Помоги проекту - поделись книгой:
С этого времени почти вся работорговля португальцев, кроме основанной позднее фактории в Видахе на Невольничьем Берегу, сосредоточилась в районах Анголы и Конго.
В начале XVII в. в число европейских колониальных держав входит Франция.
С окончанием религиозных войн, укреплением французского абсолютизма началось создание колониальной империи. Был образован ряд монопольных компаний, которые должны были способствовать колонизации. Французы захватывают в Новом Свете Кайенну, Мартинику, Гваделупу, часть острова Сан-Кристоф и в начале 40-х годов начинают ввозить туда невольников. Основным районом, где французы захватывали и покупали рабов, была Северо-западная Африка.
Таким образом, к середине XVII в. основные колониальные захваты в районах будущего использования труда африканцев были закончены. Европейские страны, вступившие на путь развития и создания колониальной системы, уже имели владения в Новом Свете — на Американском материке и в Вест-Индии. В колониях начиналось развитие плантационного хозяйства, которое было невозможно без массового применения дешевой рабочей силы. Опыт испанцев, уже использовавших рабов-африканцев в своих колониях, указывал колонистам других стран способ получения дешевых и умелых работников. Создание многочисленных компаний для торговли с Африкой свидетельствовало о том интересе, который европейские страны начали проявлять к африканской торговле в целом, и в особенности к работорговле.
За два столетия своего существования работорговля прошла большой путь. В первом периоде ее развития ясно различаются две фазы. Первая — вывоз рабов-африканцев из Африки в Европу — в Португалию и отчасти в Испанию. Рабы, как указывалось, были в Европе и раньше. Однако появление на невольничьих рынках Европы африканцев не было простым продолжением средиземноморской работорговли.
Еще никогда европейские работорговцы не занимались сами столь систематической «охотой» на невольников, не сталкивались с таким числом рабов — людей другой расы, отличных от них не только внешним, но и внутренним обликом, восприятием окружающего мира, так велико было различие между европейской и африканской действительностью.
Выдача первых асьенто, доставка невольников в Новый Свет сначала из Европы, а потом и непосредственно из Африки — вторая фаза. Это начало, еще очень незначительное, европейско-американской трансатлантической работорговли. Первые колонии, первые сотни невольников. Маленький черный ручеек, связавший Африку с Америкой.
Пройдет еще немного времени, и он превратится в широкую черную реку, которая пересечет Атлантический океан и свяжет надолго в единое хозяйственное целое Новый Свет и Африку.
Работорговля португальцев в Конго и Анголе
Тело Бразилии в Америке, а душа — в Африке. Без негров не было бы Пернамбуко, а без Анголы не было бы негров.
Меня информировали, что при перевозке пленных негров в государство Бразилию погрузчики и капитаны судов имеют обыкновение держать их столь прижатыми и прикованными один к другому, что у них нет необходимой для жизни свободы движений ….и от этой тесноты, а также от дурного обращения многие из них умирают, а те, которые остаются живы, прибывают в самом жалком состоянии.
В августе 1482 г. португальская каравелла, которой командовал Диогу Као, бросила якорь в устье неизвестной до тех пор европейцам большой реки на западноафриканском побережье. Португальцы назвали ее Риу-ди-Сан-Жоржи. Это была Конго, одна из великих рек Африки. Известие о большой и, как предполагали португальцы, судоходной реке возбудило живейший интерес португальского двора. Као было поручено проникнуть по открытой им реке в глубь Африки. Так португальцы вошли в соприкосновение с одним из немногих существовавших в то время государств в Тропической Африке — государством Конго [229].
Вместе с моряками в Конго отправились миссионеры: началось активное проникновение в страну португальцев и христианства.
В этом были заинтересованы португальцы: дружеские отношения с Конго сулили развитие выгодной торговли, а обращение язычников в католическую веру всегда поощрялось и приветствовалось Ватиканом. Была заинтересована в принятии христианства и африканская знать: ее привлекали некоторые догматы христианской религии, которые, как думали африканцы, могли способствовать сохранению пошатнувшегося авторитета правителей Конго. Помимо этого африканцы рассчитывали на выгодную торговлю с европейцами и на получение от них огнестрельного оружия.
Сначала португальцы, казалось, преуспели в своих замыслах. Строились церкви, ширилась торговля. На рубеже XVI в. португальцы помогли правителю области Нсунди захватить после смерти отца престол Конго. Воцарившись под именем Аффонсу I, он был всецело обязан португальцам.
К этому времени Колумб открыл Америку, а португальцы через несколько лет — Бразилию. С началом освоения Бразилии португальцы столкнулись с той же проблемой дешевых рук, что и Испания в своих владениях Нового Света. Так же как и в испанских колониях, индейцы Бразилии при завоевании их земель португальцами или уходили в глубь материка, или же были истреблены. Колонизация Бразилии привела португальцев к необходимости начать «снабжение» колонии рабами-африканцами.
До этого невольников, доставляемых в Европу, захватывали и покупали около островов Зеленого Мыса, около Аргена, на Золотом Берегу. В испанские колонии отправляли невольников родом также из этих мест. Начинающийся ввоз африканцев в Бразилию сразу потребовал резкого увеличения числа невольников.
Острова Зеленого Мыса, Арген, Сенегал и все Верхнегвинейское побережье в то время не могли еще дать европейцам число невольников, достаточное — по требованиям европейцев — для ввоза в Европу, в Испанскую Вест-Индию и в Бразилию. Португальцы же не имели возможности увеличить число своих людей, которые непосредственно занимались захватом рабов в этих областях, хотя бы потому (но это лишь одна из причин), что у Португалии этих лишних людей не было. Искатели приключении, легкой наживы в эти годы не стремились в Западную Африку, тяжелый климат которой стал быстро известен в Европе. Они предпочитали Новый Свет, Восточную Африку, Ост-Индию… Португальским колониальным властям надо было искать, где при минимальном участии своих подданных они могли бы получать большое число невольников.
И тогда португальцы обратились к Конго, а затем к Анголе, как к возможным источникам невольников для Бразилии [245].
До начала ввоза африканцев в Бразилию, т. е. в течение нескольких первых десятилетий контактов с государством Конго, работорговля не была определяющим мотивом действий португальцев в этом районе Африки. Но затем постепенно поиски серебряных рудников и покупка различных местных товаров отошли на задний план. Португальцы стали требовать только рабов. По-прежнему в Конго отправлялись миссионеры, которые должны были распространять в стране христианство, читать проповеди и т. д. Но теперь, как говорил впоследствии один из руководителей христианской церкви в Конго, Антонио да Соуза, рядом с миссионером стоял работорговец. Была создана монопольная компания по делам работорговли во главе с королем Португалии. Населенные пункты на океанском побережье стали превращаться в места скупки рабов. Полученных невольников на небольших кораблях свозили на остров Сан-Томе. Там после обряда крещения рабов грузили на большие невольничьи суда и отправляли в Бразилию. Нередко крестили не отдельных африканцев, а сразу большую группу или невольничий корабль, уже наполненный рабами. Священник иногда даже не поднимался на палубу. Стоя на причале, он произносил слова молитвы и обряда, поднимал крест и благословлял корабль.
Прибыли, получаемые от работорговли, в Португалии, как и в Других странах Европы, были огромны, и за право заниматься торговлей людьми боролись купцы и колониальные чиновники. Не будет преувеличением сказать, что каждый португалец, приехавший в Конго, стремился стать и становился работорговцем.
Однако организованная система португальской работорговли в этом регионе Африки ведет свое начало все же только с того времени, когда в круг колониальных интересов Португалии была включена Ангола.
В 1560 г., выполняя просьбу правителя Анголы о помощи против государства Конго (с правителем которого португальцы усердно декларировали дружеские отношения!), португальцы высадились в Анголе. Через несколько лет началось завоевание страны. И в это же время, приблизительно с 1570 г., в Бразилии начинается широкое и быстрое распространение культуры сахарного тростника. С этих лет и до середины XIX в. прочно определилось место Конго и особенно Анголы в системе португальских колоний. Мало сказать, что они стали сырьевым придатком Бразилии, без которого она не могла существовать. Бразилия, Конго и Ангола превратились в единое хозяйственное целое.
Миллионы африканцев, вывезенные из Анголы и Конго, создали ту процветающую, сказочно богатую Бразилию, которая затем столетия поддерживала свою дряхлеющую и слабеющую метрополию и много лет имела главное значение в колониальной системе Португалии.
В 1575–1576 гг. на побережье Конго был построен форт Св. Мигуэля — будущая Сан-Паулу-ди-Луанда, будущая работорговая столица Анголы и Конго.
Конго, хотя и ослабевшее к этому времени, оставалось централизованным государством. Здесь, как в любом государстве, было много правительственных чиновников, которые привыкли претворять в жизнь предписания правителя и умели это делать. Буквально в несколько лет португальцы заставили государственную машину Конго работать на нужды работорговли.
Соглашаясь на деятельность португальских работорговцев, правитель Конго рассчитывал на получение больших прибылей от продажи невольников. Но португальцы хотели обойтись без такого влиятельного посредника. В прибрежных населенных пунктах, ставших невольничьими рынками, появились фактории, где размещались купленные рабы. И скоро от правителя Конго стала поступать лишь незначительная часть невольников, большую часть поставляли служащие факторий. Эти официальные представители торговых компаний вставали во главе небольших вооруженных отрядов, забирали с собой товары для обмена, отправлялись в глубь страны и заключали сделки о доставке рабов с правителями отдельных областей.
Со своей стороны, африканские вожди вскоре также начали приводить группы невольников на побережье. Так, например, был основан невольничий рынок в Мпинди, все больше продавали рабов в Луанде, затем крупными пунктами сбора, покупки и вывоза невольников стали Кабинда, Лоанго, Малембо и другие селения.
Постепенно складывалась система помбейруш, получившая впоследствии распространение не только в Конго и Анголе, но и в другой португальской колонии — в Мозамбике. «Помбейруш, первоначально португальцы — агенты постоянных резидентов в крупных торговых центрах, затем доверенные рабы-африканцы или мулаты, которых португальцы специально обучали торговать рабами и вести караваны рабов. Название “помбейруш” происходит от слова Пумбо, испорченное Мпумбу, т. е. страна бавумбу, одного из подразделений народа батеке.
Путь помбейруш в XVII в. лежал из столицы Анголы Сан-Паулу-Ди-Луанда в столицу Конго Сан-Сальвадор, а оттуда через провинцию Мбатта в область Окаяга и Пумбо. По этому пути шли бесчисленные караваны рабов, несших к тому же ценные товары глубинных районов — слоновую кость, дорогие ткани местного ремесленного производства и пр…
Обязанность постоянных резидентов в Мбанза-Конго, в Мпппди и других городах заключалась в том, что они принимали рабов, которых им приводили помбейруш» [229, с. 173; 312, с. 739]. Эти же резиденты, впрочем, как и остальные португальцы, покупали рабов и для себя, с тем чтобы потом их выгодно перепродать на невольничьи корабли.
Очень скоро португальские власти отказались от посылки, в глубь Африки служащих торговых компаний. Они приводили на побережье недостаточное число невольников и много рабов присваивали себе, получая от их продажи непосредственно капитанам невольничьих кораблей большую прибыль.
Теперь от побережья в различные районы, например через страну батеке, которые стали крупнейшими посредниками в работорговле, португальцы отправлялись в длительные работорговые экспедиции во главе небольших групп африканцев, затем португальцев сменили мулаты. Из Анголы они шли через Конго в глубинные районы континента, скупая по дороге рабов, и возвращались обратно во главе больших невольничьих караванов.
Вскоре после того, как португальцы начали вывоз африканцев из Анголы, они стали провоцировать столкновения между последней и государством Конго. Основная цель была получение большего числа невольников, ибо почти всех военнопленных продавали португальцам. Но португальцам важно было так же ослабить и тех и других, чтобы уменьшилась опасность сопротивления африканцев европейцам.
Первый завоеватель Анголы, Д. Новаиш, использовал войска правителя Конго против племен Анголы. Затем, захватив часть Анголы, он стал «добывать» невольников не только в этих областях, но и систематически совершая работорговые налеты на провинции Конго. Подобным образом поступали все последующие колониальные деятели.
Начиная с последней четверти XVI в. в Анголе и Конго идет бурное развитие работорговли. В покупке и перепродаже невольников принимали участие фактически все португальцы, жившие в колониях, — от губернатора до самых низших колониальных, чиновников. Активно торговало рабами духовенство. Духовенство и работорговля — это особая, очень важная тема в истории Анголы и Конго. Стяжательство служителей церкви, тайное и явное участие их в работорговле доказывается многочисленными документами и свидетельствами современников. Венец всех этих «деяний» отцов церкви — процесс по обвинению в работорговле епископа Конго и Анголы Мануэла Баптисты в первой половине XVII в. [312, с. 335–339].
Как развивалась трансатлантическая работорговля в других областях Африки? Напомним коротко главные этапы ее развития. Европейцы застали сравнительно небольшое развитие рабства в Тропической Африке. Оно существовало, но рабовладельческий уклад не играл большой роли в жизни общества. Рабов было немного, основным источником их пополнения были межплеменные войны. Но никогда в рассматриваемых нами частях континента войны не велись специально ради захвата рабов. Распространено было долговое рабство, обращали также в рабство за определенные обычным правом преступления. В целом обращение с рабами не было жестоким, и зависимость невольников уменьшалась от поколения к поколению. Работорговля, хотя и была распространена повсеместно, нигде, за исключением районов, связанных с транссахарской или арабской работорговлей, не имела большого значения.
На всем западном побережье Африки процесс постепенного, расширения работорговли, «втягивания» в нее африканцев, приспособления обычного права к запросам работорговцев растянул я на три века.
От межплеменных войн к войнам ради захвата невольников, затем к разбойничьим набегам, внезапным нападениям на селения с целью захвата рабов, к продаже в рабство людей своего родного племени и приспособлению норм обычного права к требованиям работорговцев и, наконец, к повсеместному развитию «киднэппинга» — воровства, похищения и продажи любого человека, которого ты в состоянии захватить, пока он не захватил тебя, — вот путь развития работорговли в Тропической Африке.
В Конго и Анголе португальцы заставили африканцев пройти весь путь развития работорговли чуть больше, чем за полвека. И ни в одном районе Африки зависимость развития работорговли от требований европейцев не прослеживается так, как в Анголе и Конго.
Процесс работорговли в этих странах, особенно в первые полтора столетия после своего начала, по сравнению с другими областями был наиболее варварским. Нигде больше захват невольников не сопровождался такими бесчисленными бесчинствами и грабежами. В других областях Африки европейцы сами не шли в глубь континента за рабами. Невольников приводили африканцы. Здесь португальцы с огнестрельным оружием, с военным опытом и боевой сноровкой европейцев сами возглавляли отряды охотников за невольниками.
Уже говорилось о том, что, как только была создана компания по торговле невольниками, отдельные агенты, минуя правителя Конго, отправлялись за рабами, скупая их у отдельных вождей.
Вассалы правителя Конго, почувствовав поддержку европейцев и получая много товаров в обмен на рабов, начали стремиться к самостоятельности, не подчиняться распоряжениям правителя государства. Разжигание работорговли вело к децентрализации государства Конго. Как следствие развития работорговли началось возвышение Сойо, правитель которого умело использовал выгоды посреднической торговли.
Правители удаленных провинций — небольших политических объединений, ранее вассальные королю Конго, выходят из повиновения. Они развязывают войны и междоусобия с единственной Целью захватить как можно больше военнопленных для продажи их комиссионерам. Войны, которые раньше вспыхивали лишь, в периоды междуцарствий и никогда не были ни продолжительными, ни кровопролитными, становятся постоянно действующим фактором в жизни государства. Деятельность португальцев-комиссионеров окончательно ушла из под контроля короля Конго…
Вопрос о работорговле, ее страшных последствиях для Конго, просьбы “упорядочить” ее становятся настойчивым лейтмотивом переписки Аффонсу с королем Португалии в последние четверть века его правления (Аффонсу I умер в 1543 г.). Он писал, «что работорговля привела его страну в состояние анархии. Воры и злоумышленники могут схватить любого из его подданных — даже сыновей знати и собственных сородичей его, короля, и увести их в рабство» [229, с. 177; 245, с. 260]. Аффонсу просил также короля Португалии «не обращать в рабство свободных баконго» [232, с. 177].
А португальцы настойчиво требовали новых и новых невольников. Вожди {ни в Анголе, ни в Конго не успели еще выделиться работорговцы-африканцы, не бывшие вождями племен) стали отдавать им преступников, осужденных к продаже в рабство. Следующим шагом было расширение перечня преступлений, за которые человека, а затем всю его семью продавали в рабство чужеземцам. Если в остальных местах западноафриканского побережья процесс приспособления норм обычного права к запросам работорговцев закончился в начале XVIII в., то в Анголе и Конго преступления, за которые ранее полагалась смертная казнь, уже со второй половины XVI в. наказывались продажей в рабство европейцам.
Португальцы, организовывая разбойничьи набеги за пленными, начали привлекать в свои отряды африканцев других племен. В частности, в их отрядах были нередки воины жага, племени воинственного и храброго [14, т. 6, с. 342]. Таким образом, здесь мы видим усиление и разжигание португальцами исторически сложившейся вражды между жага и народами Конго. Португальцы в этом случае выступают в роли «наставников», организуя вместе с жага планомерный разбой и затем угон в рабство пленных.
Каждый год из Анголы и Конго вывозили по нескольку тысяч рабов. Прибыли от работорговли получали не только отдельные португальские предприниматели. Много денег от продажи невольников шло в королевскую казну. Кроме того, еще уплачивалась пошлина за каждого раба, вывезенного из Африки в Бразилию, в размере 3 мильрейсов. В 1575–1592 гг. из Анголы в Бразилию было вывезено 52 053 раба; казна получила 156 159 мильрейсов [244, т. 1, с. 235).
С начала XVII в. работорговля становится основой всей деятельности португальцев в Анголе и Конго. Это наглядно видно по официальным документам. Так, в королевской инструкции 1607 г. губернатору Анголы сначала подчеркивалась важность работорговли, затем губернатору предписывалось проводить политику, которая бы поощряла покупку рабов и увеличивала рыботорговлю, с тем чтобы увеличить налоговые поступления в королевскую казну, — для этого надо было обеспечить нормальные условия для работорговли: беспощадно подавлять восстания коренного населения, усиливать обороноспособность колонии… и только подчеркнув эти гарантии для работорговцев, инструкция упоминала, что в функции колониального администратора входит также распространение христианства [14, т. 5, с 264–275].
В XVII в., когда снова началась война с Ндонго, португальцы, используя сложившуюся у африканцев практику, все чаще требуют от побежденных дани в виде большого числа рабов, помимо тех, которые были захвачены в плен во время сражений.
Африканцы, в свою очередь, выступая против притеснений португальцев, прекращали посылать и продавать им рабов. Так, например, делали правители Ндонго, так неоднократно поступала Нзинга Мбанди Нгола. Это свидетельствует, в частности, о том, что работорговля еще не приобрела в это время определяющего влияния на народы Анголы и Конго.
У нас нет сведений о том, что в других районах Африки европейцы требовали дань рабами. Ни по одному району Африки нет материалов о том, что африканцы, сопротивляясь европейским бесчинствам, прекращали работорговлю. При постепенном развитии торговли невольниками африканцы шли навстречу требованиям европейских работорговцев. Они не только никогда не прекращали поставку рабов на побережье, но, наоборот, за право посредничества, за возможность доставить европейцам большее число невольников враждовали (например, вожди Видаха и Ардры). Действия африканцев в Анголе и Конго говорят не только о насильственном навязывании португальцами темпов работорговли, но и о том, что тот объем работорговли, который требовали португальцы, был еще не по силам африканцам и не принимался ими даже чисто психологически.
Усилиями португальских колониальных властей к середине XVII в. на западном побережье европейская работорговля более всего была развита в Анголе. В книге О. Даппера, написанной на основе сообщений европейских мореходов и работорговцев, собранных во второй половине XVII в., отмечено, что португальцы вывозят из Анголы не менее 15 тыс. невольников ежегодно. «Именно кровью этих несчастных португальцы приобрели великие блага, которыми они владеют в Новом Свете» [313, с. 368J.
Общее число рабов, вывезенных только из Анголы, не считая Конго, за столетие (с 80-х годов XVI в. по 80-е годы XVII в.), некоторые историки оценивали в миллион человек [40, с. 287].
Со второй половины XVII в., когда Португалия вернула себе самостоятельность, а голландцы были изгнаны из Анголы, для Конго и Анголы начинается новый этап развития европейской Рыботорговли.
Глава II.
ВОСТОЧНАЯ АФРИКА И ОСТРОВА ИНДИЙСКОГО ОКЕАНА (XVI–XVIII вв.)
Работорговля! Все знают, что значит это страшное слово, которому не должно быть места в человеческом языке.
Диогу Као достиг Конго и Анголы. Он был убежден, что близка южная оконечность Африки и недалека Индия.
Сообщение об его успехах сыграли для Португалии несколько неожиданную роль. Уверенность в том, что Португалия находится уже у входа в Индийский океан, «заставила короля Жуана II и его соратников отказаться от предложенного Колумбом в те же 1483–1484 гг. плана достичь Восточной Азии или Индии, плывя на запад через Атлантический океан. Если бы король Жуан согласился на предложение генуэзца, честь открытия Америки принадлежала бы Португалии» [246, с. 347–348].
Через несколько лет для дальнейшей разведки побережья в южном направлении Западного берега Африки были посланы два военных корабля, каждый водоизмещением всего около 50 т. Их сопровождало небольшое судно с провиантом. Экспедицию возглавлял опытный моряк Бартоломеу Диаш. Исторических свидетельств о том, что целью плавания Диаша была Индия, нет. Он должен был лишь продолжить путь Диогу Као вдоль побережья. Корабли вышли из Лиссабона в августе 1487 г. После того как был пройден 29° ю. ш., поднялся сильный ветер. Борясь с волнами, с нетерпением ожидая конца шторма, португальцы, не заметив этого, в конце января 1488 г. привели в исполнение многолетнюю мечту мореплавателей — достигли южной точки Африканского материка и обогнули его.
Диашу удалось дойти до реки, названной им Риу-ди-Инфанти (современная р. Грейт-Фиш). Здесь он был вынужден повернуть назад: корабли были истрепаны бурей, не хватало припасов, усталые матросы отказались плыть дальше.
На обратном пути, примерно в середине августа 1488 г., португальцы наконец увидели мыс, которому Бартоломеу Диаш дал название мыс Бурь «из-за ужасных штормов, которые они выдержали, огибая его в первый раз. Когда же они вернулись в Португалию, король дал этому мысу более приятное название — мыс Доброй Надежды, так как он пробудил добрую надежду найти по другую сторону от него дорогу в Индию…» [80, Dec. 1, Liv. III, cap. 3].
Результаты плавания Диаша, несмотря на то что было сделано основное — доказана возможность входа в Индийский океан, разочаровали португальский королевский двор. Индия оказалась слишком далекой и труднодоступной.
Только через девять лет после возвращения Диаша, в июле 1947 г.[1], флотилия из четырех судов снова покинула Лиссабон. Васко да Гама, поставленному во главе экспедиции, были даны инструкции спешить, насколько это возможно, к берегам Индии. В Португалии уже знали об открытиях Колумба. Испанцы, казалось, первыми достигли Индии, были близки к Китаю. Португалия торопилась, боясь, что Испании достанутся все выгоды от торговли с Индией. Кроме того, она спасала свое реноме самой сильной морской державы.
То, что увидели португальцы на восточном побережье Африки, было для них полной неожиданностью. Ничего похожего на Западную Африку, к этому времени уже хорошо им известную. Большие богатые города, арабская речь, восточная пышность. Португальцы плыли от города к городу, их приветливо встречали, охотно рассказывали о дальнейшем пути, давали лоцманов. Неизвестно, смог бы Васко да Гама достичь Индии, если бы правитель Малинди не разрешил присоединиться к экспедиции известному на Арабском Востоке лоцману Ахмаду Ибн Маджиду, который и привел португальские корабли в Каликут [253].
Впоследствии Ибн Маджид был свидетелем кровавых подвигов португальцев, их издевательств над его соотечественниками.
«Пришли в Каликут франки…
в году девятьсот шестом с лишком,
Продавали там, и покупали, и владели,
подкупали и притесняли…» — писал он.
В сочинениях арабских авторов того времени звучит горький упрек Ибн Маджиду, проложившему португальцам, как казалось его современникам, путь к Индии.
В задачу нашей работы не входит описание Восточной Африки ко времени появления там португальцев. Поэтому мы ограничимся краткими сведениями.
Со времени начала арабских завоеваний, с VII в. н.э., на восточное побережье Африки проникают арабы. Это было не кратковременное завоевание. Арабы остались здесь, основали на побережье и прилегающих островах торговые поселения, ставшие со временем городами. Арабы занимались главным образом торговлей (со временем к ним присоединились торговцы из Индии и Ирана). В Африке они покупали и захватывали рабов, выменивали слоновую кость, золото. Меновыми товарами служили главным образом хлопчатобумажные ткани, бусы, как правило индийского производства. Рабов и слоновую кость отправляли в страны Востока. На побережье невольники работали на плантациях гвоздики, которую арабы, как и слоновую кость, вывозили на Восток. Оттуда ее отправляли еще дальше, — гвоздика относилась к дорогим и редким специям.
Ко времени появления португальцев восточноафриканские сфабо-суахилийские поселения были средним звеном в хорошо налаженной торговой системе Индия — Восточная Африка — страны Востока и Индия. Имеются также данные, свидетельствующие, что восточноафриканские города поддерживали торговые отношения с африканскими торговцами на западноафриканском побережье, в частности в Анголе. По-видимому, существовала трансафриканская торговля, континент пересекали торговые пути.
У восточноафриканских арабов существовала организованная система торговли невольниками. Арабы-торговцы, в сопровождении вооруженного отряда, отправлялись в глубь Африки с караваном невольников, несущих товары для обмена на слоновую кость и золото, а рабы-носильщики, пришедшие с арабами, помогали нести груз и охранять невольничий караван. До появления европейцев в Восточной Африке здесь уже существовали определенные маршруты невольничьих караванов, которые вели к рынкам на побережье. Наиболее крупными городами на берегу были: Килва, Софала, Момбаса, Малинди, Ламу, Занзибар, расположенный на одноименном острове, и др. В каждом из этих городов имелся большой невольничий рынок.
Много рабов использовали в хозяйстве арабских поселений на плантациях, однако основную массу невольников отправляли в страны Азии. Некоторые исследователи сообщают, что в Турцию, Аравию и Персию африканцев вывезли столько, что в отдельных районах этих стран они составили заметную часть населения.
В IX в. (850, 869, 871 гг.) в Иране прошли восстания рабов-африканцев, из которых там были сформированы воинские отряды.
В Индии до сих пор в отдельных областях, например в Бенгалии, есть деревни, где население почти сплошь африканского происхождения. Даже в Китае, куда постоянного ввоза рабов-африканцев не было, встречались чернокожие невольники.
Таким образом, в отличие от западноафриканского побережья, работорговля на экспорт существовала в Восточной Африке до появления там европейцев. Вывоз невольников в страны Востока был, несомненно, весьма значительным.
Так, некоторые исследователи считают, что общее число невольников, отправленных из областей Восточного Судана через Красное море и из Восточной Африки через Красное море и Индийский океан в мусульманские страны Азии за 800–1500 гг. (то есть до появления европейцев на восточноафриканском побережье), может быть определено как 2 100 000 человек [346, с. 22]. С появлением европейцев работорговля постепенно возрастает, но все же в целом вывоз рабов из Восточной Африки и страны Востока превышал вывоз невольников в колонии Нового Света.
После того как португальцы достигли Индии и островов Пряностей, для внешней политики метрополии важнейшем стало создание и сохранение громадной по тем временам колониальной империи. Было определено и место в ней Восточной Африки.
Восточная Африка становилась промежуточным опорным пунктом на пути в Индию. Это место должно было быть спокойным и безопасным, где корабли и их экипажи могли бы отдохнуть, пополнить припасы и, если нужно, произвести ремонт су-лов. Лишь в дальнейшем, значительно позже, Восточная Африка стала для европейцев одним из районов вывоза рабов. Пока же на очереди было полное подчинение побережья португальскому контролю.
Португальцы быстро поняли, что они смогут стать равноправным партнером в торговле с Индией, только если в их руках будут все африканские товары. Для этого надо было разор-гать исторически сложившиеся торговые связи между Восточной Африкой и Индией, сломать торговую монополию арабов и занять их место в этой системе торговли.
Все это было выполнено португальцами в течение первого десятилетия XVI столетия, века наивысшего расцвета колониальной мощи Португалии.
История свидетельствует, что «португальские колонизаторы нанесли смертельную рану своеобразным африканским цивилизациям, существовавшим в зоне их экспансии. В частности, на них история должна возложить ответственность за разрушение и уничтожение своеобразных городов-государств суахили, находившихся на весьма высоком уровне социально-экономического и политического развития, а также за искусственный разрыв исторически сложившихся связей между народами Африки и Азии)» [245, с. 108].
В конце июня 1505 г. восемь португальских кораблей под командованием Франсиску Алмейде вошли в гавань Килвы. Несмотря на готовность правителя Килвы откупиться богатыми подарками и даже предложение платить португальцам регулярную дань, Килва была захвачена и полностью разграблена. Затем там был построен укрепленный форт.
Через полтора месяца португальские корабли подошли к Момбасе. Город был захвачен и полностью разграблен, большинство жителей убито. Так же как и в Килве, а затем и в Софале, здесь был построен форт.
После того как в 1509 г. португальцы разбили соединенный флот Египта и султана Гуджерата, Португалия на столетие стала безраздельной владычицей Индийского океана.
На восточноафриканском побережье португальское господство утвердилось после подавления упорного ожесточенного восстания в Софале (1512), когда там, по выражению хрониста, против португальцев «восстала вся земля», и окончательно — после разгрома правителя Момбасы (1526 г.).
После этого, уже не встречая сильного сопротивления, португальцы возвели в наиболее выгодных в стратегическом и торговом отношении районах восточноафриканского побережья укрепленные крепости, как это было в свое время сделано ими и на западном побережье. Был построен форт Мозамбик, затем — крепости Моссуржи, Сан-Лоренсу, Санту-Антониу, Сан-Жуан-до-Ибо, Сан-Жуан-да-Боа-Виста и др. В это же время, подавив сопротивление местного населения, португальцы захватывают острова Занзибар и Пембу.
Административно-политическим центром португальских владений на восточноафриканском побережье стал форт Мозамбик, построенный в 1507 г.
Рабство и работорговля в португальских владениях Восточной Африки были в то время развиты менее, чем в западной части континента. Голландский путешественник Линшоттен сообщал, что предметами восточноафриканского экспорта в Индию были золото, слоновая кость, амбра, эбеновое дерево и рабы. Рабы-африканцы, более сильные и выносливые, чем индийцы, использовались в азиатских колониях Португалии [9, с. 417]. Их нередко брали также матросами на торговые суда, чтобы освободить моряков-европейцев от самых тяжелых и грязных работ.
В 1641 г. голландцы захватили Луанду. Этим был нанесен удар по Бразилии — для португальцев оказался закрытым самый крупный невольничий рынок Западной Африки.
В Португалии было решено начать вывоз рабов в Бразилию из Мозамбика. В 1644 г. португальский невольничий корабль, полный рабов, отплыл из Мозамбика в Бразилию. Нам не удалось найти сведений о вывозе рабов из Восточной Африки в Бразилию до этой даты. Возможно, это были одни из первых восточноафриканцев, попавших в Америку. Сколько было отправлено невольничьих кораблей из Мозамбика в Бразилию в те годы, неизвестно. Много рабов вывезти не могли: все-таки по тем временам слишком долог, труден и опасен был путь от Мозамбика до Бразилии. Однако какое-то число невольников в Новый Свет везли, недаром в то время — а это была эпоха монопольных торговых компаний — португальская колониальная администрация настаивала, чтобы работорговля на восточном побережье была открыта для всех предпринимателей. Бразильские же колонисты признали африканцев из Мозамбика более выносливыми, чем из Анголы, и это определило высокие цены на уроженцев Восточной Африки. Король разрешил выдачу лицензий частным предпринимателям на право вывоза невольников из Мозамбика.
В 1648 г. португальцы возвратили себе Анголу. Поэтому вывоз рабов из Мозамбика в Бразилию не возрастал; было проще и выгоднее везти в Америку невольников из Анголы. По всей вероятности, большее число невольников, чем в Новый Свет, португальцы вывозили из Восточной Африки в свои владения в Индии и Аравии.
Острова Индийского океана, где в будущем будут созданы европейские переселенческие колонии — Маврикий, Реюньон, Родригес, Сейшельские и Коморские острова, — находились в это время, кроме Маврикия, почти совершенно вне сферы колониальных интересов европейских стран. Сейшельские острова были издавна известны арабским и индийским мореплавателям. В 1609 г. по пути в Индию остров посетил английский корабль. В XVII и начале XVIII в. Сейшельские острова служили местом встреч и пристанищем пиратов разных страхи.
На Коморские острова, где с XV–XVI вв. жили арабы, в XVII — начале XVIII в. по пути в Индию или из Индии в метрополию заходили изредка голландские, французские или английские суда. Гораздо чаще там высаживались пираты. Как и Сейшельские, Коморские острова в то время были международным убежищем для корсаров.
К 1513 г. относятся первые упоминания португальцами острова Санта-Аполония. В конце 30-х годов XVII в. на нем высадились французы. Остров был объявлен французским владением и получил название Бурбон. К середине XVII в. относятся первые попытки развития на Бурбоне плантационного хозяйства.
Поделиться книгой: