Капкан на демона

— Ну-с, продолжим! — живо предложил Сафоненко.

Рассказ галериста после того, как он подкрепился, звучал еще вдохновеннее. Вере казалось, что она действительно нырнула в новый, незнакомый мир. Она спросила:

— Такое впечатление, что эти мастера кукол — еще и немножко художники театра? Это так?

— О! Это неудивительно! Только любовь к нарядам и фантазиям привела Сильвию не к театру и не к олимпу моды, а к куклам. Начало творчеству было положено очень давно, когда Сильвия реставрировала и обшивала кукол, которых приобретала на блошиных рынках. Это занятие так вдохновляло художницу, что в один прекрасный момент она поняла, что хочет идти дальше и сделать свою собственную куклу. Первыми материалами были пластилин и глина, но в середине восьмидесятых Сильвия рискнула попробовать фарфор. После пяти лет упорной работы Сильвия выступила на первом в своей жизни кукольном конкурсе, где ее ждал успех! Она охотится за сокровищами на блошиных рынках, ведь именно там можно приобрести антикварные ткани и кружева…

Внезапно, точно вынырнув из-под воды, Лученко ухватила какую-то смутную догадку. Спеша, боясь спугнуть очень важную мысль, она достала из сумки фото одной из жертв и протянула ее Авангарду. Тот с удивлением спросил:

— Что вы хотите мне сказать?

— Разве вы не видите? — Женщина смотрела на фото, и вывод, сделанный ею, не оставлял никаких сомнений. — Это же так очевидно!

— Очевидно что? — в полном недоумении развел руками хозяин галереи.

— Жертва убийцы одета в точно такое же платье, как на вашей кукле.

Сафоненко оторопело смотрел то на куклу, то на фото.

— Вы хотите сказать, что платье для этой самой, убитой, шила Сильвия Везер?! — У Авангарда случился приступ неожиданного веселья. Он заржал, как конь.

— Я хочу сказать, что тот, кто убивает этих людей, имеет возможность одевать своих жертв в точные копии нарядов ваших кукол! Наряд и украшения — близнецы кукольных костюмов, в которых дорогие куклы представлены в вашей галерее. Они только сшиты на взрослого человека. Кто их делал, где, из каких материалов? Я имею в виду эти, кукольные.

— Аида! — воскликнул Сафоненко, всем своим видом подчеркивая крайнюю анекдотичность ситуации.

«Рыбка-телескоп» примчалась на зов хозяина.

— Где Яна? — посмеиваясь, спросил тот.

— Она отпросилась на час, скоро придет, — отчеканила подчиненная.

— Яна наш консультант. Она ведет базу клиентов, все продажи, контакты. Возможно, кто-то фотографировал этих кукол Сильвии?

Не отвечая ему, Лученко отошла в сторону и позвонила Прудникову. В это же время Сафоненко тоже набрал номер и произнес вкрадчиво:

— Яночка! Ты где? Мы тебя ждем! — Оторвавшись от телефона, он прокомментировал: — Я забыл, она же у меня дома прибирается. Будет через семь минут.

«Однако, — подумала Лученко. — Имеем типичный психотип павлина. Его подчиненные работают не только в галерее, но и оказывают всевозможную помощь на дому. Прибирают, покупают еду, а может, оказывают еще и сексуальные услуги… Какой молодец! Ловко устроился!»

В галерею вошли новые посетители, их интересовали мишки Тедди. Одновременно с ними вбежал запыхавшийся Валентин. Он вопросительно глянул на Веру, та знаком попросила его подождать. Авангард снова взял на себя обязанности гида, на этот раз излагая историю симпатичных мишек.

— Это был двадцать шестой президент США, Теодор Рузвельт, он приехал в штат Миссисипи, чтобы уладить пограничный спор между этим штатом и Луизианой. Леса там роскошные, богатые всяческой дичью, и президент надумал поохотиться. Однако ему не везло. Тогда кто-то из свиты решил услужить президенту. Ловчие поймали медвежонка и привязали его к стволу дерева, чтобы Рузвельт мог точнее выстрелить. Президент возмутился и приказал отпустить медведя… Тут же отреагировала пресса, в газете появилась карикатура, изображающая встречу президента-охотника и медведя. Читатели умилились поступку Теодора Рузвельта… Скоро в продаже появился игрушечный медвежонок, ему сразу дали имя Тедди, то есть сокращенное от Теодор, и он стал очень популярен. Говорят, что позже медвежонок Тедди стал талисманом Рузвельта и помог ему победить на выборах во второй раз. Теперь мишек Тедди многие коллекционируют.

Завороженные рассказом, посетители галереи, мама и сын, приобрели мишку-велосипедиста и ушли довольные.

Пришла Яна, студентка первого курса библиотечного факультета. Судя по внешнему облику, она была девочкой, которую формировали, учили и воспитывали не мама с папой, а глянцевые журналы. К текстам и фотографиям гламурных журналов Яна относилась, как верующий относится к библейским текстам. Она усердно ухаживала за волосами, и они действительно всегда выглядели очень живыми и чистыми, струились по плечам и спине юной сотрудницы галереи. С Аидой Яну объединяло собачье выражение глаз, когда она смотрела на Сафоненко.

— Скажи мне, Яночка, кто в последнее время фотографировал кукол Сильвии?

Яночка напрягла безмятежный лобик, взгляд ее стал испуганным, весь облик говорил о том, что она боится что-то сделать не так для своего кумира. Наконец лицо ее прояснилось:

— Был фотограф из журнала… как же он называется? — Она стала рыться в своих блокнотах. Нашла запись и отрапортовала: — Журнал «Стиль жизни». Им понадобились куклы Сильвии для какой-то статьи!

— Для какой статьи? — уже нетерпеливо спросил Сафоненко. Яна пожала узкими плечиками и опустила глазки долу, потом спохватилась: — Авангард Леонтьевич, у меня есть визитка фотографа.

Она протянула начальнику визитку. Тот набрал номер, стал задавать вопросы. Затем обернулся к Вере с объяснениями.

— Снимали для интерьерного номера. Журнал вышел три недели назад. Там наша кукла размещена на обложке, крупным планом. Это вам что-нибудь дает?

— Какой тираж у этого журнала? — спросила Лученко.

После очередного звонка Сафоненко ответил:

— Десять тысяч! — Он не понимал, почему у «полковника» милиции лицо сделалось холодно-озабоченным. — А зачем вам знать тираж?

— Просто теперь у милиции десять тысяч потенциальных подозреваемых! — невесело сказал стоящий тут же рядом Прудников. Он понял наконец, зачем Вера ему звонила.

В этот момент в галерею вошла еще одна девушка. «Стадо павлина растет», — подумала Вера. Девушка принесла довольно большой деревянный футляр, поставила его на ресепшн, где устроилась Яна. Поздоровавшись со всеми, она распаковала свою поклажу. Пока девушка доставала кукол, которые покоились в футляре, словно музыкальные инструменты, завернутые в специальную пупырчатую пленку, Авангард представил незнакомку:

— Вот, прошу любить и жаловать, это Лиза Котеночкина, наша талантливая кукольница.

Вера представилась. Глядя на Лизу, психотерапевт Лученко увидела человека, у которого имя, фамилия и внутренняя сущность удивительным образом совпадают. Она вспомнила известную фразу Марка Твена: «Раз в жизни фортуна стучится в дверь каждого человека, но человек в это время нередко сидит в ближайшей пивной и никакого стука не слышит». Так вот, Лиза явно в пивной не сидела. Когда кукольница принялась вынимать и ставить на выставочную полку свои произведения, Вера перестала быть психотерапевтом и сделалась простой женщиной, даже девочкой. В этих куклах были растворены нежность и хрупкость, свойственные раннему детству. Котеночкина создавала серию кукол-девчушек, каждая из которых была очаровательна по-своему. Голубые глазки ее персонажей были либо мечтательно направлены вверх, к небесам, либо стыдливо опущены вниз. Одеты они были в наивные платьица, кто в горошек, кто в цветочек. В тонких ручонках некоторые держали корзиночки с цветами, другие — плюшевого мишку или зайца. У одной ручки были спрятаны в муфточку, кукла называлась «Февральский ангел». У других были уменьшительные имена: Ниночка, Тося, Маргоша, Варенька.

Лученко смотрела то на чудесных кукол, то на их создательницу и думала о том, что видит перед собой редчайший случай, когда художник и ее создания так схожи. Вере по-детски хотелось унести с собой все творения мастерицы, но она понимала, что все она купить не сможет и нужно выбрать какую-то одну, всего одну куклу…

Меж тем терпеливому сыщику надоело это царство бабского сюсюканья. Прудников иронично заметил:

— Вера, ты, наверное, забыла, что мы здесь по делу.

Если бы суровый майор знал, что такие чувства, какие сейчас испытывает его добровольная помощница доктор Лученко, к ней приходят крайне редко! А сейчас ситуация, когда Веру просто невозможно было оттащить от этих «котеночных» кукол, была именно такой. Она отвела от желанных экспонатов глаза, с недовольством взглянула на милиционера, как на досадную преграду к прекрасному, и сказала в сердцах:

— Ой, ну тебя, зануда! Иди ты в библиотеку! Почитай стихи о любви.

И, не обращая больше внимания на Прудникова, пулей вылетевшего из галереи, продолжила любоваться. Наконец, остановила свой выбор на прелестной куколке, которую звали «Василиса, девочка с рыжим характером». Это было рыжеволосое создание с двумя хвостиками и золотистой непослушной челкой. На одном из хвостиков красовался белый в горошек бант, на другом банта не было. Одета Василиса была в платье, розовое в клеточку, с рукавчиками-фонариками и серебряным пояском, а на тонкой шейке у нее висел ключик от дома. Точно как у Веры в детстве… Девчушка стояла на можжевеловой подставочке, и у ее ног примостилась еще одна игрушка — копия Вериного спаниеля Пая. Такой же белоснежный, с такими же ушками цвета топленого молока, только крохотный!

— Сколько? — шепотом спросила Вера, поскольку от умиления даже громко говорить не решалась. В этот момент ей было все равно, какую цену назовет кукольница. Это было существо, которое ей хотелось иметь больше всего на свете.

— Это решает Авангард, — сказала Котеночкина и взглянула на хозяина галереи.

— Мы еще не взяли этих кукол на реализацию, — улыбнулся Авангард, от которого не ускользнул восторг Веры, — поэтому вы можете купить «Василису» по цене мастера.

Лиза назвала вполне адекватную цену. Сумма оказалась такой, что Лученко смогла рассчитаться сразу наличными, без помощи банкомата. Ее сокровище осторожно запаковали и уложили, точно драгоценную скрипку, в длинный деревянный сундучок с ручкой. Счастливая Вера поблагодарила и кукольницу и директора галереи.

Домой Вера ехала, совершенно забыв о детективных задачах. Они растворились, точно туман, когда выглянуло солнце. И думала она только о том, как приедет домой и станет любоваться Василисой.

В это время Валентин Викторович Прудников бодрым шагом вошел в читальный зал районной библиотеки, которая располагалась на соседней улице, и остановился перед библиотекаршей.

— Мне это… — произнес он и вдруг запнулся.

Две пенсионерки и один студент подняли головы от книг и журналов.

— Что вам, простите? — встрепенулась работница очага культуры, которая впервые за годы работы видела мужчину в самом расцвете сил не по телевизору, не на улице или в транспорте, а у себя на работе.

— Книгу какую-нибудь дайте… — Ему самому было странно, что он произносит эти слова, но язык их отчего-то выговаривал.

— Какую же вы хотите прочесть? — Работник библиотеки от всей души желала помочь интересному мужчине, судя по выправке, военному.

— Эти самые… стихи… про любовь!

В библиотеке повисла совершеннейшая тишина. Сидевший неподалеку студент первым не выдержал и прыснул. Прудников глянул на него и сжал кулак. Парень спрятался за журналом.

— Какого автора вы хотели бы почитать? — еще более любезно спросила библиотекарша.

Прудников, очнувшись, зло пробормотал:

— Ну что вы прицепились, автора, какого мне автора? Пушкина! «Я помню чудное мгновенье»! — И он уже развернулся, чтобы покинуть стены казенного учреждения.

Но женщина с неожиданной быстротой, чего никто от нее не ожидал, метнулась к стеллажу с буквой «П», вернулась и положила книгу на свой стол.

— Паспорт давайте! — сказала она холодно.

— Это еще зачем? — Прудников был слишком озадачен ситуацией, чтоб понимать смысл происходящего.

— Я выпишу вам читательский формуляр. Ну, долго мне ждать?

Когда Прудников вышел из библиотеки с томиком Пушкина в руках, до него наконец-таки дошло, что он последние полчаса выполнял команды психотерапевта Лученко. Майор скрипнул зубами. Как бы он хотел высказать ей все, много чего, но… попробуй выскажи! Колдунья чертова!

Он живо вспомнил их совместное расследование в рыбном холдинге. И еще вспомнил: совсем недавно кто-то из коллег ему рассказывал, что высокий чин то ли главка, то ли министерства попросил ее помочь в одном очень сложном деле. Если опустить подробности, то ее пригласили на место совершенного суицида как эксперта-психолога. Войдя, она услышала громкие причитания вдовы покойного: та убивалась над трупом мужа, заливалась слезами по поводу его преждевременного ухода из жизни. Она повторяла: «Милый мой, хороший… На кого ты нас покинул!» Чуткая Вера сразу уловила нарочитость и фальшь, даже плохо скрываемый страх — то, чего не слышали остальные. Вера видела эту женщину впервые, тело ее мужа только что вытащили из петли, все указывало на ужасную трагедию, происшедшую в доме, но она решила — здесь разыгрывается спектакль…

Она внимательно осмотрела записку, тело. Ее профессиональные пальцы почувствовали, что у самоубийцы сломана подъязычная кость. Однако она не стала объявлять об этом следователю, решив дождаться результатов судебно-медицинской экспертизы. Когда же и экспертиза установила этот факт, Лученко смело заявила: человека убили, задушив руками, а уж потом, чтобы скрыть следы преступления, повесили. Посмертная записка была вырезана из дневника, когда он в депрессивном состоянии писал о смерти. Позже следствие установило мотивы, по которым жена покойного и ее любовник убили жертву.

Прудников, вспоминая эти свежие и давние факты, связанные с Лученко, подумал: «Единственный человек, который реально может помочь в деле маньяка, — это докторша, и не нужно ей мешать! А то в следующий раз пошлет подальше, чем в библиотеку!»

6

Неделька любовников

Разные женщины воюют с возрастом по-разному. Лидия Завьялова, незаурядная актриса и очень красивая женщина, обожала зеркала. И они отвечали ей взаимностью. Когда грустные мысли о возрасте посещали красиво причесанную голову заслуженной артистки, она смотрелась в свое самое любимое среди множества остальных — антикварное венецианское зеркало, привезенное с острова Мурано. Приглядывалась к своему отражению. У старого зеркала с наводкой ртутной амальгамой был голубоватый оттенок, и Лиде казалось, что оно уводит ее в Зазеркалье, где точно известны все ответы на ее сегодняшние вопросы.

Для Завьяловой разглядывание самой себя было непременным каждодневным ритуалом. Но это зеркало, покрытое патиной времени, трещинками столетий и кракелюрами чужих тайн, служило ей для иного. Она всматривалась в его холодную и равнодушную гладь вовсе не для того, чтобы узреть первую морщинку… Для этой цели у нее имелись специальные увеличивающие, косметические зеркала. Антикварное зеркало было ей нужно для потаенного разговора: «Свет мой зеркальце скажи, да всю правду доложи! Я ль на свете всех милее?…» Главный женский вопрос, ответа на который ждала из прохладных синеватых зеркальных глубин актриса, был: «Есть ли еще чарующий блеск в глазах?» И, как правило, зеркало старинной венецианской работы отвечало ей: есть! Все тот же манящий взгляд, все тот же глубинный магнетизм, без которого не было бы ни женщины, ни актрисы.

В борьбе с возрастом у Лиды имелся свой рецепт: лекарством от увядания для нее были мужчины. Конечно, всю свою сознательную жизнь она пользовалась вниманием сильного пола, но в последнее время, неумолимо приближаясь к сорокалетнему рубежу, Лидия решила отодвинуть календарный возраст с помощью постоянных и разнообразных возлюбленных. Она завела «недельку любовников», как другие заводят разноцветное белье на каждый день недели.

Понедельник был ее выходным днем, поскольку театр в этот день не работал, и сегодня она предпочитала Доктора. Терапевт появился в ее доме во время эпидемии гриппа; муж, Вадим, был тогда в командировке. Лида не только была простужена, но еще очень хорошо изображала одинокую красавицу актрису, которой просто некому стакан воды подать. Доктор принял болезненное состояние Завьяловой близко к сердцу, принес лекарства, продукты, вывел сеттера на прогулку, поскольку ему невероятно хотелось сделать для красавицы что-то полезное. Ведь он не только выполнял свой долг врача (по крайней мере так он объяснял самому себе добровольную роль сиделки, повара и горничной), но и изо всех сил спасал отечественную культуру… Через три дня ухаживаний за больной, а затем мнимо больной пациенткой Доктор и не заметил, как оказался с ней в одной постели. Разумеется, все процедуры, проведенные им, свершили чудо. Произошло чудесное выздоровление! С тех пор Доктор стал Понедельником.

Во вторник утром, к десяти, Лидия отправлялась на репетицию в театр, затем готовилась к вечернему спектаклю, в этом ей помогал Стилист. Однажды она случайно зашла в маленький салон, где работали два мастера. Лида спешила на какую-то презентацию и, уже подъезжая к месту, неожиданно заметила, что на одном ногте отслоился лак. Актриса Завьялова не могла появиться в свете с подобным изъяном. Хотя молодой человек был мастером женских причесок, а маникюрша оказалась в отпуске, он счел за счастье обновить лак на руках примадонны. Пока он заботился о маникюре актрисы, они премило болтали, и цирюльник поведал ей о своем отношении к женским рукам. Он привел в качестве примера великую Любовь Орлову, которая даже в весьма почтенном возрасте выглядела сногсшибательно. А вот руки актрисы операторы, следуя инструкциям ее мужа-режиссера, никогда вблизи и крупным планом не показывали. Даже самые ухоженные и прекрасные ладошки возраст все-таки выдают. Затем на Лиду посыпался целый водопад комплиментов ее рукам и предложение заняться не только руками, но и волосами, шеей, плечами… Стилист какое-то время придавал внешности актрисы особый шик, а вскоре делал это уже в роли возлюбленного. Практичная Лидия рассудила: зачем делать прическу, маникюр, педикюр, массаж и шоколадные обертывания у разных людей, тратя приличные деньги? Когда все это может делать твой любовник, качественно и бесплатно. Ну, почти бесплатно, поскольку ее подарки ему не в счет. А Стилист был счастлив. Было чем похвастаться перед друзьями. За ним закрепился Вторник.

Среда стала днем Дизайнера. Владелица бренда «Сезоны моды» пригласила Завьялову демонстрировать новые модели весна-лето от никому не известного, но очень талантливого молодого дизайнера. Правда, молодой дизайнер не мог расплатиться с именитой актрисой гонораром, но в счет оплаты она могла выбрать какое-нибудь из его платьев. Посмотрев коллекцию, Лида поняла, что ей будет приятно не только демонстрировать его вещи, но и пополнить ими свой гардероб. Лида всегда безошибочно определяла, какие новые цветовые оттенки станут популярными в грядущем сезоне. Ее знания, почерпнутые на модных показах Милана, где она недавно побывала, совпали с мнением молодого дизайнера. После показа, который был воспринят очень тепло, — некоторые вещи были проданы прямо с подиума, — устроители дали банкет. Счастливый молодой дизайнер произнес:

— Я не знаю, как мне отблагодарить вас!

На что опытная Лидия с завлекательной улыбкой и бархатом в голосе проворковала:

— Дружочек мой! Я вам подскажу.

С тех пор среда стала днем Дизайнера.

Четверг, всем известно, рыбный день. И по четвергам актриса любила себя побаловать открытием нового местечка, где хорошо готовили и умели красиво подать что-нибудь вкусненькое. В новые рестораны или кафе Лида, как правило, приходила с компанией друзей-приятелей, с легкой руки которых эти ресторанные посиделки стали называться «Завьяловские четверги». В один из четвергов они поехали компанией в новый ресторан «Шифон». Интерьер соответствовал названию: легкие шифоновые завесы сочетались с картинами современных художников. Меню было соблазнительным, но особенно всем понравились виноградные улитки в чесночном соусе «Фриссе». Компания пожелала поблагодарить повара. К ним вышел смуглый иностранец, говоривший только по-английски, как потом выяснилось, грек. От имени гостей комплименты повару произнесла актриса. Тот понятия не имел, кто перед ним, но глаза его с интересом впились в роскошные Лидины формы. Словом, четверг стал днем Шеф-повара.

По пятницам актриса посещала фитнес-клуб. Больше всего она любила плавать в бассейне. Личный тренер по фитнесу, он же тренер по плаванию, стал ее любовником уже давно. Пятница перед спектаклем обычно заканчивалась эротическим массажем, и коллеги говорили, что в пятницу Лидия играет с особым энтузиазмом. Поэтому пятница была днем Тренера.

В субботу обязательно была сауна. В сауне собиралась компания подружек, с которыми можно было говорить обо всем, не беспокоясь, что тебя неправильно поймут. Обычно субботняя сауна (плюс бассейн, плюс массаж, плюс косметолог) заканчивалась легким вегетарианским обедом и дегустацией вин. Сауна, куда уже несколько месяцев ходили подружки, располагалась в большом оздоровительном комплексе в пригороде. Там было очень приятно, а «фишка» с дегустацией разных вин и небольшой ликбез по поводу отличий, например, французских вин от испанских вызывали живой интерес у клиентов. Сомелье, мужчина под сорок, выглядел как английский граф из сериала: худой, высокий, с породистым лицом и безупречными манерами. Вскоре сомелье помог трем подругам узнать все о сортах винограда, классификации вин, их вкусовых характеристиках в зависимости от территории произрастания винограда. Он обучил их правильно дегустировать вино, определять тонкие ароматы, а также научил барышень определять оптимальные сочетания вина и закусок. По тем взглядам, которые Лида бросала на него, было понятно, что суббота вот-вот станет Днем Сомелье.

Воскресенье почти для всех людей — день отдыха, но только не для актеров. Вечерний спектакль требовал особенной концентрации энергии. Лидия Завьялова, ведущая актриса театра, была занята в спектаклях шесть раз в неделю, изредка пять. Для нее самой лучшей подготовкой к спектаклю был танец, независимо от спектакля в воскресенье. Занятия танцем помогали Лиде сконцентрироваться для вечерней работы. Она достаточно долго выбирала себе подходящего учителя. Он должен был не просто идеально двигаться и выделяться из толпы, танцуя с любой партнершей. Хороший преподаватель должен был, по мнению Завьяловой, умело вести ее как партнершу и выглядеть с ней великолепно. Наконец, такой Танцор был найден. И он стал ее воскресным любовником.

Все это вовсе не означает, что Лида Завьялова, как сексуальный механизм, только и делала, что в строго определенные дни и часы занималась сексом с каждым из своих любовников. Для ее внутреннего равновесия, ощущения гармонии требовалось наличие многих, разных мужчин, но при этом все они должны были ею восхищаться!

Например, понедельничный Доктор во время пеших прогулок выслушивал ее мысли об очередной роли, о внутренней жизни театра, о нелепых мальчиках и девочках из пиар-агентства, снимавших клип для одного безголосого, но богатого дядьки. Эти описания были для Доктора словно рассказы из жизни марсиан, а она наслаждалась его реакцией. И оттачивала на нем свое остроумие, которое потом, в нужный день и час, выдавала на каком-нибудь банкете или фуршете, и все говорили о ней… Сарафанное радио передавало: Завьялова может украсить собой любую, самую безнадежную вечеринку. А если она будет ее вести, гости придут в полный восторг. Благодаря этим ухищрениям Лида чаще других артистов вела особо важные корпоративы и хорошо зарабатывала.

С Танцором она не только отплясывала для поддержания формы, но дотанцевалась до приглашения на телепрограмму «Танцы со звездами». Несколько якобы случайных фото из гримерки, как бы заставших пару за невинными объятиями и поцелуями, и тут же — несколько статей в желтой прессе, повышенный интерес публики.

Лида была способна все, к чему она прикасалась, превращать в деньги и популярность. Но была ли она по-настоящему счастлива? Только на сцене. Счастье, настоящее, без примесей, давала только сцена родного театра. Там она царила, там был ее мир. Как ей казалось, там она всегда будет нужна.

Душевную же потребность откровенно выговориться она удовлетворяла лишь с одним человеком — подругой Верой Лученко. Но в то же время все годы их дружбы Лиду не покидало чувство острой зависти к самому устройству Вериных мозгов и ее непостижимой эмоциональной организации. Если сказать проще, она завидовала Вере, как никому и никогда. В женской дружбе такое случается — когда отношения держатся не только на сходстве взглядов, но и на чем-то, одной из подруг недоступном. Нередко случалось так, что Завьялова не понимала свою подругу. Больше всего ставило актрису в тупик то, что Лученко могла без всяких усилий добиться результата там, где заслуженная артистка страны тратила колоссальную энергию. Но Вера, как полная дура, не пользовалась своими фантастическими возможностями, а словно бы разбрасывалась ими. Ну вот, взять хотя бы последний случай, недавнюю историю с директором кадрового агентства, происходившую буквально на глазах актрисы. Именно она посоветовала своему приятелю обратиться к подруге за помощью. Заурядным этот случай назвать никак нельзя…

В одном городе случилось противостояние: крупный бизнесмен и не менее крупный чиновник начали друг с другом борьбу. Затем последовала стремительная цепочка событий: машина бизнесмена сбивает пенсионерку; чиновник через свои «карманные» СМИ придает делу огласку; бизнесмен, он же депутат, раскручивает акцию протеста своих избирателей.

Что мог бы сделать обычный человек из этой цепочки фактов? Ни-че-го! Но только не Вера. Лученко делает выводы, касающиеся ближайшего будущего: по ее мнению, скоро появится много новых СМИ, которых бизнесмену явно не хватает для ведения качественных военных действий против чиновника. И, как следствие, появится много новых рабочих мест для журналистов, режиссеров, рекламистов, пиарщиков. А чиновник ответит на этот шаг бизнесмена ужесточением условий лицензирования. Что не помешает бизнесмену и депутату выиграть войну.

Итог: Вера сообщает эту информацию своему пациенту, директору кадрового агентства, когда тот обратился к ней в состоянии глубокой депрессии. Его бизнес вот-вот должен накрыться медным тазом. Что делает кадровик? Внимает прогнозам Лученко, его бизнес обретает второе дыхание, он становится намного богаче, чем до встречи с Верой.

Завьялова не понимала: почему ее уникальная подруга не поставит на поток умение точно прогнозировать будущее? Ведь это же так просто! Вера могла бы стать самой богатой женщиной в этой стране! Но ей и в голову не придет зарабатывать деньги таким образом. Она и с того директора кадрового агентства не взяла ни копейки. Он только оплатил консультацию психотерапевта через регистратуру клиники.

Что ни говори, странная женщина эта Лученко, ой, странная! Однако это не мешало им дружить, часто встречаться и быть интересными друг другу.

На днях Лученко позвонила подруге и спросила:

— Ты же ходишь на все интересные мероприятия, так?

— Стараюсь, а что?

— Сходи на открытие «Кукольного бала». Мы с Андреем можем пойти только на второй день, а ты побудь на первом. Не пожалеешь, я уверена. И расскажешь потом.

— О, спасибо! Но откуда…

— Я сейчас имею некоторое отношение к миру кукол, — туманно сказала подруга, и Лида не стала продолжать расспросы.

В день открытия, а это была пятница, она взяла с собой Среду, в смысле Дизайнера, поскольку Пятница, в смысле Тренер, ничегошеньки не соображал в искусстве. Она сразу поняла, что посещение кукольного вернисажа — дело не только приятное, но и полезное. Ведь здесь было полно народу, и многие узнавали заслуженную артистку страны, таращились на нее. «Вот и хорошо, — думала Лида, — теперь они расскажут всем знакомым, что на кукольной выставке видели саму Завьялову!»

Обычно на вернисажах она сперва отправлялась в самый дальний закуток выставки. А потом, так сказать, на десерт, приближалась к «козырным» стендам, где располагались наиболее важные произведения искусства. Вот и теперь она в сопровождении Среды прошла в левое крыло вернисажа и с интересом оглядела стенд под названием «Кросавчеги». Художник-кукольник Иван Семирученко создал серию «жлобчиков», остросатирических и очень узнаваемых персонажей. Его героями стали не только выходцы из украинского социального дна или недоучки с низкой культурой. Семирученко показал свои новые работы — и этих кукол можно было бы назвать эталонами жлобства. Кто-то шептал кому-то на ухо, что у этих искусственных товарищей есть несомненное сходство с известными политиками. При этом изображения вызывали у зрителя приступы гомерического хохота.