медицин косметических не знающая, старикам убогим члены, а старухам морщинистым груди поднимать не умеющая. Борат, ровесник мой по годам, узнавал я, пожилым мужиком выглядит, а Ольд, папаня ейный, сорокасемилетний, так и вовсе стариком. Суровая здесь действительность такая. Так что годочков ей, при всей ее богатой природной одаренности, вовсе и пятнадцать может оказаться. И вот оно мне надо??!!! Ох-хо-хо, ладно, потом за дела амурные решать будем, сейчас у нас другие задачи. Давайте ребята, рассказывайте, что у нас здесь случилось-произошло.

И рассказали ребята. Напали на город вскорости после уезда нашего, через час примерно. Все, собаки, точно вычислили, что не услышим уже, не вернемся, в тыл не ударим. Всего супротивников сотен до четырех было, точнее, конечно не считал никто. И появились они из лесу из нескольких мест сразу, со сторон разных, пути к бегству отрезая. Основная толпа, естественно, к городу ломанулась, а часть другая людей, в полях работающих, да скот пасущих, загонять начала. И вот тут народу нашего изрядно убежать смогло — негустые ряды загонщиков были. Весь рассказ конечно, со слов убежавших был, так что, как сам город брали, не видели они, скипидаром по лесам пятки смазывали. А из самого города пока что никто не выбрался. Но слышали хлебопахари наши, жизнь спасающие, грохот изрядный, не раз у города прозвучавший. А вот тучек грозовых на небе, что характерно, не было. Я, естественно, знал природу чуда этого, но свой рассказ на потом отложил, слушать продолжил. А дальше Виль, и Увар в особенности, рассказ уже от своего имени начали. Как пошедший в лес Увар со товарищи нашли следы громадного войска гоблинского, к городу направляющегося. Как рванули они назад, к лошадям оставленным, да и встретились на дороге с Вилем, обозной охраной командовавшим, и гонца нашего с Боратом уже повстречавшего. Как выслушали они с изумлением вестника печального, как обоз отправили в это место, охотникам давно известное, а сами, лошадей не жалея, к городу бросились. Как помня наставления наши (молодцы мужики), увидев следы вторжения вероломного, и город, врагом поверженный, не бросились голой жопой ежа пугать, а наладили разведку чуткую окрестностей городских, да в лесах народ разбежавшийся собирать начали. И собрали народу изрядно, и в лагерь отправили. И две бригады охотников, из леса возвращавшихся, и не в курсе событий произошедших бывших, тоже перехватили, пополнение солидное к боевым порядкам нашим организовав. А вот дальше, по их словам, начались уже странности.

Все неандертальские вторжения, ранее случавшиеся, проходили по одной схеме — прибежали, поубивали мужиков, баб захватили, пограбили, и убежали. На месте орки не оставались никогда — не было смысла для них. А тут, по докладам разведки, случилось чудо дивное — пленных мужчин дичи не убивали, город не поджигали и не рушили, в нем сидели и уходить не собирались, в леса не совались. Мало того, сегодня, под охраной, из города выпустили скот с пастухами на пастбища, и, что вообще не в какие ворота, в городе кузнечный цех задымил-заработал. Вот сейчас командиры партизанские сидели и ждали докладов разведки вечерней. Это правильно, и мы подождем, информация — основа боевого планирования. А пока ждем, рассказал я товарищам о том, что сам узнал и чем грозит это всем нам. И пока рассказывал, сам итоги краткие подводил, анализируя данные полученные.

По моему мнению, действия новых лидеров племени неандертальского вполне логичны. Что бы в данный момент они не задумали, прожекты у них, несомненно, обширные. Они же понимают прекрасно, что, просто пограбив-поубивав и убежав, потом такую ответочку на себя вызвать можно, что мало не покажется. Люди же, по сути, как я понял, с дичами пока и не боролись толком тактикой наступательной. Свое обороняли, и ладно. А вот если соберутся, то с их средствами могут вполне серьезный террор с геноцидом устроить в отдельно взятой орочьей области проживания. Негодяи эти пришлые, они же явно не короли пока всего края гоблова, область локальную в подчинении имеют. И не поможет им даже оружие огнестрельное. Патроны не вечные, на деревьях не растут. Поэтому, планы у них, скорее всего, глобальные, гитлеровские. А для осуществления этих планов им нужно иметь базы материальные, которые их соединения воинские едой и оружием обеспечивать будут. Что получается: собрали они всех воинов нескольких родов, в поход отправили в сторону дальнюю. Но ведь дело в том, что воины эти одновременно и охотниками являются, единственными пропитания для племени добытчиками. Корешками, бабами ихними собираемыми, сыт не будешь. А еще они же и мастера, орудия труда выпускающие. Все сами. Не предусмотрено разделение труда строем первобытным. У нас неандертальцы, как я помню, даже рыбалку не освоили, перед тем как вымерли. А откуда у неандертальцев базы производственные? Не сеют, не пашут, скот не держат, железо не делают. А кто у нас все это делает? Правильно, люди. Как я понимаю, эти негодяи возможность договориться даже и не рассматривали. Попыток точно не было — знали бы о них местные. А если договариваться мы не хотим, значит что? Правильно, захватываем, в плен берем, и работать на себя заставляем. Способов заставить — масса, начиная с насилия физического, заканчивая семьями в заложниках. Что-то мне это напоминать начинает! Ладно, резоны негодяйские понятны, надо думать, что нам делать.

Посмотрел я на людей, меня окружающих, воинов древних, суровых да мужественных, и понял, что не нуждаются они в утешениях психоаналитика после новостей моих невеселых. А готовы они биться с ворогом, только подсказ ждут от меня о действиях наших дальнейших. Тут как раз и разведка прибыла легконогая. И доложила она, что собирают захватчики оркофашистские караван с добром награбленным, завтра отправлять хотят в городища свои поганые. Вот тут планы ближайшие у меня окончательно и созрели. Только вот главное я уточнил у них — не видел ли кто-нибудь пришлого чужого с палкой железной в руках? Нет, оказалось, ни кто не видел. Свидетелей самого штурма города не было, и после на местность открытую такой тип не показывался. Ну да кто бы сомневался. Ну что, начнем работать.

— Так, ребята, спать нам сегодня не придется почти, никому, даже женщинам. На чем у вас здесь пишут? — на бересте, разумеется.

— Борат, садись у костра, бери бересту, пиши два письма князю, одинаковых. Пиши там все, о чем мы с тобой говорили, помнишь? — помнит — Ольд, ты тут по хозяйству старший? Нитки, иголки, куски мешковины найдутся? — найдутся — Тащи. Стой, сам не беги, вон Айку пошли, нечего ей здесь без дела уши греть! Что? Зачем нужно? Ты как со старшими разговариваешь, вертихвостка? Вот принесешь, я тебе и покажу! — фыркнула, попой, отцом зря не тронутой, вильнула, побежала — Ольд, еще веревки нужны, много, все, которые есть. Но это без спеха, к утру.

— Теперь Увар с Вилем. Первое. Увар, нам с тобой завтра с утра необходимо отправить к князю двоих гонцов. Нет, две пары гонцов. Подожди, не перебивай. Князь уже наверняка знает, что на переправу напали. Но он не знает, кто и зачем напал. А это настолько страшно, что нам всем здесь погибнуть можно, но сведения князю доставить мы обязаны. Вместе с письмами к князю я еще отправлю письмо к доктору Авокяну, да, лекарю Арту. Гонцы обязательно должны их доставить!!! Подбери лучших, обсудите маршруты. Что? Принесла все? Молодец, садись рядышком. Закончу, с тобой займемся.

— Дальше. Увар, ты леса здешние знаешь, нужно нам с тобой место подобрать, где мы завтра на караван напасть сможем, причем место надо в лесу реликтовом, ну как он у вас называется? Великий? — вот в нем. Что бы из луков стрелять удобно было и на коне проехать. Подумай, а завтра с утра, рано-рано, на место с тобой поедем, все расскажу-поясню. И лучников хороших, всех, кто не на постах будет, с собой возьмем, потом сядем с тобой, прикинем. Еще. Дичи на дорогу суются? Нет? Замечательно. Надо на дороге к границе пост установить, километрах в пяти, что? Да шагах в семи тысячах, что бы, если кто оттуда пойдет, нас предупредили сразу. Виль, у тебя сколько солдат осталось? Десять, один раненый? Раненого не берем, остальные завтра с нами, ты командиром. Борат в лагере остается, так надо.

— Еще. Увар, тут колючие кусты растут с большими колючкам? Далеко? Рядом? А размер колючек? Хорошо, смотри, сможем вот таким образом — черчу веткой на земле — колючки срезать, много-много? Хорошо, Ольд, Увар даст охотника, покажет место, пошли с ним людей кустов колючих нарубить, сюда принести, много. Да, сейчас прямо. Потом покажу, что делать с ними.

— А вот теперь, Айка, иди сюда, шиложопая! Нет, это не переводится. Что значит? Умная и красивая! Не улыбайся. Тут главное — умная. Давай мешок. Вот на такие лоскуты порезать надо. Потом берешь нитку с иголкой, и пришиваешь к одежде, часто и много. Зачем? Потом покажу. Вам с женщинами всем охотникам, каким мы с Уваром скажем, надо за ночь куртки вот так сделать. Поняла? Вперед и с песней. НЕТ! Петь не надо! Теперь мне бересту принесите, и чем на ней пишут.

По утру мы всем войском, в наличии имеющимся, выехали для подготовки засады. И войском, надо сказать, не маленьким. Только охотников-лучников у нас почти три десятка было. Охотники, еще не привыкнув к перемене своего внешнего вида, глядя друг на друга, похохатывали. За ночь женщины из их курток пошили костюмы маскировочные, которые у нас «лешими» назывались, а у противника вероятного «гилли». Народ в недоумении прибывал, зачем им одежду испортили, пока я не показал. Следопыты-лесовики и так в искусстве маскировки парни далеко не промах. А в такой приблуде на них вообще наступить можно было, и не заметить. Увар, когда я ему свой план засады обрисовал, место пригодное быстро нашел. Прибыли, с секторами стрельбы определились, и начали готовиться. Вот тут я психологию неандертальскую на все сто процентов решил использовать.

Даже простой человек, обычный, идя по лесу, очень редко вверх смотрит, все больше по сторонам да под ноги. А гоблины наши — они вообще народ степной! Нет у них в степи этажа второго, не за чем им вверх смотреть. Поэтому засидки для стрелков-лучников я решил на деревьях делать. Благо, в Великом лесу и деревья соответствующие. По четверо стрелков на одно сажать вольготно можно. И веток, ниже четырех-пяти метров растущих, на них нет практически. То есть, даже если какой огр сквозь стрел дождь прорвется к дереву — что он сделать сможет? Ничего! Копье свое кинет? Да Бога ради. Вверх, да еще в веток кучу — пусть кидает. Но очень я сомневаюсь, что кто-то куда-то из них прорваться сможет. Плотность огня у нашей засады убийственная будет. И вообще — лук, в умелых руках, оружие страшное. По дальнобойности, помню, читал, что какой-то там хан монгольский, потом под стенами русского города погибший, косулю на охоте умудрился на четырехстах метрах добыть. То есть не просто попасть — а добыть. Убить. Но меня сейчас дальнобойность пока мало волновала — лес кругом. А вот прицельная дальность и скорострельность — без сомнения. Так вот, пятьдесят — семьдесят метров это зона гарантированного поражения. И со скоростью стрела в секунду. И это не рекорд, это нормальный, средний для хорошего лучника результат. А уж мои лесовики, всю жизнь с луком живущие, были куда как хороши. Ну и представьте, какой ад мы на дороге устроить можем. Себе я лук брать не стал, конечно. Лучник из меня никакой. Годами долгими этому учиться надо. Вот погодите — истребим погань захватническую, изобрету я вам арбалет, тогда и сам с дальнобойным буду. А пока я себе другую задачу нарезал.

Виля с воями я отправил чуть вперед, в сторону границы. Они должны были после срабатывания ловушки передовой дозор упокоить. А что он будет, как и боковые, я не сомневался. Больно хорошие учителя у неандертальцев наших появились. Но боковые, думаю, далеко в лес не пойдут, их засадные лучники достанут. Но на всякий случай у нас еще десяток конных ополченцев в резерве был, из того народу, который при атаке дичей разбежаться успел. Арьергард их я тоже было, сначала, уничтожать хотел, а потом передумал. Появился у меня план, который, если сработает, еще изрядно крови гоблинской выпить поможет. Так что решил я их отпустить.

И вот все готово у нас. Сидим, ждем гонца нашего от города с известием, что вышел караван. Ждем спокойно, без напряжения — в засаде охотники опытные, зверя сутками в засидках скрадывать могущие. Лес притих. Вернулся к обычной жизни своей. Птахи уже чуть не на головах засадников наших недвижимых гнезда вить принялись. Ждем. А они ждать не стали, видно прямо с утра выдвинулись. Слышим топот — несется наш гонец по дороге на всей скорости лошадиной. Прискакал — доложил: — Идут. Десять телег больших. Десятка четыре охранников при телегах. Впереди дозор — пятеро. При телегах возницы людские — аккуратней надо своих не побить.

Пришли. Мне с моего места хорошо видно, рядом с дорогой сижу. Протопал авангард вражеский. Да, видно не дает им начальство новое расслабится — при полной боевой, со щитами большими, из лозы плотно плетенными, с копьями, дубины да топоры на поясах. У некоторых людское оружие уже, железное, трофейное. Ну-ну идите, соколики. Там вас Виль ждет с нетерпением, с таким, что аж кушать не может. За солдат своих, в крепости сожженных да в городе побитых ох как с вами рассчитаться хочет. Все, сигнал мне подали, что дошли передние до черты, нами намеченной. Вылез я из своего схрона, и из-за дерева на дорогу вышел, прям перед передовыми орками, и руки вверх поднял безоружные.

Глава 13

Нет, я не сошел с ума, и сдаваться тоже не собирался. У меня был план. Хороший ли, плохой — время покажет. Но то, что не сможем мы с имеющимися в наличии силами и средствами решить конфликт кардинально в свою пользу при минимуме потерь — у меня сомнений не было. Слишком мало нас было, слишком весомые козыри на руках у противника. Поэтому, как говорил один мудрый старшина, которому попались хорошие, но неловкие подчиненные: «Война — это не просто кто кого перестреляет. Война — это кто кого передумает». Но все, что могли, мы уже придумали, именно сейчас пришло время стрелять.

Выйдя на дорогу, я остановился перед идущими во главе каравана дикарями. Да, реакция на непривычное у них не ахти. Не сомневаюсь, что выскочи сейчас вместо меня на дорогу волк, медведь, или тот же котяра саблезубый, его бы мгновенно утыкали копьями до состояния дикобразного. А вот когда на дорогу перед носом вывалился непонятный гуманоид в странной светло-пятнистой шкуре, да еще и лапы вверх задрал — тут у орков сбой матрицы случился. Не подсказывает компьютер внутричерепной алгоритм действий в такой ситуации. Отсюда ступор и паралич временный. А мне только этого и надо. Зачем? Причин несколько. Первая, естественно, остановить противника на удобной для стрелков позиции. Можно, конечно, сразу стрелять начать, но так вернее будет. А второе — для исполнения планов моих хитромудрых пленный мне нужен, и не простой пленный, а кто-нибудь, занимающий в иерархии гоблинской не последнее место. Ну а где может находится командир отряда первобытного, тактике Чапаем не ученный? Естественно впереди, на лихом ко…. Нет у них коней здесь, не захватили из степи с собой. Коней нет, а командир есть.

Ну и красавец мне попался! Высокий, здоровенный до умопомрачения, весом, наверное, килограмм сто сорок будет, в возрасте уже, в шрама весь боевых, на башке шкура с головой кошки какой-то, ожерелье с зубами-клыками чуть не до колен свисает. И устав нарушает, щита нет, в лапах копье только, трофейное, с железным наконечником приметным — у воев наших такие. За ним сразу двое ближников-телохранителей стоят, эти в полной экипировке. Ну что, обстановку оценили, цели наметили, понеслась.

Как стоял с поднятыми руками, так и метнул финку свою иномирскую, заранее в ладони спрятанную, в одного из телохранителей командирских. Расстояние смешное, попал куда хотел — в ямку у основания шеи. Готов клиент. С вождем церемониться не стал, ногой отбил копье, которое он только приподнимать наладился, и, не мудрствуя долго, прямым в подбородок с правой его и достал. У меня замечательно поставленный удар. Я так всегда считал. Не раз его использовал, эффект всегда один был — аут. Но тут такие события происходят, что могут они у меня веру в себя серьезно пошатнуть, комплексы вызвать, и побудить на путь непротивления злу насилием встать. Нет, на задницу своим ударом я его, конечно, посадил (руку отшиб — как о стену бетонную), но и только. В нокаут не ушел, сознания не потерял даже взгляд не расфокусировался. Сидел на земле и собирался подниматься. Когда дело дошло до привычных ему понятий, а удар по морде для них куда как привычен, тут он был в своей стихии и действовать мог быстро. Ну подумаешь, мамонт лягнул случайно. Щас встану, и мамонту этому башку отверну! И ведь может!! Не поможет мне никакая подготовка моя специальная, сила у этого слонодава древнего чудовищная!! Ждать я не стал, не входило в мои планы рестлингом заниматься. С прыжка закатал ему носком берца, с прокладкой стальной, в лоб. Шею сломать не боялся в виду отсутствия таковой. О, нормально, есть контакт — лег, лежит, отдыхает. С этим все, что у нас вокруг?

А вокруг у нас тоже все заканчивается. Второй телохранитель рядом лежит, ежиком, стрелами утыканным. И вообще, почти все противники уже лежат. Последние стрелы в тишине тихонько подсвистывают в полете — это кто-то из лучников шевеление заметил на дороге неположенное. ДЕСЯТЬ СЕКУНД!!! С момента моего броска до полной и окончательной виктории!! Пулеметы, говорите??!!!! Ну-ну. По дороге, далеко уже, видно как тыловой дозор противника улепетывает. Столбами стоят посреди ковра орочьих трупов телеги с лошадьми и возницы с открытыми ртами и остекленевшими глазами. Вот по веревкам, с деревьев скинутым, вниз на землю группа зачистки пошла — половина засадников. Вторая половина на местах осталась, бдит, недобитков высматривает. Заработали ребята кинжалами на дороге, помнят мое указание — дышит, не дышит, проконтролировать. Любо дорого смотреть. Молодцы охотники!!! Просто группа спецназа, годами вместе тренировавшаяся, в действии. На дороге от границы топот слышится, оборачиваюсь, смотрю — кавалерия наша скачет. Раз, два, три… девять, десять, все! В кровище измазанные, но в чужой, похоже, раненных нет. И морды довольные: дорвались парни, повоевали, отомстили хоть чуть-чуть за товарищей. Махаю Вилю сразу: давай, как договаривались, подгони тыловой дозор противника, чтоб до города бежали, глазья от ужаса выкатив!!! Кивнул, поскакали.

Так, парни зачистку закончили, теперь все лучники спускаются за исключением четырех дозорных. Стрелы из тушек вырезать будут. Стрела, в условиях отсутствия производства массового, штамповки — товар штучный. Каждый, у кого от лука жизнь зависит, свои стрелы сам делает, пристреливает, помечает. Инструмент, как музыкант хороший настраивает. Характер, особенности полета, вес — все про них знает. Нет, можно, конечно, и чужими стрелять, но тогда выстрел мусорный получается, без уверенности. Увар уже с возницами разговаривает, успокаивает их, из ступора выводит.

Свищу ему, показываю, что бы веревки мне принес. Связать моего клиента надо, стреножить. А то, как очнется, как устроит нам здесь Перл-Харбор, добивать придется. Жалко, не для того брали. Принесли, вяжу, крепко вяжу, и петлю еще на шею, чтоб, если будет пытаться, веревки рвать, сам себя придушил. А то кабанище здоровенный, не надо нам случайностей. А если задушиться захочет, сэппуку решит себе таким образом сделать, не позволю ему этого, человека, следить за ним, обязательно поставлю. У меня для него еще много приготовлено. И повязку ему на глаза. Теперь времени у нас полно, спокойно работать можно. Ага, вырезку закончили, оружие, которое наше, людское, у орков было, собрали, в телеги покидали. Все ребята, давайте телеги в лес, как договаривались, Увар, проводи. И тушку, у ног моих валяющуюся, тоже в телегу надо. Эй, эй помогайте. Вчетвером давайте, одному мне не поднять, пупок развяжется! Да, Увар, трупы дозора передового тоже сюда перетащить надо, для создания полноты картины. А картинка и без этого впечатляет! Почти пять десятков захватчиков разом приговорили! Стоял я так, видами любовался, пока мне в плечо что-то большое не ткнулось, мягкие губы ухо мусолить не начали. Оп-па, это ты, черныш? Ты как здесь…. Понятно все, на поводе ветки оборванные болтаются. Побоялся папку одного оставлять? Так все уже кончилось, нет пока опасности. Финку я свою из тушки гоблинской вытащил, и пошел вслед за телегами до полка нашего засадного. Конь, как привязанный, за мной идет, даже уздечку трогать не надо. Эдак доведу животину — тапки домашние мне носить начнет. Только нету пока ни дома, ни тапок, дожить до них надо.

Теперь дело нам предстоит не менее ответственное. В лагере временном ждем, когда орк очухается, и театр одного зрителя начинаем устраивать. Целый спектакль для него разработан, сценарий вчера написан и худсоветом утвержден. Нужно нам убедить гоблище поганое, что присутствует нас здесь не горстка жалкая, а вовсе даже войско громадное. И для этого весь народ, на постах да в разведке не занятый, здесь собран. Будем ходить мимо него, связанного с глазами завязанными, гремя доспехами, на конях ездить массово, костры разожжем и железом о железо стучать примемся, кузни походные изображая. Лагерь походный войска великого показывать.